Без мамы.
Мы остались ждать: тетя Варя и нас пятеро детей. Потянулись длинные дни ожидания, когда они вернутся, и вернутся ли? Разговоры на эту тему раз и навсегда запретились, а думать-думалось.
Мучительно хотелось есть, особенно ночью. Живот сводило судорогой, кружилась голова.
Живот хотел есть, и никакие уговоры не помогали.
И еще хотелось говорить о еде, вспоминать ,как вкусно ели до войны, как мама заставляла доедать все, что в тарелке. Какое это блаженство, есть сколько хочешь!
Разговоры начинались с:
-А помнишь?
Правда они велись, когда Тети Вари не было рядом. Услышав о еде, она неподвижно застывала,
лицо становилось белым, белым-белым, или убегала в сени, что было еще хуже- там она плакала.
Только Юра ничего не понимал. С самого утра он садился у окна и тянул на одной ноте:
-Мама молоко, мама молоко.
И так целый день.
Гена, ему было 7 месяцев, ничего не просил. Он был тихинький мальчик. Плакал редко.
Тетя Варя кормила его грудью. Как у нее сохранилось молоко?
А мамы все нет и нет. Уже давно выпал снег и все меньше и меньше надежды.
Деревенские потихоньку привыкали к нам. Жалели сироток. Приносили кое-что из еды,хотя у
самих было не лишнее.
Мы жили в заброшеной избе на краю деревни, почти у леса.Немци редко останавливались на
постой у нас - боялись леса.Зато почти каждую ночь заходили Наши.
Сколько их брели по лесам в сторону фронта?
Как мы прожили почти два месяца?
Может быть, по тому, что жалость Российских женщин безмерна-они жалели сироток.
Может быть по тому,что любая еда у нас делилась на всех.
Даже, если на улице дадут кусочек,нужно нести его домой, как бы вкусно от него
не пахло.
Мы выжили, дождались маму и бабушку.