РАССКАЗ КОЛЬКИ ГОРОХОВА
Вечером пришёл из школы Колька. Снова его задержала учительница математики Наталья Антоновна. На прошедшей районной математической олимпиаде их школа отличилась: заняла первое место, и теперь они готовились к очередному туру. Во многом этому успеху школа была обязана Кольке Горохову — он занял два первых места.
Дома, на удивление, его с нетерпением ждала вся семья и больше всех волновался отец. Он уже несколько часов не находил себе места, хотел даже идти встречать сына из школы, чего никогда за ним не водилось, да Настя отговорила:
- Займись лучше воспитанием дочери. Посмотри, перед тобой готовая топ-модель, — показала она на Ксению, которая после возвращения Степана не отходила от него ни на шаг и сейчас снова, как только пришла домой, крутилась рядом. – Учиться, видишь ли, мы не хотим, зато нам надо красиво одеваться. Вначале нужно выучиться, а потом всё остальное, — назидательно сказала ей мать.
Привычная к таким разговорам Ксения нисколько не смутилась. Она успевала разговаривать и жевать жвачку.
- Сейчас мы с ней поговорим, — шутливым тоном сказал отец. – Ксюша, это почему ты плохо учишься? Что тебе мешает? А ну, говори.
Ксения, словно этого только ждала, защебетала как птичка.
- Папочка, да ты что? У меня всё нормально, никто мне не мешает, я везде успеваю. Честное слово.
Её лицо разошлось в весёлой улыбке, а в широко открытых глазах светились задорные огоньки.
- А я дума, школьная самодеятельность у тебя всё свободное время отнимает. Ну, куда это годится: ты почти дома не бываешь. Да, кстати, — неожиданно вспомнил Степан, — а в спектакле, где ты играла невесту, за того старого банкира замуж-то вышла? А то я почему-то его не досмотрел. Ты там была очень хороша, честное слово. Такое платье, будто ты откуда-то из нового времени пришла. Я смотрел и нарадоваться на тебя не мог. Очень здорово!
Ксюша сделала удивлённые глаза. Они у неё округлились и стали ещё больше, чем были.
- Папа, ты что-то путаешь. Этот спектакль мы только собираемся ставить. На следующей неделе начнём репетировать. А я там, вообще-то, и, правда, буду играть невесту, — весело сказала Ксения. – Платье вот скоро должны привезти, кому-то его заказали в город. Руководитель нашей студии недавно по телефону разговаривала, ей сказали, что оно необыкновенно красивое. Папа, ты просто угадал. Кстати, ты у нас стал экстрасенсом как Колька, это он всё видит, как в кино. Он тебе случайно не передал свой дар ясновидящего? Ну, это настоящий отпад.
Ксения заливисто засмеялась. Высоко подняв голову, она важно заходила по комнате. Материны туфли на шпильке ей были впору, и, по мнению Степана, она уже сейчас смотрелась не хуже настоящей модели.
- А вот и Колька пришёл. Можешь у него сам спросить, он тебе сейчас расскажет. Мы его уже не слушаем, а ты будешь для него свеженьким. Папа, ну, я побежала к Светке. Пока.
Ксения выпорхнула как птичка из клетки, и только её видели, а жена с укором в голосе сказала:
- Стёпа, ну и где же твоя воспитательная работа? Ты с ней так ни о чём и не поговорил. Я же тебя просила быть с ней построже.
Степан сказал, что в следующий раз с ней поговорит, а сам уже думал, как ему подступиться к сыну. И после ужина без всякого вступления стал его расспрашивать.
- Дедушка мне тут рассказывал, что ты будто бы видел меня в своём компьютере. Расскажи, что же там было?
Колька устал и после ужина хотел заняться своими делами, но отец напирал и, увидев, что деваться некуда, Колька стал рассказывать.
