Вечерний гость, как вечерний дождь, обычно остаётся до утра. Она тоскливо смотрела на него. Разговоры давно исчерпаны, а предложить ему остаться или уйти она не решалась. Уйти – потому что это было некрасиво после того, как она сама пригласила его в гости. Нелепо было сейчас выставить его за порог. А остаться с ним на всю ночь опасалась.
Она сама не знала, что её настораживало в этом мужчине. Может быть, слишком непродолжительным было знакомство? И было ли оно вообще?
Впервые женщина, назовём её Вероникой, увидела Артура, среднего роста, элегантно одетого, но не по моде, на общей вечеринке, куда она была приглашена приятельницей для оценки недавно оконченной ею работы над портретом старого колдуна. Компания собралась разношерстная. Знакомства были ни к чему не обязывающими.
Создавалось впечатление, что люди вокруг совершенно незнакомы друг другу и общаются постольку, поскольку. Не более.
Он пришёл поздно. Званные и случайные гости, уже начали расходиться по домам. Кто-то уезжал на своей машине, другие ожидали такси. А он вызвался проводить её, поскольку время было позднее.
Веронике тогда не было необходимости брать транспорт, потому что вечеринка происходила в том же старом доме, в котором она жила совершенно беззаботно и одиноко. Интерьер её старой квартиры хорошо был передан в картине приятельницы. Здесь всё напоминало обиталище колдуна, потому что обставлены комнаты были ещё со времён прабабушки.
У каждого по своему складывается жизнь, а у Вероники личная жизнь не задалась. Не сказать, что она была красавицей, во всяком случае, друзья и подруги считали её симпатичной девушкой. Годы шли, а избранника так и не встретила. Мужчины любовались ею, пользовались, но замуж не звали. Уже хотелось создать семью, родить детей, чтобы всё было, как у подруг, давно устроивших собственное семейное гнездо.
Сейчас перед ней на журнальном столике стоял на половину наполненный бокал «Шампанского», лежали янтарные дольки спелого апельсина, маячила открытая коробка белого шоколада на фоне зелёной грозди винограда, а самое главное – горели две свечи в шикарных хрустальных подсвечниках, которые раньше принадлежали её предкам.
Это он, Артур настоял на том, чтобы непременно горели свечи. Свет люстры был раздражающе ярким, не создавал ощущения интима, а ему нравился полумрак с таинственным блужданием теней.
- Ну, что? Пора прощаться? Поздно уже, - и она посмотрела на него с чувством некоторого раздражения, а, быть может, и разочарования: - «Зачем я впустила его»? - думалось ей.
Сказать, что Артур хоть чем-то понравился – не скажешь. Но было в нём нечто притягательное. Это будто старое картинное полотно, на котором небрежно написан эскиз будущего портрета колдуна. На такую вещь хочется смотреть и домысливать детали. Художественное чутьё Вероники подсказывало ей сюжет очередной композиции, и она медлила, ища предлог для развязки сложившейся ситуации.
Артур пристально глядел ей в лицо, так пристально, что это было за гранью приличия в её понимании. Она машинально поправила на шее колье, тронула рукой серьгу, пытаясь понять, что заставляет его внимательно наблюдать за ней.
Вина он почему-то не пил, а всё, что принёс с собой, предназначалось ей. Джентльменский набор, так сказать.
Она мельком взглянула ему в глаза. Ещё тогда, в гостях у подруги, ей понравились эти необыкновенные глаза мужчины. Чёрные, сияющие отблеском свечей, они и сейчас притягивали и манили к себе. И было нечто неправильное в пронзительном до неприличия взгляде, но что именно?
Нет, он решительно не согласен был с её предложением удалиться. До такой степени не мог согласиться, что стремительно вскочил со своего кресла и сделал несколько шагов в сторону двери в спальную комнату, где сидела она с противоположной стороны стола.
Ей показалось, что всё решилось само собой, и он уходит. Она, облегчённо вздохнув, оперлась на подлокотники кресла и медленно поднялась, намереваясь проводить Артура в прихожую. И тут Виктория буквально споткнулась о резко остановившегося перед ней Артура.
Невольно она очутилась в его объятиях. Он уверенно стиснул тело молодой женщины, и дыхание его стало тяжёлым и напряжённым. Рук не разомкнул, а ещё упорнее притянул её к себе, поглаживая по плечам и освобождая их от упавших золотистых локонов.
Она подняла на него глаза и ужаснулась: Артур смотрел на неё не человеческим взглядом. До сих пор такие глаза она видела у кареглазой собаки или у кроликов. Они отливали кроваво красным светом.
Вероника ахнула, заподозрив не доброе: - «Господи, привязался же»! – подумалось ей.
