Северная деревня: в шаге от погоста
Сопка, Кареговка, Просундуй, Голубковка – эти и другие названия северных деревушек навсегда исчезли с карты округа. Антуан де Сент Экзюпери писал: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». А если на картах гаснут звездочки сел – может, это тоже нужно кому-нибудь?
Вспомним литературу: начиная с наших любимых сказок и заканчивая строками русских классиков, главным героем всех произведений был деревенский мужик-крестьянин, с неводом или с сохой, или, наконец, сажающий репку. Причем, мужик, как правило, умный и хитрый, а противопоставлен ему всегда барин – глупый, жадный и ленивый. Однако, как ни хитер был мужик, а барин всегда оставался при своем толстом пузе и богатстве, а мужик торжествовал, как и прежде, имея дыру в кармане. Не было такого финала, что сам мужик становился в результате своей победы барином. Сегодня роль барина исполняет государственная машина во всех ее проявлениях, а «мужик» - это мы с вами. Плохо только то, что за прошедшие годы последний поглупел и исподличался, да к тому же спит и видит, как бы стать «барином». Тут ни о какой победе «голодного добра» над «сытым злом» и речи быть не может, ведь положительный герой, о котором мы говорим – человек, хоть и хитрый, но честный, и уж своего же брата-мужика никогда не обидит, а сегодняшний средний россиянин, как ни противно это признавать, очень успешно продается. Как говорится, было бы предложено. А уж если при этом придется наступить на горло своему собрату – такова се ля ви, научились мы говорить. Кроме того, большинство наших сограждан без всякого на то основания амбициозны. Иному бы, подобно прадеду, жить на своей земле, рыбку удить да возделывать потихоньку свою нивку - был бы толк. Так нет же: он непременно рвется в какой-нибудь районный центр, кое-как получает там никому не нужное образование «менеджера», поскольку на большее не способен, и… пополняет ряды недовольных жизнью безработных. Кое-кому все же удается найти работу, никакого отношения не имеющую к полученной специальности, особенно везучие находят себе половину « с углом» и влачат довольно жалкое существование, считая копейки от зарплаты до зарплаты. А в родном селе тем временем гниет заколоченный родительский дом. Почему же не едет туда мужик-менеджер? Потому что в своем дешевом галстуке он там никому не нужен, а переодеться в робу и помахать лопатой, даже и на своем огороде – слабо…
Былая мощь нашего государства во многом опиралась на сельское хозяйство, ведь Россия всегда была аграрной страной. Многие поэты прошедших лет воспевают именно российские нивы, леса и поля. Когда начинаются разговоры о причинах гибели сельского хозяйства в Ненецком округе, часто любят повторять фразу:
- Ну, что вы хотите, ведь наш округ – зона рискованного земледелия…
К счастью, эту формулировку придумали недавно. Во всяком случае, не в то послевоенное время, когда на берега Печоры пришли трудяги - выходцы из разграбленных войной коми-земель. Люди ехали семьями, с кучей детей, а главное – гнали свой отощавший скот, чтобы откормить на нетронутых бомбежками лугах. И селились в «зону рискованного земледелия», и навеки приживались в ней Чупровы, Филипповы, Артеевы и другие на сегодняшний день как будто исконно «окружные» фамилии. Старые люди рассказывают, что на казалось бы скудной северной земле росло много: не только картофель, но и репа, капуста, морковь. Главное – руки умеючи приложить. Может быть, секрет в том, что в те годы и речи не было о том, чтобы завозить, скажем, картошку, из Испании. Можно было жить и на собственном молоке-рыбе-яйцах, которых старались добыть побольше, потому что солидную долю надо было отдать государству, для того, чтобы прокормить город. Было такое понятие – продналог, хочешь, не хочешь – отдавай, иначе окажешься врагом своей страны, а то и пособником вражеского империализма… Понятно, что трудиться приходилось с раннего утра и до позднего вечера, как мы сегодня не умеем. Ценность каждых рабочих рук объясняло и размеры семей: десяток детишек в каждом доме – норма. Современные родители скажут: а как же воспитание, внимание мамы и папы, учет возможностей детской психики. Не знаю, как это получалось, но без всяких педагогических экивоков дети вырастали такие, что по первому слову родителей шестилетние мальчонки самостоятельно пасли скот, а их ровесницы-девочки трудились с мамами в хлеву либо нянчились с малышами. Можем мы сегодня возложить на своих «правильно» воспитанных чад такую ответственность? Что вы! Дай Бог научить тарелку за собой вымыть, и то с небольшим успехом… Вот тебе и боязнь нарушить детскую психику нагрузками и запретами.
