Весна - пора надежд,
Осень - пора итогов?
Главное - любить время, наверное.
Как часто иногда прошлое вспоминается отчаянными, порою довольно авантюрными, моментами. И хотя нелегкое наше житье-бытье постоянно подставляло подножки, мы старались шагать по жизни с размахом и отвагой, свойственной только безоглядной молодости.
Как важно ныне общаются между собой президенты бывших союзных республик, и поехать туда в наше время порой сложнее, чем на другие континенты. И вспоминаются командировки прошедших дней трудовых и отпускные путешествия, как невозвратно канувшие в историю анналы. Времена тогда были иные – когда все как бы дружили. То есть человек человеку был друг, товарищ и брат или подруга, приятельница и сестра.
Конечно, оглядываясь назад, я ни за что не хотела бы вернуть те времена, когда самым ценным была только наша молодость. Сейчас, когда повзрослевшие дети строят свою жизнь в изменившемся мире по новым законам и правилам, мы тоже стараемся, крутимся, приспосабливаемся. Мы принимаем перемены с надеждой на лучшее и очень надеемся...
Надеемся удачно вписаться в новый жизненный поворот и не свернуть себе шею, не потеряться, не растерять все то, что накопили за долгие годы. Но все же, все же…очень жаль, что многого не вернуть, не исправить, не испытать те замечательные полеты мыслей и чувств, что были у нас, молодых и дерзких.
Но время неумолимо. Оно движется только вперед, вычитая у каждого из нас очередные мгновения жизни.
И такими, как прежде, мы не будем никогда.
ТАШКЕНТ – ГОРОД ВОСТОЧНЫЙ
В середине 80-десятых двадцатого столетия выдалась у меня командировка в советский дружеский Ташкент. Поселили нас с напарницей в гостинице при центральном Алайском рынке, которая по тем временам считалась вполне приличной. Самым главным ее достоинством являлось нахождение рядом с метро, на котором было удобно добираться до завода, куда были командированы.
Лето стояло в разгаре – жара ужасная, в тени за 45 градусов, и находиться на улице до заката солнца было нестерпимо. Днем добираться до какого-нибудь магазинчика приходилось только короткими пробежками от тени в тень. При этом спасали мелкие поливальные фонтанчики в газонах. Обнаружив очередной водный распылитель, мы зависали над ним на несколько секунд, стараясь получить порцию влажной прохлады, чтобы хватило сил дойти до нужного объекта.
На заводе в первый же день спутница моя закрутилась по своим делам, а я оказалась без работы, поскольку материалы, которые должна была продемонстрировать местному инженерному составу, перед нашим приездом таинственно исчезли со склада. Без их наглядной демонстрации лекции мои не имели смысла. С теорией предмета можно было прекрасно ознакомиться и по учебникам.
Что за режим царил на заводе, можно было только удивляться. К примеру, в день нашего приезда, мы познакомились с директором прямо на заводском дворе, где он лично наблюдал за разгрузкой машины с какими-то аккумуляторами – чтобы, не дай бог, кто-нибудь из бойких грузчиков не перекинул дефицитный приборчик через колючку заводского забора.
Порядки, а скорее беспорядки, на этом заводе союзного значения меня, молодого специалиста из центра России, закончившего престижный ВУЗ с красным дипломом, не просто ошеломили, а привели в полное замешательство. На главный вопрос - а зачем, собственно, вообще был нужен мой приезд, ответ я так и не получила. Все были заняты решением каких-то своих личных проблем, оставляя производственные задачи напоследок.
Отметив командировки и подписав отчеты у высокого начальства, мы оказались совершенно не заняты. Перед отлетом домой в нашем распоряжении оставалось несколько дней свободной жизни в восточной столице советского Узбекистана.
На прием, оказанный, так сказать, принимающей стороной, нам было грех жаловаться. Уже на следующий день нашего пребывания главный инженер свозил нас на личном авто за город на окружную - накормил вкуснейшим шашлыком. Из-за неистовой жары в городской черте готовить на улице не разрешалось.
Начальник цеха, с которым контактировала подруга, тут же распорядился, чтобы на участке тары сделали для нас по деревянному ящику с удобными ручками для транспортировки местных фруктов.
А как же иначе девушки – то бишь мы – эти фрукты повезут домой?
Ящики, похожие на те, в которых столяры держат свой инструмент, сколотили славные – дощечки были едва ли не отполированы. Да, гостеприимство на первом месте, на то он и Восток! А дела? Дела и подождать могут.
Вечером, когда спала жара, мы смогли, наконец-то, прогуляться. Когда-то, будучи старшеклассницей, я впервые попала в этот южный город. Тогда он произвел на меня впечатление своим неповторимым восточным колоритом. Это было до страшного землетрясения 26 апреля 1965 года, сильно разрушившего город. Потом Ташкент отстроили всем миром. Но в этот раз мне показалось, что город утратил какую-то самобытность, став более похожим на современные большие города.
