"Хроники села Лукопьянова",( мемуаразмы).-16
Из текста так и пёрли шесть классов образования и подсказанная хозяевами мысль усадить меня по статье 222 УК (оборот оружия).
Любви к оружию я не скрывал, вещей опасных не хранил
Дежурный рай отдела милиции полчаса перечитывал мое краткое заявление.
Под милицейской фуражкой написанное не укладывалось, голова грелась, козырек фуражки на глазах оплывал в черную. складчатую соплю.
-... Я, Лемкин Николай Егорович, прошу провести по отношению ко мне следственные действия по статье 222УК и дать заключение-« Храню ли я оружие?.»..
В журнале учета следовало дать краткое описание- кто на кого подал заявление. Сам на себя - такого еще не было!.
Ни послать на хрен, ни вызвать машину из психушки не позволяло высшее юридическое образование, и мент написал в журнале «САМООГОВОР»
Единственно опасной вещью была свинцовая копия гранаты «Ф-1», висевшая у меня вместо дверной ручки, ее я подобрал на школьном дворе, доделал скобу, кольцо и повесил с внутренней стороны, чтобы не уперли.
Вещь была зеленой, симпатичной и внушала веру в светлое будущее.
Как-то ночью раздался стук в дверь, я в трусах вышел. В дверях стоял мужик с ведром картошки...
Мужик был пьян до предела, вдавил меня в прихожую и стал просить самогон за картошку, его душа горела, он не понимал, ни меня, ни себя, убедить его было не возможно, но я старался. Уходя, он схватился за дверную ручку , то есть «Ф-1».
Где он служил в армии я не знаю, но служил!
Он протрезвел мгновенно, минут через пять сумел разжать пальцы и помня о четырех секундах жизни, вылетел сам по себе из квартиры.
Я долго бежал за ним по улице с ведром картошки в руках..
Правозащитники прибыли в полном составе- глуховатый аграрий Пятницин, красавец мужчина с великолепными усами Мусин, третий- корреспондент «Российской газеты», писавший под псевдонимом «Девочкин»
Они окружили Колю Дуба и негромко накачивали в него злость и аргументы против меня.
Злобота невидимыми волнами качалась над ними и убивала мух и комаров в радиусе десяти метров, в радиусе трёх метров дохли кошки.
Готовилось возмездие за оскорбление целого народа, а может и всего человечества, ибо мания величия требовала видеть все в гигантских размерах- комнатушку музянь в шестнадцать квадратных метров с единственным сотрудником как Эрмитаж, как Лувр, безграмотного «директора» - как целый народ и даже сельскую пьяную драку как битву народов и истребление нации.
Судья к процессу был готов. После нудных процессов о кражах коз и пьяных драках, процесс на национальной почве ожидался как действие веселое и захватывающее.
Дело об оскорблении он носил с собой, и придя домой. после страшно утомительных, склочных процессов, развлекался чтением документов.
Прилагались рукописи статей, в которых описывалась работа музяня.
Слово «русский»» писалось с одной «с», слово « интеллигенция»- как ИнТЕЛЕГЕНнция, оно происходило от слова « телега», «воспитание» с мягким знаком после «с», но главное- порядок слов был таков, что только КГБешное прошлое судьи, знания криптографии помогало расшифровать смысл. (смысл был прост- русские мешают жить, не дают учиться на родном языке, интонации были строги и местами даже суровы).
Статьи вызывали взрывы смеха, и жизнь казалась не такой уж скучной.
Подпись «директор» позволяла публиковаться в любой газете, и сотрудники, получив рукопись, долго составляли из машинописного текста нечто внятное, стараясь понять слова, вроде бы и русские, но ставшие такими таинственными.
Писать автор учился у друзей - уже описанного Миньки и друга, писателя - графомана Манькина.
Манькин писал всё- поэмы, романы, пьесы,стихи, мерил свой труд килограммами, и пытался пристроить их в издательствах.
