Всем читать необязательно.
«Делать нечего, попёрлась «Егоровна» в американское посольство шуровать».
Всё-таки, как здорово я пишу! Последняя фраза, прямо, литературное объедение. Этакий аппетитный нежинский огурчик с зелёными пупырышками. Александр Сергеевич, наверное, сейчас снова придёт – будет поздравлять.
Вон, Лилька от злости в очередной раз побежала верёвку намыливать. Да здравствует мыло душистое и верёвка пушистая!
Мои добрые давнишние почитательницы, Августейшая Вера Июньская-Июльская и та, к которой нужно приходить с чёрствыми бутербродами замерли в немом восхищении: «Какой лёгкий непринуждённый слог, какие метафоры, неожиданные повороты сюжета. Восхитительно! Неподражаемо!» «Лю-у-удк, а Людк?», а жиденького грузинского чайку второго сорта из люминиевого чайничка нальёшь?
А одна, «рыдающая в Германии», протирая глаза от литературной пыли, в беспамятстве шепчет: «Вернись, я всё прощу!» Болезная какая-то поклонница попалась. То у неё проблемы mit Ohren, теперь вот, mit den Augen. Похоже, снова доведется в Vaterland ехать, курс лечения проводить. Пенсне придётся покупать (из франц. рinсеnеz от рinсеr "щипать", nеz "нос").
А Ила Опалова от зависти чёрным стулом в монитор заехала: «Вот, шельмец,
лучше меня пишет!» Вот, за что я люблю Россию, так за то, что в ней очень много красивых и темпераментных женщин. Ну, я же не виноват, что чегтовски талантлив. Опалова, ты там со стула не упалова?
Ах, вы сомневаетесь? Сейчас докажу.
В белой футболке с красной надписью «I will write this novel», усталой шаркающей походкой ранним утром второго числа марта в небольшой кабинет трёхкомнатной квартиры вошёл гениальный автор «Proza.ru» Владимир Стрельцов.
Более всего на свете автор ненавидел запах перегара, и всё теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать писателя с рассвета. Автору казалось, что перегар источают листья герани, комнатная бегония и пыльный фикус.
От монитора, клавиатуры и системного блока исходил всё тот же запах. О боги, боги, за что вы наказываете меня?
«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь похмелье, при котором болит полголовы. От него нет средств, нет никакого спасения. Хотя,.. вспомнил автор: «Лечить подобное подобным».
Но, нет. Снова буквы на экране будут разбегаться и строчки поползут одна на другую.
На полу, покрытым небольшим ковром, рядом с компьютером уже было приготовлено кресло, и автор, глядя на экран, сел в него, разложил перед собой помятый белый листок с каракулями, взмахнул руками, ударил по клавишам, и раздались первые звуки бессмертной симфонии:
«На Невском, у Пассажа, там, где деньги рекой,
К ним на фаэтоне двое подскочили.
Но толстая Кармен достала первой свой «кольт»,
И над столами в морге свет включили» (с).
***
У нас в этом году стояла холодная снежная зима. Днём морозец под двадцать, а ночью и до тридцати доходил. В метрах десяти, перед моим окном берёза растёт. Подружка той белоствольной красавицы, где мы с Нинкой «танцевали фокстрот и вальсы», а затем «по сексу отдыхали».
И так мне стало их жалко обеих. Но, Нинку не вернёшь. А берёзка стоит раздетая, дрожит ветвями на ветру от холода и одиночества. Я растрогался и решил ей стихотворение посвятить – хоть, немного обогрею.
Белая береза
Под моим окном,
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой,
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза,
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
Обсыпает ветки
Новым серебром
Красивые… душевные строки получились.
А тут, какая-то сволочь мне на ушко ядовито прошептала, что до меня нечто похожее уже Серёга написал. Да-а-а… подумал я, Серёга Пилипенко – этот, может,.. талантливый чёрт.
Ну, я тогда быстро про рябину накатал:
Не жаль мне лет растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь,
В саду горит огонь рябины красной,
Но никого не может он согреть.
В саду горит огонь рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Красивые… душевные строки получились.
Но, если окажется, что и эти строки до меня кто-то успел написать, тогда я с поэтическими опытами заканчиваю. Хотя, у меня есть ещё и про калинку-малинку, про одинокую вербу, про высокий клён, про ёлочку нарядную, про ивушку зелёную и даже про… баобаб.
А к чему я всё это написал? А вот к чему.
Милые женщины.
Сегодня – восьмое марта. Поздравляю Вас с наступившим праздником Весны, временем обновления и радужных надежд. Пусть, у каждой из Вас, сбудется Ваше самое заветное желание – ужин со мной в интимной обстановке при свечах под сто грамм «Чёрной пантеры» и лёгкий ритм-блюз. Ну, а тем, кому не повезёт, хочу пожелать, чтобы никогда не коснулась Ваших хрупких плеч одиночество-сволочь.
http://www.youtube.com/watch?v=xqaNsOliHkg&feature=relmfu
И одно только омрачает радостный праздник в этом году: нет яркого солнца, голубого неба, весеннего тепла, ласкового ветерка и какого-то радостного возбуждения в моей измученной душе. Кажется, что на нашем дворе навсегда поселилась холодная красавица-зима, хотя, и без суровых морозов.