- В тот вечер, когда ты потерялся, я включил компьютер и вдруг вижу тебя в снегу с собаками. Строишь ты себе убежище из пластов снега, а вокруг так метёт, что в двух метрах ничего не видно. Рядом с тобой лежали собаки, слышу, они завыли, а громче всех – Кучум. Воет он так, что аж душу выворачивает. Я вначале ничего не понял, думал, это фильм какой-то, а потом в окно выглянул – у нас тоже метель и также ветер завывает. Тут я, наконец, сообразил, что эта картинка идёт напрямую, кто-то показывает тебя в живую в режиме реального времени. Знаешь, даже сверху сняли твоё убежище, показали его со всех сторон. Потом картинка исчезла. Вот таким был первый сеанс. Маме я о нём не раз рассказывал, правда, она мне не поверила, но я думаю, помнит.
- Помню, помню, — откликнулась Настя. – Естественно, я тебе не поверила. Абсурд какой-то! Представляешь, он, в компьютере увидел отца, который в это время находится в тундре. Это же не телевизор, а компьютер, ну что там можно увидеть? Смешно даже!
Колька грустно усмехнулся. Вот, мол, такое отношение было к моим видениям. О чём тут можно разговаривать? Степан молча смотрел на стену и ждал продолжения Колькиного рассказа. Как отнестись к услышанному он пока не знал.
- А в следующем сеансе связи я увидел, как ты спускался с горы в какую-то степь. Там паслось целое стадо мамонтов. Охотники отбили одного мамонта и погнали к обрыву.
Рассказывая об охоте, Колька сразу загорелся. Он представил себя на месте тех охотников на мамонта. И будто это не они, а он гнал их к обрыву, бросал дротики.
- Там, знаешь, такая высота – смотреть страшно, метров пятьдесят не меньше. Вы бы видели, как мамонт оттуда летел! Потом эти дикари на берегу его разодрали на куски. Самое интересное, что и ты, папа, был с ними. А один дикарь дал тебе большой кусок мяса, и ты своим охотничьим ножом стал отрезать меленькие кусочки. В это время какой-то другой дикарь хотел у тебя отобрать нож. Он схватил его за лезвие, да так порезал руку, что кровь хлестанула из него ручьём. Тот нож я очень хорошо запомнил, – поглядывая на отца, сказал Колька, — это был твой любимый якутский нож с длинным узким лезвием, заточенным с одной стороны. Посередине лезвия с одной стороны у него выбрана широкая канавка, ручка сделана из морёного берёзового капа. Ну, словом, ничего необычного: нож как нож. Когда ты в последний раз уходил на охоту, твой нож был в полном порядке: я брал его у тебя, чтобы нащипать лучины для растопки. А у того ножа, который ты держал в руке, лезвие возле ручки было выщерблено, а на самой ручке хорошо виден чёрный торец. Ты её видно когда-то обжигал. Но это ещё не всё: возле самого лезвия ручка была стёсана. Можно было подумать, что её чем-то подрезали или даже били обо что-то твёрдое – вот лезвие и выщербилось. Папа, покажи, пожалуйста, свой нож.
Степан принёс нож. Он вытащил его из ножен, и все увидели, что возле ручки лезвие клинка было выщерблено, а на самой ручке отколот кусочек капа. С торца ручка была чёрной как дёготь. Волна удивления прошла по комнате. Широко открытыми глазами все смотрели друг на друга. Как к этому отнестись, никто не знал, но то, что Колька ничего не придумал, стало ясно даже Насте, и она взглянула на своего сына совсем другими глазами.
- Но это ещё не всё, — довольный произведённым впечатлением, уверенно продолжал Колька. – А дальше началось такое, что я сам до сих пор не знаю, как к этому отнестись: это что-то выше моего понимания. Такого, скажу вам, я не видел даже в кино и, наверное, никогда не увижу. Это настоящая фантастика!
- Ты рассказывай, рассказывай, задёргался от нетерпения Степан. Было видно, что он уже на взводе и ждёт той последней капли, которая может в какую-то сторону перевесить чашу весов. Продолжения ждала и Настя, покручивая возле виска прядку тёмных волос.
