Я стою на стене нашей крепости, напряженно изучая с помощью бинокля белый зимний лес на севере. Вроде все спокойно. Братишка в нетерпении переминается с ноги на ногу - он тоже хочет посмотреть. Его копье, небрежно брошенное, валяется неподалеку. Отдаю ему бинокль, наклоняюсь, поднимаю это повидавшее где-то с десяток напряженных битв оружие и аккуратно прислоняю его к ледяной зубчатой стене. Осторожность не помешает - луна уже полчаса как взошла, и они могут напасть в любую секунду.
Брат тоже ничего не обнаруживает и, со вздохом разочарования, возвращает бинокль мне. Я отсылаю моего солдата проверить, заряжены ли снегострелы, а сам направляюсь к площадке у главных ворот. Братишке только вчера исполнилось пять (аж на целых четыре года младше меня!), но он держится молодцом и проверяет наши защитные орудия, по пути ловко упражняясь с копьем. Я же, добравшись до площадки, хозяйским взглядом окидываю наш снежный бастион и снова вспоминаю тот день, когда мы ввязались в эту войну.
Крепость, похоже, стояла в этом лесу с незапамятных времен, но нашли мы её всего лишь месяц назад, когда забрели с братишкой в лес дальше чем обычно, полностью извалявшись по дороге в глубоком, по пояс, снегу. Деревянные ворота с резьбой в виде дракона были призывно открыты, а изнутри доносилось тепло от недавно потухшего камина. Мы легко развели огонь - брат постоянно таскал с собой спички после того, как прочитал ту печальную сказку про девочку - и в
неярком красноватом свете увидели тело. Высокий бородатый воин лежал в луже засохшей крови рядом с грубо сколоченным столом. Скорей всего он умер совсем недавно, так как угли в камине были еще теплые. На столе валялись какие-то окровавленные тряпки и, сломанный посредине, огромный, с брата ростом, меч. Приглядевшись к столу, я заметил, что он не просто исцарапан - на нем корявыми буквами были вырезаны какие-то слова. Братец зажег от огня ветку, и в её свете мы смогли разобрать надпись. Её я до сих помню наизусть, как стишки, что задают учить в школе:
"Защищайте крепость ценой своих жизней.
Не дайте им её захватить, иначе всем конец"
Во внутреннем дворике мы нашли достаточно большую яму, в которую с трудом оттащили воина, перевернув его на спину, как я видел на картинках. На грудь ему аккуратно уложили половинки меча, и засыпали яму снегом. Засыпали долго, руками. Ничего не говорили, но обоим было грустно и тревожно. Я постоянно оглядывался, ожидая нападения неведомых врагов, но кроме нас тут никого не было.
Потом мы вернулись в комнату, братец залез на стол и добрался до подвешенного над ним шкафа. Внутри был полузамерший хлеб и сушеное мясо. Пока мы уплетали разогретую на костре еду, взошла луна, и появились они! Я первым услышал гулкий стук в предусмотрительно запертые братом ворота. Бросив недоеденный хлеб, мы выбежали на стены, и, в первый раз, сквозь завесу внезапно начавшейся метели, разглядели наших врагов.
Они довольно забавные. Небольшие, чуть выше меня ростом, очень похожи на нас, но голова у них как у моржей, которых я когда-то видел по телевизору. Они лохматые и потому не носят одежды даже в самый жуткий холод, когда мы с братом приходим сюда в двух свитерах и паре тонких носков под шерстяными носками и валенками. Изо рта у них торчат здоровенные желтые клыки, хотя я однажды видел "моржа" у которого правый клык был обломан - наверняка тот бородатый воин постарался. Очень упорные твари - смерть одного из них (от орудий крепости или нашего с братом оружия) никак не останавливает остальных. Хорошо, что эти стены и ворота сделаны на совесть, и зачастую достаточно лишь оттолкнуть, поднавалившись вдвоем, их приставные лестницы, чтобы надолго затормозить врагов. А там, глядишь, и до того, как луна сядет, недалеко. Да, они появляются здесь только пока в небе светит луна, без разницы, ясно или небо полностью затянуто облаками. Ночью, конечно, тяжело - очень сонно, зато родители почему-то не замечают нашего постоянного отсутствия, зачастую тогда, когда все должны спать.
