Записки кавалериста
6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина
12-14 июня 1941 года
…Когда Степнов зашёл в квартиру, то за обеденным столом уже сидела
Фаня с дочерью. Чувствовалось, что Фаня нервничает.
Поставив перед мужем тарелку супа, она не выдержала.
"Нет, я не могу так больше! Ты, Никодим, совсем не бываешь дома, приходишь всегда с взвинченными нервами, за работой не замечаешь семью!"- с раздражением и горечью проговорила она.
Степнов молчал, глядя перед собой в пустоту. Он понимал, что при всех особенностях характера Фани, в данном случае, она была по-своему права. Можно было бы объяснить жене ряд причин, почему все это так происходит. Но Никодим знал, что многое он не имел права говорить ей, а то, что мог, не могло его оправдать.
"Да, да! Ты права Фаня. - Извини меня. В том, что ты сейчас высказала, есть правда. Но я не могу, понимаешь - не могу иногда! ... Он в этот момент не нашёл подходящего слова, чтобы объяснить жене то, что хотел. Ты понимаешь, что значит долг?! "- спросил он многозначительно.
Фаня с удивлением посмотрела на мужа.
"До...оо...лг" - с кислой улыбкой протянула она.
"Но ведь у тебя кажется, есть ещё долг!? - Долг мужа и отца!"- с возмуще-нием вскрикнула она.
"Ты успокойся Фаня, - пытаясь урезонить жену, проговорил Никодим.
"То, о чем ты сказала, это тоже верно” согласился он.
“Но вот так все складывается, что трудно мне бывает"... Он не договорил.
Только после долгого молчания он сказал - "Я хочу предложить тебе, чтобы ты уехала на лето к моей матери - на Кубань. Отдохнула б немного ты и Аллочка окрепла бы лучше, чем здесь. Сама понимаешь - овощи, фрукты и все такое..."
Фаня с удивлением посмотрела на мужа. Таких желаний Никодим ей ещё никогда не высказывал.
Встретив этот удивлённый взгляд жены, Степнов уже серьёзно добавил
"Если хочешь знать более того - это необходимо для тебя и для всех нас".
Фаня привстала с места и, прижав дочь к груди резко отпарировала -
"Я понимаю тебя! Ты хочешь от нас отделаться, чтобы быть свободным для своих похождений!
Ни...ког...да! Понимаешь ты - ни...ког...да!"- воскликнула она.
Степнов с жалостью посмотрел на жену.
"Ну, зачем ты так? Зачем говоришь то, во что ты сама не веришь!?"
с горечью возразил он.
"Вот так и имей ввиду, - я никуда не поеду!" - категорически заявила Фаня.
Обед прошёл в напряжённом молчании. Вместо отдыха, который хотел найти дома Степнов, он, хотя и стремился казаться спокойным, но внутренне очень тяжело переживал семейные неполадки. Ему представлялось значительно более лучшим нервничать и переживать на службе, где в результате определённых усилий он видел плоды своей работы, чем беспредметная трёпка нервов дома. И Степнов уходил из дому стараясь занять себя работой на службе. Это ещё больше бесило Фаню.
Окончив обед, Степнов взял газету, опустился в кресло.
Но газета не смогла отвлечь его мыслей. Газетные столбцы сливались в сплошные стёртые линии строчек, на фоне которых, то возникало сухое и нервное лицо Фани, то маячил ряд автомашин, стоящих на колодках и не имею¬щих резины. Когда зазвонил телефон Степнов с внутренним облегчением взял трубку. Звонил майор Ломтев, просил подойти к нему в штаб пограничного отряда. Зной уже начинал спадать. От Нарева тянуло свежестью, а через мощёные улицы ложились косые тени деревьев. Степнову повстречались два казака, чётко отбив строевой шаг, приветливо вскинули под козырёк ладони.
"Здравия желаю! - ответил им, и с этого мгновения у него "отлегло на сердце".
"Ну что случилось Виктор Иванович? - Зачем звал?" - спросил Степнов, протягивая руку майору Ломтеву.
"Да случилось кое-что Никодим Дмитриевич, с нескрываемой тревогой начал Ломтев. - Участились переходы нашей границы. Такого ещё не бывало за всю мою пограничную службу. Почти весь отряд расходую на охрану границы, а резерва - никакого. Кроме того имеются сведения о том, что в Варшаве появилась группа немецкого железнодорожного начальства, в которую входят начальники железнодорожных станций нашей территории, - Ломжы, Лапы, Белосток, Волковыск, Барановичи и даже Минска".
"Ты понимаешь, какая наглость!?"
Степнов встал из-за стола и подошёл к карте, висевшей на стене рядом.
