ВОЗВРАЩЕНИЕ С ТОГО СВЕТА
Нежданно-негаданно в деревне объявился Степан Горохов. Где он был всё это время, что делал, - Степан не помнил. Отрезок жизни, — с того самого момента, как сломал свои нарты о мамонтовый бивень, до появления в деревне — совершенно выпал из его головы. Полнейший провал памяти, так констатировали это явление местные врачи. Настя хотела отправить мужа на обследование в город, да поразмыслив, от этой затеи отказалась.
«Руки-ноги целы, голова на месте, да и всё остальное при нём. К тому же Степан ориентируется в пространстве, помнит, что было до своего исчезновения, а вот то, что из его головы вылетел какой-то кусок жизни, который к её семье не имеет никакого отношения, да и Бог с ним. Проживём и так».
Но загадка с необычным исчезновением Степана и таким же его возвращением осталась. Целую неделю вся деревня гудела и ни в одном доме не нашлось равнодушных. Самые «продвинутые» говорили, будто бы его забрали инопланетяне. Выжали из мужика все соки, а потом за ненадобностью отпустили. Позаботились и о его памяти: чтобы тот не болтал лишнего, сделали так, что он всё забыл. Ну а более «приземлённые» на эту загадочную историю с его исчезновением смотрели гораздо проще. Нашёл, мол, Стёпка где-то любовницу и всё это время у неё прокантовался, но, как говорят, хорошего понемногу, пора и честь знать. А то, что пришёл в потёртой одежде, а на охоту уходил в новой, так это всё для маскировки: ради того, чтобы скрыть свои амурные грехи и не на такое пойдёшь.
Зато Настя встретила его с радостью. Ничего дороже, чем дети и Степан у неё не было, да и истосковалась женское сердце по мужской ласке. Мужик-то у неё на зависть всем деревенским бабам и красавец, и удачливый охотник, и руки растут из нужного места. Да ещё ко всему прочему совсем не пьёт.
Как определила Настя, Степан за время своего отсутствия почти не изменился. Вот только осунулся весь, да похудел. И ещё появилось у него какое-то синюшное пятно на шее, потемневшее со временем. На Настин взгляд это было что-то вроде следа от крепкого засоса. Но что на самом деле, никто сказать не мог. На вопросы жены Степан только пожимал плечами. Весь его вид говорил: «Ничего я не знаю, ничего не помню и, пожалуйста, ко мне не приставай».
Пришлось Насте со всем смириться и ждать лучших времён, когда у Степана в голове что-то прояснится.
На работе сослуживцы поздравляли её с возвращением мужа, желали семейного счастья, ну, а самые любопытные хотели знать больше.
- Да вот что ещё у меня, девки, случилось, — рассказывала Настя в перерыве. – Появилась у Степана какая-то подвеска на шее. Сделана она из белой кости, вроде, как из мамонтовой. Вырезано там солнце с расходящимися лучами. Внешне ничего особенного. Работа, по-моему, кустарная. Резали её чем-то острым, но не резцом — качество совсем никудышное.
Наши мужики режут намного лучше, вот Иннокентий, например. Есть у него и бор машинка и всякие дорогие резцы, поэтому и качество соответствующее. А тут всё сделано как топором, никакой изюминки я не увидела.
Женщины загалдели. И сам местный косторез, и его работы были знакомы всем. Многие носили вырезанные им украшения, у кого-то дома даже стояли замысловатые фигурки из кости. В деревне Иннокентий был в почёте.
Когда страсти поутихли, Настя снова стала рассказывать о своём Степане.
- Я вот что ещё, девки, вспомнила: висит эта подвеска на каком-то потёртом кожаном шнурке. Мне почему-то показалось, будто она долго болталась на чьей-то шее. Когда Стёпка спал, я этот шнурок хорошо рассмотрела. Как и сама подвеска, показался он мне непонятным. Я не поленилась, даже рассмотрела его в лупу. Шнурок сделан из толстой кожи, скрученной вроде верёвки. Внешне кожа похожа на сыромятную, но это не обычная сыромятина, а какая-то очень толстая. Сдаётся мне, девки, что эта подвеска очень древняя, а выглядит она так, будто вырезали её совсем недавно. Я такой никогда не видела. Спрашиваю у Степана, откуда она? Думала, может, вспомнит, а он по-прежнему молчит, никаких просветов я не вижу. Попросила его сносить подвеску к Иннокентию на показ, мой мужик наотрез отказался. «Не твоя, — говорит, — и не тронь. Как-нибудь сам разберусь. И чтобы больше к ней не прикасалась».
