Книга знаний - 1991г

Истина – такая пробивная штука! Я восхищен!
Я благодарю Не Имеющего Имени, что
Он явил мне чудо – через меня Он подает тексты...

Настоящее знание не умозрительно.
Знание – то, что Вы делаете;
Знание – это Вы.
Доберитесь до себя, найдите себя.

                (Юрий Рафиков, 14.10.1948 - 23.05.1991)


Оглавление

Предмет Разговора (4)
Виток Первый – Что мы говорим  (в Двенадцати Поворотах с Приложением )(8)
Виток Второй – Что мы делаем (в Шестнадцати Поворотах с Приложением)(33)
Виток Третий – Отношения  (в Семи Поворотах…)(87)
Приложение 1. Объявления Независимой Школы Нового знания (129)
Приложение 2. Индивидуальный Урок Независимой Школы Нового знания (август 1990г)(132)
Приложение 3. На Общих уроках Независимой Школы Нового знания(1989-1991)(136)
Приложение 4. Краткое содержание Книги с Приложениями (205)

Предмет Разговора
Перед нашим обществом стоит задача развития, выход на качественно новый уровень общественных отношений, без которых мы не выйдем и на новый научно-технический уровень. Новые, более совершенные отношения, как и вообще все новое, требуют новых понятий для своего обеспечения. Например, понятия древних астрономов и их подход к устройству мироздания недостаточны для космических полетов. Точно так же наш теперешний язык не обеспечит более совершенных отношений.

Предложенная Вашему вниманию Книга знаний содержит словарь основных понятий в Отношениях и указания по овладению этими понятиями.

В Книге нет чисто умозрительных построений, требующих проверки и доказательств.  В отдельных случаях использования умозрительных построений автор подчеркивает их условность.

На какие представления опирается наш с Вами новый язык?
В неживой природе рассеивается и распределяется энергия и вещество, что и описывается формализованными термодинамическими законами. Для формализации наш прежний язык достаточен.

Жизнь, наоборот, концентрирует, собирает в себе энергию и вещество, создает в себе новое, ранее не существовавшее. Пределы Жизни постоянно расширяются. Жизнь сосредоточивает все в себе – или распространяется повсюду, что одно и то же.

Жизнь обеспечена Отношениями. Отношения недоступны для формализованного описания: в них нет распределения и законов распределения.

В нашей деятельности мы, как правило, опираемся на формализованные представления. Но формализованные решения не обеспечивают жизни (что бы мы ни подразумевали под словом «развитие»). Например, на формализованных представлениях построен расчет дома, каким он возникает в нашем представлении. Но сами наши представления о доме мы не рассчитаем и не улучшим с помощью расчета.

Каждому случалось тратить время на ожидание транспорта. Мы решаем транспортную проблему увеличением количества транспорта, вводом новых маршрутов, т.е. используем формализованные методы. В то же время мы видим неполно используемые и простаивающие транспортные средства. Так при нехватке транспорта существует его же избыток. Попробуйте рассчитать транспортную систему, обеспечивающую все наши перевозки и свободную от этого противоречия. Вы убедитесь, что формализованного решения задача не имеет вообще.

Так же обстоит дело с «экономическими», «жилищными», «продовольственными» и прочими задачами. Противоречия устраняются только Отношениями, но не системой. Знание законов распределения внутри любой системы не избавит от противоречий, заложенных в принципах построения   любой системы.

Жизнь - это все живое в совокупности. Вы, или я, или любое другое отдельно взятое существо – абстракция. Каждый из нас существует постольку, поскольку существуют «остальные». Свободный кислород воздуха, которым мы дышим, выделен организмами. То, что мы едим, построено организмами. Мы перевариваем пищу с помощью живущих в нас микроорганизмов. Митохондрии (симбионты клеток) обеспечивают нас энергией. А без себе подобных мы даже не появимся на свет.
Нет и отношений отдельно взятых существ. Все многообразие отношений между нами суть не разные отношения, а разные стороны одного и того же – того, что мы назвали Отношениями, Жизнью. 

Распространен взгляд, согласно которому противоречия есть причина развития, т.е. противоречивость заложена в самих Отношениях. Если так, то нам необходимы наши проблемы, и мы напрасно собираемся их решать: война необходима для мира, а болезнь есть проявление здоровья. Тогда для спокойствия я разнервничаюсь; для смелости испугаюсь еще больше; для здоровья вообще умру, и предложу всем передраться со всеми для достижения мира и согласия.

Когда я представляю себя системой – (машиной) - я  говорю: «Я раздражен», «Я боюсь», «Я болен».  Когда я руководствуюсь тем, каков я в действительности, я вижу, что «Я» ничего такого не имею: раздражение, страх, болезнь есть свидетельство нарушения Отношений. Развиваясь по пути, продиктованному нашими противоречиями, мы углубляем и обостряем наши проблемы.

Противоречивость, чуждая Отношениям, тем не менее, появилась одновременно с Жизнью. Противоречивость возникает тогда, когда Жизнь не расширяется, а сокращается; в той или иной мере это происходило и происходит всегда.

Чтобы противостоять возникающим термодинамическим процессам, Жизни потребовалась способность  предвидеть развитие термодинамических процессов во всех их формах. Мы стали строить абстрактные, формализованные представления об окружающем.

Но вот пользуемся мы нашим новым инструментом – сознанием – в соответствии с уже сложившейся до сознательной противоречивостью. Вместо использования сознания по назначению, - для управления термодинамикой, – мы вмешиваем сознание в Отношения, нарушая их, уподобляя отношения между нами термодинамическим столкновениям. Заменяя отношения столкновениями, мы навязываем жизни термодинамику, углубляем противоречия, создаем проблемы - уничтожаем Жизнь.

Как теперь формулируется наша задача? Нам предстоит обнаруживать и устранять формализацию из наших отношений, освобождаться от исторически навязанной нам противоречивости, от термодинамизма. Для решения этой задачи прежние понятия недостаточны, прежний язык бесполезен.

Предлагаю условное графическое представление «личности» и противоречий, ограничивающих «личность». «Личность» представим как гладкую сферу, окруженную «облаком отношений». Облако не состоит из отдельных частиц и не квантуется. Облако простирается до границ Жизни. Тогда мое облако отношений совпадает с Вашим облаком и с облаком каждого, имеющего облако: Отношения едины и общи для всего живого.

Сфера – «личность» - покрыта более или менее плотным слоем противоречивости. Там, где «Я» отделен от Отношений противоречивостью, порождается термодинамизм. Обращенные друг к другу противоречиями, мы сталкиваемся друг с другом, заменяя отношения между нами чисто механическим взаимодействием. Мы становимся «несовместимыми», в том числе, и в геометрическом, в физическом смысле. Это мы и называем «проблемами», «непониманием», «разногласиями» и т. д.
Поверхность слоя противоречивости негладкая. Пучности поверхности слоя противоречивости назовем «сообщениями о состоянии». Сообщения о состоянии характеризуют механизм нашей общей противоречивости. К сообщениям о состоянии отнесем всякого рода выражение недовольства, неудовлетворенности, страха, ненависти.

Противоречивость доступна для формализации, представима в виде системы. В описании противоречивости в настоящее время достигнуты определенные успехи (медицина, биология, психология и т.д.). При этом авторы, описывающие нарушения жизни, нарушение отношений, говорят, что описали жизнь и отношения. Пытаясь соответствовать этим описаниям, мы увеличиваем противоречивость, создаем проблемы.

Нам с Вами описание противоречивости позволит отказаться от формализации отношений, уменьшить противоречивость, решить проблемы, неразрешимые в рамках прежнего подхода.

А сейчас по каким признакам Вы отличаете человека, решающего проблемы, от человека, создающего их?



ВИТОК ПЕРВЫЙ (в двенадцати Поворотах с Приложением) Что мы говорим

Поворот Первый

Все мы испытываем в жизни большие или меньшие затруднения. Нас раздражают или возмущают люди и события. Нам не хватает сил и времени. Нам мешают болезни.
Нас не понимают окружающие. Мы обижаемся, сердимся, горюем, страдаем от собственного бессилия и недостатка знаний, теряем веру в себя, отчаиваемся.
Порой нас ставят в безвыходное положение подлецы хамы, тупицы и пр. Мы не делаем наши самые насущные дела, не исполняем самые простые намерения. 

Список наших затруднений можно продолжать до бесконечности. Мы ведем об этом бесконечные разговоры с родными, знакомыми, друзьями и врагами. Спорим, ссоримся,
доказываем друг другу свою правоту. Для каждого из нас находятся люди, с которыми мы конфликтуем постоянно. Мы бываем недовольны детьми или родителями и т.д.

По мере накопления жизненного опыта, мы вырабатываем, как умеем, правила поведения для себя, шаблоны, несколько облегчающие нам жизнь.

Но источники затруднений остаются в неприкосновенности. Например, мы обучаемся скрывать нашу обиду, возмущение или раздражение. А сами эти переживания в нас остаются и отнюдь не являются нам хорошими советчиками в жизни.

Чтобы нам легче было понять себя и других, чтобы не испытывать излишних затруднений и переживаний и смотреть в будущее без страха, давайте разберемся в нашем поведении. 

Попытаемся выяснить, каким должен быть человек, какие у нас есть свойства, как нам их найти в себе и как их правильно использовать.

Я рекомендую читать эту "Книгу" без спешки. Существенные для всех нас задачи сложны – иначе нам с Вами нечего было бы обсуждать. Читая, обдумывайте все возникающие по ходу чтения вопросы. Пусть ни одно слово не будет обойденным Вашим вниманием.

Представьте себе, что Вы знакомы с некоторым идеальным человеком. Как Он выглядит? Как Он поступает в тех ситуациях, которые вызывают у Вас затруднения?
К какому результату Он стремится? Какое впечатление на Вас Он производит? А Вы на Него?

Что Вы о Нем знаете? Сейчас, в данный момент, есть ли у Вас представление о Нем?
Как Он влияет на Вас и на окружающих Его людей? А как Вы влияете на Него?
Хорошо или плохо Ему живется (по Его собственному мнению)? Совпадает ли Его мнение с Вашим?
 
Подумайте. Не торопитесь получить ответ на вопрос, которого Вы не задавали. 


Поворот Второй
Нам всем случалось сомневаться перед принятием важного решения, переживать неудачи, встречать трудности. Иногда то, что мы сделали из самых лучших побуждений, приводило к результату, противоположному тому, к которому мы стремились, и тогда происходящее становилось непонятным, нелогичным.

Как в таких случаях быть? Что делать? С кем посоветоваться?

Моего идеального человека я представляю себе так: с Ним я увереннее, мне с Ним хорошо.

Представили ли Вы себе человека, с которым хорошо Вам? Не то, чтобы Он брался выполнить какое-то Ваше желание - что-то достать, что-то устроить, что-то для Вас или за Вас сделать, - нет.

Вы пришли к Нему в плохом настроении. Вы подавлены, возмущены, раздражены или растеряны. Вас одолевает неразрешимая проблема. Вам плохо.
 
Вы (и не только Вы) приходите к Нему всякий раз в разном настроении, в разном состоянии. И в каждом случае с Ним  Вам становится легче. Вы успокаиваетесь. К Вам приходит ясное понимание происходящего, страхи и сомнения рассеиваются. У Вас словно прибавляется сил и здоровья, возвращаются желания и способность действовать. Он Вам помог, и Вам хорошо.

Хорошо ли Ему с Вами?
Вы не знаете, не можете сказать ничего определенного? Но Вы заметили, что Он не пребывает в унынии, не жалуется на здоровье и неразрешимые проблемы, не учит Вас жить, никем и ничем не возмущен и не раздражен, ни перед кем и ни перед чем не испытывает страха? , 

Вам кажется естественным, что Он сразу понимает Вас и облегчает Вам преодоление трудностей. С Ним Вы становитесь сильнее.

Он таков всегда. Это состояние настолько для него естественно, что Вы далеко не сразу осознаете, насколько Он отличается от подавляющего большинства Ваших знакомых.

Что Он делает такое, чего не делаем мы с Вами и еще многие и многие?
Бывали Вы в таком состоянии? Представьте себе, что Он – это Вы. Хорошо ли Вам? Хорошо ли с Вами? Размышляя над нашими вопросами, почувствуйте себя таким, как Он, будьте таким, как Он. И к следующему повороту подойдите именно таким человеком.


ПОВОРОТ ТРЕТИЙ

Пройдя Первый и Второй повороты, Вы вполне понимаете меня, понимаете то, что я Вам рассказываю. Вы оставили Ваши неразрешимые проблемы, не переживаете события прошлого и будущего. Вы видите все, что происходит здесь и сейчас.

Без серьезного изучения Книги напрасно будет ожидать от чтения какого-то эффекта. Совершенствование нашего поведения, нашего умения понимать себя и других – большая душевная и умственная работа.

Когда Вы находите в моих словах неточности, заблуждения, ошибки, когда Вы не согласны со мной, это не вызывает у Вас раздражения, возмущения  или насмешки в мой адрес. У Вас нет протеста или желания спорить. Вы испытываете ко мне доброжелательный интерес. Вы хотите понять меня.

Ведь, если я чего-то не понимаю, не чувствую, не вижу, значит мне, как и Вам, тоже бывает трудно разобраться в своих проблемах, в своих внутренних противоречиях, то есть, иными словами, тоже бывает плохо.

Ваша же задача – искренне понять и помочь. Почувствуйте все то, что чувствую я
почувствуйте меня до конца,  объедините себя со мной. И если Вы в состоянии решить мои – а теперь и Ваши – проблемы, то помогите. Передайте и мне то Ваше состояние, которое позволило Вам устранить мои противоречия.
В этом и заключается настоящая помощь.

Относитесь к людям бережно, с любовью, как, допустим, к собственной руке.
Если Ваша рука не справляется с тем, что Вы ей поручили, Вы ее не наказываете.
Ее  затруднения Вы называете «болью» и лечите Вашу руку.

Если человек зол, агрессивен, надоедлив, ненадежен, труслив, эгоистичен, - словом не справляется со своими задачами, своими проблемами, - значит, с ним не все в порядке. Помогите ему.

Не спешите испытать удовлетворение, кого-то осудив и наказав. Если Вы осуждаете, обвиняете, упрекаете, наказываете – значит не все в порядке с Вами. Помогите себе.

Помните, Он понимает Вас, понимает других и всем способен помочь. Почувствуйте проблемы и боль другого человека, как свои собственные. 

Да, это трудно. Но что иначе вызовет у Вас желание помочь? Не бойтесь сложности поставленной Вами задачи. Ваш успех заключается уже в том, что Вы решились понять себя и других людей.

Так что же умеет, в каком состоянии пребывает наш идеальный человек, истинный друг и учитель? Как мы Его узнаем?

Вы скажете: "Он честен".
Что значит «честен»?
Вы скажете: "Значит, говорит правду".

Что такое «правда»?
Пример.
Некто А. утверждает, что некто В. относится к нему, к А., с неприязнью.
В. говорит, что нет, ничего подобного, он, В., одобряет А., симпатизирует ему.
Кто из них сказал правду? Кого мы с Вами сочтем честным? 

Вы скажете: "Он не эгоист".
Что значит «эгоист»?
Вы скажете: "Тот, кто думает и заботится только о себе". 
Присмотритесь к тем Вашим знакомым, кого Вы считаете эгоистами. Как Вы полагаете,
действительно ли им живется хорошо? Счастливы ли они с их собственной точки зрения? На чем основана Ваша уверенность, что они действительно заботятся о себе и поэтому им действительно живется хорошо?

Хорошо ли они о себе заботятся? Лучше ли, чем о Вас?
Или они не замечают Вашей боли, Ваших проблем потому, что их собственные проблемы мешают им увидеть Вас? И они не понимают и не чувствуют Вас так же, как не понимаете и не чувствуете их Вы? А не считают ли они Вас эгоистом?
В таком случае, стоит ли вообще говорить об эгоизме?

Попробуйте совершенно точно определить, что такое "подлец", "трус", "хам" и т.д.
Помогут ли эти слова нам с Вами понять друг друга?

А чем располагает Он? Есть ли признаки, по которым мы со всей определенностью скажем: «Это Он» или «Этот человек он Него отличается»?

Почему Он не раздражен, не агрессивен, не обижен, не зол, не возмущен?
Что объединяет все то, чего нет у Него? Способен ли Он причинить Вам зло?
Что такое «зло»?


Поворот Четвертый

Что движет нами? Откуда берутся задачи, которые мы решаем?
Будем пока условно считать, что они поставлены Отношениями,
оперирующими нашими потребностями.

В состоянии, когда мы удовлетворены раз и навсегда, мы не совершим ничего.
Но такое представление является чисто умозрительным, абстрактным.

На самом деле, у нас бесконечное множество "потребностей",
и в любой момент времени есть неудовлетворенность.
Жизнь и обеспечивающее ее поведение непрерывны во времени.

Пусть какая-то потребность неудовлетворена. Назовем неудовлетворенность Внутренним Конфликтом (ВК). ВК порождает желание удовлетворения потребности.
Действие приводит к удовлетворению.

Пример.
«Я - голоден» - ВК. «Я хочу есть» - желание. «Я - ем» - действие.
«Я - сыт» - удовлетворение. Все это вместе, со всеми остальными такими же цепочками по всему бесконечному множеству «потребностей», и есть поведение.

Назовем Внутренний Конфликт, запускающий цепочку "ВК - желание - действие - удовлетворение", Управляющим ВК (УпВК).

Понятия "ВК", "УпВК" и вводимое ниже "СкВК" не отражают чего-либо действительно существующего. Они условны и мы используем их только как вспомогательный прием при описании некоторых аспектов противоречивости. Так же обстоит и с понятиями "потребность", "желание".

Вернемся к нашему идеальному человеку.
Как ведет себя Он, понимающий нас и вселяющий в нас уверенность, ясность и спокойствие? Кто Он, решающий все свои проблемы и преодолевающий все трудности?
Назовем Его так: Здоровый Человек.
Как Он выглядит?

Добивались ли Вы когда-либо результата в полной мере? Когда то, для чего Вы жили и работали, наконец, получалось? Бывали ли у Вас непротяженные мгновения, вершина, когда все понятно, все доступно, и возникает радостное единение со всем миром (не это ли называют счастьем?)?

Теперь представьте себе, что Вы всегда, во всех без исключения случаях, удовлетворены именно так.
Назовем это Ваше состояние Гармонией.

Далеко не каждый хотя бы раз в жизни добивается Гармонии.
Все мы привыкли к некоторой постоянной неудовлетворенности,
к некоторому  неисчезающему ВК. Так и назовем его – Постоянный ВК (ПВК).

Пример. «Я голоден», «Я хочу есть», «Я ем», «Я сыт», но моя еда недостаточно вкусна и полноценна. Тем не менее, я, никогда не евший лучшей еды, полагаю, что питаюсь правильно. Я не представляю себе более полного удовлетворения.

Наши ПВК обеспечены противоречивостью, накопленной всеми нам предшествовавшими –
людьми и другими существами.

Здоровый Человек - тот, кто постоянно уменьшает противоречивость,
постоянно снижает свои ПВК и ПВК окружающих.

Мы, реальные обладатели ПВК, в подавляющем своем большинстве не уменьшаем свою противоречивость. Мы не удовлетворяемся, и в лучшем для нас случае мы приходим к уровню ПВК. Это и означает, что мы не являемся Здоровыми и тем более Гармоничными.

Случается, что вместо снижения нашего внутреннего конфликта мы повышаем его еще больше. Случается также, что наша противоречивость заставляет нас отказываться от действий, что тоже повышает ВК. Назовем такой самовозрастающий внутренний конфликт  Сверхкритическим ВК (СкВК).

Мы живем в окружении людей. Без них Вы или я не существовали бы. Наше поведение, как и поведение любого другого вида животных, направлено на развитие вида, на продолжение рода. Поведение включает в себя оценку нами друг друга – Вы оцениваете всех, и все оценивают Вас. Правильную оценку со стороны мы получим от Здорового человека, действующего на основе Управляющего ВК. Если же мы получаем ложную оценку, которую дает имеющий Сверхкритический ВК, то мы, руководствуясь ею, нарушаем наше поведение, повышаем наши ПВК. Поэтому, чей-либо СкВК нам опасен.
СкВК окружающих мы чувствуем как наш собственный ВК и стремимся его устранить.

Здоровое поведение – это устранение СкВК окружающих, уменьшение общей противоречивости и снижение тем самым своих собственных ПВК и ПВК окружающих.
К сожалению, мы далеко не всегда уменьшаем конфликтность.
Часто мы повышаем ее еще больше.

Что мы переживаем, повышая конфликтность?
Что заставляет нас вопреки нашим потребностям повышать конфликтность?
 
Поворот Пятый.

Возмущение, гнев, ярость, страх каждый из нас в той или иной мере переживал.
И мы все это себе представляем.
Начнем с возмущения, бывают же возмутительные случаи, не правда ли?
Представим себе следующую ситуацию.
Жена, Муж и Ребенок едут в гости. Их знакомые живут на десятом этаже. Лифт долго не идет, хотя в этом доме два лифта. Когда выясняется, что это уже  второй  лифт остановился, Муж не выдерживает и возмущается: «Ну, какое безобразие! В таком большом доме работал всего один лифт, и за тем не уследили!»

По дороге на десятый этаж Муж («на чем свет стоит») ругает механиков, обслуживающих лифт, проектировщиков и строителей, построивших такой дом, а также жильцов, которых угораздило здесь поселиться. Муж делится возмущением с Попутчиками и с супругой. А когда они добираются до нужной квартиры, и радушные Хозяева открывают им дверь, Муж все еще кипит и, вместо сердечного приветствия, высказывает Хозяевам свое возмущение. Происходит некоторое замешательство. Возмущение постепенно переходит в обсуждение всех имеющихся вокруг упущений и людей, ответственных за это.

Тема неисчерпаемая, и в такой беседе с Хозяевами проходит весь визит.
Как получилось, что ничтожное, в сущности, происшествие определило
настроение друзей на целый вечер? Предложим мужу самому разобраться.

Реферат Мужа о возмущении:
«Мы спешили в гости, и я предвкушал нечто приятное для себя.
Мысленно я был уже в гостях и предполагал, что от меня больше ничего не потребуется для получения удовольствия. Но мои ожидания не оправдались. Оказывается, я не все преодолел. Меня обманули – я не попаду в гости без дополнительных усилий. Я не был готов к ним, я не хотел делать больше ничего!
Мне хотелось немедленно оказаться в гостях! Я сильно возмутился!

Я не догадывался, что корень затруднений - во мне самом. Я разочаровал Хозяев: они хотели от меня того же, чего я хотел от них, и так же ничего не получили.
Я сам помешал нам провести вечер с пользой и удовольствием. Как же следовало  отнестись к поломке лифта? Теперь-то я это знаю.

Мне следовало помнить, что я делаю здесь и сейчас. Твердо это зная,
и, обнаружив, что лифт сломан, не обсуждать механиков, а спокойно идти пешком.
А в гостях, быть внимательным к Хозяевам, а не к непорядкам в их доме».

Так и преодолевайте Ваше возмущение: если Вы возмущены, вспомните, чем, собственно, Вы заняты, и продолжайте заниматься именно этим. Возмущение сразу станет излишним. Искренне загляните в себя каждый раз, когда Вы возмущены, и примите решение. С возражениями не спешите, мол, подобных советов Вы слышали немало. Искренне загляните в себя каждый раз, когда Вы возмущены, и примите решение. Теперь, когда Вы знаете себя чуть-чуть лучше, когда Вам видна проблема, Вы по-новому увидите себя. И, возможно, совет окажется не так уж бесполезен.

Подобно тому, как «Лифт» описывает возмущение, напишите реферат на тему «Обида».
Если Вы не станете писать, то, по крайней мере, подумайте над тем, что такое обида, прежде, чем идти к следующему Повороту.


Поворот Шестой

Здоровый человек всегда, независимо от обстоятельств, снижает противоречивость, устраняет конфликтность.

К сожалению, часто мы наблюдаем и сами совершаем другое. Мы раздражены или обижены, подавлены или возмущены. Отношения имеют вид столкновений, слова и поступки хаотичны и бесполезны. Взаимопонимание отсутствует, столкнувшиеся стороны недовольны друг другом,  противопоставляют себя друг другу.

То, что мы недовольны окружающими в той или иной форме - раздражаемся, сердимся, обижаемся и т.д. - свидетельствует о нашей собственной противоречивости. Окружающие люди здесь ни при чем. Мы сами, будучи недовольными, неверно воспринимаем происходящее, не понимаем окружающих нас людей.

Чем обусловлено нарушение отношений, что мешает нам?
Как нам избавиться от этих помех?

Некоторое представление о поведении у нас с Вами уже есть. 
Во-первых, мы представили себе Здорового человека. Здоровый человек всегда поступает так, что противоречия уменьшаются. Когда эти поступки приводят к полному успеху, Здоровый человек становится Гармоничным.

Во-вторых, мы выяснили, что действия вызваны отличным от удовлетворенности состоянием ВК: наше поведение зависит от нашего состояния.

Мы с Вами изучим, как именно мы используем наши ВК и на каких этапах их использования мы совершаем ошибку. Тогда мы исправим наши ошибки.

Вы заметили, что я объединяю себя с Вами: «Мы представили», «Мы выяснили», «Мы с Вами»? Пусть Вам это не покажется какой-то уловкой. Если я не сумел рассказать, Вы не сумели меня понять, то я все равно, что не писал, а Вы все равно, что не читали, и мы с Вами не самым лучшим образом убили время. Чтобы наши
достижения стали нашим общим достоянием, мы с Вами будем работать вместе.

Решив две взаимообратные задачи – по действиям судить о состоянии и по состоянию реконструировать и прогнозировать действия, мы поймем, как проявляется противоречивость, научимся отказываться от нее, научимся понимать себя и управлять собой в любых условиях.

Почему и как искажаются наши представления о себе и окружающих?
Вы понимаете, что даже самый маленький и беспомощный ребенок имеет потребности. Когда они не удовлетворены, у ребенка возникают ВК. Ребенок еще не удовлетворяет свои потребности самостоятельно. Он только сообщает о своей неудовлетворенности, о том, что ему плохо. Родители, получив сообщение, помогают ему, и ребенок успокаивается, сообщает об удовлетворенности. Если родители каждый раз вовремя поступают так, ребенок знает, что в любом случае существуют действия, ведущие к удовлетворённости. В дальнейшем ребенок сам действует правильно, становится самостоятельнее.

На практике родителям никогда  не удается полностью и вовремя не помочь ребенку.
Ребенок привыкает к некоторой постоянной неудовлетворенности: появляется то, что мы с Вами назвали Постоянным Внутренним Конфликтом (ПВК). То есть, источник наших затруднений - противоречивость – начинает создаваться во всяком случае, не позже момента нашего рождения.

Теперь наша задача - исследовать конкретную форму нашей противоречивости.

Как именно наши ПВК искажают наши представления об окружающем?


Поворот Седьмой

Трудно ли Вам было дойти до этого поворота? Или Вы только прочитали текст? Вероятно, Вы не вполне разрешили вопросы предыдущих поворотов, не получили
того, чего хотели и на что рассчитывали. Но пусть трудности Вас не смущают: они действительно велики и требуют усилий для их преодоления.

Я стараюсь быть искренним с Вами. Мы добьемся успеха, когда и Вы отнесетесь ко мне так же.

Что вызвало у Вас протест? Что мешает Вам полностью понять меня? Вы считаете, что уже исчерпали свои неразрешимые проблемы? Тогда откуда берется протест?

Или Вы боитесь заглянуть в себя, боитесь себя?

Бывает, что это действительно тяжело и страшно. Но, если Вы намерены избавиться от неразрешимых сомнений, хотите иметь отчетливую и ясную позицию во всех Ваших делах, загляните в себя. Расскажите себе о себе совершено искренне.

Откажемся от всего хлама, накопившегося в нашей душе. Забудем обо всем, что мешает нам быть самими собой. Забудем обо всем, что мешает нам быть здесь и сейчас, обо всем, что мешает нам воспринимать во всей полноте происходящее  в данный момент. Забудем об условностях, мешающих нам понимать друг друга.

Будучи не в силах разобраться во многих существенных для нас вопросах, мы вышли из положения путем создания многочисленных сознательных установок и правил, жестко регламентирующих наши отношения. Правила помогают не всегда, и мы начинаем лицемерить, подбирая удобные мотивы для наших поступков – уже совершенных или тех, которые мы только собираемся совершить. Но, раз мы не понимаем себя, не для всякого желания и поступка нам удается подобрать подходящий с точки зрения морали и этики, мотив. И тогда наши побуждения кажутся нам постыдными, запретными,  неестественными, низменными. Мы вступаем в противоречие с собой, стараемся поступать вопреки нашим желаниям или отрицаем сам факт их существования. Так мы перестаем понимать, что делаем, и бываем не в силах объяснить наши действия даже самим себе.

Все знают, что человек должен быть честным. Появились ли у Вас конкретные представления о честности? Имеете ли Вы совершенно определенную позицию в том, что такое честность? Ведь пока Вы не знаете, что такое честность, Вы не вполне честны.

Так вот, понятия «честность», «эгоизм», «доброта», «подлость», «порядочность» и т.п. не описывают поведения. Все  они являются оценкой отдельных поступков с точки зрения морально-этических норм, т.е. свода «правил поведения»,  причем  в выражении «правила поведения» слово «поведение» не имеет конкретного содержания.
Поведение (в точном смысле) зависит от потребностей, а морально-этические нормы не рассматривают и не учитывают потребностей. Говоря о правилах «поведения», мы имеем в виду не поведение, а нарушение отношений.
 
Изучив созданные людьми морально-этические нормы, мы, конечно, получим некоторое представление о человеческом обществе, точнее, о его противоречивости.
А для понимания сил, движущих обществом - потребностей общества – мораль и этика бесполезны.

Это подобно правилам уличного движения: правила регламентируют движение, но управлять автомобилем или отремонтировать автомобиль правила не помогут. И, для полноты сравнения, правила уличного движения нарушаются, как и морально-этические нормы.

Мы не станем Здоровыми с помощью установки: "Я не эгоист, я думаю о других". Если мы не видим, не чувствуем человека, не желаем или не делаем ему добра, "думать" по этому поводу бесполезно.

Как бы мы ни убеждали себя быть честными, но, если мы неискренни, найдется тот, кто обвинит нас во лжи.

Поэтому, будем всегда различать, что такое мораль и этика, и что – поведение.
Не будем их смешивать.

Кому и чем полезны правила? Тот, кто не понимает ситуацию и окружающих его людей, в некоторых случаях совершает правильные действия, механически соблюдая правило. Например, существуют правила, регламентирующие отношения между мужчиной и женщиной. О Здоровых отношениях прекрасно сказал американский психиатр Э. Берн: «Отечески настроенный муж, пекущийся о благодарной жене». 

Пользуясь правилами, мы, независимо от понимания нами окружающих, в некоторых случаях имитируем Здоровые действия и выглядим как Здоровые.

Так что, один из путей уменьшения нашей противоречивости – неукоснительное соблюдение простейших правил. К ним относятся не только правила вежливости, но и правила уличного движения, санитарные, противопожарные и другие установленные правила. Тогда мы, даже сильно отличаясь от Здорового человека, иногда будем поступать правильно.

Но, конечно, этого недостаточно. Границы применения любых правил узки и не охватывают всех ситуаций.

Если мы ограничиваемся соблюдением правил, мы превращаем жизнь в игру против Жизни.  Играя против Жизни, мы проигрываем во всякой новой игре. Например, есть люди, соблюдающие правила, которые прекрасно вписываются в институтские коридоры, но теряют все свои достоинства на работе в подшефном совхозе.

Как быть, если мы уже соблюдаем правила, а проблемы остались?

Это опять-таки подобно правилам уличного движения: там, где нет улиц, - вдали от дорог и населенных пунктов - правила бесполезны.

Как и чему нам научиться, как стать лучше, стать Здоровыми?
Что мешает нам быть Здоровыми и как это преодолеть?


Поворот Восьмой

Удовлетворяя наши потребности, мы участвуем в Жизни - живем. Потребности Жизни – это потребности всех живущих, и поведение направлено на удовлетворение всех потребностей всех существ, а не «моих» за счет «Ваших» (или наоборот).

Нет счастливых родителей несчастных детей и счастливых детей несчастных родителей, счастливого мужа несчастной жены и счастливой жены несчастного мужа, счастливого учителя несчастных учеников и счастливых учеников несчастного учителя. Действительно хорошо только тогда, когда хорошо всем. Вы не встретите счастливого несчастьями окружающих. И не бывает так, чтобы среди всеобщего процветания нашелся один несчастный и ему не помогли.

Удовлетворяя мои потребности, я живу. Я живу - живут окружающие, поскольку нет потребностей моих или Ваших, есть просто потребности. Нет жизни моей или Вашей – есть просто Жизнь. Что мешает нам с Вами жить?

Мы совершаем то или иное, исходя из нашего представления об окружающем, причем, в рамках нашей модели окружающего наши действия всегда «правильны»: если я стремлюсь кого-то наказать, то только потому, что приписываю ему злой умысел.

Поступать правильно нам мешает ошибочность наших представлений об окружающем.
Мы не видим того, что есть, и приписываем окружающим то, чего у них нет.

Чего мы не видим? Что мы приписываем окружающим?
Мы не видим, что каждый человек нуждается в том же, в чем нуждаемся мы, и ему также больно, как нам. Мы приписываем Жизни такое устройство, при котором Вы или я удовлетворяем наши собственные «потребности» только в ущерб окружающим, и наоборот. То есть, мы считаем, что Вы и я взаимно исключаем друг друга: если я живу, то Вы – мертвы.

Что заставляет нас думать так?  Страх. Мы боимся окружающих и предполагаем, что они устроены иначе, чем мы, и хотят противоположного тому, чего хотим мы. И приписываем окружающим желания и намерения, которых в действительности нет, равно как и сами добиваемся того, чего "не хотели"(«Я вовсе не это хотел сказать», «Я не хотел тебя обидеть», "Я знаю, что это все равно бесполезно").

Тогда мы говорим друг о друге: «плохой», «хороший», «подлый», «благородный».
На самом деле «Я» не бываю «плохим» или «хорошим». Это моя противоречивость иногда очень мешает мне, а иногда - не очень.

В страхе мы подавлены и подавляем. Нам представляется, что Жизнь – это борьба
(на самом деле, борьба прямо противоположна Жизни, и мы, вообще говоря, это знаем: ведь не боремся же мы абсолютно со всеми). 

Что мы переживаем, когда противоречивость мешает нам?  Будучи подавленными, мы виноваты перед окружающими и пытаемся приспособиться к окружающим. Назовем это переживание «Виной». 

Подавляя, мы возмущены окружающими и запрещаем им делать то, что они делают.
Назовем это «Запретом».

Как выглядят Запретно-Виновные нарушения нашего поведения? 
Не понимая людей, мы строим наше отношение к окружающим на формальных оценках их отдельных поступков с точки зрения морально-этических норм. Мы приписываем окружающим «отрицательные свойства»: «подлость», «эгоизм», «равнодушие», - тем самым противопоставляем себя друг другу, и наши отношения превращаются в столкновения между нами.

Пример «Приветствие». Некто на работе почти ни с кем не здоровается. Его считают высокомерным человеком. Он же утверждает, что нисколько не высокомерен и считает высокомерие пороком. Тогда как сам "высокомерный" видит ситуацию?

Еще Пример. "Очередь". В очередях стояли все без исключения. Почти каждый раз кто-нибудь хочет пройти без очереди. С другой стороны, все без исключения (в том числе и проходящие без очереди) с неодобрением обсуждают в разговорах со знакомыми тех, кто получает что-либо без очереди. Опять налицо противоречие между принципами и поступками. Как нам его устранить?

Как устранить противоречия наших примеров? Опишите ситуации "Приветствие" и "Очередь" от имени участника ситуации. Помните: никто из них не нарушал морально-этических норм.

Поворот Девятый

Что мы называем «страхом?
Мы говорим: «Инстинкт самосохранения», «Страх смерти».
Мы полагаем, что страх помогает нам уклоняться от неблагоприятного: убежать от хищника, отскочить с дороги мчащегося автомобиля, отдернуть руку от огня. Мы думаем, что «инстинкт самосохранения» обеспечен страхом.
Таким образом, мы утверждаем, что страх нам присущ и является достоинством.

На самом деле, нами руководит Жизнь, а не «страх смерти».
«Инстинкт самосохранения», якобы не дающий нам умереть, тоже ни при чем.
«Не умереть» и «жить» - не одно и то же.
Это подобно различию между требованиями «не делать плохо» и «делать хорошо».
Если Вы не делаете вообще ничего, то Вы отвечаете первому требованию,
но не отвечаете второму.

Что мы с Вами называем «страхом»? - Когда я подавлен страхом, подавленность заставляет меня подавлять в свою очередь, заставлять и других бояться.
Так образуются Запретно-Виновные отношения. 

У каждого из нас свой комплект переживаний. Не существует в чистом виде Виновного и в чистом виде Запретника.

Каковы переживания Виновного? Как он видит окружающих?- Собственные  интересы для Виновного несущественны по сравнению с интересами окружающих. Все окружающие убедительны для него, а он неубедителен и для себя и для окружающих. Виновному  перед всеми неловко, он виноват. Он хочет всем угодить, помочь, что-то сделать, приобрести значение в глазах окружающих. Но его большие усилия дают очень маленький результат, и его помощь не ценят. Стараясь выглядеть убедительно, Виновный, наоборот, выглядит глупо, часто делает не то и не так, но понимает это потом, когда уже ничего не исправишь. Виновный не понимает, как люди относятся друг к другу и к нему, и порой  терпит незаслуженную обиду. Виновного легко уговорить делать и обещать то, чего он не хочет, и чего он не в силах выполнить. Не справившись с этим, он опять оказывается виноватым. Любой Виновный представляет себя ущербным по сравнению с окружающими и думает о самоубийстве.

Посмотрим на Виновного снаружи. Виновный – неудачник. Он не выполняет обещаний и не осуществляет своих намерений. Он бывает полезен при некоторых делах, но лишен инициативности. Виновным мужем постоянно недовольна жена.

Как связаны Виновные переживания с внешним проявлением Вины?
В представлении Виновного, все окружающие подавляют его, сами же не имеют трудностей. Их действия всегда механически правильны, им не требуется помощь, и они сами не помогут ему, Виновному. Чтобы как-то «взаимодействовать» с окружающими, Виновный играет с ними в различные игры – делает то, что со стороны выглядит как обман. Морально-этические нормы применимы к нам только в чисто механическом смысле, и Виновный применяет их для оценки окружающих и не применяет к самому себе (последнее, конечно, правильно). Раз окружающие не имеют трудностей, то, полагает Виновный, им ничто не причинит вреда. Виновному представляется, что его направленные, целесообразные действия все равно бесполезны для окружающих, а хаотические или опасные не вредят. Объявленные Виновным намерения он никогда не осуществляет полностью. Виновный никогда не рассказывает обо всем, что он делает в действительности, но рассказывает о том, чего не было.

Будучи Виновными, мы склонны ставить себя в исключительное положение: переходим улицу в неположенном месте, не любим стоять в очереди, имеем к окружающим претензии и т.п. И Виновный, и Запретник склонны к манипулированию, т.е. пытаются обусловить действия окружающих. Например, Виновный ребенок, чтобы привлечь к себе внимание, «капризничает». Пример Запретного манипулятора – родитель, который говорит ребенку: «Сиди тихо», «Нельзя шуметь», «Стой смирно», «Сейчас же иди домой» и т.п.

Как Запрет выглядит изнутри?  «Мы не должны руководствоваться своими желаниями. На всякое хотение есть терпение.  Потакание прихотям и животным инстинктам человека ведет к половой распущенности, алкоголизму, наркомании, преступности. Мы должны неукоснительно придерживаться наших принципов, быть непримиримы к нарушителям морали и этики. И когда все будут полностью выполнять свои обязанности и соблюдать морально-этические нормы, жизнь может стать лучше».

Как Запрет выглядит снаружи? Запретник везде находит дурное, всем указывает на их ошибки и пороки, раздает ярлыки («алкоголик», «шлюха», «бюрократ»),  никому не доверяет,  в лучшем случае «доверяет, но проверяет».  Запретник контролирует вообще всех, кто от него зависит. С Запретником трудно иметь дело; его мало кто любит, зато многие боятся, в том числе его собственные дети (от детей он  требует послушания и не терпит самостоятельности).

И Виновный, и Запретник полагают, что жизнь – это борьба. Имея Запрет, мы боремся с другими и сами с собой: отказываемся от удовлетворения потребностей, а вместо отношений руководствуемся понятиями «надо», «должен», «обязан», «можно», «нельзя». Мы считаем потребности чем-то «низменным», «животным», или вовсе отрицаем существование потребностей. Мы тратим наши усилия на то, чтобы запретить себе и другим удовлетворять потребности, заставляем себя и других противостоять друг другу и самим себе.

 И Запретник, и Виновный, запрещая себе отношения, теряют понимание своих истинных чувств. Отказываясь удовлетворять собственные  потребности, мы тем более не помогаем в этом другим людям. Тот, кто запрещает себе быть «эгоистом», и обвиняет в «эгоизме» других, фактически и есть настоящий «эгоист». Чисто запретную позицию мы выражаем вопросом-возмущением: «Что Вы себе позволяете?» «Не позволяя» себе и другим, Запретник фактически требует, чтобы другим было так же плохо, как ему, и борется с теми, кому хорошо.

Характерным проявлением Запретно-Виновных нарушений поведения является склонность к неконструктивным обсуждениям любых отвлеченных вопросов: наука и искусство, религия и история, спорт и политика и вообще все на свете. В Запретно-Виновных обсуждениях не принимаются никакие решения, ничего не совершается, не снижаются ВК  и тем более ПВК . Оставаясь без завершения, эти разговоры не ведут ни к чему, а мы готовы продолжать их до бесконечности.

Запрет и Вина – две стороны одной медали: и то, и другое «не позволяет» нам. Виновный в страхе прекращает все; Запретник в злобе наоборот, активизируется, но достигает прямо противоположного тому, что объявил. Виновный добивается и ждет только того, что явно не получит.  Запретник скрывает, что вообще добивается чего-либо для себя.

А как выглядят Запретно-Виновные нарушения полового поведения? Противоречивость проявляется в отказе удовлетворять потребности. Мы запрещаем себе половые отношения. Поэтому мы и в действительности не удовлетворены.  Мы не получаем от половых отношений Здорового наслаждения. Но без полового поведения нет жизни. Получается заколдованный круг: как нам получить то, чего мы не берем?

Виновный, имеющий запрет полового наслаждения, получает удовольствие только от самого нарушения запрета; это заставляет Виновного и Виновную искать все новых и новых партнеров. Сторонний наблюдатель, страдающий Запретом, объяснит это «половой распущенностью» и предложит Виновному и Виновной еще строже запретить себе половые отношения.

Половой Запрет проявляется в наших разговорах: одни рассказывают анекдоты, другие обсуждают партнеров и постельные подробности, третьи употребляют выражения, прямо указывающие на половой запрет.

Как нам избавиться от запрещений и стремления запрещать?
Как нам научиться получать и давать, любить друг друга и помогать друг другу?


Поворот Десятый

Как не существует поведения отдельно Вашего и отдельно моего, так не существует отдельно Вашей или моей противоречивости. Все участвующие в Запретно-Виновных отношениях сталкиваются неизбежно и закономерно.

Вам случалось попасть в положение, когда кто-то неожиданно для Вас и совершенно необоснованно пытался Вас подавить?

Расскажу о себе.
Я ехал в автобусе-экспрессе по оживленному Проспекту, насыщенному магазинами.
По Проспекту проходит несколько транспортных маршрутов, в том числе единственный экспресс. Женщина, вошедшая на очередной остановке, громко, ни к кому конкретно не обращаясь, спросила: «Он у Метро останавливается?»
Я поторопился ей ответить: «Нет, этот автобус у Метро не останавливается».
- Как не останавливается?
- Ну, не останавливается.
- Что Вы мне говорите! Он всегда останавливался!
- Да нет же, он здесь никогда не останавливался.
- Что Вы мне говорите! Если не знаете, зачем говорить?! Я всегда на нем до Метро ездила! И нечего людей с толку сбивать! Умные все больно!

Тем временем автобус благополучно проезжал мимо Метро. Женщина, всем своим видом призывая в свидетели остальных пассажиров, стала громко возмущаться: «Вот морочит людям голову! Сам ничего не знает! Я же спрашивала, останавливается или нет, так не скажет по-человечески! Я из-за тебя свою остановку проехала! Шляпу надел! Очки! Интеллигент!» Эти слова кажутся неправдоподобными, но, именно эти слова сказала женщина в автобусе. Пассажиры оглядывались на нас, мне было неловко, и я рад был бы исчезнуть.

Нелепое столкновение. Мог ли я его избежать? Нет. Все происходящее с нами в рамках Запретно-Виновных отношений, вплоть до мельчайших деталей, совершенно закономерно. Я боялся таких людей, как эта женщина, мне с ними было трудно. Для того чтобы доказать, что они необоснованно злы и агрессивны, встречался с ними, бывал ими подавлен. Женщине было легче подавлять именно таких, каким был я. Фактически мы искали друг друга для столкновения.

Эта женщина ездила по магазинам. Жила она далеко. Те же товары она нашла бы ближе к своему дому или работе. Но ее заблуждения погнали ее подальше: там хорошо, где нас нет. Претерпевание неудобств и преодолевание трудностей дает ей, с ее точки зрения, «права» на удовлетворение. Трудности, действительно, были, но и потом лучше не стало.

Женщина искала виноватых - Виновным был я. Но, недовольна она была своей жизнью, а подавляла меня. Так я бывал объектом необоснованного (в формальном смысле) подавления (вообще говоря, подавление не бывает «обоснованным»).

Данное столкновение явилось неизбежным звеном в сцепке игр с моим участием.
Я сам искал неприятности и находил. Ведь если я Виновный, то только потому, что кто-то меня обвиняет!

События нашей жизни мы обычно называем «благоприятными» или «неблагоприятными». Наша задача состоит на первых порах в переходах из менее благоприятных сцепок в более благоприятные. В каждый данный момент мы, уменьшая наши страхи, будем закладывать основу последующих благоприятных событий. Например, если бы я в автобусном столкновении не ответил на вопрос, которого непосредственно мне не задавали, и который в действительности не являлся вопросом, я избавился бы от переживаний подавления, истратил бы свое время более плодотворно, добился бы большего успеха и т.д. Это и был бы мой переход в другую сцепку.

В Гармоничном случае предопределенности столкновений и событий не существует: столкновения вообще отсутствуют, а все события создаем мы сами. И в каждое мгновение мы полностью властны над всеми обстоятельствами нашей жизни.
Как мы с Вами избавимся от заблуждений? Как мы прекратим столкновения?


Поворот Одиннадцатый

Прекратим отождествлять «плохой» поступок с личностью.
Мы называем человека, отобравшего что-нибудь у нас без нашего согласия, «вором», «грабителем».

Но, существует ли то, что мы называем «вор» и «грабитель»?
Все мы без исключения «воры»: каждому из нас случалось что-то (неважно чего и сколько) у кого-то взять без его согласия. Отвлекаясь на работе от выполнения своей непосредственной задачи, мы что-то крадем сразу у всех. Так что, разница между «вором» и «не-вором» чисто количественная, условная, а не истинная.

В точности так же мы все – «грабители». Мы постоянно отнимаем друг у друга время и силы в разногласиях, спорах и прочих столкновениях. И Вы делали нечто подобное, и Вы - «грабитель». Поэтому, сказать «вор» или «грабитель» - значит не сказать абсолютно ничего по сути происходящего.

Говоря «вор» или «грабитель», мы всего лишь сообщаем, что мы подавлены и стремимся подавить. Но ведь это и так видно.

Существует ли «честный» человек?
Нет.
Любой, кто скажет о себе или другом «честный», «обманывает» нас: какой же «вор» или «грабитель» бывает «честным»? Сказать «честный» - то же самое, что сказать «обманщик». Все такие слова ничего не говорят о потребностях и противоречиях «обвиняемого», но сообщают о подавленности «обвинителя».

Обвинитель обвиняет себя!
Нам очень удобно пользоваться этим для выявления нашей собственной подавленности.
Если я говорю: «вор», «дурак», «подлец», «высокомерный» - значит, я в этот момент подавлен и стремлюсь подавить других, сам страдаю дурными намерениями.
Прекратив говорить о подавленности, я тем самым уменьшаю подавленность.

Что я увижу, отказавшись от обвинений?
Как сам «высокомерный»  из примера «Приветствие» Восьмого Поворота видит ситуацию? -  «Я не знаю, как ко мне относятся окружающие. Они мне одинаково непонятны, и я плохо запоминаю лица и имена. Я не уверен, что мое приветствие доставит им радость. Если я буду здороваться со всеми, меня неправильно поймут, решат, что я кого-то строю из себя, заигрываю. Они не увидят в этом простой человеческой вежливости или попытаются злоупотребить моим отношением к ним». 

То, что мы раньше объявляли стремлением ущемлять наши интересы, на деле оказалось страхом перед жизнью.

Как избавиться от подавленности?


Поворот Двенадцатый

Наша задача – отменить игры.
Представим себе, что мы с Вами имеем власть давать команды, которые любой человек выполнит сразу и полностью, а любое наше утверждение принимается, как, безусловно, истинное. Пусть в нашем утверждении, адресованном какому-нибудь человеку, сформулирована суть нарушения его поведения, а команда отменяет это нарушение.

Как выглядят утверждение и команда (самого общего вида) для Виновного? -
«Вы ни перед кем, ни в чем не виноваты. Вина не имеет причины: Вы виноваты потому, что чувствуете себя виноватым. Чем больше Вы подчиняетесь подавляющему Вас, тем больше Вы виноваты. Желания Запретника не ведут к добру. Прекратите угождать, занимайтесь Вашим собственным делом, имейте Вашу собственную позицию, будьте самим собой».

Что мы скажем Запретнику? - «То, что Вы считаете злым умыслом, на самом деле есть подавленность. Подавляя кого-либо, Вы увеличиваете то, что сами же считаете злым умыслом. Поэтому, пока Вы возмущены и подавляете, исполнение Ваших требований Вас же и возмутит. Прекратите искать виноватых, прекратите вмешиваться в дела окружающих, доверяйте людям и занимайтесь Вашими собственными делами».

Наши заблуждения (или запрещения, или страхи, что одно и то же) складывались с момента, во всяком случае, не более позднего, чем наше появление на свет. Они образовались по-разному. У одних главные страхи связаны с едой, у других – с болью от ушиба, у третьих – с резким словом родителей, воспитателя в детском саду или учителя в школе, а кого-то укусила собака. Запретно-Виновные заблуждения у разных людей различны, и универсального разрешения (т.е. команды, отменяющей запрещения) не существует.

Единственный способ прекратить подавление – стать свободным от страха, от ложных желаний. Тогда Вы увидите всех такими, какие они есть на самом деле, и будете обращаться к ним самим, а не к созданному Вами умозрительному представлению.

Не со всеми и не всегда мы быстро находим общий язык. Задачу уменьшения подавления условно разделим на три отдельные задачи:
1.Отказ от отношений.
2.Приведение подавляющих отношений к чисто логическим играм.
3.Прекращение подавления.

Первую задачу мы ставим себе, если решительно не находим общего языка с человеком, с которым мы к тому же не связаны официальными отношениями. Для отказа от отношений с ним Вам достаточно самому твердо себе уяснить, что Вы действительно не намерены поддерживать отношения. Тогда Вы сами не обращаетесь к неприемлемому для Вас человеку. Для Вас - его нет. И нежелательный для Вас человек перестанет к Вам обращаться.

Часто контакт с нежелательными людьми бывает вынужденным, если речь идет о соседях по коммунальной квартире, сотрудниках на работе или, например, попутчиках в поезде.
Чтобы избавить их и себя от столкновений, Ваши отношения с такими людьми Вы превращаете в чисто механическое взаимодействие. Пусть Ваши слова будут точными, не допускающими множественности толкований и совершенно буквальными. Пусть отношения между вами существуют только в той области, где Вы неизбежно соприкасаетесь, и никаких отношений в других областях. Попытки Вашего собеседника перевести отношения в область подавления ограничивайте. Представьте себе, что на вашей спине написано сообщение, принятое к сведению всеми окружающими: «Я занят». Раз оно принято к сведению, Вы спокойно занимаетесь вашими делами. Так мы будем решать вторую задачу, которая переходит в третью - прекращение подавления.

Как нам перестать подавлять и не быть подавленными?
Твердо уясним себе, что подавлять и быть подавленным – одно и то же.
Тот, кто не подавлен, не подавляет.

