В среде, пятнице, понедельнике и прочих славных днях недели. Как жаль что их так мало! Приходится соглашаться с мироустройством, подвергающимся извечным попыткам изучения, понятия и формализации. Забавные личности эти цифровые ученые и метафизичные теологи.
Дни сменяют ночи, поколения вытесняют поколения; наши чувства ассимилируются, а стадии нескончаемой бойни между разумом и сердцем и кочуют из прошлого в грядущее, с отчасти пессимистичной экстраполяцией. Здесь телесность переживает уродливые и воистину прекрасные метаморфозы – чуть ли не по «щучьему велению» и эмоциональный, и инстинктивный, и даже животный ворох непредсказуемости ответных реакций сплавляет нас по реке разнообразных желаний и сообщения между ними, и тем, какие последствия повлечёт их воплощение. Иногда река называется Стикс.
И если там, в конце путешествия, не водопад… то выходит, что мы снова делаем скачек от аллегорий к старому доброму вопросу: «Какое же ты, Человек, занимаешь место в мироздании?». Сейчас уйти от ответов на такие вопросы (которые, кстати, ни что иное, как рефрены и ответов не требуют) нам поможет только выделение спектра уже заданного.
Что касается места, то известный герой поэмы «Фауст» (открытием это, конечно, не было) уже указал его. Читатель, знакомый с творчеством Гёте, помнит, как Мефистофель докладывал небесному владыке, какие мучения в homo sapiens он видит: «смешной божок земли», «он жалок так в страдании» и т.п., что позже подтверждается видимой тщетой одинокого магистра.
А разве само наличие подсознания, иррациональных потребностей психики, эмоционального эквивалента – не является всецелым процессом грехопадения? Все профессии нужны и важны, но вопросы сложны, вопросы требуют ответов. Не погружаясь во всю глубину субъекта, мы попробуем ощутить себя романистами, исследователями социального бунта, и просто скажем о «человеке внутри».
Когда мы говорим о столь фундаментальном понятии поведенческой особенности человека как эгоизм, то по воле добросовестности нам должно обсудить такие вещи, как одиночество, удовольствие, самоутверждение, свобода, и многие другие, которым трудно уделить внимание в рамках данного эссе, из-за его ограниченного объема.
Человек не может существовать вне времени и пространства (буддисты не в счёт). Так, субъективность, замкнутость, изоляция – становятся предопределенными структурами бытия, целыми системами одиночества; возникает потребность во внутреннем диалоге. Ещё Хуан Матис учил нас, что судьба человека – быть человеком, страдать и получать удовольствие, жить страстями и трудом, искать и укреплять волевой порог.
С рождения и до смерти чувство одиночества преследует человека в том или ином качестве (объеме), ни взирая на то, одинок (приемлем) ли он в действительности или нет. С осознаваемым вхождением в коллектив, у него возникает необходимость востребованности, уважения, приятия его взглядов, и т.д., в противном случае он чувствует себя неудовлетворенным на фоне того, что сама возможность быть удовлетворенным и что-то получить вообще существует. Т.е., например, пока человек не полюбил (или не подумал, что полюбил) – он является наблюдателем, чувство для него ещё загадочно и эфемерно, и он заполняет форму этого чувства той психической информацией о неких «стандартах этого чувства», которые он наблюдает. Психоэмоциональная бюрократия. Человек начинает сопоставлять свою жизнь с жизнью других людей, и видя, какое счастье они испытывают, непременно желает того же (этакий каприз ребенка, который хочет «такую же пожарную машинку как у Мишки»). Такой познавательный эгоизм зарождается еще в раннем детстве и протекает по-разному; это своеобразная охота за удовольствием, где место обитания дичи изменяется соответственно потребностям и идеалам того общества, с которым этот человек взаимодействует.
Сегодня общество перешло в новое состояние... Действительно, переход от традиционного к индустриальному обществу начался еще в конце XVI века. Взгляды на такую смену весьма разняться, однако ясно одно – мы идём в будущее, потому что нас перестает удовлетворять настоящее. И даже наоборот, множество людей хотят вернуться в прошлое, где, как им кажется гораздо лучше. Возможно и лучше, мы не полемизируем, но реальность строга в своей невозможности дать обратный ход тому, на что большинство несогласно и главное – не готово. А раз такие проблемы не новы, то дело не в современности; просто люди устали от жизни, поглощенные страстями духовного и материального потребления они предопределили своим непоколебимым невежеством осознание очередной степени своего развития – в данный момент характеризуемой, как «общество потребления».
