Глава III
Шансы
Как и в первую встречу Каплан вальяжно лежит на своей кровати с ручками. Антон уже знает, что называется она «диван».
Глаза толстопуза прикрыты, но изображение Антона, по-видимому, просачивается сквозь сомкнутые веки, и Каплан вместо приветствия машет пухлой ладонью в сторону все того же кресла. Взмах переходит в другое движение – тостопуз придвигает охотнику блюдо с рыбой.
- Ну, что, герой… любовник? Все хорошо?
- Да, - говорит Антон. – Хорошо. Только пока что ничего не понятно.
- Скоро все поймешь, - говорит толстопуз. – Итак, сейчас мы с тобой сформулируем первое задание. А звучит оно коротко и ясно. Фёдор Клещ.
Антон замирает.
- Что замолчал?
- Ну… ничего себе… - только и произносит Антон. – Это же…
- Что «это же»?
- Как я к нему проберусь?
- Не смеши меня, герой-Спрутобой. Ты выбрался из Бездны, и сейчас утверждаешь, что какой-то Клещ тебе не по зубам?
Федор Клещ – один из самых опасных и богатых толстопузов. Рассказывали, что «клещами» раньше называли очень мелких и противных кусачих букашек. Они проникали под кожу, пили кровь, раздувались, да еще заражали человека болезнями, от которых часто не было способов излечиться. Толстопуз Федор Клещ действительно похож на раздувшееся насекомое – ручки-ножки тоненькие, хрупкие на вид, головка с выпученными глазами, и огромное, совершенно несоразмерное остальным частям тела, брюхо. Брюшище.
Сам себя Клещ называет «банкиром». Старинное слово, не всем в башне понятное. Если говорить проще, Клещ дает брикеты в долг. Возьмешь у него десять брикетов, отдавать будешь пятнадцать. А если не принесешь в положенный день, то не удивляйся, когда к тебе придут экопы с дубьем, перевернут твое жилище сверху донизу. Не найдут брикетов, заберут самого должника. Куда? Правильно. В Бездну.
Впрочем, должнику может и повезти. У него может найтись хорошенькая родственница – жена, дочь, племянница. Тогда заберут ее. Толстопуз Клещ очень похотлив. Говорят, что у него много невольниц.
Живет он даже не в люксе, как остальные толстяки. У Клеща - свой, отдельный уровень, круглыми сутками охраняемый самыми свирепыми экопами. Настоящая крепость.
- Боюсь, не по зубам, - говорит Антон. – У меня слишком мало людей.
- Ну, за это не переживай, - отвечает Каплан. – С людьми я тебе помогу.
- То есть… как?
- Три десятка экопов. Моих экопов. Бойцы хорошие, обученные. Не подведут. На всякий случай они переоденутся в штатские лохмотья.
На несколько мгновений у Антона пропадает дар речи. Он будет командовать экопами? Ну, дела!
- Но… зачем тебе Клещ?
- Да затем же, зачем и тебе. Это просто гнусный тип. Алчный, ненасытный. Без него станет лучше.
- Хм. Я, конечно, не понимаю всех ваших терок, - говорит Антон. – Но я не поверю, что ты решил его убрать только потому, что он – плохой.
- Конечно, не потому. Хороших людей на нижних уровнях и не ищи. Просто он мне мешает.
- Так ты хочешь, чтобы я его… убил?
В люксе повисает молчание. Ненадолго.
- Делай с ним, что хочешь. Я не кровожаден. Пусть остается в живых. Ради бога. Но он должен лишиться своего капитала. Всех своих брикетов, понимаешь?
- Ты хочешь забрать эти брикеты – себе?
- Да ни за что! – машет ладонями толстопуз. – Я не хочу, чтобы следы вели ко мне.
- Значит, я поделю их между бойцами?
- Слушай внимательно, - Глаза Каплана на некоторое время широко раскрываются. Толстопуз пристально смотрит на Антона. – Лучше всего будет, если ты, а также твои и мои люди, раздадите добычу бедным.
Антон хочет спросить: «Зачем?», но воздерживается. Ему кажется, что он понимает. Они с толстопузом уже говорили об этом. Антон станет самым популярным человеком в Башне. О нем пойдет слава, как о защитнике бедняков.
- Теперь о твоей награде, - продолжает Каплан. – Романтическое свидание с Лизой, а?
Ну, конечно же, старый мерзавец знает, как воздействовать на Антона.
Антон некоторое время отмалчивается, хотя он уже согласен. Предвкушение расправы с Клещом будоражит, волнует.
- Ну, вот и славно, - хлопает толстопуз ладошкой по столешнице. – Давай теперь обсудим тактику. Удар должен быть нанесен по банку Клеща на рынке…
Продумывая тонкости и детали, заговорщики еще некоторое время беседуют.
