ГЛАВА 15
Странное зрелище представляла собой некогда могучая держава, превратившись в сплошной вокзал, рынок и восточный базар. Сновали люди с неподъёмными баулами, прямо на тротуарах возникали ларьки, и шла бойкая торговля. Нищие в подземных переходах, под ногами валялись пьяные бомжи. Стайки беспризорников на манер задиристых воробьев оккупировали улицы. Постиндустриальный пейзаж довершали горы мусора из пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов. Время от времени раздавалась стрельба: очередная криминальная группировка пыталась взять под свой контроль торговые точки. И как следствие неразберихи, вместе с промышленным хламом в современный язык намело словесный мусор: рэкет, откаты, крыша. Завидев бригаду братков на "меринах", так называли автомобили Мерседес, опытные горожане спешили удалиться на безопасное расстояние. В здании железнодорожного вокзала обосновался настоящий цыганский табор. На полу, валялось какое-то тряпье, тут же ели, спали и пользовались общественным туалетом. Жили как у себя дома. Пассажиры крепко держали в руках тощие кошельки, чтобы не лишиться последнего, боясь остаться без документов и присоединиться к компании кочевого народа. Приближение нового тысячелетия наполняло души вчерашних строителей коммунизма ледяным ужасом.
Он не мог не обставить свой уход без надлежащей помпы. Более пафосного момента трудно и вообразить. Несмотря на совершенно белую шевелюру красиво уложенных волос его нельзя было назвать стариком. И вот, с легкой трагичностью в голосе президент объявил своим подданным о том, что покидает свой пост. Был ли это трезвый расчёт или сыграла свою роль многолетняя привычка профессионала, человека, искушенного в политических интригах. И слово трезвый вообще не о нём, говорят. Так или иначе, у народа осталось ощущение того, что опытный шахматист переиграл сам себя – плоть от плоти тоталитарной системы разрушителем которой стал. Кто знает, возможно, великая держава распадалась бы с меньшими жертвоприношениями сложись обстоятельства иначе. Но случилось так, как случилось. Камушек неповиновения, брошенный Ельциным с трибуны партийного съезда на излете карьерного роста, вызвал сокрушительную лавину. Под обломками советской империи были погребены тысячи безвинных людей. Волна смуты, достигнув наивысшего предела, ударилась о вековые стены Московского Кремля и покатилась в обратном направлении, постепенно сходя на убыль.
Своим новогодним сюрпризом остался доволен только сам виновник торжества. Обращение вызвало неоднозначную реакцию. В большинстве своем граждане с трудом воздерживались от резких комментариев в адрес седовласого правителя. Праздник был украден. И кто его просил сообщать о своём решении в новогоднюю ночь. Встретить миллениум хотелось как-то по-особому. Вот и встретили. Одним словом, здравствуй ж… Новый год! Каждая копейка, вложенная в оформление новогоднего стола, оборачивалась для большинства семей многодневным вынужденным постом. Оставалось утешаться тем фактом, что всё удачно совпадало с Рождественскими праздниками, так что поститься сам Бог велел. А на самоуверенное толкование значимых событий из Кремля давно махнули рукой. До Бога высоко, до царя далеко. Коммунистическая диктатура пришла к своей логической кончине. Власть портяночников скукожилась от старости, как шагреневая кожа. Меняться они не захотели - нашлись другие менялы. Невозможно вступать в новое тысячелетие под лозунги, придуманные человеком, чьи останки, превращённые в мумию, показывают любопытным туристам. Ужасно. Ленин продолжал лежать в стеклянном саркофаге, в стилизованной пирамиде, под неусыпным конвоем. Для чего!? Чтобы не сбежал? От того, кто живее всех живых, можно и после биологической кончины ожидать немыслимых причуд. Мало накуролесил при жизни. Верные ленинцы похоже перестраховались. Наворотив отдающую извращенным шаманизмом мистическую атрибутику. А то ж!? Тьфу, тьфу. Не дай Бог! Страшный сон атеиста. Тогда все усилия псу под хвост. Стройная, идеологически выверенная теория лопнет, как мыльный пузырь. И пойди, оправдайся, попробуй. А так лежит смирненько. Почти целехонький, убрали кое-что из ненужного. Мозг, к примеру. Из области чёрного юмора. Господи! Что делать!? Что делать!? Да, предайте останки земле. Примет ли земля? Всех принимает. Проявите милосердие. Пусть азиаты мы, но давно уже не скифы. Двадцать первый век на дворе. Кто-нибудь, вообще, может объяснить эту средневековую дикость. Не ходите в полночь мимо Мавзолея. Здоровее будете.
