- Я всегда знал, что это безумие. Это безумие – любить тебя.
Энни села напротив.
- Вся наша жизнь – это сплошная череда безумия. Безумием с моей стороны было полюбить тебя, Энни. Я видел тебя два раза, всего два раза. Разве это не было безумием? И теперь, как только я начинаю улавливать ветер равнодушия, который исходит от тебя, я готов на всё, чтобы вернуть ту Энни, которая разделяет моё безумие, которая также безумна, как и я.
Джо замолчал. Он беспрестанно курил, а Энни просто молча смотрела вдаль.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Надо подумать», скажите Вы.
Сумрак начал уныло сгущаться. Задумчивые тени боязливо ползли откуда-то с севера, ветер подвывал, будто убаюкивая, но маленький домик не хотел засыпать, одно из его окон упорно горело электрическим светом и там, за лазурными занавесками спала девушка. Последние дети ночи скорбно постучали в окно, напоминая, что пора бы погасить свет. Но никто и пальцем не пошевелил. А зачем? Она ведь спит. Пусть спит, пусть спит, пусть спит… Неожиданно девушка зашевелилась и подняла голову. Красные от слёз, опухшие ото сна глаза, безнадёжно окинули комнату. Девушка устало потянулась. Внезапно она услышала. Услышала дождь. За окном звучно ударялись о землю капли воды. Беспрерывно. И больше ничего. Девушка подбежала к окну. Нервным движением настежь распахнула его. Ясно и резко запахло дождём. Подобный воздух заполняет лёгкие целиком, без остатка. Ветер обдувал прелестное личико девушки, теребя её нежные и мягкие волосы цвета намокшего каштана. Девушка нервно перебирала длинными, тонкими пальцами на худеньких ручках, покусывала нижнюю губу, резко трясла волосами.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Как же я хочу назад. В детство…»
- Энни, я очень устал. Всё в голове перемешалось. И ты. Ненавижу.
Бокал яростно разбился об стену. Энни сидела не шевелясь.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Я не зря прожил эту жизнь…»
Джон Каркер остановился в недоумении. Он уже не мог понять, где он и как он тут оказался. В голове плыл туман со своей вечной чередой вечных вопросов. И где же он, всё-таки…хотя, какая разница? Теперь, это не имеет никакого значения, абсолютного никакого. А вообще-то ничего удивительного с Джоном Каркером не произошло. В Стоун Тауне легко заблудиться. Особенно когда стемнеет и лёгкая дымка тумана просочится во все закоулки, расползётся по всем аллеям и окутает каждое дерево, каждый фонарный столб. Немного запахнет сыростью и осенью. Что совершенно не должно смущать. Это одна из особенностей климата Мистерии. Осень длится почти круглый год. Шурша, пожелтевшей листвой, Джон Каркер двинулся в неизвестном направлении. Луна, такая полная и довольная откровенно насмехалась над Каркером. Однако вскоре, Луна в испуганной застенчивости отвернулась.
- Здравствуйте, любезный! Чудесная сегодня Луна!
- Луна? Не нахожу. Что Вам от меня нужно?
- Ничего. Хотя, я хотел бы с вами поговорить. Я просто прогуливаюсь, а Вы просто привлекли моё внимание. И я решил что Вы… Не хотите ли присесть?
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Не бойтесь быть сумасшедшим. Бойтесь быть нормальным»
- Вы, наверное, не человек. Кто вы такой?
- Не знаю. Я уже сам не знаю, кто я такой.
- Я тоже не знаю кто я такой. Почему Вы заговорили со мной?
- Я люблю красивое. А вы – красивы. Я наслаждаюсь Вами.
Осталось две аллеи и он будет на месте.
«Ты знаешь, он придёт и он повторит своё предложение. Ты близок к согласию, ты же знаешь. Неужели ты согласишься?»
- Красота бессильна, дорогой мой мальчик. Силён тот, кто ею владеет.