Как выглядит подавление?
Пусть я Виновный и существует подавляющий меня манипулятор (Запретный или Виновный). Манипулятор обращается ко мне с просьбой или требованием, которое я соглашаюсь выполнить только от страха, т.е. если бы манипулятор не обратился ко мне с этим, я бы этого не сделал.
Выполнить просьбу или требование манипулятора так, чтобы и он, и я были довольны, не удается. Запретный манипулятор всегда недоволен мной. Виновный манипулятор, хотя и доволен, но не благодарен мне за выполнение его просьбы. То есть, я в любом случае оказываюсь подавлен. В то же время контакт с манипуляторами неизбежен хотя бы потому, что мы все в какой-то мере манипулируем.

Как мне быть? - Наша задача - помочь.
Выполнить требование манипулятора вовсе не значит помочь ему.
Выполняя требование, мы, наоборот, помогаем манипулятору укрепиться в подавленности. Как это происходит? Пусть мы постоянно исполняем требования некоторого манипулятора.

К чему это приведет? -
По мере укрепления в заблуждениях, манипулятор теряет и без того недостаточную самостоятельность. Наступит момент, когда манипулятор потеряет самостоятельность и в физиологическом отношении. Но дышать, есть, пить или спать мы за него не сумеем. Манипулятор погибнет. Если мы полностью и во всем угодили человеку – мы убили его.

Поэтому, откажемся от попыток угодить манипулятору.
Откажемся и от возражений манипулятору и споров с ним, т. е. прекратим манипулировать сами. Встретившись с попыткой манипулирования, найдем утверждение и команду, которая поможет манипулятору обрести самостоятельность.

Что еще мы сделаем для повышения самостоятельности?
Откажемся от обладания признаками подавленности.
Подавленность проявляется, помимо всего прочего, как непонимание того, что окружающие – в точности такие же люди, как мы с Вами. Не понимая и не замечая окружающих, мы невольно ставим себя в исключительное положение: как пешеходы, так и водители нарушают правила дорожного движения, создавая опасные ситуации на дороге; мы мусорим там, где не уберем за собой (на улице, на пляже, в лесу); не здороваемся с людьми, не благодарны тем, кто помогает нам, обременяем людей просьбами, полагая, что выполнить их не трудно, - фактически мы ищем удобств за счет неудобства окружающих.

Избавимся от подавленности.
Пусть у нас появится такая позиция: «Со мной лучше, чем без меня».
Находясь в многолюдных местах, причиняйте меньше неудобств окружающим Вас людям.
В транспорте уступите место тому, кому стоять труднее, чем Вам.
Когда Вы говорите «Здравствуйте», пусть Ваше приветствие будет буквальным, т.е. действительно желайте людям здравствовать. Чем более здравствующие люди окружают Вас, тем лучше Вам. Желайте здравствовать даже Вашему лютому врагу. Истинно здравствуя, он перестанет быть Вашим врагом. Будьте от души благодарны всем, кто хоть чем-то помог или собирался помочь Вам. Используйте малейший повод для того, чтобы сказать «простите», «спасибо», «благодарю Вас». Ваша благодарность подчеркивает значимость человека, которого Вы благодарите, уменьшает его (и Вашу) подавленность.

Как получается, что Ваша благодарность уменьшает и Вашу подавленность? -
Если Ваша благодарность что-то значит для окружающих, то и Вы для них что-то значите!

Будьте самостоятельны.
Желая чего-либо, не ждите тех, кто сделает это за Вас.
Обращайтесь к людям только с утверждениями и командами: предлагайте, а не просите, давайте, а не ждите милостыни. Не возмущайтесь теми, кто поступает иначе, чем Вы: они более подавлены, им труднее; к тому же они сами не знают, что подавлены. Помогите им. Обращайтесь к таким людям только тогда, когда Ваше обращение поможет им хоть чуть-чуть уменьшить подавленность.

Пусть будет лучше и тем людям, с которыми Вы лично не знакомы: водителям транспорта, дворникам, уборщицам; всем тем, кто обслуживает Вас и работает для Вас. Соблюдайте правила уличного движения, санитарно-гигиенические, противопожарные и другие установленные правила. Пусть будет лучше и тем, для кого работаете Вы. То, что Вы делаете для других, делайте так, как Вы хотели бы, чтобы другие делали для Вас.

Пусть с Вами действительно всем будет лучше, чем без Вас, во всех наших делах.


Приложение к Первому Витку

Наши заблуждения (или страхи, или противоречия, что одно и то же) отражены в языке. Отказавшись от мешающих нам понятий,  мы устраним и наши заблуждения.
Что и как мы говорим?

У газетного киоска произошел диалог-столкновение Покупательницы с Продавщицей:
- Почему у Вас нет рекламного приложения?
- А с чего Вы взяли, что оно у меня должно быть?
- Ничего я не взяла, я просто хотела спросить, а почему вот Вы так со мной разговариваете?
- А что Вы спрашиваете, сами не знаете, что? - И далее в том же духе.

Это - Виновное манипулирование. Так Покупательница переложила свою задачу на Продавщицу. Неправильно сформулированный вопрос или вопрос, высказанный в форме утверждения («Я не вижу у Вас рекламного приложения»), подавляет.
На подавление со стороны Покупательницы Продавщица ответила встречным подавлением:
«А с чего Вы взяли, что…» и т.д.

Так с помощью неправильно построенных обращений Покупательница и Продавщица устроили столкновение, в котором ни одна из них не была заинтересована.

Еще пример.
Мать говорит сыну: «Почему ты бросил ботинки посреди комнаты,
ботинки надо ставить на место, сколько раз тебя  просить ставить ботинки на место!?» Неправильно обращаясь, не понимая того, что говорит, мать подавляет сына.
 
Когда Вы просите, подчеркните, что это именно просьба. И будьте благодарны за ее выполнение. Такую просьбу, истинную просьбу, безусловно, выполнят.
Чтобы избежать столкновений, будем точны в наших выражениях.

Запретное и Виновное манипулирование обеспечено понятиями «надо», «должен», «обязан», «можно», «нельзя» и им подобными, формализующими наше поведение.
Используя эти понятия, мы нарушаем Отношения, противопоставляем себя Жизни, уподобляем себя механизмам. Например, Запретный манипулятор говорит сотруднику: «Вам надо сделать чертеж». То есть, Запретный манипулятор заранее сообщает, что лично он в этом не заинтересован и благодарен не будет, и, если он является руководителем, то подчиненный знает, что его работу не оценят по достоинству. Виновный манипулятор скажет: «Мне надо сделать чертеж». Так кто же все-таки сделает? Тот, кто сказал эту фразу, или тот, к кому она обращена? Что в данном случае значит «надо»?

Как формализующие понятия приводят к нашим повседневным столкновениям? -
«Я вовсе не обязан этим заниматься»,
«Вы должны были мне сообщить»,
«Как Вы могли»,
«Я должен делать то, а вовсе не это»,
«Вы обязаны удовлетворять требованию» и т.д.
На самом деле, «просьба» или «требование» - нечто неодушевленное, их не удовлетворишь. С помощью таких оборотов мы отказываемся от деятельности, употребляя наши силы на обсуждение того, правильно ли мы формализовались: возражаем, спорим, доказываем, возмущаемся.

Прекратив использование формализующих понятий, мы избежим столкновений: на языке, лишенном противопоставлений, ссоры не получится.

Что мы говорим, когда пользуемся понятием случайности и вероятности по отношению к самим себе? - Мы ставим себя в зависимость от внешних событий, представляющихся нам случайными, полагаем, что наше поведение полностью разрушено - действия не направлены на удовлетворение потребностей, а случайны, хаотичны, бесполезны («Может быть, мне удастся это сделать», «Может быть, он имел в виду совсем другое»).

Если Вы намерены хоть что-то сделать, будьте определенны и принимайте решения:
«Я это сделаю», «Он имел в виду это».
Когда Вы не решили или точно не знаете, так и скажите: «Не знаю».

Мы привыкли поступать вопреки самим себе.
Пример.
А.: Мой сын (восьмиклассник) совершенно не в состоянии выучить математику.
Объясните мне, пожалуйста, в чем тут дело?
Б.: Он заранее боится, что ничего не поймет.
А.: Почему Вы думаете, что он чего-то боится? 

А. обратилась к Б. за помощью, и не заметила, что перевела разговор со своего сына на обсуждение того, что и почему думает Б.
Есть книги с такими названиями: «Проблемы бесконечности», «Вопросы теории…» и т.д.
На самом деле «бесконечность» не имеет проблем, а у «теории» нет вопросов – они не одушевлены. Приписав неживому отношения, мы себя уподобили неодушевленному предмету, неживой природе.

Еще пример.
С.: Иметь бы много денег.
Б.: А что это Вам даст?
С.: Купил бы все, что мне хочется.
Б.: А что это Вам даст?
С.: Как что даст? Купил бы квартиру, дачу, «мерседес», да и мало ли что еще захотелось бы.
Б.: А все-таки, что это дало бы Вам? Представьте, что все оно у Вас уже есть, все-все. Что это Вам, чисто по-человечески, даст?
С.: Тогда я бы делал все, что хочется.
Б.: Делайте сейчас.
С.: Как? Вот я хочу выпить коньяку, а его у меня нет!
Б.: Ну, а делать-то что-нибудь хотите?
С.: В каком смысле?
Молодой человек имеет правильное стремление «делать все, что хочется», но путает понятия «делать» и «брать».

Называя вещи своими именами, мы устраним путаницу, и избавимся от трудностей, которые мы сами себе создали. Перестав путать понятия «давать» и «брать», мы обретем действительную свободу.


ВИТОК ВТОРОЙ (в шестнадцати Поворотах с Приложением) Что мы делаем

Поворот Первый

Между существами какой-либо формы живого, между различными формами живого существуют определенные отношения: мы влияем друг на друга. Влияние любого существа на себе подобных и прочих тем сильнее, чем в большей мере данное существо участвует в Жизни, в Отношениях (мы пока не говорим о влиянии, обусловленном противоречивостью, т.е. о подавлении).

Общественное положение существа, определяющееся его влиянием, назовем иерархическим положением.

Отношения, определяющиеся иерархическими положениями, назовем иерархическими отношениями.

Совокупность иерархических отношений назовем иерархией.

Особь, имеющую наибольшее влияние на свою популяцию, назовем лидером популяции (здесь и далее не смешивайте лидера со старшим иерархом подавления).

Как работают иерархические отношения? Посредством иерархии Отношения поддерживают возникновение новых признаков, закрепляют и распространяют новые признаки, приобретаемые лидерами. Как это происходит? - Мы повторяем действия лидера, перенимаем его отношение ко всему окружающему. Так мы обучаемся новому, приобретаем новые для нас признаки.

Кроме общественной иерархии, единой для особей обоего пола, существуют внутриполовые иерархии (это деление, вообще говоря, условно: нет отношений в чистом виде половых и в чистом виде общественных). Родители, продолжающие род, имеют соответствующие друг другу иерархические положения и в общественной, и во внутриполовых иерархиях.

Потомство лидеров – тоже лидеры. Потомство лидеров лучше выживает.
Распространению новых свойств способствует многочисленность потомства лидеров.
Так любая форма живого поддерживает лидеров, и Жизнь в целом поддерживает свои лидирующие формы.

Так Отношения посредством иерархии направляют развитие Жизни.
Посмотрим на любой организм с такой точки зрения: вся работа всех внутренних органов обеспечивает воспроизводство организмов, т.е. все внутренние органы, в конечном счете, обслуживают половое поведение. Таким образом, управление половым поведением является и управлением внутренними органами. Назовем его Внутренним Управлением (ВУ).

Противоречивость возникает на уровне ВУ как страх. Каким образом страх есть проявление противоречивости? Противоречивость заключается в том, что, желая сделать одно, мы делаем другое и получаем результат, обратный предполагавшемуся. Так архар, испугавшись солнечного затмения и желая спастись, бросается бежать и падает в пропасть. Какое нарушение поведения мы называем страхом, как оно появилось и распространилось?

Когда развитие живого прекращается вследствие изменений в окружающей неживой природе, Жизнь уходит оттуда, где она подвергается уничтожающему воздействию этих изменений. Мы называем такой уход, отказ от развития, страхом.

Как страх перед неживой природой становится страхом перед Жизнью? Когда какое-либо животное, подвергшееся действию неживой природы, совершает неожиданные для остальных поступки, оно становится непредсказуемым и потому опасным в глазах других животных (и форм живого). Подвергшееся страху животное или форма живого в глазах других представляет собой единое целое с силами, вызвавшими страх, с неживой природой. Животное или человека, пребывающего в страхе и вызывающего страх у нас, мы отождествляем с проявлением неживой природы, отделяем от себя. Такое наше отношение к людям мы назвали Виной.

Страх заставляет нас противостоять всему, чего мы боимся. Боясь всего, мы противостоим всему – живому и неживому, друг другу, сами себе и всей Жизни. Мы стараемся описать, т.е. формализовать, все, чего мы боимся. Так Вина побуждает нас построить себе Запрет.

Вина и Запрет появляются у нас не позже нашего появления на свет. Их передают нам родители и другие члены семьи, в которой мы родились. Дальнейшее укрепление наших заблуждений происходит при участии всех окружающих.

Существование отдельных, противопоставляющих себя друг другу сообществ – государств, классов и т.д., - это проявление страха, проявление противоречивости. Наше разбиение на любые группы, выделение из целого – противоречиво. Если говорить о чисто общественных отношениях, то мы разбиты на коллективы. Если говорить о половом поведении, то «элементом» общества является семья.

Что есть общего между коллективом и семьей?
Как выглядит Здоровая семья?
Как выглядит Здоровый коллектив?

;
Поворот Второй

Для дальнейших обсуждений уточним понятие о Здоровом человеке. Все мы, ныне существующие люди, имеем ПВК . Если понимать под Здоровьем отсутствие ПВК, то Здоровых людей нет. Мы все – больные, так что слово «болезнь» не обозначает ничего. Нет людей «больных» и «здоровых» - есть люди с большими или меньшими ПВК, с большими или меньшими заблуждениями.
Слово «здоровье» у нас в ходу, хотя оно и условно. В точности так же условно и наше понятие о Здоровом человеке. Какого человека мы назовем Здоровым? Такого, который постоянно снижает свои ПВК, отказывается от своих страхов. Здоровый человек не обязательно имеет меньшие ПВК, чем не Здоровый. Человека, чьи заблуждения постоянны или меняются очень медленно, назовем Нормальным человеком. Того, кто увеличивает свои ПВК, назовем Искусственным.
Условность всех этих понятий выражается в том, что у нас много различных страхов, которые, вообще говоря, не остаются постоянными. Некоторые из них уменьшаются, в то время как другие увеличиваются.
Введем также понятие об Абсолютно Здоровом человеке. Абсолютно Здоровым назовем человека, не имеющего ПВК. Абсолютно Здоровый человек не удовлетворен только из-за противоречивости всех окружающих (на самом деле такому человеку неоткуда взяться: пребывающий в противоречивости неизбежно противоречив). Пользуясь для удобства обсуждения этими понятиями, мы с Вами учтем их условность.
Как выглядит Здоровая семья? Отношение мужчины к женщине отличается от отношения женщины к мужчине: родители в семье не взаимозаменяемы.
Задача женщины – родить ребенка. В период беременности и грудного кормления ребенка работа женского организма обеспечивает сначала развитие плода, потом – кормление. Пока ребенок остается ребенком, мать и в дальнейшем обеспечивает многие условия его жизни. Все это время женщина в значительной степени теряет самостоятельность. Она ограничена в удовлетворении некоторых «собственных» потребностей или, что одно и то же, ее потребности в данный момент – это потребности ребенка.
Заботу о женщине берет на себя мужчина. Участие женщины в чисто общественных отношениях ограничено. Во внешнем по отношению к семье мире семья представлена мужчиной. Внутри семьи мужчина обеспечивает условия для женщины и ребенка, лидирует по отношению к женщине и ребенку. Вне семьи мужчина участвует в решении задач своего общества.
Как выглядит Здоровая женщина? Лидирование Здоровой женщины менее выражено, чем лидирование Здорового мужчины. Здоровая женщина удовлетворена только при участии Здорового мужчины.
Отношение Здоровой женщины к Здоровому мужчине – благодарность и полное доверие ученицы к учителю, желание ребенка доставить радость родителю.
Отношение Здорового мужчины к Здоровой женщине – отношение родителя к ребенку, учителя к ученице. Мужчина полностью понимает женщину и помогает ей достичь удовлетворенности.
Когда мы будем считать Здорового ребенка взрослым Здоровым человеком? Тогда, когда он будет лидировать по отношению к родителям. Так бывает, если ПВК ребенка меньше, чем ПВК родителей.
Здоровая семья – это семья, в которой ПВК уменьшаются из поколения в поколение. Здоровые семейные отношения снижают ВК и ПВК членов семьи.
Сходство семьи с коллективом заключается в том, что Здоровые коллективные отношения тоже снижают ВК и ПВК членов коллектива.
Коллектив, как и семья, имеет лидера. И в Здоровой семье, и в Здоровом коллективе лидеры меняются без борьбы.
Чем несколько человек отличаются от коллектива, состоящего из нескольких человек?
Как выглядит Здоровый коллектив?

;
Поворот Третий

У меня вопросы о коллективе возникали в таком порядке:
1.Почему мы стремимся в коллектив?
2.Зачем лично мне нужен коллектив?
3.Что такое «коллектив»?
Какие люди стремятся войти в «коллектив» или состоят в «коллективе» и что «коллектив» дает каждому из них? - Сколь велико ни было бы сообщество Гармоничных людей, они не разбились бы на «коллективы», или, иначе, они все вместе составляли бы единый «коллектив» (что бы мы ни подразумевали под «коллективом»). Люди, стремящиеся войти в «коллектив» или состоящие в «коллективе», имеют ПВК, т. е. в лучшем случае Здоровы.
Что не дается человеку, имеющему ПВК? Удовлетворение. Чтобы облегчить бремя неудовлетворенности, и Запретник, и Виновный обращаются к окружающим. Так возникает «коллектив».
Таким образом, «коллектив» есть сообщество, помогающее каждому своему члену снижать ВК (Здоровый «коллектив» - и ПВК). Понятие «коллектив» мы с Вами в дальнейшем будем использовать только в этом узком смысле.
Конечно, учебная группа, производственное подразделение или семья тоже бывают коллективами. Тогда (в случае Здорового коллектива) соответственно учебные, производственные или семейные задачи решаются успешнее.
Понятие «коллектив» условно. В самом деле, пусть группа незнакомых между собой людей не обращаются друг к другу. Тем не менее, их взаимное расположение и движение зависит от их отношений. Например, при входе в автобус кто-то кому-то уступает дорогу, а кто-то кого-то оттесняет. Группа людей, заботящихся о взаимном удобстве – «коллектив». Группа людей, поступающих так, словно их окружают неодушевленные предметы – не «коллектив». В то же время в сообществах, названных нами «коллективами», не всегда проявляется взаимная забота. Так что в действительности не существует ничего такого, что мы назвали «коллективом». Это и другие условные понятия мы с Вами используем только для удобства первоначального обсуждения.
В дальнейшем, по мере уточнения нашего нового языка, мы будем отказываться от условных понятий.
Мы ждем специального случая, чтобы начать жить, страдаем ожиданием «благоприятной ситуации». Мы полагаем, что обстоятельства нашей жизни от нас не зависят, и не меняем их, ждем, что кто-то помимо нас создаст нам благоприятные условия. Например, Тит собирался написать письмо с важными предложениями. Для письма требовалось поговорить с некоторыми людьми, навести кое-какие справки, собрать сведения, обдумать это все и, наконец, просто сесть и писать. Но – текущие дела! Много работы, болеет Тит или кто-то в его семье, ремонт квартиры, гости у Тита или Тит в гостях, праздники, усталость, переезд, поездка с семьей на курорт. Нет времени посидеть в библиотеке, встретиться с нужными людьми. Нет времени писать – все время отвлекают. Тит постоянно думал о письме, бывал рассеян и раздражителен. Письма он так и не написал, но язву желудка заработал.
 Для создания Искусственной ситуации мы иногда объединяемся. Коллективу проще, чем одиночке, создать для себя Искусственные условия, в которых, как нам представляется, мы проявим себя наиболее полно и получим максимальное одобрение. Одни идут в поход, другие конструируют новый механизм, третьи организуют музыкальный ансамбль.
Самые Искусственные отношения – в коллективах наркоманов, воров, расхитителей и т.п. Поступки Искусственного коллектива по отношению ко всем окружающим – Виновное манипулирование. К уровню ПВК члены Искусственного коллектива возвращаются только за счет окружающих. В Искусственном коллективе преобладает иерархия подавления. Старшего иерарха подавления назовем антилидером. Явного лидера в Искусственном коллективе нет.
Расширим понятие «Нормы». Противоречивость Нормальных отношений постоянна (или меняется очень медленно) и соответствует общему исторически сложившемуся уровню противоречивости данного общества.
В Нормальном коллективе проявляются и иерархия лидирования, и иерархия подавления, и идет борьба между антилидером и Нормальным лидером.
Отношения в Здоровом коллективе Здоровы, преобладает иерархия лидирования. Лидер – тот, кто больше остальных способствует расширению Здорового влияния коллектива, снижению ВК и ПВК членов коллектива. Борьба внутри Здорового коллектива отсутствует.
Покажем разницу между Искусственными, Нормальными и Здоровыми отношениями более наглядно.
Пусть существует необитаемый Остров Суровой Природы. На острове есть из чего приготовить еду, сшить одежду, построить жилье. Но, в одиночку ни один человек не обеспечит себя, не защитится от зимних холодов и хищных животных.
На Остров Суровой Природы попал Искусственный коллектив. Ранее, в наших условиях, младшие иерархи подавления удовлетворяли потребности и исполняли желания старших иерархов за счет окружающих. Здесь посторонних нет. Ложная деятельность ведет к тому, что подавление усиливается, самостоятельность каждого члена Искусственного коллектива уменьшается. Коллектив распадается на отдельные Искусственные коллективы. Первыми погибают выделившиеся из них одиночки. Затем погибают младшие иерархи подавления – Виновные. Последними погибают антилидеры.
Теперь на Остров Суровой Природы попал Нормальный коллектив. Из-за возросших по сравнению с нашими условиями трудностей столкновения обостряются, противоречия проявляются ярче. Нормальная иерархия, обеспечивавшаяся у нас всем укладом жизни, всем нашим обществом, распадается. Усиливается иерархия подавления, образуются Искусственные коллективы. Бывший Нормальный коллектив, став Искусственным, кончает как все Искусственные коллективы.
Наконец, Остров Суровой Природы занят Здоровым коллективом. В трудных условиях Здоровый коллектив объединяется для решения общей задачи, мелкие разногласия забыты. Жизнь входит в определенную колею, Здоровый коллектив продолжает снижать ПВК своих членов. Вероятна смена лидеров. Лидеры меняются без борьбы, иерархия продолжает оставаться лидирующей.
Теперь пусть существует необитаемый Остров Изобилия с очень благоприятными условиями.
На Острове Изобилия – Искусственный коллектив. Обеспечить условия существования легко. В борьбе при новых условиях образуются новые Искусственные коллективы, выдвигаются новые антилидеры. Поскольку ложность поступков не мешает удовлетворению физиологических потребностей, страх уменьшается, борьба становится острее, подавление усиливается. В борьбе и от болезней члены Искусственного коллектива погибают.
На Острове Изобилия – Нормальный коллектив. Прежняя иерархия Нормального лидирования распалась, не поддержанная новыми условиями. Из Нормального коллектива выделяется, по крайней мере, один Искусственный коллектив. Уцелевшие в борьбе и не умершие от болезней ведут существование при пониженной сосредоточенности, являющееся Нормой для Острова Изобилия.
Здоровый коллектив на Острове Изобилия легко поддерживает существование и усиливает Здоровую деятельность. Снижение ПВК происходит быстрее, чем на Острове Суровой Природы. Условия жизни не требуют сплочения всех сил для выживания, и Здоровый коллектив распадается на несколько коллективов и одиночек. Все новые коллективы и одиночки Здоровы, иерархия остается лидирующей.
Для любого достаточно большого сообщества существует Норма отношений, но Нормальный человек общества, изолированного на крайнем Севере, отличается от Нормального человека с о. Таити.
Уровень наших ПВК остается постоянным только в Искусственных условиях. Если мы сами не снижаем наши ПВК, то без Искусственных мер со стороны окружающих у нас возникают Сверхкритические ВК, а через них повышаются ПВК. В этом смысле Нормальные отношения правильнее отнести к Искусственным.
Антилидер и Нормальный лидер стремятся к формальной, официальной власти, чтобы расширить сферу манипулирования.
Лидер расширяет свое влияние и сам приобретает свою власть, после чего окружающие утверждают ее официально.
Пусть в конкретных условиях для выполнения конкретной задачи сосредоточено большое количество людей. Среди них есть и мужчины, и женщины. Что им потребуется? Что будет способствовать развитию Здоровых отношений и сведению к минимуму Искусственных – как в производственных подразделениях, так и в будущих семьях?


;
Поворот Четвертый

В общественных отношениях мы объединяемся в коллективы (или разбиваемся на коллективы). Образование ограниченных сообществ в рамках чисто общественных отношений связано с вмешательством сознания в отношения. Как это выглядит?
Выделим из Запретно-Виновных переживаний переживание нашей отдельности ото всего окружающего. Назовем это переживание Обособленностью. Объединяются с кем-либо только Обособленные: если мы не Обособлены, то мы и так объединены со всеми.
Выделившись в коллектив (из числа учеников нашего класса, членов нашей бригады и т. п.), мы противопоставляем себя окружающим, имеем мысль о нашем превосходстве над ними. Обособленность, заставляющая нас образовывать коллектив, сама же и ограничивает численность коллектива.
Крайнее проявление Обособленности, заставляющее нас противопоставлять себя всем окружающим нас людям и мешающее нам войти в коллектив, назовем Ложной Исключительностью (ЛИ).
Обладатель ЛИ не участвует в иерархии лидирования, не лидирует в отношениях с кем-либо вообще. Он не занимает и в иерархии подавления того положения, на которое претендует.
Ложная Исключительность описана в комедии А. Грибоедова «Горе от ума». Достойный восхищения, умный и исключительный Чацкий не понят представителями различных сословий своего общества и любимой им девушкой. Что происходит в действительности? Чацкий наносит оскорбления всем без исключения окружающим (вначале они были к нему расположены). В описанных Грибоедовым сценах единственное его занятие – создание столкновений. Коллектива, в который входил бы или при случае вошел Чацкий, не существует. Обособленность в своем крайнем проявлении не допускает вхождения в коллектив. У Чацкого действительно горе.
В Здоровом коллективе Обособленность членов коллектива минимальна. Чем выше Обособленность членов коллектива, тем в большей мере коллектив является Искусственным.
В местах скопления людей иногда образуются временные коллективы. Каким именно образом наша противоречивость определяет наши коллективные отношения? Не каждый с каждым вступит в партнерство с последующим образованием коллектива. Например, Продавщица с Покупательницей из Приложения к Первому Витку – не партнеры: подавление препятствует объединению. Подавляющие объединяются в коллектив только для подавления кого-либо стороннего. Объединяются, например, школьники для подавления антилидера-преподавателя. В свое время Гитлер сплотил Германию в подавлении евреев, коммунистов и т.д.
Существуют ли простые, легко доступные, формальные признаки Искусственности, Нормы или Здоровья наших отношений?

;
Поворот Пятый

Обычно мы напрасно делаем то, что делаем, мы привыкли поступать себе во вред. Мы задаем друг другу вопросы, ответы на которые не слушаем («Ты чего лезешь не в свое дело?», «Ты почему до сих пор не легла спать?»), произносим фразы-столкновения («Ты опять слишком задержался»). Мы не замечаем, что наши поступки приводят к результатам, противоположным ожидавшимся.
Как правило, мы возмущены другими, но не собой. Мы сравнительно легко замечаем противоречивость, нарушающую поведение окружающих. Нам труднее заметить наши собственные заблуждения.
Нашу жизнь мы, обладатели ПВК, не видим во всей ее полноте и делим на части: это – работа, это - семья, это – хобби, а вот так я отдыхаю; сегодня я занят, а вчера бездельничал. Многие противопоставляют жизни сон.
Деление жизни на части есть проявление нашей противоречивости.
Подавлять друг друга нас заставляет то, что мы с Вами назвали Запретом.  В обобщенном по каждой области виде наши Запретные переживания выглядят примерно так:
1. Окружающие меня люди пренебрегают морально-этическими нормами в своих эгоистических, корыстных целях. Мой долг – разоблачить их и заставить соблюдать наши принципы.
2. Все хотят побольше получить и никто не хочет работать. 
3. Человек должен быть хорошим семьянином, заботиться о семье, воспитывать детей. Я отрицательно отношусь  к пренебрежению семейными обязанностями и к супружеской неверности. Половые отношения допустимы только между супругами.
4. Каждый имеет право на законный отдых. Каждый культурный человек должен расширять свой кругозор, интересоваться искусством, спортом, наукой, быть в курсе происходящего в мире.
Человек, полностью разделяющий эти переживания, является выраженным антилидером. В любом случае, присоединившийся к этим переживаниям или оспаривающий правильность формулировок – не лидер. Его отношения с окружающими – Запретно-Виновные, сам он – Нормальный человек.
Заставляет, запрещает, наказывает, решает за других тот, кто недоволен окружающими, а себя считает думающим правильно, знающим, как надо делать. Хотя сам Запретник не делает того, что предписывает другим, его это не смущает: он из-за «неправильных» окружающих не может делать то, что надо.
Запретный манипулятор часто производит впечатление самостоятельного человека. Нам кажется, что он сам принимает решения, сам действует и других призывает.
Иногда такое же впечатление производит на нас Виновный манипулятор: он легко вступает в контакт, вовлекает в свое дело окружающих и кажется организатором - договаривается с нужными людьми, находит способы осуществить задуманное. Мы часто не замечаем, что вся его деятельность состоит в обращении с просьбами, а расплачиваются за него фактически другие. 
Наиболее отчетливо отсутствие самостоятельности заметно у Виновных, не являющихся манипуляторами. Как это выглядит? Виновный с готовностью берется выполнить что угодно, но не справляется с порученным ему делом (именно с порученным, т. к. сам он не берется ни за что). Если при этом у него не находится достаточно убедительных оправданий, он заболевает или прекращает отношения в кругу, где он выказал себя слабым: бросает учебу, увольняется с работы, теряет старые знакомства.
В нашем примере «Приветствие» на Восьмом Повороте Первого Витка боящийся окружающих (их самих или того, что они «злоупотребят» его хорошим отношением) не здоровался с ними. Сторонние Запретно-Виновные наблюдатели отсутствие поступка формализовали, как поступок и присвоили ему название «не-здорованье» = «надменность», и о боящемся окружающих сказали: «надменный». Тому, кто думает о «надменности», не видно, что, на самом деле, «не-здоровающийся» просто прячется и не имеет ничего такого, что мы называем «надменностью».
Виновный как не участвующий в лидировании судит о происходящем по ряду формальных признаков, принимая их за само происходящее, а то, что происходит в действительности, остается вне его внимания. Рассказывая о себе или о других, Виновный, в действительности, рассказывает не о себе и других, а о своих умозрительных представлениях. Умозрительные представления всегда расходятся с тем, что происходит в действительности, и Виновный часто говорит о том, чего не было.
Как это происходит? Виновный знает, что он хороший. Это действительно так: «Я» не бываю «плохим» (или «хорошим»). Но формальные признаки «хорошего» Виновного плохие: не сделал, не справился, не получил признания. Как тогда мне, Виновному, сказать, что я хороший? Я приписываю себе хорошие признаки. Так я приписываю себе то, чего не совершал, и отрицаю то, что было. На мой взгляд, так мой рассказ становится ближе к истине.
Виновный не настаивает на своих требованиях, избегает контакта со старшими иерархами подавления, скрывает и отрицает свою подавленность. Он редко прямо высказывает мысль о своем превосходстве над окружающими (другое дело, когда в силу обстоятельств или благодаря своему занятию Виновный займет высокое положение).
В вопросе: «Часто ли Вы обижаетесь?» или «Бываете ли Вы обижены?» - Виновный прочитает обвинение: «Вы – обиженный!» Признает себя обиженным только очень подавленный.
Если мы спросим: «Понимаете ли Вы окружающих?» - Виновный прочитает: «Вы не понимаете окружающих». Правильнее спросить: «Понимают ли Вас окружающие?»   
Что значит «я обижен» с точки зрения Виновного? Значит, что по отношению ко мне поступили несправедливо. Если по отношению ко мне поступают несправедливо, я думаю и говорю о несправедливости.
Виновный во всем видит только формальную сторону, а формальная сторона отношений суть подавление, обвинение. И Виновный практически в любой фразе, в любом поступке видит обвинение в свой адрес и оправдывается, отрицает то, что было. Виновный преувеличивает возраст окружающих (или сильно преуменьшает, отрицая подавленность). Виновный – «ребенок», которому нельзя, а другие – «взрослые».
Тот, кто лишен страха, не подавлен и не подавляет, не ищет «справедливость», не ждёт поручений. Он действительно самостоятелен, и он всегда на своем месте (не озабочен специальным «положением» и «достоинством»).
Запретно-Виновные половые отношения выглядят как торговля, в которой женщина якобы дает и требует оплаты, а мужчина якобы берет и оплачивает. Почему женщина «якобы дает», а мужчина «якобы берет»? - Потому, что в действительности никто из них ничего не дает и ничего не получает, но оба расплачиваются мучениями.
Достаточно Здоровые мужчина и женщина не торгуются. Мужчина не ждет просьб, сам поступает так, что с ним женщине хорошо. Часто женщина даже не представляет себе того, что сделает для нее мужчина-лидер. В отличие от Виновной, достаточно Здоровая женщина не уступает и не отказывает желанию мужчины: ее желание совпадает с желанием мужчины.
Вопросы, не содержащие явных обвинений, помогут нам выявить любые признаки подавленности, любые заблуждения нашего собеседника. Виновный всегда ответит на них так или иначе, или откажется отвечать. А достаточно Здоровый человек, лишенный страха, вместо ответа или не ответа на вопрос даст команду, устраняющую заблуждения.
Например, что Вы ответите на вопрос: «Вы любите поговорить или помолчать?»
;
Поворот Шестой

В каких-то случаях мы – Виновные, в каких-то – Запретники, в зависимости от ситуации. В отличие от достаточно Здорового человека, действующий в иерархии подавления, всегда зависит от ситуации.
Торговля Виновного с окружающими часто бывает неудачной, и тогда возникает обида: «Я заработал, а мне не дали». Как это выглядит?
Назовем обиженного Тотом, а его приятеля Тутом. «Тут частенько заглядывал к Тоту по вечерам. За ужином и кофе они беседовали. Тут холостяк и любит ходить в гости.
Однажды (когда жена была в командировке) Тот поспешил утром и без завтрака отправился по делам. Освободился только вечером, было уже довольно поздно. Днем он не обедал и внезапно почувствовал себя уставшим и голодным. Столовые закрылись, на ресторан денег нет, и Тот решил пойти к тому самому приятелю.
Приятеля он застал за ужином. Обрадовался, естественно. «Сейчас», - думает, - «заодно и поболтаем по-холостяцки, отдохну, прежде чем ехать домой». Сел. Приятель второпях доедал свой ужин. «Ну, как дела, старик?» - спросил Тут, унося пустую посуду. Тоту было неудобно проявлять нетерпение по поводу еды, и он начал издалека: «Да вот, понимаешь, жена в командировке, так я сегодня…»
Тот рассказал о сегодняшнем дне, желая подчеркнуть, что ничего не ел и ему трудно приготовить ужин – мясо заморожено, хлеба купить не успел, час поздний, а он устал.
Приятель слушал сочувственно. В нужный момент понимающе улыбался, где следует – поддакивал. Тот вошел в роль, увлекся, предвкушая успех своего рассказа, как вдруг приятель посмотрел на часы: «Извини, старик, что не предлагаю поужинать, но дело в том, что, ко мне – ты понимаешь, дело холостяцкое – должна прийти дама».
Тота потрясли его слова. Сколько раз он менял свои планы из-за прихода Тута, сколько раз откладывал свои дела! Не ленился сходить в магазин, если чего-то не хватало. Жена, даже когда бывала не слишком довольна его приходом, начинала накрывать на стол. А он? «Неужели я настолько неприличный для него человек, чтобы мы не могли посидеть немного вместе? И не в ужине дело, а в отношении».
Тот почувствовал себя никому не нужным, несчастным и еще более усталым. Он решил никогда больше не приходить к своему приятелю и не звонить ему. Дома он сразу лег в постель. Готовить ужин не было сил, Тоту было плохо».
Что произошло? Проводив в командировку жену, Тот растерялся: теперь придется самому делать то, что раньше делала для него жена. Тот начал жалеть себя и хотел, чтобы его пожалели другие: «Я такой хороший, делаю все, что от меня требуется, а кто теперь обо мне позаботится?»
Весь день Тот убеждал окружающих в том, что он хороший. Он не стал отвлекаться на обед, даже за хлебом не сходил, и любовался собой: был энергичен, вежлив, предупредителен. Тот копил заслуги. Назовем условно эти заслуги Деньгами. Деньги, заработанные на работе, и хождение имеют только на работе. Назовем их Деньгами Работы.
Накопив столько Денег, сколько Тот счел достаточным (и еще чуть-чуть сверх того), он решил, что пора купить что-нибудь на них. Тот пришел к Туту и предъявил ему Деньги Работы. Но Деньги Работы не имеют хождения в отношениях между Тотом и Тутом.
Имел ли Тот Деньги Гостя, которые принял бы Тут? Встречая у себя Тута, Тот был занят демонстрацией своих достоинств. Тот распускал павлиний хвост (он человек остроумный), а Тут восторгался (он это ценит).
За какие Деньги Тут восторгался Тотом?  Жена Тота брала на себя хозяйственные хлопоты, обеспечивая Туту приятный ужин. Деньги, заработанные женой Тота, шли на оплату восторга Тута и тратились на месте. Так что Денег Гостя Тот не имел, а Деньги Работы были для Тута Фальшивыми.
Тот говорит: «Но ведь я действительно был занят и действительно устал! Тут, ради которого я столько раз терпел неудобство, уж не говоря о расходах, конечно же, мог в кои-то веки отблагодарить меня тем же. Как я в нем разочаровался! Неужели можно быть таким неблагодарным? Постоянно пользуется нашим гостеприимством и вообще хорошим отношением, а теперь так меня обидел».
Что же произошло, на самом деле? Голодный, уставший и унылый Тот пришел к Туту за сочувствием с Фальшивыми Деньгами. Тут был удивлен и раздражен его приходом и отказался принять Фальшивые Деньги.
Это и есть обида: мы пытаемся всучить Фальшивые Деньги, а их не принимают.

Поворот Седьмой

В ответ на вопрос: «Вы любите поговорить или помолчать?», - Б. сказал: «Когда Вам есть, что сказать, говорите. Но Вы  не обязаны непременно что-то сказать.  Не заставляйте себя специально говорить или молчать».
Казалось бы, очень просто перестать тратить силы специально на причинение самим себе вреда. Тем не менее, мы, преодолевая великие трудности, взваливаем на себя великие мучения и считаем это своим достоинством.
Например. Ребенок во время игры разбил дорогую вазу. В комнату входит Родитель, хватает, бьёт Ребенка и кричит: «Ты почему полез, куда не разрешали?! Почему, отвечай! Будешь еще?! Будешь?!»
Ненависть и избиение Ребенка Родитель, деликатный по отношению к себе, именует «наказанием за плохое поведение».
Очень скоро Родитель забывает силу своей ярости и своих ударов, и, поставив все с ног на голову, «прощает» Ребенка.
Какая у нас здесь путаница? Родитель под «плохим поведением» понимает поведение, а Ребенок под «плохим поведением» понимает нарушение поведения.
Говоря о «хорошем поведении», Родитель представляет себе, что Ребенок приобретает его, Родителя, ложные представления (умозрительные представления всегда ложны) и это будет для Ребенка истинным результатом. Истинный результат не достигнут и Родитель обвиняет Ребенка в «плохом поведении».
Еще пример. Наступает вечер, Ребенку пора спать. Его уложили в постель, но он не спит, чего-то просит, что-то рассказывает. Ребенок не переварил еще дневные впечатления, не пережил происходящее, не пришел в соответствующее сну состояние. Родитель, живущий в умозрительном мире, не знает об этом. Единственное, о чем осведомлен Родитель – это что Ребенку надо соблюдать режим. Родитель говорит: «Надо спать». Ребенок полностью доверяет Родителю, и вместо сна тоже начинает думать (в дополнение ко всем остальным своим мыслям) о том, что «надо спать». Думает и не спит. Родитель, запретив таким способом Ребенку спать, заставляет его «вести себя плохо» и наказывает его: «Не будешь спать – не пойдем завтра в кино».
Поступая так, Родитель мучает Ребенка, ставя его в безвыходное положение: и послушание, и непослушание вызывают недовольство Родителя. В обиходе мы с Вами называем это «воспитанием».
Так возник у нас с Вами страх перед Жизнью. 
Ребенок, принимая наказания, создает себе заблуждение, что «жизнь причиняет боль, боль неизбежна и необходима», и… переходит к Запретно-Виновным отношениям, выбирает компромисс между послушанием и непослушанием, между согласием быть подавленным и желанием подавить, между страхом и ненавистью.
Какие заблуждения заставляют Родителя так поступать?
Обычно мы полагаем, что нами управляет нечто внешнее по отношению к нам, внешнее по отношению к Жизни. Мы ссылаемся на «время», «обстоятельства», «объективные законы» - на все то, что, по нашим представлениям, от нас не зависит, и не делаем того, что зависит от нас.
Так мы отрицаем себя, отрицаем Жизнь.
Дома Родитель зависит от окружающих его вещей, на работе – от «трудности» или «легкости» порученного ему дела. В отношениях с окружающими он, заблуждающийся, зависит от заблуждений. Его мир населен ярлыками. «Дураки», «эгоисты», «трусы», «негодяи» – это все те, кто зависит от него и от кого зависит он сам. «Умные», «альтруисты», «храбрецы», «благородные» встречаются среди тех, с кем он не связан действительными отношениями.
ЧЕЛОВЕК в мире Родителя отсутствует.
Как Родитель относится к окружающему? Попросим Родителя рассказать об этом и мы услышим: не вещи для меня, а я для вещей; не работа для меня, а я для работы; не воспитание для Ребенка, а Ребенок для воспитания, и, в конечном счете, не смерть для жизни (биологическая смерть отдельного существа для Жизни в целом), а жизнь для смерти, жизнь в ожидании смерти – через заблуждения, противоречия, мучения, болезни.
Родитель обитает в созданном его воображением умозрительном, иллюзорном мире.

Действительное, вторгающееся в мир Родителя и разрушающее иллюзии – «зло». Наказывая Ребенка, Родитель борется со «злом», а не с Ребенком. Ребенок, как таковой, действительный, для него не существует вовсе, и Родитель не понимает, что в действительности он делает зло своему Ребенку.

Мы знаем, что подавление – «зло». Но всегда ли мы отдаем себе отчет, что подавляем окружающих и подавлены ими? Всегда ли мы осознаем, что подавляем сами себя?

В роддоме акушерка, приняв новорожденного, бьет его. Считается, что в данном случае благодаря избиению, ребенок начинает кричать, освобождая тем самым легкие. Так это или не так, но с помощью избиения младенцу уже внушили, что жить – больно. И мы с Вами готовы болеть.

Что нам говорили, когда мы были детьми, и что теперь мы говорим нашим детям и друг другу? Мать говорит сыну: «Если ты будешь хорошо себя вести, я куплю тебе мороженое». Что значит «хорошо себя вести»? Ребенок «хорошо себя ведет» тогда, когда не делает ничего такого, от чего достигает удовлетворения. Но ради чего тогда сын вообще хоть что-нибудь делает или хоть от чего-нибудь отказывается? - Ради мороженого.

Став взрослым, бывший ребенок продолжает играть – «хорошо себя вести» ради мороженого. Как это выглядит? - Утром дня обиды Тот из Шестого Поворота этого Витка думал: «Я такой хороший, кто обо мне позаботится?», или «я веду себя хорошо, дайте мне мороженое». Сделав достаточно (по расценкам, установленным родителями) для получения порции мороженого, Тот обратился за ним к Туту.

Тот не знает, что другие люди, в том числе мы с Вами, в таком же положении. Мы ждем от него того, чего он ждет от нас. Мы не осведомлены о расценках его родителей и не знаем, что он понимает под «хорошим поведением». Нам его «хорошее поведение» не дает ничего. Мы ждем, чтобы нам стало хорошо. Если нет – Тот не получит от нас ничего.

Что мы с Вами скажем Тоту, как разрешим ему быть самостоятельным? - «То, что Вы делаете, делайте, прежде всего, для себя самого. Все, что Вы сделали – это и есть Ваша награда. Будьте таким, чтобы с Вами было хорошо, и будьте таким от души, а не в ожидании награды. Вам будет хорошо, и это и есть награда».

В своей второй игре Тот не принимает заботу о себе, не берет то, что ему самому дают, не торгуясь. Жена Тота принимала Тута и тем платила за мужа, не ища выгоды для себя, не ожидая награды. Она просто заботилась о муже. Но, Тот переадресовал ее заботу Туту и не был благодарен. Так же Тот отнесся к продуктам в холодильнике, запасенным для него женой. Так же Тот тратит деньги, когда ему случается самому распорядиться ими – без пользы для себя. Что мы скажем Тоту для отмены старой игры? «О Вас заботятся от души, искренне. Жена не ждет от Вас награды. Примите ее заботу, пользуйтесь и будьте благодарны».

Есть у Тота и игра в Болезнь. Иные родители утешают плачущих детей: «Не плачь, вот тебе игрушка (мороженое)». Родители проявляют повышенное внимание к ребенку, когда он болен (и большее участие к больным, чем здоровым, вообще).

Так мы, лишенные самостоятельности, учимся болеть. Когда Тоту не дали награду, он готов был заболеть (многие заболевают).
Что мы скажем Тоту и самим себе, чтобы избавить и избавиться от болезней?

;
Поворот Восьмой

«На что жалуетесь?» - спрашивает у Вас врач, когда Вы приходите к нему на прием. Действительно, все мы жалуемся: на погоду и магнитные бури, на начальство или зарплату, на окружающих нас людей, на болезнь.

имеем заблуждение, что болезнь ставит нас в какое-то исключительное положение, дает нам льготы по сравнению с окружающими. Болезнью мы, Виновные, оправдываем наши претензии на исключительность. Проявляя исключительное рвение в демонстрации участия к больным (в демонстрации, а не в действительной помощи), мы ждем, что и нам в случае болезни «посочувствуют»: от чего-то нас освободят или что-то нам дадут. Чтобы иметь право ждать нечто за нашу болезнь, мы вынуждены оправдывать ее и считать ее добродетелью («сгорел на работе» и т.п.).

Жалуетесь ли Вы? Не всегда жалоба на болезнь,  на  плохое самочувствие, на боль выражена словами. Не всегда она выражена в движении. Не всегда она заметна окружающим. Не всегда мы сами осознаем, что жалуемся. Мелькнет, например, у кого-то мысль: «Вот заболею, будут тогда знать», «Скользко, как бы не упасть», «Как бы не простудиться» и пр.

Жалобами мы играем. Я плохо себя чувствую, а окружающие этого не замечают. Я жалуюсь, привлекаю к себе внимание. Когда достаточное для меня внимание получено, болезнь перестает прогрессировать. Если же нет - моя болезнь развивается.

Существует два игровых подхода к здоровью.
Представьте себе, что заболев, Вы посещаете поликлинику, консультируетесь у всех доступных Вам специалистов, читаете медицинскую литературу, пытаетесь вернуть то, что медицина называет «здоровьем». Но нет никакого отдельного от жизни «здоровья», и, в погоне за абстракцией Вы отходите все дальше и дальше от действительности, от жизни. Вы ищете то, чего не существует. Наконец, Вы полностью заняты медицинскими процедурами, становитесь «профессиональным больным». Назовем такой подход к здоровью Лечебным.

Другой игровой подход к здоровью - Профилактический.
Практикующий Профилактический подход занимается утренней гимнастикой и бегом, не позволяет себе ничего лишнего, тщательно следит за питанием и режимом. Все подчинено сохранению здоровья.

Каковы результаты Лечения и Профилактики?
Допустим, я практикую Профилактический подход. Я не обращаюсь к врачам и не знаю, где находится поликлиника. На этом основании я считаю себя идеально здоровым.

Но, Здоров ли я? Добр ли? Любят ли меня? Хорошо ли со мной? Велико ли мое влияние? Влияние и способности человека, лишенного страха, велики.  Где  мои достижения? На что я употребил мое здоровье? Действительно ли это здоровье?

Пусть, я Лечусь. Несмотря на затраченные силы и время, несмотря на хлопоты и расходы, связанные с обращением к светилам медицины и покупкой редких лекарств, я по-прежнему болею. Тогда мое Лечение выглядит еще более нелепо, чем Профилактика.

Сказанное вовсе не означает, что мы с Вами пренебрежем врачебными предписаниями или принципиально откажемся от физкультуры. Но знайте, что медицина и физкультура не лечат, а только помогают: тому, кто Болеет, помогают болеть, Здоровому – быть здоровым. Занимаясь Лечением или Профилактикой, мы неправильно относимся к своему телу. Лечащийся не выздоровеет, Профилактик не убережется.
Как это происходит? Пусть я Лечусь и, по моим словам, хочу выздороветь. Так ли это на самом деле? Я Лечусь (а не выздоравливаю) тогда, когда я намерен Лечиться, осознаю я это или нет. Для Лечения необходима болезнь. Я болею и Лечусь, весь в лечебных заботах, вечный пациент, знаток фармакологии и терапии, назначения врачей проверяю по медицинским справочникам. Если у меня нет серьезных соматических заболеваний, я становлюсь психиатрическим больным.
Вылечусь ли я? Нет. Я не знаю, чем мне заниматься, кроме Лечения, и болею, чтобы не заниматься ничем. Не узнав, чего я хочу, я не выздоровею.

Что происходит с Профилактиком? Будучи Профилактиком, я полагаю, что «здоровье» решает все проблемы, а потеря «здоровья» - катастрофа. Проблемы не решаются, но, по моей концепции, так не бывает: или у меня есть проблемы, или у меня есть здоровье. Не решив проблем, я при удобном случае заболеваю (или получаю серьезную травму) и тем доказываю мою правоту. Многие именно так становятся «бывшими»: бывший летчик, бывший спортсмен и т. д.

Не будем задаваться вопросом: «Почему мы болеем?» Спросим: «Для чего?», «Что я надеюсь получить за мою болезнь?» Кто-то ждет освобождения от чего-то нежелательного, кто-то ждет сочувствия, кто-то что-то доказывает болезнью. Для чего? Доказав, я что-то надеюсь получить. Что? Я не вполне это представляю.

А как правильно отнестись к здоровью? У нас нет оснований выделять «болезнь» из всех остальных форм Виновного манипулирования. Болезнь – попытка поставить себя в исключительное положение и получить от окружающих, ничего им не давая.
Истинная забота о здоровье не означает, что вся наша жизнь состоит из мер по профилактике или лечению заболеваний. Здоровье (в медицинском смысле) не существует само по себе. Мы чувствуем себя хорошо, когда мысли обо всех помехах не отвлекают нас от того, чем мы заняты.

Раз Вам мешает Ваше плохое самочувствие, улучшайте его в той мере, в которой оно затрудняет Вас. Если Вы не улучшаете его, то не придавайте болезни большого значения, не говорите и не думайте о ней, не ссылайтесь на нее.

В любом случае прекратим жаловаться. Прекратив жалобы, мы прекратим пользоваться нашими болезнями. Болезни нам не присущи, и, коль скоро мы перестали их в себе поддерживать, они нас покинут. Ни одна болезнь не отнимает у нас поля деятельности. Сердечнику не обязательно быть именно звездой футбола, а язвеннику или диабетику – любителем кавказской кухни. Жизнь не заключена в каком-то определенном занятии.

Перестать играть в болезнь сразу, одномоментно, мало кому удалось. Осознав наши игры, мы перестаем болеть постепенно. По привычке мы продолжаем страдать от болезни, не вдруг научимся правильно отвечать на изменение давления и влажности, на магнитные бури, на охлаждение и перегрев, на инфекцию и т. д. Болезнь иногда все еще мешает нашим делам.

