(несмотря ни на что, ироническая повесть)
ГЛАВА 13
У ЛОШАКОВ
Квартира Лошаков произвела на Марию впечатление не меньшее, чем гробница какого-то фараона, выставленная в Эрмитаже. Но вначале Бубликову ждала обычная для гостей этого дома процедура. Снятая куртка попала в жёсткий оборот хозяйки. Она тут же была натянута на плечики и сунута в холщовый мешок. Только после этого вещь была удостоена места в шкафу.
С обувью – ещё сложнее. Не успела Мария разуться, как в прихожей появилась Капитолина, несшая ведёрко с водой и тряпку. Видавшие виды туфельки подверглись тщательной протирке и внедрению на обувную полку в одноразовом пакетике. В такие обычно фасуют в магазинах овощи и фрукты. Затем Капа внимательно и принципиально изучила заношенные, но чистые носочки гостьи.
И только тогда, хотя и после недолгого колебания, Мария получила, как золотую олимпийскую медаль, домашние тапочки семьи Лошаков из мешка под номером семь. И с приклеенной на оба тапка аналогичной цифрой. А? Берите на вооружение.
Ну, мытьем рук у нас никого не удивишь. А вот чистка одежды специальной щёткой для гостей – это ноу-хау Капитолины Никодимовны. А что такого? Будет кто-либо сидеть на диване, стульях или креслах. Ни к чему нам посторонние элементы. Хотя и на всей мебели накидки и чехлы, но тем не менее. Бережёного, как говорится, и главный санитарный врач товарищ Онищенко бережёт.
– Ты проходи, – убрав щётку, ополоснув ведро и выжав тряпку, сказала Капитолина. – Нет, не туда. Сразу на кухню. Мне потом меньше пылесосить.
Мария, как нарушитель границы, стараясь ступать за хозяйкой след в след, дошла до означенного пункта и нерешительно остановилась.
– Садись, дорогуша, – сказала Капа, – вон на тот стульчик. Он легче протирается. Я буду еду разогревать, а ты пока мне о себе расскажи.
– А чего рассказывать? – пожала плечами Маша. – Я родилась в Сибири, как моя тёзка Распутина поет. В Омской области. Практически на хуторе. Отца не знаю. Мать не помню. Она замуж вышла и в Австралию умотала. Двух братцев мне родила. Я их только на фото видела. И фамилия у меня дедова по матери. И отчество его же. И рука тяжелая, как у него. Мне дед обоих родителей заменил. Он у меня и егерь, и пасечник. Я вот два года, как уехала, а до сих пор тоскую. Но ничего, отучусь и обратно. Мне у вас не нравится. Простору не хватает. И воздуха.
– Ну, Машенька, не зарекайся, – сказала Капитолина, накрывая на стол. – Влюбишься, никуда не денешься. Ты и в Городе не потеряешься. С твоим-то характером. И способностями.
– Не, – пробурчала Мария, уплетая солянку, – бесполезно. Я к деду. А замуж выйду только за того, кто со мной согласится поехать. Ну и, конечно, обязательно по взаимности.
– Ладно, – улыбнулась Капа, – давай пока тему прикроем. На время. Скоро Фодя придёт.
– Кто? – поперхнулась Бубликова. – Это что за зверь такой?
– Это сынок мой, Фоденька. Только ты его так не называй. Не любит. Мефодий он. Мефодий Дмитриевич.
– Интересно на этого Фодю взглянуть.
А тут и дверной звонок. Мелодия «От улыбки станет всем теплей» прозвучала.
– Сын, – глянув в глазок, крикнула в сторону кухни Капитолина и, открыв дверь, спросила:
– А чего сам не открываешь?
– Ключи в машине забыл, – ответил Мефодий, привычно подавая матери куртку и кроссовки. – Не хотел возвращаться.
– Носки сразу снимай, – распорядилась Капа. – И в ванную, ноги мыть.
Бубликова машинально убрала свои ноги поглубже под стол, пряча их от всевидящего ока хозяйки.
– Знакомьтесь, – торжественно произнесла Капитолина.
Мария только успела вытереть салфеткой губы и встать. Она почему-то разволновалась не на шутку.
– Ну? Смелее, – с улыбкой сказала Капа.