- Хорошо, хорошо! – вслух пообещала она охрипшим от волнения голосом, лишь бы избежать близости с ним. Она-то знала, что дома одна и заступиться за неё некому.
- Ну, так, когда же вы пригласите меня вновь? – настаивал он на встрече наедине.
Она ещё решительнее упёрлась ладонями в грудь Артура, пытаясь высвободиться из его цепких объятий. Одна из свечей погасла от движения воздуха. В комнате сгустился мрак.
- Когда же ждать мне приглашения на чай? – шептал он ей на ухо, - или вы просто пытаетесь избавиться от меня?
Отсвет единственной свечи отбрасывал тень от казавшейся влюблённой пары. Вероника вдруг увидела в чёрном силуэте на стене только свою неестественно прогнувшуюся фигурку и содрогнулась. Сердце её бешено заколотилось в груди. Она-то знала по прочитанным в детстве книгам, что подобным эффектом обладают только вампиры.
- Боже, мой! – прошептала она в страхе, но тут же спохватилась и насколько могла, игриво добавила, - вы с ума меня сводите! Вы необыкновенный. Вы – загадочный мужчина. Я же сказала, что подумаю. Подумаю, и позвоню вам.
Он облегчённо вздохнул. На мгновение ослабил хватку.
- Я ждал, когда же получу пощёчину за вероломство? Какой груз свалился с моих плеч! Думаю, вас не надо будет завоёвывать силой? Вернее, мы достаточно симпатизируем друг другу, не так ли?
Вероника перевела дух. Она не в силах была говорить. Ей хотелось только одного: вытолкнуть его за дверь и запереться на все замки.
Артур сначала осторожно, потом всё увереннее стал покрывать поцелуями её руки, лицо, а она чувствовала, что теряет контроль над собой.
- Одно слово, одно ваше слово, - молил он Веронику, - и счастью нашему не будет предела! Я буду любить вас. Вечно! До конца вашей жизни, – повторял он в исступлении. - Вам понравится, - не давал он ей опомниться.
Вероника, забыв об опасности, вдруг сама обвила его шею руками: - «Что со мной? Что со мной происходит? Что я делаю? Я ещё никогда не была так любимой мужчиной. Я не испытывала ничего подобного с другими парнями», - как в бреду ловя всплески мыслей и впиваясь губами в его приоткрытый для поцелуя рот. Она уже прижималась к нему всем разгорячённым телом.
- Ну, так что же? Зачем нам разлучаться и ждать следующей встречи, если мы уже одно целое? Отдайся мне, доверься. – Он нежно приподнял её обмякшее тело и медленно, чередуя с поцелуями, шаг за шагом, будто танцуя, уносил в спальню.
Сейчас она, почти бесчувственная, лежала, разбросав руки в стороны, готовая к новым ощущениям ласки и близости.
Он на какое-то время замер над ней и пронзительным взглядом лишил Веронику остатков воли.
- Моя! Ты моя! - шипел он. - Я обожаю вас, похотливые дуры! – он резким движение сорвал с неё колье, швырнул в сторону, усмехнувшись чему-то. Его нечеловеческая усмешка обнажила ряд хищных зубов, а Вероника улыбалась так чисто и светло, будто видела Ангела. Теперь она была совершенно голой и даже не поняла, как это случилось с ней.
Он не стал прокусывать её белую чистую шею, как обычно описывают в романах, а только медленно и уверенно провёл по ней сухощавой холодной кистью руки.
- Моя! – вожделенно стонал самец, довольный очередной победой и прилёг рядом с ней, продолжая ласкать тело Вероники с чувством собственника, целуя и всё сильнее стискивая в объятьях. Он начал буквально кататься по ней всем своим обнажённым существом, как делают это коты перед бурей.
Вероника дрожала то ли от наслаждения, то ли от соприкосновения с его скользким торсом.
Обвивая жертву руками и ногами, он прогнулся всем корпусом, откинулся назад и звериный рык вырвался из его груди! Он взвыл, как воет разъярённый тигр, раненный неумелым охотником.
Это свирепое чудовище приподнялось над ней, оскалилось и злобно стало рвать молодое тело зубами. То, во что превратился Артур, остервенело грызло её руки, грудь, губы, сплёвывая по сторонам куски мяса и отряхивая с морды, ставшей волосатой, брызги крови.
Вероника успела только раз вскрикнуть от нечеловеческой боли, и сердце её, разорвавшись, остановилось навсегда.
Останки Вероники нашли не сразу. Её тело уже издавало запах тления настолько, что соседи вызвали службу спасения, чтобы вскрыть квартиру для выяснения причины зловония. То, что предстало их взору, не поддавалось описанию, и только старый колдун с эскиза зловеще улыбался зевакам.