Как нам быть? Перестанем отождествлять наше тело с нашим «Я». Наше тело – лишь инструмент нашего «Я». Когда я говорю «Я болен», я говорю не то, что есть на самом деле. Болеет, устает, нуждается в отдыхе, сне и пище мое тело, но не «Я». «Я» не болею. Для «меня» нет того, что мы называем «болезнью» или «здоровьем».
Вы заворачиваете отверткой – Вашим инструментом – шуруп. Заворачивая, Вы уже не думаете о том, хороша или плоха отвертка, ведь не существует «идеальной отвертки», с которой Вы сравнили бы Вашу. Вы решили завернуть шуруп и завернули.
Отнеситесь так же к Вашему телу: делайте, что решили делать, не ссылайтесь на трудности, не ставьте себя в зависимость от инструмента. Кто кем владеет – Ваше тело Вами или Вы Вашим телом?

Не жалуйтесь на Ваш инструмент, на Ваше здоровье, на Ваше тело – ведь это Вы довели его до такого состояния.
Как Вы это сделали?



Поворот Девятый

Пусть я – Лечащийся Родитель. У моего ребенка я заметил то, что я называю «болезнью». Я создаю Искусственную Лечебную обстановку, ограничиваю ребенка, одновременно становясь внимательнее, сочувственнее к нему. Чтобы обрадовать меня, мой ребенок лечится. Чтобы лечиться, ребенок болеет: он не допустит, чтобы я был обманщиком.

Пример 1. К. постоянно жалуется на свое плохое самочувствие, на язву желудка, на трудности, мешающие ей правильно питаться, на все сопутствующие недомогания. Рассказывает о своих проблемах и несчастьях. Ее трудности, в ее представлении, значительнее, чем трудности всех присутствующих. Проблемы других – пустяк. Она каждому дает совет по любому поводу, будучи уверенной, что следование ее советам решит все проблемы любого человека.

К. живет одна, имеет хорошую зарплату, ее работа не связана с жесткими ограничениями режима, тепловым или иным дискомфортом, с большими физическими усилиями. Тем не менее, К. не заботится о здоровье, не соблюдает диету и режим питания, и, хотя часто обращается к врачам за больничным листом, не выполняет предписаний. Противодействует попыткам дать ей совет или оказать помощь. Повышенное возбуждение и беспокойность прекращаются, когда выслушивают ее жалобы и соглашаются, что ее трудности ставят ее в исключительное по сравнению с остальными положение.

Поступать так К. научили родители, сочувствовавшие ей и внимательные к ней только во время болезни. Это и было родительским запрещением, вызвавшим болезнь.

Какие заблуждения привели к этому? Мы думаем, что противоречия являются причиной развития. Тогда наиболее совершенен тот, кто в наибольшей степени обременен болезнями. Исключительно болеющий – исключителен.

Принципиальных различий между соматическими и психическими заболеваниями нет, как нет различий между тем, что мы называем «болезнями», и другими формами Виновного манипулирования. Рано или поздно врачи по соматическим заболеваниям, исчерпав доступные им средства, направят К. к психиатру.

Пример 2. Г., студентка Университета, приехала на учебу из Поселка, в Городе жила в университетском общежитии. Со временем у нее, как она говорила, «испортились легкие», ей стало трудно дышать. Особенно сильные приступы удушья у нее бывали в электричке (единственный удобный транспорт для поездок в Город). Лечилась, взяла академический отпуск, но и это не помогло: электричка вызывала панический страх.

Как возникла эта болезнь? Мать говорила Г. примерно следующее: «Куда тебе в университет? В городе вообще ничего хорошего, воздух дурной, легкие отнимутся. Тамошние парни испортят тебя, а замуж не возьмут, только смеяться будут».  Г. со страхом ждала, когда «отнимутся легкие»... Наконец, у нее начались спазмы…

Когда  Г. полюбила однокурсника, спазмы стали так сильны, что она уже не подходила к электричке. В то же время не приезжать в Поселок она не могла и собралась, было, вернуться домой совсем.

Какие заблуждения привели Г. к неразрешимым противоречиям? Г. полагала, что противоречия неизбежны и необходимы. Заблуждение, что «противоречия есть причина развития» приняло такую форму: «Чем мне хуже, тем лучше для меня». Возник страх, что даже за мгновение счастья нас ждет страшная расплата . На это заблуждение наложилось материнское запрещение, и Г. стала думать, что за радостные для нее любовь и учебу она будет наказана. Страшась наказания, она заболела.

Пример 3. Математик А. жаловался на сердце. Болезнь обострялась обычно после столкновений с руководителем. А. лечился, лежал в больницах, но добивался только временного облегчения.

Как возникла болезнь А.?
А. боялся свою жену. Жена обвиняла его в том, что он неудачник, и ничего хорошего от него не дождешься, и вечно он делает все не так, и ни на что путное не годен. Сознавая, что до некоторой степени это так, он чувствовал себя виноватым перед ней, старался ей угодить. Гнев на милость жена А. меняла только на время болезни мужа. Когда А. болел, жена становилась добра к нему.

Отношения в семье родителей А. были похожи на отношения в семье родителей его жены. Мать управляет всеми домашними делами, дает поручения отцу и детям, следит за их выполнением, и оставляет отца в покое только тогда, когда тот болен.

Сын учится поступать так же, как отец, а дочь – как мать. Как всегда бывает в Искусственных семьях, сын становится более Виновным манипулятором, чем отец, а дочь – более Запретным манипулятором, чем мать. Женившись, А. выходил из-под подавления жены с помощью болезни. Болезнь он зарабатывал в столкновениях с руководителем.

Как А. устраивал столкновения с руководителем?
К каждой задаче существуют различные подходы. Получив задачу, А. тянул с работой над ней, обдумывая варианты до тех пор, пока руководитель сам не предлагал конкретный путь. Тогда А. вставал в оппозицию и занимался поисками аргументов против предложения руководителя.

Все противоречия держатся только на ошибочном представлении об их неизбежности и необходимости. Я противоречу всем, все противоречат мне. Мать А., имевшая это заблуждение, приписывала сыну злой умысел – поступать не хорошо, а плохо. В точности так же А. приписывал руководителю злой умысел по отношению к нему, и по отношению к работе. Жена приписывала А. злой умысел, пыталась выявить его и разоблачить. А  болезнь мужа в ее глазах  была свидетельством отсутствия злого умысла.

Теперь рассмотрим как Родитель-Профилактик обеспечивает болезни своему ребенку? Пусть я - Родитель-Профилактик. Я говорю: «Не делай этого, будет плохо», «Сделаешь это – будет плохо».

Ребенок не знает, что такое «это». Чтобы точно понять, что именно я ему предписал или запретил, ребенок пробует «это»: не делает предписанное и делает запрещенное. Тогда срабатывает вторая часть фразы: «Будет плохо». Так фраза «Не делай этого, будет плохо» фактически читается как «Для того, чтобы было плохо, сделай это».

Иногда нам кажется, что фраза «Делай так, и будет хорошо» - не запрещение. Допустим, я отец-Профилактик, сам делаю гимнастику и сыну говорю: «Делай гимнастику, и будешь здоров». Казалось бы, мне действительно благодаря гимнастике становится лучше, и я подаю хороший личный пример. На самом деле, мой пример неубедителен: мне далеко не так хорошо, как я говорю, и гимнастика не решает моих главных проблем. Сын не торопится иметь такие же проблемы. Если сын начинает все же  делать гимнастику, то моя гимнастика – не то же самое, что его: я делаю гимнастику, проникшись ее пользой, а он – по принуждению, из страха. Тогда, перестав ее делать, сын начнет ожидать болезнь или будет физически слабым, в зависимости от конкретного текста запрещения. Так фраза «Делай так, и будет хорошо» фактически читается «Чтобы не было хорошо, не делай так».

Профилактические запрещения срабатывают, как только подворачивается случай их нарушить.

Пример4. Т. страдала излишней полнотой и жаловалась на головные боли. Как возникла ее болезнь?
В детстве мать говорила ей: «Ешь, а то голова заболит». Был период, когда Т. была вынуждена недоедать, и головные боли действительно появились. Когда вынужденное недоедание прекратилось, она, едва заболит голова или что-то еще, начинала есть, не пропуская при этом также завтраков, обедов и ужинов. Т. располнела, но меньше есть не стала: болит голова.

Какие заблуждения привели Т. к болезни? Т. и ее мать тоже считают зло неизбежным и необходимым. Есть для утоления голода нельзя, за удовлетворение ждет расплата. Болеть, по другим соображениям, тоже нельзя. Т. разрешает себе есть для того, чтобы не болеть.

То, что мы с Вами называем «болезнями», обусловлено  запрещениями, передающимися из поколения в поколение, которые наложились на общепринятые заблуждения (мы их обычно называем «знаниями»).

То, что мы с Вами называем «болезнями» – Виновное манипулирование, попытка получить что-то или избежать чего-то в обход собственных представлений о добре и зле. Болея, мы пытаемся получить то, чего не сделали, и избежать расплаты за причиненный нами ущерб.

Прекратим хвастаться нашим пороком, который мы назвали «болезнью», прекратим жаловаться на наш порок, оправдывая им причиняемое нами зло. Тогда мы будем здоровы.

Как этого достичь? Б. разъяснил Г. (Пример 2), что она замечательная, умная девушка, имеющая хорошие данные, её мама фактически запрещала ей учебу, но не по злому умыслу, а из беспокойства за нее, как бы дочь не разочаровалась в себе в случае неуспеха. Когда мама убедится, что все в порядке, она будет рада за нее. То же касается и отношений с мужчинами: зная о любовных и супружеских неудачах, но, не зная, как их избежать, мама беспокоится, что и дочь окажется неудачливой.

Расплаты за хорошее не бойтесь, - сказал Б. – Ваши спазмы были расплатой, придуманной Вами. Никакой «объективной» расплаты за счастье не бывает, а несчастье – расплата за то, что Вы несчастны.

Г. успешно сдала очередную сессию, и ее мама действительно успокоилась. Удушья у девушки прекратились (а страх был такой, что в первое время Г. ездила домой в электричке вместе с Б., держась за его рукав).

Б. разъяснил А. (Пример 3), что ни его руководитель, ни его жена не имеют злого умысла. Жена будет рада успехам мужа, когда он их добьется. Что касается некомпетентности руководителя, то не исключено, что А. действительно сильнее. Следует самому смелее приступать к задачам, не ожидая вмешательства руководителя, незачем зарабатывать неприятности на работе.
А. стал задерживаться на работе допоздна, весь ушел в работу, чем восстановил отношения с руководителем.

В очередной раз в больницу А. попал из дома – в выходные дни. Жене стала очевидной ее собственная вина. Она раскаялась, просила у мужа прощения.
Вернувшись на работу, А. с блеском завершил задачу, получил большую премию и вскоре был повышен в должности. Его отношения с женой наладились. И больше он в больницу не попадал.

Б. разъяснил и Т. (Пример 4), что болезнь вовсе не обязательна – ведь есть же люди, не болевшие ни разу в жизни. Среди них есть и голодавшие, у которых голова не болела. За здоровье расплаты не бывает, а расплата за нездоровье  - боль. Т. укрепилась в понимании того, что от голода разыгрывается аппетит, а не головная боль. Есть она стала меньше и голова у нее прошла, уменьшилась полнота, меньше стали беспокоить сопутствующие полноте болезни, например гипертония.

Избавление от болезней не требует никаких специальных усилий и специального времени. В большинстве случаев достаточно освободиться от заблуждений и не угнетать себя поступками, продиктованными запрещениями. Когда Вы прекращаете тратить время и силы на поддержание болезни, у Вас сразу становится больше и времени, и сил.

То, что мы называем «болезнями», только по форме отличается от остальных нарушений отношений. Достаточно всегда, во всех наших делах, правильно относиться к себе и другим, доверять друг другу, быть добрыми друг к  другу.
Для чего же мы противодействуем друг другу и самим себе?


Поворот Десятый

Мы заботимся о том, что мы называем «нашим телом», поддерживаем его в определенном состоянии. Мы делаем так, что «наше тело» поедает то, что мы называем «другими телами», и защищается от «других тел», поедающих его. «Наше тело» подвержено морозу и жаре, страдает от них. Мы делаем так, что «наше тело» защищается от мороза и жары. «Наше тело» совершает физическую работу, затрачивает себя, и мы делаем так, чтобы затраты «нашего тела» приносили больше того, что мы называем «пользой для нас».
Мы стали строить жилища и шить одежду, для чего делали так, что «наше тело» воздействовало на «другие тела», живые или неживые.

Тащить груз волоком по земле труднее, чем тащить его на катках или колесах. Мы стали искать новые способы манипулирования «другими телами» посредством «нашего тела» и получать больше «пользы для нас». У нас возникла мысль, что для «нашего тела» есть способ манипулирования «другими телами» так, что «мы» будем удовлетворены. Мы стали заставлять «наше тело» манипулировать «другими телами», пытаясь чего-то достичь, ничего не делая лично.
Поиски способа манипулирования мы назвали «наукой», а то, что у нас оказалось в результате поисков, назвали «знаниями». Теперь мы формулируем наше заблуждение так: «Наука служит прогрессу человечества».

Что мы называем «моим телом»? Как мы его обнаруживаем? «Мое тело» поедает «другие тела» и защищается от «других тел», поедающих его; соприкасаясь с «холодными телами», мерзнет; соприкасаясь с «горячими телами», обжигается; соприкасаясь со «световыми телами», видит; соприкасаясь со всякими «телами», нарушает их или их движение; от соприкосновения с «телами» нарушается само и нарушает свое движение – бьет, ушибается, говорит и слышит. Самого по себе «моего тела», без «других тел», я не обнаружу. Нет того, что я называю «моим телом». Умозрительное представление о существовании «моего тела» - результат поисков способа сделать, не делая лично.

Что мы называем «другими телами»? Я вижу свет звезд. Это говорит о «моем теле», а не о звездах – ведь их видит «мое тело».
Меня обдувает ветер. Это говорит о «моем теле», а не о «ветре», ведь «ветром» обдувается «мое тело». Мне тепло или холодно – это говорит о «моем теле», а не о «тепле» или «холоде», ведь греется или мерзнет «мое тело». Самих по себе «других тел», без «моего тела», я не обнаружу. Нет того, что я называю «другими телами». Умозрительное представление о существовании «других тел» - результат поисков способа чего-то достичь, ничего не достигая лично.

Называя действительно существующее, не имеющее названия, «моим телом» и «другими телами», я обнаруживаю противоречия между «моим телом» и «другими телами», а также между различными «телами».
Не замечая действительно существующего, я не замечаю, что противоречие есть не между «телами», а между тем, что я называю «телами», и моими умозрительными представлениями о них.

Обнаруживая везде противоречия, я возбуждаю в себе мысль, что противоречия присущи всему. Не замечая действительно существующего, я не замечаю, что противоречия присущи только умозрительному, абстракциям, а не действительно существующему.

Будучи противоречивым, я недоволен. Это побуждает меня что-то изменить, улучшить. Это я называю «развитием». Заблуждающийся, я изменяю только способ манипулирования, только то, что я называю «действием». Я заставляю «мое тело» еще больше манипулировать «другими телами»; затрачивается все больше «моего тела» и «других тел». Я и это называю «развитием». Тогда получается, что «противоречие есть причина развития».
На самом деле противоречиями порождается только манипулирование. Чем больше мы заблуждаемся, тем больше суетимся и порождаем новые заблуждения.

Будучи противоречивым, я мучаюсь. Я считаю (думаю, строю умозрительное представление, абстракцию), что противоречия, или мучения, служат развитию, а развитие ведет к прекращению мучений, или противоречий. Так мы порождаем заблуждение (думаем), что мучения избавляют от мучений, а возражения прекращают споры (иные говорят, что вооружение предотвращает войну, а «разумное вмешательство» в экологию восстановит экологическое равновесие).
И я объявляю мои мучения, страдания, страх, ненависть и болезни «добродетелью». Я думаю, что, мучаясь, я прекращаю мучения других («надо думать о других, а не о себе») и считаю себя «добродетельным».

Не прекращать мучения других, продолжать мучить других – «порок». Заблуждаясь, я не замечаю, что меня мучает тот, кто мучается сам. Я не замечаю, что, мучаясь, я необходимо, мучаю других. Так я, «добрый», делаю то, что считаю «злом». Так я добродетель других называю «пороком», а мой порок называю «добродетелью».

Как нам удается в наших повседневных делах не замечать, что мы перепутали порок с добродетелью?

На автобусной остановке двое мужчин громко и оживленно говорили, энергично жестикулируя. Д. неодобрительно посмотрела на них.
Б.: Вам не нравится?
Д.: Разве не должны они вести себя прилично? 
Б.: Выскажитесь искренне.
Д.: Существуют нормы поведения, и люди должны их соблюдать. Просто не переношу таких типов!
…
Тот разговор остался незаконченным. Д. не удалось быть совершенно искренней, хотя откровенной она была.
Что такое «искренность»  и что такое «откровенность»?

;

Поворот Одиннадцатый

Заглянем в Словарь русского языка С. И. Ожегова. Среди приведенных им толкований слов «искренний» и «откровенный» есть такие:
Искренний – выражающий подлинные чувства.
Откровенный – очевидный, не скрываемый.

Как отнеслась Д. к разговаривавшим мужчинам? «Размахивают руками, кричат во все горло, не думая об окружающих. Приличные люди себя сдерживают, соблюдают какие-то элементарные правила. А эти много себе позволяют». Д. догадывается, что тот, кто «позволяет себе», живет хорошо. В то же время, она уверена, что каждый, кто живет хорошо, живет так в ущерб другим. Ей кажется, что «порядочные люди» сдерживают себя, запрещают себе что-то. Д. полагает, что, запрещая себе всё, мы все будем жить плохо, но все будем в равном положении. По мнению Д., так выглядит справедливость; и каким-то образом то, что всем плохо, будет для всех хорошо.

Д., желая подавить плохое, подавляет тех, кому плохо – она отождествляет «Я» и «мои заблуждения». Борясь с заблуждениями, она готова уничтожить заблуждающихся. Д. делает по отношению к заблуждающимся то же, что они делают по отношению к ней. Заблуждаясь, в них она считает это пороком, а в себе – добродетелью. Двое мужчин на остановке вовсе не «позволяли себе». Это и заставляло их быть демонстративными, мешало правильно отнестись к себе и другим.

Искренний человек делает только то, что освобождает нас от противоречий. Он не возмущается, не раздражается, не подавляет мучающихся, болеющих. Искренний человек руководствуется «подлинными чувствами», «позволяет себе». Искреннему человеку плохо, когда плохо другим, ему плохо от всего плохого. Это действительно так – не существует счастливого в окружении несчастных.

Возмущение, гнев, раздражение, обида и пр. одолевают неискренних, упорствующих в заблуждениях, оправдывающих порок, объявляющих порок добродетелью. Откровенно изливая наше возмущение или раздражение, мы сообщаем, что наш порок мы оправдали и сочли его добродетелью. Не будем спешить откровенно высказать слова, продиктованные нам прежними заблуждениями. Будем не откровенны, а искренни.

Будучи противоречивым, я не доверяю другим, приписываю другим злой умысел. Так же я отношусь к моему ребенку. Не доверяя, я контролирую его.

Пусть я - Контролирующий Родитель. Что я делаю с ребенком, контролируя его? Выясняя, «хорошо ли ведет себя» мой ребенок, я фактически утверждаю, что он «ведет себя плохо», что бы я под этим ни подразумевал. И ребенок «ведет себя плохо».
Тогда я спрашиваю ребенка: «Почему ты так поступил?» Что, собственно, я спросил? Существует ли ответ? Что и кому это даст? Что вообще мы называем «вопросом»?
С. И. Ожегов приводит три толкования слова «вопрос». Примем такое: «Вопрос – это задача, требующая решения».

Допустим, мой вопрос действительно является вопросом. Я получу ответ, приму его к сведению, пойму то, чего не понимал раньше, и устраню противоречия. Как это выглядело бы?
Мой ребенок, выслушав мой вопрос, понял бы меня, научил бы меня всему тому, над чем мы с Вами работаем, дал бы мне разрешения, устраняющие мои запрещения, избавил бы меня от заблуждений и научил бы меня быть родителем. Я поблагодарил бы его и все исправил.

Конечно, все обстоит иначе. Спрашивая, я ничего не собираюсь узнавать и исправлять. Вопрос Контролирующего Родителя не был задачей, имеющей решение. Вопрос Контролирующего Родителя вообще не был задачей. Вопрос был не вопросом, а чем-то совсем другим.
В форме вопроса я высказал недовольство тем, что мой ребенок не подтверждает мое представление о моей состоятельности, как родителя. Контролируя, я разоблачаю моего ребенка за то, что он разоблачает меня. Я утверждаю, что забочусь о ребенке и воспитываю его правильно, а он опровергает меня, вызывая недовольство окружающих, в том числе и мое.

Контроль – проявление недовольства. Постоянно контролируя, я недоволен всегда. Мой ребенок, доверяя мне, берет с меня пример. Искренний человек не бывает недовольным кем-либо, и мой ребенок учится лицемерить. Будучи довольным мной и поступая искренне, он не доставит мне удовольствия, т.к. тогда мне нечего будет разоблачать. Но я ли в этом виноват? Разумеется, нет. Виноват кто угодно – наследственность, детский сад, школа, улица и вообще всякое стороннее дурное влияние, но не я. Мою ошибку я признаю единственным образом: я ничего не запрещал, не наказывал, и в результате слепой родительской любви распустил его. Вывод: надо скрывать свою любовь и воспитывать железной рукой. Так я утверждаю, что если порок усилится, то он превратится в добродетель.

Контролирующий Родитель устанавливает систему поощрений и наказаний: «Будешь хорошо себя вести, куплю мороженое»; «Будешь вести себя плохо – не пойдем в зоопарк». Мой ребенок делает  то, чего не сделал бы без моего давления, тем самым лицемеря. Поощрение и наказание – одно и то же.

Радуйте Вашего ребенка, не связывая это с «хорошими» или «плохими» поступками. Вы же любите Вашего ребенка. Чем больше Ваш ребенок и Вы радуете друг друга, тем больших успехов он достигнет в самостоятельной жизни.

Контролем-наказанием является и система оценки знаний школьников и студентов: отличник – «умный», двоечник – «дурак». Искусственная иерархия противоречит естественной, нарушает отношения, вызывает столкновения между учащимися, между преподавателями и учащимися. Так порождаются различные подходы к учебе. Действительно учатся немногие. Кто-то покупает курсовые и дипломные проекты, а кто-то – фальшивый диплом.
Читающий эти строки Контролирующий родитель спросит: «Так что теперь, ребенку слова не скажи, не запрети ничего, пусть на голове ходит, двойки получает, пьет, курит, а я буду ему потакать и немедленно удовлетворять все его прихоти? А если он захочет луну с неба?»
Что мы с Вами скажем Контролирующему Родителю?
Как быть искренним?



Поворот Двенадцатый

Чем мы с Вами обычно заняты?
Мы полагаем, что работой, или отдыхом, или едой, или разговором или другими «делами».
Чем мы в действительности заняты во всех наших делах?
«Ты сделал уроки?» = «Я лучше тебя знаю, что и когда тебе надо делать» - (или)«Я все знаю».
«У меня к Вам вопрос» = «Что из того, что я знаю, имеет место в данном случае?» - (то есть)«Я все знаю».
«Здесь я с Вами не согласен» = «Я знаю, как все обстоит на самом деле» - «Я все знаю».
«Я с Вами согласен» = «Вы правы, я тоже все это знаю» - «Я все знаю».
«Я побежал, а то в автобусе будет давка» = «Я нашел способ жить хорошо, живя плохо» - «Я знаю способ, как получить то, что хочешь, не расплачиваясь ничем» - «Я все знаю».
«Сегодня обязательно надо посмотреть интересную передачу по телевизору» = «Я знаю, что они все знают» - «Я все знаю».

Мы говорим о политике, спорте, искусстве, науке, происшествиях и т. п., «каждый человек должен знать, что происходит в мире». То есть,  «объясним все, всему найдем причины», или, короче, «Я все знаю».

Что бы мы с Вами ни делали, во всех наших разговорах, во всех обсуждениях, всеми нашими обычными словами мы говорим друг другу: «Я все знаю». Такого рода разговоры и обсуждения древние индийцы (Сомадева, «Океан сказаний») называли «поливать дерево страстей водой гордости от поисков причин».

Задавая «вопросы», мы укрепляемся в заблуждении, что «Я все знаю». Отвечая на «вопросы», мы укрепляем в мании величия себя, и спрашивающего. Делаем ли мы еще что-нибудь, кроме полива дерева страстей? Чем еще мы с Вами заняты?

Например, что мы делаем на работе? Пусть мы с Вами работаем в конструкторском бюро, разрабатывающем автобусы. Мы разработали новый автобус. Посмотрим на все, от намерения разработать новый автобус до пользования готовым автобусом, глазами стороннего наблюдателя. Что мы видим? - Люди постоянно ездят. Устроено ли их тело так, что езда необходима для его поддержания? Нет. Судя по тому, что поездки не прекращаются, они не целенаправленны, иначе люди рано или поздно куда-нибудь доехали бы и остановились. Люди ездят и ищут способы ездить больше и быстрее. Для чего? Судя по результату, для того, чтобы ездить еще больше и быстрее.

Что мы с Вами делаем, постоянно переезжая с места на место? Манипулируем «нашим телом» и «другими телами» в надежде чего-то достичь. Что нас гонит? - Мысль, что есть все-таки способ достичь желаемого безо всякого личного участия. Я сел в автобус, быстро переехал в другое место и утверждаю, что чего-то этим достиг, то есть доказал, что есть способ быть счастливым, оставаясь при своих несчастьях. Я доказал, что «Я все знаю». Такой путь доказывания нашего всезнайства длинен, и по пути мы много чем заняты. Чем именно еще мы с Вами заняты попутно с доказыванием того, что «я все знаю»?

В чем мы с Вами видим развитие, «прогресс»? В том, чтобы сделать новый автобус, на котором мы еще быстрее и удобнее доедем до работы, на которой мы сделаем новый автобус, на котором мы еще быстрее и удобнее доедем до работы, на которой…

Мы ездим для того, чтобы ездить. Доказываем, что «Я все знаю» для того, чтобы доказывать, что «Я все знаю». К. Прутков писал, а мы читали, что «некоторые вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». Прочитав, мы одобрили и улыбнулись, но... Когда нам дали предметы и указали способ, мы спрашиваем: «Почему? Почему у нас не получается?» Если нам не дали того, что мы просили, мы опять спрашиваем: «Почему?» Когда мы уже нашли «причины», мы объясняем.

Братья Монгольфье объясняли подъемную силу своего шара тем, что под шаром они сжигают животные и растительные остатки, при сгорании которых образуется электрическая сила, поднимающая шар. Сжигая под подобным шаром растения и шерсть, мы каждый раз получим ожидаемый результат и тем докажем правильность нашего объяснения. В настоящее время объяснениями аэродинамических процессов заняты большие группы людей, получающих за «работу» деньги, и современное объяснение подъемной силы воздушного шара ничем не хуже объяснения братьев Монгольфье – шар-то летит!

Любое другое объяснение тоже было бы правильным.
Это же касается любой другой физической или химической теории чего бы то ни было вообще. Любое объяснение ничем не хуже и не лучше любого другого, и Вы никогда и никому не докажете, что из всех заблуждений, имеющихся в распоряжении человечества, именно Ваши достойны наибольшего внимания. В лучшем для Вас случае Ваш собеседник на словах согласится с Вами, а поступать будет по-прежнему.

Когда мы что-то объясняем, мы всегда говорим о том, что уже произошло, даже когда речь идет о том, что еще предстоит. «Этот автобус поедет, потому что…» и т. д. На самом деле автобус поедет не «потому что» и не по каким-либо «законам», а мы уже наблюдали это явление. Мы утверждаем, что автобус поедет, по аналогии с происшедшим ранее.

Действуя на основе объяснений – по аналогии – мы никогда не получаем в точности ожидаемый результат. Всегда чего-то не хватает, а что-то оказывается лишним, неучтенным. Аналогия никогда не бывает полной. Если бы существовали какие-то действительные «объяснения», «причины»: «физические», «химические» и прочие «законы», - нам бы не требовались лаборатории и испытательные полигоны.  «Умный» придумал самолет. Я его начертил. Вы его построили. Мы заправили его горючим, посадили пассажиров и отправили в рейс.
На самом деле все обстоит иначе, и, кроме «знания» «причин» и «законов», мы чуть-чуть знаем себя. Нам с Вами что-то удается не благодаря «причинам», «законам», «объяснениям» и прочим «знаниям», а вопреки всему этому. В нас с Вами еще теплится Жизнь.

Когда я что-то объясняю, нахожу чему-то причины, что-то «спрашиваю», что-то «отвечаю», или, в любой другой форме говорю, что «Я все знаю», я, тем самым, сообщаю, что не учусь ничему («потому что» я и так «все знаю»). Так мы с Вами «поливаем дерево страстей водой гордыни от поисков причин».

Мы говорим об «объективной реальности, ссылаясь на «объективные законы», «объективные причины»: «объективная реальность – это то, что существует независимо от нас» (и мы с Вами озабочены только тем, что от нас не зависит, тщательно избегая любого дела).
Понятие «объективной реальности» помогает нам объявить наши пороки «добродетелями». Например, К. Маркс, изучая «объективные законы развития», обнаружил, что его, Маркса, подавляют «эксплуататоры», в то время, как, «справедливо» было бы наоборот. То есть, подавление по Марксу, является пороком, когда подавляют Маркса, и «добродетелью», когда подавляет Маркс.

Что еще мы с Вами делаем? Объявление подписано словами «Управление движения». На первый взгляд допущена грамматическая ошибка, небрежность. На самом деле, никакой ошибки нет. Данное «Управление» действительно ничем не управляет. Оно зависит от движения и прочих «объективных причин» и «объективных обстоятельств». Транспортные проблемы были и остаются. Те, кто писал объявление, уверяют нас, что они управляют. Но, Говорящий «Я все знаю» не делает того, о чем говорит.

Как еще мы с Вами лицемерим и лжем?



Поворот Тринадцатый

Оставшийся за Одиннадцатым Поворотом Контролирующий Родитель, обвинивший ребенка в желании быть двоечником, пить, курить, и получить луну с неба, хотел бы сам всего этого.
Хотел бы, но запрещает себе, якобы (по его словам) следуя морально-этическим нормам, а в действительности не надеется получить и боится требовать.

Контролирующему Родителю представляется, что мы по природе порочны. Иные говорят: «Эгоистичны, как животные, и откровенно низменны». Он полагает, что нас сделали людьми морально-этические нормы и с помощью «ума» и «сознания» Контролирующий Родитель искореняет в себе все человеческое.

Трудно покончить с собой таким способом, и оставшийся в живых Контролирующий Родитель делает вид, доказывает нам, что он все-таки истребил себя. Он скрывает от себя и других свои действительные побуждения. Тогда ему приходится скрывать и поступки. Не всегда удается скрыть свои поступки, тогда свои достоинства Контролирующий Родитель приписывает кому-то или чему-то, а то и объявляет их недостатком («Да уж очень они меня уговаривали», «И надо бы наказать, но я с лишком мягкотелый родитель»). Подавляя, он приписывает себе подавление в качестве достоинства («У меня все четко: нахулиганил – отвечай!»). Когда Контролирующему Родителю не удается скрыть подавление и не удается объявить его достоинством, подавление объявляется вынужденным («Довел-таки он меня до греха», «Что же делать, если он добра не понимает?») или он  «забывает» о нем.

Контролирующий Родитель сам и порочен, и правила нарушает (когда его никто не видит, и, как он думает, никого это не касается), а от ребенка требует  и добра, и соблюдения правил (что взаимно исключено) - призывает и заставляет делать то, чего не делает сам. Мы практически всегда поступаем именно так. Мы всегда говорим не то, что есть на самом деле, и никогда не говорим о происходящем в действительности. Мы лицемерны.

Нашими обычными словами мы оправдываем наши пороки, или объявляем их добродетелью, или утверждаем их неизбежность, необходимость и независимость от нас («диалектика»), или скрываем.

«Может быть» - то же самое, что «Если», «Вероятно», «Вдруг». На самом деле нет ничего такого, что может быть, а может и не быть. Все обстоит совершенно определенным образом – именно так, как обстоит. Ничего не произойдет «вдруг» - будет только то, что мы сделали. Высказывая предположение «А если он вдруг…», я говорю фактически - «Трудно рассчитать все комбинации» - «Он в принципе поддается конечному обсчету» - «Он механизм, а не живой» - «К нему незачем быть добрым, нечего понимать и подходить по-человечески» - так я оправдываю мой порок.

Ссылаясь на что-то – на «память», «время», «обстоятельства» и пр., - мы оправдываем себя, оправдываем несоответствие наших поступков нашим же принципам, говорим не то, что есть на самом деле, лицемерим («Я опоздал, потому что…»)

Мы так привыкли лицемерить, что не обращаем внимания на то, что сами же говорим, нам безразлично, что мы говорим (и, тем не менее, удивляемся, когда нас не понимают). У нас возникли слова, не обозначающие вообще ничего, а мы, делаем вид, что они что-то значат: «Могу», «Не могу», «Надо» и «Не надо», «Обязан», «Должен», «Нельзя». Мы думаем, что эти слова что-то значат, раз их употребляют другие.

Собеседник Б. привел пример: «Я не могу сдвинуть гору. Как мне еще это сказать?»
Б. сказал: «Вы не двигаете гору, и от Вас не ждут, что Вы ее сдвинете, Вы этого не обещали, не брались и не возьметесь. Ваш пример – абстрактный. Ваше опасение, что Вас заставят двигать гору, так же беспредметно, как понятие «могу», и так же не отражает чего-либо действительно происходящего. Не беспокойтесь о том, чего Вы не «можете». Вместо этого спокойно делайте то, что делаете».

По «обязанности» мы тоже ничего не делаем. Ваши дела делайте, не ссылаясь на "обязанность". Говоря «обязан», мы противостоим друг другу и не бываем благодарны («Зачем Вы сказали ей «спасибо», она была обязана это сделать»).

Распространяя понятие «должен» на отношения, мы убиваем отношения и утверждаем вместо них торговлю, обман, порок.

Чего мы с Вами надеемся добиться, обманув всех остальных? - Обманув всех, объявив наши пороки «добродетелями», мы надеемся избежать расплаты за причиненное нами зло. Объявляя добродетели других «пороком», мы надеемся в обмен на наше зло получить добро и не быть благодарными.

Наши надежды напрасны. И я, и Вы расплачиваемся за все зло, причиненное себе и другим - мучаемся, болеем, живем без согласия с собой, поливаем дерево страстей водой гордыни от поисков причин, доказываем, объясняем, лицемерим. Напрасно мы ссылаемся на пороки других, напрасно говорим: «так принято», «так все делают». От того, что другим плохо, мне не станет легче. Но…

Мы так привыкли со всеми и всегда бороться, что продолжаем борьбу во всех наших делах, лицемерно возводя это себе в достоинство. Что мы делаем для этого? Вы видели драки. Иногда мы их осуждаем, иногда оправдываем. И в том, и в другом случае мы относимся к драке как к некоторой специфической ситуации, которую мы и называем «дракой». На самом деле все без исключения наши движения – как раз то, что мы с Вами называем «драка».

Как я дерусь с Вами?

Войдя в вагон трамвая или метро, салон автобуса или троллейбуса мы приостанавливаемся в дверях, ограничивая входящих вслед за нами. Любое ограничение площади мы используем как оружие. Ограничением площади мы одновременно оправдываем наш порок: не «я дерусь», а «тесно». На эскалаторе метро по нашим правилам полагается стоять справа, проходить слева. Для драки мы нарушаем правила. Распространены драки в столовых. Это называется «занять стол». При длительных застольях мы невольно деремся, заставляем других и себя использовать пищу себе же во вред, ограничиваем с помощью еды и себя, и других.

Что заставляет Вас драться со мной?



Поворот Четырнадцатый

Напрасную надежду чего-то достичь манипуляциями «телами» мы питаем только тогда, когда отождествляем «Я» и «мое тело». Когда мы путаем себя с нашими признаками и пороками – «телом», «болезнями», мучениями, заблуждениями. Тогда мы и других людей отождествляем с причиняемым ими злом. Думая, что боремся со «злом» («несправедливостью», «обманом»), мы с Вами в действительности боремся с людьми, творя, таким образом, зло; другие люди из тех же соображений борются с Вами и мной. И все мы, имея добрые намерения, друг друга подавляем, делаем зло.

Мы добры, но наши заблуждения мешают нам совершать добрые поступки. Вместо того, чтобы помочь заблуждающемуся открыть в себе его действительные стремления, мы, считая, что боремся за «добро», за «справедливость», боремся с самим заблуждающимся. Тогда наше стремление к тому, что мы считаем «добродетелью», выражается в усилении манипулирования «телами».

Как мы относимся, например, к еде? Ради чего мы убиваем и поедаем подобных, и почти подобных себе? На что именно мы с Вами затрачиваем «энергию», полученную за счет уничтожения других? С нашим обыкновением питаться связаны большие труды, большой расход «энергии», для возмещения которого мы едим: производство продуктов питания, их доставка, хранение, продажа, потребление, вывоз отходов и т.д. Мы развиваем все новые и новые отрасли производства, связанные с уничтожением и поеданием. Все больше «энергии» тратят люди, занятые облегчением уничтожения и поедания, для восполнения «энергии» требуется все больше и больше пищи, и так до бесконечности. Энергичное манипулирование «телами» порождает новую суету – и больше никакого результата.

Относясь к еде неправильно, мы в погоне за насыщением жадности и чувственными наслаждениями все больше и больше извращаем наш вкус, все больше привыкаем перегружать наше тело непосильной работой, расстраиваем управление нашим движением и нашими внутренними органами.

Мы все больше и больше угнетаем себя болезнями. Все, без исключения, неправильно питающиеся люди с возрастом приобретают новые связанные с пищеварением проблемы, уменьшают подвижность тела, затрудняют себе жизнь. Так мы подавляем наши организмы, не осознавая этого.

А как правильно отнестись к еде?

Убивать и поедать только ради того, чтобы убивать и поедать - абсурд. На этом пути нас не ждет удовлетворение; этот путь, который мы обычно называем «развитием» - не развитие. «Развиваясь» подобным образом и доведя наши старания до их логического завершения, мы погибнем.

Любое живое существо, будь то животное или растение - драгоценность, чудо, сотворенное не нами и не имеющее денежного эквивалента. Мы говорим: «Я вырастил это растение (или животное)». Нет. Не «я вырастил», а оно выросло, следуя Жизни и воспользовавшись нами, как мы пользуемся им. И Вы, и оно – часть Жизни, а не плод нашего с Вами ума или продукт нашей суеты. Бережно, с уважением относящиеся к Жизни, не убивают ради убийства, не едят для того, чтобы есть.

Наши органы пищеварения и управляющие ими системы трудятся непрерывно утром, днем и вечером, и в самой неподходящей ситуации – когда мы и без того заняты. Переваривание пищи – сложный процесс, которым управляют системы, управляющие и другими нашими движениями. Мы перегружаем себя, затрудняем себе работу. А энергия от съеденной пищи поступит в наши мышцы еще не скоро. Самое благоприятное для переваривания пищи время ночного отдыха мы используем плохо. Как ни странно, мы не поступаем так же с остальными органами, не держим их в постоянном напряжении.

Что мы с Вами едим? Мы едим, например, мясо, и утверждаем, что «мясо есть необходимо». Эту самую «необходимость» мы объясняем тем, что в мясе есть «незаменимые аминокислоты». Но – нет оснований утверждать, что убийство «необходимо» и неизбежно, а объяснение «необходимости» - всего лишь объяснение, и стоит оно не больше любых других поисков причин. Мы привыкли всегда находить объяснение и оправдание наших пороков, у нас всегда в запасе множество способов (в том числе «научных») объявить наши пороки «добродетелями».

Правильное питание не требует большого объема приготовлений – большая часть пищи употребляется в сыром виде; пищевых отходов практически нет; расходы на еду составляют не более трети общепринятых в нашей стране. Естественная убыль вещества нашего тела мала – волос, ноготь, остатки отмерших клеток. Это десятки граммов в сутки.
На поддержание нашего тела требуется не так уж много, и неизбежное пока манипулирование сводится к минимуму.

К правильному питанию отнесемся не как к ограничению в еде, а как к освобождению от лишних усилий, прекращению угнетения тела, очищению. И тогда мы получим неизведанное нами прежде наслаждение от еды, каждая еда станет для нас праздником.



Поворот Пятнадцатый

Один из способов набивать себе шишки – рубить сук, на котором сидишь. Как мы с Вами рубим наш сук? Чем еще, кроме еды, мы угнетаем наши тела и тела окружающих нас людей (и не только людей)?

Наше тело – наш инструмент, без которого мы не обойдемся – не существует само по себе, без «других тел». Что мы говорим, когда говорим «Я», «мое тело»? Что называем «моим телом»?

Я иду по улице. На первый взгляд кажется, что есть некой отдельный от окружающего «я», что, например, моя одежда не входит в то, что я называю «я» = «Я» + «мое тело». Так ли это? Представим себе, что моя одежда, в которой я шел по улице, исчезла. Изменился «я» или нет? Изменился. Я перестал делать то, что делал в одежде и вынужден делать то, чего не делал бы одетым. Я стал другим. Получается, что моя одежда – часть того, что я называю «я».

Представим себе, что исчез воздух, которым я дышу. Изменился «я» или нет? Изменился: «мое тело» прекратило дыхание и прочие манипуляции «другими телами»; «я» стал другим. Получается, что воздух - тоже часть того, что я называю «я».

Все, что окружает нас; все, чем мы пользуемся; все, без чего мы не обойдемся, так или иначе, непосредственно или через «другие тела», создано живыми существами или является ими. Все, что изменилось в нас или вокруг нас, изменено Жизнью. И все это – часть того, что я называю «я» = «Я» + «мое тело», так же как «я» являюсь частью всего окружающего.

Уничтожая что-либо, мы уничтожаем себя – рубим сук, на котором сидим. Все больше и больше манипулируя «другими телами» на том пути, который мы называем «развитием», мы тратим все больше и больше «тел».

Все «тела», все источники всей энергии, которую мы тратим, созданы Жизнью, начиная от пищи, из которой мы извлекаем энергию для «нашего тела»,  кончая энергией падающей воды на гидроэлектростанциях: не только непосредственно запасы угля, нефти и газа, но и весь облик нашей планеты создан и поддерживается живущими.

Созданное Жизнью естественно расходовать на поддержание Жизни. Естественно строить жилища, шить одежду, обогреваться и питаться для поддержания «нашего тела», расходуя на это «другие тела». А как и на что мы с Вами расходуем «другие тела»?

Ссылаясь на других, мы варварски расходуем все виды энергии. Горит свет в безлюдных комнатах; отапливаются помещения, в которых никто не греется; мы тратим энергию на изготовление вещей, которыми никто пользуется; льется горячая и холодная вода из оставленных открытыми и неисправных кранов. Мы едим, чтобы есть, и тратим на это себя; мы ездим, чтобы ездить, и тратим на это себя; мы тратим, чтобы тратить, уничтожаем, чтобы уничтожать. Мы угнетаем «наше тело» и «другие тела», чтобы угнетать.

Все мы «знаем», что «солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья».
Но знаем ли мы это в действительности?
Так ли мы «любим» свежий воздух, как говорим?

Мало того, что мы с Вами уничтожаем кислород в воздухе, которым дышим, высокоэффективными промышленными способами и в больших масштабах. Мы не пренебрегаем и такой «мелочью», как курение: с помощью огня зажигалок, спичек, сигарет и папирос мы сжигаем кислород с единственным намерением: сильнее угнетать наше тело. Мы преуспеваем в угнетении: появляются новые болезни, становится все больше и больше больных, и мы тратим на лечение все больше и больше себя, чем все сильнее и сильнее угнетаем «наше тело», и болеем все больше и больше…

Мы все «знаем» то, что Вы сейчас читаете, и простодушно относим это наше «знание» на чужой счет: «они» делают неправильно, говорю я и говорите Вы. В точности так же поступают и «они», и все мы вместе и каждый в отдельности «все знаем», и продолжаем угнетать наше тело, как угнетали.

Вы не любите угнетать Ваше тело, но угнетаете. Я тоже. Я люблю экономить газ, беречь кислород, охранять от загрязнения воду и заботиться обо всех остальных «телах», но не так, как люблю варенье.

Пока мы с Вами не любим добра так, как любят варенье, нам приходится, как это ни странно, делать над собой усилие для освобождения от лишних усилий.

Что ж, примем это как факт, отнесем наше «знание» на наш собственный счет и приложим усилие, потрудимся для освобождения от суеты и болезней.



Поворот Шестнадцатый

Конечно, от одного только чтения настоящей Книги мы не стали Здоровыми. Перед нами - путь к Здоровью. А многие, из читавших Книгу ранее, в прежних редакциях, возражали: «Нет, здесь я с Вами не согласен». Выражение «не согласен» распространено очень широко. Поговорим о нем подробнее.

«Я с Вами не согласен» = «Я умный, а Вы – дурак». В таком случае, о нашем с Вами несогласии нет и речи: я нигде и никогда не утверждал, что Вы - дурак. Более того, раз я многого не понимаю, приходится согласиться с тем, что я дурак.

Итак, мы с Вами согласны всегда и во всем. А как мы отнесемся к нашему с Вами общему несогласию с кем-то третьим?

Неверное утверждение собеседника я рассматриваю как отсутствие верного, т. е. как пустое место. Раз оно пусто, то и обсуждать нечего, так что слова «нет» и «но» исчезают из употребления. Если на данном этапе обсуждения верное утверждение отсутствует, ищем этап, на котором было последнее из верных утверждений. Здесь мы с собеседником согласны. Теперь собеседник делает ложный шаг. На основе его ложного шага я делаю логические выводы, приводящие к заметным для него противоречиям. Если я действительно понимаю предмет обсуждения и собеседника, то он сам замечает, что ошибся. И мы вместе ищем верный шаг.

Откажитесь от споров и «несогласий». Они Вам мешают. Если мы с кем-то не согласны, значит, это мы чего-то не понимаем. Если же Ваше желание спорить непреодолимо, выразитесь точнее: вместо  «не согласен», твердите «дурак».

Есть люди, которые, по Вашему мнению, действительно дураки. Но, что такое «мнение»?
Пусть я имею «мнение», что А. – «дурак».
Найдется человек, имеющий «мнение», что «дурак» - это я.
Найдется человек, «мнение» о котором, сложившееся у А. – что он «дурак», и т.д.
Составим группу из людей, объявленных «дураками». Посмотрим на группу «дураков» глазами стороннего наблюдателя. Найдем ли мы с Вами среди нас, «дураков», хотя бы одного «умного»?

Проверим аналогичную ситуацию с объявлением «умный». Группа, объявляющих друг друга «умными» выглядит так же, как группа «дураков».
Это и есть «мнение».

Повесив на человека бирку, мы в дальнейшем видим только ее, но не человека.
Бирка – обвинение – характеризует обвиняющего, а не того, на ком она висит. Назвав кого-то «дураком» или «умным», мы высказали наши заблуждения, и больше ничего.

«Мнение» = «Заблуждения». Избавимся от того заблуждения, которое мы называем «мнением».

Подавляющие нас лицемерные понятия: «Согласие», «Несогласие», «Мнение», «Должен», «Обязан», «Можно», «Нельзя», «(Не)могу», «(Не) помню», «(Не) знаю», «(Не) хочу» и т. п.; а также вопросы и ответы на вопросы; объяснения, ссылки и пр., - мы используем только для «Игры в кубики».

Что я назвал «Игрой в кубики»?

Однажды к Б. обратился со своей проблемой молодой человек. В его присутствии в переполненном автобусе некая женщина вытянула руку с пятаком по направлению к стоявшему к ней спиной мужчине. Секунду ждала, потом ткнула его кулаком. Мужчина, не обратив на это внимания, продолжал читать. Тогда она, тыча в спину мужчине кулаком что было сил, закричала: «Вы что, передать не можете? Вы что, не видите? Встал тут, передать не может!»
Молодой человек представил себя на месте мужчины и не нашел никакого приемлемого для себя продолжения. Передать? Не передать? Молчать? Скандалить?

Б. уточнил еще:
«Как Виновному не быть Виновным?» В самом деле, как боящемуся не бояться? Никак.
Контролирующий Родитель спрашивает: «Ну, как мне заставить ее учить уроки?» Тоже никак.
Мальчик, играя в кубики, пытается построить настоящий дом. Как это сделать?
Как из обломков телеги построить реактивный самолет?
Как быть счастливым, оставшись при своих несчастьях?
Как хорошо сделать плохое дело?
Как познать истину, оставшись в заблуждении?

Мальчик, играющий в кубики, нашел выход: он вообразил, что этот дом настоящий, и в своем воображении живет в этом игрушечном доме, и продолжает играть в кубики.
Сделать из обломков телеги реактивный самолет, - говорим мы, - нам поможет научно-технический прогресс. И мы изобретаем ради изобретательства, и воображаем, что что-то получили, и продолжаем играть в кубики.

Чтобы стать счастливым, я обманываю всех: делаю вид, что живу для счастья, и продолжаю играть в кубики.

Хорошо делающий плохое дело говорит: «Ворую, но не зарываюсь». И, оставаясь в своем воображении честным человеком, продолжает играть в кубики.

Как познать истину, оставшись в заблуждении? Очень просто. Мы объяснили, что такое «познание», придумали способ «познания» - «теорию познания». Вообразив, что что-то познаем, мы придумываем все новые и новые объяснения и продолжаем играть в кубики.

Прочитав эту книгу, играющие в кубики говорили мне разное: «Нет, у меня решительно нет никаких проблем»; «Спасибо, было очень интересно»; «А что это дает?»; «Это всем давно известно»;«Это чепуха, Вам надо почитать работы специалистов,в них все объяснено» и т. д.

За всеми этими, на первый взгляд, различными словами стоит страх.
Мы боимся расстаться с привычными нам заблуждениями;
мы боимся признаться себе и другим, что знаем не все;
мы боимся, что при всем нашем старании мы ничего не поймем и ни с чем не справимся.
Мы боимся жить, боимся умереть и боимся расстаться со страхом.

Мы боимся, что в нас, в самой нашей глубине, таится нечто страшное, постыдное, непонятное; мы боимся, что нас разоблачат; мы боимся наказания за то, что натворили;
мы боимся заглянуть в себя. Нам страшно, и мы боимся нашего страха;
мы скрываем его и боимся, что нам не удается скрыть наш страх вполне.

Да, заглянуть в себя поначалу бывает страшно.
Загляните и бойтесь. Бойтесь и смотрите.
Когда Вы пройдете Ваш страх до конца, Вы убедитесь, что
Ваши страхи были призрачными, поверхностными.
То, что Вы, в конце концов, увидите, Вам понравится.



Приложение ко Второму Витку

А. обратилась к Б.: Мой сын (восьмиклассник) совершенно не в состоянии выучить математику. Объясните мне, в чем тут дело?
Б.: Он заранее боится, что ничего не поймет. Наша задача – освободить его от этого страха, показать ему, что он во всем разберется, и научить его разбираться самостоятельно.
А.: Почему Вы думаете, что он чего-то боится?
Я Вам говорю, у него просто усидчивости не хватает.

Мы все говорим. Я говорю. Вы говорите.
Что я говорю, когда говорю «усидчивость»? Существует ли нечто наблюдаемое,
которое мы называем «усидчивостью»? Наблюдал ли «усидчивость» лично «Я»?
Нет, не наблюдал.

«Усидчивость» я («я» = «Я» + «мое тело») представляю себе так.
Сидит некто с книгой и что-то изучает. Просидев достаточно долго, изучил, -
и я назвал этот способ «усидчивостью».
Но «Я» ли придумал «усидчивость» и другие подобные «способы» и «свойства»?
«Я» ли «знаю», что есть способ достичь чего-либо, ничего не делая? 
Нет, «Я», ничего не делая, никогда ничего не достигал.
Получало признаки мое тело, получали подтверждение мои мысли,
получали подкрепление мои заблуждения, но «Я» в безделье и суете не достигал ничего.

Если «я» = «Я» + «мое тело» не надел пальто, я не скажу, что я в пальто.
Если «Я» ничего не достиг сидением на стуле за книгой,
«Я» не скажу, что существует «усидчивость». «Я» не обманываю никого и никогда.
Тогда кто сказал «усидчивость»?

«Мне надо выполнить сменное задание», - говорю я. Но «Я» ли это говорю?
Наблюдал ли «Я» то, что называю «надо»? «Надо» я («я» = «Я» + «мое тело») представляю себе так. Некто, работающий вместе со мной, успешнее меня. «Я» моей работой не достигаю ничего. Я думаю, что и он не достигает. Но, не известно чего ради, все-таки работает! Я рассуждаю: он знает что-то, чего не знаю я, он знает, что «надо» выполнить работу! И я говорю себе и другим: «Надо». Но «Я» ли это говорю? Нет. «Я» не имею никакого «надо», заменяющего достижение чего бы то ни было. «Я» не обманываю никого и никогда. «Я» не говорил «надо». Тогда кто сказал «надо»?