Родители вообще странные. На следующий день после первой битвы я привел отца к крепости, надеясь, что он, большой и сильный, как тот бородатый воин, поможет нам защитить её. Но, увидев крепость, он лишь присвистнул и сказал, что из меня вырастет неплохой строитель, и что он разрешает нам играть здесь сколько угодно, пока не растает снег. Неделей позже я попросил отца научить меня драться на мечах. На это он ответил, что мечи, топоры и копья давно устарели, и никто ими давно не пользуется, а потом, вечером, позвал нас, включив по видику старый фильм, где герой - громадный воин, раза в полтора здоровее того бородатого - ловко рубил большим мечом многочисленных врагов. Брат скучал, а я сидел тихо, смотря и запоминая как сражается тот могучий воитель.
Печально, но никто из взрослых совсем не замечает, что мы осаждены.
Сегодня происходит что-то новое - луна уже час как взошла, а "моржи" только начали появляться. Видимо, они решили собрать всех, кто у них остался жив и на ногах, ибо такой большой орды мы с братом еще не видели. Кричу ему, чтобы готовился стрелять из всех орудий: снегострелов, катапульт с камнями и наземных арбалетов, а сам бегу к стене. На всякий случай обнажаю найденный в первый же день в кладовой меч - похоже эта битва будет тяжелой.
Так и есть, "моржи" волнами накатываются на стену, карабкаясь по криво сколоченным лестницам. Пока я, пытаясь везде успеть, отбрасываю их, попутно рубя и скидывая вниз, на крепкий истоптанный сотнями ног-ласт снег, добравшихся да нас врагов, брат носится, стреляя из снегострелов и пытаясь при помощи чанов с кипятком остановить с десяток крепко сбитых тварей, которые, зажав в своих лапах свежесрубленное деревце как таран, несутся с ним на ворота. Нет, не успеваю - вот уже в трех местах они прорвались на стену и заблокировали выходы к их лестницам. Сношу сильным ударом меча голову самому наглому и тут же получаю в правую ногу копье от твари справа. Подбегает брат, с яростным криком разбрасывает эту небольшую группу, и ловко кидает подобранное вражеское копье, прямо в сердце старого (видно по белому цвету шкуры) "моржа". Тот падает, задержав остальных, прорывающихся к нам. Брат помогает мне встать.
Их осталось около тридцати, но теперь нас не разделяет крепкая снежная стена крепости. Похоже, нам конец.
Внезапно что-то мелькает слева от меня, и радостный вопль огромного (для их породы, конечно) "моржа" сменяется предсмертным булькающим хрипом - из его груди торчит оперенная черными вороньими перьями кривая стрела.
Через секунду над нами пролетает еще стрела, третья. Каждая с невероятной точностью (а ведь враги бегут на нас, переваливаясь вправо и влево) находит свою жертву. Оборачиваюсь на секунду и вижу стоящую на возвышении перед кухней маленькую девочку, крепко сжимающую самодельный лук и спокойно посылающую в них стрелу за стрелой. Самое время для атаки! И вот мы с братом бежим (ну это он бежит, я то плетусь позади, прихрамывая) на врага. Сносим передних, задние тем временем продолжают валиться от стрел девочки - на этот раз она избрала своей целью их маленькие черные глазки. Еще полминуты и все кончено. Их воины мертвы или дожидаются немилосердного копья брата, который отделался несколькими царапинами. Мне же с моей ногой придется придумывать историю для родителей.
Девочка, закинув лук за спину, ловко спрыгивает к нам. Теперь, вблизи, узнаю нашу спасительницу - я не раз видел её, гуляющую с братишкой, когда мы с мамой приходили забирать его из садика. Он говорил, что она просилась играть с нами в лесу, когда заметила его частые и долгие отлучки, но, брат справедливо рассудив, что девчонки никогда не смогут стать воинами, не соглашался ни в какую.
Я смертельно устал, потому сажусь прямо на занесенную свежим снегом и кровью землю, а брат разговаривает с девочкой. Я с огромным облегчением вздыхаю, зная чем это закончится, и закрываю глаза, в полной уверенности, что теперь мы наверняка продержимся до весны и защитим нашу крепость и наш дом от любых нападений.