А потом толстопуз рассказывает Антону, как Клещ накопил свое богатство.
***
- Для кого-то день Катастрофы стал крушением всего, - говорит толстопуз. – Вот представь: взял ты свою семью, поехал за тридевять земель, на курорт. А тут – трах, бах! Тревога! И ты мечешься по пляжу. Из имущества с тобой только пляжное полотенце, да плавки. В лучшем случае шорты, шлепанцы, футболка. Представляешь?
Антон понимает слова Каплана с пятого на десятое, но в принципе все понятно. Охотник кивает.
- И никого уже не волнует, кем ты был до Катастрофы. После нее ты стал никем – дурачком в одних плавках. А таких, чтоб ты знал, оказалось подавляющее большинство спасенных. Голые, испуганные. Эти люди не знали ни куда приткнуться, ни что им теперь делать. А потом – бац! – и старого мира совсем не стало. А ты – в чужой бетонной башне, под водой. До Катастрофы ты, допустим, был кем-то. Может быть, начальником. А теперь ты – ноль. Это ужасно, Антон. Испытать такое не пожелаешь и врагу. Я там был, я все это видел.
Да уж. Толстопуз немолод. Конечно, он застал крушение прежнего мира.
- Но в таком вот пролете, Антон, оказались далеко не все. Для кого-то гибель старого мира оказалось началом новой жизни. И достаточно неплохой.
Каплан замолчал. Ничего не говорит и Спрутобой.
- Я стар, Антон. Я был еще ребенком, когда наша страна проиграла войну.
- Тоже ядерную?
- Нет. В тот раз обошлось. Мы проиграли без всякого оружия. Просто за какие-то несколько лет все рассыпалось в прах – экономика, заводы. Эх! Это были серьезные перемены. Большинство людей тогда просто обнищало. А кто-то, наоборот, поднялся, сделался миллионером, потом миллиардером, стал купаться в роскоши. Секрет успеха – вовремя увидеть шанс. А увидев – переть к нему, не оглядываясь, не задумываясь. Просто переть. И вот тогда, в жуткий день эвакуации, кто-то для себя такой шанс углядел…
- И как он выглядел, этот шанс?
- Как бы тебе объяснить? Давай, пожалуй, начнем издалека. Представим себе строительство Башни…
Антон вспоминает, как когда-то давно, когда он лежал в лихорадке после первой охоты, Дед рассказывал ему об устройстве мира.
- Сначала на дне моря нашли более-менее ровную площадку, - объясняет толстопуз. – Однако строить в воде – сам понимаешь – умели плохо. Вернее, вовсе не умели. Но разработали одну, как выражались до Катастрофы, инновационную технологию. Согласно ей место строительства накрыли огромным стеклянным куполом. Вершина этого купола выглядывала из воды, настолько он был велик. Изнутри откачали всю воду, расчистили дно, закачали воздух. Купол, разумеется, тоже был непростым. Он имел шлюзы. Шлюзовые камеры были двух разновидностей. Первая – надводная. С суши к шлюзам подходили грузовые катера, иногда баржи. Груз – как правило, стройматериалы, арматура, переправлялся внутрь, оттуда, по системе элеваторов и подъемников уходил к месту назначения. И была еще грузовая субмарина…
Антон перестает понимать. Каплан, похоже, это чувствует. Рассказчик он все-таки неплохой. Буквально несколькими словами он объясняет охотнику, что такое подводная лодка.
- Под водой тоже переправляли грузы. Как правило, такие, которые не стоило афишировать. О которых не стоило объявлять во всеуслышание. И подводный шлюз работал на прием именно таких грузов.
***
- Стройка была большая, - вспоминает толстопуз. – Наняли работяг – киргизов, таджиков, узбеков. В основном, бедолаг, приехавших из своих кишлаков на заработки. А на сочинских стройках в те годы заработать было можно. Эти бедолаги пахали, как проклятые. Их обворовывали, обсчитывали, штрафовали. С этих строек кормилось множество тогдашних толстопузов. Если считать в процентном отношении, работяг просто грабили. Они вламывали сутки напролет, на жаре, без выходных и перекуров. А кто-то забирал себе все их деньги, не пошевелив и пальцем. Однако работяги были счастливы, Антон. Даже те гроши, жалкие крохи, которые им доставались, были у них на родине огромными деньгами.
Антон знает, о ком говорит Каплан. В трущобах есть целые коридоры, где живут азиаты. Большей частью они работают в промсекторе. Трудолюбивы, осторожны. Держатся друг друга. Азиатов лучше не задирать – это знает любой обитатель верхних уровней. Сами они – никого не трогают (во всяком случае, Антон ничего подобного не припоминает. Они – сами по себе. Государство в государстве.