Какие «тела», которыми я не управляю, за которые не отвечаю, привели в движение мой язык и сказали «усидчивость» и «надо»?

Конструкции, образованные этими «телами», назовем «заблуждениями». Совокупность заблуждений назовем «машиной». Хранилище машины назовем «памятью».

Что представляет собой моя машина и как она работает? Я построил мою машину как способ чего-то достичь, ничего не делая лично. Моя машина работает, а «Я» - нет. Машиной я ограждаю мою бездеятельность. Как это выглядит?

Я («я» = «Я» + «мое тело») сижу за книгой, изучаю. «Усидчивость» является частью моей машины. Читая книгу, я пристраиваю прочитанное к моей машине («запоминаю») и называю это «знанием». Но знаю ли я что-нибудь в действительности? Когда «изучает» моя машина, я уподобляюсь магнитофону, объявившему себя знающим. В данном случае «знаю» говорю не «Я», а моя машина. «Я» же при таком «изучении» фактически просто отсутствую. «Я» спрятан внутри машины и ничего не говорю.

Я («я»= «Я» + «мое тело») пристроил к моей машине то, что я называю «надо».
«Надо» есть там, где «Я» отсутствую.
Моя «надо»-работа приносит что-то только «моему телу» и моей машине.
Что получает «мое тело» от «надо»-работы? Зарплату.
Меня, работающего посредством «надо»-машины, выполняемая мной работа и ее результат
не касаются вообще.
За меня работает и получает «мое тело» и «моя машина», а «Я» отсутствую.
«Я» спрятан внутри машины и ничего не говорю.
Слова, произнесенные моим языком (в том числе, «усидчивость», «надо», «знаю»),
сказала моя машина.

«Усидчиво»-машинный человек обладает хорошей (до поры до времени) памятью, успешно штудирует учебники и хорошо сдает экзамены, читает литературу и ориентируется в достижениях в своей области, но он не творец.

«Надо»-машинный человек никогда сам не завершает своей работы, хотя много суетится.
Он усерден в выполнении указаний начальства, но сам - не руководитель.
Он хорошо справляется с работой в штатных ситуациях, но становится в тупик (заболевает)
в случаях, не предусмотренных правилами.
Особенно заметна машина, если машинный человек все же стал машинным руководителем (столкновения между нами машина не устранит в принципе).
«Надо»-машинный руководитель – всегда хронический и неизлечимый больной.

Узнаем ли мы, кто перед нами – «Я» или моя машина?
«Я» и моя машина пользуемся одним и тем же «моим телом»;
«Я» и моя машина произносим слова одним и тем же моим языком.
И я легко путаю себя со своим телом и своей машиной; отождествляю «мое тело», содержащуюся в нем машину и «Я».
Между тем «Я» принципиально отличаюсь от моей машины.

Как на Вас реагирует моя машина?
Вопрос «как?» здесь вполне уместен; в ответ мы получим точное описание способа,
каким машина совершает то или иное действие.
Из диалога:
- Ну, и как ты на это отреагировал?
- Я, конечно, возмутился.

Бывает, что машины соседствуют мирно, как бы хранятся на складе: ничто не меняется, реагировать не на что, и мы, даже находясь рядом, не замечаем друг друга. Но вот начинается движение. Наши машины сталкиваются и реагируют: возмущаются, обижаются, злятся, задают вопросы и отвечают на вопросы (вопрос – реакция на неисправность; ответ – реакция на вопрос), объясняют, комментируют, спорят, доказывают. Возникают противоречия между «телами». Мы выглядим деталями неслаженного механизма, постоянно ломающегося то в одном, то в другом месте; ломаются и детали. Мы воюем и болеем (даже за мир мы боремся).

Любого рода борьба между нами – это борьба наших машин, реакция машин друг на друга.
Если я правильно отношусь к себе и другим, то у меня нет противников. «Я» всегда прекращу любое столкновение, любое недоразумение между нами - в отличие от машины, порождающей столкновения.

Прочитав эти строки, я глубоко задумываюсь (если эти строки прочитал «Я»).
«Это не всем доступно, Вас не поймут», - говорит (реагирует) моя машина,
если эти строки приняла только она.

Другие машины реагируют по-другому: «Нет, у меня решительно нет никаких проблем»; «Спасибо, было очень интересно»; «А что это дает?»; «Это всем давно известно»;
«Это чепуха»; «Вам надо почитать работы специалистов»; «Я все это знаю» и т. д.

Все кажущееся разнообразие машинных реакций представляет собой одно и то же
машинное «Я все знаю», исключающее нас из отношений, отгораживающее нас друг от друга,
оберегающее нашу бездеятельность.

«А как я сам к этому отношусь?» - задумался я, задумались Вы, задумался еще кто-то – те, до кого дошли эти строки. Вопрос «как?» здесь, конечно, совсем не подходит. И все же «Я» отношусь определенным образом к Вам – в отличие от машины, которая на Вас «реагирует».

При нашей внешней схожести мы все совершенно различны; для каждого из нас в этом – что-то свое, сокровенное и не высказываемое. Каждый из нас относится к этому по-своему.

«Я» есть - или «Я» действую, что одно и то же, - непрерывно и независимо от чего бы то ни было. А моя машина только реагирует на что-то – по мере того, как это «что-то» возникает. Возмущение – реакция машины.

Мы говорим, что хотим жить в мире и благополучии; на самом деле, «я» думаю об отладке нашего механизма и надеюсь что-то получить, хотя «Я» не сделаю ровно ничего.
Чаще всего «Я» заперт внутри моей машины и ничем себя не проявляю, так что фактически, «я» - это не «Я», а моя машина.

Я говорю, что хочу понять окружающее, чтобы выявить и устранить ошибки;
на самом деле «я» достраиваю мою машину, надеясь избежать всякого труда и,
тем не менее, что-то получить.

Мы думаем о жизни: создаем в «моем теле» искусственные структуры (мысли), - т. е. строим машину.

Я думаю, что жить в мире и благополучии  можно только за счет чего–то или кого–то, и ищу способ (строю машину) осуществить это. Я думаю (строю машину) только о машине. Я думаю (строю машину), что проблема заключается в недостаточности моей машины; что «Я» не вполне скрыт в машине. Я думаю, что «Я» сам здесь вообще ни при чем.

Мы думаем о жизни и объявляем этот порок достоинством вместо того, чтобы
выбросить машину, - перестать думать, - и жить.

«Я» непрерывен и свободен. Моя машина дискретна – состоит из регистрируемых и
измеряемых тел – и зависит от всех других машин и тел. Машина хранится в памяти,
и мы достраиваем машину, запоминая следующие и следующие звенья – мысли.

Наши мысли – части нашей машины – выражены языком, на котором описано то, чего нет: «эгоист», «альтруист», «реакция» «инстинкт», «усидчивость»,  «надо», «справедливость», «можно», «нельзя» и пр. Конструкции, входящие в нашу машину, суть объяснения, комментарии, вопросы и ответы на вопросы. Когда случается что-то, вызвавшее реакцию машины, мы говорим: «У меня появилась мысль», «Я вспомнил».

Мы, думающие, редко как-либо к чему-либо относимся (хотя и говорим это слово). Обычно мы присутствуем здесь, среди нас, только как машины; мы только реагируем на окружающее.

В нашем языке, входящем как составная часть в наши машины, есть понятие (конструкция) «реакция». Мы говорим: «ответная реакция», «защитная реакция», «сила реакции», «реакция зала», «реакция на внешний раздражитель».

Реакция всегда вызвана чем–то одним, но направлена против чего-то другого.

Амеба уползает со света в тень; человек, прикоснувшись к горячему, отдергивает руку.
Мы думаем: «Это реакция на внешний раздражитель». Ничего такого, что мы называем «реакцией», ни в том, ни в другом случае не было; а вот мысль о «реакции» - это уже пристройка к машине. И «я» = «Я» + «мое тело» приобретаю то, что я называю «реакцией».

Как это выглядит?
Я жду в гости товарища.
Мое ожидание – как занятие: я занят тем, что жду.
В это время я не делаю больше ничего, хотя дел у меня много.
Товарищ так и не пришел.
Я думаю: «Вот ведь эгоист! Ну, совсем не думает обо мне, ему наплевать, что
я жду его и вынужден отложить все мои дела!»
При встрече с моим товарищем «я» возмутился, высказал ему неодобрение.
Так «я», недовольный моей собственной бездеятельностью, объявил ее «вынужденной» и обратил мое недовольство против товарища. Это и есть реакция.

Я говорю: «Чувство», «Духовность».
Но «Я» ли это сказал? Наблюдал ли «Я» то, что мы называем «чувство», «духовность»?
Я видел радующихся людей и радовался сам. Но «Я» не видел «чувства» радости.
Я видел мерзнущих и мерз сам. Но «Я» не видел и не имею «чувства» холода.
Я видел любящих и люблю сам. Но «Я» не видел и не имею «чувства» любви.
«Я» не говорю о том, чего не видел. «Я» не ссылаюсь на то, чего у меня нет.
Тогда кто сказал «чувство»?

«Чувство» я («я»= «Я»+ «мое тело») представляю себе так. Я не получаю от женщины того, чего жду от нее. Я вижу другого мужчину, который любит и любим, и, как мне представляется, получает от женщины то, чего не получаю я. Но любви и доброты этого мужчины я, машинный, не вижу. Тогда как он получил от женщины то, чего не получил я? Очень просто, объясняю я, - он знает способ быть любимым: Он «чувствует»! Она «чувствует»! И я пристраиваю к моей машине «чувство».

Как я, «чувство»-машина, выгляжу? Внутри моей машины «Я» люблю, но, скрытый машиной, ничем свою любовь не проявляю. А от женщины, которую люблю, и которая любит меня в точности так же, как я ее, я («я» = «Я» + «моя машина») жду проявления любви. Я не получаю того, чего жду, обижаюсь, и, реагируя, обращаю мое недовольство отсутствием любви против любимой мной женщины («Я так тебя люблю!», «У меня сильное чувство!», «Ты бесчувственная!», «Ты меня не любишь!»).

«Чувствую» не «Я»; «чувство» есть у моей машины. Это она сказала «чувство». «Я» скрыт в моей машине; меня фактически нет. В то же время я знаком с теми, кто есть – или, по крайней мере, мне так представляется. Значит, думаю я, - они знают способ быть (отсутствуя); и относиться (не относясь). Я («я») назвал этот способ «духовностью», «одухотворенностью». Я пришел в театр набираться «одухотворения», пристроить к моей машине еще какие-нибудь «чувства». «Одухотворился» и думаю: «Теперь я знаю еще больше».

Артист (поэт, художник, музыкант, спортсмен, политический деятель, крупный ученый) доказал нам, что он «одухотворен» и «все знает» по сравнению с нами. Он передал и нам часть своего заблуждения о «знании» и «одухотворенности». Теперь, выходя из зала, мы «все знаем» по сравнению с теми, кто не смотрел спектакль; мы «одухотворились» и «чувствуем», что есть-таки способ жить, (не живя).

Артист, пристроив к нашим машинам новые «знания» и «чувства», подавил нас. Мы, «знающие» и «чувствующие» по сравнению с другими, пытаемся теперь подавить тех, кто не был на спектакле. Это и есть реакция.

Реагируя и думая, мы представляем собой машины и противостоим всему и всем. Машина порождает только столкновения. Совершенствуя мою машину, я пристраиваю к ней новые и новые конструкции – запоминаю. Обычно мы называем это «развитием», «прогрессом».
Но, «развиваюсь» ли «Я», строя машину? Нет, «Я» не имею ничего такого, что мы называем «развитием». Тогда кто сказал «развитие»?

«Развитие» я представляю себе так: некто постоянно укрепляется в отношениях, увеличивается его влияние, все больше и больше делает, увлекая своими делами и других; благополучен в семье. Мне, отсутствующему, представляется, что и он отсутствует. Тогда как ему все это удается? Он нашел способ, - объясняю я. Способ я назвал «развитием» или «прогрессом». Моя машина, достраиваясь, говорит: «развитие», «прогресс».

Что представляет собой машина «развития» и «прогресса», как она работает? -
Я, идущий по пути увеличения противоречивости, пытаюсь достичь того же, что и уменьшающий противоречивость. Пока «Я» недостаточно отсутствую, «я» думаю (строю машину), что мой путь правильный. Но наступает момент, когда мне ясно, что «я» дошел до моего предела в «развитии». В то же время «я» не признаюсь, что ошибался: машина сама себя не уничтожит, реакция машины не направлена на саму машину. Как во всех подобных случаях, «я» нахожу объяснение всему в «объективных причинах». Одно из таких объяснений – ссылка на «память».

Мы жалуемся: «Память что-то стала плохая». Некоторые уже в детстве плохо запоминают. Почти для каждого из нас существует что-то трудно запоминаемое.  Мы путаем даты, лица, имена, слова;  забываем разговоры и поступки («Я не помню, говорил ли я Вам это», «Выключил ли я свет?»).  В действительности же, моя машина сильно развита, «Я» достаточно отсутствую и не замечаю происходящего, - это «я» и называю «ухудшением памяти».

В памяти хранятся правила наших игр. В памяти хранятся умозрительные представления об окружающем, «картинки», которые нам подсовывает наша машина. Мы принимаем лежащий в траве лист за гриб (или, наоборот, в зависимости от наших игр); не узнаем при встрече знакомого (или кого-то принимаем за знакомого); кому-то слышатся голоса; кому-то чудится звонок в дверь или по телефону, а настоящего звонка он не слышит; у кого-то болит ампутированная
конечность.

Перестав что-то понимать, мы роемся в памяти, надеясь извлечь оттуда какие-то сведения; получив ответ на вопрос, стараемся «понять», запомнить. Собираясь что-то узнать или чему-то научиться, мы достраиваем нашу машину, которая подсовывает нам свои «картинки», и мы не только перестаем понимать, но, и не замечаем уже того, что замечали раньше. Желая запомнить, мы забываем. Желая понять что-то, мы теряем из виду сам предмет. Желая научиться, мы задаем вопросы и становимся необучаемыми. Это и есть реакция. Так работает машина.

Не заменяйте присутствия запоминанием. Делайте все лично, а не посредством Вашей машины. Перестанем быть посторонними в этом мире. Перестанем думать о каком-то отдельном от нас «обществе», «человеке», «развитии», «прогрессе». Будем всегда присутствовать лично.

«Я» есть. Когда «я» берусь за дело, «Я» не слушаю мою машину. Пусть она говорит: «Это трудно», «Ничего из этого не получится (потому что…)», «Они не поймут». Пусть моя машина выясняет и задает вопросы: «А может быть, лучше…», «А как я смогу…», «А если они…», «Почему…» и т. д.

«Я» есть. Этого достаточно, и я ничего не требую, не выторговываю, не ставлю условий.
«Я» есть – и для меня нет «легкого» и «трудного», «простого» и «сложного», «могу» и «не могу», «знаю» и «не знаю», «умею» и «не умею», «понимаю» и «не понимаю», «желаю» и «не желаю».

Перестанем «выяснять», «узнавать», «понимать». Перестанем «думать» и «чувствовать». Будем лично присутствовать здесь, среди нас.

«Я» есть, - этого достаточно. Присутствую «Я» и «я» спокоен (медики называют это «нереактивным состоянием психики»). Когда присутствует «моя машина» - есть недовольство, противопоставление, борьба, напряжение: «я» реагирую, а «Я» отсутствую.
Так мы и узнаем, кто перед нами: «Я» или моя машина.

Это и есть ответ на вопрос Предмета Разговора.



Виток Третий      Отношения        (В семи Поворотах…)
 
    
Поворот Первый

Не понимая, что делали, мы опирались на понятия, не допускающие Отношений. Нашим языком был язык подавления. На какие представления мы опираемся теперь?

В неживой природе рассеивается и распределяется энергия и вещество, что мы и описываем формализованными законами. Для обсуждения распределения наш прежний язык достаточен.
Но происходящее в неживой природе обратно, противоположно Жизни. Жизнь создает в себе энергию и вещество, концентрирует их.

Отношения присущи только Жизни и не формализуются в принципе.
Отношения не квантуются, не состоят из чего бы то ни было.
Никакие отношения не являются комбинацией других отношений и не образуются из других по каким-либо законам. Или, если угодно, Отношения - сами себе закон.

Недавно мы все обнаружили, что живем не так хорошо, как собирались. В ожидании перемен мы уповаем, в том числе, на «научно-технический прогресс». Но существует ли «прогресс» без Отношений? Найдем ли мы способ заменить наше участие в жизни «наукой и техникой» так, чтобы мы все-таки жили?

Путем «научно-технического прогресса» мы надеемся решить многие проблемы. Например, жилищную. Но заменит ли нас «прогресс» в устранении тех противоречий, которые мы назвали «жилищной проблемой»? Пользуясь формализацией, мы рассчитываем дом, каким он нам представляется. Но сами наши представления мы не рассчитаем и не  улучшим с помощью расчета. Даже самая совершенная технология строительства не сделают наш дом удобнее, чем мы его себе представляем.

Построим ли мы достаточное количество сооружений без правильного отношения к строительству? Как бы мы ни ускорили и ни удешевили строительство, проблема со строительством останется. Нам мешает не «дороговизна» и «медлительность» строительства, как мы думаем, а бесполезность построенного нами. Что мы строим?

Мы строим здание для Института проблем человека. Мы думаем, что мы отвлекли на решение этих «проблем» недостаточное количество людей, построили недостаточное количество зданий для людей, решающих «проблемы человека». Мы строим еще. Отвлекаем от земли сеятелей, превращаем их в едоков, которые строят новые здания, в которых мы решаем «проблемы человека». Проблем становится больше. Мы «решаем» их с возрастающим усердием: строим новые здания, отвлекаем сеятелей, превращаем их в едоков. Проблем становится больше, они нарастают, как снежный ком. Мы думаем, что нас выручит «научно-технический прогресс», и мы отвлекаем сеятелей, которые, став едоками, ищут способ строить быстрее и дешевле. Мы быстрее и дешевле строим здания для занятых «научно-техническим прогрессом». Проблем становится больше.

Кроме проблемы строительства, в том числе жилищного, с помощью «научно-технического прогресса» мы надеемся решить транспортную проблему – не то нам не на чем возить занятых «научно-техническим прогрессом». Нам не хватает транспорта для строительных перевозок. Строителям не на чем возить материалы для постройки зданий, в которых мы решаем «проблемы строительства», «проблемы транспорта», «проблемы человека».

Чем больше мы строим, чем больше мы ездим, тем больше у нас проблем. Например, с металлом. Металл подвержен коррозии, приносящей потери металла. Мы думаем, что «научно-технический прогресс» предохранит наш металл от коррозии. И мы построили здания для организаций, борющихся с коррозией. Во дворах этих зданий стоит (иногда под открытым небом) неиспользуемое оборудование. На строительных площадках этих зданий лежит и корродирует металл – фактически лишний металл, произведенный напрасно. Так одновременно с нехваткой металла у нас есть его же избыток. Борьба с коррозией избытка металла требует нового транспорта, нового строительства, нового металла.

Мы строим строительные проблемы, ездим за транспортными проблемами. Добываем лишний металл для борьбы с коррозией лишнего металла. Решая «строительные проблемы», мы обостряем строительные проблемы. Решая «транспортные проблемы», мы обостряем транспортные проблемы. Решая «проблемы человека», мы уничтожаем себя – болеем, воюем, умираем.

Давно умершие люди сказали: «Противоречия являются движущей силой развития», «Социальная справедливость достигается в классовой борьбе», «Объективная реальность», «Объективные законы развития» и т. д. Их машины достались нам в наследство, влились в наш общий механизм, и мы продолжаем противоречить всему и всем. И хотя мы уже убедились в ошибочности такого пути, мы продолжаем борьбу, «потому что» все это «объективная реальность» и ведет к «справедливости».

Нас призывают к гласности, к открытости. Но говорим ли мы? Встречали ли Вы человека, удовлетворенного собой и другими? Пока за нас говорят наши машины.

Мы заменили Отношения представлениями об отношениях – идеями. Мы не делаем, а «думаем» о деле. Не живем, а «думаем» о жизни. Мы не с людьми, не здесь, среди нас, а «думаем» о людях и «решаем проблемы человека».

Любая идея – всегда заблуждение.
У нас есть идея «справедливости».
Но «объективна» ли «справедливость»?
Наблюдал ли «Я» «справедливость» и «объективную реальность»?
Кто сказал «справедливость» и «объективная реальность»?

Беседуя с Б., некто М. сказал об известном руководителе: «На самом деле ему на нас наплевать!» Что значит «на самом деле»? – спросил Б.

После некоторого обсуждения Б. и М. договорились разобраться, что значит «на самом деле».
М.: «На самом деле» значит объективно, независимо от нас.
Б..: Поясните, пожалуйста, подробнее, проиллюстрируйте каким-нибудь примером.
М.: Ну, вот стол. Нахожусь я здесь или отсутствую, существую или не существую, стол-то есть. Он существует объективно.
Б.: Давайте сформулируем Ваше утверждение в таком виде: если мы все вдруг исчезли, все объективно существующее осталось – в том числе, например, и этот стол.
М.: Именно так.
Б.: Ваше утверждение носит абстрактный, догматический характер.
М.: Причем тут догматы? Ведь все это действительно существует!
Б.: Кто это сказал?
М.: Как это кто? Ну, кто-то, допустим, Маркс, но это неважно. Теперь-то мы все это знаем!
Б.: Кто все? Мы с Вами договорились, что мы все исчезли. Так кто утверждает, что «все» осталось? Кто вообще хоть что-то утверждает?
М.: Хм… Тогда подойдем вот так: вообще-то никто не исчез, и Ваше-то предположение, что…
Б.: Простите, М., Ваше предположение, а не мое.
М.: Хорошо, наше предположение, что мы все исчезли, абстрактно!
Б.: Совершенно верно. Мы не проверим справедливость утверждения, что если мы все исчезнем, то стол останется. А раз не проверим, то оно и есть догма, абстракция.
М.: Значит, Вы утверждаете, что если нас нет, то и ничего нет?
Б.: Вам показалось. Я этого не говорил никогда и нигде.
М.: А как же тогда увязать одно с другим?
Б.: Что с чем Вы собираетесь увязывать?
М.: Что оно все и существует, и не существует. Как Вы говорите, неправильно утверждать, что оно существует, но и отрицаете, что его нет.
Б.: Простите, М., это ошибка. Я не утверждал, и только. Отрицать и не утверждать - разные вещи.
М.: Тогда я что-то совсем не понимаю.
Б.: Значит, Вы отрицаете обдиплостомонию.
М.: Отрицаю что?
Б.: Вы отрицаете обдиплостомонию.
М.: Но я вообще первый раз слышу об этой… как Вы сказали? И что бы оно ни означало, никогда ничего об этом не говорил.
Б.: В точности так же и я не отрицаю существования чего бы то ни было вообще; но вот говорю я только о том, что вижу сам, не заботясь об «объективности» этого. Сама мысль о «существовании» или «не существовании» «объективной реальности» - абстракция. Мы не проверим ни «существование», ни «не существование» чего-либо «объективного». Говорить об «объективной реальности» - все равно, что подсчитывать перья на крыле архангела.
М.: Получается, что мы сами не понимаем, что говорим!
Б.: Это так.

Содержание нашей памяти - наша машина – суть подобные абстрактные конструкции. Этими конструкциями мы отделяем себя от действительности, отсутствуем здесь, переселяемся в мир абстракций, иллюзий. Мы живем в несуществующем мире, в котором есть «объективная реальность» и «справедливость».

Б. сказал о справедливости:
«Мы называем «несправедливостью», в сущности, нарушение отношений. Когда мне плохо, а кому-то, как я думаю, хорошо, то я, заблуждающийся, полагаю, что добро для него достигнуто только за счет зла для меня. И я говорю: «Это несправедливо». На самом деле хорошо только тогда, когда хорошо всем; но я, думающий о борьбе, противоречиях, о «классах», о «них», о «справедливости», этого не знаю. Я думаю, что борюсь с «несправедливостью», а на самом деле – с другими людьми. Я стремлюсь получить благо за счет других и обвиняю других в злом умысле – иначе мне нечем оправдать мои злые намерения. Вместо того, чтобы быть добрым, я намерен отнять добро у других.

Тот, кто ищет справедливость и борется с несправедливостью – тот отнимает у других, подавляет других. Так ищущий справедливость совершает несправедливость. Грабитель грабит для восстановления справедливости: «У него есть, а у меня почему нет?» Убийца убивает для восстановления справедливости: «Мне плохо, а ему почему хорошо?»

Давно умершие люди призывали нас отнимать у других для восстановления справедливости: «Почему они - богатые, а мы – бедные?"
Мы понимаем справедливость так: пусть никому не будет хорошо.

И все-таки справедливость есть. Недовольный всегда имеет повод быть недовольным – это справедливо. Радующийся всегда найдет повод для радости – это справедливо. Добрый доволен добром, злой недоволен злом; хорошему человеку хорошо, а плохому – плохо. Это справедливо.

Мы, путающие зло с добром, часто думаем наоборот – что хорошим людям живется плохо. Такая путаница основана только на том, что «хорошими» и «добрыми» мы объявляем искателей справедливости.

Не ищите справедливость. Нет людей со злым умыслом; нет людей, получивших добро за счет зла другим. Каждый из нас получает в точности то, что заслужил. Не думайте, что другие обманом живут лучше Вас. Не завидуйте. И Вам не придется искать справедливость.
Мы говорим: «Я заслужил, а мне не дали. Это несправедливо». Не говорите так. Добро, сделанное в обмен на что-то – не добро, а торговля. Действительно делает тот, кто просто делает; действительно добр тот, кто просто добр.
Относитесь к себе и другим так: «Я делаю то, что делаю, и получаю то, что получаю». Так будет справедливо».



Поворот Второй

Давно умершие люди, первыми переселившиеся в мир «объективной реальности», выдвинули догму: подчинение основано на страхе. Мир «объективной реальности» абстрактен, в нем нет Отношений, подчинение в нем действительно является механическим, термодинамическим давлением.

«Справедливое общество» - говорят машины давно умерших людей и наши машины, - это общество («общество», - сказала моя машина»), в котором страх уравновешен ненавистью. Так мы перепутали механическое подавление с иерархией отношений. В мире «объективной реальности» есть только механическая сила.

Механическое, термодинамическое равновесие в «справедливом обществе» устанавливается посредством термодинамических законов: «прав» и «обязанностей». По нашей с Вами идее мы восстановили попираемое прежде равенство мужчины и женщины. Утвердив «право» женщины изображать себя мужчиной и «обязанность» мужчины уступать женщине, давно умершие люди запретили нам быть мужчинами и женщинами и установили всеобщее «равенство»: пусть каждый получит не то, что заслужил, а то, что ему назначило «справедливое общество».

С помощью наших законов, регламентирующих семейные отношения и устанавливающих «равноправие» женщины, «охраняющих права» матери, в столкновениях между супругами победа остается за женщиной.

Развиваемся мы по мужской линии – хотим мы этого или нет, отрицаем или признаем (например, если особь мужского пола крупнее особи женского пола, то вид в целом увеличит размеры своих особей).

При правильных отношениях женщиной руководит муж, а не «государство»; ребенком руководят родители, а не посторонние люди и не абстрактная идея о «них».

Запретив отношения, мы запретили себе быть мужчинами и женщинами, детьми и родителями, учениками и учителями. Мы запретили развитие, запретили знание, запретили обучение. Вместо всего этого мы установили «справедливую» иерархию подавления и заставили женщину быть антилидером.

В то же время мы призываем «учиться, учиться и еще раз учиться». Чтобы увязать запрещение учиться с призывом учиться, давно умершие люди отсутствие знаний назвали знаниями, прекращение учебы назвали учебой.

Что такое «познание»? На этот счет мы вооружены «теорией познания». Ленин призывал нас «от живого созерцания переходить «к абстрактному мышлению и от него к практике». Так мы и делаем. Пусть Вы – психолог и я – психолог. Я построил абстрактное, умозрительное представление о человеке (заметив однажды, что мы действительно существуем), и Вы построили. Я понимаю Вашу абстракцию, Вы понимаете мою, но друг друга-то мы не понимаем! И между нами возникают споры: мы от «абстрактного мышления» переходим к «практике» и обвиняем друг друга в нашем взаимном несоответствии нашим абстракциям. Так получается всегда, когда знание мы по призыву Ленина заменяем сочинением абстракций.

Любая абстракция, придуманная нами, описывается конечным образом. Полагая, что наши абстракции – действительность, мы полагаем, что все действительно существующее описывается. На этом и держится наше заблуждение, что мы «все знаем».
Раз мы все знаем, нам нечему учиться. Вместо совершенствования в Отношениях мы сочинили описание отношений – «справедливость», - и прекратили отношения.

Но никогда действительность не соответствует абстракциям. Наши отношения такие, какими мы их сделали, а не такие, какими мы их представили в наших философских концепциях. Что бы мы ни говорили, мы передаем другим только то, что имеем сами; учим только тому, что делаем сами. Подавленный в семье отец не учит ребенка учить; ищущая «справедливость» и «все знающая» мать не учит ребенка учиться. Не руководящий женой отец не учит ребенка руководить, не подчиняющаяся мужу мать не учит ребенка подчиняться. Мы постоянно лицемерим с детьми: заставляем их делать то, чего не делаем сами; требуем от них того, чего не требуем от себя. Мы, лицемеря, передаем и детям наше лицемерие. Требуя от ребенка того, чего не требуем от себя, мы и наших детей учим требовать только от других.

Мы произносим названия несуществующих вещей и явлений: «объективная реальность», «надо», «знаю», «чувство», «одухотворенность», «должен» и т. п. – говорим о том, чего нет; в обиходе это называется ложью. Так мы учим детей лгать.

Десятки миллионов родителей лицемерно спрашивают у десятков миллионов детей: «Кто научил тебя врать?» Мы не знаем, что этим вопросом мы учим лицемерить, приписывать наш порок другим.

С помощью лжи мы переселяемся в мир абстракций; «узнавая» новые абстракции, мы удаляемся от действительности. Так знание мы перепутали с незнанием.

Совершенствуя и развивая абстракции, мы прекращаем совершенствоваться и развиваться; перепутав абстрактное с действительным, мы прекращение развития и совершенствования перепутали с развитием и совершенствованием.

Устанавливая «справедливость» и «равноправие» между мужчиной и женщиной, мы увеличиваем страх мужчины перед женщиной и ненависть женщины к мужчине. Так мы, «справедливые», распространяем страх и ненависть.

Мы развиваемся по мужской линии. У мужчин увеличивается страх, и мы становимся все более подавленными и злобными, беспомощными, бездеятельными. Жены, недовольные и возмущенные мужьями, делают семейную жизнь невыносимой; подавленные мужья ничего в этом не меняют. Естественные обращения мужа к жене и жены к мужу уступили место вопросам и ответам на вопросы, обвинениям и оправданиям, взаим-ным требованиям и претензиям.
Э. жаловался Б. на жену: Бабы дурны и злы как черти. Все не по ним, а ты такой, ты сякой. Все время в дураках ходишь. И возразить не моги – она мать, у нее ребенок, как будто я не отец! А какой я отец? Что мое слово значит? Чуть что, они в милицию, в суд: все права на ее стороне.
Б.: И что Вы предпринимаете? Что Вы ей говорите?
Э.: Всякое бывало… И дурой обзовешь, и ее собственными грехами попрекнешь… Как-то раз довела – стукнул… Да что толку?
Б.: А от ее высказываний толк есть?
Э.: Да что мне, вокруг нее на цыпочках бегать?! Что она говорит?! Дурак, негодяй, пьяница и все в этом же духе. Какой здесь и от чего толк?!
Б.: Она делает примерно то же, что и Вы, просто более напористо – вот и вся разница.
Э.: А что делать?
Б.: Научите.
Э.: А как я ее научу?

Б.: «Вы хотите руководить Вашей женой, так руководите! Вот Вы сгоряча говорите ей: «Дура». Если это принять как руководящее указание, то Вашей жене и следует быть дурой (у Чаковского в «Блокаде» есть такой эпизод. Некий полковник вызвал и распек майора: обозвал, накричал, обматерил – короче, «дурак-негодяй». Полковник выдохся и закончил, а майор взял под козырек: «Разрешите выполнять!»)

Женщины сейчас гораздо злее мужчин. Задача Ваша трудна. Тем более обращайте внимание на то, что говорите и что делаете. Пропускайте мимо ушей некоторые злые слова Вашей жены, не слышьте их: она имела в виду совсем другое, хотела сказать другое. Мы часто говорим злое просто потому, что не придаем значения форме, в которую облекаем наше высказывание. К ее возмущению отнеситесь спокойно – на самом деле она не желает Вам зла. Не поленитесь разобраться, помочь, научить, успокоить. Вы сбережете Вашей жене и самому себе силы и время, уж не говоря об отношениях в семье. Дело того стоит. Вы научите Вашу жену быть доброй только Вашей собственной добротой. Будьте добрым, не жалейте на это сил. Конечно, так делать трудно, но другого пути просто нет. А Ваша жена делает именно то, что делаете Вы, только еще более энергично. Она учится у Вас тому, что делаете Вы. Если Вы недовольны, то она учится у Вас недовольству».



Поворот Третий

«От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике» - и мы, обнаружив отношения, заменили их абстрактным представлением о нас как о машинах и о человечестве и других существах в целом как о механизме, состоящем из нас-машин. Перейдя к практике, мы стали как машины, заменили отношения подавлением.

В иерархии подавления между мужчинами и женщинами старшими иерархами стали женщины. Мужчины отстранены от лидирования законодательно; но развиваемся мы по мужской линии и идем, таким образом, в сторону прекращения лидирования, прекращения Отношений, прекращения развития.

Мы переселились в абстрактный мир «объективной реальности», для нас появились «они» и «я»; и мы перекладываем ответственность за наше незнание на других: «Они мне не дают, и я ничего не могу поделать».

Мы перепутали абстракцию с действительностью – знание с незнанием, - и абстрактное называем конкретным, а конкретное – абстрактным (Б. сказал: «Будьте добрее». Собеседник ответил: «Это слишком абстрактно. Вы мне конкретно скажите, как я должен был ей ответить»).

Мы путаем между собой и наши абстракции.
Мы путаем, например, такие абстракции, как «согласие» и «знание».
Школьник читает учебник истории.
Ему понятно то, о чем он прочитал: был первобытнообщинный строй,
потом – рабовладельческий, потом – феодальный. Все совершенно ясно и понятно.
На другой день в школе он, еще вчера бывшее ясным и понятным, излагает невразумительно. Плохая память?
Нет.

Общепринято считать, что автор учебника «умный» и «все знает». Школьник «соглашается» с тем, что автор «все знает», и свое согласие с автором принимает за понимание того, о чем говорится в учебнике. Школьнику представляется, что автор учебника занят только доказыванием «всезнайства». И он перенимает только эту сторону утверждений автора.
Так школьник не узнает ничего, а только доказывает, что «все знает».

Мы путаем абстракцию «доказал» с абстракцией «знаю». Вместо того, чтобы слушать и читать, мы запоминаем. Так мы надеемся облегчить себе жизнь.

Мы носим в памяти библиотеку и воображаем, что что-то «знаем». Вместо того, чтобы учиться, мы ищем способы что-то узнать, ничему не учась, ничего не делая.

Мы только доказываем, комментируем, опровергаем, сочиняем абстракции.
Мы не слышим ничего, кроме доказательств, опровержений, комментариев и другой лжи (абстракций). Все остальное до нас не доходит.

Б. сказал: «В действительно существующем мы беспредельны и в этом «смысле» (еще одна абстракция) все «умеем», в том числе и слушать. Не слушать и «не уметь» слушать – не одно и то же. Тем не менее Психолог доказал нам существование «умения». И тогда мы вместо того, чтобы слушать, мы ищем способ под названием «умение слушать». Мы надеемся приобрести «умение» и благодаря ему слушать, не слушая и присутствовать, отсутствуя. И мы отсутствуем и не слушаем Психолога, а Психолог говорит, в действительности не говоря ничего. «Я» молчу и отсутствую; говорит и присутствует моя машина, содержащаяся в моем теле, в моей памяти.

Школьник прочитал учебник, не читая, а только записав в память некоторые слова. Он не «знает», что был первобытнообщинный строй и прочее, а только слышал и читал об этом.

Не запоминайте слова. Поймите не слова, а того, кто их сказал. Действительное знание не записано в памяти. То, что «Я» действительно знаю, всегда при мне. Потеряв какое-то знание, ищите его опять, но не в памяти».

Тот, кто не стремится облегчить себе жизнь, тот действительно слышит и понимает, читает и узнает. Такому человеку живется проще, легче, яснее – он не утруждает себя понапрасну «запоминанием». Он присутствует здесь, среди нас.

Школьник, действительно понявший преподавателя и автора учебника, живо представляет себе структуры первобытнообщинного, рабовладельческого или феодального общества. Ему мало что приходится запоминать: даже даты тех или иных исторических событий для него не случайны, а увязаны в логической цепи событий, слиты в стройной системе. Такой школьник действительно знает материал. Но знает ли он что-нибудь в действительности?

Когда я говорю «рабовладельческий строй», я представляю себя «рабом», стоящим в основании иерархической пирамиды подавления. Мне представляется, что «рабовладелец» полностью ограничил мою «свободу» и распоряжается мной, как неодушевленным предметом, лишает меня жизни. Я думаю (строю машину), что «рабовладелец» живет за счет того, что лишает жизни меня и других таких же; а я, будучи «рабом», не живу, и не буду жить.

Чтобы избавиться от этого заблуждения, поставьте себя на место «рабовладельца». Что-либо получаем мы только тогда, когда что-то даем. «Рабовладелец» зависит и от вышестоящего в пирамиде, и от «рабов»: не дав ничего «рабам», он ничего от них не получит. Он, якобы, властен их убить, но, нет, не убьет, – если он не сумасшедший. «Рабовладелец» так же зависит от других людей и от «обстоятельств», как и «раб».

Мы все в какой-то мере «рабовладельцы» и в какой-то мере «рабы». И, какой бы ни был у нас «строй» («строй», - сказала моя машина), он всегда «рабовладельческий». Так что, когда я говорю «рабовладельческий строй», «Я» не говорю ничего. Слова «рабовладельческий строй» сказала моя машина. Тот, кто «знает», что такое «рабовладельческий строй», в действительности не знает ничего и отсутствует здесь, среди нас.

Б. сказал: «Тот, кто описывает, объясняет, комментирует «структуру общества», «строй» или что-либо еще – тот заблуждается и вводит в заблуждение нас.

Нет способа присутствовать, отсутствуя. Обманывая, мы обманываемся.

Не пытайтесь отделаться от Жизни объяснениями и комментариями. Не пытайтесь оправдать Ваше отсутствие. Присутствуйте, живите, будьте с нами!»



Поворот Четвертый

«Я» есть,
«Я» знаю,
«Я» делаю, - одно и то же.

Незнание, которое мы с Вами обычно называли «знанием», порождено поисками способа жить, не живя; присутствовать, отсутствуя. Мы пытались быть посредством чего-то: чувств, памяти, желаний и т.д.

Бездеятельность, которую мы с Вами обычно называли «делами», порождена поисками способа чего-то достичь, ничего не совершая, и чему-то научиться, оставаясь невежественными.
Мы пишем и читаем учебники, укрепляясь в невежестве, воображая, что учимся. Но, когда мы говорим «учебник», мы представляем себе не учебник, а решебник. Мы ищем список всех на свете слов, движений и т.д. на все случаи жизни. Мы полагаем, что, запомнив содержание нашего гипотетического решебника, мы избавим себя от всех трудов, от личного присутствия, а результат получим такой же, как при присутствии. Мы надеемся найти описание машины и построить такую машину, которая жила бы за нас и вместо нас. При этом нам представляется, что получим что-то мы, а не машина.

Ю.: «А как научиться присутствовать?» 

Все указания уже содержатся в Книге. Текст Книги – указатели пути. 

Заранее откажитесь от всего того, что раньше Вы называли «знаниями» (а добрые люди называют невежеством). Вы не обязаны изображать перед самим собой «знающего».

В Отношениях нет того, что мы называем «умом», «знаниями», «пониманием». Отношения не описываются, не объясняются.

Читая Книгу, утверждайтесь в новых для Вас истинах: нам не присущи страх,  ненависть, злоба; Вы ни перед кем, ни в чем не виноваты, никому ничего не должны, никому ничем не обязаны; Вы не просились на свет и никому ничего не обещали за Ваше рождение.

Если Вы действительно приняли эти слова, как указатель и отправились в путь – то Вас на этом пути покинут страх, ненависть, злоба, зависть, обида, возмущение.

На многих Поворотах всех Витков мы убеждались, что Вина – заблуждение. Вы действительно ничего никому не должны. «Долг» бывает только в узком, торговом смысле. Вы действительно никому не обязаны Вашим появлением на свет – Вы не просили Вас родить. И Вы не виноваты в том, что не уплатили несуществующий долг, и не выполняете обязательства, которые Вы на себя не брали, хотя невежественные люди утверждают другое.

Вы расплачиваетесь за зло, которое Вы по невежеству причиняете себе и другим. Но придумали заблуждения не мы с Вами. Не Ваша в том вина - Вы были обмануты. Обманувшись, Вы теперь путаете добро со злом. Пора перестать поддерживать чужой обман.

Примите это как указатель и отправляйтесь в путь.

Вы узнаете, что Вы действительно не виноваты, но страдаете,  и расплачиваетесь за чужой обман; другие люди тоже, как и вы, ни в чем не виноваты - в том числе и перед Вами, и ничего Вам не должны, и не обязаны. Вы перестанете искать «справедливость» за чей-то счет и требовать что-либо от других.

На Десятом Повороте Первого Витка есть указатель: «Обвинитель обвиняет себя!». Обвиняя кого-либо, Вы, не имеющий злого умысла, объявляете о Вашем намерении причинить зло. Вы как бы мстите злоумышленнику и тем самым имеете тот порок, который приписываете ему. Но тот, кто причинил Вам зло, не имел злого умысла. Он не делал Вам зла – зло исходит от его машины. Сам он просто отсутствует на «месте преступления».

Как теперь делаю я? Когда у меня мелькнет обвинение в чей-либо адрес, я ищу и нахожу это в себе и устраняю. Обвинение пропадает – я уже не возмущен. Это очень удобный прием, помогающий избавиться от собственных пороков. Примите это как указатель и отправляйтесь в путь. Вы обнаружите, что все люди добры - так же, как и Вы. Будьте добры к ним, и они будут добры для Вас.

Если Вы приняли эти слова как указатель, то Вы больше не обвиняете других, перестали приписывать другим злой умысел, не отождествляете других с их машинами, творящими зло. Тогда Вы и обвинения в Ваш адрес не обратите против себя: не испугаетесь, не возразите, не возмутитесь и не обидитесь. Признаем, что мы еще не достигли полного совершенства и в какой-то мере обладаем всеми пороками. И возмущение обвинителя нами пропадает.

На Десятом Повороте Первого Витка мы видели указатель: «Сказать «вор» или «грабитель» - значит не сказать ничего по сути происходящего». Таких слов у нас много. Мы напрягаемся подобными умозрительными конструкциями, обеспечивающими подавление: «должен», «обязан», «можно», «нельзя», «помню», «не помню» и пр. Перестаньте говорить эти и подобные им слова и выбросьте сами мысли о подавлении.

Выбросьте, прекратите память. Примите это как указатель и отправляйтесь в путь. Будьте во всех Ваших делах непосредственно, сами, лично. Например, когда у Вас спрашивают о чем-то, не обращайтесь к памяти, не вспоминайте, скажите лично, непосредственно,  видели или нет, слышали или нет.

«Будем искренними», - если Вы действительно приняли эти слова как указатель и отправились в путь (см. Одиннадцатый Поворот Второго Витка), то Вы перестали противопоставлять себя кому бы то ни было. У Вас нет злых намерений, и Вам нечего скрывать,  не в чем оправдываться, нечего объяснять, нечего и незачем выяснять, и «узнавать».  Вы не обязаны «все знать», «спрашивать» и отвечать на «вопросы». Вы не ищете «справедливость» за чей-то счет, не озабочены чужими делами, а делаете Ваши собственные. Вас покинули зависть, гордыня, злоба. Вы делаете Ваше дело – Вы есть – Вы знаете – во всем.

Например, в том, что мы обычно называем «работой». Когда на работе мы делаем автобус для того, чтобы на нем ездить на работу, на которой делаем новый автобус – мы не делаем ничего. Наша суета – в чистом виде манипулирование «телами». Мы творим зло – отсутствуя, притворяемся присутствующими.

Зло не вознаграждается, и мы недовольны – работой, начальством, подчиненными, зарплатой и т.д., но не собой!

Когда «Я» есть, я занят не «работой». Тогда признаки моего присутствия выглядят как успешная работа. Так работает настоящий профессионал, Мастер с большой буквы. Именно это мы и называем работой. Примите это как указатель и отправляйтесь в путь. Вы обнаружите, что Вы и Ваши признаки – тело, движение и т. д. – не одно и то же. Вы перестанете быть механизмом, обеспечивающим «работу», и разрушите Вашу зависимость от неодушевленных, иллюзорных «тел», от «объективной реальности».

Вы узнаете, что, когда мы говорим о работе, то мы говорим не о работе, и именно это мы и называем работой. Вы справитесь с любым делом и добьетесь успеха во всем, за что взялись. Вас покинут усталость, неудовлетворенность, неудачи, болезни, мысли о «трудности» или «легкости» работы, недовольство начальством и подчиненными, зарплатой и т. д. Вы будете свободны от всего мешающего Вам.

Вы, Ю., никому ничем не обязаны и никому ничего не должны, но Вы, по-прежнему, объясняете, возражаете, задаете вопросы, ставите условия. Не ждите, когда вам разрешат или запретят. Прекратите делать, «потому что надо», или избегать, «потому что нельзя». Делайте не «потому что» Вас заставляют, а бескорыстно, от души. Отправляйтесь в путь, становитесь независимым от заблуждений, обстоятельств и всякого рода «объективной реальности». Не «надо» или «должен», не «потому что», а ««Я» есть», ««Я» делаю», ««Я» знаю» (что одно и то же). Пройдите путь, и Вы станете свободным.

На прошлом Повороте, Ю., Вы встретили указатель: «Поймите не слова, а  того,  кто их сказал». Слова указывают на что-то, но не заменяют этого. Слова – не то же самое, на что они указывают. Обращение со словами – объяснения – не то же самое, что обращение с тем, на что они указывают. Вы понимали мои слова, и не поняли меня.

Вы стоите перед указателем и смотрите на него. Он загораживает от Вас то, на что указывает. Не держитесь за указатель – оторвитесь от него и идите туда, куда он указывает. Когда между Вами и тем, на что Вы смотрите, уже не останется указателей – слов, ярлыков, - тогда знайте: Вы уже в пути. Примите мои слова как указатель и отправляйтесь в путь – с самого его начала.

Настоящее знание не умозрительно. Знание – то, что Вы делаете; знание – это Вы. Доберитесь до себя, найдите себя. Перестаньте говорить слова «знаю», «понимаю», они мешают Вам. Когда Вы увидели указатель – прочитали слова – то Вы еще ничего не узнали. Знание – это пройденное Вами лично, только Ваше собственное. Отложите теперь чтение следующих Поворотов, вернитесь к началу Книги и пройдите Путь.



Поворот Пятый

Б. сказал: «Болезнями мы пытаемся что-то выторговать, от чего-то уклониться, и для этого сами создаем себе то, что мы называем «болезнями»».
Н. сказала о другой молодой женщине: «Она парализована после автомобильной катастрофы. Разве она сама устроила себе катастрофу?»
Б. сказал: «Случайностей не бывает. Неправильно говорить, что в данном случае болезнь – уже не порок. Просто так не происходит ничего. Я попаду в катастрофу только тогда, когда в мою игру входит катастрофа. Когда я что-то доказываю болезнью, а мне не верят – я усиливаю болезнь. Некоторые получают травмы, ожоги, доказывая, что «так работать нельзя». Есть люди, доказывающие, что «так жить нельзя». Если мы не поверим такому человеку и не дадим ему ничего за его «всезнайство», он вынужден будет умереть. Способы бывают разные – у каждого своя игра. Кому-то на голову «случайно» падает кирпич. Кто-то «случайно» попадает в катастрофу. Кто-то «случайно» подвергается нападению грабителей. Но, все это не случайно. Мы заработали все, что получили. И Ваша знакомая попала в катастрофу вовсе не по какой-то «объективной причине», названной в данном случае «случайностью».
А что такое, кстати, «причина»? «Почему» Вы сейчас здесь у меня, Н.?»

Н.: Я к Вам обратилась по поводу моих отношений с мужем.
Б.: Почему Вы по этому поводу обратились?
Н.: Потому, что его люблю.
Б.: Почему вы его любите?
Н.: Разве это можно объяснить?
Б.: Правильно. Если бы что-то было объяснимо, если бы действительно существовало то, что мы называем «причинами», мы хотя бы однажды нашли бы причину хотя бы чему-нибудь, и возникло бы такое положение, что вопрос «Почему?» не строится. Но такого не бывает. Нет того, что мы называем «причинами». Любое объяснение – умозрительная конструкция, абстракция.

Объяснение и действительность – не одно и то же. Когда (в шутку) мы говорим, что ветер бывает потому, что качаются деревья, мы тоже правы. 

Ссылаясь на «желание», мы тоже объясняем. Мы не встречали ничего непосредственно наблюдаемого, что можно было бы назвать «желанием».  Мы не состоим из механизмов, и не существует механизма, заменяющего нас.

Каковы бы ни были объяснения, живы мы не по причине чего-либо, не посредством какого-либо механизма, а сами. Мы в Отношениях с людьми и другими живущими учимся и учим – и идем вперед.

Учиться и учить – одно и то же. Старший иерарх, постигая новое, учит младших, научившиеся передают это другим, и так старший иерарх получает подтверждение тому, что он действительно что-то постиг. Научившиеся учат других, и все в движении, все учатся – это и есть Жизнь.

Такова же действительная семейная иерархия. Стоящего во главе мы называем Мужчиной, младших иерархов – Женщинами.

Учиться и учить – одно и то же. Мы все учимся – и круг Знающих расширяется, нас становится больше. Если мы живем, то устанавливается иерархия, образуются семьи, рождаются дети.

При развивающихся Отношениях устанавливается много иерархических связей. При прекращающихся Отношениях иерархические связи устанавливаются реже и легко распадаются. У младших иерархов нет старших, мы необучаемы.

В одной молодой семье с двумя детьми муж (И.) не согласился на зависимость от «прав» жены (О.) и своих «обязанностей», уклонялся от манипулирования жены. Случилось то, что мы называем «полюбил другую женщину». Другая женщина (Ф.) была разведена и имела ребенка. И. говорил, что больше не любит О., но будет «выполнять свои обязанности по отношению к детям». Он продолжал оплачивать семейные расходы, заводил с О. разговоры об Ф., в том числе, что хорошо бы им познакомиться, но не знакомил. И. не предпринимал ничего; говорил обеим женщинам, что «время все расставит на свои места» и продолжал сидеть между стульев.

Какие распространенные заблуждения привели ко всему этому?

На любовь и ее «значение» у нас традиционно существуют различные «взгляды»: что любовь – болезнь, или любовь есть нечто вроде аппетита («чувство любви»). О. говорила, что не любит первого ребенка – сына, а любит второго – пятимесячную дочь. И. так же не любил О., а любил Ф.

Мы ошибочно утверждаем, что «любовь – это чувство», что она, таким образом, счетна, имеет определенный размер, что у каждого из нас есть определенное «количество любви».

В действительности, когда мужчина говорит «Я люблю», то он говорит «Я нашел ученицу». Когда женщина говорит «Я люблю», она говорит «Я нашла учителя».
Когда родители говорят «Мы любим нашего ребенка», они говорят «У нас появился еще один ученик».
Так нас становится больше.

Полюбив другую женщину, мужчина напрасно утверждает, что перестал любить жену, напрасно запрещает любовь. Если у меня родился второй ребенок, это не значит, что я перестал любить первого. Любовь не проходит – это мы становимся необучаемыми, перестаем учиться и учить. Это и есть «разлюбил». Именно так И. «разлюбил» О., а О., в свою очередь, «не любит сына». О. говорила, что «не может помочь сыну» - и в страхе «не любила» его.

Все это держится на заблуждении о существовании того, что мы называем «причинами».

