В той деревне у моря, у одного большого китайца хранился тротил.
И он хотел взорвать Макдональдс.
Макдональдс был один на всю округу, а китайцев много (деревня была размером с маленький городишко). Но только один по-настоящему хотел взорвать его.
Но у него не было взрывчатки.
Она была, но весной заезжал рыбхоз, местная шишка - очкастая гроза преступности, весь крутой, и в синем костюме, на синей легковушке, осмотрел всё, и изъял драгоценные ящики. Его можно было понять: он думал это на рыбную ловлю. Глупый, глупый… наивный рыбхоз.
- Глупый, глупый крестьянин, - так думал он ночами, плавно то вынимая, то запуская между зубов сигарету, не будя жену, глядя вверх. Глупый, нерасторопный рыбак. У него ведь даже не осталось на браконьерство. Вот, что он думал.
Жена зажгла керосинку. Когда он заметил, сквозь завесу дум, было уже поздно говорить:
- Не надо... – слегка повернулся он.
Повернув голову обратно, уставился в соломенную крышу.
- Так виднее. – подумал он.
Жена лежала на боку, подперев голову ладонью, глядя над ним за дверь на залитую луной площадку. Положила вторую ладонь ему на грудь, стала водить по ней одним плавным, едва заметным круговым движением. Молчала. Она знала - мужа что-то тревожит. Сегодня он задал ей странный вопрос. Она согласилась.(Сетью-то много не наловишь.)
Казалось, она слушает его мысли.
Сколько это длилось, не знаю, да только стало не до сетей...
Погасла лампа...
Рокот сверчков в ночном саду.
Утром он рубил рыбу, пропотев на солнце, во дворе подле сарая.
Пришёл сосед и спросил денег в долг. Денег не было и китаец, в свою очередь, спросил их у соседа, не надеясь на то. Денег, как оказалось, нет у обоих.
На улице было тепло и тихо, в воздухе стол аромат свежих цветов, а денег не прибавилось. Что ж…
Решили на пару взорвать Макдональдс.
Железно.
- Жена может не пустить. – сказал сосед.
Китаец молчал, разглядывая лето.
Он в этом плане был коммунаром: решил что-то сделать – так нечего языком трепать. К тому же он вчера уже спросил у жены. Она согласилась. Ей тоже был не по нраву Макдональдс: у неё не хватало денег заказать там еду.
Сосед приволок ещё одно полено, сел и сидел пока на другом полене китаец членил рыбу. Большую рыбу, крепкую, как мясо, с костями как у коровы.
- Ну, наконец-то! - сказал сосед, узрев скорое окончание рубки, и стёр пот со лба. Он был низкий и худощавый, будто свитый из жил, - Я уже взмок на этом пекле!..
Наступил полдень.
Китаец врубил топор в деревяху, отёр руки о белый передник, измазав его кровью и жиром, и повёл соседа за амбар. Там, на затетеннённой стороне было прохладно. У стены стоял бензо-культиватор: бока, низ и лезвия стальных звёзд уже окультуривала ржавчина. Вдвоём они слили с него бензин. Набралось пол канистры.
Остальные пол канистры они нацедили у груженого самосвала на ночной дороге, сказали, что неподалёку заглохла машина. Дома на кухне разбавили топливо рисовой водкой (и не только бензин), что бы чувствовался запах протеста, излишек бензина слив обратно, в культиватор, и продолжили «заправляться». Утром взрывать Макдональдс они не пошли.
По полудню они застолбили людную площадь: стали с краю, плечом к плечу, сосед надел синий пиджак.
Стояла пара прилавков, в центре площади журчал и брызгал фонтан, напротив, расположился главный вход в Макдональдс, и они взяли его под наблюдение, уже к часу благополучно «настреляв» у прохожих мелочи на мороженое.
Подготовившись, они стали ждать…
Алеющая брусчатка известила о приходе вечера, и в сумерках стало вонять. Прохладный ветер не смог выбрать путь получше, и задувал на площадь прямо через псарню – сегодня там варили мыло. Даже исход мух (их потянуло на «сладкое») не радовал.
- Фу!!! – сказал сосед.
- Да… Дела… – сказал китаец.
Но псарню решили не взрывать.
Люди медленно, но верно рассасывались, и к девяти часам на площади остался один юнец. Высокий и худой. При нём были цветы (какие нарвал), рубашка, и новые сланцы: он явно дожидался девушку. Стоял и просто ждал. Ждал...
И ещё раз ждал.
И снова ждал.
Он ковырял в носу, он смотрел на китайца с соседом в упор, он чесал одной ногой другую, он делал всё, только не уходил. Ждал и не уходил.
Наблюдая его второй час, они проводили взглядами дежурного продавца, закрывающего заведение.
