Ностальгический рассказ
У каждого в детстве была своя сказка про то, как он появился на свет: одного принес аист, другого нашли на огороде в капусте, третьего купили в «Детском мире». А я родился в очереди.
Моя мама, которая тогда еще не была моей мамой, и мой папа, который тоже еще не собирался стать моим папой, познакомились в очереди за хозяйственным мылом. В одни руки давали только по одному куску, и поэтому мой папа занял еще одну очередь, и ему пришлось бегать туда-сюда, чтобы отмечаться там и тут. Так как он стоял перед моей мамой, он попросил ее подержать его место. В благодарность за то, что она подтвердила, что он действительно стоял перед ней и отлучался на несколько минут, он поставил мою маму в другой очереди перед собой, и она получила еще один кусок хозяйственного мыла. Они улыбнулись своей удаче и познакомились.
Мой папа сказал, что неплохо было бы вот так кооперироваться и сообщать друг другу, где и что дают. Они обменялись телефонами, и в следующий раз мой папа легко нашел мою маму в очереди за спичками, и она поставила его впереди себя. Оказалось, что он тоже занял для нее очередь за чаем, предупредив, что перед ним стоит женщина в зеленой шляпке. Когда она заняла свое место, какой-то вредный старик закричал, что моей мамы здесь «не стояло». Тогда мой папа заявил, что она его жена и имеет право. В очереди загалдели и поддержали: «Имеет право! Раз жена, имеет…». Так маме удалось купить, кроме спичек, тюбик чаю, и она счастливой вернулась домой.
В очередях у папы и мамы было много свободного времени, и они обсуждали разные житейские проблемы, где, что и когда можно достать. Кроме того, папа и мама рассказывали и про свое житье-бытье: папа жаловался, что пациенты приходят с разными пустяками и берут за горло, требуя бюллетень, мама, а она была очень красивой, что к ней пристают на работе, и особенно главный инженер. Папа пообещал отрезать кое-что главному инженеру скальпелем, мама засмеялась и сказала, что уже поздно, потому что у него шестеро детей. Так в разговорах очередь продвигалась вперед как бы быстрее. Однажды папа пригласил маму в кино и потом проводил до дома, а еще потом они вместе сходили в оперу. Другой раз папа подарил маме духи «Красная Москва», а она пригласила его на чай с яблочным пирогом – они как раз накануне достали по два пакета муки. Когда в очереди стали требовать отметку в паспорте насчет родственных уз, мама и папа пошли в ЗАГС и узаконили свои отношения, тем более, что они давно уже были на «ты».
Когда в очереди у мамы неожиданно начались схватки, пришлось вызывать «Скорую помощь», и ее увезли в роддом. Схватки начались очень некстати, так как до прилавка оставалось всего человек десять, не больше. Мой папа уехал вместе с мамой на «Скорой» и остался без новых носков. Пришлось ему купить ручную штопальную машинку и самому реставрировать дырявые носки, потому что мама полностью была занята мной: варила манную кашу, стирала пеленки, укладывала спать,
Мое появление на свет, конечно, осложнило жизнь родителей: теперь папе приходилось околачиваться по очередям в одиночку и тратить на покупки в два раза больше времени, чем раньше. Однако вскоре, когда я чуть подрос, мама пеленала меня, клала в детскую коляску и отправлялась за покупками, совмещая прогулки на свежем воздухе с полезными делами. В те времена было правило – ставить мамаш с грудняками через пять человек, если же впереди уже оказывалась какая-то льготница с детской коляской или инвалид без ног, отсчитывали еще пять человек. Теперь мама ходила со мной по очередям, а папа в свободное от приема больных время стирал пеленки и варил кашу.
Еще задолго до школы я уже умел распознавать цифры, которые писали химическим карандашом на ладонях, чтобы не влез кто чужой. Кроме того, я хорошо знал: если возле магазина собирается народ, надо быстренько искать хвост очереди и громко выкрикивать: «Кто последний? Я за вами!», а потом уже спрашивать, что выбросят на прилавок. Интересное тогда было время: в магазинах товар не продавали, а давали, и иностранцы думали, раз дают, значит, бесплатно и, наверное, очень нам завидовали. Дождавшись за собой очередника, я просил подержать место, пока сбегаю за мамой. И тут никто не отказывал, а, наоборот, хвалили: «Смотри, какой карапуз, а уж туда же! Беги, беги, малыш, мы тебя признаем…» Я приводил маму и сам тоже вставал в очередь, потому что тогда все давали в одни руки: например, килограмм сахара, кусок мыла или пачку чая. А со мной у мамы было уже «две руки».
Как-то раз нам понадобились две бутылки водки, чтобы расплатиться за ремонт квартиры. Никто из мастеров не соглашался работать «за так», то есть за деньги, потому что они с каждым днем обесцениваются, и папа ворчал, что скоро дешевле будет обклеивать стены рублевками, чем обоями. Папа взял меня в водочную очередь. Чтобы меня не задавили, он посадил меня на плечи. Когда подошла очередь, папа протянул продавцу деньги на две бутылки. «А кто второй?» – спросил он. « А вот мой сын, что сидит на мне», - сказал папа. «Детям до 16 лет спиртные напитки не отпускаем, - показал на объявление продавец. - Следующий!» Пришлось одолживать поллитровку у знакомых.
Меня воспитала не семья, не школа и не улица, а очередь, где я и набирался житейской мудрости. Там я узнал, например, что блат выше совнаркома. Так говорили, несмотря на то, что вместо совнаркомов давно уже существовали министерства. В очередях я обрел друзей и знакомых, а повзрослев, за рюмкой чая часто вспоминал с друзьями-приятелями, которых обрел в очередях, о тех баснословных временах. Помню смешной случай, когда я сдавал сопромат, преподаватель спросил номер билета, взглянул на меня, задумался и спросил: «Мы когда-то с вами встречались? Где?» - «Не знаю», - отвечал. «Нет, мы определенно встречались: или когда-то ехали в одном купе, или жили на одной улице. Память у меня цепкая». – «Вспомнил! – воскликнул я. - Мы стояли вместе за макаронами, и они перед самым носом кончились. Вы очень огорчились, так как были аспирантом и жили на макаронах и овсянке». Он улыбнулся, попросил зачетку и поставил «пятерку».
Жизнь с тех пор пошла на поправку после того, как нам устроили экономический стресс. Деньги с одной стороны как бы обесценились, а с другой стороны было приятно держать в кармане целый миллион. Помню, как я удивлялся, когда в первый раз получил эту неслыханную сумму в кассе. «Я – миллионер! Не может быть!» - говорил сам себе. Однако миллион очень быстро растаял, так как всё теперь продавалось за деньги с несколькими нулями. Долго я не мог привыкнуть к тому, что магазины ломятся от всякой всячины, и балдел перед витринами, как будто там выставили инопланетянина. Заходи в любой супермаркет и выбирай, чего хочешь, вплоть до черной икры, если есть «мани». А очереди выстраиваются теперь, лишь когда приезжает какая-нибудь Мадонна или за билетами на международный кинофестиваль. Давно позабыто правило очереди - держаться друг за другом. А вот что не пускать чужих – крепко засело в души…