Маша, не глядя в глаза младшему Лошаку, протянула руку и буркнула «Бубликова Мария Спиридоновна». Фодя тоже не смотрел на девушку, поэтому протянутой руки не заметил, но слова её услышал и произнес в ответ «Лошак Мефодий Дмитриевич». Но тут же получил от матери под лопатку, поднял глаза и попытался схватить влажную ручку гостьи.
Но не тут-то было. Ладонь девушки, с малолетства помогавшей деду в огороде и лесу, была шире и крепче ладошки городского инфанта. Как вы могли бы догадаться, если бы, конечно, задумались над этим вопросом. В армии Фодя не служил, в стройотряды не ездил, отцу, не дай бог, в Деревне не помогал. Короче говоря, ничего тяжелее мобильного телефона не носил. В общем, Маша подхватила ускользающую ручку Мефодия и скромно пожала.
Да вот незадача. Она ж губы салфеткой вытирала, а куда эту бумажку скомканную девать, не знала. И салфетка в руке ее зажата была незаметно. Думала потом в карман сунуть и где-нибудь по дороге выбросить. Бубликова даже косточки от маслинок из солянки побоялась в тарелке оставить и проглотила.
Вот. А теперь салфетка эта несчастная болталась между двух ладоней. И точно бы выпала в тот момент, когда молодые люди руки свои разняли. Но Фодя, почувствовав посторонний предмет и увидев умоляющие сигналы в глазах Марии, подумал, что это она, стесняясь, записку ему сует. Как пленница – сигнал о помощи.
– Очень приятно, – сказал он и, сжав пальцы вместе с салфеткой, убрал руку, которую тут же сунул в карман брюк и вытащил уже свободной от компромата.
– Садись с нами обедать, – сказала Капитолина.
– Я в кафешке перекусил, – смутился Фодя.
– Твои любимые котлетки с пюре.
– Ну ладно, если только одну.
Молодые люди, смущаясь, как посвящённые в общую тайну, сели за стол друг напротив друга и внимательно изучали рисунок на скатерти. Причём каждого интересовал именно тот фрагмент, который располагался у него под носом.
– Расскажи нам что-нибудь интересное, сынок, – разогревая еду, предложила Капитолина. – Машенька, Мефодий столько анекдотов знает. И рассказывает их очень весело.
– Да ну, мама, – буркнул Мефодий. – Может, Мария не любит анекдотов.
– Почему же, уважаю, – отреагировала Бубликова и предложила, явно выручая парня. – А хотите, я расскажу одну историю.
– Конечно, – обрадовалась Капитолина.
Даже Фодя впервые поднял глаза на гостью.
– Я ведь в лесу выросла, – начала рассказ Мария. – На хуторе с дедом Спиридоном. У нас, вообще-то, места тихие. В смысле, что людей шальных практически нет. А звери, они – народ понятный. Если в их жизнь не встревать, то и от них никакой пакости не будет. Человек сам обычно вокруг себя нагадит, а после жалуется, что в дерьме живет. Ну, значит, приехал в соседний поселок новый агроном. Фамилию не помню, имя – тоже. Я маленькая тогда ещё была. И повадился с ружьём в лес ходить. Типа, охотник опытный. А дед мой каждого человека в округе знал, который ружьё имел. Вот мы сидим с ним, чай пьём, к примеру. Я слышу, машина проехала. А дед говорит, это председатель с женой по грибы собрались. Или – новые дачники из города по бруснику. Пойду – взгляну. Поздороваюсь. И тут же – в лес. Они его увидят и тихо себя ведут потом, не мусорят, костры не жгут. А как же, хозяин в лесу есть, а они в гостях. Ну, и агроном этот. Вроде, тихий такой, вежливый. А в глазах блеск какой-то нездоровый. То ли температура повышенная, то ли мысль какая-то внутри сидит. Покоя не даёт. Это не я придумала. Это фельдшер наш, Марк Карлович, про этого агронома так говорил. И дед мой настороженно к нему отнесся. Жизненный опыт. И вообще, он людей насквозь видит. Наш дом стоит рядом с дорогой в лес. Другой нет. И все мимо ходят и ездят. Так дед Спиридон по походке, по тому, как человек голову держит или озирается, всё про него понимает. И некоторых даже не пускал. Представляете, идет пара – мужчина с женщиной – по грибы, вроде бы. А дед как встрепенётся, из дому выскочит. Как закричит им