Им обоим, вдруг, стало очевидно - девушка не придёт! Парню пора проваливать!
- Проваливай!
- Иди! – уже срываясь, визжал сосед.
В ход пошли пинки, затрещины и ругательства.
Юнец, при его комплекции мог, но не отвечать не стал: он явно стеснялся здоровенных кулаков китайца, который, к слову говоря, стоял в стороне и никак не проявлял себя в этом споре.
Выход нашёлся.
Парень позвонил кому-то из автомата, испытывая терпение соседа, тарабанящего в стекло будки, и мечущего искры из задницы, после чего, бесстрастно, покинул кабинку, открытой дверью, опрокинув задиру, и зашагал вниз по мостовой. Сосед помахал, для вида, в его сторону ногами, одернул ворот пиджака и с гордым видом стал на место.
Никого кроме них на площади не осталось. Лишь мотоцикл, ослепив светом, протарахтел мимо фонтана.
Сквозь всплывшую тишину стали отчётливей слышны вечерние поселковые звуки: кашель рыбаков, лязганье посуды, чья-то ругань. Вдали в домах загорались окна, люди садились к ужину, готовились ко сну. Посёлок дышал ночью. И только здесь прохладный ветер всё носил неприятный запах, правда, уже рыбы.
Фонарики, висящие под навесами крыш закусочной и магазина, тускло освещали холодные камни у начала мостовой.
Посередине, ночной фонтан высыхал после трудового дня, торча вверх поеденными налётом бронзовыми кранами. Капля медленно булькала в лужу на илистом дне и та расплывалась кругами. Тишина. И снова падает капля.
В тёмном небе, чёрными силуэтами мелькали летучие мыши, выйдя на охоту. То и дело, в воздухе проносились их юркие крылья и треск их «радиоприемника» в погоне за очередным мотыльком или комаром. А те, в свою очередь, принялись за людей. Большая ладонь китайца, познала вкус убийства уже с дюжину комаров. Он накрывал их, и они растекались по рукам и шее пятнышками его же собственной крови.
- Хватит. – сказал он, - пошли.
Они подошли к особо стоящему от других дереву, положили рядом фонарь, прикрытый с одной стороны, чтобы «не засветится», китаец достал из кустов две лопаты и вручил одну соседу, затем сосредоточенно поглядел на почву, и кивнул ему под ноги.
- Тут.
Через пару минут на свет объявилась канистра, облепленная подсыхающей землёй. Двое тащили её к задним дворам.
За Макдональдсом шёл сквозной закоулок, едва освещённый зеленоватой лампой, было сыро, стояли мусорные баки, вроде вёдер, вокруг были раскиданы объедки из тех, что растащили кошки и псы.
Хотя им не многое доставалось: у каждого в деревне была собака, да и кошка, вот официанты и таскали вечером пузатые пакеты с едой по домам. Разве что молодой, Фэй Линг, сидел у себя дома в полном одиночестве. То ли от того что его дом на краю деревни и пустые вечерние виды более располагают к одиночеству, то ли от тог, что он был калека с детства.
Возле задней двери спокойно стоял, никого не трогая, чистый и отполированный автомобиль местного рыбхоза. Холодный металл синего капота так и дышал свежевымытостью, не смотря на то, что автомобиль стоял прямо над приоткрытым канализационным люком, и на общую затхлость места.
Вряд ли его угнали, да и мало кто на такое осмелился бы. А если и так, то почему бросили здесь? Да нет. Двери аккуратно заперты, машина стоит «на скорости», чтоб не «побежала». Это явно хозяйская рука.
Разбираться - не было времени, и ничего не говоря, сосед подал стальной пруток, валявшийся у стены, китайцу, направившемуся к багажнику. Машину рыбхоза тронуть никто бы не посмел… Но ведь она всё равно сгорит при взрыве.
Китаец поднатужился, и дверца багажника поддалась, отойдя вверх. Внутри стоял ящик с тротилом. Китаец, нагнувшись с фонариком, внимательно осмотрел ящик.
- Да, вроде не мой… - подумал он, но вслух не сказал.
Этого ящика вполне было достаточно, чтобы взорвать приговорённый фаст-фуд.
Его не вытащили, а просто вскрыли и навязали на одну шашку бечеву пропитанную бензином. Пока китаец занимался этим, сосед потащил канистру, подальше - за небольшой пригорок, который они выбрали как наблюдательный пункт. Посередине пути, аллюминевую ручку канистры кто-то подхватил. Сосед испуганно глянул в сторону неизвестного…
- Зажёг! – сказал китаец ему в ухо. И они быстро засеменили к пригорку.
Ничего не происходило.
Они ждали пять минут, хотя это было лишне. Надо было сходить посмотреть и, если «всё чисто», снова поджечь. Прошло полчаса. Довольно много, но только не для двух куривших в окопе людей.