Я отдергиваю руку от огня – «потому что»… Я выхожу из автобуса - «потому что»… У меня хорошее здоровье - «потому что»… Спортсмен добился успеха в спорте - «потому что»… Ученый успешен в науке - «потому что»…

Мы говорим: «не смог»; «не ощутил»; «не заметил»; «не почувствовал»; «невнимателен» и т. д. Так у нас появилось представление о себе как о системе механизмов под названиями «моженье», «ощущение»,  «замечание», «чувство», «внимание», «восприятие», «успевание», «умение», «старание» и т. д. и т. п.

Приступая к чему-либо, мы конструируем и отлаживаем механизмы «моженье», «умение», «надо» и другие. В ожидании любви мы конструируем и отлаживаем «чувство» любви, другие подходящие «чувства», «свойства», «способности» и «качества».

Те, кто преуспел в конструировании и хорошо отладил свои механизмы, - машину, - играют удачно. Более искренние и дотошные люди, не согласившиеся на компромисс, не заменили себя механизмами, но, тем не менее, не полагаясь на себя, все-таки играют. Они – неудачники.

Для «удачного» или «неудачного» механизма существует совокупность внешних условий, необходимых и достаточных для работы. Существует, как я полагаю, некая система, которая меня обеспечит. И я думаю о системе. Что представляет собой эта «система», из каких «тел» она состоит?

На Десятом Повороте Второго Витка мы встретили текст: «У нас возникла мысль, что для «нашего тела» есть способ манипулирования «другими телами» так, что «мы» будем удовлетворены. Мы стали заставлять «наше тело» манипулировать «другими телами», пытаясь чего-то достичь, ничего не делая лично». Так у нас появляются мысли о «другом» и о «других»; мы думаем, что наша жизнь – не в нас, и ищем ее там, где не теряли.

О. возбуждала мысли об И. как о механизме; она предполагала, что И. нашел подходящие для себя внешние условия, и «мог бы» найти такие условия для нее (мы часто приписываем другим злой умысел в такой форме: «они» «могут», но «не хотят»).

Но нет того, что мы называем «причинами». И. не нашел «внешней системы» и мучился.

О. страдала от своей беспомощности по отношению к детям. Ее собственное представление об этом было примерно таково: «Я не могу сделать так, чтобы все было хорошо (я не создам систему). Я здесь бессильна (не буду делать ничего)».

В чем здесь ошибка?

Мы отождествляем себя со своим телом и тогда путаем «Я» и «мое тело». Манипуляциями тела мы достигаем регистрируемого результата. «Я» есть только в движении, регистрируемого результата не имею, или, если угодно, «Я» сам себе результат. Перепутав «мое тело» и «Я», я пытаюсь от себя получить законченный регистрируемый результат, которого не бывает, и постоянно напряжен мыслями и телом – это мы и называем «страдаю», «болею» и т. д. О. отказывалась делать что-либо вообще (бывало, она предавалась отчаянию, лежа в постели, и не вставала даже для того, чтобы накормить детей), «потому что» она «не может» создать систему, и называла это «не люблю сына».

Б. сказал О.: «Никакого конечного результата в Отношениях не существует. Нет того самого «всего», за которым Вы гонитесь. Не ставьте перед собой таких задач. Они абстрактны. Всегда лучше сделать мало, чем не сделать вообще ничего из опасения, что Вы не сделаете «все». Делайте так, чтобы с каждым днем становилось хоть чуть-чуть лучше – это и есть Отношения. У Вас сейчас мало того, что Вы даете Вашим детям, но, когда Вы даете им все, что у Вас есть и ничего не утаиваете – этого достаточно. Именно это и есть то самое «все», о котором Вы мечтали».

Поиски причин и попытки найти систему внешних условий разрушают иерархию. Когда муж думает о жене, обсуждает жену, он – не настоящий муж: не распоряжается женой, не учит жену, не освобождается и не освобождает от проблем. Жена, думающая о муже и обсуждающая мужа – не настоящая жена. Она как бы претендует на роль мужа, изображает руководителя (манипулирует), не обучаема, и все же ждет чего–то от мужа, как муж ждет от нее. Они оба ждут и требуют, но заблуждаются насчет того, что именно им ждать; им дают, а они не замечают и не берут.

Так получается в соответствии с нашими представлениями о семье, по которым «равенство» и «справедливость» заключаются в том, что муж «обязан» (как якобы тиран), а жена «имеет право» (как якобы жертва тирании). Мы полагаем, что семья – это борьба между мужем, женой и детьми.  И вот будущие родители ждут ребенка. Будущий отец ждет для себя ужесточения манипулирования со стороны жены, появления новых «обязанностей», затруднительных и обременяющих. Еще не родившийся ребенок уже «виноват» перед отцом. Будущая мать предвкушает увеличение власти над мужем и кое-какие льготы, на которые ей дает «право» наш закон о семье и браке. И еще не родившийся ребенок уже «должен» все это обеспечить.
Ребенок, безусловно, и полностью доверяет родителям. Он не потерпит, чтобы родители оказались обманщиками: виноват, так виноват. И он доставляет родителям беспокойство, болеет. Раз родители полагают, что ребенок должен родителям, ребенок наказывает себя за то, что не выплачивает долг, болеет.

Так родились и мы с Вами, и с младенчества присваивали все запрещения, выдаваемые нам родителями или, с их одобрения, другими людьми (детский сад, школа и т. д.).

Наши родители, следовавшие определенным принципам, потерпели неудачу. По их (а теперь и нашим с Вами) представлениям, неудача произошла «потому что» они (а теперь и мы) недостаточно соблюдали (и соблюдаем) эти принципы. От нас, детей, наши родители требовали более жесткого соблюдения принципов, чем от себя («Я хочу, чтобы ты был лучше меня», - говорила мне мать).

Принцип требует доказательства, как и любая другая теорема. Сначала мы ее доказываем, а потом применяем. Любое заблуждение требует доказательства. И мы, придерживающиеся принципов (заблуждений), постоянно доказываем что-либо себе и друг другу. «Не ходи по лужам, а то промочишь ноги, простудишься и заболеешь», - говорит малышу мать. На самом деле от воды нам мокро, а от холода холодно – и больше ничего. Но ребенок доверяет матери и доказывает справедливость ее утверждения: залезает в лужу, мочит ноги, «простужается» и «заболевает». «Тише, тише», - трагическим шепотом говорит сыну мать и поясняет Б.: «Он так кричит, так кричит, что я не могу этого выдержать». Чтобы мать не оказалась обманщицей, малыш кричит при каждом подходящем случае.

От нас, детей, родители требовали более жесткого соблюдения принципов, чем от себя. Мы, доверяющие родителям, доказываем, что они правы, и делаем то же, что делали они. Мы тоже требуем от других того, чего не требуем от себя. Из поколения в поколение мы копим недовольство, возмущение, злобу.

От нас, детей, родители требовали более жесткого соблюдения принципов, чем от себя. Мы, доверяющие родителям, следуем принципам более жестко, чем они – и стали более беспомощными, недоверчивыми, злобными, недовольными и больными, чем наши родители. Мы передаем пороки нашим детям еще усерднее, чем наши родители передавали нам.

Б. сказал: «Наши дети не должны нам ничего. Когда мы, тем не менее, чего-то требуем от них, мы учим их требовать, а когда даем им – учим их давать.

Муж, имеющий претензии к жене, учит жену иметь претензии; жена, требующая чего-либо от мужа, ничего не получает и возмущается; ребенок учится требовать, не получать, возмущаться и обижаться.

Перестанем требовать, и будем в любом случае благодарны за все, что получили. Перестанем искать причины того, «почему» нам, бывает, не дают.

Перестанем искать причины – перестанем быть механизмами. 
Перестанем быть механизмами – перестанем заблуждаться, создавать то, что обычно называем «проблемами», «болезнями» и прочее подобное.
Прекратятся многие «мелкие» помехи, с которыми мы уже было смирились. Например, мы перестанем ошибаться».



Поворот Шестой

Бывает, мы ошибаемся – дома и на работе, в словах, движении, поступках, предположениях, в суждениях о людях и надеждах на будущее. «Я думала, что он действительно меня любит», - говорит девушка, оставленная женихом. Комиссия, расследовавшая обстоятельства авиакатастрофы, установила, что катастрофа произошла в результате ошибки пилота. Кто-то, писавший текст объявления, вместо «Управление движением», написал по ошибке «Управление движения». Но ошибаемся ли мы в действительности?

Кто-то случайно поскользнулся, упал и вывихнул руку. Кто-то, неловко повернувшись, случайно смахнул со стола чашку. Кому-то на голову случайно упал кирпич, а кто-то случайно подслушал чужой разговор. Но, существует ли в действительности «случайность»?

Мы зависим от разных обстоятельств. Если у меня болит рука, я вынужден обратиться к врачу. Если у меня маленькая зарплата, я вынужден обходиться без автомобиля. Если у меня недовольная жена, я бываю вынужден перед ней выкручиваться. Но на самом ли деле существует то, что мы называем «обстоятельствами»?

Случайностей не бывает, а мы с Вами не ошибаемся никогда. Мы совершенно точно играем в соответствии с правилами наших игр, в которых нет выигрышей, и совершенно неизбежно проигрываем, играя против Жизни.

Иногда нам кажется, что случайности все же бывают, но это нам только кажется. Иные утверждают, что Жизнь «возникла» случайно, иные утверждают, что люди встречаются друг с другом тоже случайно. Случайно возникла Жизнь. Случайно встретились Ваши прапредки, случайно встретились мои. Для наших с Вами рождений потребовалось бы совершенно невероятное совпадение невообразимого количества случайностей. И, тем не менее, я написал эту Книгу, а Вы ее читаете.

Понятие «случайность» - всего на всего объяснение: мы не нашли «причин», но «все знаем».

«Ошибочно» мы признаки чего-либо объявляем причинами. Чтобы доказать родительскую теорему «промочишь ноги – заболеешь», я совершенно безошибочно в подходящей ситуации промочу ноги, безошибочно создам последовательность остальных признаков, чтобы в итоге получить совершенно определенную конечную совокупность признаков – «простуду».

Тит сказал: «Таким образом, правильно будет сказать «для того чтобы заболеть, я промочил ноги», но не  «я заболел, потому что промочил ноги»».
«Ты хочешь сказать, Тит», - вмешался Тот, - «Что я нарочно подвернул ногу тогда на прогулке?»

 Я сказал: «Когда Тот сказал Титу «хочешь» и «нарочно», он фактически обвинил Тита в злом умысле. Но злого умысла не существует. А обвинитель обвиняет самого себя. Тот сам «хочет», то есть, «требует то, на что имеет право». Не требуйте – бесполезно. И не делайте ничего «нарочно», - это злое намерение примут за Ваш злой умысел».

Тит сказал: «Получается, что и моя тогдашняя затея с письмом – тоже игра? Что же я затевал, ведь  я так и не написал письмо?»
Я сказал: «Тит, Ваша затея с письмом ни к чему не привела бы, и Вы, вообще говоря, это знали. Вы совершенно правильно подметили Вашу игру, в нее не входило доказывание того, что Вы «все знаете», и Вы не написали письмо. Но – мы привыкли все объяснять. И Вы начали оправдываться и запутались. Вы все-таки думали, что существует система, заменяющая нас, и полагали себя виноватым в том, что не построили ее».

Тит: «А почему Вы не сказали мне этого раньше?»
Тут: «Вы не рассказали Титу всего, «потому что» не знали?»
Я сказал: «Мы привыкли искать причины всему происходящему, и это абсурд. Но еще абсурднее искать причины того, что не произошло, как это попытались сделать вы, Тит и Тут».

В поисках причин мы часто какие-либо признаки объявляем причинами каких-либо других признаков. Например, от ветра качаются деревья; мы полагаем, что действие ветра есть «причина» качания. Но шутка «Ветер бывает потому, что качаются деревья» с некоторой точки зрения тоже правильное утверждение. Действительно, представим себе, что исчезли все на свете деревья и прочее зеленое. Жизнь на Земле прекратилась, другой стала атмосфера. Газовые течения в атмосфере Земли стали строго регулярными, как на других безжизненных планетах. Наш с Вами ветер, качавший деревья, исчез. «Ветер бывает потому, что качаются деревья».

На самом деле ничто ничему не является причиной и ни из чего не следует. Ветер и качание деревьев - не причина и следствие, а равноправные признаки происходящего, признаки Жизни.

Мы, нашедшие причины и все объяснившие, опираемся на абстракции.
Абстракции не соответствуют действительности, и в действительном мы ограничены.
Мы придумали объяснение нами же устроенным ограничениям, говорим: «Обстоятельства». Это как если бы Ветер, подняв Волны, сказал бы: «В таких обстоятельствах я вынужден дуть».
Таким образом, мы, объявив признаки причинами и следствиями, впадаем в заблуждение относительно «обстоятельств».

«Здесь есть противоречие», - начал было Тут.
Б. улыбнулся: «Здесь противоречий нет. Противоречия существуют только в абстракциях. Расскажите, Тут, о Ваших сомнениях».
Тут: «Если я свободен от заблуждений, то я, конечно, свободен и от обстоятельств. Но мысль о том, что я свободен от заблуждений – абстракция. На самом-то деле я заблуждаюсь, мои заблуждения существуют, и их существование и есть те обстоятельства, которые мне мешают! И сколько бы я ни думал о том, что было бы и так далее, это ничего для меня не меняет, и я по-прежнему зависим от обстоятельств, и они для меня действительно существуют!»

Б.: «Вы замечательно точно высказали Ваши сомнения. Все так и есть, как Вы говорите – мы действительно не свободны от заблуждений, и для нас существуют «обстоятельства».

Автор Книги Нового знания тоже заблуждается. Например, он страдает раздражительностью. Но он не отождествляет себя со своим раздражением, смотрит на него отстраненно, не высказывает его и на него не опирается. Так Автор избавляется от раздражения.
 
«Я» - не одно и то же, что и «мое тело» и «моя машина».
Да, мы все подвержены порокам, впали в заблуждения и не обладаем полнотой добродетели.
Но, «Я» есть движение и не имею никакого законченного результата.

Мудрый, зная свое невежество, избавляется от него. Заблуждение есть нечто конечное, счетное, регистрируемое. Зная, что есть заблуждение, мы перестаем опираться на него. Выявив его полностью, мы его отбрасываем вообще. Заблуждений становится меньше.

Искренен тот, кто знает и признает свое лицемерие.
Добродетелен тот, кто знает и признает свою порочность.
Бесстрашен тот, кто знает и признает свою трусость.
Мудр тот, кто знает и признает свое невежество.

Постоянное устранение мыслей о том, чего нет, постоянное устранение заблуждений, порока, страха и зависимости – это и есть искренность, мудрость, добродетель, бесстрашие и независимость. Учиться и учить – это и есть «Я»».



Поворот Седьмой

«Мысль изреченная есть ложь» - и эта фраза тоже. Казалось бы, неустранимый парадокс из тех, которые понудили Д. Гильберта и других математиков разрабатывать финитную программу.

На самом деле - никакого парадокса. Лицемерие вовсе не неизбежно. Мысль о чем бы то ни было – всегда абстракция и не соответствует действительности. Высказывая мысль, мы неизбежно лжем. Но, когда высказываюсь «Я», речь абсолютно точна.

Высказывания моей машины – структура, состоящая из слов.
Любая структура формальна, построена логическим путем на аксиоматике.
Любое формальное высказывание состоит из символов, не обозначающих и не описывающих ничего. Для логической связи мы ввели множество свойств, и у нас появились слова никогда ничего не обозначавшие: «надо», «чувство», «воля», «трудолюбие», «инстинкт», «реакция», «усидчивость» и т. д. Даже слова что-то обозначавшие, мы превратили в абстрактные символы. Например, в машинных высказываниях то, что мы называем столом, заменено на слово «стол».  Наш язык стал неточным. То, что мы называем «языком», не есть язык.

Точные высказывания состоят только из имен собственных, присвоенных всему непосредственно наблюдаемому (некоторые африканские племена говорят именно так: нет слова «стол», но каждый стол имеет свое имя).

Точное высказывание состоит из указателей на нечто существующее, а не из символов, что-то обозначающих (или не обозначающих): слово «стол» - это уже обобщение, абстракция, это – не указатель, а слово языка.
Говорящий точно не имеет того, что мы с Вами называем «языком». Но Вы пока еще не знаете этого; знать Вы будете, когда лично в этом разберетесь и перестанете заменять существующее символами. Например, у меня есть стол. Но Вы пока не знаете этого. Знать то, что я называю «столом», Вы будете только тогда, когда придете ко мне и посидите за моим столом.

В точные высказывания не входят описания, определения, обобщения, объяснения.
Говорящий Точно не задает вопросов и не отвечает на вопросы, не оправдывается и не доказывает, что «Я все знаю».

Проблемы и парадоксы возникают при замене существующего абстрактными представлениями. Обобщение «болезнь» (название болезни) - слово языка, представление, а не указатель, и Говорящий Точно не болеет. «Обстоятельства» - слово языка, а не указатель, и Говорящий Точно не создает того, что мы с Вами называем «проблемами». Прекратив создавать и высказывать умозрительные конструкции, мы прекращаем создавать проблемы. Высказываясь точно, мы учимся и учим – и идем вперед.
 
«Значит», - сказал Тут, - «если я при насморке выскажу это как-то точнее, он у меня пройдет?»
«Не говорите так», - попросил Б., - "Вы задали вопрос и поговорим о вопросах".

Я повторяю: «Говорящий Точно не задает вопросов и не отвечает на вопросы, не оправдывается и не доказывает, что «Я все знаю»».

Сошлюсь на К. Пруткова: «Некоторые вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». А вопросы мы задаем только в кругу наших понятий.

Что мы говорим, когда задаем вопросы и отвечаем на вопросы?

Задавая  мне вопрос, Вы, Тут, на самом деле, утверждаете, что все уже входит в круг Ваших понятий ("Я все знаю", другими словами «Я умнее Вас»).  С другой стороны, задавая вопрос мне и пытаясь что-то узнать из моих ответов, Вы утверждаете прямо противоположное, что другие люди знают больше Вас (или «Я глупее Вас»). Весь наш будущий диалог (если я попадусь на Вашу удочку) гарантированно доказывает, что "Вы умный, а я дурак". Вот смотрите, если я в своем ответе (формально) соглашаюсь с тем, что «Вы умнее», следующей репликой Вы непременно возразите мне, «нет, я говорил, что я глупее». Если же я соглашусь с тем, что «Вы глупее», то Вы опять же возразите «нет, я говорил, что я умнее». И в любом случае «Я лучше знаю умнее я или глупее Вас», то есть «Я умный, а Вы дурак».  Таким образом, наш разговор становится беспредметным. Мы, думая, что говорим об одном, говорим  совсем другое, а именно, задающий вопрос ставит ловушку, а отвечающий в нее попадается.

Формальное содержание текстов вопросов и ответов не соответствует действительности, как и любая абстракция.  Любой ответ на любой вопрос вводит нас в заблуждение.

Что же нам делать?

Не ищите неточности, а вникайте в действительно сказанное. Уточняйте Ваши собственные высказывания, и поймите  собеседника правильно. Знайте, что со слова «если»  всякий раз начинается абстрактная конструкция. Ставя условия, Вы впадаете в заблуждение о существовании причинно-следственных связей (Вы сказали: «Если я при насморке выскажу это как-то точнее, он у меня пройдет?»). Как бы точно Вы не высказали «это», то есть это заблуждение, оно так и останется заблуждением, и Вы продолжите создавать то, что Вы называете «насморком».

Что мы называем «болезнью»?   Я имею признаки. Этих признаков происходящего – бесконечное множество. Когда я говорю «насморк» (или любое другое «название болезни»), я указываю на ряд произвольно выбранных признаков и утверждаю, что описал нечто действительно происходящее. Но это лишь произвольно выбранные мной признаки того, что я делаю. Точное высказывание - не перечисление признаков.
 
«Что же делать?» - спросил Тут.

Я сказал: Мы напрасно не придаем значения форме, в которую облекаем наше высказывание.
В вопросах и ответах есть такой аспект. Мы маскируем под вопрос наши просьбы, пытаемся получить нечто даром. Я надеюсь расширить круг моих понятий за Ваш счет, без затрат с моей стороны. Но так не бывает. И из Ваших ответов на мои вопросы я не узнаю ничего нового.

Каким это образом?

Допустим, Вы отвечаете на мой вопрос, рассказываете мне и показываете мне все. Ртом я говорю «спасибо», и беру как бы в долг, еще не зная, какова будет расплата. Я боюсь, что цена окажется слишком высока, я не расплачусь с вами и буду наказан. Не вложив в наши с Вами отношения своего,  не последовав за Вами и оставаясь прежним, я запрещаю себе пользоваться полученным от Вас. Ваши труды пропали даром – я не научился. «Cоглашаюсь» ли я с Вами (на словах), или «возражаю» -  но, я как бы говорю Вам:  «Ваша наука – вздор. Вы – дурак, а умный – я».

Не маскируйте Ваши просьбы вопросительной формой. Будьте благодарны не только на словах, но и лично.

Тот сказал: «Правильная  форма обращения – «Научите меня, пожалуйста». Меня смущает это. Мы так не говорим. Но было бы неправильно утверждать, что ни один из нас не учится. Боюсь, я что-то напутал».

Я сказал: «Да, Вы боитесь. Но, Вас страшит не то, что «мы так не говорим». Опустим эту часть Вашего высказывания. Осталось: «Боюсь, я что-то напутал». Уточним еще: «Я запутался и боюсь».
«Хорошо», - сказал Б., - «с этого и начнем Второй Урок».


Урок Второй

Б. сказал: «Мы действительно запутались и боимся. Опираясь на произвольно выбранный ряд признаков, мы путаем происходящее с описанием происходящего, действительность с умозрительным представлением действительности. Мы путаем добро со злом.

Один человек идет и другой человек идет. Мы говорим: «Они делают одно и то же – идут». Один из них идет спасти кому-то жизнь, а другой – убить. Признаки одинаковы, а происходит разное.

Один спас кому-то жизнь и другой спас. Мы говорим: «Они оба сделали доброе дело». Один из них спас жизнь человека, готового убить многих, а другой спас жизнь тому, кто потом отнимет жизнь у убийцы. Признаки одинаковы – происходит разное.

Один убил и другой убил. Мы говорим: «Они убийцы». Один из них убил готового убить многих, – и был сам убит другим.

Путая добро со злом, помощь с угождением, мы бываем обижены и возмущены: «Он отплатил мне злом за добро!», «Я всю жизнь честно трудилась, а теперь ничего не имею!», - говорим мы. Но, не бывает так, чтобы наказано было добро, а вознаграждено зло».

Тут сказал: «У меня есть сослуживец, нормальный парень, на работе все с ним в хороших отношениях, все его любят; работу знает, отзывчивый, даст все, что попросят, всегда поможет (бывало, что и себе в ущерб); в командировки ездить соглашается. А в семье нелады, жена постоянно им недовольна: и то ей не так, и это не этак, и эгоист он, и дурак, и неудачник. Что же, дома он один, а на работе другой? Такая вздорная баба ему досталась, не повезло парню».

Я сказал: «Тут, переведем на откровенный, человеческий язык Ваше высказывание: «Я с Вами не согласен. Про себя-то я знаю,  я никому не делаю зла, а добро делаю, но не столько вознагражден, сколько наказан. Значит, добро бывает наказано (а зло вознаграждено), и злоумышленники существуют».

Вы ошибаетесь, Тут, ищите то зло, которое Вы причинили себе и другим. Сейчас Вы  возражаете, задаете вопросы, доказываете и требуете доказательств. Доказывая, Вы навязываете заблуждения. Требуя доказательств от других, Вы требуете, чтобы они заблуждались.  Ожидая доказательств, Вы обвиняете меня в заблуждениях».

Б. сказал: «Расскажите нам,  Автор, эту ситуацию подробнее. Мы страдаем заблуждениями «эгоист» и «альтруист». Нам представляется, что блага для меня я достигну только за счет других, в ущерб другим; и получу что-то от других я только тогда, когда откажусь от блага для себя и буду «хорошим для других». Чтобы быть «хорошим для других», я помогаю другим.
Что моя машина, представительствующая от моего имени, называет «помогаю другим»?  Моя машина, часть общей машины, за мой счет создает благоприятные условия для функционирования машин «других людей»: я («Я» + «моя машина») – «альтруист»».

Я сказал: «Пусть меня зовут Боря. «Я всегда готов помочь. Когда Николай пожаловался мне, что «не идет трансформатор преобразователя», я раздобыл в библиотеке новый отличный справочник и полдня просидел с ним за макетом. Причем, у меня была и своя работа, я потом вынужден был даже задержаться».

Теперь расскажу то же самое, оставаясь Борей, и одновременно наблюдая все в целом. «Во время утреннего перекура Николай пожаловался мне: «Трансформатор преобразователя не идет, и все тут» (на самом деле, он говорит мне: «Я делаю такую сложную работу»). Мне бы взять да и сказать ему: «Да, это, действительно, такая запутанная штука…», - это и был бы правильный ответ. Я же сказал: «Я вчера в библиотеке видел отличный справочник - там и данные трансформаторов, и форма сигналов, и другие характеристики, и таблицы для упрощенного расчета». Николай мне в ответ говорит: «Да что, у меня справочников нет или я преобразователей не делал? Нет, здесь что-то такое…» Тогда я, ладно, сам принес справочник, подсел к нему. Как же его не научить, ведь он толковый парень? Я помог ему скорректировать трансформатор и запустить преобразователь (тем самым я как бы говорю: «Не ты умный, а я»).

Николай ртом, конечно,  сказал «спасибо», но теперь всячески мстит мне. И когда у кого-нибудь возникают трудности, то посылает ко мне: «Обратись к Боре. Он тебе в два счета все сделает!»

Все теперь у нас говорят: «Боря отличный малый!», - и наперебой предлагают друг другу мои услуги».

Я продолжаю: «Муж и жена не играют между собой в «альтруизм». Когда Борина жена в той или иной форме говорит: «Я исключительная, я самая хорошая и умная, а ты, дурак, мне не угождаешь», - Боря протестует: «Нет, я самый умный и страдаю от твоего непонимания». Жена продолжает наступление: «Ты живешь только в свое удовольствие», «Ты думаешь только о себе!» Боря возражает: «Нет, я не думаю о себе!», - имея в виду, что он, Боря, о себе не позаботился и ему плохо.

На самом деле Боря думает о себе, т. е. строит на свой счет умозрительное представление: «Я умный и хороший», и думает о жене: «Она меня не понимает, она недалекая  и злобная».
Боря и его жена не учитель и ученица, они только изображают семью, поддерживая ряд признаков».

Тут спросил: «А что же делать?»



Урок Третий

Б. сказал: «Опираясь на признаки, мы связываем их имена в конструкции «поступок», «действие», «поведение». Мы говорим: «Хорошо себя вести», «Плохой поступок» и т. д., и путаем добро со злом, помощь с угождением.

Мы говорим, что правду предпочитаем лжи. Но, опираясь на признаки, мы имеем только умозрительные конструкции «правда» и «ложь», не  соответствующие «истине» и «заблуждению», и не указывающие на истину и заблуждение».

Ученица попросила у Б. разрешения привести пример: «В газетах много пишут об убийствах. Люди читают, пересказывают, обсуждают. Возникает страх. Если бы мы не прочитали газету, об убийстве знали бы только близкие убитого. Но вот об убийстве напечатали в газете. Газету выпустили тиражом в десять миллионов, прочитали более десяти миллионов читателей, и пересказали тем, кто не читал. Одно убийство превратилось в пятнадцать или двадцать миллионов убийств, а это страшно».

«Хорошая иллюстрация», - сказал Б. – «Назовем информацию об убийстве «правдой». Тогда корреспондент, сообщивший в редакцию информацию, совершил «хороший поступок». Все, доводившие «правду» до читателей, «поступали хорошо». «Правда» и «хорошие поступки» привели к злу – возбудили страх. «Добро привело к злу!» - вынуждены сказать мы, - «Правда страшна!» Так возникли конструкции «Горькая правда», «Сладкая ложь», «Ложь во спасение» и т. д.

Как любые умозрения, понятия «Ложь» и «Правда» являются именами страха.  Полагая, что «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь», мы объявляем достоинством «любовь к горькой правде». Так мы объявляем страх добродетелью.

В действительности любить «горькую правду» или «сладкую ложь» - порок, и за него мы наказаны нашим страхом перед действительностью».

Входит Тут и говорит: «Простите, пожалуйста, за опоздание. Я никак не мог прийти раньше».

Я сказал: «Тут, я тоже имею мысли о своей исключительности и исключительном величии моих дел. Эти игры прекратить нелегко, тем более важно - следить за тем, что выводит на язык моя машина. В переводе на человеческий Ваша фраза звучит примерно так - «Вы здесь просто развлекаетесь, а  вот  т а м  у меня – настоящие дела!»

Когда мне на язык просится эта фраза "я никак не мог прийти раньше", я ее не высказываю.
Вслух я говорю только: «Простите, пожалуйста» (мне стыдно за мою манию величия). Для Вас изнутри все это выглядит, конечно  же, иначе: Вы стараетесь быть «хорошим для всех», но Вам препятствуют «объективные обстоятельства». Изнутри – «альтруист», снаружи – «эгоист»,  демонстрирующий исключительность».

Тут сказал: «Ладно, я буду молчать».
Я сказал: «Только давайте уточним, что мы говорим, когда говорим слова «Высказаться», «Говорить», «Молчать», «Слушать».

Недавно в Школу обратилась А. (ей 21 год). А. непрерывно задавала вопросы. Я предложил ей послушать. Она сказала: «Я и так много лет молчала».

ЧТО она сказала?

Я, обусловленный, доказываю, что «Я все знаю». Другие обусловленные соглашаются или возражают - мы «общаемся». Я «общаюсь» и со мной, как я полагаю, «общаются», доказывают мне, и я соглашаюсь или возражаю.

Собеседник мне доказывает, и я «молчу» в обмен на его молчание, когда доказывать буду я. Мы называем это «слушать»: признаки слушания действительно похожи на признаки молчания; молчание и слушание легко перепутать. Я молчу и молча ищу среди слов собеседника знакомые мне слова и конструкции, и запускаю ими мою машину (перестаю молчать и начинаю говорить).

Наши машины обмениваются словами и конструкциями из слов; это мы и называем «общением».

Я напрягаюсь «общением», чтобы быть «хорошим для других», будь то в данный момент «говорением» или «молчанием».

«Молчание» и «говорение» – одно и то же, и недаром непрерывно говорившая А. утверждала, что она молчит.

Мы задаем друг другу вопрос: «Почему ты меня не слушаешь?», и возмущаемся: «Ты меня совсем не слушаешь!». «Как же не слушаю?!» - возражаю я («Я» + «моя машина»), перепутав «молчание-говорение» со слушанием.

Среди обращающихся в Школу есть и «молчаще-говорящие», есть и слушающие.

Я начинаю первый Урок Подготовительного курса для пришедшего в Школу: «Возьмите, пожалуйста, бумагу, ручку и запишите пункт первый:

1. «Я никому ничего не должен, никому ничем не обязан, ни перед кем, ни в чем не виноват».

Дальше не записывайте, послушайте, пожалуйста. Обычно мы полагаем, что мы должны, обязаны и виноваты. Нам представляется, что делаем мы что-то только по обязанности и долгу; если нас не заставить, наступит хаос и жизнь прекратится. Мы сопротивляемся принуждению, и, положа руку на сердце, всегда  признаем, что «обязанности выполняем не свято и остаемся должны, а значит, и виноваты». Это заблуждение у нас образуется не позже момента нашего рождения.

Вот будущие родители ждут ребенка. Будущая мать ждет признания своей значительности, ждет увеличения власти над мужем, ждет некоторых льгот по сравнению с окружающими. И еще не родившийся ребенок уже «должен» все это ей доставить.

Будущему отцу ребенок тоже «должен»  и «обязан» прибавить веса. Будущий отец боится появления новых обязанностей для себя и увеличения власти жены. Ребенок уже «виноват» в грядущих трудностях. Так родился я, и так родились Вы.

Мы, безусловно, и полностью доверяем родителям; я с родителями – одно. Раз я в представлении родителей «должен», «обязан» и «виноват», так оно и есть. Все, что исходит от родителей – истина. Я не потерплю, чтобы мои родители оказались обманщиками.

«С ребенком так много хлопот» («Я такая значительная, восхитись мной»), - говорит подруге моя мать, - и я обеспечу «хлопоты».
«Ребенок такой беспокойный, приходится вставать ночью» («Я такой заботливый отец») говорит на работе отец, проснувшись однажды ночью от моего плача. И я «беспокоюсь» и кричу по ночам.
Мать говорит отцу: «Сейчас же закрой форточку! Ребенка простудить хочешь!» («Я умная и заботливая, а ты – злоумышленник»), - и я «простужаюсь» и смотрю на отца как на врага.

Поначалу, в раннем детстве нас мало беспокоит то, что наши родители называют «болезнями». И Вы тоже наверняка помните Ваши «болезни» раннего детства только по обстановке, которую создавали вокруг Вас родители. Мы, маленькие, как бы отдельны от наших болезней
(посмотрите на капризных детей: вот ребенок весел, спокоен и увидел игрушку - сразу включается истерика - когда игрушку дали, он прекращает истерику так же мгновенно, как и включал, сам ребенок оставался спокоен, истерика была вместо просьбы).

Со временем мы отождествляем себя со своими болезнями, и жизнь становится трудна, страшна. Мы присваиваем себе все утверждения, согласующиеся с таким представлением и исходящие от тех, кому нас передоверили родители: в детском саду, в школе и т. д. Мы становимся все более обусловленными.

На самом деле мы, конечно, не были должны и обязаны доказывать родительские теоремы в ущерб себе и им. Мы не просились на свет и ничего не обещали за свое рождение, не брали на себя обязательств.

Вот мать говорит сыну: «Ты должен хорошо себя вести». На самом деле – нет. Мы должны только то, что сами одолжили; обязаны делать только то, что сами обязались сделать. Если мне, малышу, плохо, это не я должен матери, а она мне: она не разрешила мне быть счастливым, вести себя хорошо.

По «долгу» и «обязанности» нам не выполнить и того, что мы называем «родительским долгом» и даже того, что мы называем «служебными обязанностями». Все доброе мы делаем не по принуждению, а сами, от души».

Слушающий говорит: «Спасибо, я как будто стал легче, волшебным образом!».
Молчаще-говорящий говорит: «Если так рассуждать, то и на работу никто ходить не будет, и ребенка руки вымыть не заставишь или уроки сделать. В жизни все совсем не так!»

Услышавший освободился от принуждения, разрушил некоторые обременяющие его конструкции из слов, облегчился. Молчаще-говорящий, наоборот, сооружает из этих слов новую конструкцию по старой технологии, напрягается расширением машины.

Б. сказал: «Молчание и говорение – одно и то же, и мы все, вообще говоря, это знаем. В нашем языке есть выражения, прямо говорящие об этом - «Демонстративное молчание», «Напряженное молчание», «Молчаливое согласие», а кто-то просто пожмет плечами – «возразит молча».

Я сказал: «У «молчаще-говорящих», которые на Уроке начинают слушать, после первого или второго Урока наступает то, что я называю «кажущееся ухудшение». Опора на внешнее теряется, абстракции рушатся, опоры на себя еще нет, и страшно расстаться со страхом, который мы называем «умом» и который, как нам кажется, нас защищает. Слушатель теряет привычное равновесие. Кто болел – заболевает сильнее, кому не везет – с тем что-нибудь случается. На того, кому не хватало времени, сваливаются новые дела, кто искал приключений – получает в избытке. И все это препятствует следующему посещению. Многие, отложив второй или третий Урок, не приходят потом вовсе».



Урок Четвертый

Б. сказал: «Говорить и молчать – одно и то же, мы установили. Теперь мы поговорим о слушании и высказывании. «Высказыванием» давайте назовем точное высказывание.

Слушают только высказывание, высказываю только слушающему. Выслушавший высказывание освободился от заблуждения.

«Молчание-говорение» не выслушаете – оно не освобождает. «Молчаще-говорящему» не выскажете – он не слушает и не освобождается. То, что я сейчас сказал, записано Автором. Высказывание это или «молчание-говорение»? Если читающий эти слова освободился от обязанности «молчать-говорить» в рамках «общения», то мои слова, записанные Автором, высказывание. Если читающий сказал: «Это очень интересно. Я нечто похожее уже читал», то мои слова – «молчание-говорение», и Автор «общается» с читателем, и читатель «молчит-говорит».

Истина – то, что принято постигшим ее и освободившее.

Как бы ни были хороши и точны сами по себе слова, но, если они не приняты, то они ложны. То, что примет один Слушатель, не примет другой. То, что для одного – истина, для другого – ложь. Не существует универсальных слов для всех. Будут те, кто примет знание и последует ему, и будут те, кто назовет Книгу вздором. И то, и другое – правильно».

Я продолжаю Первый Урок Подготовительного курса для пришедшего в Школу: «Запишите, пожалуйста, пункт второй.

2. «Мы – добрые. Даже самые злые дела мы делаем из добрых побуждений. Злого умысла не существует».

Для начала – простая иллюстрация. Все мы до единого «знаем», что бить людей – зло, а тем более бить детей. Тем не менее, родители бьют детей – для «воспитания», а не по «злому умыслу».

Мы, должные, обязанные и виноватые, сделав что-то дурное, думаем: «Ведь мог бы этого и не сделать!», «Ну, зачем же я так сказал!» и т. п. Не сделав чего-либо хорошего, думаем: «А мог бы сделать!», «Ну, что мне стоило!» и т. п.

На самом деле мы, обусловленные, должные и обязанные, «не могли» поступить иначе. У нас не было не только свободы, но и выбора. Мы, опирающиеся на принуждение, всецело зависим от того, что мы называем «причинами» и «обстоятельствами». Мы совершаем единственный доступный нам в данной ситуации поступок – или умираем, если такого поступка не найдется. Мы говорим об этом: «Безвыходная ситуация». Думая о том, что мы «могли» или «не могли», мы думаем так же и о других людях, и говорим: «Они могут, но не хотят».

Мы полагаем, что «злоумышленникам» хорошо оттого, что нам плохо. Я думаю, что кто-то в ущерб мне и за мой счет «живет хорошо». Я думаю, что все «живущие хорошо» живут за мой счет. И я ищу тех, кого мне объявить «злоумышленниками».

«Убийца», - говорю я, – «конечно же, злоумышленник». Но нет. Тот, кого я называю «убийцей», рассуждает в точности так же, как и я. Для него - всякий «живущий хорошо» - негодяй. И, наоборот, всякий «негодяй» «живет хорошо» в ущерб ему. Выбрав жертву, убийца думает: «Он причинил мне зло» или «Почему ему хорошо, а мне плохо?!» И восстанавливает справедливость: убивает.

Я всегда имею злые намерения в адрес тех, кого объявил «злоумышленниками», и с их точки зрения сам – «злоумышленник».  Когда я приписываю другим злой умысел, я сам имею злые намерения – «Обвинитель обвиняет себя». Злоумышленников не существует. Не бывает кому-то хорошо за счет того, что другим плохо.

Запишите, пожалуйста, пункт третий:
3. «Действительно хорошо только тогда, когда хорошо всем».

Мы все, вообще говоря, это знаем. Ни я, ни Вы не видели счастливых родителей несчастных детей. Не бывает счастливых детей у несчастных родителей, счастливого мужа несчастной жены или счастливой жены несчастного мужа. Не существует счастливого несчастьями окружающих или несчастного среди всеобщего благополучия и процветания.

Мне хорошо тогда, когда хорошо со мной. Когда мне плохо - и другим со мной плохо. Добрый для Вас тот, кто делает добро Вам. Например, Вы приходите к кому-то, кому плохо. Хорошо ли Вам с ним? Хороший ли для Вас он человек? Нет. Наши болезни, проблемы не облегчают, а увеличивают трудности окружающих. И за страдания мы не вознаграждаемся. Болезнь, страдания, проблемы – порок. Добрые люди - здоровы».

Слушающий говорит: «Все так просто?!»
«Молчащее-говорящий» реагирует: «Так что же, если я отравился или подхватил грипп, я уже не добрый, а злой?»

Истину или ложь записал Автор с моих слов? Скажите мне, пожалуйста, Тут, лично, сами, а не с точки зрения марксисткой философии, слова «Добрые люди – здоровы» - высказывание или молчание-говорение, «Истина» или «Ложь»?
Тут сказал: «Я не знаю».

Тогда я расскажу подробнее. Здесь мы столкнулись с тем, что мы называем «парадоксом», подобным парадоксу Бертрана Рассела или «парадоксу лжеца». Все парадоксы построены на использовании условных понятий как существующего в действительности, и исчезают, как только Вы прекращаете ссылки на умозрительные конструкции.

Давайте разберемся. Мы имеем представление «добрый, хороший человек» и «злой, плохой человек». Мы знакомы и с теми, кого называем «добрыми», и с теми, кого называем «злыми». Среди тех, кого мы называем «злыми», есть те, кого мы называем «здоровыми». Среди тех, кого мы называем «добрыми», есть те, кого мы называем «больными». И Вы думаете на «их» счет, что для «них» условие «добро вознаграждается, а зло наказывается» не выполнено. Вы представляете себя как бы посторонним среди нас.

Б. сказал: «Мы все и Вы, Тут, и я страдаем заблуждением, что ««злой, плохой человек», - «злоумышленник», - тот, кому хорошо».

Это заблуждение построено так. Я утверждаю, что «могу» разрешить все мировые проблемы и создать «общее благо» сразу, минуя стадию «блага для меня». «Общее благо», - объявляю я, - достигается путем «заботы о других, а не о себе», а тот, кто пренебрегает «заботой о других»,  «злой, плохой человек», «это из-за него я не решил мировых проблем и не обеспечил общего блага». Обосновывая мое обвинение, я болею и объявляю болезнь признаком моей добродетели.

На самом деле действительное благо – для всех благо, и действительное зло – для всех зло. Если мне плохо, то я существую за счет тех, кому хорошо, и в ущерб им: без меня было бы лучше. Утверждая, что мне плохо, и упорствуя в том, что я называю «болезнью», я становлюсь бездонной бочкой, поглощающей заботы окружающих. Теперь вернемся к нашему парадоксу. Продолжите, Автор, Ваш рассказ».

Я сказал: «Утверждая, что среди знакомых мне добрых людей есть больные, а среди злых - здоровые, я не знаю, что говорю, когда говорю слова «болезнь» и «здоровье». Я оперирую совокупностями имен признаков «болезни», хотя ни Вы, ни я не встречали самого того, что мы называем «болезнью». По поводу «болезней» существуют только перечисления признаков.

Что бы мы ни называли «болезнью», мы болеем напрасно: болезнь не вознаграждается, блага мы не имеем. Мы напрасно напрягаемся воспроизведением признаков того, что мы называем «болезнью»: нам даже не всегда верят, что мы «болеем».

Назовем «болезнью» именно то, что заставляет нас предпринимать напрасные труды. На самом деле, мои признаки соответствуют мне; я же полагаю, что признаки отдельны от меня, и пытаюсь опереться на них. Я уподобляюсь барону Мюнхгаузену, вытаскивающему себя из болота за волосы. Я пытаюсь обеспечить не соответствующие мне признаки – и напрасно, не обеспечу. Заблуждение об отдельных от меня и самостоятельно существующих признаках имеет другую сторону: появляется заблуждение о моей зависимости от признаков. Это и есть моя болезнь.

Есть люди, постоянно уменьшающие зависимость, освобождающие от зависимости; их мы называем добрыми. Есть люди, постоянно увеличивающие зависимость и навязывающие ее нам; их мы называем злыми. Как видите, добрый и здоровый – одно и то же. Как это выглядит в данный момент с медицинской точки зрения, безразлично. Так и понимайте и разъясняйте суть утверждения «Добрые люди здоровы». Парадокс устранен».

Тит сказал: «А как уменьшить зависимость от признаков?»
Б. сказал: «О признаках и опоре на признаки поговорим на следующем Уроке».



Урок Пятый

Все собрались и я сказал: «Когда я говорю слово «простуда», я говорю о некоторой совокупности признаков. Говоря о моей «простуде», сегодня я назову одну совокупность, а завтра – уже другую, например: «Вчера я промочил ноги, хотел принять горячую ванну, но так и не принял, да еще под открытой форточкой посидел; к вечеру температура поднялась до 37,8. Сегодня врачу говорю, что у меня температура, голова болит, насморк. Назавтра по телефону расскажу приятелю, что я совсем расклеился, горло болит, был врач и выписал больничный. На третий день в поликлинике пожалуюсь врачу, что два дня вчера и сегодня сильно болит горло».

Перечислявшиеся совокупности признаков менялись от одного разговора к другому. Меняются и признаки, которые мы объявляем «причинами». В нашей стране «причиной» простуды объявляют «холод», а во Вьетнаме простудой называют и перегрев на солнце, «причина» которого – «жара».

Под лечением мы обычно понимаем устранение каких-либо признаков.
Что будем устранять в данном случае, форточку или больничный лист?
А Вы, Тит, что называете признаком Вашего радикулита?»

Тит сказал: «Самый существенный для меня признак – сильная боль в пояснице».

Я сказал: «Ветер и качание деревьев мы наблюдаем; это признаки. Мы измеряем температуру Вашего тела и наблюдаем снаружи Ваш насморк; это тоже признаки и наблюдаемые изменения признаков. А наблюдаем ли мы с Вами «моженье» или «хоченье»? Нет. В точности так же мы не наблюдаем Вашу или мою «боль». Мне возражают: «Но ведь болит же!» В точности так же мы говорим о «хоченье»: «Но ведь хочется же!» (допустим, есть или спать). Особо отмечу оборот «но ведь»: со слов «но ведь» начинаются только машинные конструкции из слов.

Покажите, Тит, Вашу «боль», или скажите, в каком музее она выставлена на обозрение. Или дайте нам чертеж «боли», и мы точно представим ее себе. Физиологи рассуждают об «импульсах» или «сигналах», проходящих по «нервным волокнам», но что именно мы называем «болью»? Нет ничего наблюдаемого под названием «боль». Не говорите о «боли» как о признаке «болезни». «Болит»-то оно вроде и «болит», но я не знаю, что говорю, когда говорю «болит»».

Б. сказал: «Все ограничения и неприятности исходят от «злоумышленников»; «боль» причиняют «злоумышленники». «Боль», как и «моженье» или «хоченье», - имя страха перед «злоумышленниками»».

Я продолжаю Первый Урок для пришедшего в Школу:
«Запишите, пожалуйста, пункт четвертый:
4. «Нет того, что мы называем «причинами»».
- Почему Вы сидите здесь? (Ответьте, пожалуйста как-нибудь; дайте любой ответ).
- Потому что пришел.
- А почему пришли?
- Потому что прочитал Ваше объявление.
- А почему прочитали? …и т. д.
В поисках «первопричины» я буду задавать вопрос «Почему?» до конца времен; цепочка вопросов и ответов не кончится никогда.

Если бы в действительности существовало то, что мы называем «причинами», то хоть однажды кто-нибудь да нашел бы хотя бы одну причину хотя бы чего-нибудь, и возникла бы такая ситуация, что вопрос «Почему?» не существует. Но такого не бывает. Нет того, что мы называем «причинами». Мы не нашли и не найдем то, чего нет.

(Молчаще-говорящий проговорил: «Я с вами не согласен. Именно в поисках причин заключается процесс познания, и мы всегда будем искать причины и никогда не найдем окончательной, поскольку процесс познания бесконечен»)

Объявляя что-то причиной или следствием чего-то, мы просто обманываем друг друга, или, мягче говоря, разыгрываем. Например, Вам известно, что воздушный шар летит потому, что газ внутри него легче воздуха. А создатели воздушного шара братья Монгольфье объясняли так: от сжигания под шаром растительных и животных остатков образуется электрическая сила, которая поднимает шар. Всякий раз, когда Вы сожжете под таким шаром солому и шерсть, шар взлетит.  Как видите, объяснение тоже совершенно правильное и подтвержденное опытом. В точности того же стоит любое другое объяснение чего угодно вообще.

Например,  «ветер бывает потому, что качаются деревья». И это, с некоторой точки зрения, тоже правильное объяснение. Представьте себе, что все на свете растения исчезли. Тогда жизнь на Земле прекратилась, атмосфера стала такой же, как на других безжизненных планетах; газовые течения в ней строго регулярны. Нашего с Вами ветра, который качал деревья, уже нет: он был только потому, что качались деревья.

Ветер и качание деревьев не есть причина и следствие; они есть изменения равноправных признаков Жизни. Я сижу на стуле коричневого цвета, а Вам я предложил сесть на диван красного цвета. Коричневый цвет стула – не причина и не следствие красного цвета дивана. Цвета стула и дивана напрямую не связаны друг с другом; общее у них лишь то, что оба цвета выбрал я.

Есть я, и есть мои признаки и их наблюдаемые изменения; мои признаки соответствуют мне. Утверждая, что соответствующие мне признаки напрямую зависят друг от друга, я неизбежно вынужден утверждать, что я сам завишу причинно-следственным образом от моих признаков».

Разберемся, что мы говорим, когда говорим «зависимость». Нам представляется, что «свобода» и «независимость» - примерно одно и то же. На самом деле не совсем так. Когда я говорю о «моей независимости», я утверждаю, что вообще-то зависимость существует; это я в данный момент независим. Правильнее говорить, что нет того, что мы называем «зависимостью».

Говорить, что «мои признаки зависят от меня», тоже неверно. Нет того, что мы называем «зависимостью»; не существует механической связи и вообще того, что мы называем «связью», между мной и моими признаками.

Ссылаясь на что-либо, - безразлично, на что и по какому поводу, - мы утверждаем механистичность, существование «зависимости», «связи» и т. п.; это и есть опора на признаки, болезнь.

Ссылки на что-либо неправомерны вообще; ссылаясь, мы увеличиваем нашу обусловленность. Жалоба1 на здоровье – тоже ссылка на внешнее, на «обстоятельства».

Перестав жаловаться на то, что мы называли «здоровьем», мы уменьшаем наше заблуждение о существовании того, что мы называем «зависимостью от нашего тела». Это Вы, Тит, и называли «уменьшением зависимости». И правильно говорить не об уменьшении зависимости, а об устранении заблуждения о существовании того, что мы называем «зависимостью».

И, наконец, нет и того, что мы называем «признаками». Мы говорили о наблюдаемых признаках и наблюдаемых изменениях признаков. Но что мы «наблюдаем»?

На Десятом Повороте прошлого Витка был указатель: «самого по себе «моего тела», без «других тел», я не обнаружу» и «самих по себе «других тел», без «моего тела», я не обнаружу».

Мы говорили о наблюдаемых признаках и наблюдаемых изменениях признаков, например, о «повышении температуры тела»…
Август-сентябрь 1989 года.



ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1   Объявления Независимой Школы Нового знания 1989-1991 гг.

1. Не бойтесь Вашего блага: с Вами хорошо только тогда, когда хорошо Вам. Не бойтесь быть добрым: только кажется, что плохим живется лучше, чем Вам.
ДОБРЫЙ боится совершить зло, но не боится совершающих зло. Добрый - БЕССТРАШЕН. Добрый бесстрашно устраняет зло, устанавливает мир и согласие. Добрый и бесстрашный - МУДР. Добрый, бесстрашный и мудрый прекращает недоразумения и беды - и беспрепятственно СИЛЕН. ДОБРЫЙ, БЕССТРАШНЫЙ, МУДРЫЙ, СИЛЬНЫЙ, - что одно и то же, УСПЕШЕН! УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ быть успешными во всем, за что беретесь!

2. ЕСЛИ Вам НЕ ПОМОГЛИ специалисты по соматическим заболеваниям, невропатологи, психотерапевты, психиатры, экстрасенсы, гипнотизеры и ворожеи, ВЫЗДОРАВЛИВАЙТЕ САМОСТОЯТЕЛЬНО, став слушателем школы.

НЕУСПЕШНОСТЬ И БОЛЕЗНИ наших ДЕТЕЙ, наше НЕДОВОЛЬСТВО нашими детьми, наши остеохондроз, гипертония, диабет, сердечно-сосудистые и другие болезни - это разные признаки одного и того же; мы сами их создаем и поддерживаем. УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ жить без проблем, страха, злости, неудач и напряжения напрасными трудами.

3. МИР НЕ ТАК ПЛОХ,
как иногда кажется, И НЕ ВРАЖДЕБЕН НАМ. Проблемы создаем мы сами. Не напрягайтесь в безнадежных попытках решить созданные Вами же проблемы. Обратившись в Школу, Вы разберетесь в том, что Вы делаете и что говорите, и перестанете противодействовать себе. УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ владеть мыслями, телом, обстоятельствами и судьбой!

4. СЕМЕЙНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ И ССОРЫ - ОШИБКА!
Любовь - не аппетит, не приходит и не уходит. Она - в нас самих. Вы любите друг друга, только не всегда знаете это. УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ добру и любви, как учитесь всему остальному.

5. Мы с Вами стремимся к одному и тому же, но, высказываясь неточно, перестаем понимать друг друга. Уточните Ваши формулировки, и Вы избежите многих недоразумений. Вас поймут и поддержат, - ведь Вы ищете только блага! УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ точности, и Вы облегчите Ваших слушателей и читателей.

6. Ваши РАЗДРАЖЕНИЕ, обиды и возмущение, согласия и возражения, болезни и лечение, доказательства и опровержения, уступки и отказы, страх и ненависть направлены против Вас: Вы боретесь с собой. Напрасно!
Добрые люди во всем мире живут без страха и ненависти. УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ жить без проблем, болезней и в мире с добрыми людьми.

7. ПРОСТИТЕ ЖЕНЩИН, они просто не поняли Вас. НАШИ с Вами ДОСТОИНСТВА СКРЫТЫ от тех, перед кем мы пытаемся как-то выглядеть; от тех, перед кем мы кого-то изображаем. Ожидания и поиски "понимания"  бесплодны. Отвечайте за себя такого, какой Вы есть. Та, что готова стать женой, узнает из тысячи Вас, благодарно и с радостью примет Ваше руководство. Будьте главой, наставником и опорой, - УЧИТЕ И УЧИТЕСЬ УЧИТЬСЯ И УЧИТЬ.

8. Иногда ДЕТИ доставляют хлопоты, БЕСПОКОЙНЫ И НЕПОСЛУШНЫ. Посмотрите от имени детей на то, что делаете Вы. Тогда Вы обнаружите все беспокоящее Ваших детей: Вы тоже были ребенком. Вам трудно пока это сделать самостоятельно? Приходите в Школу и вместе с Вашим ребенком УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ спокойствию и благополучию; и пусть будут в Вашем доме мир и согласие.

9.  ДЕЛО, которое СДЕЛАЕТЕ ТОЛЬКО ВЫ И БОЛЬШЕ НИКТО В МИРЕ, - делайте! Оставьте ссылки на  авторитеты: В Вашем деле единственный авторитет - Вы. Оставьте ссылки на "объективную реальность" и создавайте новую - Вашу. Вы ломитесь в открытую дверь, а Ваше ПЕРВОЕ МЕСТО свободно, Вам не с кем за него бороться и не перед кем отстаивать Ваше право на него. УЧИТЕСЬ И УЧИТЕ ДЕЛАТЬ СОБСТВЕННОЕ ДЕЛО. Ваше процветание - залог процветания тех, кто с Вами.


Приложение 2

Индивидуальный Урок Подготовительного Курса (август 1990 г., распечатка магнитофонной записи)

1. ...Что заставляет нас искать объяснения? Какая здесь у нас путаница? Сама по себе информация, которая в моих словах заключается - ничто. Информация теряется, приобретается, стирается, восстанавливается и т.д. Мы-то как раз информацией и не пользуемся. Доброму человеку информация ни к чему. Вот что с чем мы перепутали, когда пытаемся получить информацию вместо знания, когда пытаемся запомнить вместо того, чтоб разобраться. Это все тот же самый "груз несделанного".

Слушатель (далее Сл.): Ой, такие мысли.

Ю.С.: Это не мысли. Это ошибка, не мысли вовсе.
Мысли высказывать избегайте.
Мысли всегда расходятся с действительностью.
Попытайтесь именно сейчас, на месте разобраться.

Что с чем мы перепутали? Мы перепутали знания с памятью. Мы имеем такое заблуждение, что мы, как механизмы, счетны, регистрируемы, из чего-то состоим и руководствуемся только счетом, как машины. Мы ошибочно полагаем, что наше знание в памяти, и называем это "информацией". И, вместо того, чтобы разобраться на месте и действительно правильно все себе представить, мы пытаемся в памяти записать объяснения, доказательства и пр.

Вполне понятно, что все объяснения, доказательства относятся к тому, чего нет, то есть, "вот это все" уже было, оно прошло. Да? Мы его объяснили, но теперь-то его уже нет, оно прошло (само то, что мы объясняем, уже было), сейчас его уже нет.

Сл.: Есть факт.

Ю.С.: Подождите-подождите. Это Вы объясняете. Стоп. Еще раз говорю: Все, что мы объясняем, уже было, сейчас его нет, так что объяснения, доказательства в любом случае касаются чего-то, в действительности не существующего...

Это совершенно неважно «сложно это понять» или несложно.  Не напрягайтесь этим самым "пониманием" или "непониманием". Что Вы называете "пониманием"? - Опять-таки объяснение. Вот-вот. Так Вы это выбрасывайте все. По-русски "понять" - совсем другое означает. А пока Вы не знаете, что оно значит, так Вы и не говорите это слово. Не "понять сложно", а (для себя так сразу и говорите) "трудно сочинить объяснение". Такую фразу длинную Вам будет лень говорить - уже какая-то польза. Так что, говорите "объяснение сочинить трудно". Да, конечно же, трудно. Оно вообще необъяснимо, и не сочините. И не напрягайтесь объяснениями.   

Что с чем мы перепутали? Вместо чего мы начали искать объяснения? - Мы не достоверное представление ищем, перепутав знание с памятью. Вместо достоверного представления начинаем искать правдоподобное объяснение, вместо, еще раз говорю, достоверного представления.

Давайте посмотрим на это так. Вы идете по улице (Вы же шли сюда) - вокруг дома, люди, деревья, автобусы, метро - все совершенно достоверно. Оно ведь действительно именно так и обстоит?

Теперь. Представьте себе, что Вы смотрите кино и как бы вживаетесь, если оно достоверно. Вы смотрите кино и говорите: "Да, действительно, совершенно достоверно". И Вы отличите достоверный эпизод (достаточно достоверный) от слишком недостоверного. Правильно?
Или Вы читаете книгу. Какое-то впечатление у Вас складывается от определенного из книги эпизода: «достоверно, да», - описывает автор, - «именно так оно и было». Вы этого лично не видели (при этом лично не присутствовали), но вот автор написал достоверно совершенно.

Так все и прикидывайте. Не объяснения ищите, а именно представьте себе сразу все это. Понимаете? Просто, что достоверно, а что нет. И не действительность проверяйте по объяснениям, а как раз наоборот, все эти самые объяснения, которые у Вас возникают (вообще-то лучше гнать в три шеи все объяснения).

Сл.: Они у меня сами собой возникают.

Ю.С.: Это Вам так кажется, что сами собой. Так вот, наоборот, объяснения Ваши сверяйте с действительностью.

Сл.: Иногда такое бывает – вспоминаешь, вспоминаешь, крутишь, крутишь, да и находится объяснение уже происшедшему.

Ю.С. А зачем?

Сл.: Лучше ситуацию понимаешь, лучше человека понимаешь.

Ю.С.: Если так происходит, то это вопреки объяснениям, да. Несмотря на то, что Вы объяснения искали, до Вас что-то дошло. Так оно и верно. Ведь мы с Вами все еще живы, несмотря на то, что изо всех сил стремимся к смерти. Так же и здесь. Несмотря на то, что Вы нагружали себя объяснениями, все же кое-что до Вас, бывает, и доходит. Так же и до меня. Но это - вопреки объяснениям, а не благодаря им...

И не говорите "как это сделать?" Я Вам расскажу по поводу того, "что" и "как" сделать.

2. Мы ищем способы "как хорошо сделать дурное дело". Дурного-то дела хорошо вообще не сделаешь. Так что правильно прекращать делать дурное дело. Пусть даже Вы не знаете, что будете делать вместо этого. Я сошлюсь сейчас на свой собственный пример.

Меня всю жизнь отчаянно заедали комары. Но я-то уже начал овладевать тем знанием, что действительное благо - для всех благо и между существами, на самом деле, никакой борьбы нет. И вот складывается совершенно противоестественная ситуация: я борюсь с комарами, а они борются со мной.

Как быть? И так я, и эдак, и объяснять пытался, и умничал, и пытался заранее знать "как быть". Наконец-таки, до меня дошло, что пока я сам борюсь, тут уж я не вникну.
Пустое дело - делать зло, а рассуждать о добре - совершенно пустое. Как бы ты ни рассуждал, а делаешь зло, так зло и имеешь.

И вот я однажды вечером, ложась спать, постановил: больше ни одного комара в жизни не убью, никогда. А комары меня изводили отчаянно. В общем, все комары были мои, сколько бы их ни было в округе. Вот смотрю на других - их не кусают, а вокруг меня - облако. Всегда так бывало. А когда-то давно я прочитал, что Жак Ив Кусто писал: «Мои люди и я не боимся акул, и они нас не трогают». Мне казалось тогда, что у них какой-то такой фокус хитрый есть, способ. И тут как раз, когда я о комарах-то: «А вот Ива Кусто-то акулы не едят». Как же быть все-таки? Эх… И постановил, что с этого часу, с сего момента уже больше ни одного комара не трогаю, пусть они хоть съедят меня живьем, но пальцем не шевельну, ни одного не убью.

И какой колоссальный был результат! Сразу, с этого же момента комары перестали меня есть. Вот так-то.

Слушатель: Ну, не знаю…

Ю.С.: Так это не зависит от знания, причем здесь знание, что Вы называете "знаниями"? Мы договорились насчет слов "знаю" и "понимаю". Пока мы ничего не понимаем и ничего не знаем, и даже значения этих слов мы не знаем и не понимаем - так перестаньте их говорить!
Конечно же, это необъяснимо (то, что я сейчас рассказал) - разумеется, необъяснимо. Мы-то ведь необъяснимы. Жизнь – не
объяснима, то бишь, не соответствует никакому механизму. Разумеется, не соответствует никакому механизму Жизнь (само собой). Так и не пытайтесь найти, стало быть, такой механизм.

Сл.: Следовательно, Дарвин изобрел механизм.   

Ю.С.: Дарвин механизм не изобрел. Жизнь механизму не соответствует. Нет, не механизм он изобрел, а изобрел мысли насчет механизмов /смеется: "хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ"/. Механизм он не изобрел. Жизнь механизму не соответствует. А вот мыслями этими мы себя отяготили. Дарвин был и первым пострадавшим.

Так вот, комары перестали меня с этого же часу кусать. А как куски трупов перестал напихивать и вообще умеренным стал, - совершенно восхитительная чистота тела настала…

Нет способа избежать расплаты. Набезобразничали - всегда ответите. И не сваливайте на других. Не кто-то Вам там что-то такое, а это Вы все заработали. И все. А уж можно Вам это или нельзя, так это Вам виднее. Пожалуйста, имеете право все неприятности иметь, имеете право. Так не говорите, что это кто-то или что-то Вам приносит неприятности. Это Вы убиваете, и вот Вам и дурное. И все. А как же? То, что зло, оно же для всех зло. Вы убили - это для кого-то зло, так и для Вас, в первую очередь, для самого. И все. Так на это и смотрите спокойно. А уж что Вам можно при этом и что нельзя - это, простите, не мое дело.

Мое дело - это помочь Вам обнаружить истину. А уж как Вы будете с ней обращаться - это уже Ваше дело, простите, я не Ленин, не диктатор, претензий на мировое господство не имею. Вот Вы – живых убиваете, напихиваете в себя их трупы, причем даже не лично убиваете, а других толкаете на убийство. И, конечно, Вы всех боитесь. А причем здесь можно или нельзя? Вот Вы делаете так, и имеете то-то. Вот и все. Бросьте убивать! А убиваете, так не ропщите. И все. И не ищите способа избежать расплаты.

Так вот, я говорю: как я перестал напихивать внутрь себя эту всякую всячину, тело стало восхитительно легким и чистым, мыться даже приятно стало по сравнению с тем, как я раньше с трудом отмывался. Теперь так легко и просто, так прямо, кажется, без мыла начисто вымоешься.

Cл.: А если физически работаешь?

Ю.С.: А я Вам говорю, что зло - всегда зло, во всех без исключения случаях. Вы пытаетесь найти какие-то исключения, что вот "а в таком случае, если…", то это уже не зло. Нет. Зло во всех без исключения случаях - зло. Так же, как и добро - во всех без исключения случаях добро. Совершенно независимо ни от какой ситуации, ни от обстоятельств, ни от чего –
Зло - всегда зло, добро - всегда добро.
То, что действительное благо - оно всегда для всех благо.
А то, что действительное зло - оно всегда для всех зло.
И все. Исключений нет…

Приложение 3   На Общих Уроках Независимой Школы Нового знания 1990-1991гг.
(распечатка магнитофонной записи)

1. …Вот тогда-то я и постановил – разобраться.
Прихожу я первый раз в пятый класс в новую школу. Преподавательница опаздывала. Я вошел в класс, никого не знаю, сел с краюшку, благо прямо у двери было свободное место за партой, сижу себе, молчу. Прочие школьники шумят, дерутся, бегают… всякое такое. И вот отворяется дверь, приходит преподавательница литературы, как потом оказалось, завуч школы. Все мгновенно разбежались по местам. А я, как сидел, так и сижу.

И вдруг, она смотрит на меня и говорит: «Новенький пришел. И не успел прийти, как больше всех шумит и безобразничает».

Я встал, заплакал, достал свой портфель из парты, из двери – вон. И гулял по улице почти до полуночи. Вот тогда-то я и постановил – разобраться. Но у меня были большие зигзаги…

2. Что - основа основ? Наши отношения. У нас это утеряно. Какие бы фирмы ни суетить – блага это не принесет.

Отношения - вот суть.
И следующая стадия - земля и то, что на земле произрастает.
Я все больше и больше вникаю в мою сельскохозяйственную затею с тем, чтобы действительно быть готовым, когда землю дадут, а это будет уже скоро.
С.: Уже дали.
Ю.С.: Нет, это не дают землю, а отбирают все. Дадут, будут вынуждены, штука-то очень простая. Правительство Горбачева вот-вот сгинет. Следующее правительство, конечно, будет таким же коммунистическим, но оно окажется в другом положении. А именно, нахватали огромных кредитов, которые отдавать нечем. Всему миру совершенно ясно, что, на коммунистическом пути так и будет нечем отдавать. И добрые люди, хотя бы для того, чтобы вернуть обратно свои средства, заставят правительство предпринять шаги, которые поведут к процветанию. И всему миру совершенно очевидно, ясно, что этот шаг (какой?) – разрешить частную собственность, и в первую голову землю, не на коммунистических вот этих основаниях, а действительно дать. И понимает коммунистическое правительство или не понимает, признают или не признают, но они вынуждены будут это сделать. И это будет довольно скоро, ну, год-два. Ну, сколько ж еще?
И вот когда дадут землю и действительно собственность разрешат…

Большинству руководителей советских кооперативов, самодеятельных предприятий кажется, что они что-то производят, но, на самом деле не производят, а суетят чужое. Чужие машины у них, чужое сырье, делают что-то «такое»…  Совершенно очевидно, что нам в Советском Союзе «такое» не по карману. Не по нашему изобилию иметь такие хорошие вещи, а когда мы их все-таки производим, то это мы что-то чужое суетим, за чей-то счет чего-то и т.д., то есть, в конечном счете, нам предоставляет эту возможность идея коммунизма. А когда она рухнет, уже особо чужого не посуетишь, уже придется за свой собственный счет суетиться. И до всех этих западных торговых, коммерческих, производственных и пр. ухищрений, так нам сразу окажется до этого всего еще очень далеко. Оно просто повиснет в воздухе, будет, скажем так, совершенно оторвано от жизни…

То, что сейчас мы называем бизнесом – это все есть только при поддержке идеи коммунизма – вся напряженная идиотическая суета коммунистическая – это возможно только при поддержке советского режима. Аналогия такая, как в Уголке Дурова (я там в детстве был). Там паровоз, несколько вагончиков, дрессированные крысы залезают: кто-то из них на рычаг паровоза нажимает, кто-то из них зубами дергает палочку – паровоз свистит, пассажиры занимают места, кондуктор звонит в колокольчик, поезд отправляется. Так ведь не крысы же это все делают? И в точности в таком же положении, как эти крысы – мы, советские люди. Но мы, спятивши, думаем, что это все мы, действительно, все это делаем: что это мы, якобы, сделали паровоз; что это мы им управляем; что это мы куда-то едем, вот – просто дрессированные крысы или обезьяны. Нас надрессировали что-то изображать, и вот мы изображаем.

Какой-то там бизнес? Business–дело.
Так у нас в Советском Союзе дела сроду не было.
Это мы только чужое слово (не знаем, что оно обозначает) по-обезьяньи повторяем. Вот и все. И это такой же «бизнес» наш советский, как из крысы машинист паровоза. Хотя, местами похоже, вроде бы, внешне.

Пока всего своего не произведете, до тех пор ничего не будет, на чужом далеко не уедешь.

Точно так же советские люди говорят «свое» (мы и тут перепутали Свое с Чужим), «свое дело», якобы. А какое оно свое? Это все равно, что «мнение» иметь «свое», как мы всех призываем. Надергали чужих слов, сделали из них винегрет и называем это «свое». Вот и все. И в точности так же и то, что мы называем «своим делом» - это такого же уровня. На самом деле это не свое, это суета чужого. А своего у нас пока нет дела. И все мы все эти годы советской власти за чужой счет живем.

Ничего не бойтесь. На добрых делах не прогорите абсолютно. Изобильные же люди так и живут – у каждого Свое Дело (у кого - маленькое, у кого – большое, это не измерить никакой линейкой). А все вместе делают Общее дело.

В горах, скажем, я несу рюкзак 20кг, а кто-то такой же, как я, несет рюкзак 30кг, но мы равны, когда это вот все, что у нас есть: большего я не унесу, и он большего не унесет, тогда мы равны. При этом неважно, кто сколько несет. И добрые люди так все и делают: трудов своих не считают, зная, что труд не стоит ни гроша, а вот что есть, то и выкладывают…

3. Мы, советские люди, так все и пытаемся (в отрыве) сначала «все узнать», «все выяснить», а потом уже делать.
А как это работает? А только так: мы этим оправдываемся «я еще не все узнал, не выяснил и делать не буду». Так что, действительно, не дожидаясь какого-то «умения», «знания» и прочего, давайте сразу  б ы т ь.

4. Что есть сумасшествие? - Когда достигнуто то, к чему мы стремились с 17-го года: кто виноват установить, выяснить что делать, кому что надо, кто что обязан, кто что должен. Тот, кто вполне этим овладел и знает  кто, кому, чего должен, кому чего надо, а чего не надо, – это и есть сумасшедший.

Вот шизофреник в сумасшедшем доме сидит, забивает в доску гвоздь молотком. Но никто, кроме него, не видит ни этой доски, ни этого гвоздя, ни этого молотка.
И мы в точности в таком же шизофреническом мире обитаем, придуманном нами. А действительность вся мимо нас. Мы мимо нее, а она мимо нас.
Мы спятили, вообразили себя механизмами. Насчет «надо» распространю. Все знают, что «надо» быть вежливым, «надо» любить ближнего своего  и т.д. Так это мы наврали, что мы знаем, это мы говорим, что надо быть вежливым, объясняем, иначе говоря, врем, а сами – хамы.
Простейший пример. Даже если мы кому-то комплимент делаем, мы же, по сути, хамим. Допустим, кто-нибудь что-нибудь сделал хорошее. «Вот как хорошо это все у тебя «получилось»»,  - то бишь нет, ты-то - дерьмо, у тебя просто какое-то там «получание» есть.
Писатель написал отличную книгу.
«О, у него талант» = «Нет, он – дерьмо. Великий и умный это я, просто у него талант».
Один пианист говорит о другом «у него прекрасный аппарат», т.е. «не пианист он, а дерьмо» и т.д.
Обзавидовались друг другу и всех пытаемся в дерьме утопить. О такой ситуации говорил американский психиатр Э. Берн: «Мы, сидя по горло в жидком дерьме, пытаемся помешать соседу поднимать волну, и даже не ставим перед собой такой задачи – вылезти просто из этого дерьма».

Все что мы, по-советски, называем «знаю», «знанием», - это как раз все относится к способам «как бы это помешать соседу поднимать волну». Но, как ни исхитряйся, а волна идет. И так мы друг на друга в этой борьбе и накатываем волну.

5. Мы все умные - знаем что «надо», - а со страху делаем что «не надо». 
И всегда недовольны.
И претензии у нас всегда к другим. Мы в обиходе недовольны, скажем, продавщицей: она «обязана», «должна» - в жалобные книги жалобы пишем. Правительством недовольны.
Нам так представляется, что все нам должны.
Мы вообразили, что страдания вознаграждаются.
Мы вообразили, что труд чего-то стоит.
На самом деле нет, не так.
По объяснениям, по законам, на самом деле, вообще ничего не происходит, а все здесь все-таки сделано  непосредственно.

Скажем, строители строят дом. И вот готов дом. На самом деле, то, что они при этом возились со всяким добыванием кирпича, выплавкой руды для металлических частей и всякая прочая суета – это просто так суетились, это, скажем так, - розыгрыш, это они нас разыгрывают, чтобы набить цену своему изделию.
В точности такой же розыгрыш, как разыгрывает нас шмель или птица. Видели шмеля? Большой-большой вот такой вот, тяжеленный, здоровенный, толстенный. Разве по каким-нибудь законам вот такими маленькими крылышками хоть куда-нибудь улетит? Да, конечно, нет. Это он просто нас разыгрывает, что крылышками машет. Он просто непосредственно летит. Или понаблюдайте тщательно, непредвзято, спокойно за полетом птиц, - Вы обнаружите, что почти всегда они и крыльями-то машут просто так.

Еще такую простую иллюстрацию приведу. Один мой знакомый приятель по горным лыжам, М. такой, известный мастер был в мое время горнолыжный. Как-то у трамплина на Ленинских горах мы катались и он познакомился с двумя девушками и начал их учить кататься на горных лыжах. Объясняет: «На горных лыжах катаются так (палки вместе складывает, на них верхом садится и идет). Ему-то совершенно безразлично, где у него палки, он и так прокатится. А перед девицами он изображает, как будто, действительно, он верхом на палках сидит и ими управляет.

Так вот, на самом деле, вся эта суета, что мы суетим – это все просто так дергаемся, и сама по себе (суета) – полнейший абсурд и ровным счетом ничего не стоит. Это все просто так. Так что, на Вас нападают, Вами возмущаются, Вами недовольны – это все тоже просто так.
На самом деле Вас все любят. Вот и все.
А когда мы чего-то, по коммунистически, изображаем другое,
так это мы со страху.
Это не «Я» лично так делаю, нет.
Я-то лично вообще со страху спрятался,
этой машиной окружен, меня как бы нет.
И то, что Вы видите снаружи – это вовсе не «Я», а
«Я» - добрый,
«Я» с Вами един,
«Я» Вас люблю.

Мы дурное друг другу делаем только со страху.
И не мы, именно, а наша защитная машина – крепость, скажем так, окруженная пушками:
А внутри-то мы сидим,
А мы – добрые.
А стреляем - со страху – и боремся. Вот и все.
А когда действительно ответственность признаем,
Перестаем бояться тогда.
Тогда перестаем воевать.

6.  В такой печальный мы собрались
День солидарности международной трудящихся в борьбе против работающих.
День международной солидарности больных против здоровых.
День международной солидарности несчастных против счастливых.
День международной солидарности злобных против добрых.
Вот такой, так сказать, праздник…(1мая 1991г)

7. …Принимать это все всерьез, в эти принципы упираться и  полагать на этом основании, что я очень умный и всеобщий благодетель, - это ошибка. Именно на этом коммунизм и держится – мы  всё (что вокруг) принимаем всерьёз и только себя не принимаем вовсе, ищем себя в книжках, музыке… там… сям…  На самом деле, Вы всегда при себе.

8. Пожалуйста, прошу Вас, не бойтесь, что Вы чего-то не достигнете. Поверьте мне просто по-человечески. Вы сделаете то самое Дело, на которое потянете только Вы и больше никто в мире. Сделаете. И ничего не бойтесь. Вы сейчас себя полагаете незначительным, нестоящим, а напрасно. На самом деле Вы все сделаете для блага.

Тот, кто знает, что он делает, абсолютно непобедим.

Абсолютно ничего страшного нет.

Доброе дело вознаграждаемо  в с е г д а. И всегда само себя обеспечивает и поддерживает Вас. Давайте делать Дело и не будем бояться прогореть.  Доброе дело всегда само себя поддерживает.

Насчет игрушек детских. Когда я был маленьким, мне отец делал игрушки грубые из щепочек. Вырезает чурку из доски, прожигает два отверстия, вставляет в них толстые проволоки, берет две катушки от ниток, разрезает пополам, колеса эти на оси насаживает. И, Господи, как я играл! Это у меня был и танк, и легковой автомобиль, и самосвал, и грузовик, и все что угодно.
Так прекрасно играл я в Мои Игрушки до тех пор, пока, наконец, мне не подарили первую заводского изготовления – подъемный кран. Тут уж никуда не денешься. Подъемный кран – есть подъемный кран. Никакого простора уже не остается – будь любезен использовать его, как подъемный кран – у меня отняли Мои Игрушки.

Сейчас у нас самое актуальное – дети страдают – у нас нет будущего. Мы же с Вами на себе это испытали! Так неужели Вы пожелаете другим то, что на себе испытали? Давайте делать игрушки для детей так, чтобы не отнимать у них их игрушки. Давайте простор давать! У меня душа болит по этому делу.

У Вас будут дети. А что Вы им дадите? Этот самый советский мир? Не будем им этот мир передавать. Давайте наш мир создавать, настоящий, а не эти коммунистические дурацкие игрушки, чтобы люди были, а не коммунисты. Это настоящее дело.

Вы боитесь, что Вы ни с чем не управитесь? А напрасно. С Вашим делом Вы, конечно же, управитесь. Не бойтесь, что Вы на нем прогорите. Не бойтесь, что Вы останетесь подвешенным. Ну, не бойтесь, ради Бога! Я тоже боялся, я по себе говорю. Я очень боялся, что вот я брошу науку, откажусь от своей хорошей зарплаты, и мне не на что будет жить. Я боялся, но стыд был сильнее. Ничего не бойтесь. Доброе дело всегда вознаграждаемое. Всегда. Не прогорите на этом никогда. Я сам боялся прогореть на добрых делах, но оказалось, что не прогоришь. Вначале я понял это чисто умозрительно, а теперь уже и практически вижу, что не прогоришь. Так что, пожалуйста, бросайте коммунизм и давайте Ваше собственное! Ваше Собственное! Пусть Вам не кажется, что этого мало. Мало Собственного не бывает!

У нас, в Советском Союзе как обстоит дело? Вообще ни у кого нет ничего собственного, а только чужие враки. Мы стремимся присоседиться к чужому делу и чего-то на этом получить. Да не бывает такого. Не бывает просто. Не бойтесь прогореть на Вашем деле, ни в деньгах не бойтесь, ни в чем остальном. Прошу Вас, не бойтесь, будьте смелее.

Я бросил. Не спокойно мне было - страшно. Как я сделал? Я боялся, но сделал так, как будто бы я не боюсь, как все добрые люди во всем мире. И когда Вы просто перестаете делать дурные дела, то уже лучше, уже Вам спокойнее.

9. Обсуждать начала астрономии тоже грешно, как и все остальные ссылки на что-либо вообще. Ссылаться на что-либо не имею ни малейшего основания. Ссылаясь на что-либо, Вы, тем самым, обязаны доказать существование того, на что ссылаетесь, а доказать и уничтожить – одно и то же.

Как Вы докажете существование фотона?
Вы его регистрируете, то есть, Вы его уничтожили, замерили энергию, которую он отдал. А его самого уже нет, это Вы доказали, что он был. Доказать и уничтожить – одно и то же. Таким образом, не имеете ни малейшего основания на что-либо ссылаться. Если Вы доказали существование того, на что ссылаетесь, то, стало быть, его уже нет – ссылаться не на что. А не доказали, так не имеете основания ссылаться. Вот и все.

Так что никаких ссылок ни на что. Вы понимаете?   
Вы – сама.
И все.

Мы под видом Своего выдаем Чужое, присвоенное, всякие марксистско-ленинские концепции. А когда действительно Свое, Свое начнете постигать, постигнете, то скажете не так, как я, не будете пересказывать мои слова, а скажете по Вашему, с Вашей стороны. Конечно же, это уже Ваше Собственное.

10. Мне говорили: «Скользкий, уклончивый, Вас не зацепишь, не переспоришь». 
Я предлагаю это уточнить до такого высказывания – «не обжулишь». «Да», - я говорю, - «не обжулите». Когда бы я пытался обжулить, какими-то сочинениями все обложить, да умничаньями, как это философы делают… Да у них всегда же есть прорехи и всегда у них бывают спорщики, оппоненты.  А когда действительно знаешь, что говоришь (без философии), то всегда с любой стороны это и подашь.
…Я не такой великий, чтобы с высоты Своего Спятившего Величия всех обсуждать. Дай Бог самому своё что-то иметь, где уж там интересоваться в чужое…

11. Что значит «можно» и что значит «нельзя»? Чтобы дать ответ по любому самому мелкому вопросу «можно» или «нельзя»,  нам потребуется зарегистрировать, т.е. уничтожить всю вселенную, а потом ее запустить обратно, а результат регистрации обсчитать.
Только тогда мы ответим точно на вопрос «можно» или «нельзя». Но, простите, во всей вселенной нет такой энергии, которая это бы обеспечила.

Так что нам до этого безнадежного вопроса «можно» или «нельзя»? Совершенно не в этом дело.
Просто, когда Вы что-то делаете, так не закрывайте глаза на то, что Вы делаете. А так себе ясно, отчетливо и говорите…

12. Когда я знаю что делаю, то я делаю благо. Каким образом?
Когда я знаю, что я делаю (я ведь не враг себе), то я делаю благо. Вот и все.
А когда я делаю то, что объявил и именно то, и только то, ну,
стало быть, я знаю что делаю-то. И тогда это благо.
Другое дело, что мы объявляем, Бог знает что.
Наши объявления совершенно ложны все.
В наших объявлениях наборы абстракций.
И мы не знаем, что делаем.

13. …Подумаешь собственное, лично меня касающееся – это же все ерунда, это же все несерьезно.

Серьезно это только то, что «объективная реальность», официально, работа – это серьезно.

14. Давайте начнем с самого начала.

Мы утверждаем существование «объективной реальности», в то время, как, на самом деле, – это есть наша определенная договоренность.
Вот я Вас прошу что-то, допустим, для меня сделать, а что с моей стороны? - Когда что-то с Вашей стороны, а - что-то с моей, то это договорённость. Коммунисты же объявили это корыстностью и все договорённости отменили. И под видом договорённости, мы, наоборот, исполняем нарушение договоренностей (доказываем существование «объективной реальности»).

Добрые люди соблюдают договоренности, и «объективная реальность» им тогда не мешает. А существование «объективной реальности» мы доказываем только путем нарушения договоренностей.
Вот, например, один товарищ от Макдоналдса говорит мне: «Я не понимаю, что Вы говорите». Вот, - говорит, - договариваемся, договариваемся, договариваемся, договариваемся, договариваемся, договариваемся, договариваемся, договариваемся. Наконец, вроде бы договорились. Я жду, что все в порядке, но нет, не тут-то было. Оказывается, еще предстоит сочинить и подписать кучу бумаг. Сочиняем – подписываем, сочиняем – подписываем, сочиняем – подписываем, сочиняем – подписываем.
Наконец, вроде бы сочинили, подписали. Но, оказывается, что пока мы договаривались-договаривались, сочиняли-сочиняли, подписывали-подписывали Ваши порядки, оказывается, уже изменились и предстоит опять начинать сначала.
Ладно, сделали. Теперь жду, что все в порядке, но не тут-то было. Теперь мне объясняют и объясняют, объясняют и объясняют, объясняют, объясняют...
Вот, например, печь кулинарная (выпускающаяся в Харькове) – это объективная реальность? Казалось бы – объективная реальность. Но вот этот самый представитель Макдоналдса никак ее у себя не обнаружит. И только объясняют и объясняют, объясняют и объясняют - «почему».
Так что, давайте говорить отчетливо, ответственно, безответственных речей допускать не будем. Вот и все. Ответственно. Будем говорить только ответственно.

А у меня чудно так, что я, профессиональный физик, знаю, что законы касаются только распределения – термодинамика – все только распыляется; это, вроде бы, все знают, но, тем не менее, я (вместе со всеми физиками знаменитыми) купился на ту удочку, что будут кое-какие образования чего-то: вот, дескать, был большой взрыв, в результате которого образовалась квагма… потом, якобы, из этих частиц образовались более сложные частицы, потом еще более сложные частицы. Но, нет, таких законов, не существует. И мы  все имеем, скажем так, честь убедиться в этом на собственном опыте: допустим, Вы произвели сколь угодно большое количество кирпичей, их в кучу свалили, но из них не построится дом! Допустим, разложили куски ткани, но из них не сделается одежда! 
Нет таких законов, по которым все это образовалось.
Мы это сделали.
Вы сделали.
Я сделал.
И мы полностью властны над всеми признаками - мы их в любой момент изменим на любые другие! –
Это и есть обыкновенное волшебство!
А мои признаки полностью соответствуют мне самому.

Я в свое время постановил во всем разобраться.
Я обнаружил, что снаружи истины нет.
Истина – это только то, что сам постиг, на своей шее.
И не бойтесь, не бойтесь ничего совершенно.

Когда я еще в школе учился, говорили нам какие-то «умные вещи», а мне они непонятны были. Я к этому не спокойно относился: «Как же так, они это понимают, а я не понимаю – они умные, а я дурак?» (на самом деле, это они все спятили, а не я). И моя дочка старшая тогда в техникуме училась, тоже в полном недоумении обратилась ко мне: «Не понимаю, с какой стати все это вот так обстоит?» (вопрос касался строения атома). Я ей говорю: «Они тоже не понимают. Они просто так говорят. Это мы просто так договорились». Она: «А, пап, тогда все ясно». Так что нет, это все ерунда, и не напрягайтесь.

15.  Когда мы ищем причины, то мы ищем то, чего нет, и никогда не найдем. Это все равно, как если бы я у себя во дворе начал бы искать во-от такой бриллиант. Искал бы его и никогда бы не нашел. Его там нет, и вообще такого не бывает. А мы  вот так и ищем причины.

Мы похожи на шизофреника в сумасшедшем доме, которому мерещится, что он что-то потерял. И вот он везде это ищет. Но он не терял, и он не найдет.

Так вот, действительно, того, что мы не теряли, мы и не найдем. 
Себя мы потеряли - отгородили машиной - 
Знание потеряли - это мы найдем.
А искать то, чего нет – это подход совершенно неправильный, даже когда, скажем, речь идет о поисках чего-то в магазине.
У добрых людей, живущих по доброму, ничего «искать» не приходится – они заказывают или просят, или им самим предлагают, а искать ничего не приходится.
Так что вот не ищите, не будем искать того, чего не теряли.

«Ума» мы не теряли, не будем его искать.

А мы пытаемся найти то, чего нет, и как вот шизофреник иногда тоже «находит», да? И начинает в несуществующую доску забивать несуществующий гвоздь несуществующим молотком. Так же мы пользуемся «причинами». Была у Ю.Никулина(?) такая цирковая реприза, когда он солнечный зайчик пытался поймать. Вот-вот, вот такие же вот шизофренические фантазии.
 
 Так что, как только начинаются всякие вопросы, объяснения, сомнения – знайте, что это всегда возникает в том случае, когда мы проскочили самое начало: какое-то утверждение (совершенно голословное) приняли, объявили что-то несуществующее чем-то существующим, а в следующий момент уже сделали вид, что это все так оно и есть. И дальнейшее обсуждение касается уже того, как с этим обращаться. Именно, упустили тот момент, что мы голословно утвердили, что что-то существует.
 
 Говорим, что существует некая «объективная реальность». Объективно существует, - как Энгельс говорил или Маркс, или кто-то из их компании: «материя – это объективная реальность, данная нам…» «Данная нам», - он упустил тот момент, что тогда, стало быть, кто-то все-таки дал, уже необъективный. Ну, они жулики известные.

И вот, значит, якобы, существует какая-то материя, из которой что-то там состоит: все состоит из чего-то, - мы утверждаем (стол состоит из вещества какого-то). Но, давайте проверим справедливость того утверждения, что «что-то из чего-то состоит».
Мы сейчас голословно утверждаем, что дом состоит из стольких кирпичей, стольких рукомойников, стольких унитазов, стольких ванн и т.д. Давайте посмотрим, а так ли это на самом деле? Возьмем описание кирпича, возьмем описание унитаза, возьмем описание ванны, возьмем описание рукомойника. Возьмем матрицы описания свойств всех этих деталей. Существуют ли какие-нибудь математические операции такие, чтобы, оперируя этими описаниями, построить описание дома? Нет. Не существуют.
Другое дело, что я из этих деталей построил дом. Но, утверждать, что дом состоит из этого – это уже значит настаивать на существовании «объективной реальности».

16. Д.Г.: Будет ли правильным такое высказывание:
«У животных все детерминировано причинно-следственной связью, а человек лично ответственен за все. То есть, все-таки, причинно-следственная связь как-то в мире-то прослеживается. Вот у животных, в частности»?

Ю.С.: Нет, не существует того, что Вы называете «причинами», никаким образом нигде и никогда.
Другое дело, что у прочих существ, низших, по сравнению с нами, конечно, у них меньше власти.

Д.Г.: Но они-то не имеют личной ответственности?
Ю.С.: Не знаю, скорее всего, имеют. Но нам, людям дано, конечно же, больше. Другие существа, кроме нас, людей волшебством не владеют. Вот уже. И в этом смысле они
действительно, как Вы говорите, подвержены причинам и следствиям.
Хотя, как сказать «волшебством не владеют»?.. Например, я вычитал в предпоследнем номере журнала «Химия и жизнь»: зарегистрировали, что альбатрос пролетает 800 км со средней скоростью 560 км\час. Ну, это волшебство, да и только.

17.  Не существует того, что мы называем «временем».

Достаточно избавиться от пороков и все в порядке, никакая расплата длиться не будет. Еще одну иллюстрацию приведу.
Весьма утешительный по этому поводу есть рассказ Сомадевы о некоем воре. Вор обрел заслугу перед своим богом.
Тот ему говорит: «Проси, что угодно, помогу».
Вор: «Как бы стать бессмертным».
Бог отнес его в одно место, где жил бессмертный и куда богу смерти Шива запретил соваться. Обманули-таки вора, и он сам перебрался на тот берег, где смерть есть. Его схватили.
Как быть в такой ситуации? Бог его подмог ему. У них полагается отдельно отбывать - наказание за грехи в аду, и отдельно - за заслуги в раю. При этом предоставляют выбор, куда тебя сначала в ад или в рай сначала.
Бог подсказывает вору: «Просись сначала в рай, а в раю сразу начинай усердно, усердно праведную жизнь: постись, молись, поклоняйся и т. д., все-все изо всех сил».
Вор, попав в рай, так и стал делать. И так и действительно стал праведником. А раз он такой, то уже никак его, никакого, ни малейшего основания в ад не имели отправлять. Вот так.
Вот в такой форме там рассказано, что нет неискупимых грехов. Достаточно прекратить пороки и ничто уже больше не гнетет никакие прошлые провинности, просто не бывает ничего прошлого. Это вам еще одна иллюстрация, что не существует того, что мы называем «временем».

Так что, нет совершенно ничего неискупимого.
Например (из медицинских заблуждений), бытовало у нас такое представление, что нервные клетки не восстанавливаются. Потом оказалось, что все-таки восстанавливаются, когда их восстанавливают.
Было такое представление, что цирроз печени совершенно необратим. Оказалось, нет, и клетки печени восстанавливаются.
Не буду описывать, и не опишешь этого.
Это все делается, все это имеет место.
И что угодно восстановите, и какой угодно орган удаленный.
И нет никаких принципиальных препятствий к тому, чтобы отрастить шестой палец, если приспичит. Или третью ногу.

Т.В.: «Разрешите, я расскажу две истории. Женщина переплывала реку с ребеночком маленьким. Попала в переделку, стала тонуть. Взмолилась Николаю угоднику (он помогает путешественникам). Вдруг откуда ни возьмись у нее третья рука. Она двумя держит ребеночка, а третьей гребет. На берег выплыла – опять две руки.
Иконописец писал икону Божьей Матери. Вдруг враги ворвались в это время и отрубили ему правую руку, а он взмолился: «Пресвятая Богородица, я перед смертью хотел бы закончить твой портрет», - руку приставил – она приросла. Икона называется «Троеручница»».

Ю.С.: «Штурман полярной авиации Валентин Аккуратов однажды во время вынужденной посадки, стоя по колено в снегу,  оглянулся и  увидел в непосредственной близости от себя огромного белого медведя. В следующее же мгновение он, одетый в тяжелую полярную одежду, обнаружил себя на крыле самолета, на высоте 3,2 метра от земли. Примерно такого же эффекта он бы достиг, когда бы оказался существом каким-нибудь другого совершенно вида-облика. Вот, скажем, на какой-то момент оказался именно таким другим существом, а потом опять человеком стал (так интерпретируем это происшествие).
Другое дело, что ни он сам, ни тот, кто за ним наблюдал, не поняли ничего. Ну, так они были советские люди, и они действительности не признают, вот и не поняли, что произошло.
А разбираться, наверное, было бы страшновато. Как вдруг окажется, что на какое-то мгновение он был каким-нибудь пятнадцатиметровым удавом, а не человеком. Страшнова-а-то…

18. В смысле телесного движения есть сведения, что древние греки прыгали в высоту на три с половиной метра (сравните с теперешним рекордом). Те ведь не были профессионалами, а так «в свободное от работы время» прыгали.
Или вот мне один бывший солдат рассказывал. Он в бою через какую-то стену перемахнул, а потом через несколько лет опять попал в это место и долго не верил, что это та самая стена. Она такая высокая, что ему даже в голову бы не пришло даже пытаться ее перепрыгивать. А там просто по ходу дела перемахнул. Вот и все.
Так что, и телесно мы не ограничены.

Никаких закономерностей не существует. Ни один из нас не встречал ни разу в жизни, ни одного подтверждения существования какой-либо закономерности. Это просто голословное утверждение (в чем прелесть-то всего).

…Мы думаем, что дети ломают игрушки, - да нет, опровергают тезис о существовании «объективной реальности», что «что-то из чего-то состоит».  Вот разломал.  Попробуй, сложи, ежели она из чего-то состоит, - хрен.

…детей  не «учить творить», а не мешать, не навязывать детям эти советистские концепции коммунистические…

…марксистско-ленинская теория утверждает, что все достижимо борьбой («духом окрепнем в борьбе») – Бог их знает…

19. …Недолго. Так время-то измеряется не «временем», грубо говоря, а тем, что произошло.  Бывает у меня, например, так: много, много, много всякого произошло, так много всего, так много всего.  А, оказывается, что это все началось полсуток назад, а кажется, что уже вечность прошла.
А когда я был еще молодым «коммунистом» (скажем так, условно), для меня, например, время это самое с 64-го года до, пожалуй, этак 75-го года пролетело как одно мгновение. То есть, вообще ничего не было. Пусто было. И я в 1975 году был в точности такой же, как в 1964-ом. Никакого движения, ни малейшего.
Так что, «время» само по себе – это так, абстракция…

20. Что я называю «я»? Я иду по улице. Моя одежда – это «я»? Вроде бы, не «я». Но, вот моя одежда исчезла и «я» изменился. Я уже не иду, куда шел, а куда-нибудь бегу скрываюсь, прячусь, бегу домой одеваться.
В каждой клеточке нашего тела живут так называемые митохондрии – симбионты наших клеток, тоже самостоятельные живые существа - это «я» или не «я»? Тоже «я». Они исчезнут и мне и доли секунды не протянуть – вот мое бездыханное тело бывшее.
Бактерии всякие внутри нас живут, в том числе и те, которыми мы перевариваем пищу. Вот они исчезли и я переменился: не отдыхаю (перевариваю обед), а, допустим, желудок промываю.
И сама моя еда – это тоже «я»: одно дело – я сытый, другое дело – я голодный.
Мои родители – это тоже «я»: не было бы их – не было бы меня.
Другие люди - это тоже «я»: не было бы других людей – не было бы моих родителей – не было бы меня.
Все другие существа, сейчас живущие и прежде жившие, - это тоже «я»: не было бы их – не было бы человечества – не было бы моих родителей – не было бы меня.
Так что, в каком смысле я что-то говорю «другим»? Да не «другим», я себе говорю.
И писать что-то другим вообще бессмысленно. Самому себе чего писать-то? Скажи сам себе и все. И то же самое насчет всего остального. 
«Другие люди  Вам препятствуют» – так это не «другие люди» Вам препятствуют – это Вы себе препятствуете; «другие люди Вами недовольны» – это Вы Вами недовольны и т. д.
Так что, совершенно достаточно разобраться со своими собственными пороками и их устранять. Совершенно достаточно.

Что-то такое действительное пытаться передать «другим людям» - это совершенно абсурдное занятие. Допустим, Вы кому-то угодили, для кого-то съездили в магазин, допустим. Это то же самое, что Вы оторвали бы палец у себя на руке и присобачили бы его на колено. Вот и все. Совершенно невозможно действительное что-то передать вот таким образом.
Так что, когда есть всякие такие недоумения-недоразумения, напряжение и пр., совершенно достаточно разобраться со своими собственными делами.
Д.Г. вчера очень кратко сформулировала:
«Мне плохо» = «Все сволочи» = «Им хорошо». (Мне плохо, а им, сволочам, хорошо).
Так вот, когда Вы твердо знаете, что другим ничуть не лучше, чем Вам, тогда и исчезнет это самое заблуждение насчет того, что «мне плохо».
«Я» - не регистрируем, несчетен, не из чего не состою, непрерывен абсолютно, не квантуюсь. Так каким образом вдруг «Я» окажусь в напряжении? Нечего напрягать. Нет того предмета, который бы напрягся. Так что, на самом деле «Я»-то всегда спокоен. А того, что мы называем «мне плохо», «нервничаю», «переживаю», «боюсь», «веселюсь», «горюю»,  на самом деле ничего нет. Это все чисто поверхностно. Все это мы только изображаем. Вы спокойно к этому относитесь.
Вот у меня, даже если снаружи какие-то мелкие подергивания по каким-то воображаемым поводам имеют место (что-то говорю, якобы чего-то боюсь и т. д.), но, на самом деле, «Я» спокоен, у меня все в порядке.  Таким вот образом перестанем отождествлять себя со своим телом, набитом коммунистическими заблуждениями, перестанем объявлять себя подверженными коммунистическим идеям.
«Я» всегда свободен, непрерывен.
И каким образом вдруг «Я» окажусь ограничен как-то?
Как меня ограничить, ежели «Я» не из чего не состою, несчетен, не регистрируем? Какие ограничения? -
Нет никаких ограничений.
Нет никакой несвободы.
Нет никакой зависимости.
«Я» - единственное независящее независимое. 

А все остальное – это уже наши признаки.
Мы уже зависим от другого.

21.  Вы – единственная и неповторимая. 
Вы не выбираете из чего-то, предложенного Вам, а
Вы сама – единственная и неповторимая. 
Вы не выбираете, а Вы есть, Вы делаете,
Вы идете, а не выбираете.

Каждый из нас единственный и неповторимый, не будем говорить исключительный, как мы, советские люди, любим о себе говорить, нет, не исключительные. А каждый из нас единственный и неповторимый. В этом нет исключительности – все такие.
Так каким образом, откуда же взяться выбору, а? –
Нет выбора. 
Выбор – это уже несвобода.
Вам кто-то что-то предоставил, а Вы только выбираете, -
и это безответственность.
Как раз, когда мы выбираем - за себя не отвечаем, а только сваливаем все на тех, кто нам этот выбор предоставил.  А потом начинаются бесплодные сожаления, что неправильно выбрали. В этом-то все и дело.
Так не дожидайтесь, когда Вам предложат выбор.
Не дожидайтесь.

Д.Г.: А как же свобода выбора? Нам же дана свобода выбора?

Ю.С.:
Свобода выбора – враки.
Свободы выбора не бывает.
Выбор – это одно. 
Свобода – другое.
Выбор – это Вам что-то предоставили, это уже условия.
Выбор – это уже не свобода.

В том-то вся и штука, что когда мы говорим о выборе, то в действительности никакого выбора нет. Все обусловлено, даже выбора на самом деле нет. Вам только мнится, что есть какой-то выбор. А на самом деле – нет.
Когда Вы играете в такие жестокие игрушки, то у Вас, на самом деле, нет даже выбора, не то, что свободы, но даже выбора.

Д.Г.: Какие игрушки?

Ю.С.: Ну вот, в утверждение о «выборе» - это же игрушки, это Вы себя обманываете, а на самом деле выбора у Вас нет тогда.
И все обусловлено совершенно жестко, и ни малейшего выбора. Ни малейшего выбора на самом деле нет.
Тут такая штука – или свобода или несвобода.
Когда нет свободы, то и выбора никакого нет.

..?

Ю.С.: Кто говорит, что есть выбор – это он мнит, что бывает какой-то удачный компромисс между свободой и несвободой. 
Мы компромисс называем выбором. Но на самом деле  не  существует никакого выбора. Вот и все.
В действительности, Вы даже не выбираете, а Вам назначено.

Д.Г.: Что значит назначено?

Ю.С.: А? Что? Вы думаете, что Вы выбираете, а на самом деле – не-а, ничего Вы не выбираете. И все.

Свобода - это когда мы делаем то, за что беремся сами.
А когда мы ни за что не беремся, тогда мы вынуждены заниматься тем, что нам всучают другие. И хоть, сколько Вы при этом говорите о выборе, но выбора в действительности не существует.

Д.Г.: …?

Ю.С.: Либо Вы - свободны, либо Вы - нет. И все.

Д.Г.: Нет, я выбираю. Что-то я беру сама, а что-то мне навязывают другие.

Ю.С.: Нет, врете, врете. Вы не выбираете. Это у Вас  с в о е г о  нет, а просто Вы врете, что это Ваше. Когда это Ваше, то Вы не выбираете, а делаете. А когда у Вас возникла мысль о выборе, то знайте, что Вы сперли чужое. Вот и все.

Д.Г.: Выходить замуж – не выходить замуж – это выбор?
Ю.С.: Да, выбор, это уже все чужое. 
«Выбор» - это уже не выбор, это уже все – могила.

Е.В.: Когда сомнения, «выбор» встал, я думаю, что лучше сесть и… ничего не делать.
Д.Г.: То есть, если возникли сомнения идти налево или идти направо, так лучше сесть и никуда не ходить.
Ю.С.: Да, именно так...

22. Вот будете бодрствовать, начнете бодрствовать…
Я, например, практически всегда в созерцании, даже когда говорю что-либо или суечу что-то. А как же без этого? - Без этого – коммунизм. Н. (новорожденная дочь Ю.С.) вот сейчас пищала. А она сама спокойна, в созерцании, хотя и пищит, и дергается.
И вот, когда Вы говорите себе: я беспокоюсь, я тревожусь, мне плохо или мне хорошо (это одно и то же), – это Вы не в созерцании, а в коммунизме, не бодрствуете.

Вы внутри себя - спокойна, именно «Вы» («Я») - спокойна (а то, что Вы какие-то слова снаружи говорите, какое-то там дерганье, суета и т.д. – это как бы слегка отдельное) именно Вы Сама вникаете, постигаете, разбираетесь – вот так и делайте.

Вы до себя никак не достучитесь через Ваши же страхи, а Вы-то внутри себя, на самом деле, спокойна. То есть, кто же до кого не достучится, да? У нас, советских людей есть такое как бы раздвоение, так и рвем сами себя на части.

Я раньше был сам для себя вроде бы как почти несуществующий, а только все «объективная реальность да «причины», да то, другое, а сам для себя как бы практически несуществующий. И иной раз, смотрю на свое тело и так странно: какой такой страшной силой оно все-таки суетится? Вроде как я. Но, где же, все-таки, я?- Теперь «Я» - сам.
То, что снаружи – это суета, всего этого отстраняйтесь (даже когда страшно), Вы этого не бойтесь. Вы-то, Е.В., кстати, в этом преуспели. Многие родительницы каким образом детей не приводили? Вроде бы, сначала приходят, делами детей озабочены.
Но мы говорим, что сначала сами приходите (учитесь), а потом уже и ребенка приводите. Ну, сама-то два-три занятия едва отходит и исчезает, а чтобы ребенка привести – об этом уже и речи нет – боится. Чего боится? - Разоблачения. И все. И в страхе там
свой коммунизм наращивает.
И я привожу Вас в пример всегда, как правильно: страшно, но не боюсь.
А.В. Суворов был телесно очень труслив. Перед боем его трясет всего, он бледнеет, краснеет и т.д., и зуб на зуб у него не попадает, он слова не выговаривает, просто-таки трясется и говорит сам себе, даже прямо-таки кричит вслух: «Дрожишь, скелет? Дрожи. Ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!»