"Для нас маленьких людей, намерения наших соседей уже не вызывают сомнений, но люди стоящие над нами удерживают нас, что все нормально, - проговорил он. В этом... вся сложность положения, смягчив более резкое определение, добавил Степнов. Какова достоверность этих данных?”
"На этот раз должен сказать - сведения весьма достоверны"- ответил Ломтев.
"Тогда пойдём! - пойдём немедленно к командиру корпуса!"- настоятельно проговорил Степнов.
Он позвонил генералу Никитину. В кабинет Никитина вошли втроём, - Панков, Степнов и Ломтев.
В кабинете вместе с генералом, был бригадный комиссар Щукин. Когда майор Ломтев доложил генералу новые сведения. Никитин встал.
"В Варшаву прибыли начальники железнодорожных станций нашей территории?" с удивлением переспросил он.
"Так точно, товарищ генерал, - Ломжа, Лапы, Белосток, Волковыск и другие" подтвердил Ломтев.
"Мы имеем эти сведения из нескольких источников и считаем их достоверными" - добавил майор.
Генерал подвинул к себе походный планшет и, развернув его, посмотрел па карту. Привстав с места, к Никитину наклонился бригадный комиссар Щукин. Напряжённая пауза длилась долго.
"Положение, как видно, остро осложняется" - заметил генерал, всегда очень осторожный к скоропалительным выводам.
"А может немцы занятия в Варшаве проводят, - такие как, например, мы в Минске и в Белостоке проводили?"- спокойно заметил бригадный комиссар Щукин.
"Нет, это не то, Евгений Афанасьевич, - возразил Никитин.
Все данные, взятые в совокупности, наводят на серьёзные выводы. Видимо придётся снова докладывать командующему и, безусловно, необходимо держать части в боевой готовности".
"А я думаю, Иван Семёнович, не следует нам преждевременно нервничать, - возразил бригадный комиссар Щукин. Я получил сегодня содержание заявления ТАСС, в котором категорически отвергаются версии, появившиеся в иностранной печати в подготовке Германии к войне с Советским Союзом. Это сообщение, вероятно будет в сегодняшних газетах, которые мы получим завтра в начале дня".
"Не слышал я о таком заявлении ТАСС, Евгений Афанасьевич, отозвался Никитин. Я попрошу ознакомить нас всех с этим заявлением" - попросил он Щукина.
"Сейчас оно будет здесь!” - произнёс Щукин, поднимая трубку телефона. “Полковой комиссар Носов? - спросил он. Я попрошу вас - принесите в кабинет генерала полученное нами заявление ТАСС для ознакомления с ним командиров штаба” - попросил Щукин.
В ожидании полкового комиссара Носова все молчали, рассуждая каждым сам с собой.
Полковой комиссар Носов вошёл в кабинет генерала и положил перед ним лист, с крупным печатным тек¬стом. Генерал Никитин быстро пробежал глазами по короткому печатному тексту и снова, казалось, штудировал каждое слово, стремясь вникнуть в содержание заявления. Внятно и медленно генерал прочитал:
"14 июня 1941 г. - Опровержение ТАСС.
По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии по¬рвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска Германских войск освободившихся от операции на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям.
Присутствующие застыли на месте, как при состоянии экзальтации.
"Ничего не понимаю!" - глядя ка командира корпуса недоумевающе произнёс Степнов.
"Мне также непонятно все это"- подтвердил Панков.
"Так как же так? ... усомнился майор Ломтев.
"А тут и понимать нечего. - Все предельно просто и исчерпывающе понятно" - возразил Щукин.
Генерал Никитин вопросительно посмотрел на бригадного комиссара.
"А вот мне, откровенно говоря, тоже не ясно Евгений Афанасьевич, - признался он. Мне пришлось на днях, вместе с командирами штаба корпуса, столкнуться с такими фактами, которые явно показывают насколько грозна обстановка у нас на границе. Сегодняшние сведения, полученные от командира погранотряда майора Ломтева - подтверждают это".
"Но вот вам факт, - указав на заявление ТАСС" - проговорил Щукин.
"Это ещё не факт, возразил, до сих пор молчавший полковой комиссар Носов. Мне тоже довелось побывать на границе, и я думаю, что нам пора уже принять меры для усиления погранотряда" добавил он.
"Ну, это вы уж через чур! Это, вы, просто, начинаете попадать под влияние полковника Степнова, - с ехидной улыбкой заметил бригадный комиссар. А вам, полковник Степнов, пора прекратить паникёрствовать и влиять в этом духе на окружающих”, - строго добавил Щукин.
"Паникёрствовать!? - взволнованно спросил Степнов бледнея.
Щукин не ответил, а только неопределённым взглядом окинул окружающих. Он понял, что сказал лишнее но...