- Подводная стройка была очень рискованным и дорогостоящим предприятием, - продолжает Каплан. – Работать приходилось на больших глубинах. К тому же устойчивость купола вызывала определенные сомнения. Выдержит ли он давление воды? Лабораторные испытания говорили, что выдержит. Космическое стекло, как никак. Но лаборатория – это одно, а практика – совсем другое. Лабораторные испытания – это вылавливать рыбку из аквариума…
Толстопуз кивает на роскошную стеклянную чашу, в которой плавает несколько маленьких цветных рыбок.
- А практика – выходить, вот как ты, лицом к лицу с опасной тварью. Почти без оружия. На свой страх и риск. И действительно – возникало много сложных моментов. Например, рабочие в какой-то момент слабели, их руки-ноги теряли чувствительность…
- Декомпрессия, - говорит Антон.
- Конечно, - кивает всеми своими подбородками толстопуз. – Специально для них пришлось оборудовать барокамеры. И сокращать рабочие смены – чтобы гастарбайтер смог просто прийти в себя. На барокамерах – уж не сомневайся – тоже кто-то озолотился. Покупали их в Германии, Америке, Японии. Брали задешево, но в ведомостях прописывали совсем другое. Но не будем отвлекаться, иначе рассказ затянется очень надолго.
Антон согласен.
- Возникла и еще одна сложность. На этот раз совсем не технического характера. Называлась эта сложность – экологи.
Охотник припоминает то, что рассказывал ему, валявшемуся в лихорадке, Старик.
- На словах, ну, может, иногда и на деле, экологи охраняли природу – растения, животный мир, и тэдэ, и тэпэ. Все то, чего ты, по большей части, не застал. Экологов, например, очень беспокоила судьба морских тварей…
Вот этого Антон понять уже не может. Зачем было охранять этих чудищ? Они опасны. И если бы не были настолько тупы, давно уже снесли бы Башню и сожрали всех ее обитателей.
- До Катастрофы твари, конечно, были сильно меньше размером. Тогда они казались вполне себе беспомощными. Кто мог знать, что они переживут человечество? Тем более, что человечество было очень сильно, Антон. Оно покорило всю планету, меняло ее облик, поворачивало реки вспять, разгоняло облака, взрывало горы.
Про «горы» Антон что-то знает. Но «реки», «облака» - эти слова для него просто бессмысленная абракадабра.
- Человек был самым сильным и страшным хищником…
Толстопуз – дядька серьезный. Шутить не будет. Но сейчас Антону кажется, что он бредит. Это человек-то – самый страшный хищник? Тот, кто утверждает такое, просто не видел тех чудовищ, что плавают в море, за пределами Башни.
- …И прочих обитателей Земли надо было от человека защищать, - продолжает Каплан. – Ты можешь не верить, Спрутобой, но так оно и было. И вот рядом со стойплощадкой появились экологи. Произошло это в один прекрасный, достаточно солнечный денек. К надводной части купола просто подплыли многочисленные катера, яхты. Прилетело на вертолете телевидение…
- А это еще что такое? – не выдерживает Антон.
- Это… Ну, как бы тебе объяснить. До Катастрофы в каждом доме стоял ящик со стеклянным окошком, и в нем, в этом окне, было видно, что происходит в мире.
- И человек мог знать все-все?
- Ну, вообще-то да. Но очень часто по телевизору (так назывался чудо-ящик) показывали всякую хрень.
- Зачем? – удивляется Антон.
- Затем, что тем толстопузам, которые тогда правили миром, было выгодно, чтобы люди были глупы. Им показывали, например, сказки. А еще – глупые шутки. Или просто обманывали. При этом людям не говорили: «Вы глупцы, мы вас обманываем!» Наоборот! Ведь ни один глупец не считает себя таковым. Он думает, что он умен. Ну, а телевидение поддерживало в нем это заблуждение.
Антон снова перестает понимать.
- Я вижу, ты запутался, - говорит толстопуз. – Давай, я объясню тебе про телевидение позже?
- Ну, хорошо.
- А мы вернемся к экологам. Их корабли оцепили купол, буквально взяли его в осаду. Они не пропускали суда с грузами, со стройматериалами, с рабочими. Экологи развернули плакаты, прямо на своих суденышках. Мол, так и так, подводная Башня нарушает уникальную экосистему, она губительна для всего живого. Конечно, никто и думать не мог, что однажды именно в этой, такой вредной, Башне спасутся остатки человечества.
- Экологи хотели денег? – вспоминает Антон давний рассказ Старика.
Толстопуз внимательно смотрит на Антона.