Но я не об этом: уродство современной системы воспитания детей, а точнее, отсутствие всякой системы в погоне за рублишком – тема отдельного разговора. Пропадают, признаются несуществующими год за годом все больше заполярных деревень. Есть ли возможность сохранить то немногое, что осталось. Думаю, да. Говорят- нет на селе специалистов: врачей, учителей. Так ведь надо звать настойчивей! Размещать предложения о вакансиях на сайтах всех ВУЗов, работать с центрами занятости, отправлять глав муниципальных образований в командировки для встречи с выпускниками. И звать вчерашних студентов приехать, хоть ненадолго. Глядишь, приживутся – останутся. Уверена, многие согласятся, учитывая существенное отличие в уровне зарплат. Говорят: нет жилья. Так почему глава каждого села сам у себя в селе не хозяин? Не верю, что нельзя привлечь своих же сотрудников, написать проект общежития для приезжих специалистов, выкроить средства, привлечь односельчан для постройки, дав последним возможность заработать. Сложно? Может быть. Но на что ты глава-то? Можно долго распыляться о «подводных камнях», отсутствии средств, прикрывая разговорами простое нежелание что-то делать. Разумеется, приятнее просто загребать весьма нехилую зарплату, да еще и существенную прибавку госслужащего к пенсии впоследствии. О том, не стыдно ли будет ее получать, не ударив палец о палец, не спрашиваю. Знаю – не стыдно. Почему-то просто выполнять свою работу стало дурным тоном, что ли? Где нет такой позиции местной власти, там и проблем больших с кадрами нет. Беда только, что таких мест в округе осталось немного.
Хуже всего, что одна за другой как нерентабельные закрываются фермы. Люди работали там годами, зоотехники год за годом кропотливо отбирали лучших буренок, чтобы улучшить породу, и вот теперь, когда, к примеру в Оксино, уникальное по удою поголовье, его неуклонно сокращают: невыгодно. А ведь с сокращением количества скота пропадают такие необходимые селу рабочие места! Куда пойдет сельская жительница, которой далеко «за сорок» (молодые ведь предпочитают вообще жить без работы, чем трудиться в сельском хозяйстве!), если она всю жизнь проработала дояркой или телятницей? Поэтому сохранение сельского хозяйства на селе – вопрос, в первую очередь, социальный, ведь от безработного до маргинала – один шаг, и многие его, к несчастью, уже сделали. Другое дело – как его сохранить. Вот об этом, считаю, в первую очередь и должны заботиться слуги народа», начиная от самых высокопоставленных. Внедрение новых технологий, продуманная система дотаций, искоренение чиновного воровства на местах, льготы колхозникам для привлечения молодежи. Дело не такое безнадежное, как может показаться. Продукция превосходная, люди, желающие работать, пока еще есть, горожане покупают «наше» молоко, сметану, сливки с большим удовольствием, нежели привозные «молочные продукты». Беда многих колхозов – транспортировка продукции для реализации в городе, точнее, ее недоступность. Но неужели транспортная проблема такая не решаемая? Если приобретение вездехода и катера – трата непомерная для отдельного колхоза или даже для окружного бюджета, можно попытаться обратиться к спонсорам. В общем, не мое это дело – искать пути выхода из создавшейся ситуации. Проблема есть, и решать ее необходимо, а то в скором будущем останется на карте НАО одна единица - переполненный ищущими лучшей доли сельчанами город Нарьян-Мар.