Эту лужу Пашка запомнил с детства. Тогда в поисках уединения, придя еще в тот, старый больной парк, где они на лужайке обычно играли в футбол, уселся на скамейку и в расстроенном состоянии уставился в темную лужу под ногами. Был поздний вечер после дождя. И он надеялся, что в такую сырость его уже никто здесь не потревожит. И что-то подсказывало сосредоточиться на чем-нибудь постороннем от случившейся драмы в доме. Поссорился не он – родные. Но тогда принять чью-то сторону, обнаружить правых и виноватых, а значит и чью-то справедливость, он боялся больше всего. Вот и решил уйти в парк, отгородиться ото всего темнеющим пространством, а мысли занять чем-то простым и печальным. И перед глазами оказалось пятно той лужи. О чем думал в тот момент – не запомнил. И что за красивая история высветилась из лужи – в памяти тоже не сохранилась. Впоследствии она уже не имела значения для осознания того открытия, что скоро ошеломит его, сделает сильнее и мужественнее.
А в тот вечер, когда уже вернулся в подозрительно раннее примирение дома, но в приятное ощущение добра и покоя, и раздевался перед сном, на тумбочке в вазочке увидел странный цветок, тот самый, что был второстепенным участником истории из лужи в парке. Цветок – и больше ничего! Побочный продукт какого-то желания. Вообще-то ничего особенного в этой голубоватой лилии не было – просто раньше никогда с ней не встречался. Теперь же это насторожило, заставило задуматься над чьими-то посторонними и своими возможностями. Удивление долго не давало заснуть. Засыпая, – просыпался. Осторожно касался цветка. Принюхивался издалека. Потом отнес на подоконник – все же немного подальше от себя. А утром створки оказались раскрыты. Ваза упала за окно и разбилась. Цветка рядом не оказалось. И он забыл о случившемся.
Вспомнил в конце лета, в его последние теплые дни. Он сидел на обрыве карьера. Смотрел в его мутную воду. И опять о чем-то сосредоточенно думал. Сверстников рядом с ним было немного. А ребята постарше забавлялись старинной забавой – уворовав понравившуюся «ценность», бросили в самое глубокое место, и теперь пытались отыскать ее. В тот день пострадал его приятель Мишка с подарочным ремешком. Ныряли за ним долго и неудачно. Что тоже случалось. И друг затосковал. При чем – вслух! Такое уныние было для всех неожиданностью. Мишка никогда не казался слюнтяем! Но неожиданность большую совершил Пашка, нырнув за причиной мокрой печали, хотя, ныряльщиком был – никудышным. Там – под водой, он и увидел снова тот цветок. А затем, еще не добравшись до дна, почувствовал в руке ремень друга. Когда же вынырнул, все были поражены не столько его удаче, сколько тому времени, что он провел под водой. Приятно чувствовать себя победителем! Только он уже знал, что у героев, подобных ему, всегда увеличивается число недоброжелателей. И в тот момент он их невольно уже считал глазами – эти улыбки недобрые и мстительные: радуйся – ты удостоился чести врага! Но на другой день он сам предложил им снова нырять, но уже за его ремешком и не в самом глубоком месте. Все согласились. Нырнул и Мишка – надо же было как-то смыть позор и обиду! И не выплыл. Пашка исследовал все дно и не нашел друга. Искали и другие. Потом все стояли на берегу с открытыми ртами и почему-то считали виноватым в беде его. Будто до сегодняшнего дружеского предложения никто никогда не нырял здесь, и обходили карьер стороной. А Мишка наблюдал за ними из-за кустов и скоро показываться не собирался. Знакомая глупая шутка, о которой в такие моменты вспоминают уже потом.
С того времени к Пашке пришло понимание, что желания можно исполнять самому с помощью силы воли. И, конечно, если в помощи не откажет водяной цветок. Но вместе с тем, он также догадывался и о том, что излишне часто испытывать судьбу не стоит. Сначала должно появиться осознание необходимости момента волшебства. И тогда обязательно должно получиться желаемое. С этим и жил дальше, взрослел. Если с кем и делился своим умением, то будто разыгрывая приятелей с желанием пофокусничать в узком кругу. И правильно делал – водяной цветок помогал не всегда.
Прошли годы, заканчивалась пора юности, и Пашка становился взрослым человеком. Начав с малого, уже кое-чего добился в своем нехитром посредническом бизнесе. Появилась у него и девушка, Варя, Варенька, Варюша, сероглазый сдержанный кулачок, отношения с которой для многих выглядели серьезными. И казалось, что ничего кроме доброй улыбки между ними и быть не может!.. Скорее всего, так и было. Но однажды внутри этой пары выпрямился гибкий лепесток лотоса – другая молодая женщина. Она возникла возле его машины в соседнем городе, ошарашив счастьем и нахальством:
– Подвезешь? Нам все равно по пути.