Женщины снова зашумели, и Настя замолчала. Вспомнили они своих мужей, не забыли и про соседских мужиков. В итоге все сошлись на том, что в последнее время все они как с цепи сорвались. Что ни день, то какая-то у них новая блажь на них находит. Когда все угомонились, Настя продолжала:
- Раньше мой никогда таким не был, поласковей что ли был, а тут вот, я посмотрела какую-то паршивую висюльку, так он, как цепной пёс, на меня накинулся. Прямо беда с ним!
Вечером тесть за бутылкой водки рассказывал Степану, сколько сил он потратил на его поиски. По кухне разносился ни с чем не сравнимый дух копчёной рыбы, пахло жареным мясом. Весь стол был заставлен, приготовленной Настей закуской. На тарелке лежала отварная оленина и свежепосоленный омуль, здесь же стояли свои помидоры и огурцы, густые сливки.
- Я уже, Степан, откровенно говоря, потерял надежду на то, что мы тебя найдём живым, — рассказывал Слепцов. – Поднял весь народ и даже вертолёт подключил. Но, слава Богу, всё обошлось. Правда, сам до сих пор не пойму: как ты потерялся, где ты был? Ну, да ладно, раз говоришь, ничего не помнишь, значит, так надо. Главное – ты жив. А твоя семья, между прочим, натерпелась без тебя. Мы с матерью помогали, как могли, да разве заменишь детям отца. Им нужен только ты и никто другой. Так что, береги себя. Теперь давай, бери вожжи в свои руки, и разбирайся со своими домочадцами. Только смотри, погоняй, да знай меру: не перестарайся.
Они выпили за его возвращение с того света, как сказал тесть, потом за здоровье его семьи и хозяйки этого дома. Не забыли и самого Слепцова.
- Ты уже, наверное, знаешь, — хорошо закусив, сказал тесть, — на том месте, где ты сломал нарту и пропал, мы нашли целого мамонта, Говорят, он был прекрасной сохранности. Да, вот беда: прямо из-под носа увели его японцы. Где-то с неделю назад прилетели они на вертолёте, выкопали его из земли и были таковы. А мы, как всегда, остались с носом. Для меня это прямо трагедия, — чуть не заплакав, продолжал хорошо поддатый тесть. – Там наши мужики сидели и вот тебе на, проворонили. Говорят, будто бы японцы их упоили каким-то сакэ. Сейчас милиция ищет мамонта, только Соркут говорит, мало фактов. Знаешь, им даже собака не помогла. На днях вот даже приезжал следователь из города. Между прочим, он тобой интересовался. Я ему всё рассказал, он записал в протоколе, я там расписался.
- А я то ему зачем? – подал голос Степан. Был он каким-то подавленным и всё больше молчал, а тут не выдержал. – Я мамонта не воровал, да меня тут и не было. Так что пусть ищет в другом месте.
- Как раз, поэтому он тобой и интересовался. Так сказать, изучал обстоятельства твоего исчезновения. Говорит: «Странно всё это, никаких следов не было, а человек пропал. Будто здесь замешана какая-то нечистая сила. Сначала, говорит, зять исчез, потом вместо него мамонт появился, а в конце и он испарился».
От выпитого Слепцова стало заносить в сторону, запершило в горле. Прокашлявшись, он выпил полную кружку брусничного морса и продолжал:
- Так вот, очень умную мысль он тут высказал. Говорит: «Что это, случайность или какая-то хорошо спланированная акция? Но по всем данным похоже на акцию. А вот кем спрашивается и для чего – это вопрос?» Вот ведь, Степан в чём проблема. И между нами говоря, это очень серьёзный вопрос, потому как мамонт больших денег стоит. Если бы он нам достался, всем бы хватило. Честно, тебе говорю.
Доев салат из свежих помидор и огурцов, которые вырастила Настя в своей теплице, он положил вилку.
- Ну, и что там следователь, нашёл что-нибудь? – спросил его Степан. — Может, поймал кого-то? Давай, рассказывай.
- Да нет, откуда. Но раз пошёл у нас разговор о нечистой силе, то скажу тебе следующее: тут после твоего исчезновения у Кольки в компьютере появились какие-то картинки. Ну, что-то вроде видений, которые ему кто-то передавал. Что к чему, я до сих пор не пойму.
Слепцов пожал плечами.
- Он у нас стал вроде экстрасенса: всё знает, обо всём ведает. Спросишь у него: «Откуда эти известия?» Говорит: «Всевышний передал». Видишь ли, связь он с ним установил. И, между прочим, тебя он там видел, ты был в доисторическом времени. Представляешь, в доисторическом.
Тесть зевнул, на его глазах выступили слёзы.
- Я тебе точно говорю.