- Самым потрясающим был следующий сеанс связи. Началось землетрясение, всё вокруг рушилось, земля на части разрывалась, а грохот стоял такой, будто в нашей ограде взрываются бомбы. И в это время, папа, я тебя увидел среди этих дикарей, ты о чём-то с ними оживлённо разговаривал. Как я понял, там была какая-то критическая ситуация. Ты показывал куда-то вниз, а они стояли, как под гипнозом. И тут на тебя накинулся какой-то страшный дикарь. Он мне показался людоедом: на шее у него висели звериные зубы. А потом
за тебя заступилась какая-то женщина. Она что-то говорила дикарю, размахивая перед его лицом руками. Я вообще-то её хорошо запомнил – она была очень красивая. У нас в селе таких нет. И вообще та женщина на своих совсем не похожа. Ну, да ладно. Ни с того ни с сего ты схватил её за руку, и тут камера отключилась. Вот, собственно, и всё, больше ничего там не было. Да этот последний репортаж «С того света», я его так назвал, предваряла надпись, шедшая по всему экрану. Там было написано, что это сообщение Высшего Разума.
Обхватив голову руками, Степан смотрел куда-то в пол. Он будто пытался найти там ответы на мучавшие его вопросы:
«Где же это я был? Если, всё, что рассказал Колька, правда, то, как я туда попал?»
- Мама, представь себе такую картину, — повернулся Колька к матери, — Земля раскалывается, звери куда-то бегут, а потом начинается страшное извержение вулкана. Дым, пепел, раскалённая лава, словом, конец света. По-моему, в таких экстремальных условиях выжить просто невозможно, а наш папа, слава Богу, остался цел и невредим. Папа, я постоянно думаю, как же тебе удалось спастись?
Вопрос Кольки застал его врасплох и какое-то время он молчал, видно, не зная, что сказать. Степан вытирал пот с лица
- Коля, я пока ничего сказать не могу. То, что ты рассказал, для меня настоящее открытие, ничего подобного не помню. Голова ужасно заболела.
Степан вышел во двор. Небо было усеяно звёздами. Их холодный свет, не доходя до Земли, терялся в вечности мироздания. Он сел на скамейку, вокруг было тихо и это располагало к созерцанию. Там, в вышине мерцали целые созвездия, рождались и умирали звёзды. Они жили своей жизнью, неподвластной никому на свете, а он жил здесь — на Земле. В этот момент ему показалось, что он один во всей Вселенной.
Голова раскалывалась на части, и он уже хотел идти попросить у Насти какую-нибудь таблетку, как за воротами залаяла собака. Степан сразу узнал Кучума. Собака от радости прыгала, лизала ему лицо, а он её гладил и прижимал к груди, как маленького ребёнка.
- Кучум, успокойся, я никуда больше не уйду. Я вижу, ты хочешь что-то мне сказать. Ну, говори.
Собака залаяла, и ей ответили другие. По всей деревне поднялся собачий лай, а потом, точно испугавшись чего-то, собаки завыли. Что-то или, может, кого-то они чувствовали, но сказать не могли. От их жуткого воя мороз пробрал Степана до костей, волосы встали дыбом. Смутно, будто в тумане, Степан увидел какие-то картинки, похожие на иллюстрации того, о чём рассказывал Колька. Постепенно к нему стала возвращаться память. Перед его глазам появился шаман. Он был в каком-то кожаном одеянии, увешанном блестящими железками. Степан его узнал – это был его дед Орочон. В руках он держал бубен.
- Потерпи ещё немного, и ты скоро всё вспомнишь, — услышал Степан голос. Самое страшное уже позади.
Шаман исчез, а Степан стоял с Кучумом и смотрел на звёздное небо, где сияла Одинокая звезда. Её мерцающий свет дошёл до Степана.
Возвращение колымского мамонта. 34. В зените славы
http://www.proza.ru/2012/06/11/425