Самарканд, сидя на старом кресле с деревянными ручками, листал Вовкин семейный альбом. Ах, память, память… Заскорузлая, она со скрипом откликается на зов чёрно-белых бумажных прямоугольничков и, расправив потрёпанные крылья, летит обратно. Всё ускоряясь и проясняясь, назад, в детство с солнечными полосами из прощелин и мельтешащей в них приключенческой пылью.
Вот все мы трое, сдиравшие в кровь коленки и вместе получавшие пенделей от старших пацанов во дворе. Вот они мы: гоняющие по щербленному асфальту на собранном из разномастных железок мотоцикле. Тут Вовкина мать кормит нас вкусным супом, и Дядьмиша, Вовкин отец, заставляет обязательно съесть по две тарелки.
Дядьмиша всё время для меня и Самарканда был эталоном, а Вовкина семья источником какого-то вдохновения и примера для будущей своей жизни.
Она, эта будущая жизнь, разбросала всех по разным концам большой страны, а кого-то кинула гораздо дальше…
Пока на холодных рубежах шла моя служба, Вовка, кандидат наук, сделал самую громкую в городе джиперскую мастерскую, а Костик (он же Самарканд), с детства болея Востоком, выучил фарси и ещё кучу языков и не раз представлял страну в разных интересных местах.
И вот, спустя столько лет, мы снова тут. Вовкины родители коротают время на даче, занимаясь недолгой летней страдой, а здоровенный рыжий Вовка сидит рядом, держа в своей лапище высокий бокал с живым пивом.
- А с женой ты чего развёлся, а? Красивая такая…, - Самарканд глядел на фотку со свадебного путешествия.
Женщина на фото была не просто красива. Она, пожалуй, была прекрасна. Вьющиеся каштановые волосы, кроткий взгляд. Топик, точёная фигура, ноги. С Вовкой они прожили года два, детишек так и не заимели, и разошлись без скандалов и истерик, что называется, «Как в море – корабли».
- Почему развёлся? Да видишь, Самарканд, получилась какая-то ерунда… Не знаю даж, как сформулировать… Вроде, - несоответствие формы содержанию, что ли.
- Погоны сержанта, а там, внутри кителя майор? - Самарканд отложил альбом и потянулся к куче сухой копчёной корюшки, - ладно, скажи лучше, что она тебя с девками где-то подловила.
- Это ты, Самарканд, на глаза её повёлся, - Вовка, прихлёбнул из бокала, - Я тоже именно на глаза. Не в гульбе дело. Вот смотри, - Вовка взглядом показал на старый стоящий у тумбочки на полу утюг, живой благодаря Дядьмишиным умелым рукам, - этот утюг выглядит как утюг: чёрный, вот она ручка, вот дырки для пара. Он и ведёт себя, веришь, как и положено утюгу. Греется, гладит, паром пыхает!
- Ну?!
- Что, «ну»? А ты представь, ты приходишь в магазин, на витрине стоит утюг такой же, а приносишь домой, - оказывается он из картона. Не та вещь! Не гладит, не греет. Вилка на верёвке из бумаги.
- И чего? Ты ж не утюг покупал!
- Не утюг. Я взял с витрины миленького пушистика с большими просящими глазками, чтоб его ласкать и класть рядом с собою перед сном на подушку. А принёс домой, - у него зубы по двадцать сантиметров, когти, гребень костяной из-под меха и хвост с ядовитыми шипами. Просто в магазине всё это было в сложенном состоянии, для приманивания покупателей.
- Ты прям пугаешь! Она что, тебя загрызть хотела? Что-то не похоже…
- Не то, чтоб загрызть… По виду – нежная, женственная натура. Только вот чувств у неё нету никаких. Всё с мозгами и точным расчётом. Есть такие хищники, которые специально отращивают привлекательные для других части. А потом, - цап! Вот это про неё.
- Да ну, нафиг… Ты злыдню, прям, какую-то нарисовал.
