Очерк.
В советской историографии была метаморфоза, когда из деревенского мальчишки сделали пионера-героя номер один в СССР. В смутную же перестроечную эпоху, которая требовала развенчания и пересмотра всех прежних ценностей, имя убитого подростка стало синонимом предательства! Разные исследователи согласны в одном, жил на свете такой мальчик, которого убили, и из него пропагандисты слепили образ героя. По этим пунктам у них начинаются расхождения: кто и зачем убил, герой ли убитый подросток или сын, предавший родного отца. Имеется у русской интеллигенции такая страсть оплевывать своих прежних кумиров, которым до того бездумно поклонялись.
История Павлика Морозова наглядно подтверждает это скверное качество вроде бы неглупых людей. После десятилетий славословий, переименования и наименования улиц в его честь, воздвижения памятников пришла пора помоев и клеветы, разоблачений пропагандистских приемов и создания нового образа — доносчика на отца, предателя. Но как ни относись к Павлику Морозову, а когда его клеймят, то вольно или невольно берут под защиту его убийц. В истории самого известного советского мальчика чересчур много партийности, за которой едва-едва просвечивается правда. Как за деревьями порой не видно и леса, так и за несколькими пасквилями не разглядеть тогдашней трагедии.
Тавдинский район, деревня Герасимовка, самый север Уральской, а теперь Свердловской области. Глухомань страшная, буреломы, болота. В начале ХХ века поселений здесь вообще не было. Люди в тайгу пробирались звериными тропами, охотились на белок, лисиц, бобров. Летом 1907 года из Белоруссии прибыли сюда сорок бедняцких семей. На родине у них своей земли не было, платить помещикам за аренду не могли, вот и подались на Урал искать лучшей жизни. Корчевали пни, выжигали лес, отвоевывали землю у тайги. Орудия производства — соха, топор да лопата. Шло время, и постепенно началось среди крестьян расслоение на богатых и бедных. Многим до нового урожая хлеба не хватало, и мужики уходили батрачить к старожилам в богатое село Городище. Зимой отправлялись в районный центр Тавду к купцу Логинову рубить и возить лес, а осенью шли к арендатору озера Сатоково ловить рыбу.
В 1917 году в Герасимовку приехали из волости большевики, вместо старосты избрали Совет рабочих и крестьянских депутатов. Но вскоре наступили тревожные времена. На Урале свирепствовала колчаковщина. Около Герасимовки партизаны сражались с белогвардейцами. Когда их разбили, началась мирная жизнь, но ненадолго. Летом 1921 года в деревне Тонкая Гривка вспыхнуло восстание, руководил им бывший белогвардейский офицер. Зажиточные крестьяне, вооруженные берданками, вилами, топорами, захватили и Герасимовку. Навстречу им с хлебом и солью вышли богатые мужики. Городищенских большевиков тогда жестоко растерзали. Хотели захватить Тавду и перебить всех коммунистов. Но пришел отряд красноармейцев, и банду разгромили, но уцелевшие её члены скрывались в лесу, и многие им сочувствовали, настроены были против власти Советов.
Про зажиточного мужика Арсения Кулаканова, которого потом осудили за подстрекательство к убийству Павлика Морозова, говорили, что он убил в тайге заезжих коробейников и на этом разбогател. Во всяком случае, был он действительно богатым, дом имел пятистенный, много скота и земли. Человек был жадный и злой, за свою собственность мог с живого шкуру содрать. Старик Морозов, дед Павлика, после раздела с сыновьями жил средне, но перед богатыми на задних лапах ходил, особенно перед зятьями своими Кулакановым и Силиным.
Старик Морозов сноху ненавидел за то, что была из бедных, одним хозяйством с ним жить не захотела, а настояла на разделе. Да еще иногда в школу бегала на ликбез. Из-за этого у них в семье всегда были распри. Трофим Морозов — отец Павлика, которого сейчас жертвой изображают, мужик угрюмый, неразговорчивый и двуличный, над своей женой и детьми издевался. Председателем сельсовета его выбрали только потому, что он единственный мог кое-как писать и считать. Но каким важным он после этого стал! Как же — самая большая власть на деревне, главнее его никого нет! За столом в сельсовете сидел надутый, словно барин. На словах был за народ, а на деле — совсем напротив. Беднякам, вдовам, сиротам ничем не помогал, а зажиточным делал всякие поблажки.
Как сел Трофим на должность, хозяйство свое совсем забросил, жена да Павлик одни надрывались. Домой приходил пьяный, где только на водку деньги брал? Видно, тогда уже получал подношения. В доме брань, крики, слезы. Татьяна Семеновна с таким поведением мужа смириться не могла, и вскоре Трофим ушел к Кулаканову. Там ему подыскали другую женщину, и стал он веселиться и гулять свободно. В семье появлялся редко, придет, поскандалит и снова на сторону.