Всю ночь, Джон Каркер не спал. Она придёт завтра. Закат будет блестеть на её шоколадных волосах, завивающихся в кольца, пахнущих свежей малиной. Закат будет отражаться в её угольных глазах, миндалевидных, задающих вопрос. Закат будет сиять на её бледной коже с привкусом лимона. Она не заметит этого. Она будет сидеть с высоко поднятой головой, будет хмурить изогнутые брови. Сначала я сделаю набросок карандашом, она нетерпеливо забарабанит пальцами по столу. Длинными, цепкими пальцами. Затем, я приступлю к основной части работы. В ускоренном темпе, дрожа от желания, острого нетерпения и негодования. Одна лишь пульсирующая боль пронзит моё тело мускул за мускулом.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Остро, но вкусно… Как карри»
«Тебе нужна капля её крови. Без живого наброска ты не сможешь работать. А твой набросок мёртвый».
Красота была покорена.
Вот Джон Каркер кладёт рисунок на деревянную доску. Тёмная кровь впитывается в текстуру. Карандашный след исчез. Проступила чистая акварель. Блеск хищных волос, трепет прозрачной кожи, ядовитый красный атлас, замёрзшая грудь, влажные губы и мокрый кончик языка, стиснутый между зубами. Покорность и обречённость.
«Я ваша. Я пала. Я не встану. Я больше не дышу. Я слов сказать не вправе. Я у ног. Я повинуюсь. Я в плену. Я в ваших трясущихся руках. Я не героиня, Вы не герой».
Он творил красоту «во плоти».
Ветер обдувал её обнажённое тело, оно пахло сеном.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Полёт, дорога, солнце»
- Не бойся, я не улечу. Открой окно.
- Это не я, это ты. Ведь так?
- Не понимаю о чём ты.
На четвёртую ночь работа над шедевром была закончена. Оставалось лишь вдохнуть него жизнь.
Девушка приоткрыла глаза.
- Успокойся, дорогая. Всё будет хорошо.
Она опустила веки Джона и горячими, как во время лихорадки, губами дотронулась до него. Вспышка света.
И он уйдёт, когда-нибудь уйдёт.
Эллис открыла глаза. В нос ей сразу же ударил запах гнили и сырости. Эллис приподнялась и увидела страшного карлика сидящего неподалёку.
- Эллис! Посмотри на небо. Рождественские звёзды…
- Генри, мы не расстанемся, ведь так?
- Так… Звёзды не пусты. А как сверкает снег!
- Снег, эти звёзды… Нам пора, Генри?
А не поздно ли? Нет, ни поздно.
У каждого есть своя точка в истории. Отодвинуть её? Нет, шансов нет.
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Поздно и не нужно»
Стоя на краю обрыва.
Дождь лил беспощадно и с таким жадным рвением, будто бы лить ему осталось совсем недолго. Капли выбивали похоронный марш на чёрных зонтах и один лишь человек не представлял им такой возможности. Стройным потоком дождь стекал по его чёрной шляпе на чёрную шерсть широкого пальто. В зонте не было надобности. Зачем? От чего ему укрываться? Зеленовато-голубые глаза сверкали, как у затравленного зверька.
Кто мы? Капли крови на снегу. Капли крови в луже дождя. Капли крови на сухих листьях. Капли крови на зелёной траве. Не больше и не меньше.
- Нет, не уходите. Только не уходите. Сядьте поближе ко мне. Мне нужно ваше тепло. Вот так, спасибо. Ещё ближе. Обнимите меня. Я чувствую, как в вас струится кровь. Тёплая кровь. Ничтожное тело и тёплая кровь. Обнимите меня! Нет, не надо не обнимайте! Уходите! Прочь!
Садовод лёгким движением руки повязал длинной лентой ярко рыжие волосы наивной девушки.