Действительно, трудно в наше время обходиться без микроволновой печи и холодильной камеры, а вот без полиции нравов, как видно, обходимся замечательно. Развитие информационных и машинных технологий существенно упрощают решение проблем, с которыми человек сталкивается в простой житейской суете, но не решает проблему взаимоотношений между людьми – так банально, но так неотъемлемо.
Одним из главных факторов является то, что воспитание в образовательной среде вытесняет такие социальные институты, как семья и самовоспитание. Не секрет в том, что истеблишменту системы образования (как минимум), выгодно понизить уровень грамотности населения; ежегодно выставляя на витрины личностный пласт, они превращают его в полуфабрикат. Конечно же, согласно нормам, традициям, моральным устоям, религиозным убеждениям… и прочим глупостям, (которые, сами по себе, не глупы, напротив – являются национальными идеалами, однако в России говорить о таких идеалах нелегко, принимая в счет их специфичность и народную диверсификацию). Но не будем вдаваться в подробности – на эту тему уже существует достаточно трудов от более компетентных социологов.
...Да, и к вопросу о том, что в каждой демократической единице живет внутренняя монархия, построенная на эгоизме империя, кричащая о своей активности и процветании на фоне …а никому и не важно, на каком именно, лишь бы было. Так стоит ли винить «старые умы» в их естественной затхлости, столь топорно и отрешенно стремящиеся поразить зевсовой молнией неверную разнузданность в «праведных рядах» и тягу к анархической (здесь это слово следует интерпретировать в контексте «намеренного советского заблуждения») свободе? Ведь, что естественно, то не безобразно: прибавим к этому строительство «дома морального» на руинах «домов публичных», и можно хлопать в ладони за здоровье нации. Или за её лицемерие?
Постройка на руинах – также отдельный вопрос, требующий исторического рассмотрения. Смены поколений, столкновение конформизма с индивидуальностью, претенциозность на аутентичное понятие свободы – это раздражители абсолютного толка, исключений быть не может. Ортодоксия в вопросах нравственности начинает лицемерить в момент появления денег и предвкушения самоудовлетворения; ортодоксия фактически перестает выражать свое основное качество, меняясь так, как ей удобно, так, как ей выгодно. Общество потребления легковерно принимает лукавством попёртые внесения, но откровенно не приемлет смену понятийности – в этом их большая глупость. «Встречают по одёжке, а провожают по уму» и «кто виноват и что делать» – вот он, мягкотелый менталитет нашего народа; вот оно – отражение ленной наивности. А лень – это мать глупости.
Вот и пришло время для самого больного – материнства. Заметьте, оно даже физиологически связано с удовольствием и болью, по понятным причинам. С женщины начинается семья. С женщины и Великой Идеи. А ценности должны быть тверды еще до рождения первенца(?) Как говорил в своё время Святой Патрик: "Приведи к Христу женщину, приведёшь к Христу всю семью". Ценности, (в первую очередь в своей твёрдости), сталкиваются с переживанием того, как их исповедовать и истолковывать.
Общество, так или иначе, навязывает нам (в разной форме агрессии), какой пить чай, какую одежду носить, как разговаривать с людьми, кого любить, а кого ненавидеть, и даже… как думать. На протяжении своей жизни внешние раздражители формируют определенную эстетику поведения через эстетику желания. Заготавливают образцы. Приводят примеры. Прибивают к «доске позора». Эстетический эгоизм de-facto поднимается на уровень голода в военное время, и отличия склонностей к светскому видению a la «как на дворе своём я выгляжу в глазах соседских?» не столь резки в сравнении с тем же двором Генриха IV, где «о туалетах судачили, а о monseigneur плакали». Методология, как некая совокупность положений и действий по применению к адаптации меняется, но первопричина адаптации остается прежней – страх и предвосхищение, носящие природу государственного и внутреннего конформизма; в попытках усредниться в глазах тех, кто на нас смотрит и в попытке поиска истинного поведения через рефлексию.
Обращаясь к рефлексии в данном контексте, мы должны понимать её отчасти как диалог между разумным удовольствием и разумным страданием. Ценность добросовестности такого диалога краеугольным камнем заложена в центр удовольствия становления человека в обществе, в первую очередь через. Всё это накладывает свой отпечаток (или опечатку?) на воспитание будущих «Я» в наших чадах.