Вскоре выяснилось, что незнакомка хорошо знала земляка Пашу – она была тетей одноклассника и приятеля. А вот он ее не замечал. И правильно делал! Только теперь молодой человек не знал об этом. Для нее же было просто удачей встретить такого знакомого в чужом городе. Дорогой много говорила. И слушать ее было приятно. Она о многом знала. И знания эти были уместны и полезны. С ней было весело. Ее смех расслаблял и куда-то звал. А под конец путешествия она уже не казалась тетей. Возле своего дома Лиза пожелала отблагодарить его поцелуем. Поцелуй длился долго и несчастливо приятно. Губы его Вари, Вареньки, Варюши пока не могли соперничать с этим чужим властным влечением. И Пашке тогда не показалось это слишком смелым. Входя в подъезд, женщина пошевелила ему пальчиками, что означало не прощание, а скорее сближение. И машина его не трогалась с места. Долго не мог отвести взгляда от голубовато-холодного квадратика визитки. Варя, Варенька, Варюша где-то медленно отступала куда-то в сторону. Да, нет, у него и в мыслях не было порывать с ней. Но она уже не была единственной! Хотя в тот же вечер он веселился с ней, забавлял девушку, и она вся сияла счастьем и уверенностью. И, возможно, стань они в тот вечер еще немножко ближе, все бы и обошлось. Однако при расставании молодой человек ни на чем не настаивал, а девушка придерживала не сильнее обычного. После чего, одиноко потоптавшись возле Вариного дома, Паша вдруг вспомнил, что Лизе завтра не на работу, и почему бы не воспользоваться приглашением – звонить в любое время?.. Новая знакомая, не забыла – звонка ждала – сердиться на поздний час не стала. И в то время как Варя о чем-то мечтала в мягкой постельке, чьи-то мечты воплощались в жизнь быстро и просто. Возможно, эти мечты и не имели ничего общего между собой. И все же… Воплощались… Ну, и что теперь, если поспешно и необдуманно? Утром Пашка уже твердо решил обзавестись своей жилплощадью. Пусть пока и съемной. Но туда он думал привести именно Варю. Лиза жила не одна, но в просторной квартире. Впрочем, у него в то утро были не только мысли определенные, но и путанные. И все равно радостные, как первые утренние шаги по тротуару. А балконы и клумбы будто выдохнули в него все прелести ароматов сразу. Бессонная шальная ночь пока еще не портила молодого лица.
Вскоре Пашка действительно снял квартиру. Пригласил в нее Варю. Девушке все понравилось. Не понравилось только, что сейчас близкий человек стал требовательным и грубоватым. Поэтому, похвалив все, остаться – не пожелала. А вот сопернице он понравился именно таким – решительным и понятным! (Хотя заметил ли это за собой сам Пашка?) И когда она появилась в той квартире после Вари, то посчитала, что Паша все делал правильно. Потом даже похвалила. Негромко – будто бы, между прочим. На что молодой человек лицом едва улыбнулся, но душой возгордился. Вот только Варя ни о чем еще не догадывалась. Была она все-таки не совсем современна. А события развивались стремительно – взрослой женщине глупо было их тормозить. Паша, хотя еще и встречался с Варей, но уже урывками, торопливо. Какое-то время девушка верила в повышенный всплеск деловитости друга. Но сердце однажды подсказало ей недоброе. Она не стала унижаться, выяснять окружными путями – спросила о сопернице прямо. А он давно готовившийся к неприятному вопросу – растерялся. Ему, правда, показалось, что произнес свое вранье уверенно, с задором – это она видела перед собой путаного мямлю.
Потом Пашка сидел в молодом парке, что разбили на месте старого. Возможно, и место было то же. Похожей была и погода на тот давний вечер. И даже лужа напоминала ту – из детства. И мысли о примирении, будто бы мир беспроблемен, казались снова естественными на фоне общей безвинности. Он действительно не хотел знать ни чьей вины! Ему был необходим мир со всеми!
А поздно ночью не сразу расслышал, как в комнату вошла Варя. Они с Лизой в потемках обратили на нее внимание только, когда девушка стала раздеваться, будто не замечая соперницу. Делала она это демонстративно, неспешно. И все равно он не успел ничего сказать. Вроде бы мелькнула наивная мысль – а как она здесь оказалась? И тут же за маловажностью куда-то провалилась. Варя упала на него и заставила думать уже о другом. И оказывается, в ее несмелых губах скрывалась другая, незнакомая ему изюминка – будто и не пробовал он их никогда. И молодое тело, которого так долго желал, томился по нему, и так часто приближал уже к себе… и всегда почему-то отпускал от себя, будто пугался, на самом деле было еще сильнее, нежнее, и необходимее ему. И упругие, очень живые, стрелявшие по сторонам розовыми глазками груди, хотя и раньше выглядели крупнее и привлекательнее, чем у соперницы, прелесть их заключалась в другом. А Лиза только слегка отстранилась от них, но не ушла даже на край широкой кровати, вроде как специально изготовленной для разврата. Впрочем, тогда об этом никто даже не подумал.
