На Кавказе нечасто бывает такое явление, когда снежная зима, с обильно, густо выпавшим снегом, вдруг, резко сменяется ранней весной.
А солнце, скрытно, исподтишка, до сих пор, хранившее холодное молчание, своими горячими лучами быстро растапливает снежные холмы в лесных и горных урочищах.
В довесок к этому, внезапно зарядившийся холодный дождь, обрушиваясь на стылую землю, превращается в сильнейший ливень, словно кто-то с неба из огромной посудины опрокинул огромное море.
И вот, кажется, что всё прошло, очистился небосвод, заиграв бездонной синью, выглянуло приветливое солнце, заголосили птички на деревьях.
Забегали дети по улице, разбрызгивая лужицы в водяных ямках.
Зашуршали колеса автомобилей и люди, до этого прятавшиеся под навесами и в домах, выползли из своих убежищ.
Но в это самое время начинается то, чего мало кто ждет, но следовало бы ожидать. Аксакалы чувствуют, с минуты на минуту жди разлива реки, они знают, что это такое, потому что им не раз приходилось наблюдать явление, называемое селью или наводнением.
Насколько оно будет сильным, чем оно может закончиться в итоге, не может знать никто.
Но ощущение чего-то грандиозного, масштабного и непонятного в силу своей природной непредсказуемости витает в воздухе.
Река делит село на две почти равные части, она тихо несет свои воды к седому Каспию.
Спокойная, неглубокая, с зеленоватым отблеском волн, где можно половить рыбу, нырнуть в её объятия. Посидеть на бережку и помечтать.
И вот по этой чистой спокойной речной глади, как бы наползая сверху, накатывает мутная, ленивая, малая волна, она видна еще издали по верху русла, затем чуть выше уже следом за второй нагребает, надвигается следующая, потом следующая, потом еще и еще.
Они подгоняют друг друга, но первая не успевает уйти, как и следующие за ней, а напирающие сзади волны растут на глазах и ввысь и вширь.
Они внешне буровато- глинистого цвета, с белой, вспученной пеной.
Вода стремительно заполняет пространство между берегами.
И вот отчетливо слышен глухой гул водной стихии и через несколько минут, уже стеной, наполнив почти половину берегов с напором, ревя, подминая и толкая валуны, деревья, камни, коряги, идет густой, грохочущий вал мутной воды.
Он поднимается выше и выше, одновременно поднимаясь и расширяясь, достигая размеров в двухэтажный дом.
Словно разъяренный зверь рычит река.
Всё село взбудоражено этим неумолкающим грозным рыком взбунтовавшегося потока.
Из под земли исторгается мощный грохот и легкая тряска под ногами напоминает землетрясение, кажется, что кто-то незримый, решил переместить местами подземные пласты.
Река, которая еще минуты назад была похожа характером на ласкового ягненка, хрустальные волны которой радовали и успокаивали сердце, в один миг превращается в бешеного, грохочущего, неукротимого зверя, сметающего все на своём пути.
Гул разносится по всему селу, он слышен за многие километры.
Захватывает дух от зрелища неукротимой мощи водяной стихии, как будто воочию видишь Ниагарский водопад.
Во всю ширину пространства между берегами напирает плотный вал взбешенной массы, она подминает под собой на всем пути все живое и неживое.
Мощь её колоссальна, такое ощущение, как будто река решила показать свою недюжинную, неукротимую силу.
Кажется, что стоит этому потоку, упершись о препятствие, остановиться, накатывающаяся сзади громада воды поднимется до самой вершины неба.
Слышно, как под взбаламученным потоком трутся боками друг о друга огромные валуны, издавая глухой грохот и урчание.
У этой стихии свой особый почерк и неповторимый норов.
Несутся в водовороте вздымающихся волн роскошные, с густыми кронами столетние дубы, граб, акации, яблони; здоровые рыбины- усачи, карпы, сазаны, потеряв ориентацию во вспененно-мутной воде, пытаются прибиться к спасительному берегу.