С заходом солнца на город, озаренный уличной иллюминацией, опустилась приятная прохлада. Днем из-за жары ничего в рот не лезло, а вечером мы почувствовали, как сильно проголодались.
Решили поужинать в очень модном в то время центральном кафе «Голубые купола», отведать его знаменитые лакомства. Наша европейская продвинутость здесь оказалась совсем не к месту. С улицы через огромные окна насквозь проглядывался центральный зал, где на низких диванах, застеленных роскошными коврами, восседали одни мужики, в основном в национальных халатах и тюбетейках. Мы не решились заглянуть даже в фойе.
Когда-то в студенческие годы занесло меня на практику в Литву, которая хотя и была рядом с заграничной Европой, но считалась своей и была вполне доступной и для туризма, и для работы всем советским гражданам. В литовском городе Каунас довелось мне встретить свое восемнадцатилетние. Как мило мы там посидели с подругой в кафе Тульпе (что в переводе с литовского означало «тюльпан») под звуки тихой музыки при потрясающем мерцании красивых свечей. Официантка, мило накрыв наш столик, сняв передничек, тут же спела несколько современных песенок. Швейцар на выходе галантно помог надеть болоньевые плащики, которые тогда были на пике моды. Там никому бы и в голову не пришло разделять общение по половому признаку.
Но здесь царил восток, что нам ясно демонстрировали через сверкающие витрины ярко освещенного кафе. Есть все же очень хотелось. Повернув за угол ресторации, мы обнаружили несколько столиков прямо на улице. Рядом из отгороженного закутка выглядывал улыбающийся узбек в поварском колпаке. Здесь нас и покормили. Все было на удивление очень вкусно - и мясо, и бульон, и булочки, отсутствовали, как ни странно, зелень и овощи. На просьбу добавить к гарниру свежих овощей веселый толстый повар добродушно пошел навстречу и собственноручно разрезал пополам единственный овощ, оказавшийся у него на столе в столь поздний час - маленькую помидору, размером меньше куриного яйца.
Закончилось наше пребывание в Ташкенте довольно комично. Вернувшись в последний вечер в гостиницу, мы к удивлению своему обнаружили вместо небольшого арбузика, что успели купить накануне, только его оболочку. Вычерпанный чьей-то чужой рукой, он грустно валялся на балконе, выходящем во внутренний дворик отеля.
Арбузанчик не входил в малюсенький холодильник, стоящий в общей прихожей, объединяющей две комнаты, и мы вынуждены были оставить его там в тенечке. В соседнем номере до сих пор проживали дамы, и для нас стало полной неожиданностью, когда, вернувшись с работы, мы услышали из-за стенки бурное мужское застолье. Оказалось, что в этот день соседи у нас поменялись. Но мы никак не ожидали, что в такой «семейный» номер с общими не только балконом, но и санитарными помещениями, можно к девушкам подселить мужчин.
Всю ночь мы боялись высунуть нос из своей комнаты. Было невыносимо душно, кондиционеры тогда были только в люксах, а в нашем номере предусматривалась естественная вентиляция – открыл балкон и все. Но как раз дверь на балкон мы и вынуждены были держать закрытой, пока за стенкой слышался сплошной гул мужских голосов, прерываемый временами восточным пением. Было такое впечатление, что там их собралась целая толпа.
Мы сочли, что в соседней комнате развлекались торгаши с местного рынка. Чтобы хоть как-то охладиться, приходилось смачивать простыни холодной водой, но через час постель уже было абсолютно сухой. Тогда в полудреме я выливала на себя графин воды, что предусмотрительно ставила в изголовье. Этого хватало еще на час. Затем шла к умывальнику за новой порцией воды и повторяла увлажнение постели.
Утро наступило как всегда солнечное и обещающее очередную палящую жару. За стенкой было очень тихо. Не выспавшиеся, взвинченные ночной духотой, мы хотели только одного – скорее покинуть номер. Мало того, что промаялись всю ночь в душной комнате, так еще и арбуза лишились. Останки его сиротливо валялись на балконе рядом с нашим окном. Не выдержав мрачного натюрморта, подруга решила напоследок отправиться к соседям и высказать там все наши претензии, особенно относительно изуродованного арбузика, приобретенного девушками на свои кровные. Надо отметить, что фруктовая пора тогда только начиналась и цены на рынке весьма «кусались».
Вернулась она вскоре, очень довольная, что выплеснула свои эмоции. Оказалось, что за стенкой поселились узбеки - отец с сыном, которые накануне отмечали чей-то день рождения. Они, конечно, сильно извинялись, но арбуза было не вернуть.