Потом Варя сползла в пространство между ними, и, прикрыв ему ладошкой рот, спросила:
– Ты этого хотел?
Нет, этого Пашка не хотел. Однажды эти метастазы уже погубили Рим! И где-нибудь на вечеринках в моменты близкие к чему-то подобному, в нем всегда просыпалась брезгливость, и он умудрялся избежать неприятного соучастия. Сейчас произошло нечто совершенно другое – будто ощутил оплеуху вместо пощечины! И как дальше вести себя – не знал. Да, он хотел примирения двух женщин! Но о чем на самом деле думала его голова, когда желала мира, если они даже не были знакомы и только подозревали друг о друге. И что теперь? Как им жить дальше? Наверное, теперь спешить ему с решением было не нужно, и стоило быть более аккуратным и осмотрительным. Из глупого положения выход должен быть найден, но не смешнее вхождения в него. Засыпал он в объятиях двух женщин с надеждой, что возможно все решится как-то само. Правда, во сне обходился с ними по-самодовольному нагло, бросая им с голубоватой лилией: «Вы разберитесь между собой кому я нужнее?»
Только в реальности ни Лиза, ни Варя в этих разборках будто и не нуждались. «Шведская семья», вроде их как устраивала… С каждым днем женских вещей у него на квартире становилось все больше. И со стороны на улице их могли принять за подружек. Теперь они казались неразлучны. Старшая даже переманила младшую к себе на работу. И если вечером Пашка вдруг где-то задерживался, они без стеснения пытались его отыскать. А вот это молодого человека действительно угнетало. По вечерам он стал выпивать больше обычного. Выпивши, вел себя развязно и грубо. Выговаривал громко и зло, что унижало больше мужчину, чем женщин. Женщины выглядели беззащитными обиженными детьми, что только прибавляло им очки в глазах посторонних – вот она настоящая любовь – глупая и слепая! Утром ему приходилось просить у них прощения, или, молча одевшись, убегать от них. А в растерянных выцветавших глазах на помятом лице с каждым днем прибывало ненависти. На работе дела все больше расстраивались, потому что нерешенная домашняя проблема не давала хода другим мыслям. И Пашка все больше и больше сосредотачивался на ней, опасаясь выбрать нужное будущее. Наконец, для своих спокойных размышлений отправил обеих женщин на юг отдохнуть.
Отправить-то отправил, только с их отъездом беспокойства не убавилось. И он снова сидел в парке на лавочке – уже днем, оставив работу. Было жарко. Молодые деревья еще не давали достаточной прохлады. У его ног лужа на этот раз отсутствовала. Но отчетливо виделся ее след. И Пашка доверился этому темному пятну. Вот также выпивают и время из убывающей тени! Не стоило ему сидеть в парке на солнышке. Головку напекло, и родилось желание ливня! Впрочем, знать обо все не нужно.
Стихия разбушевалась не здесь – на юге. Наши женщины любовались диковинными окрестностями курорта. Трагедия их настигла в пересохшем русле реки. Река в мгновение ожила и грязный поток с гор смыл людей в море. Пашка принял вину за произошедшее на свой счет. И жить с этим дальше ему стало еще труднее. После бара, ночью, отправился к карьеру, к глубокому месту, где подростками ныряли за уворованными «ценностями». Хотел отыскать свой цветок, чтобы вырвать и похоронить вместо своих женщин. Чтобы было, куда приходить поминать ему их. Да, видимо, не отыскал его. Темно было. И вода оказалась холодной. Хотя, кто знает – не родилось ли в воде новое желание?
Ранним утром две женщины сидели на обрыве и смотрели сквозь туман в сторону другого берега. Иногда переглядывались, и было понятно, насколько они уже сблизились друг с дружкой…
– Тихо…
– Привыкай, – это на той стороне о самом важном узнают по нотам плача, лишаясь его.
– Как думаешь, – он скоро появится?
– Думаю теперь скоро, и уже обязательно возле нашего берега.
– Так вот для чего ты нарвала этих противных водяных лилий!..
– Не капризничай перед радостью, которой не понимаешь…
– Так он же искал их там!..
– Больше никто из нас никому не сделает зла.
– Они же, как люди – надеялись на хорошее!
– Только что они об этом могли знать?..
Из книги "Солнце в чужом окне" 2011год
ISBN 9878-5-904418-52-6