- Так-то лучше
Как вы думаете, когда приходит весна? Когда начинает таять снег, по улицам бегут ручьи и ботинки постоянно нуждаются в чистке? Когда вы снимаете шубы и тёплые пуховики? Когда ветер становится мягким, а не испытующим? Когда пахнет как бы дождём? Когда можно сбавить шаг, возвращаясь домой? Когда можно дышать полной грудью? Нет, весна начинается ещё зимой. На фоне высокого, чистого, голубого неба выделяются голые ветки деревьев, выпрямившееся и избавившееся от инея. Снежные островки уже не бросаются в глаза, на первый план выпрыгивает асфальт дорог. Машины начинают прибавлять скорость. Морозный туман отходит в сторону. Окошки оттаивают от тщательно выписанных узоров и приходится собирать воду с подоконников. На небе ни облачка. А дворовые собаки смело гоняются за голубями. Вы начинаете смотреть вдаль, не под ноги. Можно спать с приоткрытым окном. Вот когда начинается весна. Ещё в феврале.
Кто этот мужчина? Он перевязывает твои длинные, безобразно торчащие волосы красной лентой.
Я чувствую вечное цветение. Оно разлито повсюду. Я жаждал этого цветения, я жаждал, что оно возьмёт верх надо мной. Но мольбы мои не были услышаны. Вместо этого я столкнулся с жизнью. Жизнь – это вечно зелёные холмы, опоясывающие маленькую деревушку. Голова готова разлететься на бесконечность осколков. Пробудите меня.
- Мам, а почему капает дождь?
- Это небо плачет.
- А почему оно плачет?
- От счастья.
- Небо радо за нас?
- Наверное.
- Тебе грустно, мамочка?
- Нет, ни чуточку дорогой.
Кем был этот человек? Не всё ли равно? Красивая женщина плачет самыми искренними и нежными слезами. Значит не всё равно. Море утихло. Значит не всё равно. Маленький мальчик лет пяти, крепко вцепился в мамину руку. Значит не всё равно. Деревья притаились, ожидая чего-то. Значит не всё равно. Кем был этот человек?
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Затрудняюсь ответить»
Симпатичная шатенка вышла из чёрной машины марки Bentley. На ней были надеты строгие чёрные брюки и «мужская» рубашка бежевого цвета; в руках зажата опять же бежевая сумка Marc Jacobs и очки в тонкой оправе из благородного золота; ножки венчали чёрные туфли Jimmy Choo на тонкой шпильке. Шатенка уверенной походкой направилась к коричневому подъезду.
Вскоре. Тоненькая ручка достала откуда-то из низов журнального столика пачку сигарет с ментолом. Ухоженные пальчики зажали длинную сигарету в смертельной хватке, а пухленькие губки начали лихорадочно всасывать дым.
Флора еле-еле открыла глаза, слипшиеся от не смытой туши и подводки, почесала запутанные волосы и с ужасом оглянулась. Она увидела светлую и просторную комнату с огромным окном и выходом на лоджию. В шокирующем изумлении девушка поняла, что совершенно раздета, а её роскошные одеяния от Chanel разбросаны по всей комнате в самых неожиданных местах. Посмотрев на постель рядом с собой, она облегчённо вздохнула, там никого не было. Пустое место… Но помятое. Флора попыталась что-нибудь вспомнить. Но ничего. Кошмар, никаких воспоминаний, только безостановочный поток текилы.
Тело. Загорелое, бронзовое тело. Мокрое от пота. Липкое, сладкое. С привкусом вишни. Он двигался плавно, вдыхая мой аромат, прислушиваясь к каждому звуку, слетавшему с моих алых, влажных губ. Я аккуратно проводила обессилевшими пальцами по его широкой спине. Перекатывающийся рельеф мышц, блестящая кожа. Мои раскинутые волосы. Он нежно сжимает поверхность бёдер. Мягко кусает меня в откинутую шею. Сколько ещё будет продолжаться эта приторная пытка? Тело. Загорелое, бронзовое тело.
«О, ночному часу не верьте!
Он исполнен злой красоты.