Не успели мы собраться на завтрак, как раздался стук в дверь. На пороге в строгом деловом костюме стоял высокий узбек с широкой улыбкой на гладко выбритом лице. Сверкая маслеными глазками, молодой человек держал на вытянутых руках поднос, полный всевозможных отборных фруктов. С извинительной речью, он сходу пригласил нас в ресторан на завтрак. Немного опешив от неожиданного визита, мы постарались вежливо отбиться от утреннего посещения ресторации, пообещав отужинать с ним вечером. Мы не боялись обещать продолжения банкета – это было наше последнее утро в Ташкенте. Вечером мы улетали домой. Но фруктовый подарок был принят и скушан с большим удовольствием.
ОТПУСК НА «ОКЕ»
Давней мечтой подруги было собственное авто. Права у нее были давно – отец научил ездить. Водила она довольно лихо, но осторожно, попусту не лихачила, на дороге не вредничала. В те времена купить машину было неимоверно трудно. И не столько по причине нехватки денег, сколько из-за острого дефицита авто. Каждый потенциальный автолюбитель для достижения своей мечты выкручивался, как мог. Сейчас, когда единственным препятствием является денежная несостоятельность, нелегко в это поверить.
Как трудно представить, что на предприятиях составлялись списки очередности на приобретение машин, как на жилье. Пойти в магазин и выбрать авто, как телевизор или шкаф никто и вообразить тогда не мог.
Но бежали уже, бежали резво по нашим ухабистым дорогам легковушки – и все ярче, и все больше.
Подруге повезло – какой-то дальней родственнице, как ветерану войны, выделили к очередной дате Великой победы малолитражку. И эта белая, не тронутая еще никем, как юная невеста, Ока поступила целиком и полностью в ее распоряжение. Единственной обязанностью водительницы было регулярно доставлять бабушке продукты да отвозить ее, по мере необходимости, в районную поликлинику.
Моталась молодая женщина по городам и весям - все выдерживала машинка. И чего на нее взъелись мужики? Там, где другая машина не проедет, Ока «пролезет - проползет». И в лес по грибы - по ягоды, и в городе - по узким улочкам и заставленным всевозможными авто дворам.
Как-то раз в конце лета поехали мы в дом отдыха на пару недель. Я взяла с собой дочку, а подружка полный набор для безмятежного беспечного отдыха на местном колорите вплоть до магнитофона с любимыми дисками. Местный водоем оказался сильно заболочен, и вдобавок, в нем копошились противные пиявки. А потому каждый день мы ездили купаться на близлежащее озеро. Пешком до большого чистого озера каждый день не сходишь, а на машинешке нашей было всего ничего - десять минут езды.
Кормили нас в пансионате вполне прилично. Не знаю, что больше всего влияло на питание – наличие группы детей, что проходила здесь реабилитацию после лечения или то, что здесь проживали международные наблюдатели - американцы. Чего наблюдали иностранные спецы - не знаю. Недалеко располагался закрытый городок. Видимо, было там что-то такое серьезное, что надо было им наблюдать.
Наблюдать – наблюдали, но жить и питаться американцы предпочитали в нашем пансионате. И, правда, местечко здесь было замечательное. Природа вокруг – лес хвойный, грибы да ягоды в пушистом мху. А где мох растет, да можжевельника заросли – там с экологией все в порядке. В «грязном» лесу ни мох, ни можжевельник расти не будут.
Время отпускное пролетело незаметно. Вот и конец поездки наступил. Напоследок решили еще раз искупаться. Неожиданно что-то застучало в машине, когда мы были уже у самого берега. Погода стояла довольно ветреная, да и день был будничный, так что на пляжике никого не оказалось. А так хотелось увидеть какого-нибудь мужчинку – посоветоваться, что может так стучать в авто, чего раньше не стучало.
Помозговав над открытым мотором Оки – пришли к выводу, что прыгая на местных ухабах, что-то в машинном механизме разболталось и отсоединилось. В общем – потеряли мы что-то по пути, и очень надеялись, что где-то недалеко, раз стучать стало недавно. Хорошо, что случилось это не на оживленной трассе да не на скорости.
Но чтобы знать, что искать, попытались представить, что за штуковина должна была находиться на месте соединения. Решили искать на прибрежной полосе, где проехали, все металлическое, величиной не больше чайной ложки.
Дочь нашла подходящую «железку», а приятельница – что-то похожее на гайку, в общем, крепежный элемент. Соединив обе находки, мы успешно отремонтировали авто и, довольные результатом последнего дня отдыха, отправились домой.
Нас провожало последнее летнее тепло с ярким привкусом начинающейся осени.