Зачем же вы стреляла Фани в Ленина!? Страдалец нужен был. Задача стояла неподъёмная разворошить Россию, разрушить до основания и стереть с лица Земли. Не из него, так из кого- то другого слепили бы мученика. Этот мученик свой в доску. Ходят разноречивые слухи, кто же так щедро снабдил деньгами вождя мирового пролетариата. Наворотил дел с сотоварищами. Но на из беду кремлевский горец нашёл самый действенный метод усмирять единомышленников. Странные мы. Первые революционеры себя называли народовольцами. Полагая, что воля у народа такая. К сожалению, не напрасно они так думали. Бомбу в царя бросил – Ура! Разорвало на части узурпатора. Так и надо. Столыпина застрелил – герой! Пережив десяток покушений, Петр Аркадьевич говорил: «Не запугаете! Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!». Бунт, смута, как же без них!? Месть дело святое. Злопамятные картавые недомерки способны перевернуть мир. Сила в непомерной злобе. Начнёте призывать к любви – упрётесь в глухую стену непонимания. Попробуйте только заговорить о любви и милосердии высмеют непременно. Недавние события только подтвердили, что люди без веры и Родины не пощадят никого. Им нужна очередная Болотная площадь, как выстрел «Авроры».
Помните, как под рёв Люцифера, почуяв призывный запах крови, толпа, электризуя друг друга, неудержимо устремилась к бездне. Волна всеобщего безумия охватила страну в 1917. Хорошие комиссары получились из весёлых одесских журналистов.
Нас водила молодость в сабельный поход,
Нас бросала молодость на Кронштадский лед.
Что же вы делали там, товарищ Багрицкий!? Расстреливали восставших матросов? Можно удивляться, но были и такие. Не все пролетарии поддержали революцию.
Но в крови горячечной поднимались мы,
Но глаза незрячие, открывали мы.
И перед глазами предстала картина ужасающая. Множество порубанных человеческих тел, предсмертный храп лошадей с переломанными ногами. Следуя моде революционной романтики, весёлому одесситу и по совместительству поэту, Эдуарду Багрицкому не захотелось вдаваться в реалии бытия. Не нас порубали – чего горевать. Неистребимый галлюциногенный трупный запах на долгие годы повис над страной.
Тяжелый воздух стоял и над Болотной площадью. Страна качалась на краю, но в этот раз выстояла. Кровушку чужую, уж больно любили пускать. Прямо море разливанное. Современная компартия молчит и дуется, как Ленин на буржуазию. Своих они, конечно, не бросали. Мы помним. Они их расстреливали. Но это ж было при другой власти. Теперь другое дело. Совсем новёхонькая компартия. Продвинутая. Их даже от «членовозов» воротит. Предпочитают «Лэнд Крузеры». Стилистов не гнушаются. А чего!? Вполне гламурненько. Красный цвет возбуждает. Последние агитки – класс! Да, супер. Как там ещё любят выражаться за океаном. Шедевральный пиар-ход. А какие красивые молодые люди на плакатах у коммунистов – здоровые и счастливые. Им бы экскурс в тридцать седьмой год. Хотя, неожиданно выяснилось, что мировое сообщество ничуть не лучше. Не устают проверять какого цвета кровушка народная. Вдруг это пришельцы с других планет, а они ни сном ни духом. Насмотревшись голливудских блокбастеров ещё не в такое, поверишь.
Покаяние седовласого лидера не вызвало живого отклика в сердцах подданных. Не любил он делиться ни властью, ни славой. Крутой нрав. Только усядется преемник и возомнит себя наследником престола. Хозяин наутро протрезвеет и взашей его. Сколько их перебывало преемников и не вспомнить. Народ колотился с утра до вечера в поисках хлеба насущного. Так выматывался, что смиренно не требовал даже зрелищ. Странную партию разыграл опытный гроссмейстер. Смута девяностых, видимо, так и войдет в историю под его именем. На что он рассчитывал? Чего вообще хотел этот человек? Народ так и не понял. Власти любой ценой! Он был вскормлен этим строем. Изучил его изъяны и пользовался своим опытом на полную катушку. То, что вступаем в двадцать первый век с новым руководителем, несколько обнадеживало. Народ смирился, хуже не будет, довели страну – дальше некуда.