Не многие задумываться почему они хотят «завести ребенка». Первопричиной рождения ребенка (кроме продолжение рода) является самореализация, наряду с личным автомобилем или респектабельным костюмом. Это блажь для «взрослых, умных людей». Реализация себя в своих детях, твердое убеждение в непогрешимости семейных норм есть одна из неблаговидных химер нашего мира, мира, пресытившегося удовольствием, зерно которого есть гордость – еще одна смена понятийности, халтура и китч, подлинное или поддельное чувство.
«Плохо» и «хорошо» вообще не те инструменты оценки, «работать» которыми приемлемо по отношению к данным явлениям. Истории известно множество случаев, когда дети, воспитывавшиеся в интеллигентных семьях, становились маргиналами, частью контркультурного общества, дерзновенными бунтарями против снобизма и морального насилия. Президентские братья в пример тебе, несведущий читатель. Их неприязнь к традиционному, (а оно, как и академическое – часто тоталитарны) порядку ведения педагогики пересилила любые семейные внушения. Так же это явление имеет обратную сторону, когда выходцы из люмпенов, безграмотных, семей становились великими учеными, гуманистами, исследователями, изобретателями. Самый яркие примеры – Ломоносов, Шуберт, Маслоу. Тысячи их, известных и не.
Тут-то решение проблемы и ускользает от нас, её природное начало приобретает черты весьма иллюзорные. Дети умирают на войне, но ежедневно на свет рождаются новые воины. Даже воспитание гуманистического отношения к природе остается не менее пассивной проблемой, чем та «материнская забота», где функция собственничество-сытость берут свое сквозь инстинкты и слепую любовь.
Не зря многие исследователи говорят, что понятия альтруизм и эгоизм не являются антонимами, с другой стороны вряд ли молодые мамы станут читать Гельвеция или французских мыслителей XVIII века, уделив больше внимания практической помощи в выживании своих детей…
Быть безжалостным к людям, подобно Теккерею, не приходится, но даже ленивый знает, что на ярмарке нашей жизни, сама жизнь – аттракционарна до самовыедания; что между палаткой «сытость» и шатром «пошлость» монументным примером для начинающего менеджера по отделу продаж стоит лавка, очередь у которой длиною в цивилизацию. Расписная вывеска над оной гласит: «Пункт аккумуляции и разрядки эгоизма. Добро пожаловать!». И кто-то идет домой и чувствует weltschmerz, а кто-то покупает щепотку блаженства у себя самого (фактор не внешний – это заблуждение) и чествует себя за то, что он такой «разборчивый клиент». Тут уж как посмотреть, как выбрать… чтобы не обидеть... или себя. «Светлую сторону» выбирают не каждые сотые, и только для единиц разумное страдание и воля будут основными моралитетами; пока функции «библий» и «коранов» не упразднились в круговерти потребностей. На общественных началах добра-то!
Хотелось бы закончить данное эссе своими выводами, но (sic!) – это тоже своего рода эгоизм. Пожалуй, ни одни слова не в силах оборвать это повествование выразительней и глубже, чем слова неизвестного драматурга Пола Зиндела (пьеса «Влияние гамма-лучей на рост маргариток») – надо отдать ему должное; поступить иначе было бы нечестно по отношению ко всему ранее сказанному. (Далее: под радиацией понимается эгоизм, под маргаритками – субъект эгоизма; атом можно интерпретировать как Бога, Любовь, или бесконечное, но недостижимое стремление к абсолютному неэгоизму).
«В заключении скажу: мой опыт доказал, что радиация может оказывать самые неожиданные странные эффекты на организмы, если обращаться с ней небрежно. Что касается моих планов на будущее, я собираюсь продолжить эксперименты такого рода и дальше. Потому что изучение влияния гамма-лучей на развитие моих маргариток, может быть интересной с точки зрения изучения всей вселенной, как мира, состоящего из атомов, о которых я хочу знать как можно больше. Но самое важное... самое важное то, что мой эксперимент заставил меня задуматься, что каждый атом во мне, в нас, пришел когда-то с Солнца, с других звёзд, из невообразимой долины. Атомы наших рук, атомы наших сердец... Атом. Какое прекрасное слово! Нет мама, я вовсе не чувствую отвращение к этому миру…».
Горщ. Ж05-06_12.