В этот час люди близки к смерти,
Только странно живы цветы…»
(«Цветы ночи» З. Гиппиус)
Как в тумане она нашла дорогу домой и с облегчением ощутила холодную кухонную плитку, остужающую разгорячённые ноги. Натали достала узкий бокал на тонкой ножке, уселась за кругленький, маленький столик и начала заливать в себя одну за другой небольшие порции лёгкого вермута, чьё действие маскируется слабым ощущением довольствия и расслабленности.
От бутылки практически ничего не осталось. На самом донышке колыхались ничтожные остаточные капли, жутко действующие на нервы. Натали разъярённым взмахом забросила бутылку в раковину, промазав и усыпав весь пол мелкими блестящими осколочками.
Натали с трудом поднялась, и, выключив свет, поплелась в спальную комнату. Она распахнула окно и глубоко вдохнула щекочущий аромат ночи. Ночи, рождающей свирепых призраков. Натали стянула с себя шелковистое платье кораллового цвета и с отвращением швырнула в сторону. Она стояла недвижно. В кружевном белье, подставив пышное тело ветру, навивавшему горечь. Красивые волосы цвета золота беспокойно трепались, не понимая, не понимая. Тушь растеклась безобразными, грязными подтёками и обсыпалась крошечными чёрными комочками. Небесного цвета глаза ярко блестели от слёз. Фарфоровая кожа покрылась мелкими мурашками, ноги разрисовала сеточка из красных линий. Девушка опустила голову и скорчилась в судорожных рыданиях, оголив всю некрасивость своего тела, оплывшего жиром. Руки были напряжены и тряслись, подобно плохо застывшему желе. Явный и не приятный целлюлит обильно покрывал широкие бёдра и очень пухлые ляжки. Позвоночник тщательно спрятан под жирной прослойкой, обтянутой бледной кожей. Обвисшая грудь, живот, сложившийся в несколько толстых складок. Всё её тело отталкивало. Но было в нём что-то ценное, что-то едва уловимое. В нём теплилась жизнь, оно было простым телом, телом женщины, тёплым и мягким, согревающим и спасающим. Телом… Просто телом в его изначальной природе.
Жан схватил Анну за больное плечо и швырнул в дальний угол. Девушка чуть слышно стонала от жгучей боли. Жан перевернул стол и начал пинать осколки от бокалов, бутылок и тарелок; всё что было едой, превратилось в какой-то жуткий мусор. Глаз Жана был готов вылезти из своего насиженного гнезда, таким воспалённым он казался. Жан схватил один из осколков, скорее всего от бутылки вина и начал медленно приближаться к Анне. Вот он уже упал возле неё на колени и, прижав к стене, стал чертить этим острым огрызком на её гладкой спине вертикальные полосы. Девушка кричала и извивалась, но жилистые руки крепко держали истощённое тело… Анне на миг показалось, что на её спине что-то усиленно пишут раскалённой перьевой ручкой. Кровь стекала унылыми потоками, подобно слёзам своей хозяйки.
Маленькая, душная комнатка без окон, побеленная в ослепительно белый цвет. Пустая комнатка. В ней нет никого и ничего. Нет. Хотя нет. Здесь сидит девушка. Девушка с потухшим взором и впавшими, голодными глазами. Девушка, закутанная в рваные тряпки. Босая девушка с посиневшими от холода ступнями. Она жмёт их под себя, руки девушки скованны наручниками, припаянными цепью к какой-то трубе. Она не способна шевелиться. Она истощена. Кости постоянно сотрясаются от болезненного кашля. Эта девушка не в силах даже плакать. Она так давно не видела солнечного света.
«Дайте солнца. Дайте мне солнца»
Но никто её не услышит.
«….В сырую мглу,
Под грудой тел мы дочь нашли
Там, на полу…»
(Фёдор Сологуб «Искали Дочь»)
Опишите вашу жизнь в нескольких словах.
«Яркий миг, который стоит поймать, который стоит сделать ещё и ещё ярче, ярче, а не горячее»
Опишите вашу жизнь в нескольких словах…