Когда я был маленьким, мне всегда нравилось узнавать что-то новое, открывать для себя неизведанные территории, совершать великие географические открытия. Каждый лесной ручей, каждая маленькая тропинка становились моими исследовательскими триумфами. Сейчас тяга к приключениям не иссякла, но мир с тех пор сильно вырос, и расстояния теперь меряются для меня уже совсем другими категориями. То, что, по моему мнению, раньше находилось где-то на краю света, теперь оказывалось в паре километров от дома, огромное озеро превратилось в глубокую лужу, а непролазные дебри – в безобидные заросли кустарника. Но речь не о том.
Я подозреваю, что тем, кто живет в больших городах, кажется, что кроме них ничего и нет на бескрайних просторах нашего государства, но я знаю, что это не так. Не берусь отвечать за обширные пространства Сибири и Дальнего Востока (это совсем другая история), но европейская часть России покрыта, словно мельчайшей паутиной, огромной сетью дорог, которые соединяют между собой бесконечное количество поселков, сел, деревень, хуторов и Бог знает чего еще. Где-то расстояния между ними измеряются десятками километров, а где-то они находятся едва ли не впритирку друг к другу. И в большинстве таких вот деревенек живут или жили раньше люди, такие же, как и мы с вами. Но если наши города непрестанно разрастаются вширь, застраивая многоэтажными домами все новые пригороды, то эти самые деревеньки одна за другой прекращают свое существования. Я не буду сейчас перечислять факторы, по которым это происходит, потому что для этого нужно писать отдельный рассказ, просто говорю об этом, как о реальном факте. Те, кому судьба нашей страны не безразлична и так знают, почему это происходит.
Так вот, рядом с нашей деревней, которая находится едва ли не в центре этой бескрайней дорожной паутины, были поля, которые после зимы засевали зерновыми, а так же капустой, картошкой и прочими сельскохозяйственными продуктами. Эта окультуренная полоса тянулась вдоль дороги на несколько километров, а сразу за ней начинался лесной массив. И среди деревьев куда-то вглубь леса уходила узкая тропинка, ранее широкая, но теперь почти заросшая травой и кустарником. Она вела в соседнюю деревню, в которой никто не жил. Можно сказать, в деревню-призрак, на американский манер (умные люди понимают, что к призракам из ужастиков это название никакого отношения не имеет). В советское время там обитали и работали люди, но потом те, что были помоложе - разъехались в поисках лучшей жизни, а те, что постарее уже все умерли. А деревня так и осталась. Хорошо сложенные деревенские дома могут простоять очень долго. Они постепенно ветшали, крыши крытые дранкой (древесная щепа, положенная внахлест) начинали протекать, ржавели печные трубы, срубы медленно оседали в землю. Спустя несколько лет у некоторых домов, оставшихся без присмотра, провалились крыши. Но большинство из них продолжают стоять и по сей день, а ранее ухоженная территория вокруг домов зарастает одичавшими кустами смородины и крыжовника. Старые яблони, в большом количестве растущие во дворах, продолжают плодоносить, но собирать яблоки уже некому. Лишь дикие звери приходят полакомиться сладкими фруктами. Ну и местные мальчишки, одним из которых когда-то был и я.
Хотя никто уже не мог услышать наши голоса, мы все равно разговаривали приглушенными голосами и часто оглядывались по сторонам, шагая по заросшей травой проселочной дороге, а по обе стороны от нас стояли дома, с забитыми окнами, с висящими на дверях ржавыми замками, некоторые из которых наверняка уже не открывались. Старые дощатые заборы все либо покосились, либо совсем упали в траву, которая буйно разрослась на месте бывших цветочных палисадников. Даже за все богатства мира я не согласился бы залезть в один из таких домов, хоть и понимал, что ничего страшного внутри точно не окажется. Лишь старые облезающие со стен обои, простая деревенская мебель, может быть несколько черно-белых фотографий незнакомых мне людей и шкаф со старой одеждой, в карманах которой родилось уже не одно поколение мышей. Я просто не хотел нарушать покой лишившихся хозяев старых строений.
Вряд ли кто-то в соседних деревнях еще помнит, кто жил раньше в этих домах. А ведь когда-то здесь обитали целые семьи, рождались дети, люди любили и ненавидели друг друга, старухи сплетничали, сидя на завалинках, а старики рассказывали ребятишкам сказки у вечернего костра, доставая из углей горячую запеченную картошку, которая приятно грела руки. Целый маленький мир ушел в небытие, оставив в память о себе лишь пустые дома, которые спустя пару десятков лет окончательно развалятся, превратятся в заросшие травой и кустами курганы, а еще лет этак через пятьдесят никто даже не узнает, что когда-то здесь было человеческое жилье.
Сейчас я повзрослел и живу в городе, но время от времени навещаю родную деревню, где с грустью наблюдаю, как и она постепенно уступает место дикой природе. Жилых домов остается все меньше и в доброй половине из них живут глубокие старики, которым недолго осталось радоваться солнечному свету. За последние пятнадцать лет население сократилось более чем втрое, а каждый ребенок здесь теперь на вес золота. Поля уже не засеваются, в последнее время на них растет лишь сорная трава. Местные рассказывают, что в округе все больше диких животных. Кто-то встретил на лесной опушке лосей, а кому-то в баню забралась рысь. Это первый признак того, что природа здесь уже начала брать верх над человеческой цивилизацией. Однажды и эта деревня прекратит свое существование. Возможно, я доживу до этого момента. И тогда еще один огромный пласт памяти пропадет из этого мира, а я останусь одним из немногих его хранителей.
Но пока этого не случилось и пока проходимы местные дороги, я продолжаю ездить туда, чтобы насладиться первозданной тишиной, свежим воздухом, который не отравляют ежеминутно моторы тысяч автомобилей, прозрачной родниковой водой. Ездить, чтобы напитаться покоем. Чтобы просто сесть на старую скособочившуюся лавочку и долго смотреть на вечерний закат, на облака, слушая пение лесных птиц. Чтобы помнить.
2 июня 2012