Е.В.: «Я похвастаюсь, разрешите? У меня бывают черно-белые представления (такие стра-а-шные).
Я говорю: «Мир не враждебен мне», - и они уходят.

Ю.С.: «Я сейчас уже окончательно избавился от страха пред темнотой. Вот домовой вокруг меня походил, а я ничего.
До этого у меня был такой момент: в детстве я один сон смотрел несколько раз с Бабой-Ягой, именно сон, красный платок у нее был, темная рожа, красные губы и здоровенные зубы и сама очень страшная. Когда я в это дело стал вникать, обнаружилось, что у меня целый парад «страшных» - Баба-Яга и всякие такие Бог знает что. И я, оказывается, их гнал от себя таким образом, что фактически просто делал вид, что я их не вижу, якобы.
А когда до меня это дошло, я их перестал гнать и однажды во сне просматриваю прямо-таки парад всех этих моих «страшных»: меня слегка потряхивает, но я уже знаю, что, так сказать, не враги мы друг другу, вообще-то, даже самые страшные. И вот эти самые «страшные» идут, идут; я что-то успокаиваюсь, успокаиваюсь. И, вдруг до меня доходит: так это же они только с виду страшные-то, а на самом деле нет, на самом деле такие же все добрые.
И так облегченно я вздохнул. Проснулся – о, такой довольный! Они с виду, оказывается, страшные-то!

А вообще мне дважды в жизни существа являлись: один раз - в 82 году, а другой раз, когда я в магазине работал еще, на складе мне явилась. Первый раз было страшновато, а последний раз, нет, вовсе не страшно…

23. О.А. боялась, что кто-то там, в темноте прячется, из-под ванной выскочит и схватит за ноги. И я боялся, у меня были ночные страхи, что вот кто-то там смотрит, кто-то там сидит, и кто-то что-то сделает.

Так вот, в известном смысле, действительно, везде битком набито разными существами, но, штука-то в том, что они же не враги наши, а, наоборот, нас всех поддерживают и опекают.
Это всякие высшие, которым вовсе не интересно устраивать нам неприятности. Они, наоборот, за наш счет некоторым образом живут. В их интересах наше процветание, видите? И они, наоборот, изо всех сил только подхватывают нас, держат, удерживают, объявляют нам все. Вот и все. Или, скажем так, ежели у Вас под ванной кто-то сидит, - радуйтесь, благодарите его.

Я в вечерних моих благодарственных молитвах моего Бога благодарю, всех высших благодарю, домового нашего благодарю. Это же все моя поддержка,  они мне пропасть не дают. А когда я их боюсь – это я просто дурак и коммунист.
На самом деле, со всех сторон нас опекают и поддерживают. Ни в коем случае не следует этого бояться.

Мы, спятивши на Дарвиновский манер, вдруг с какой-то стати объявили, что вот какие-то такие сволочи есть.
На самом деле, ничего враждебного нам нет.
И коль скоро есть какие-то живые, есть какие-то существа (а с некоторой точки зрения, действительно, везде полным-полно набито разными существами), но так это же не враги. Нам неправильно представляется. Они нам не враги. Все-все нас поддерживают. Все-все. И никого страшных нет.
И вот я однажды, не так давно, перед тем, как я окончательно распрощался с моим страхом перед «существами в темноте», наконец, решился, просмотрел парад моих детских «страшных рож».
Спать лег и просматриваю парад всех страшных рож. Стра-а-ашно! Рожи страшные всякие, всё, вот та-а-а-м что было разложено, а я боялся на них смотреть, только заглядывал. А теперь я как бы  извлек все эти представления и вот их осматриваю: та-а-а-к жуткова-а-а-то.
Но, хотя бы умозрительно, я же знаю, что «они же мне не враги», на самом-то деле, ну, вот я так на них и смотрю. И, наконец, такое радостное делаю открытие: «Так это ж они только с виду страшные-то»! И все. И моего страха перед ними уже как не бывало. Это же они с виду только страшные.
Я проснулся в таком приподнятом расположении духа! Избавился окончательно от этого гнета…

«Злые духи»... так суетите их Вы, вот в чем штука-то...

24. Теперь я расскажу о том, что «Я» не имею тела.
Стал я разбираться, что такое за штука такая «страх». Вот, допустим, я боюсь. А что это такое? А как бы это пощупать? Вот я говорю: «Я боюсь». Действительно же, бывают моменты, когда прямо в ужасе даже. А все же таки, а что это, собственно, такое? Допустим, «я боюсь упасть».
Вот я себе представил, что здесь из окна натянут трос до следующего дома. И так, для вящей убедительности не третий это этаж, а десятый или двадцатый – далеко-далеко земля. И вот я выхожу на этот канат. Глянул вниз – страшно, жуть охватывает, боюсь.
А в каком смысле боюсь?
Что такое «боюсь»? Это не очень понятно. Решил разобраться дальше, до конца, все же таки пройти по канату.
Я себе представил то, что я выхожу на этот самый канат, вот делаю несколько шагов. Представление сразу с первых шагов правильное.  И вот я покачиваюсь, срываюсь… (действительно , тошно, неприятно, решиться на такое – это же ужас что, - и знаешь, что упадешь, а я же себе действительно так и представляю, без этого не обойтись). Это действительно страшно, просто ужас что… ох…  А дальше включается какое-то кино: вот я падаю, да, приближается земля в соответствии с законами физики, вот я долетаю до земли и стоп, это представление мое прекращается. Я из него выскакиваю, не доходит до конца, т.е., вот так-таки я и не знаю, что же такое «я боюсь».
Чего именно, в каком смысле «я боюсь»?

Что именно вызвало у меня сомнения? Мое тело, набитое машиной, для чего оно мне вообще, грубо говоря? Какое мне до него дело? Мне от тела одни неприятности и никакой пользы. Еще даосы говорили: «нет страдания, большего, чем тело». Тогда с какой стати я чего-то боюсь? Какое мне вообще дело до моего тела? - Никакого. Или, «я боюсь кого-то ударить». А с какой стати я боюсь его ударить? Какое мне дело до его тела? И какое ему самому дело до его тела? - Неясно.

Я поразмышлял-поразмышлял, прикинул со всех сторон – нет, все-таки так мне и неясно, что же такое страх, в каком смысле я боюсь. Тогда я еще поупражнялся, подготовился, набрался духу и опять вышел на этот самый канат. На этот раз я уже, решившись идти до конца, и по канату прошел гораздо больше, сорвался гораздо позже и вот все – падаю, обреченно вздохнул, выкинул мысли, я, в конце концов, собрался разбираться с тем, что это за ерунда, а вовсе не страх суетить и падаю…

Так вот, оказалось все совершенно иначе, чем я себе представлял. Эту ситуацию всю, как это выглядит, словами не опишешь. Это так же бессмысленно рассказывать, как рассказывать, что я видел в состоянии клинической смерти. Так же бессмысленно рассказывать. Вряд ли это как-то словами описывается, это дальше слов находится (а еще до этого я себе уяснил, когда покидал мое тело, что мое тело каким-то образом живо и без меня остается: я лег и покинул мое тело, а оно живо, и я в него вернусь и опять встану).

А мое тело-то, в каком смысле «тело»? -  Целое оно – много-много разных живых существ: бактерии… и каждая клетка моего тела…  это никакое не «мое тело», а это еще некоторые много-много других живых, и мне в дела их тел лезть вообще вовсе даже неприлично. И суетить мысли, и полагать, что «это» - «мое тело» – это просто мания величия.  «Это» - никакое не «мое тело», а, скажем, мне при рождении доверена некая империя, множество-множество живых и вот «Я» – император.

Так вот, что такое этот самый «страх», и вот это естественное наше отвращение к дурному делу – это когда взял на себя ответственность и не потянул, и стыдно-стыдно. Вот чем оказался на деле этот самый «страх».
И вот я лечу (как бы) вниз с этой самой проволоки (а на самом деле все несколько не так было), и вот мне стыдно-стыдно, просто смертельно стыдно, грубо говоря. Вот и все. А ничего такого, что я до этого называл страхом, уже не осталось просто.

25. Наши подданные в нашей империи друг друга поддерживают. Вот, скажем, какие-то Ваши подданные блаженствуют – Вы, все остальное отбросив, радуйтесь их блаженству. То же самое (делайте), когда где-то чего-то в теле болит: так прямо и тянет как-то перевернуться поудобнее для боли, но когда мы радуемся блаженству тех, кто блаженствует, нам так жалко лишать их этого блаженства, что мы на это никак не пойдем. И тогда блаженство расширяется.
Вот простая ситуация. Я перед сном сигарету выкурил, так привычно радуюсь блаженству блаженствующих, а у меня во рту пересохло после курения и так прямо и тянет попить или прополоскать рот. Но, «нет, так жалко же лишать блаженства тех, кто блаженствует», и я остаюсь неподвижен. И чудесным образом и сухость во рту исчезает. Наши подданные в нашей империи друг друга поддерживают. Наше дело – не лезть в их дела, не мешать.

Поддерживайте благоденствующих, радуйтесь Вашим благодетелям. Они же разберутся и с несчастными.
А когда мы думаем о несчастных, заботимся о несчастных – это мы объявляем себя «все знающими», самыми умными и великими и начинаем, отбирая у благоденствующих, использовать это, чтобы еще хуже сделать и несчастным.

Так что, не делайте так. Благоденствие в империи обеспечивают благоденствующие, а не несчастненькие, им и радуйтесь…

26. Н. мне еще кое-что насчет сна открыла, рассказала.

Мы говорим «спать» или «бодрствовать». Мы на самом деле не спим. Скажем, Я, император, на ночь моих подданных отпускаю, не вовлекаю их ни в какие мои затеи. Все мои затеи сам исполняю. Империя в неподвижности моя. Но, подданные-то мои тоже не спят, свои внутренние дела, собственные дела делают, на меня не работают. И я, император, тоже свои дела продолжаю.
И то, что мне при этом «снится сон», так это, на самом деле и не сон мне снится. Я это на самом деле и делаю. Но, по привычке, это мне является в каких-то признаках, именно для привязки и т.д. Иначе, когда я проснусь, я не буду знать, что было вообще, что я сделал. Признаки, естественно, во сне бывают другие, чем наяву, иначе мне легко перепутать свои дела с чужими.
Вот так, непосредственно, она спит и мне это показывает. И вот что она еще при этом делала. Она еще время от времени открывала глаза и сравнивала, что там в признаках, а что здесь в признаках идет.
То, что она мне передала, я начал осваивать и, действительно, замечательно, сразу в империи сильно-сильно, быстро-быстро порядок наводится всеобщий.

А какой показатель, что Вы действительно отпустили Ваших подданных? Я начинаю как? Я начинаю с обращения к ним, прошу у них прощения и благодарю. Это у меня общее по каждому поводу. Кстати, молитвы всякие и обращения стал подолгу-подолгу говорить. Начинаю с обращения к подданным. Радуюсь моим благодетелям процветающим. И наступает вот что.
Когда я действительно отпустил моих подданных по их делам, то я уже не знаю, где мои руки, ноги, какого они размера, где находится моя империя и пр. пр.; соответственно, тогда, конечно же, мне никоим образом никто не мешает (мне не бывает удобно или неудобно, не бывает холодно или жарко).
И эта великолепная свобода совершеннейшая – такая   благостная штука - показатель того, что я действительно отпустил моих подданных.
И когда Вы не торопитесь сваливаться в советский ночной кошмар, а тщательно и подробно вот этот весь этап подготовительный проделаете, то у Вас и поза хорошая, удобная, достаточная для Ваших подданных и все остальное. Для расширения процветания Вы и позу уточняете, и еще уточняете, и еще уточняете, и еще уточняете.
Главное, не торопиться сразу, в страхе забыться ночным коммунистическим кошмаром (он ничем не лучше дневного), отчетливо и последовательно все эти стадии проделать:
- поблагодарить подданных;
- попросить у них прощения;
- освободить;
- и тогда свободно идите по Вашим уже делам.

И тогда я перехожу к своим делам, тому, что мы называем, собственно, «спать». Но я, на самом деле, не сплю, бодрствую и смотрю другие признаки, чем дневные, пребываю в них, сам свои дела делаю.
И вот когда мне таким образом «снится сон», то это не сон вовсе, а это все на самом деле происходит, только в других признаках: я отпустил подданных, не вовлекаю их в свои ночные затеи, сам занят своими делами, это не сон – это я, на самом деле, все это делаю.

А как, Вы, говорите, мне Н. это рассказала? - Когда Вы этим овладеете, и так же будете говорить с Вашими детьми, то Вам тоже будет чрезвычайно трудно кому-либо рассказать, «как» Вы это делаете…

27. Тут подряд два раза с четверга на пятницу я сны рассылал на позапрошлой неделе.  Смотрели, рассказывали.  Второй сон, который я посылал,  был вот на какой предмет: мы говорим, что кто-то нам причиняет зло, а на самом деле, нет, нам за все воздается только добро, добро, и добро, только благо. Другое дело, что мы голословно утверждаем, что это зло, просто голословно утверждаем, что это зло, и все, и используем это для оправдания нашей любви к страданиям. А на самом деле нам посылается только добро.

И вот как это приснилось А.Н.: Они подходят к какому-то ущелью, а там какой-то страшный зверь, огромный-огромный, который собирается их сожрать. И все ж таки они попадают туда (вроде бы как бы он сожрал их), а это, оказывается, просто пещера, в которой они довольно удобно расположились.
А потом как вроде бы этот огромный и страшный зверь собирается уходить и они ясно видят, что никакой он не страшный и, наоборот, такой добрый, замечательный, красивый. Вот, ей в такой форме это приснилось.
.
28. «Сон» - это когда Вы что-то делаете, а «представление» - когда с Вами что-то делают.
Отличие «сна» от «представления»: во сне признаки всегда другие, не те, как здесь.
Когда признаки такие, как здесь, то это «представление»,  не «сон».
Вернемся.
«Сон» - я продолжаю бодрствовать,  отпустив мою «империю», не вовлекаю моих «подданных» в мои затеи, сам делаю, один.

Я не путаю, что происходит с привлечением «империи» с тем, что без «империи», таким образом: признаки все другие там.
У меня последний сон был такой: что-то я такое для Н. пока не сделаю, поскольку потерялись стороны света, а ведро со сторонами света где-то вон там осталось и я его сейчасне найду просто…

Я ничего не пытаюсь определить, а просто – вот я смотрю цветной сон, а вот у меня представления цветные, а начинаются черно-белые (представления) – я их не смотрю. Вот и все. Не то, что определять, а поближе, уже более непосредственно, прямо этим владеть начинаете.
Пока что как обстоит дело? Вы себе как бы не доверяете, а пытаетесь через что-то что-то определить.
Самому себе как бы не доверяете, на себя не полагаетесь, вот такое и происходит…

29. …Достаточно перестать смотреть черно-белые представления и будете легко вставать.
Я, например, сегодня. Сегодня это было? Ну да, сегодня. Ой, так уже много всего произошло, что мне кажется, что это было тысячу лет назад. А это было сегодня утром. Мне тяжело было вставать, я не выспался. В каком смысле не выспался? Оказывается, вот что. Я вчера уперся в две страницы очень неприятного текста (я перерабатываю черновик свой) а вчера прикинул, что вот не худо бы мне с самого утра сегодня сесть за эти самые тексты. И вот это и было мое это самое «не выспался». 
Я тогда вздохнул… и приступил к текстам, а это самое «не выспался» уже исчезло.  А ка бы я еще с утра не суетил мысли и потом бы не смотрел эти черно-белые представления, то мне и встать было бы легко.
Это самое наше «не выспался» - это именно вот это вот: «что-то такое неприятное предстоит сделать».
Как от этого избавиться? - Приятно, неприятно, но уж если Вы приступили к делу, то это наше «не выспался» становится бесполезным. Так что, Вы либо приступаете, либо напрочь от этого дела отказываетесь вообще. Одно из двух.
И в том, и в другом случае это Ваше «не выспался» проходит…
И даже маленькие дети, вот моя Л. в детстве этим очень страдала: в будние дни в детский сад бульдозером не поднимешь, в воскресенье - все, в шесть часов, как штык на ногах. Один раз переполох вызвала. Я сквозь сон слышу, как она подходит и говорит: мама, смотри, что я нашла, - и вдруг вопль жуткий совершенно, дикий, невероятный. Мне так показалось, что моя жена, как лежала, так и подлетела, даже на ноги не встав. А это дочка в ванной паука большого нашла. Ранним-ранним утром пауки на водопой сходились такие вот большие в ванну. К тому моменту, когда мы вставали, они обычно расползались, заканчивали. А тут дочка рано-рано встала и застала время этого самого водопоя пауков, ну и принесла, положила на подушку перед матерью.
Это я к тому, что на самом деле и пауки совершенно не страшные, как и любые другие существа. Это мы, набравшись борьбы, нагадив всему свету и всем существам, мы уже их как бы боимся. Тогда объявляем их самих страшными и отвратительными.
На самом-то деле, это мы - страшные и отвратительные, а вовсе не они (вернемся к тому, что обвинитель обвиняет себя).
А вот она была еще добрая девочка, никому еще не нагадила и пауков бояться незачем. Никакого отвращения она к ним не имела. И причем так осторожненько принесла-то, не повредив. А паук, да, такой попался крупный экземпляр, такой мохнатый, крупный, одно удовольствие смотреть. Конечно, спросонья вскочишь (хе-хе-хе-хе).
Б. Гржимек описывает эпизод: в каком-то бунгало ночевал, а на него с потолка ночью что-то здоровенное и мохнатое свалилось. Включил фонарик и обнаружил вот такого размера огромного, мохнатого паука. Перепугался, вскочил, перепугались и вскочили хозяева: «В чем дело? - Так это же наш паук». Добрый же был человек Гржимек, добрый был человек.
Добрым людям, которые никому не нагадили, или, если нагадили, то расплатились и искупили, то вот добрым людям уже бояться нечего.
В.: «Животные более чувствительны».
Ю.С.: «Не «чувствительны», а просто Вы добры и они добры.
То бишь, они с Вами борются только ровно настолько, насколько боретесь с ними Вы. И «чувствительность» здесь ни при чем. Не «чувствительность» это. Ежели кто-то из них нагадил, ну расплатился, ну съели, допустим, его…
…
Ну, как же, нет, так не бывает, чтобы совсем не нагадить. Это один Будда или во времена Золотого века люди. А кто расплачивается и искупает – с тем все в порядке.

Т.В.: «В 60 году в Кавказском заповеднике был случай, когда молоденький барс попался в капкан (видимо, браконьеры поставили). Егеря подошли, кое-как сбили замок. Барсенок лежал и не уходил. Люди гнали его в одну сторону, от себя, а он выбрал себе дорогу мимо них. Они сначала растерялись, а потом разрешили ему пройти в двух шагах от себя. И он в двух шагах от них прошел. Как понять? Такой озлобленный, с болью такой.

Ю.С.: «Скорее всего, он надеялся, что они ему помогут. Возьмут и помогут. Скорее всего, так. А они сами испугались и не поняли, что он к ним за помощью просто обращается. А если бы нет, то он бы, конечно, улепетнул бы от них в любую сторону, подальше, потом бы разобрался. А тут он именно надеялся на помощь с их стороны.
И есть, да, такие случаи, сколько угодно описано в литературных источниках, когда дикие звери, получив какое-то там повреждение, приходили к людям за помощью. Но от нас помощи, конечно же, тем более от советского человека помощи, конечно же, не дождешься, что и говорить…

30. Что мы делаем, когда угождаем другим? 

Друг у друга мы просим только зла. Когда мы угождаем, мы зло другим передаем…
Ребенок мой мне изображает мое напряжение, а я начинаю его дергать, вместо того, чтобы от своего напряжения избавляться. И тогда я передаю чисто именно зло. Я фактически борюсь с ним, ненавижу его. Это вот и есть вся эта суета с ребенком…
Так и у вас происходит. Урок начался именно с этого - «что мы делаем, когда угождаем другим?»  А пожиратель трупов, коль скоро ему не обойтись без пожирания трупов, пусть сам идет да убивает, или в магазин идет. А Вам зачем чужая расплата?
И это же Ваши дети. Они это делают по заложенному с Вашей подачи согласию убивать, от страха, опять-таки. Освободите их от страха. В случаях с кусками трупов, конечно же, это чистый страх.
Вот смотрите. Сидит на гнезде птица, сидит - птенцов высиживает – вот такое благостное зрелище.
Разве такое уж большое удовольствие, большая радость ее сгонять с гнезда и отбирать у нее детей? Нет. Мы эту гадость сделаем только со страху: мы спятили, вообразили, что что-то бывает «потому что», что какие-то такие нам требуются «страшные силы», чтобы «отбиться от негодяев», какая-то для этого «энергия»
требуется, и эту самую «энергию» для борьбы с этими «негодяями» мы получаем, якобы, только из кусков трупов наших ближайших родственников. И вот от этого страху мы и начинаем убивать.
А мы – добрые.
Благо – для всех благо (без исключения).
Мы вовсе не враги друг другу в борьбе за это выживание – это нам Дарвин наврал, что мы враги.
Как «коммунистам» представляется мир?
Как и мне самому раньше представлялось, что все-все вокруг – это есть непрерывное пожирание друг друга - черные, мрачные, страшные какие-то существа непрерывно едят друг друга.
Это же ужасный мир в «коммунистическом» представлении существующий. На самом же деле, - нет.
Мы все друг друга только поддерживаем.
И вовсе нет тех, кого мы полагаем злоумышленниками.
Нет тех, кому хорошо, за счет того, что нам будет плохо.
И бороться нам не с кем.
Борьба ведет только к увеличению борьбы, к увеличению страданий и никаких страшных сил нам не требуется.

И когда, наконец, до меня в свое время все это дошло, то какое же я облегчение с этого поимел: Я не обязан убивать-то!
А то ведь нехорошо же было: я животных люблю, а смотрю на какого-нибудь теленка (и вынужден на него смотреть), как на потенциальную мою жертву. Приятно? Да нет, ничего приятного нет. Ничего приятного нет. Так большое облегчение было, когда
оказалось, что я вовсе не обязан их убивать, что я и действительно их люблю. А то я уж начал сомневаться, а не ненавижу ли я всех?

Детей мы учим любить животных.
Так какая уж тут любовь к животным, когда мы их убиваем, куски их трупов напихиваем внутрь себя? Разве это любовь? Водим детей в зоопарк. Господи, смотреть–то на такое неприлично. Крокодил на воле 300 лет живет. В Зоопарках хоть бы один больше полгода протянул. И еще ходить на это любоваться? Стыдно. 
А мы ведь именно так учим детей любить животных: водим их восхищаться мучениями животных и предлагаем им напихивать внутрь себя куски их трупов.
Так не мудрено, что мы перепутали добро со злом, любовь с ненавистью. Не мудрено.

Так что, прекращайте, прекращайте любые недоразумения.
Действительно - все добрые. И когда я напихиваю внутрь себя кусок трупа – это все равно, как если бы я откусил свой собственный палец. Ровно так же. Недаром, заметьте, дети сосут кулачки. Мы, взрослые напихиваем другие тела, а они делают то же самое, собственную руку суют.
Посмотрите на детей: они еще владеют той истиной, что все – одно. И когда мы напихиваем внутрь себя чьи-то трупы – это в точности то же самое, что они пихают внутрь собственный кулак. А мы же, коммунисты, им еще подсовываем соску, то есть, внушаем им заблуждение о существовании «объективной реальности». Этот (через соску) путь для них слишком окольный (для знания того, что все – одно).
Мы с помощью соски уже с первого дня внедряем в них заблуждение о существовании «объективной реальности». Вот, что мы делаем соской. Так что, пусть сосет собственный кулак, пусть.
Ежели это Вам не нравится – переставайте напихивать внутрь себя чужие трупы. И совершенно достаточно этого будет для того, чтобы Ваш ребенок прекратил совать кулак в рот.
Вот такая простая вещь.

Д.Д.: «А можно ли?..»
Ю.С.: «Я не знаю, что Вам «можно», что Вам «нельзя», и не мое это дело. Так что, вопрос откладывается до того момента, как Вы правильно сформулируете Ваше обращение.
Вопрос «Можно ли задать вопрос?» - уже явное жульничество. Я же уже задал вопрос, а сам, якобы, спрашиваю, «можно ли его задать?» И когда я так обращаюсь, во-первых, - это уже
откровенный обман, во-вторых, я, не обратившись, не попросив, объявил, что благодарности от меня не дождетесь, я же не «прошу», а только «спрашиваю». То бишь, «я великий и умный, мои дела значительные, а ты – дерьмо, твои дела – тьфу, ты в любой момент от них, значит, это самое (без ущерба для себя отвлечешься). А чтобы тот, к кому мы так обращаемся, этого хамства не заметил, мы начинаем это все хамство со слова «можно». То есть, наваливаем на нашего собеседника решение нерешаемой задачи.
Теперь, в каком положении оказывается наш собеседник? Он знает, что эта задача нерешаемая, но он же тоже советский человек и ему так представляется, что он «обязан» все просьбы выполнять и решить все мировые проблемы, и решить нерешаемую задачу. И он начинает невероятно этим напрягаться и в панику впадает, в страхи, готов уже что угодно Вам сказать, лишь бы Вы от него с этим «моженьем» отстали. Ему уже тут не до того, что Вы ему нахамили, не до того, что от Вас благодарности не дождешься. Он просто в страхе все делает.
Давайте перестанем друг друга пугать. А когда я к кому-то обращаюсь с просьбой, так я прошу тогда и бываю благодарен. Вот такие дела.
Сформулируйте правильно Ваше обращение и, пожалуйста, скажите. И это очень важно вообще везде. Невероятен будет для Вас и, прямо-таки, неожиданным и радостным будет результат, когда Вы действительно перестанете пугать людей. И Вас тогда перестанут бояться. И как к Вам тогда окажутся добры!
Вы и не подозреваете еще этого: как это хорошо, благостно и какое на душе воцаряется спокойствие, мир. Переставайте задавать вопросы, задаваться вопросами!
Все знать вы не обязаны, не обязывались!
Ну, действительно, в том же самом роддоме все свои обязанности выполнили, кто что «должен» был, все сделали, а ребенок умер. Так что толку в этих «обязанностях»?!

31. У меня с моими родителями  были не слишком родственные, скажем так, отношения.
А тут, когда я начал во всем разбираться самостоятельно, я прямо разъярялся, прямо-таки ненавидел лютой ненавистью родителей. Ну, и так вот разбирался, разбирался, разбирался, разбирался…
Теперь я все реже и реже останавливаюсь на том зле, которое от них исходило, а все чаще, чаще, все глубже, глубже вникаю в то доброе, что от них получил.
И, таким образом, постепенно они для меня превращаются из плохих родителей в хороших.

Д.Д.: «А вот я не уверена, что люблю мою маму».
Ю.С.:«А Вы не бойтесь, что Вы ее не любите».
Д.Д.: «А я и не боюсь».
Ю.С.: «Боитесь. Иначе бы Вы не ссылались на какие-то «складные» отношения.
Я тоже раньше боялся, что не люблю животных. Ну, как же, я вынужден был на них смотреть, как на потенциальных моих жертв!
Так же мы «не уверены», что любим людей.
А как понять «не уверен»? Именно, таким образом, что имею дурные намерения на их счет: имею намерение им возражать, имею намерение чего-то не допущать, имею намерение чего-то заставить и пр. пр. Массу дурных намерений имею.
И действительно ли я люблю их?

Так что вот, когда такие сомнения Вас посещают, то это только в силу того, что Вы имеете дурные намерения. Например, наверняка, тараканов Вы не любите. Так опять-таки, в силу того, что имеете по отношению к ним дурные намерения: как они появляются – Вы их травите. Так, конечно же, так оно все и бывает.
Вы сомневаетесь, когда имеете дурные намерения.
А Вы отбросьте эти дурные намерения.
Все добрые,
Мы – добрые.
Мы – одно.
Нет даже этих «все», которые разные, отдельные. Нет. Это, (скажем так), - условно. Какие-то тела отдельные – это все условно.
А мы-то все – одно.
И, таким образом, какие там, чего тут сомнения?

Словом «любить» - «не любить» не увлекайтесь. Это слово ничего не описывает. Мы все, по коммунистически воспитанные, насчет «бучи боевой кипучей», что жизнь «бурлить должна», корчим из себя что-то сверх невероятное, чтобы доказать, что действительно любим. У многих на этой почве импотенция начинается или у женщин фригидность. Каким образом? Мужчина полагает, что он обязан что-то такое бурное изобразить, и ему уже, собственно, не до наслаждения. То же самое, женщина полагает, что ей необходимо что-то этакое изобразить. Тоже начинаются потуги изображать, а это ж кошмарное напряжение. Тут уж вообще ни до чего хорошего становится и т. д. Так это все и происходит, когда мы изображаем какую-то там «бучу боевую кипучую».

А на самом деле, представьте себе, что все в порядке. Так что, мы хоть что-то там суетим тогда? И какие-либо улыбки изображаем? Или какое-нибудь веселье изображаем бурное? Какие-нибудь телодвижения совершаем в доказательство? Да нет. Совершенно спокойно. Это только мы, советские люди, такую вещь путаем.

Однажды подходит ко мне один знакомый и говорит: «Что ты такой грустный?»  Я говорю: «Да вот такая радость большая (никак не переварю) – сегодня первый день, как, наконец, окончательно расстался с государственной службой. Это радость. Никак не переварю». Я не прыгаю, не веселюсь, не хватаю людей за грудки, песен не пою и ему так представляется, что это я грустный.

А на самом деле, когда все в порядке, изображать нечего, говорить нечего. Вот послушайте анекдот английский: «У пэра сын родился, глухонемой ребенок. Ну, глухонемой так глухонемой. Растет, как положено. Колледж закончил. Все своим чередом. Ну, глухонемой так глухонемой. И вот ему 21 год исполняется – совершеннолетие. У пэра банкет торжественный по этому случаю, куча народу. Заканчивается банкет, встает этот самый молодой пэр из-за стола, вытирает усы и говорит: «Бифштекс был пережарен». Все: «Как? Вы, оказывается, говорите? А что же Вы столько лет молчали?» - «До сих пор все было в порядке».

Так что, в правильном случае так оно и обстоит. И вовсе не обязаны хоть что-либо вообще изображать. Это самое наше изображение, что мы снаружи изображаем, это же все ерунда.
Внешние всякие движения, внешние проявления у разных народов разные. Скажем, здороваются по разному; у нас принято в знак согласия кивать головой вперед, а когда говорим «нет» - мотать из стороны в сторону (и еще в некоторых странах так же принято), а во многих – наоборот как раз это все.
Так что, это все бывает как угодно. Когда мы изображаем – это, в общем - то, так себе все, ни о чем не говорит, на самом деле. Только изображение. Так, не обязаны, вообще, хоть что-то изображать. Ни рожи не будем друг другу строить, никакого натужного веселья или демонстративной горести.
Страдания невознаградимы и не будем пугать друга.

32. …Ссылаемся. Вот как некто К. Постоянно везде опаздывает. И сейчас, естественно, опаздывает.
Приходит с опозданием, объясняет, что это он  т а м  с таким-то человеком разговаривал,  т а м  были у него такие-то вот великие дела и  п о т о м у  о п о з д а л. И после этого у него предстоят великие дела – он к такому-то часу собирается туда-то. Далее. Он у нас задерживается, соответственно, и туда с опозданием придет, и будет там рассказывать, какие у него великие дела в другом месте.
И вот когда Вы на что-либо ссылаетесь, не соблюдая договоренности,  то  это Вы говорите, что: «Ты (Ваш собеседник, который сейчас с Вами), твои дела - тьфу, - вот  т а м  я великими делами занимаюсь».

…Легко говорить, когда это далеко – а ты начни делать то, что собирался, что объявил. Объявляем себя такими великими – «я могу» да «я умею», да «я сделаю» - так нам и кажется, что этого объявления уже достаточно, оно вполне все заменяет, и теперь мне остается уже только ждать за это восхищения, вознаграждения и пр. пр. (за одни эти объявления).
Самое-то грустное, что так каждый раз и во всех без исключения случаях. И никакого такого места, где бы действительно великие дела были, все же таки нет, и никаких великих дел все же таки нет.
Так что, мы все шибко «умные», а ««ум» не стоит ни гроша».

Вот у Т.Б. «голова болит».
Я ей по этому поводу сказал, что другой «это же самое» называет «я умный». А вот она, «умная на чужой счет», у нее «голова болит»…

Мысли, на самом деле, всегда только насчет другого. На счет себя мыслей не бывает. Всякий раз это какие-то воображаемые конструкции на счет неизвестно чего.

33. У родителей своих я был в прошлый четверг. Моя мать делает упор на то, что, дескать, учимся-то мы у кого-то, с чьих-то слов всегда, откуда-то берем все знание.
Я говорю: «Есть такой тезис, что «хороший ученик это тот, кто превзошел своего учителя»».
Она говорит: «Да, конечно».
Я: «Ты уже противоречишь своим собственным словам.
Если только «откуда-то», то не было бы так, что «ученик превосходит учителя», а знание тогда бы все терялось и терялось, все меньше и меньше оставалось бы». А откуда, спрашивается, в  Начале  было дано? - От Бога? Так коммунисты же Бога отрицают. Или, что же это, Бог был, а потом исчез, так что ли? Или как? - Разве что из Советского Союза исчез.

34. …Вы не бойтесь и поспешайте обратно (сюда к нам). Иначе это все (болезни, неурядицы) продляется…
Е.В.: «Перед прошлым Уроком такая неделя была тяжелая, а я пришла сюда и так облегчилась, несмотря на то, что Вы меня ругали...»
Ю.С.: «Вот это правильно. Спасибо. И я сам на Уроках облегчаюсь. Как бы там, что бы там такое со мною ни было, что бы такое ужасное бы ни происходило для меня и т.д., а начинается Урок – начинается Урок и все, и куда что девается. Да, ругаюсь. Да, ругаюсь. Но, как сказано в «Домострое», «понос и укоризна всегда только поделом бывает и приимете это с благодарностью»…
Ю.С. читает Домострой: «…к большим быти послушны и покорны, к средним любовно, к меньшим и убогим приветно и милостиво…»

35. И я в молодые годы недопонимал многого. И у меня часто были весьма изрядные и совершенно беспочвенные, как потом оказывалось, столкновения. Пустой, да, был совершенно вздор.
И так вот друг другу мы и мешаем, упираясь в чьи-то слова или поступки. И тогда суть происходящего мимо нас проскакивает (когда мы пытаемся на слова, на признаки всякие опираться). Суть происходящего тогда мимо нас просвистывает, и мы коммунисты коммунистами остаемся.
Да: «…обнюхивающими и облизывающими все, что попадется на их пути. Они не отличают раба от господина и не различают где гость, а где хозяин…».
На самом деле, именно так оно и обстоит: кто из нас дурак, а кто умный - Бог его знает. Но, вот ты – начальник, а я – подчиненный. И будем делать каждый на своем месте, независимо от того, кто из нас умный, а кто дурак.

И с другой стороны.
В одном вычислительном центре был начальник машины, который со всеми в контрах был (тоже «великий» и «умный»).
Со всеми отношения испортил.
И однажды мне мою дочку (ей тогда около шести лет было) не с кем было оставить. И я с собой ее взял в вычислительный центр. Там много занятных игрушек: всякие кнопочки и устройства, которые хлопают, щелкают и можно поиграть.
И вот подходит этот самый В., который иерархии не признает, и говорит: «Ой, какая хорошая девочка, как тебя зовут?»
Она, не поворачиваясь: «Спросите у папы».
Потом двое молодых парень и девушка, признававших иерархию, признававших мое старшинство, в частности, по отношению к ним, подходят к дочке: книжечку какую-то ей предложили, бумажечку, фломастеры порисовать. Она им сообщила, как ее зовут, все приняла, конфетку ей дали, это она приняла, понимает иерархию.
Вот так, причем не сговариваясь.

36. Когда Вы упираетесь в Ваши разногласия с кем-то, то Вы не достигаете ничего. Правильно искать не разногласия, а общие моменты, которые Вы и Ваш собеседник понимают одинаково. И с этого начинать расширять (скажем так) плацдарм. В точности так же и по поводу любых болезней.
Болезни – ну их, давайте поищем здоровое что-то и это расширять будем…
Посмотрим на это с той стороны, что благо обеспечивают в империи те подданные, которые благоденствуют.
И заметьте, это в точности так же, как во всех обсуждениях с кем бы то ни было, чего бы то ни было.

37. Мне совершенно неважно, как медики называют то, с чем ко мне приходят.

Я твердо знаю, что
Благо – для всех благо, - и всегда.
И твердо знаю, что зло – для всех зло, - и всегда.
И исключения не бывает. Все.
И - это есть Здоровье.

Я твердо знаю, что:
Не существует того, что мы называем «законами»;
Ни «что» ни «как» не происходит и т. д.

А причем здесь то, что медики называют «болезнями»?
В общем-то, - все сплошь болезни.
Например, нехватка времени – болезнь и т.д..
Медики – это узкие-узкие специалисты по каким-то там признакам, Бог его знает.
И в каком смысле Вы за болезни не отвечаете?
Что Вы говорите?
Вы сейчас мне пытаетесь доказать, что существует «объективная реальность»  -  это на поверхности…
Е.В.: «Вы работали с С.С., я с ним работаю ежедневно – не доходит».
Ю.С.: «Не наше свинячье дело – он сам знает, что делает.
Вы же не поставите себя на его место? Вы же не знаете, что он делает, и я не знаю. И не будем умничать на чужой счет. Наше дело – давать, давать и давать.
А Вы что, собираетесь потрясти воображение человечества какими–то феноменальными результатами? Так что, совершенно спокойно. Наше дело – пыхтеть да пыхтеть. А получится то, что
получится. Как говорили древние: «Я сделал то, что сделал, пусть другой сделает больше». Это у Вас, опять-таки, мысли о том, что для него «хорошо», а что для него «плохо».
Мы не раз говорили, что «хорошо» и «плохо» советские – одно и то же. Только то, что мы называем «хорошо» - эта штука более опасная. Вот и вся разница. Так что, не суетите этих мыслей, а дело делайте.
А что это все для него, конечно же, мы не знаем и никогда не узнаем. В точности так же, как вот мы говорим, что это белый цвет.
А я не знаю, что это для Вас и никогда не узнаю, а Вы не знаете, что это для меня, и никогда не узнаете. Ну, так и что теперь?
И не будем пытаться что-то описать, да измерить – нет такой линейки, да и измерять нечего. Так что по таким пустякам не беспокойтесь. А наше дело именно дело, пыхтеть и т.д., и разгребать и все.
А мы вот такие штуки, как у Вас сейчас Ваше возражение, используем только для того, чтобы отлынить - только для отлынивания.
У большинства такая позиция: «они все равно не понимают», «а что я один сделаю?» Это повод для безделья. Так что пыхтите, пыхтите.

38. Не «потому что» мы болеем или что-то еще делаем, а «для того, чтобы». И вот вам случай из моей практики.
У одного математика (ему тогда 32 года было) плоховато было с сердцем. Он в год два-три раза был на больничном по этому поводу. И в отпуск ездил в санаторий опять же сердешный.
Когда у него это все происходило? После обострений всяких с начальством. Один раз его увезли прямо с работы. Вот он спустился в вестибюль и его забрали на «скорой». Остальные разы он до дома добирался, а дома жена вызывала «скорую».
Мы с ним пытались разобраться в его отношениях с начальством. Я тогда еще не знал того, что сейчас знаю. Это было уже лет семь или восемь назад. Морочил, морочил он мне голову, но продолжал у меня заниматься (всякие мелкие частные достижения имел с этого и продолжал).
Занимался он, занимался у меня и как - то раз пригласил к себе в гости домой. Я пришел и там обнаружил, что он панически боится жены. Она его обвиняет, объявляет его неудачником: дескать, зарплата у тебя маленькая, положение у тебя маленькое, в то время как те, с кем ты одновременно кончал институт, уже большего положения добились и пр. пр.; и дома от тебя толку нет и всякое этакое, - ела его поедом.
А когда он заболевал, она меняла гнев на милость и начинала за ним ухаживать (ну как же, она же добрая и хорошая, как все советские матери по отношению к детям: ненавидят детей, а когда те заболеют, наконец, - корчат из себя перед другими благодетелей).
И он что делал?  Как он на работе зарабатывал столкновения? - Тут у него включалась вторая игра: он очень «умный». Начальник дает ему задачу, и он начинает перебирать варианты. Он все сопоставляет разные пути, разные подходы. Он их перебирает, перебирает, перебирает, перебирает, перебирает, перебирает, перебирает, перебирает, перебирает. А дело стоит.
Раз он так, два – начальство хлопает по столу: «Делай так».
Он говорит: «Да как же так, это неправильный путь, не самый лучший, начальник не понимает, он меня зажимает!» 
Начальник опять хлопает по столу: «Увольняйся или делай».
Он хватается за сердце и отправляется в больницу.
Мы с ним это разобрали все в течение пары месяцев еще.
Прошел год с небольшим с тех пор, как он начал у меня заниматься. И он решился не переваливать на работу это дело, а разбираться дома.
И вот выпадают подряд четыре выходных (7 ноября и плюс два отгула жена просила взять, чтобы домашнюю работу сделать) и в конце этой недели его отвезли в больницу уже из дому. До жены дошло, что это она ему нагадила. Плакала, бегала извиняться. А еще до того, как до нее дошло, к нему домой пришли двое с работы о чем-то переговорить. А она на них набросилась: «Что вы там делаете, что моего мужа доводите до больницы?»
Они, вернувшись, рассказывают руководителю, какая жена у него. В больнице его навестили.
Выходит он на работу, начальник говорит ему: «Я теперь понимаю, что тебе работа в голову не идет, я тебе помогу, разберемся, главное, ты работай, ты же умеешь работать, способный же ты».
Продолжал он бояться жену, и предпочитал подольше сидеть на работе. Конечно, работа пошла получше. За год они сделали хорошую работу, которая вышла на Государственную премию. Его и в должности повысили, и оклад повысили. Жена тоже стала раскаиваться.
И все. И нет никакого порока сердца.
Т.е. он у него был не «потому что», а «для того, чтобы» жена сменила гнев на милость. И у него это несколько еще окольно так было через нелады на работе, т.е. «для того, чтобы».
Так вот, именно, «для того чтобы» на халяву что-то выторговать, мы эти гадости себе и устраиваем. И только так.

39. Я сегодня обнаружил, что я, оказывается, сильно простуженный. Теперь для меня все это иначе выглядит.
Оказывается, что именно то, что в моей империи сейчас, раньше я называл «простуженный». Вообще многое, что для меня переменилось.
У меня упадок был. Когда я из него начал выходить уже, то до меня дошло, что то, что у меня в империи было – это то самое, что врачи называют «гипертонический криз» (которым раньше я был очень подвержен). Теперь я даже не догадался, что это то же самое, настолько уже оно для меня отличается.

40. Про употребление лекарств.
Принципиально не пить лекарства ничем не лучше, чем принципиально их пить (отметьте такую сторону дела). Так что со стыдом, с раскаянием, с трепетом душевным примите.

41. …боль никак не проходит, хоть тресни, никак и все тут. И потом уже, после приема таблеток, как только боль начала уменьшаться, у меня уже соответственно меньше страха стало и я - скорее-скорее искать, «ну что же такое раньше знал, как от боли избавлялся?»
Так вот, сегодня я как раз хорошо это проверил на примере зубной боли. У меня опять зуб разболелся.
Что при этом я делаю?  - Абсолютно никакого движения другим подданным не предписываю. Ни малейшего движения, связанного с больным зубом, не предписываю: никакую гримасу лица, никакого движения рук, ног, никакого движения мысли.
И заранее (как бы велика ни была эта самая предполагаемая, так сказать, «боль»), я готов ее (все это) взять на себя лично, никого больше не обременяя. Это я набезобразил, сам буду расхлебывать.
Когда именно так Вы подходите, прямо как будто бы даже со звонким щелчком боль – раз и нет ее: подданные прощают Вас моментально и перестают к Вам обращаться. Когда они знают, что Вы это постигли, признали, есть надежда на то, что все исправится – все, ни малейших претензий со стороны подданных.

И так это все меня переполнило, так я был «аж никак не переваришь все»! И я всю ночь упражнялся вот в этих вещах, о которых сейчас рассказывал, и не спал я до без пятнадцати семь, и уснул, так всем этим переполнен был – никак не переварить.  И уснул только без пятнадцати семь и до семи спал. Но после этого  ничего такого, что «не выспался» не было.  Подданные мои были довольны и ничего не требовали.
После всего этого я переживал свои впечатления от своих болезней и эти мои маленькие постижения…


42. …и я до сих пор страшный жалобщик: жалуюсь по всякому поводу: то мне не так, это не этак.

Меня в детстве научили жаловаться. Каким образом?
Я, на самом деле, не жалуюсь. Просто то, что я говорю, я говорю в той форме, как окружающие меня люди. А они все это в форме жалоб высказывают. И я, соответственно, в форме жалоб. Вот так постепенно сам стал жалобщиком. Вот такие пироги.
И вот теперь прямо такой жалобщик! Развел у себя «самочувствия» всякие! А, на самом деле, «Я»-то сам не жалуюсь…
Вот Д.В. учится, ему что-то преподают, а ему самому ясно, что это все вздор. Как быть?
Давайте всегда ссылаться на источники, тогда все будет в порядке. За что купил, за то и продаю, сам лично за это не отвечаю.
Советский человек говорит: у меня «самочувствие», у меня «состояние». То есть, он сам-то лично не знает ничего на счет этого самого «самочувствия», или этого самого «состояния», а услышал где-то эти слова, услышал эти понятия и скорее делает вид, что он тоже это знает.
А на самом деле не обязан вовсе все знать.
Я не знаю, что такое «состояние», ну и не ссылаюсь на это самое «состояние», «ощущение», «самочувствие» и прочее. Неправильно было бы мне утверждать, что у меня плохое самочувствие. А, ежели мне непременно именно это слово невтерпеж произнести, то я скажу, что это принято называть «плохим самочувствием», что «это» такое я не знаю.
Был у меня некий чилиец знакомый Г. В русском - совершенно косноязычен, а как-то раз выдает длинную такую политическую фразу философскую умную советскую.
Я ему говорю: «Г., а как ты эту фразу понимаешь?» А он говорит: «А я ее никак не понимаю, но у вас так говорят».
Он абсолютно правильно сделал: на себя никакой ответственности не взял. Он так и сказал, что «я ее никак не понимаю, но у вас так говорят».

И когда Вы чужие слова, ничего не обозначающие, повторяете, ежели Вам действительно повторять так уж приспичило, ссылайтесь на первоисточник. Иначе разведется такое «самочувствие», да такое «состояние», что прям тошно. Тем более, (да?), ну как быть с этим самым «плохим самочувствием», коль скоро Вы даже не знаете, что это такое? - Гроб. Безнадега.

И вот вчера у М.В. заключительный Урок Подготовительного курса (у М.В. «телесные нелады»).
Мы и разбираем, что это не его «телесные нелады», поскольку у него самого тела нет, - это есть некая смута в империи. И тот император, который ради этой смуты покидает свой трон и идет лично всех этих страдальцев благодетельствовать, тот не император, а коммунистический диктатор, строящий из себя «благодетеля».

Процветание-то государства, процветание империи обеспечивают процветающие, а не несчастные. И даже в самой процветающей империи всегда найдется сотня-другая миллионов подданных, которые несчастненькие. И, когда император покинул свой пост, и идет этих несчастненьких благодетельствовать, то он уже не император, а смута в империи только ширится с помощью такого «императора».

Так что, благоденствует ли там такое-то число Ваших подданных или не благоденствует, совершенно незачем на это опираться, пытаться коммунистичить, пытаться всех облагодетельствовать.

Какой бы величины, какого бы размера, скажем так, несчастья ни были среди Ваших подданных, -  знайте, что Вы здесь не сделаете ничего лично, Вы лично их никак, никогда, никакой страшной силой не облагодетельствуете. Облагодетельствуют этих несчастных подданных только те Ваши же подданные, которые процветают и благоденствуют. И они-то, ближайшие к тем, только они с этой задачей справятся и больше никто.

К чему приводит такая чисто коммунистическая позиция, когда мы строим из себя «благодетелей» (как наше советское правительство коммунистическое строит перед всем миром «благодетелей» для нас)? Так вот, мы приписываем себе в качестве заслуги, что какие-то наши подданные еще не сдохли. Вот результат как раз такого подхода.
Так что не бывает, никоим образом вообще не бывает никаких «благодетелей». И тот, кто для нас благодетель, тот сам-то знает, что он вовсе никакой не «благодетель».

Д.Г., однако, очень упорствует в том, что она «благодетельница». Я, говорит Д.Г., знаю, что у меня много грехов и всякое такое, всякое такое, но, на самом деле, она этого не знает и не признает, а на одном Уроке сказала: «Надо быть доброй, но где это добро взять?»
То есть, ей так представляется, что заслуга в том – у кого что спереть. Вот наворует, сопрет «добра» у других, а потом будет строить из себя благодетеля, раздавая это «добро».
Это, опять-таки, чисто Ленинский принцип. Ленин поддерживал ученых, допустим, что-то им выделял. Так это ж не он поддерживал, сам-то Ленин лопату в землю ни разу не воткнул, ни одного овоща никакого не вырастил. Это он наворовал и с высоты своего величия «благодетельствовал».

Так же вот и мы делаем, когда ссылаемся на какое-то там «самочувствие», на какое-то там «состояние» и прочее, прочее, вместо того, чтобы чистосердечно раскаяться.

43. Я раньше был очень больной и иногда, время от времени приезжала моя мать меня благодетельствовать.
Мне это совершенно ни к чему, мне вообще жить тошно, все тошно и разговаривать-то тошно, и слушать-то тошно, а она меня осыпает благодеяниями и еще хуже делается. И она же благодарности от меня ждет, а мне нечем благодарить, у меня ничего нет, мне и так тошно. Вот такие пироги. Так что благодетелей не будем из себя строить.
Действительно, на самом деле, мы друг друга все поддерживаем (не в признаках, без признаков). А  как это обстоит в признаках, так это только по договоренности. Мы и так все вместе, мы и так – одно. А вот насчет признаков – как мы договорились.
Договорились мы так, что я для Вас что-то суечу, а Вы для меня (но при этом не будем строить из себя благодетелей). Просто взаимная договоренность. Суета, сама по себе, в любом случае дурное дело. Так что, благодетелей строить из себя не будем.
Допустим, родители заботятся о детях. У добрых людей по этому поводу просто договоренность двухсторонняя. При этом никто из себя благодетеля для другого не корчит. Или дети заботятся о престарелых родителях в суете. Опять-таки, по предварительной договоренности. Договорились и делаем всю эту суету. Но, опять-таки, благодетелей из себя не корчим. Любая суета, это всего лишь суета и ничего больше. И не будем себя держать благодетелями на этом основании…

44. Не осыпайте других, тех, кому плохо, «благодеяниями», им и без того тошно. Оставим их в покое просто. Это самое лучшее, что мы сделаем, когда мы оставим в покое тех, кому плохо, дадим им очухнуться.)

45. Как с кашлем поступать. Когда я сам так делаю, у меня кашель проходит.
Кашляем мы, на самом деле, как? - Вот там «чего-то першит», иначе говоря, «я боюсь, что кому-то плохо» - влезаю в его личные дела, по-советски, и предписываю ему кашлять.
Понимаете, да?  Боюсь «за кого-то», иначе говоря, боюсь «их», боюсь, что мои подданные - сволочи, что все - мои враги, - и заставляю кашлять. А правильно как?  - Не кашлять.
Заметьте, «Вы» не кашляете. Когда им приспичит, они и без Вас сами кашлянут. И когда Вы именно так, им самим на усмотрение все оставляете, Вы им доверяете, и не кашляете, ведь не Ваше же императорское дело-то, на самом деле. На то есть свои какие-то, скажем так, «чиновники», которые этим заведуют, поближе к тем, кто это все выполняет. Вот, на их усмотрение это все и оставляйте, пожалуйста.
И тогда Вы сама не кашляете. Они, когда им будет пора, сами кашлянут. И тогда кашель делается отхаркивающим и быстро проходит.
Кашлять самой – это неправильно, и так же неправильно сдерживать кашель. И то, и другое - ничего хорошего. А правильно, когда Вы вообще в это не лезете, а оставляете это на усмотрение Ваших подданных… .