- Да ты что! – даже подскочил Степан. Он очень удивился, и это было прямо написано на его лице. Ничего он о себе не знал, а тут, вдруг, оказывается, сын где-то его видел и даже наблюдал за ним. – Где, это было, когда? – посыпались вопросы. – Иван Иваныч, рассказывай быстрей.
- Да, потерпи ты немного, — отмахнулся тесть. – Сейчас придёт Колька, поговори с ним сам, он тебе всё расскажет. Кто его знает, может и, правда, что-то толковое услышишь? Вообще, сам подумай, зачем ему придумывать? Я считаю, дыма без огня не бывает. Только Колька с некоторых пор потерял этот дар. Никто ничего ему больше не показывает, связь прекратилась.
- Очень интересно, кто же это был? – не находил себе места Степан. — Жаль, что всё закончилось, — зацокал он языком.
- А я думаю, это к лучшему. Раз мы живём на земле, значит и надо общаться по-земному. Нечего нам лезть в поднебесье, в своём доме надо ещё разобраться. А тут какая-то нечистая сила здесь замешана. Чертовщина, да и только! Люди нас не поймут.
Слепцов показал на Настю, которая смотрела телевизор в соседней комнате. В их разговоры она не лезла, и до неё долетали лишь обрывки каких-то фраз.
- Нам, вот, знаешь, Степан, новые «Бураны» прислали. Правда, был небольшой недокомплект, да потом всё поставили. Мы их ещё не делили, но ж один точно будет твой. Заявляю тебе со всей ответственностью как глава администрации и как бывший коммунист, обещаю…
А какого он цвета? – Не дав ему договорить, спросил Степан. Ему не терпелось узнать о нём побольше. О таком снегоходе он давно мечтал, но купить его нигде не мог.
- Оранжевого. Очень яркий такой.
- Я его не возьму, Иван Иванович, отказываюсь, — резко выпалил Степан. - Такой цвет мне не нравится, а перекрашивать я его не хочу.
- Да, ты что ненормальный? Зачем его перекрашивать? Надо ездить на таком, какой есть. Зато тебя издалека будет видно. Ну, а раз не нравится, то, в конце концов, его и, правда, можно перекрасить. Не сможешь сам, определим к кому надо.
Слепцов почесал затылок. Возможно, он уже думал, кому поручить это ответственное дело, а может, удивлялся странностям своего зятя.
- Не возьму я его, Иван Иванович, даже не уговаривай. Я уже один раз от него отказался, а ты снова предлагаешь. Оранжевый «Буран» мне не нужен. Понимаешь, не нужен. Я заработаю денег - куплю «Ямаху».
- Ты, что, Степан? Первый раз они к нам пришли. У нас даже разговора с тобой о «Буране» никогда не было. Да и не с чего ему возникнуть. Единственный на всю деревню «Буран» Егор Колотуева сам себе привёз из города.
Слепцов сразу протрезвел, поведение зятя его насторожило.
«Что-то с ним случилось. Ей Богу, что-то здесь не так. Никак крыша поехала? Мужик сам от «Бурана» отказывается. Очень странно, такого не бывает.
- Иван Иваныч, а ты не знаешь, где мои собаки? – переключившись на другое, спросил его Степан. — Я их в ограде что-то не вижу, и Настя ничего не говорит. Они хоть полиняли или всё такие же цветные с зелёными глазами и фиолетовыми языками?
Слепцов не на шутку испугался, но вида не подал. Посмотрев на зятя, он сказал:
- У меня твои собаки. С тех пор, как прибежали, я их забрал к себе. У тебя тут некому за ними ухаживать. Колька весь день в школе, Настя на работе. Но никто их, Степан, не красил, это я тебе точно скажу. Делать нам как будто нечего, только что красить твоих собак.
На его лица появилась улыбка. Он чуть не рассмеялся, да с трудом сдержался.
«Даже если захочешь, такого не придумаешь. Ну, даёт, зятёк. Что-то всё-таки у него с головой в порядке. Надо бы показать психиатру».
- Я вот ещё что скажу тебе про собак. Когда ты пропал, они сами прибежали домой. Скулили в ограде целую неделю, всю деревню на ноги подняли, а потом вроде как успокоились. Да вот только Кучум куда-то убежал; он больше всех по тебе тосковал. А недавно Петька Сычёв видел его за деревней, охотился он в тундре. Петька вначале думал — волк и даже чуть его не подстрелил. Худющий, говорит, такой стал: кожа, да кости, в чём душа держится. Звал он его, звал, не подошёл Кучум. Паршивец, говорит, такой, близко к себе не подпускает. Может, туда сходишь, поищешь Кучма. Жаль всё-таки собаку.
Возвращение колымского мамонта. 33. Рассказ Кольки
http://www.proza.ru/2012/06/11/422