Татьяна Семеновна была простая деревенская женщина, лицом пригожая и очень добрая. Детей своих любила без памяти. Их у нее было пятеро. Павлик – старший; затем Алеша, Федя (хорошенький, очень смышленый мальчик), Рома и Гриша, который еще в зыбке качался, но вскоре заболел и умер. Павлик тоже очень любил братьев, особенно Федю. О радио, электричестве тогда и понятия не имели, вечерами сидели при лучине, керосин берегли. Чернил и то не было, писали свекольным соком. Бедность вообще была ужасающая. Когда учителя начали ходить по домам, записывать детей в школу, выяснилось, что у многих никакой одежонки нет. Дети на полатях сидели голые, укрывались кое-каким тряпьем. Малыши залезали в печь и там грелись в золе.
«Павлик теперь кажется эдаким напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме. А он из-за бедности эту форму и в глаза не видел, в пионерских парадах не участвовал и «здравицу» вождям не кричал.» — Вспоминала учительница Пашки.
Однажды привезла учительница из Тавды красный галстук, повязала его Павлу, и он радостный побежал домой. А дома отец сорвал с него галстук и страшно избил. Какая уж тут «родственная связь»! Чем дальше, тем больше становились они чужими. Павлик плакал, уговаривал отца не пить, не издеваться над матерью, пожалеть малышей, дать ему возможность ходить в школу. Очень он стремился учиться, только читать ему было некогда, он и уроки из-за работы в поле и по хозяйству часто пропускал. Потом старался нагнать, успевал неплохо, да еще маму свою грамоте учил...
Трофим Морозов, будучи председателем сельского совета, присваивал себе вещи, конфискованные у раскулаченных. Кроме того он спекулировал справками, выдаваемыми спецпоселенцам, об их принадлежности к Герасимовскому сельсовету, что давало им возможность покинуть место ссылки. В ходе следствия и суда над Трофимом Морозовым вместе с прочими свидетелями дала показания и брошенная жена. Павлик подтвердил на суде показания своей матери. (А кто-то думает, что должно было быть иначе в той ситуации?) Отец был осуждён на 10 лет и, будучи в заключении, участвовал в строительстве Беломорско-балтийского канала. Отработав три года, он вернулся домой с орденом за ударный труд, а затем поселился в Тюмени.
Спустя несколько месяцев после суда Павел, которому было 13 лет и его 8-летний брат Фёдор, отправившиеся в лес за ягодами, были найдены мёртвыми с ножевыми ранениями. В акте осмотра трупов участковым инспектором милиции Яковом Титовым записано:
«Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца, под каковым находились рассыпанные ягоды клюквы. Около Павла стояла одна корзина, другая отброшена в сторону. Рубашка его в двух местах прорвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. Труп Федора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Федору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости…»
В убийстве были обвинены их собственный дед Сергей (отец Трофима Морозова) и 19-летний двоюродный брат Данила, а также бабушка Ксения (как соучастница) и крёстный отец Павла, Арсений Кулуканов, приходившийся ему дядей (в качестве деревенского «кулака» — как инициатор и организатор убийства). После суда Арсений Кулуканов и Данила Морозов были расстреляны, восьмидесятилетние Сергей и Ксения Морозовы умерли в тюрьме. В соучастии в убийстве был обвинён и другой дядя Павлика, Арсений Силин, однако в ходе суда он был оправдан.
Тёмная и беспросветно дремучая русская деревня 30-х годов. Как-то зябко и неуютно делается, когда читаешь о том времени. И наши теперешние повседневные заботы и проблемы кажутся столь мелкими и даже ничтожными. Чем глубже я вникал в эту историю, тем меньше мне хотелось размышлять о том, хороший или плохой был Пашка Морозов, и правильно ли вознесла его тогдашняя пропаганда. А думалось мне о жестокосердии человеческом и тогда и теперь. Ведь были убиты дети, убиты родственниками и со звериной жестокостью. Страшно и представить себе ужас последних минут их едва начавшейся жизни. Их бабушка злорадствовала и торжествовала, встретив на улице обезумевшую от горя мать. До какой мерзости дошла деревенская бытность того времени! И не менее омерзительны мне сегодняшние писаки-стервятники, ищущие вину в поступках несчастных детей в их такой короткой, кошмарной и трагической жизни. Сколько можно «полоскать» имя убиенного ребёнка?! ПРОСТИ нас, Пашка! И упокоится твоя душа….
Валерий Зиновьев.