46. (о больной женщине):
Самостоятельности – нет.
Свободы - не обрела.
А где еще добро?

47. Сл.: Юрий Сагидович, что такое рак? –
Мы неправильно питаемся?

Ю.С.: Рак,  -  я для себя определяю, – это «надо-жизнь», - когда Вы упорствуете в том, что все «потому что». И вот, наконец, когда Вы достаточное обилие механизмов у себя в теле начнете воспроизводить – это и есть рак. Мне это дело так представляется…
И, опять-таки, не наказание «за» (якобы уже перестал грешить). А «это» и продолжает он делать, сейчас продолжает…
Поверхностно и неправильно подходить, к «болезни» таким образом – что это расплата за «что-то». Нет,  мы и сейчас продолжаем делать «это».

48. Коль взялись принимать (Слушателей) – передавайте не коммунизм, а передавайте то, что взялись передавать. Ваш коммунизм оставьте при себе, а передавайте благо, но не наоборот.
При таком чисто коммунистическом подходе советском (благо при себе оставить как бы, а другим передать, навязать, распространить между другими коммунизм) и дети тогда у родителей берут сумму их пороков и только общую часть достоинств. Это именно при таком Вашем подходе.

Н. я многое чего такое не навязываю из того, чем сам страдаю. Она лучше меня. А кабы я поступал бы как Вы, так я бы и ей навязал это все. Мало ли, что я сам безответственный, но совершенно не обязан навязывать такую же безответственность ей – поступайте как ответственная, даже оставаясь безответственной. Вот и все.
И постижения у Вас почти никакого – это как проявление безответственности – вот в чем дело-то. Жуткое дело.

И вот этот подход, который Вы продемонстрировали: плохо было – Вы описали, по коммунистически, «почему было плохо», «почему» смута в империи, - это то же самое, как раньше говорили «тогда нагрешила, а теперь плохо стало». Колоссальная ошибка.
Когда Вы так говорите, это Вы утверждаете, что в данный момент Вы предел совершенства:  «нагрешили, и за  это…», а сейчас, в данный момент я – предел совершенства. Вот в чем ошибка.

Нет, всякие помехи – это не есть причинное следствие прошлого,  Вы продолжаете и сейчас делать это, а сваливаете на что-то прошлое уже, т.е. утверждаете, что сейчас Вы уже предел совершенства. В частности, католические исповеди тоже сплошь лицемерие – грехи священнику перечислил и полагает, что это есть честность, открытость, искренность, покаяние, а пороки все при себе оставил (и - будь здоров). И утверждает, что, ежели он не украл чего-то, то он уже и не вор. Ошибка. Не бывает так. Он не украл, но на самом-то деле украл, не в этой форме, так в другой что-то украл. Так что, каяться в грехах и говорить, что это вот страдание есть последствие грехов – это в высшей степени неправильно, это лицемерие.

49. Д.Г.: Покаяние – метанойя – перерождение.

Ю.С.: Линцзы говорил - «настоящее покаяние – это когда мы перестаем «это» делать…»

50. За что нас осуждают? – За скрытность. Больше ни за что.
   …И вот я сделал что-то такое плохое. Но, «я же не виноват!», - внутри себя я себе говорю, - «я же хороший!» 
Тогда что я пытаюсь сделать? Я пытаюсь как-то объяснить, оправдать этот поступок и, скажем так, забыть, что я сделал зло, грубо говоря.
И вот, я эту самую память об этом как бы свернул в узелочек, и наверху появилась вывеска такая, что есть что-то, свидетельствующее о том, что я плохой, низменный.
Я сам этот поступок постарался забыть, а вот вывеска в памяти осталась, что есть свидетельство того, что я низменный, плохой (в глазах окружающих есть такое  свидетельство, что я плохой).
А, кроме того, во мне самом появилось знание того, что я совершил  не искупленный грех, ведь никуда же не денешься?
На этом основании я и утверждаю, что я плохой.
А дальше я рассказал Е.Б. вот что:
Наши прегрешения, которые мы совершили под диктовку нашей машины – это в действительности не наши прегрешения, не мы за это отвечаем, не мы за это расплачиваемся.
А вот когда мы пытаемся утаить эти прегрешения, вместо того, чтобы в них раскаиваться, то они уже становятся нашими действительными прегрешениями. Вот, что получается, когда мы пытаемся что-то скрыть, оправдать или объяснить какое-то наше плохое дело.
Как это выглядит со стороны? - Я начинаю свои пороки, свои плохие поступки оправдывать, объяснять и как бы скрывать их от окружающих, как бы скрывать, что я такой плохой. При этом со стороны-то все-таки видно, что я набезобразил, так или иначе, но всегда это откроется, «шила в мешке не утаишь».
То есть, вообще говоря, окружающим мои плохие поступки все равно видны, они о них все равно знают: все мы такие, - и за это как раз на меня не сердятся, вообще говоря. Вот наступил мне кто-нибудь на ногу в автобусе - я не буду им возмущаться, -  наступил нечаянно, что же делать; бывает, я кого-то нечаянно толкну. Мы за это друг на друга не злимся. Так?
А вот когда я начинаю скрывать мои дурные поступки, Вам-то ведь непонятно, что я думаю, что я их скрыл от Вас. Вы мои дурные поступки видите и думаете, что и я знаю, что Вы знаете мои дурные поступки. А тогда Вы видите и мои дурные поступки, и видите и то, что я, тем не менее, что-то скрываю. И тогда Вам так представляется, что я скрываю вообще что-то ужасное.
И тогда Вы начинаете со мною бороться. И тогда-то мне и начинает представляться, что я плохой. И тогда я начинаю доказывать, что нет, я не плохой и начинаю с Вами бороться.
И вот мы с Е.Б. это прокручивали, прокручивали, прокручивали и через полчасика – раз, ему уже не плохо. Он вник, разобрался, как это в нем происходит все, и прекратилось это самое «плохое».

51. Кривляний разного рода, сколько их есть на белом свете у меня у самого много…
Мешает это, мы пытаемся себе это запретить, когда у нас мания величия очень велика, когда мы объявляем себя пределом совершенства… Такой мании величия у меня уже несколько поменьше, но мне бывает просто тошно, бывает просто невыносимо… стыдно. Ежели к этому подойти по коммунистически, то и недолго  впасть в грех уныния. 
А каким образом я в грех уныния не впадаю? - Продолжаю изо всех сил делать то, что делаю. Вот иду по улице, и мои кривляния мне тошны, но я в это не упираюсь. Всегда у меня есть что-то такое насущное, на счет чего мне разобраться не мешало бы (например, с кем-нибудь разговор мне предстоит), вникаю в ситуацию.
Когда уж совсем тошно, - творю покаянные и благодарственные молитвы.  Да, раньше я излишне углублялся в покаянные молитвы и благодарственных не творил. А это тоже, оказывается, мания величия, тоже худо.
Когда мне становится плохо, или кривляния мне мои тошны, или еще как-то – когда я в это упираюсь, то, как это выглядит? - Я как бы обвиняю Бога в том, что Он мне чего-то такого недодал. Тогда как, на самом деле, конечно же, все мне дано, это я сам идиот. И вот, когда я это признаю, я так и делаю, как Христос говорил «возьми свой крест и следуй за мной, и иго будет не бремя».
Так что, Вы запрещать себе переставайте, и не объявляйте эти кривляния достоинствами. Вот и все.

Многие свои безобразия начинают объяснять и  оправдывать, таким образом, их достоинствами объявлять. Но, это ни к чему совершенно. Так что, не оправдывайтесь и не оправдывайте.
Безобразим, все мы безобразим. Ну что ж, «что выросло, то выросло». Но, лучше знать свои безобразия и спокойно на них смотреть, чем пытаться выставить их заслугами.
И когда Вы так смотрите на Ваши собственные безобразия, то Вы спокойнее смотрите и на чужие безобразия, и Вам уже труднее делается поводы для недовольства находить, и уже недовольство уменьшаете. Вот.
Все мы кривляки, так что, стоит ли из-за этого особо так переживать. По этому поводу говорил Хуэнен: «Испражняйтесь и мочитесь, носите свою обычную одежду и ешьте свою обычную еду. Глупый будет смеяться надо мной, но умный поймет. Будьте хозяевами любой ситуации, в которой окажетесь, (именно хозяином ситуации, в которой Вы окажетесь)  и тогда, где бы Вы ни находились, все будет правильно».

52. …не-е-ет. На самом деле, это бесстыжесть. Наоборот, настолько большая бесстыжесть, что увиливают от расплаты. Ни хрена не стыдно, как настоящим коммунистам (всегда юлят и жульничают, всегда готовы увильнуть от расплаты, им не стыдно скрыть, обмануть). Это мы часто путаем со стыдом. И тогда появляется то, что мы называем совестью. Вот коммунисты этим очень богаты. У всех у них совесть во-о-о (широко раскрывает руки). Такая, что бесстыжесть полная. И угрызения, конечно, у них. В «Хождении за три моря» Афанасий Никитин такую ситуацию описывал, правда насчет крокодила, а не насчет коммунистов, но очень подходит: «Сей зверь, егда ясти и мает человека, сам плачет и рыдает, а ясти не перестает». Так это именно тот, кто имеет угрызения совести. У него такие угрызения совести, что ему вообще на все начхать, он любому гадость любую сделает. Что мы и имеем в натуре. И самоубийством заставляют кончать угрызения совести. Т. е., самое большое зло на свете делают от этих самых угрызений совести. Так вот, это все долой – это полная бесстыжесть. А стыдно – это, именно, когда видишь, знаешь, что действительно набезобразил – вот это стыдно. А когда увиливаешь от расплаты, увиливаешь от наказания, тогда – угрызения совести. То есть, это и есть увиливание от наказания.

53. …Грехи свои вспоминать и перечислять, вообще говоря, совершенно напрасное дело. Когда Вы так это понимаете, что это Вам наказание за что-то бывшее – это неправильно. Вы и сейчас это делаете. Не прошло это, а Вы вот сейчас так и делаете. Вот, в чем дело-то.
А когда мы пытаемся какие-то грехи перечислить, то это мы утверждаем, что сейчас в данный момент мы уже вроде бы не безобразим. Вот ошибка-то. А грехи перечислять и самому себе, и другим еще рассказывать это вовсе напрасное дело, это мания величия. Это утверждение, что я сейчас безгрешен. А такого не бывает.

Грех, не грех? Это все тоже довольно-таки относительно. Допустим – убить кого-то грех, да. А, допустим, кто-то убил того, кто сам убил бы многих. Тут уже, как сказать грех или не грех? Так что, когда мы опираемся на какие-то поступки или признаки и вот «это» объявляем грех или не грех, то мы всегда рискуем ошибиться. Всегда рискуем ошибиться. Всегда рискуем порок объявить добродетелью. Так что твердо знайте, что это не за что-то бывшее наказание.
Когда вот так подходим, что это наказание за что-то бывшее, то это у нас появляется некая как бы безнадежность, которой мы оправдываем наши теперешние пороки: «все равно мне уже ничего не поможет теперь». А на самом деле, явно, что это не так.
Чистосердечно раскаявшись, Вы и грех с себя снимаете. Избавившись от соответствующего порока, обретаете благо. И ничто прошлое уже не гнетет.
Даже вот так. Я сейчас начал себе отращивать аппендикс и гланды. У меня в детстве была операция – вырезали гланды. Похоже, что я без них не обойдусь.
А тут я еще Д.Д. сказал, что и она восстановит свой желчный пузырь. А потом на следующем Уроке она сказала, что ее желчный пузырь меня слушается. После многолетнего перерыва впервые она зеленого луку поела и ничего, хорошо. И вот теперь она в нетерпении ждет дачного сезона поиметь маленькие радости в жизни, которых она долгое время была лишена.

     54. Т.В., Вы нам еще никогда не рассказывали ничего насчет того, как Вы умеряете Вашу гордыню. И вот так снаружи как-то вроде бы она у Вас и не уменьшается, что ли?

Я почти на каждом Уроке рассказываю, как я уменьшаю мою гордыню. Наталкиваюсь на то, на другое и вот как уменьшаю, как радуюсь моим благодетелям, вместо того, чтобы себя объявлять «благодетелем» для других.

Т.В.: Во всяком случае, я никогда не сержусь из-за каких-то неудач, неприятных моментов. Раз есть – значит это мое, не кто-то виноват, никого не осуждаю…

Ю.С.: Знаете ли, как Вам сказать, «никого не осуждать» - это в общем-то уже гордыня.
«Не искать «виноватых»» - это уже гордыня, если уж так, серьезно. Другое дело, что когда Вы ищете «виноватых» и кого-то осуждаете, - это Вы вообще исчадие дьявола по всем пунктам. Но когда Вы «не сердитесь» и «не ищете «виноватых»» - это такая еще даже пожалуй побольшая гордыня, скрытая такая, под лицемерные такие штуки упакованная.
Т.В.: Принимаю как есть.
Ю.С.: Хэ! Тогда у Вас нет и мысли о том, что «Вы не ищете «виноватых»». Когда Вы говорите: «не ищу «виноватых»», - то это Вы утверждаете, что «виноватые» все-таки есть. Когда Вы на кого-то «не сердитесь», то это Вы утверждаете, что Вам таки «зло» причинили. В то время, как на самом деле, Вам со всех сторон только благо. Это Вы  что-то голословно объявляете злом.
Т.В.: Вот, мне идти по делам. Я тут же говорю: «Простите меня, мои родные…»

Ю.С.: Это для чего? Это Вы объявляете себя злоумышленницей сразу? Простите, я собираюсь идти по своим делам. Буду ли я
просить прощения у моих подданных? Нет. Это их дело – выполнять мои указы. А когда я так поступаю – это я сам вроде бы объявляю, что все мои затеи до единой все сплошь дурацкие затеи, что «я сволочь». Это – гордыня.
Это тогда я объявляю всех сволочами, иначе говоря. То есть, «не я сволочь» именно в силу чего? -  Я вынужденно делал то-то и се-то. А откуда эта вынужденность берется? Да только оттуда, что «все сволочи» «меня заставляют».
То есть, вот такой подход – это то же самое утверждение, что «все сволочи» - и великая Ваша гордыня.

Т.В.: Смиренно принимаю все, как есть.
Ю.С.: Вот-вот, и все. И никак не оцениваете, не комментируете, не объявляете это хорошим, не объявляете это плохим, полностью бросаете всякие мысли и заведомо знаете, что Вам со всех сторон  только благо дано. Другое дело, что Вы какую-то мысль, что-то там такое о чем-то посуетили и объявили что-то «злом» для себя, так это же пустая говорильня. Это просто какая-то мысль по поводу чего-то и т.д. Вот и все. А Вам со всех сторон, действительно, одно благо и только благо, и никакого зла.

А когда мы «не ищем виноватых», «не сердимся» и т.д., то мы говорим, что все-таки нам причинили зло. Вот в чем ошибка-то. Это гордыня.

У Бодхидхармы местный правитель спрашивает: «Подношения я делал, жертвы приносил, храмы строил. Имею ли я заслуги перед Буддой?» Бодхидхарма ему говорит: «Нет, не имеешь. Ты же это делал для достижения счастливой жизни?» Так что, вот такие мероприятия дают ограниченный результат. Это вроде коммерции. Этот правитель построил храм и «за это» в таком-то размере он что-то получает. Но, это не есть заслуга, ни для кого он не благодетель. Он за это сам и получил. Это не есть заслуга-добродетель. А заслугу-добродетель имеет тот, кто вовсе ни для чего, просто так делает.

Т.В.: У пророка Исайи есть… Заболел Иезекия. Послали к пророкам людей спросить, будет ли жить Иезекия. Бог через пророков сказал, нет, не выздоровеешь. Иезекия обратился к Богу: Как же так? Вот я строил для Тебя… Господь явился через пророков и сказал: Болезнь твоя смертельна из-за  другого, смотри в себя. И как только Иезекия раскаялся в своем личном – жизнь ему продлилась. У него там большая молитва, хорошая – болезнь дана только во благо.

Ю.С.: И вот именно, нам показано благо – это мы «это» называем «болезнью». А в каком случае мы «это» называем «болезнью»? А в том случае, когда свои пороки объявляем «добродетелью».
На самом деле, Не Имеющий Имени мне создает препятствия на дороге к смерти. А болезнью это для меня оказывается только тогда, когда я все-таки упорно иду к смерти. Иначе говоря, объявил добро «злом», а зло «добром», продолжаю пакостить и иду к смерти. Вот тогда это для меня оказывается тем, что мы называем «болезни». А на самом деле вовсе не это было мне дано. А мне даны в самом начале совершенно четкие указания, что я не то делаю, не туда лезу. Ка бы я сразу правильно этим воспользовался, я бы и не лез. Вот и все. Так что, не «болезни» нам посылают, не «зло». Это мы из этого делаем зло, когда продолжаем упорствовать в пороках.
Т.В.: Леша, извинись перед В., попроси у нее прощения. В воскресенье-то мы обидели В. Кажется, все это мелочи, но нет, не мелочи.

Ю.С.: И опять-таки, будьте ответственны. Вот, допустим, у меня случается кого-то обидеть. Но, главное – вовремя это распознать и не заблуждаться на этот счет, не объявлять, что «все правильно сделали», «потому что» и т.д.

Тут каких-то внешних признаков нет – именно, чистосердечное раскаяние участь нашу облегчит и ничто больше, хоть что суети.

55. Мы путаем хорошо и плохо таким образом. Говорят, что добрым быть хорошо, но самому доброму плохо.
А что мы называем «хорошо», и что мы называем «плохо»?
Мы призываем друг друга быть добрыми, стремимся, как мы говорим, быть добрыми. Представим себе, что вот таким образом, наконец, появилось сообщество добрых людей, - и это «хорошо», как мы говорим, несмотря на то, что каждому из нас в отдельности плохо. Так в каком смысле «хорошо», когда плохо? И в каком смысле «плохо», когда хорошо?
Так что, то, что мы называем «хорошо» - это то же самое, что мы называем плохо.
И когда мы делаем другим «хорошо», то на самом деле мы делаем другим плохо.   

56. И вот я вчера на общем уроке говорю Е.В., что это такое, когда «с ней хорошо» (она работает экскурсоводом): «И вот, кто-нибудь приехал из другого города и уже заранее предвкушает, как он, вернувшись обратно, блеснет своей эрудицией. Вот и все это «хорошо».
Ваша дочка производит впечатление на взрослых, а другие детишки смотрят и думают: «Вот так надо производить впечатление на взрослых – «хорошо»». 
Короче говоря, с разных сторон обсуждали, что благодетелей из себя строить нечего, и что нам, советским людям, утверждать, что кому-то с нами хорошо, вообще бессмысленно. Вот до чего дошли мы – с Запада бесплатная продовольственная помощь нам приходит, в то время, как до революции (вот в этом численнике написано) Россия полмира кормила… А коммунисты довели до того, что нам добрые люди бесплатно посылки посылают, но при этом выставляем себя для них же «благодетелями».
Опасно принимать у себя «благодетелей» – нам нечем будет расплатиться.

57. Родитель строит из себя труженика-праведника там, на работе и требует у ребенка восхищения своей персоной и уважения к себе, и послушания здесь…
 
Профессиональный советский педагог Вам рассказывает, какой он, преподаватель, великий. Не наше это дело: «великий» он или «не великий». От того, что наш преподаватель «великий», такой «умный» (допустим даже это так), у нас не прибавилось ничего. В том-то все и дело. Пустое это все! Все это изображение величия - совершенно пустое. А вот она тоже пока этого не понимает. Ей так и кажется, что достаточно какого-то величия ее собственного, чтобы было все в порядке…

58. Что единственно существенно для детей – пример того, кто непрерывно свои пороки уменьшает, совершенствуется, делается сильнее, постигает.
Непрерывное движение - вот, что главное. При этом всякая суета сама по себе – это же ерунда, не в этом дело. Нет никакого абсолютного уровня. Главное – это, именно, когда Вы в движении. Вот это и есть то, чего нет у нас сейчас. Это советский подход - сначала что-то выяснить. Пока не приступите к работе, так и не будете ничего знать. А как же иначе-то? Пока не приступите, ну как же Вы будете знать? Никак. Вот приступите к работе, тогда и узнаете.

Важно, чтобы это было бы непрерывное постижение. Постижение. Улучшение. Вот, что важно. Не то, с какого уровня и до какого, а именно факт самого движения – учиться, именно учиться. Вы работаете – учитесь. Не бойтесь, что чего-то Вы не знаете. Так и я же ничего же не знаю. А наступает конкретно что-то такое вот определенное – начинаю разбираться, постепенно идем.
Я, когда начинал, вообще ничего не знал из того, что сейчас знаю, ну и что? - Чуть-чуть благо поимел, так - передай.
Н.,  например, уже на меня работает, кое-что и рассказывает. Кабы у нас было бы то, что мы называем деньгами, я бы ей уже жалованье назначил. Другое дело, что рубли откладывать на какой-то счет – совершенно пустая затея, Бог его знает, сколько через 18 лет будет стоить макулатура? Есть ли смысл связываться? Вот разве что медными монетами это все откладывать…
 
59. Меня сильно озадачил один молодой врач в детском саду, куда я водил мою дочь, когда я к нему обратился: «Вы производите на меня впечатление человека неглупого. Неужели Вы думаете, что я лучше знаю Вашего ребенка, чем Вы?»

60. …Если есть такая приверженность  чтению, то читайте уж благочестивое: только чужое суем, т.е. я – идиот. Не дай Бог, докажу и поверит. И хорошо ли ребенку будет знать, что его родитель идиот? Так что, не читайте детям ни в коем случае!
Когда здесь были М.М. и Л., Л. в центре внимания пытался оказаться, заведовать моим Уроком. И вот я М.М. говорю: «Я для Л. Вашего идиот,  он пытается мной командовать. А, таким образом, Вы, пришедшая ко мне, стало быть, для него вдвойне идиотка. Вот до чего Вы ситуацию Вашу домашнюю довели, что для Л. все идиоты, а его родители – самые большие идиоты. Хорошо ли такому ребенку? Так упаси Вас Боже от всяких развивающих, от всякого чтения, а то ведь поверит, что идиоты родители. Вот какая неприятная штука…
Детей заставляют в погремушки играть… навязывают… маленький ребенок размахивает (игрушкой, предметом каким-нибудь), что-нибудь сшибает, себя по голове ударяет… утверждение по этому поводу, «надо ребенку давать как можно раньше». Таким вот образом, это и культивируется. Совершенно бездельно (для ребенка), ему самому ни к чему (да?), вдруг ему что-то дают. По требованию родителя, конечно, он берет. Да еще начнет размахивать. Вот так бестолково бестолковыми вещами и размахивает. Так что, долой все это! Совершенно ни к чему это все. Ничего такого развивающего. Н. наша соберется сама читать научиться – ради Бога, научится, я не запрещаю. Пять благочестивых книжек наших и будет читать, хватит.
Вот пройдет еще несколько лет, да? В такой форме, как сейчас все это вымрет, тоталитарность вымрет, все эти коммунистические порядки, и все – полная самостоятельность.

61. Совершенно достаточно свое напряжение устранить…  никаких «других»-то нет – это все условно – это все «Я». Так что, ничего «другого» суетить совершенно нет никакой надобности.

А ребенка маленького вообще все устраивает – он только Вам изображает Ваше же напряжение. Так чтобы его напряжение устранить, Вам совершенно достаточно Ваше напряжение устранить. А ему даже говорить ничего, даже это не обязаны. Ничего не говорить, ничего с ним не делать. Н и ч е г о.
Вы, когда Ваше (напряжение) устраните, обретете благо (вот уже теперь у Вас даже работа Ваша есть), освобождайтесь и во всем остальном от чужого, это для него будет благом. Он, конечно, это благо обретет и тоже от чужого избавится и будет иметь собственное. Так что, совершенно никого и ничего не суетите.

У Д.Г. были большие затруднения с невесткой. Наконец, признала Д.Г. свой грех, признала свою ответственность. Позвонила невестке, попросила прощения, предложила поговорить и разобраться. Они еще не говорили и не разбирались, но уже невестке во всех отношениях стало легче даже в признаках, в том числе и с болезнями всякими уже легче. Даже еще ничего исправить-то не успели, а оно само исправляться начинает. То есть, именно, достаточно перестать напрягаться этой враждой и ненавистью, этим подозрением, что «все сволочи», и исчезает все дурное.

Д.Д.: «У меня появились новые родственники – родители моей невестки. С отцом все благополучно, а вот маму я не понимаю, она меня не понимает. Мы какие-то очень разные. Полное какое-то непонимание действий друг друга. Жалко, очень жалко. Я еще не знаю, как это все будет».
Ю.С.: «Будет так, как Вы сделаете. А как же еще»?
Д.Д.: «Я пока ничего не делаю».
Ю.С.: «Это тоже правильно. Не знаю, что делать, по крайней мере, не дергаюсь со страху». Это правильно».

62. …Н.Б. под маской ответственного решения, не бралась за ответственную работу. Это полная безответственность и есть, когда мы, якобы ответственно, отказываемся от любой ответственности, от любого дела – это безответственность. Вы это учтите.
«Я боюсь»,  но - это не страшно. Бойтесь, но делайте так, как будто не боитесь.
В детском саду советском во что упираются? Якобы, не хватает обслуживания: на горшки сажать, штаны менять, кормить и пр. пр. Они это только так говорят, что в обслуживание упирается, а на самом деле, всё это упирается в разногласия между детьми, упирается в разногласия между воспитательницами и детьми. А когда выстроена естественная иерархия… когда она расширяется и более влиятельной делается, более весомой, каждому следующему поступающему уже проще влиться (общими силами). И когда этих общих сил больше, то, соответственно, это проще всё пойдёт. А горшки они сами потаскают. Пусть от этого, будет больше безобразия, чем порядка, но было бы им хорошо, вот в чём дело-то.

И вот я и говорю: «Чем нас больше, тем нам лучше».

63.  Д.Г. сформулировала точно: ««Я» делаю все точно. Если есть ошибка, то это не «Я», а моя машина, т.е. «Я» - безответственный. А когда я подхожу ответственно, скажем, ту же самую задачу математическую я, ежели суечу, то я ее посуетил правильно, она правильно решена. Либо вообще не решил, т.е. отличаю то, что знаю, от того, чего не знаю. Вот такой подход». А результат будет такой, что самый слабый ребенок, когда ему это скажешь, перестанет иметь всякие такие проблемы. И я ее поздравил с тем, что она сформулировала такую замечательную вещь так просто, ясно, четко. И результаты будут совершенно бешеные (30.12.90).

64.  А как Ваше объявление, Д.Г.? Обычно математику изучают для того, чтобы сдать экзамены в институт. Допустим, я не собираюсь учиться в институте. Так что же, математика мне повредит, разве математика для меня бесполезна? Ни Боже мой, не будем отделять математику от истины, истину от математики.
Д.Г.: «Дети учатся жить правильно, изучая математику. Каждый хочет научить своего ребенка быть счастливым. Как ни странно, это можно получить путем изучения математики».
Ю.С.: Я же сам именно так воспользовался математикой. Так что, мне это утверждение совершенно понятно… чисто такой строгий последовательный подход: что я имею основания утверждать, а чего утверждать я не имею оснований. Вот и все. Это математикой для меня и будет.

65. Ю.С.: «Давайте начнем сначала. Повторите Ваш вопрос в такой форме: «Я боюсь, что…» и рассказывайте, чего Вы боитесь».
Г.Н.: «Я не думаю, что я чего-то боюсь».
Ю.С.: «Вот так уж точно не бывает. Мысли – это всегда страх, вопрос – это всегда страх. Так вот и начните Ваше высказывание, которое Вы замаскировали под вопрос, якобы. Якобы узнать что-то. Это Вы как бы окольно что-то выясняете, прямо не говорите, а вот так окольно.
Г.Н.: «Я могу сказать цепочку моих мыслей…»
Ю.С.: «Нет-нет, это все отбросьте, а скажите напрямик, без «цепочки рассуждений», а напрямик. «Я боюсь, что…» Вот давайте вникнем, постигнем. Вот это и будет постижением, когда
Вы сейчас откроете, чего Вы боитесь – вот это и будет постижением. Давайте, Г.Н., постигаем».
66. Кто сам не суетит мысли, тот ясно видит все мысли собеседника. Но в том только случае, когда Вы сами не суетите мыслей.
Расскажу, как я мысли приятеля прочитал. Он спрашивает у меня: «А ты мысли читать умеешь?» Я говорю: «Умею». «Ну что, - говорит, - я сейчас думаю?» Я говорю: «Ты сейчас думаешь, что уж ты-то такой умный, что уж точно скроешь свои мысли». И он был весьма обескуражен этим ответом.
Так вот действительно, когда Вы сами мыслями не обременены, то Вы все мысли читаете. Я действительно читаю все мысли, но, действительно, не сержусь и не осуждаю. Вот, что главное.
Не за пороки нас осуждают, а за скрытность, за попытку их скрыть. И когда мы не скрытны, все это признаем и принимаем, тогда нас не боятся, мы надежны тогда, никаких неожиданностей тогда от нас…

67. Не предпринимайте напрасных трудов (в том отношении, и в том числе), не делайте никакого выражения лица. У достаточно сильного йога, скажем так, выражения лица и чего бы то ни было такого вообще нет. Оно ему ни к чему.  Пожалуйста, не напрягайте Ваше лицо, А.А. На первый взгляд коммунистический поверхностный кажется, что ничего страшного, ничего опасного. На самом деле, это не так.
Знайте, всяким напряжением, всяким таким «выражением», гримасами, «характером» и пр. руководят Ваши мысли. И когда Вы не действуете под диктовку этих мыслей, не строите под диктовку этих мыслей какого-то выражения, то и мысли пропадают. Вот ведь какая штука. Когда Вы перестаете ими пользоваться, они пропадают. И получается все в порядке.
 
      68. Думать,  врать – это все одно  и  то же. Вы не «думали», а высказали Ваше действительное отношение к этому, вот и все. И в дальнейшем всякий раз Вы искренне, от души все выкладывайте как есть, на Ваш взгляд, истину всю.
69. …На самом деле, конечно, все эти мысли ею руководят. И настолько плотно они идут, что она их не распознает. И от нее они же скрывают, что они ею руководят, что она дергается просто под их диктовку. Это вот предстоит все рассасывать. Иначе не видать блага.

70. Насчет мыслей я так и делаю (когда до меня это дошло):
вот возникает описание, объяснение, а я дергание по этому поводу стопорю, в идеале вообще отменяю. Конечно, не всегда отменяю. Бывает, торчит объяснение и я, все же таки, так и поступаю, как меня моя машина дергает.
И в таких случаях, что я делаю? Я не объявляю, что это объективно, и что, мои кривляния уже не кривляния. Нет. Дергаюсь под диктовку идей коммунизма, так себе и говорю, что да, я – ничтожество, болван нелепый, самая большая сволочь в мире. Другие так хоть по невежеству дергаются, а я вот уже и знаю, что делаю зло, а все-таки делаю. То есть, я самое большое, самое вонючее дерьмо на всем свете. И так себе и говорю, и не оправдываюсь. Ну и, конечно, слишком много такого себе говорить надоедает, начинаешь улучшаться – это одна сторона дела, и вторая сторона дела – сильно-сильно уменьшается всякое недовольство, возмущение, всякие обвинения других. Чуть что-то такое возникло – «а сам-то кто?» И все. И я абсолютно, скажем так, не исключителен. И мои гадости – это тоже гадости (правда, не совсем так, т.к. мои гадости это большие гадости, чем гадости обыкновенного советского человека. Мое влияние уже больше и гадость, которая от другого исходит, скажем, одна и та же, она еще не такая страшная; а вот та же гадость, от меня исходящая – это уже гораздо хуже. Так что, кто самый большой пакостник в мире? Я. И тогда чем мне быть недовольным, кого обвинять? И набираюсь смирения, каюсь, благодарю и прошу прощения. И упаси меня, Боже, утверждать, что какие-то у меня есть перед кем-то заслуги. И упаси меня, Боже, какого-то вознаграждения ждать.

71. …разве что кое-что в этой голове лишнее. А такого, чтобы не хватало, такого не бывает.
И тогда Вы это объяснение спокойно отложите и продолжите Ваш путь к постижению истины. Это и есть остановка мыслей, прекращение мыслей. Так их и останавливайте

72. Бойтесь делать зло - это и есть «страх Божий», а не страх перед Богом.

73. Истина – такая пробивная штука! Я восхищен!
Я благодарю Не Имеющего Имени, что
Он явил мне чудо – через меня Он подает тексты.
Через меня, моей заслуги здесь нет. Я не благодетель.
Я темный, невежественный, я отворачиваюсь,
Не следую Его знамениям.
И мне остается только восторгаться и славить Его!
И у Него просить прощения, и Его благодарить.

74. Говорят: «Выпустил я». Все это условно.  Металл я откуда взял, я, что ли, его сделал? Нет. Я из руды его добыл.  А руду (что ли) я сотворил? – Нет, и т.д. Чего ни коснись, а что я-то сделал? 
Нет, я не Господь Бог, я ничего не сделал. Я так, сбоку-припеку, нахлебник, какую-то суету делал. Вот и все, что я…
А мы в гордыне нашей полагаем, что это мы что-то сделали.  Вот и строим из себя благодетелей. И пытаемся что-то такое за это получить.

75. Грачи в этом (1991) году рано прилетят. Я вчера видел коршуна, торопившегося им навстречу. На большой высоте чесал, да так замечательно. Крыльями почти не машет, лет-и-и-т  ка-а-к, как реактивный прямо и на юг, навстречу. Т.е., они уже неподалеку. Он так летел быстро и шустро, как будто ему всего какой-нибудь день или два лету, и что вот-вот доберется до них.  И если, допустим, коршуну быстрого полету день или два лету, то дня через три грачи уже в Москве будут (четыре дня от силы грачам). И ка-а-к летел коршун! Я давно над Москвой коршунов не видел. Та-а-к летел…
Я опять по поводу «летунчика» вздохнул. У меня этой весной уже несколько знамений было насчет «летунчика», что пора продолжать. Вот вчера – коршун, а до этого недели две назад ворона одна мне показывала посадку. Не так, как они обычно – раз и села, и сидит. Она как-то прямо совершенно картинно спланировала, зависла, крылья расправила, картинно так ноги вытянула, и так медленно-медленно, не шевеля крыльями, так опустилась точно. Каждое движение было видно, все четко. Четкая посадка. Как будто она преподаватель среди ворон. Хэ-хэ-хэ. Так четко-четко изобразила. Я посмотрел. Я именно этого момента никогда раньше не засекал.

76. Ю.С. представил себя птицей и теперь делится своими впечатлениями-постижениями от полета:
…штука земля-то она такая – жидкая, текучая, неустойчивая, в разных местах течет с разными скоростями и в разных направлениях и каким-то при этом чудовищным таким чудесным непонятным образом ни трещин в ней не образовывается, хотя она вроде и твердая, но на самом деле жидкая, хотя она и жидкая, а на нее сядешь – она твердая. Вообще очень непонятное дело. То ли дело воздух – в нем всегда спокойно и постоянно (смеется хм-хм-хм-хм-хм). И никаких неприятностей и неожиданностей. Он твердый, устойчивый, спокойный, не меняется.

77. Мы такие «умники» большие, что даже не прибегаем к услугам психиатров и психотерапевтов. То, что мы называем «умом», объявляем нашим достоинством, во всем мире называют, знают, что это идиотизм (а не достоинство). И именно, как от идиотизма от этого лечатся у психиатра, а мы, наоборот, культивируем это в себе…
А между тем, скажу я вам, ведь у психотерапевтов даже советских есть некоторые такие «накрутки», которыми, ежели правильно воспользуется тот, кто к ним обратился, то, конечно, чего-то для себя откроет. Но, конечно, для того, кто правильно к этому отнесется, ответственно к этому подойдет и с толком это использует для себя, а не так, по-советски, «отбыть срок». Это я к тому, что, вероятно, я теперь буду такое рекомендовать тем, кто с натугой одолевает мой Подготовительный курс.

78. Ю.С.: …чтобы не было никаких бросаний Подготовительного курса впредь буду подписывать форму, заверенную у нотариуса. И кто намерен бросать Подготовительный курс – неустойку будет платить.
Н.Б.: Столько же.
Ю.С.: Ну, столько же – это мало, душа-то дороже стоит.

79. …Тот, кто покинул свое тело сам, и потом в него вернется, тот имеет истинное пребывание.
Скажем, я стою на улице. Моя империя работает в данный момент. И покидаю (как бы) мое тело, и «имею истинное пребывание» - увижу, обнаружу все, что угодно, хоть на другой стороне земного шара. При этом не обязательно, что моя империя будет находиться в покое. Мои высшие подданные вполне управятся с какими-то простыми операциями. Веду ли я машину при этом – глаза-то у меня остались на месте, все подданные на своих местах: эти подданные смотрят, эти управляют телом, - и все обходится прекрасно и без меня. Бывало же у любого из Вас вот так: Вы куда-нибудь идете и… что-то такое… что-то такое… и раз – пришли. А как шли? А Бог его знает, вроде как это обошлось и без Вас. И действительно, Ваши подданные самостоятельно с этим управятся, с такими простыми делами в манипулировании. Когда понапрасну мыслей не суетишь, то подданные отлично справляются, не обременяя Вас.

80.  Однажды, когда я в магазине работал, стою в торговом зале.  И вот выходит из двери служебной заведующий складом и-и-и… как будто это уже было… (Я уже тогда знал, что нет, этого еще не было, а просто «я знаю, что будет». И я перестал вспоминать, «что было». Когда мы начинаем вспоминать «что было» - это сразу все уходит. Этого не было еще. А просто я «знаю».) И вот я спохватился, не стал вспоминать, что было. И дальше разворачивается вот что: собирается он у меня спросить, сколько есть у меня в кладовой экземпляров книги такого-то наименования. Тогда я про себя как бы оказываюсь у меня в кладовой, просматриваю картотеку, вижу там 670 экземпляров на карточке написано… 
Подходит ко мне Л., открывает рот, а я говорю: «670 экземпляров». Он: «Ну, ты - Йог». И ушел обратно.
На самом деле, этого не было, а это вот сейчас идет и мы знаем. И когда не пытаемся вспоминать, (ведь этого еще не было), нечего вспоминать-то, так только потеряем это прозрение. Именно знаем, представляем, в этом смысле как будто уже было.
То же самое, как если бы существовало то, что я называю «памятью». И вот, если бы я записал какую-нибудь поляну в лесу, а Вы бы прочитали и представили ее так же, как представляю я, то Вы пришли бы на эту поляну первый раз и сказали бы: а я здесь уже была. Вот. А на самом деле, этого еще не было…

81. Ю.С.: ««Чувствую» неуверенность» - слишком сложно, говорите попроще»… Бог не фраер, и специально ничего не выбирайте. И «выбирать самый короткий путь» - это тоже гордыня. Нет, не назначайте признаков – это счетность уже у Вас...

А насчет того, что «страшно». Вот, допустим, иду и «страшно упасть». Вот, упал и – уже не страшно. Поднимитесь и дальше пошел. И этот же аспект присутствует, когда родитель ребенка пытается куда-то там не пустить (допустим, то же самое «скользко»): «Не ходи туда, там скользко. Пойдешь - поскользнешься, упадешь». И вот ребенок идет, поскальзывается и падает. Он что делает? Это он показывает родителю, что на самом деле это вовсе не страшно. Родитель этого боится, а ребенок скорее бежит и так прямо и делает: «смотри – это же не страшно».

Я на природе, в горах в большой степени от коммунизма отрешался. Я всегда в походы, в горы шел, невзирая на мои телесные неполадки, которые бывали. Когда я уже на маршруте, куда что девается? Много-много коммунизма пропадает, в том числе и телесного. Спокойствие водворяется. У меня и движение точнее, и сам я спокойнее и все-все.
Со мной на маршрутах бывало, что я выздоравливал и приходил с меньшими неполадками в империи, чем когда уходил. Один раз я надвое суток потерялся на высоте 4900, на перевале «Оранжевом» в Больших Пестрых горах. Одет был налегке, в рубашке и штормовке, а довольно холодно было, и двое суток я один проболтался. И я не нашел своих, и они меня двое суток не находили. Нашли меня в обморочном состоянии. Но ничего со мной не случилось ровным счетом. Не заболел. Вообще ничего. Хотя, вроде бы, ситуация опасная.
В тех же горах на четверо суток, однажды, при тяжелой работе без еды остался. Со многими черт знает что было. У меня – абсолютно ничего. Все обыкновенным образом.
Так что, на самом деле, на природе очень даже благостно. Только мы, настоящие коммунисты, видящие благо в суете, напряжении, в ненависти и так далее, упорствующие в этом, нам, коммунистам, на природе тошно. Боится он жизни, боится движения и, наверное, он альпинизмом начал заниматься так же, как я, - горными лыжами,  со страхами освоиться …

82. Мы делим жизнь на части. У нас есть, мы говорим, «работа», «отдых». То, что мы, советские люди называем «отдых» - это ж вообще кошмарная натуга. Немногие счастливчики нашли себе отдых. Я себя причисляю к немногим счастливчикам, которые иногда действительно отдыхали. Я туризмом, альпинизмом, скалолазанием увлекался. И вот бывали у меня моменты, когда (ни как турист, ни как скалолаз), а просто куда-то на природу выкатывался отдыхать и действительно отдыхал. И то таких моментов было немного. Обычно же, это сплошная, просто страшная натуга: вот наступает у людей выходной день. И вот натужно ищут, как бы это чего-то этакое переделать, чего в другие дни не сделаешь, и еще бы как-то и отдохнуть ухитриться. Ну, в общем, черт знает что с этим заблуждением об отдыхе, о праздниках, об отпусках.
А добрые люди для себя не утомительны. Некий Танака, на которого я иногда ссылаюсь, его в свое время объявили самым богатым человеком мира. У него рабочий день по 20 часов в день, каждый день без выходных, без отпусков. И так на протяжении уже последних десятилетий. Вот и все. Как бы это выглядел для него отпуск? Он, что, бросил бы всех своих служащих, бросил бы свое дело и куда-то неизвестно отправился?
Когда мы полагаем, что «труд вознаграждается» и трудимся, и какого-то «отдыха» ищем от этого самого труда, это тот же самый труд…

83. Для меня курение, чаепитие – это пауза, которую я себе устраиваю. Я же такой же советский человек, как мы все чертовы коммунисты и просто посидеть - «как же так?» - «не имею права», обязан постоянно напрягаться. Тогда ищу предлога, в частности, закурил. Я уже совершенно отчетливо обнаружил, что мне-то от курения хорошо не делается вовсе, наоборот, лишняя натуга. А что делать вместо этого?
Многие так и начинают курить в армии. Вот, скажем, солдаты чего-то там таскают, сержант объявляет: «Перекур!», - и все садятся, - «А ты чего уселся, ведь ты же не куришь? Пока они перекуривают, пойди «то», «се» сделай». Многие мои знакомые именно так в армии начинали курить («для всех перекур, а его заставляют»). Так что, все мы такие и не знаем, что делать «вместо».
Это все проходит и уменьшаются  всякие такие кривляния, когда появляется что-то  собственное. Делаешь, озабочен делом и тогда постепенно это все вытесняется, вытесняется и вытесняется.
Многие не начинают, не приступают (к собственному делу) на том основании, что вот еще не перестали «это» делать. «Вот я, дескать, «это» перестану, вот «это вот» пойму, а потом начну. Так нет, «свято место пусто не бывает» и, вроде того, и истины. И, оставаясь бездельником, не избавишься от заблуждений и трудностей. Одно с другим вместе идет. Так у меня и идет. Чем больше дела, тем меньше безделья становится. Так и пыхтим.

84.  Я  предпочел бы, чтобы другие обошлись без того, что у меня было пакостного в жизни. Разве не так? - Было у меня одно объявление: «Любовь – не аппетит, не приходит и не уходит…»
Женщина ищет мужа. Мужчина ищет жену. А как это им представляется? А Бог его знает. То есть,  вообще ничего совершенно естественного нет, а чисто какое-то советское взаимодействие. Она говорит, что его любит. Он говорит, что ее любит. А как это выглядит снаружи? – Он ждет и требует от нее «понимания», она ждет и требует от него «понимания». То бишь, на том основании, что я от нее чего-то требую, на том основании я утверждаю, что я люблю. Вот на что опираются…  И результаты, конечно же, совершенно убогие. И вот это-то направление у нас совершеннейшим образом упущено.
 В этом плане наша задача помочь тем, кто готов. Есть молодые люди, кто готов. Вот их привлечь, научить. Чтобы были мужья. Укрепить. Да. Со всех сторон все другое и они в себе колеблются. Именно укрепить.
В настоящее время мужчины страшно задавлены. И откуда же брать женщинам мужей? Мы просто не вылезем из этой нашей ямы советистской без того, чтобы многоженство не признать.
Д.Д.: А почему мужчины подавлены? Ведь мужчина и женщина одинаково воспитываются, в одних и тех же условиях до окончания школы. Они расходятся только тогда, когда мужчины уходят в армию.
Д.Г.: В школе вся власть принадлежит женщинам.
Ю.С.:Воспитываются. Воспитываются. Именно воспитываются.
Д.Д.: Почему мужчина ушел от ответственности?
Ю.С.: Так нет, не ушел. Ну как же? – Идея коммунизма – «не иметь блага». Идея коммунизма – «не иметь блага». А это все осуществляется только через нарушение естественных отношений. Вот и все. Объявили эту самую эмансипацию, сказали, что мужчина равен женщине или женщина равна мужчине. В каком смысле женщина равна мужчине или мужчина равен женщине? Чушь собачья.
Д.Д.: Женщина остается женщиной…
Ю.С.: Вот-вот, а коммунисты это все отменили и запретили, ввели какое-то рав-но-пра-вие.

85. Не торопитесь жениться, А.А. Я в свое время совершил такую ошибку. Я женился первый, второй и третий раз раньше, чем обрел достаточную самостоятельность. И что же получается? Да ничего хорошего.  В правильном случае жена – дочь и ученица, а муж – отец и учитель.
И вот, пока я не достиг этого положения, а женился, то получалась одна чушь. Сейчас я худо-бедно… но раньше вообще не семейная жизнь была.
Мы, мужики, – подавлены. Женщины, хотя и тоже подавлены (по некоторым соображениям), но им дана власть. Вот и все.
И Вашей маме я не однажды говорил, что напрасно она корчит из себя благодетельницу по отношению к Вам, по отношению к мужу. Напрасно. Нет в этом никакого благодеяния с ее стороны. Но, опять-таки, твердо знайте, что она это делала не по злому умыслу, а просто все со всем перепутав.
У меня поначалу, когда до меня эти вещи начали доходить, возникла дикая злоба по отношению к родителям, дикая ненависть. А потом вот еще немножко дошло, что не по злому умыслу это они делали. И теперь я как на них смотрю? У меня как бы сглаживается все злое, что от них исходило, а во всем добром я укрепляюсь. Они ведь не по злому умыслу все это делали.
И с рождением детей, пока Вы не хозяин в доме, пока не Вы указываете жене – лучше не жениться. Вот раньше я этим делом пренебрегал. Я и не хозяин, а жена, фактически, не жена, а так, мне еще указчица. И вот рождается ребенок. Я же знаю, что все, что с ним делают – это все чушь и ерунда. Но деваться мне некуда. И вот терплю и мучаюсь. А Вы полагаете, отцу это приятно? Черта с два.
Другое дело - теперь, когда я постановил, я – хозяин. И все. Тогда уж я отвечаю. И никто мне не указ. И вот результат. Вы, конечно, так тщательно не приглядывались к маленьким детям. Вы не знаете, сколько их там обычно мажут маслом, присыпают присыпками. А на это у родителей уходит Бог знает сколько сил и времени. А нашу Н. мы не мажем и не присыпаем, все и так нормально.
И вот Вы, представьте себе, только родились, только родились – Вас сразу акушерка стукнула, потом руки Вам связывают, обездвиженного Вас, уже лишенного инициативы, лишенного свободы привозят домой из роддома. Казалось бы, отдохни, мама, но не тут-то было, тут - союз советских матерей с советскими врачами и понеслась та же самая история. Тут уж не до хорошего.
Так что, нет, не будем мы такими коммунистами, и давайте жениться, когда Вы будете действительно учителем для жены, чтобы Ваше слово – и все. Иначе, это пустая затея просто. Иначе это не семья. Я на себе это испытал - трижды женился и разводился. А что еще делать, когда я не муж, а только формально чисто, по-советски. Ерунда на постном масле и не на постном, а на этом самом на плохом маргарине…

86. Никаких отдельных от жизни моментов не существует.
Многие с наших Уроков выходят из двери (здесь все хорошо), а т-а-а-м начинается «объективная реальность». Многие-многие делят жизнь на части. Здесь на Уроке вопросов не задают, «почему», «потому что» не говорят (так, изо всех сил стараются) а только вышли на улицу – там начинается «объективная реальность» (не наврешь – не проживешь). Это, дескать, здесь злоумышленников уж таких шибких нет и, скажем так, можно быть добрым, а на улице нет, там «объективная реальность», там сплошное зло.

Представляют, что это только некая философская система, что «все – добрые», а на самом-то деле… - Нет. Нет. Везде именно так: то, что действительное благо, - во всех без исключения случаях благо. Всегда для всех. Так же, как и зло.
То, что зло – оно всегда во всех без исключения случаях зло.
Не бывает так, чтобы зло, которое я делаю, для кого-то обернулось не злом.
И вот я и предлагаю всем говорить себе (как я сам себе говорю) английское народное выражение «мое дерьмо тоже воняет». Допустим, я какую-то гадость сделал. Кажется, им-то что, им она вроде и не мешает. Так нет, мешает. Это я просто умничаю, что не мешает.
И совершенно достаточно твердо знать, что дерьмо есть дерьмо, и что я – исключительный, а дерьмо обыкновенное, и тоже воняет. И все.
И это всегда и везде, во всех без исключения случаях. Не бывает таких маленьких гадостей, которые были бы не гадостями. И никогда не бывает такого, что на добре прогоришь. Никогда не бывает.

87. «Согласие» и «Несогласие» - одно и то же. Вот моя обычная к этому иллюстрация.  Допустим, у Вас есть интересная книга. Кому-то Вы говорите: «Вот интересная книга». Он с Вами согласился. Он ее уже читал или прочитал и согласился: «Да, интересная». Другому Вы ее предлагаете. Он говорит: «Неинтересная книга», - «не согласен» с тем, что она интересная. Что тот, первый продолжает все то же самое, что он делал до прочтения, что второй продолжает все то же самое, что делал до прочтения.
Один «Согласен», а другой «Не согласен», но результат один и тот же. Что по-русски означало «согласие», я не знаю. Но, что мы советские люди, говорим, когда говорим «согласен» или «не согласен» - это просто сотрясение воздуха. И в том и в другом случае «я» - «самый умный» и оцениваю с высоты своего воображаемого величия.

88. Эрик Берн так говорил: «Когда Вы начинаете понимать, что Вы говорите, то Вы замолкаете надолго и проходит много лет прежде, чем у Вас появляется, что сказать между «Здравствуй» и «Прощай».
У Е.Г. тоже с того началось, что она замолчала «…все, что говорится – все это лишнее. А что сказать? А вроде бы и нечего. Ну, вот я и молчу»…
Так не бывает, чтобы успехов не было. Расскажите, что открылось, движение Ваше.

89. …Когда Вы говорите, что Вы «знаете», то это Вы объявляете, что Вы принципиальная злоумышленница – знаете, но продолжаете пакостить. То есть, как будто Вы и есть та самая, кто счастлив несчастьями окружающих.
Так что, не говорите, что Вы «знаете». Мы уже договорились о том, что «знаю» и «не знаю», «понимаю» и «не понимаю» - вон. Не знаете еще Вы всего этого и не различаете. Они (мысли о собственном величии) у Вас там основательного-основательного, самого такого мелкого, скажем так, уровня, без поста и молитвы тут не обойтись, без настоящего покаяния. И опять-таки, и это - совершеннейшее ничто без дела. Дело. Работайте, работайте, работайте, работайте усердно. А без этого никакое покаяние не выйдет, и не покаетесь. Работайте, и пусть результат будет, движение будет. Пусть движение будет, пусть результат будет…

90. Не ждите, С.С., никакого такого «понимания» и никакого восторга Вашей персоной. Не ждите. И вы все тоже - не ждите. Именно, как говорил Христос, «возьми свой крест и следуй за мной…»  Признайте, что вот мы вот такие, какие есть, признайте.
Я всем говорю такую английскую фразу «мое дерьмо тоже воняет»: я – великий и исключительный (допустим), но мое дерьмо - это тоже дерьмо и оно тоже воняет.
Так признаем это и возьмем Свой Крест, и понесем.
Май 1991 года.