Напряжение сковало присутствующих, все молчали.
Генерал что-то хотел сказать, подбирая выражения, чтобы сгладить обстановку.
“Разрешите идти, товарищ генерал? - попросил Степнов.
Видно так будет лучше, подумал генерал и ответил, -
"Да идите и..., и подготовьте донесение командующему округом",- добавил он, желая сразу-же занять делом взбудоражен¬ного полковника Степнова.
Когда генерал остался один на один с Щукиным, сделав выдержку, он сказал, - "Вы не правы, Евгений Афанасьевич. Полковник Степнов не заслужил никакого порицания".
Никитин встал и несколько раз прошёлся по кабинету. Щукин продолжал сидеть, в кресле, теребя в руках текст заявления ТАСС.
"Но ведь Степнову уже не раз указывалось на излишнее преувеличение опасности воины. А теперь оказывается, что и в политотделе находятся люди, которые высказывают такие же мнения. Не думаете ли вы, Иван Семёнович, что это влияние Степнова?”
"Этого я не думаю. Я считаю, что мы с вами можем быть довольны тем, что наши подчинённые - беспокойные люди, что они пытаются вникнуть в корень явлений окружающих нас. Мне самому, все больше становится ясным, насколько напряжена обстановка. С одной стороны, как утверждает "ТАСС" - все дело обстоит благополучно. С другой, - мы сами видим явную активизацию немцев на нашей границе. Последние сообщения, о начальниках железнодорожных станции, - чрезвычайно симптоматичны, и о них нельзя не доложить командующему. Эти действия, как раз именно, в немецком стиле, - объяснил Щукину генерал. Вы только подумайте Евгений Афанасьевич! - сборище начальников железнодорожных станций, расположенных на нашей территории!!!
Как вам это нравится!?
“Вот этого я ни черта понять не могу!"- чертыхнулся Щукин. Бригадный комиссар ещё что-то хотел сказать, но в дверь постучали. Вошедший дежурный подал секретный пакет для генерала. Никитин вскрыл пакет и, пробежав по тексту содержащегося в нем приказания, недоумевающе посмотрел на бригадного комиссара.
"Вот ещё, - читайте!" - подав печатный листок Щукину, сказал он.
Щукин несколько раз перечитал текст приказания командующего округом.
"Они что там очумели!?"- просто спросил он у генерала.
"Ты представляешь, Евгений Афанасьевич, - они хотят забрать у нас артиллерию на артиллерийские сборы в Крупки! Это под Минском!? Все это невероятно! - с нескрываемым возмущением произ¬нёс генерал, нервно шагая по кабинету. Разве, наконец, нельзя провести такие сборы в корпусах?"- спросил он Щукина, который распоряжением штаба округа был ошеломлён не менее генерала.
Никитин, подняв трубку телефона, вызвал полковника Панкова.
"Ещё одна новость!"- передавая текст распоряжения штаба округа вошедшему Панкову, проговорил генерал.
Прочитав распоряжение полковника Панков побледнел.
"Но ведь это совершенно невозможно!”- едва выговорил он.
"Я с вами согласен. - Это невозможно! Уже не в силах сдерживать себя - возмущался генерал.
Нет, нет! - этого нельзя допу¬стить. Я прошу вас обеспечить мне разговор с начальником артиллерии округа. - Не могу согласиться, чтобы этот умный человек мог решиться на такое дело - проговорил Никитин. Я попрошу при-сутствовать при моем разговоре, - вас Евгений Афанасьевич, полковника Панкова, начальника артиллерии корпуса подполковника Гринберга",- распорядился Никитин.
Спустя два часа из комнаты связи все вышли удручённые. Генерал Никитин и бригадный комиссар Щукин быстро пошли в кабинет к командиру корпуса. Степнов, которого на этот раз генерал решил пощадить, чтобы он немного "отошёл” от оскорбления нанесённого ему Щукиным, уже знал о случившимся и никак не мог с этим смириться. После разговора с округом, зная со¬стояние Степнова, Панков ворвался к нему и сообщил -
"Удалось отвоевать только по одной батарее из каждого дивизиона, Никодим Дмитриевич".
"Сам Павлов был у аппарата. Чувствуется, что это делается помимо желания начальника округа!"
Когда в кабинет к Степнову вошёл окончательно подавленный, случившимся начальник артиллерии корпуса подполковник Гринберг, Степнов спросил, - "Ну что будем делать товарищ подполковник?"
"А что делать!? Переключим, если что случится, все батареи на противотанковую защиту. - Об остальном нам и мечтать не приходится" -
с горечью проговорил начальник артиллерии корпуса…
информация-фото:
Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года.
продолжение следует…