Мне он посвятил стихи в газете «Вечерний Лукопьянов» в июне2002 года
«Товарищу Лемкину, художнику и человеку»
Товарищ Лемкин, я не Маяковский,
Хоть иногда беру его стило,
Чтоб как сказал товарищ наш Твардовский:
Во имя мира выкорчевать зло...»
Товарищ Лемкин,
Чего хорошего
Вы совершили за десяток лет?
Посадили дерево или баню срубили?
После глупостей за ум пора бы браться.
Товарищ Лемкин!
Вы слишком много знаете.
Зачем же с человечеством бодаться?
Не след забывать : нацизм - не нация.
Нацизм- воля не ширпотреб...
«Товарищ Нетте, человек и теплоход» горько плакал на том свете от зависти.
Процесс проходил в тесной комнате, где все сидели впритирку, каждые десять минут объявлялся перерыв, мы выходили перекурить.
Судья запирался на ключ, падал лицом на стол и долго, тихонько хохотал до слёз, до икоты.
Участковый оружия у меня не нашел, правда и не искал, он прислал «отказное» дело, написанное кратко, ясно, но в каждом слове чувствовалось желание послать
меня матом.
Дел у него было невпроворот - крали доски, тазики из бань, опять украли единственный светофор.
В селе на пересечении федеральной трассы и двух улиц вечно бились машины, гибли люди, но уже тридцать лет не получалось поставить светофор - их привозили, и не успев поставить, крали.
В семидесятые годы- на цветомузыки , позднее - просто как «ненужное» и «ничье», сейчас -как «цвет мет» на пропой.
В чем - то другом кроме «оружия» обвинить не получалось-желания были, фактов не было!
Дико окая, пострадавший обвинял меня в русском шовинизме.
Страдал не он, страдала миллионная нация, вождем которой он себя чувствовал, ибо год назад своими хозяевами он был включен в десяток великих людей эпохи, о чем и сообщалось в их газетенке.
Денег ему давали мало, отделывались почетными грамотами и похвалами, правда, один раз обещали свозить на форум в Таллинн, но сообщили за пару дней до отъезда, и страшно удивились, что у него нет загранпаспорта, о чем они, якобы не знали.
Обида кипела, булькала, дымилась, воняла, но не подтверждалась фактами.
Решение суда было- оскорбления чести и достоинства не обнаружены, деньги в сумме десяти тысяч у Лемкина не отнимать.
Коля плакал в кругу единомышленников, было обидно, было жалко неполученных денег.
Вскоре «Российская газета» разразилась статьей « Хамством по морзянству» с описанием процесса, где автор хвалил меня за умение писать так, что не придерешься, зло и ехидно, глубоко сочувствовал пострадавшей нации и опять хвалил Колю и его музей, единственный в мире.
.Фраза «…В лице Н.Говношкина Лемкин бросил вызов целому народу»..меня слегка обидела -а почему не всему человечеству? Мелковато как-то…
ПРЕДТЕЧИ
В конце восьмидесятых в село пришла новая жизнь - открывались ларьки , магазины и магазинчики. Грянул капитализм, он пришел нежданно и надолго, как туберкулез, подхваченный неведомо где.
Предшественниками «рынка» был мой кооператив и видео салон.
Большие корабли тонут долго и мучительно, партийная власть дала крен вправо, через трещины появилась вода инакомыслия и чиновники, поджав длинные, голые хвосты, стали искать новые места кормежки и обитания.
Менялись кадры.
Зав отделом культуры стал мой друг Володя Бурик
Он мечтал повторить судьбу односельчанина Димы Пишина.
Дима был агентом КГБ , а затем и ФСБ, в село приезжал залечивать резаные, колотые и огнестрельные ранения, полученные в каменных джунглях Нью-Йорка, Чикаго, Парижа, Лондона, и прочих неприятных местах.
Его рубили японскими мечами «катана», резали китайскими «ножами – бабочками», но самое обидное - стреляли в него из американских пистолетов и револьверов.