- Я сам долго не замечал. Говорит нежно, как будто гладит. Ласковая. Влюбился практически сразу, через месяц сделал предложение, она ещё думала полгода, я волновался, согласится или нет! Думал, не верит, что я её люблю. Потом согласилась. Сейчас-то я понимаю, что изучала, - достаточно ли вот эта рыба жирная, чтобы наживку ей дать заглотить, а не кому-то другому. Женился, и с год жил, как в гипнозе, потом постепенно, начал разные штуки замечать.
- Это какие?
- Ну, во-первых, она этим самым взглядом смотрела всегда. Ну, то есть на всех мужиков. И голос, и интонация. Сначала я думал, что это просто показатель постоянства. Но время показало, что это такая долгая целенаправленная тренировка. Работа над собой. Настолько качественная работа, что это состояние стало для неё почти постоянной маской. Почти.
- Что, бывало, скандалила?
- Да нет, она всегда говорила достаточно спокойно, но мысли были примерно такие: «Настоящий мужчина всегда найдёт дополнительные источники, не так ли?», или «Сначала необходимо полностью обеспечить семью, а потом уж начинать думать о детях. А у тебя жена ходит в шубе фасона восемнадцатого века». Да много чего! «Посмотри у Николая Сергеевича «шестисотка», даже стыдно к ним приезжать на нашем уродце. Не находишь?» И снова глазками вот так, - усиленно поморгал Вовка, - И внутри сволочное чувство сразу - хоть своего Ровера продавай. Только для этого таких десяток продать надо…
- И чего, совсем невмоготу стало?
- Да как тебе сказать… Попробуешь что-то возразить, она не орёт, не спорит, но как то такое выражение лица сделает, что полнейшей скотиной себя чувствуешь. Свою квартиру я продал, купил большую, потом вторую. Минимум дважды в год ездили в разные пляжные страны, одежда, солярии. Конечно, «у нормальных мужчин, жена должна заниматься домом». Дома, правда, я ещё построить не успел…
- Ну и, сразу всё это стало заметно, когда ты своего пушистика домой из магазина принёс?
- Да нет, не сразу… Где то через год встречаю своего бывшего ректора, присели в кафе, пообщались, он и говорит, «Володя, - ты, возможно не замечаешь, но поверь, - ты сам на себя не похож. Это не ты. Что происходит? У тебя одни разговоры, - как раздобыть денег». Я прислушался к себе, - и точно. Репетиторство, со студентами сделки, участие в разных проектах идиотских, даже мастерскую свою забросил, - ничего не развивал, только бабло.. С родителями вообще общаться перестал.
Самарканд вытянул свои лохматые ноги под стол, мягко пнул Вовкину коленку.
- Ладно, Володь, извини, не хотел тебя расстраивать… Давай пивка подолью.
- Да ничего. Это тебе с твоей хохлушкой повезло, но не всем такие встречаются…
- Ну, как повезло, ругает меня иногда… А вообще, да, повезло. Согласен.
Жену свою Самарканд привёз из Ирана, она работала там по контракту медицинской сестрой. Двух ребятишек ему родила.
Вовка отхлебнул из своего наполненного бокала холодное пиво, покосился на меня, подмигнул.
- А ты когда соберёшься?
- Когда ты мне скажешь, на какой можно, как опытный женильщик. Ты лучше скажи, как всё кончилось?
- Ну, как… Стал я думать, анализировать, и увидел, что она собственница двух моих квартир, в одной я, правда, хотя бы прописан. Речь потихоньку подходит к регистрации на неё моей конторки как бы для «удобства работы», кроме того «к детям мы всё ещё не готовы», плюс «ездим на стыдном автомобиле, и поэтому надо взять ещё один кредит». А тут ещё прихожу домой, и случайно слышу её разговор с подругой, где они спорят, какая из них своего «пузыря» вперёд убедит её на Гаваи свозить.
- И что ты, сказал ей, что слышал?
- Да, сказал… Потом. Когда родители узнали, что я заявление на расторжение брака написал, - отец заплакал. «Я думал, ты уже кончился», - говорит. Но разошлись без истерик. Квартиры остались ей, участок под дом, - тоже. Но я не жалею… Лучше так.
- И что она, замуж вышла после тебя?
- Да, через полгода. Сейчас на Гаваи ездит уже с другим Пузырём. И, наверное, глядит на него этим же взглядом…