вслед. Мол, куда? Поворачивайте обратно, не то подмогу вызову. Те возмущаются, а он ни в какую. Насмерть стоит. Ну, что делать, поворачивают обратно. А дед домой заходит и бормочет, что, ишь, охальники, чего удумали, будто им тут не лес, а бордель. Да, про агронома. Дед с первого раза, как его увидел, следить за ним начал. В лес пускал, выжидал минут десять и следом шёл. И пока тот по вверенной деду территории шастал, дед наблюдал. Раз, другой, третий. Проводит до выхода на шоссе и домой. И тихо посмеивается. А на вопросы мои ничего не отвечает. Да, забыла сказать, что ружье у агронома в чехле было. Ну, это не новость. Так многие охотники делали. От дождя или снега. А однажды ушёл дед за этим агрономом, и долго их не было. И вдруг, стемнело уже, слышу я, под нашей дверью воет кто-то и плачет навзрыд, а кто-то другой, похоже, дед мой, успокаивает этого, который плачет. Тихо, говорит ему, тихо. Ты же мужик или кто. И приводит этого агронома к нам домой. Умывает его, рыдающего, как маленького, за стол сажает, самогону наливает. А мне велит капустки квашеной, сала принести. Садятся они за стол, а меня дед гонит, чтобы мужчину, значит, не смущать. Ну, я же, ясное дело, далеко не ушла, слушаю за занавеской. Выпили они, закусили, и агроном между всхлипами всё деду и рассказал. Как он доверился одному своему верному приятелю. Как купил карту спрятанного в нашем лесу клада. А цену заплатил огромную – квартиру свою заложил. А в чехле он, оказывается, вместо ружья лопату носил. И копал, копал. То в одном месте, то в другом. Думал сначала, что ошибся. А сегодня вдруг понял, что обманули его. Он и с работы ушёл, и без жилья остался. Ну, дед ему спокойно так говорит. Не переживай, парень. Начни всё сначала. Тебя у нас в поселке ценят, дом дали. А на квартиру наплюй. Выпей, парень, ещё. Завтра здоровым проснешься. Вот так-то. А можно мне еще котлетку?
– Что? – встрепенулась Капа. – Конечно. А, может, и мы винца выпьем? За деда твоего.
– Не, – покачала головой Мария. – Я красное с детства не пью. Это же порошок, водой разведённый. Мне бы водочки. Грамм пятьдесят.
– У нас виски есть, – сообщил Мефодий с улыбкой.
– Вполне, – одобрила Маша. – Против дедовой самогонки слабовато, конечно, но потянет. А чесночка нет? Зубчика? Что-то котлетки пресноваты.
Капитолина с ужасом, а Мефодий с одобрением посмотрели на гостью.
***
Заместитель мэра Барабаш собрал на совещание глав силовых ведомств района. А именно, майора Ивана Ивановича (из-за специфики службы мы упускаем его фамилию) и майора же Маслова.
– Чем порадуете, – прищурился Барабаш, – бойцы невидимого и видимого фронтов?
Майоры переглянулись. Маслов скромно опустил голову, будто бы искал ответ на полированной поверхности стола.
А Иван Иванович откашлялся и доложил:
– Проведённые оперативно-розыскные мероприятия вывели нас на одну неблагополучную семью из соседней деревни. Установлено наблюдение.
– Не понял? – поднял глаза Маслов. – Это чего ж, ФСБ нашим делом занялось?
– Ну, ну, – постучал по столу Барабаш. – Дело у нас общее, товарищи. И не надо тут корпоративные междуусобицы устраивать.
– Так и передайте его им, – фыркнул майор полиции. – Чтобы с нас и не спрашивали потом.
– Петрович! – повысил голос заместитель мэра. – А твои результаты где?
Маслова так и подмывало крикнуть про Кольку Пахомова, но голос Анфисы Коневой ещё стоял в ушах, да и авансец уже почти весь был растрачен.
– Пока говорить не о чем, – заявил майор полиции. – Мы, в отличие от некоторых, пока не убедимся, зря не болтаем.
– Да брось, Петрович, – улыбнулся фээсбэшник. – Заходи после совещания ко мне. Я тебя с материалами ознакомлю. Мы бы тоже не гундели, если бы уверены не были. Кстати, у меня людей не хватает для слежки. Не поможешь?
– Ладно, – миролюбиво кивнул Маслов, – после обсудим.
– Вот и ладно, – подвел итог Барабаш. – Возьмите их, братцы, поскорее. Очень прошу. А уж за мной не заржавеет.
(продолжение следует)