Вот уже и пятнадцатое марта наступило. Солнышко светит поярче, но снег не тает, а как бы потихоньку испаряется, и по утрам дует пронзительный северный ветерок.
И, наконец, утром двадцать третьего числа, я проснулся от яростного чириканья воробьёв в небольшом садике под моими окнами. Вышел на лоджию, высунул нос на улицу и сразу же учуял её приход. Взглянул на небо и зажмурился от яркого солнца. Пришла!
Зима недаром злится,
Прошла её пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора. (с)
По асфальтным грязным дорогам потекли бурные потоки вместе с канализационными нечистотами. Детишки из мокрого снега стали лепить Снежную Бабу, втыкая ей по две морковки сразу. Ура! На нашу городскую помойку пришла весна.
Но, нет. К вечеру снова слегка подморозило, серые мрачные тучи заволокли небо, и всё замерло в тревожном ожидании: кто – кого? Начал срываться холодный дождь, вперемежку с ледяной крупой и я не выдержал, набрал один, не очень известный номерок телефона 24- 37.
- Здорово, Митрич, deine Mutter. Как ты там поживаешь, старый хрыч, не просыхаешь, поди, в своей деревеньке?
Митрич, хоть и был в больших чинах, но понимал, что со мной шутки плохи. Автор может и звания лишить или, того хуже, домишко спалить. А захочет, и от ревматизма вылечит и с молодухой свидание организует. Автор всё может!
Так что Митрич насторожился:
- Здравия желаю, товарищ Автор, - индифферентно, выжидательно поприветствовал он меня, - пока, слава Богу, Вашими молитвами, всё хорошо, правда, здоровьице вот иногда пошаливает. А так: всё нормально для ненормальных, - сострил ветеран засекреченных органов.
- Митрич, а вот у меня не всё так гладко. Уже двадцать пятое марта, а весны и в помине нет. Ночью подмораживает, а днём - так себе, тепла нет.
- Пришёл марток, надевай двое порток, - глубокомысленно изрёк мой оппонент.
- Куда же подевалась красавица-Весна, не поможешь?
- Да дрыхнет она в своём зимнем замке, - с солдатской прямотой заявил бдительный контрразведчик на пенсии.
- Митрич, ты всё-таки слова подбирай. Весна – это…
- Это для Вас - она Весна-краса, охи, вздохи под луной в мае, поцелуи, клятвы в вечной любви и прочая, не относящаяся к делу, лирика, - перебил меня бдительный пенсионер. - А для нас – она фигурантка по делу о нарушении климатических условий на Земле и глобальном потеплении.
Тут уже Автор неподдельно удивился:
- Так Вы что, уже и дело на неё завели?
- Вопрос решается на самом верху.
- А откуда такие сведения?
«У нас есть такие приборы,
Но, мы Вам о них не расскажем» (с)
хриплым голосом пропел мне бывший участник гарнизонной художественной самодеятельности.
- А поторопить её приход можно?
- Nat;rlich, - оптимистично заверил меня большой знаток немецкого языка. - Сегодня, какое число? Двадцать пятое…
- В смысле: яркое солнце поддаст жару, голубое небо, белые облака, птичьи трели, бегущие ручьи, в общем, всё, как у людей, - прояснил автор ситуацию.
- Да, да - заверил меня представитель всезнающих органов, - это само собой. Но, она придёт к вам, так сказать, фигурально, «живьём».
- Митрич, ты у врача давно был, - я немножко повысил голос.
- Двадцать седьмого, часиков в десять, ждите её у себя дома. Органы, как и Гугл, никогда не ошибаются, товарищ Автор, – невозмутимо парировал моё возражение бывший выпускник спецшколы.
- Ладно, Митрич, посмотрим, чего ты тут нафантазировал. Ты же знаешь, если чего, то я могу и власть употребить, - строгим голосом закончил я наш разговор, - будь здоров.
- Мы всё обо всех знаем, и о Вас тоже, - не особенно испугался и съязвил Митрич, - и Вам – крепкого здоровьица. Не хворайте.
Я почему-то улыбнулся, всё-таки комитетчики неисправимы. А ещё я понял, что с КГБ, ФСБ, ГРУ и, как они там ещё называются, и всесильному Автору не по силам справиться. Простите уж, за такой странный каламбур.
***
Ну, что, милые женщины, убедились в моей неординарности.
«Вот две строки, я гений, прочь сомненья,
Даешь восторги, лавры и цветы!
Вот две строки: "Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной, Опалова, явилась ты!» (с)+
Нет, что не говорите, «а штихель штихелю рознь». (с)
Опалова, ты бы с пола встала бы. Хорошая фамилия (псевдоним) у Илы, легко рифмуется. Вот же повезло женщине.