Много писателей есть хороших и разных.
Писатели профессионалы и писатели, для которых писательство- вторая профессия.
Все знакомы с
врачами, для которых, писательство - вторая профессия, они всем известны: Чехов, Булгаков, Горин…
Есть много прекрасных авторов, для которых писательство не было главным их занятием. Иногда они отражали в своих произведениях свои профессиональные занятия, иногда – нет.
В.Конецкий. Капитан дальнего плавания.
М.Галлай. Летчик-испытатель.
А.Городницкий. Ученый-океанолог.
В. Берковский. Ученый-материаловед.
С.Соловейчик. Педагог.
И.Грекова (это ее псевдоним, от термина "игрек")-преподаватель математики в военной академии. Автор задачника по теории вероятности Доджсон (С.Dodgson), псевдоним – Льюис Кэролл. Профессор математики.
Вересаев говорил о том, что «писатель должен не наблюдать жить, а жить в жизни», то есть помимо литературной работы, иметь работу, которая приносит основной доход.
Сегодня я расскажу о ВИКТОРЕ СВИРИДОВЕ.
Рассказывать о нём непросто. Впрочем, как и о другом человеке, если он разносторонне образован, энергичен, прожил и продолжает жить интересной жизнью. Он не только пишет, он занимается видео съёмками, прекрасно оформляя фильмы музыкально.
Перед читателем проходит его жизнь, начиная с юного возраста и пионерского прошлого. Жизнь в Московских коммуналках, учёба в МВТУ им Баумана.
Виктор Свиридов после окончания института был направлен инженером в ОКБ Туполева. Становится ведущим специалистом, занимающимся сложнейшими самолётными системами автоматического управления.
Он рассказывает о себе, своих друзьях живых и ушедших. В поле его зрения находятся множество людей разных профессий, различные географические места, тысячи разных случаев и ситуаций.
Вот читаю о лётчиках-испытателях. Летчики-испытатели -50% выживаемости в профессии. Узнаю неведомое, слышу слова лётчика- испытателя :
«Отчего-то мне плохо летается, и не мил мне домашний уют… Потому, что везде причитается, но нигде, ничего не дают!» А ведь именно из-за этого «отчего-то» повышалась аварийность…
Читаю рассказ "Театр 26%"- сижу одна, хохочу в голос. И, читая другие рассказы,Вы тоже не раз засмеётесь и задумаетесь.
Потому что он не только описывает события, в которых он участвует, он выражает своё отношение к происходившему и происходящему и я согласна с этим взглядом. Хотела написать "трезвым" взглядом, но всё-таки удержусь от этого эпитета по ряду причин, о которых Вы поймёте, читая воспоминания Виктора Свиридова.
Особенно мне хочется, чтоб Вы взглянули на эту ссылку. Коммунизм на Оке:
http://video.mail.ru/inbox/vs43s/6/86.html
Этот комментарий написан Виктором совсем недавно:
"только что вернулся с Камы. Пока там подобного коммунизма маловато. Но, лиха беда начало!"
Читателей у него много- 21 600
А темы его воспоминаний:
Зарисовки с ушедшей натуры
Инта (31)
Бауманка 1961-1967 (17)
Театр им. 26 процентов (16)
Лётные и нелётные испытания (17)
Маршруты и встречи (32)
Гримасы времени (19)
Несколько судеб (9)
Капли войны (11)
Реалистическая фантасмагория (10)
Ссылки на другие ресурсы:
; киноверсии моих сочинений
; мои стихи
; кинозарисовки на всякие темы
ЭДУАРД РЕЗНИК.
Кто лучше автора, причём, автора –юмориста может о нём рассказать? Я не решаюсь и предоставляю слово автору -замечательному юмористу.
Эдуард Резник:
Творческая биография
Со слов очевидцев тягу к творчеству ощутил с рождения. Первые произведения, писанные на пелёнках, отличала расплывчатость форм наряду с объёмностью содержания.
К пяти годам от бытовой прозы перешёл к простынной поэзии. К семи, в семье стали поговаривать о моей гениальности и водить по докторам.
Помогла пионерская дружина. Вручила барабан, вставила горн - простыни высохли, рифмы иссякли.
Строки вернулись уже в армии. Над ухом проорали "Тревога!", и непроизвольно записалось.
После демобилизации женился и вынужденно приостановил бурную литературную деятельность.
В 90-м прибыл в Израиль. В кратчайшие сроки в совершенстве освоил азы бюрократического иврита, совершенствуясь в русских матовых идиомах.