Американцы в силу своей тупости, описанной Михаилом Задорновым, чистили оружие не шомполом, а пальцем, поэтому и калибры оружия были страшными- 11,45 миллиметров.
Такая пуля вырывала из тела килограммы мяса.
Диму собирали по кускам, в черных мешках дипломатической почтой посылали в Москву, где секретные хирурги КГБ собирали куски плоти в организм.
Последователи доброго доктора Франкнштейна делали чудеса, но на долечивание Дима ехал в родной село.
Загорая на берегу местного пруда, он поражал односельчан количеством швов и шрамов, титановой арматурой вместо ребер, но больше всего - средней частью тела, пересаженной от донора- негра.
Часть включала в себя задницу и передницу, и если задница была так себе, то передница, смотанная в бухту, так растягивала плавки, что будила блудливые мысли у девиц на выданьи.
О своей работе Дима молчал, писал роман «Окаянов», густо замешав краеведение на идее жидо -масонского заговора.
Но чем больше молчал он, тем больше фантазировало местное население, пересчитывая рубцы, швы и шрамы на деньги и льготы.
Выходило неплохо.
Бурик, как и его герой , закончил иняз, но не был призван в КГБ, ибо изменился политический вектор
Была работа в школе, комсомоле и, наконец-в культпросвете.
Культура и «культпросвет» - вещи разные.
Культура изысканна, голодна, живет памятью прошлого и мечтой о будущем-лишь бы Чубайс не задел, не к ночи будь помянут.
Культпросвет - прост, похабен и весел, он как вокзальная девка будто хвалить и Сталина и Ельцина, были бы деньги.
Хотелось разогнать бездельников - хористов, уволить методистов, но закон не позволял, так что Бурик работал не более часа в день, и объявив о великой своей занятости на селе, уходил домой спать.
Видео салоны открыли комсомольцы.
В вагончике села Ульяново набивались десятка полтора сопливых тинейжеров, они восхищались Чаком Норисом, и потом отбивали ногами друг другу гениталии, что и привело Россию к демографическому кризису, замеченному даже В.Путиным в мае 2006 года
Некая девочка с восторгом рассказала маме, что узнала откуда берутся дети - она видела « Греческую смоковницу»
Девочке было шестнадцать, маме- тридцать два, на правах старшей она устроила скандал.
Создали худсовет, ибо слово «цензура» уже стало неприличным и нецензурным.
Зав отделом культуры Бурик, врач- гинеколог и я, как представитель художничества вошли в него.
Председателем совета была Ирина, зав одного из отделов райкома ВЛКСМ.
Мы часами просматривали голливудское дерьмо, озвученное гнусавым переводчиком.
Было скучно и уныло.
Как -то на третьем часу мучений, в экране мелькнула голая задница, на что Ирина сразу же среагировала
-...Стоп, порнуха!
Кадр повторили, возникла дискуссия, которую Бурик решил просто и четко, он сказал владельцу салона
-... а ну, поставь! У тебя есть, я знаю...
Требовалось прояснить - что же такое порнуха.?
«Жестокое» немецкое порно рассказывало о судьбе девушки, потерявшей девственность в автомобильной катастрофе, он шел без перевода, из кучи голых тел звучало: «Йа,Йа ., дас ист фантастишь!»
Скучные немцы вяло делали свое унылое дело, и было понятно, почему их деды проиграли войну.
Фильм кончился, пора было ехать домой, но приключился конфуз –
Ирина окаменела, глядя в погасший экран, руки вцепились в кресло, она не реагировала ни на свое имя, ни на восклицание « Слава КПСС!».
Вызвали «скорую», врач констатировал диагноз « инсульт», на всякий случай добавил « инфаркт», а узнав , что мы смотрели, уточнил- «внематочная беременность», и потребовал повторить просмотр
Фильм повторили для доктора.
Ирина отошла от шока, домой ее отвезли живой, но на следующий день она рвала и метала казенные бумаги - она приехала домой, а муж был пьян в стельку!
Такое вот горе! Такое вот кино!.