Пришло время действовать.
Сосед осторожно перелез через насыпь и, пригибаясь, побежал за здание. Ещё через две минуты он выбежал, размахивая рукой, и напоследок дал знак «отлично». Он уже подбегал, когда за его спиной раздался взрыв, вынесший мигом почерневшие окна, грохочущий гигантским языком пламени из подворотни, и кинувший соседа на насыпь.
- Фитиль короткий… – пробормотал он, лёжа щекой на земле. Но никто этого не расслышал.
Китаец поднял подмышку соседа, сунул, растеряному, канистру и они потащились с ней к зарослям. Землю трясло, на лицо ложились вспышки. Они подумали, что им досталось от взрыва, по мозгам. Но оглянувшись, китаец остановился, и сосед безучастно повис на нём. Пока сам не увидел.
За тем взрывом рвались другие. Это был настоящий грохот канонады.
Поперёк улиц пролегла линия фронта. Земля трескалась. Канализационные люки выстреливали в небо периодическими залпами, и чугунные крышки, лопнув где-то высоко, со свистом и воем обрушивались на машину или дом, круша цель как снаряды. Люки расцветали взметнувшимися огненными цветами.
Люди начали выбегать на улицы, где уже отгремели орудия передовой. Затрезвонил колокол на пожарной башне. Кто-то бежал проверять свои пожитки, кто-то родных, соседей и друзей.
Бросив канистру они тоже, как могли, поспешили к людям, осматривая по пути завалы, ища знакомых, туша кострища.
Затем давали показания, подъехавшему наряду полиции. На их тормозящую речь не обратили внимания, они ведь, по их словам, «гуляли». А такое бывает, если гуляешь ночью по взрывающимся улицам.
Когда их помощь уже не требовалась, они, опираясь друг о друга, побрели, сквозь пролесок, к своим домам. Спать.
Газеты пестрели фотографиями. На главной странице, измазанный сажей Дряхлый Лу орал на полицейского, возле пожарища бывшего его лавкой разнообразных товаров. «Кто мне всё это вернёт?», крупными буквами гласил заголовок статьи. Слава богу, никто не погиб и даже не был покалечен, и ни одна газета не пестрела заголовком, «Кто мне его вернёт?».
Новость разошлась по округе, и делом занялись полиция из города. Было проведено расследование, и из того, что удалось собрать, выяснилось, что старая канализационная ветка стала складом конфискованной у рыбаков взрывчатки, «неофициально» конечно. Рыбхоз почуяв шатающуюся табуретку под ногами, пытался замять свою причастность к этому делу по своим «каналам», но спецы из города не оставили без внимания то, что его автомобиль, в ту ночь находился прямо над крайней точкой этого «склада», и то, что именно с его взрыва началась цепная реакция.
Рыбхоз сел.
На его место прислали молодого прыщавого выпускника колледжа, которого никто толком не принимал всерьёз.
Рыбаки почувствовали себя вольней, и каждую неделю кто-нибудь что-нибудь глушил на озёрах, а на море уже никто не следил, сколько рыбы загнано в сеть. Но было выслежено и достоверно узнано через местных пропоиц, что ночами новый рыбхоз, наблюдает за инопланетянами. Ну, или ожидает их увидеть.
А китаец… Старого браконьера могила исправит.
Через неделю, после того как всё улеглось они с соседом опробовали новую идею. В озере утопили вверх дном большущий чан для риса (одолженный у жены китайца). То краям нацепили камней, чтобы не перевернулся. Он погружался в воду, прижимая всей массой, ту самую, теперь уже пустую канистру. В ней лежала тротиловая шашка, и фитилёк, шипящим огоньком подбирался к ней…
Озеро загудело и булькнуло, так что похоже вся рыба всплыла. Её было вдоволь!
И впервые за много дней они почувствовали, что дела идут в гору.
Чан не оставили: нырнув на дно, привязали к ручке канат, на который и «налегли» в течение всего следующего дня. От него местами отошёл нагар, и на берегу, в свете вечернего солнца блестели проплешины чистого метала. Жена почему-то рассердилась.
Позже эксперимент повторили на соседнем озере, и теперь весь чан матово сиял, будто отполированный песками ветреной бури (но жена всё равно сердилась).
Рыбы стало хватать, денег - и подавно, а «ночь большого огня», осела в памяти людей как ещё одна история из цикла «А помнишь?..», и дала многим работу оплачиваемую местными властями.
И только один представитель власти в этих местах, шёл каждый вечер после работы на поля. Не за карьерным ростом, но с юношеской мечтой. Он окунался в сухие травы и долго смотрел на небо, встречая проступающие, на темнеющем небосводе, звёзды. Он ждал их... Они, вероятно, смотрят на нас вниз. Что же они видят здесь, в этой деревне?