После рождения первой дочери взвыл хореем, после второй забредил ямбом. Совмещая работу в психиатрической лечебнице с принудительным отдыхом, увлёкся белым и жёлтым стихом. Там же познакомился с классиками жанра. Поднаторев в буйных диспутах, на корточках выдал первый роман с одноимённым названием. Под нажимом критики – сжёг, не читая. Оттачивая мастерство пера, родил третьего ребёнка, после чего воспел русские былины в идише.
Новое тысячелетие потребовало свежих идей, семья – денег, и я подался в живопись. Рисовал банкноты по памяти.
В большую литературу вернулся неожиданно - в пять утра, когда выяснилось, что жена снова в положении.
С рождения четвёртого пишу исключительно юмористическую прозу.
Юмор помогает выживать."
Чтоб составить мнение об авторе, я стараюсь прочесть несколько его произведений. Бывают ведь и неудачи, может первым попадётся произведение из не очень удачных.
Но в данном случае, я сделала исключение. Прочитав первый рассказ " 86", я поняла, что из-за моей медлительности читатели, не знакомые с этим именем, упустят время. Это рассказ или повесть об очень тяжёлом времени , времени, когда происходили событии в Чернобыле. Так смешно о грустном надо уметь писать.
«Вокзал напоминал декорации к фильму про войну. Среди растерянных лиц мелькали чемоданы, тюки, перевязанные бечёвкой кошёлки. На юг поезда не шли. Папа сказал, что юг отвели под партийных работников. Он сказал об этом иначе, но мысль была ясна.
- Так это не на море? – расстроилась мама. – А я взяла купальники...
Лучше бы она взяла что-нибудь от комаров.
В Можайске моря не оказалось. Там было водохранилище, и размножавшийся на нём гнус. Ещё там был сосновый бор, где гнус обедал. Пищей ему служили, жившие в том же бору - мы, и ещё несколько десятков таких же ненормальных. Курортный сезон был опережён нами на месяц, поэтому ни развлекательной программы, ни физпроцедур, ни чистого белья, не было, а только гнус, парные котлеты, и кефир на ночь с тем же гнусом.
Через сутки я опух. Через двое отёк. Через трое расчёсался. Моя простыня превратилась в кровавое поле боя. На ночь мама предлагала связывать мне руки.
- Да не буду я чесаться! – заверял я.
- Свяжем, не будешь, - спокойно отвечала мама.
Родителей тоже кусали. Но они на удивление выглядели счастливыми. Папа щеголял в военной форме, и с заплывшим от укуса правым глазом, походил на Кутузова.
-" Дыши, - повторял он мне. – Дыши, тут можно."…
"Дышать маме с папой хотелось минимум три раза на день. После завтрака, обеда и ужина, нарвав еловых веток, они двигались по узеньким тропинкам санатория, ожесточённо отбиваясь от комарья. Со стороны это выглядело пугающе. В этих прогулках не было смысла, удовольствия, романтической ауры. Родители не держались за руки, не вели бесед, а лишь, молча, с оглядкой, будто прочёсывая от партизан лес, продвигались вдоль сосен. Это больше напоминало диверсионный рейд, чем прогулку. В своих карательных вылазках не щадили они и друг друга.
- На тебе комар! – вскрикивал папа, охаживая маму веником.
- Замри! – вторила ему мама, отвешивая отцу ответную оплеуху.
Смотреть на это было жутко. Идти между ними страшно. Всё равно, что сквозь строй шпицрутенов. Оберегая от гнуса, родители заботливо колотили меня в четыре руки.
- Дыши, - говорили они мне при этом. – Мы о тебе позаботимся, - и над моей головой тут же включался адский пропеллер.»
Ну как можно о Резнике писать,не цитируя?
Нашла свою рецензию на "86". Скопировала. "Просто потрясена Вашей прозой. Даже не хочется Ваше произведение называть так прозаически. Как же удалось Вам всё это рассказать, и превратить читателя в хохочущего над этим временем и ужасными событиями ?
Об этом времени и событиях в Киеве, о попытке спрятаться под Можайском, о нашей несчастной 5-ой графе и попытках поступления в
институты в Ижевске и Перми и всё с тонким юмором и самоиронией.
Время от времени хохотала, читая:
"Человек возник из ниоткуда, словно материализовавшись, и тут же бросился к отцу. Папа единственный из всей группы был в военной форме.
- Багратион! – молитвенно вздымая руки, воскликнул алкаш.
Отёк с отцовского глаза три дня как сошёл, а с ним и схожесть с генералиссимусом.
- Дай рубчик, Багратион!
Не дожидаясь ответа, алкаш украсил просьбу знаменитым вопросом:
- Скажи-ка дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?
- Ну, предположим, – уклончиво ответил мой папа...
Цитировать можно всё - от начала до конца.
Оторваться от текста невозможно"