Внезапно, сквозь рев воды, прорвался истошный, пронзительный, тонкий звериный визг.
Взоры всех, наблюдающих на берегу устремились к середине бушующего потока.
На гребне волны поток несет маленького , взлохмаченного медвежонка, он пытается, как-то выплыть, цепляясь за ветки плывущих рядом деревьев.
Но тщетно.
Его несколько раз захлестнуло и накрыло мутной волной, потом он еще раз выглянул, пронзительно взвизгнул, захлебываясь в последней предсмертной попытке и исчез среди бушующего потока.
Его унесло стремительно, но пронзительный, жалобный визг его, как крик о помощи, еще долго будет звенеть в ушах.
Волны, поднявшись почти до самого верха берегов, нещадно бьют по опорам и перекрытиям металлического моста.
Он трясется, глухо звенит, напрягаясь, но волны поднимаются все выше и выше, вокруг опор закручиваются ветки деревьев, кусты, доски, коряги, бьются о низ опор огромные каменные валуны.
И понемногу мост сдается...
Стальные опоры в середине моста медленно, наклоняясь, сползают вниз, балки с натужным скрежетом металла сгибаются дугой и мост, кряхтя, провисает...
И тут раздался глухой треск, лопнули связки арок, один конец моста, оторванный от берега, начинает медленно сносить к середине.
Всё...
Стихия торжествует, волны сомкнулись, как над тонущим кораблем, над поверженными останками моста...
Этот мост просуществовал 50 лет, он исполнял жизненно необходимую важную миссию для сельчан.
По нему люди ходили на работу, а родные и близкие друг другу люди жили в той или на этой половине села и навещали друг друга.
Похороны, свадьбы, просто прогулки.
Для всех мост был единственной возможностью дойти по прямой к месту назначения...
Для передвижения на транспорте существовал автомобильный мост, находящийся в другом месте.
Он выдержал удар стихии и служит для пешеходов и для автомобилей.
А этот, висячий мост, словно поверженный великан, недвижимо, скрюченный безумной силой, лежит в воде.
И нет до него дела никому.
Он умер.
Я приехал в свое село и хотел, как и раньше пройтись по нему, мосту моего детства и мой юности.
Сколько тайн и сколько необычных, загадочных историй хранили ее стальные опоры и ограждения, да гладкая дорожка из металлического листа.
Сколько интересного смог бы поведать этот мост, если бы мог говорить.
Но он недвижен и нем.
И бьется зеленая волна о стальные балки, затянутые зелеными водорослями и травой.
И плачет мост и трется об него хрустальными волнами плачущая река.
И сельчане эту протоптанную дорогу к мосту стали забывать.
Раньше на этом месте висел другой, висячий мост, струганные доски, прибитые к деревянным балкам, пропущенных понизу, создавали знакомый скрип, а вместо поручней и подпорок, по бокам поверху и понизу были протянуты стальные троса.
Когда по нему навстречу друг другу двигались одновременно два-три человека, мост имел свойство медленно раскачиваться.
Еще издали слышалось, по гулкому, басисто-тягучему своеобразному звону тросов и хлопанью подошв обуви, что по нему началось движение.
Его снесло еще раньше, самым первым наводнением.
Я в то время совсем маленький, с другими мальчишками стоял на берегу, наблюдая и это волнующее зрелище.
Мы видели мутные потоки, рискующие перевалить по верху берегов и понестись по улицам огромного села.
Цепляясь за ветки акаций у берега, вместе ловили прибившиеся к берегу в поисках спокойного места, полусонные рыбины.
Улов получался отменный.
Река стремительно неслась вниз, сметая все на своем пути.
Снесло несколько домов, наверное, человек слишком близко приблизился к ее берегам, не рассчитал характер и норов горной реки.
А река наказала осмелевшего поселенца.
.