- А ты просекаешь, - говорит он. – Конечно, хотели. Ведь, по-хорошему говоря, на глубине, под бактериальным слоем, среди ядовитого сероводорода, ничего живого и нет. Да ты и сам это видел. Экологи вели себя, как банальные вымогатели. Они хотели, чтобы толстопузы, руководившие строительством, поделились с ними сверхдоходами. А сверхдоходы – были, да еще какие!
- И что толстопузы? Поделились?
Каплан хохочет.
- Да как бы не так! Что тогда, что сейчас толстопузы славились своей жадностью. Они любят, когда платят им, но сами расстаются с деньгами (или тем, что их заменяет) очень неохотно, и в случае крайней необходимости.
- И ты тоже – такой же жадный? – задает Антон опасный вопрос.
- Конечно! – не моргнув, признает Каплан. – Но речь сейчас не обо мне. Как думаешь, сообразительный герой, какой выход придумали толстопузы?
- Ты упоминал о подводной лодке, в которой перевозили какие-то тайные грузы.
- Да! Экологи заблокировали верхние шлюзы. Они держали блокаду, приковывались наручниками, устраивали красочные представления перед телекамерами. А строительство – ни на миг не прекращалось. Наивные экологи думали, что создают препятствия, но толстопузы просто плевать на них хотели. Просто не пускали их внутрь. И все! А Башня тем временем росла. А потом началась война и смешала все расклады…
***
По словам толстопуза, последние часы старого мира на Черноморском побережье выглядели так…
На пляжах выли сирены атомной тревоги.
Громкоговорители бубнили:
- Сохраняйте спокойствие. Не допускайте паники. Найдите укрытие.
Весь город словно сошел с ума.
Встали в последней, уже безнадежной, пробке автомобили. По улицам метались отдыхающие. В небе над пляжными пальмами, зонтиками и грибками барражировали истребители.
- Сохраняйте спокойствие.
Вооруженные чем ни попадя мародеры врывались в кафешки, магазинчики, опрокидывали полки.
Метались по улицам кричащие женщины.
- Не допускайте паники…
На пляжи сбегались люди. Некоторые – с пожитками, чемоданами, сумками.
Общая паника объединила всех – хворых старух, пляжных жиголо, девушек, отцов семейств, орущих детей. Тут и там возникали драки. Люди толкались, стремясь протиснуться поближе к воде, откуда, как им казалось, должно прийти спасение.
Эти люди – многие десятки, а то и сотни тысяч (точного числа никто не знает) – не были так уж не правы, когда с надеждой смотрели на поднимающийся из воды купол из космического стекла.
В этот последний час подавляющего большинства из них, этим несчастным казалось, что купол – ну, совсем рядом. Только руку протяни. Но море скрадывает расстояния. На самом деле до купола было около полутора километров.
Архитекторы планировали провести к башне мост. От дальней оконечности моста на верхний уровень подводного небоскреба планировалось оборудовать специальную лифтовую шахту.
Эти планы вполне могли бы осуществиться, но на момент начала боевых действий более-менее закончено было только само здание. За проведение сообщения с сушей строители даже не начинали браться.
Кто-то из людей на берегу проталкивался к воде, бросался в нее, пытаясь преодолеть полтора километра вплавь. Кому-то из них это даже удалось.
Но что же происходило в самой Башне?
***
- На момент объявления атомной тревоги людей в Башне находилось очень мало, - продолжает толстопуз свой рассказ. – Около сотни строителей, завершавших герметизацию верхних уровней. Несчастные гастарбайтеры спешили. Их торопили собственные прорабы, которых, в свою очередь, тормошило начальство, которое и само испытывало беспокойство от того, что его тоже заставляло спешить руководство еще более высокое. И так далее. В кои-то веки вся эта чиновничья суета оказалась на пользу человечеству. Хотя использовать подводный отель в качестве бомбоубежища никто даже в страшном сне не планировал.
А планировалось вот что. Со временем, после подведения всех коммуникаций, строители должны были демонтировать купол – это гигантское стеклянное яйцо.
Верхнюю часть стеклянного яйца уже привычно патрулировали на своих катерках, яхточках и «зодиаках» экологи. И когда над городом взревели сирены, экологи стали штурмовать верхний шлюз.
Внутри стеклянного яйца был самый обычный рабочий день. Каким-то образом гастарбайтеры даже не знали об атомной тревоге. Они просто работали.
Когда же в шлюзовую камеру стали ломиться экологи, что они могли подумать? Надо сказать, что радетелей за природу работяги недолюбливали. С их точки зрения, экологи были всего лишь бесящимися с жиру бездельниками, которые хотели лишить строителей работы. И когда экологи стали штурмовать яйцо, работяги вооружились чем ни попадя – молотками, арматуринами.
Завязалась драка, верх в которой одерживали вовсе не незваные пришельцы.
Впрочем, столкновение сошло на нет, когда кто-то из экологов сообщил о том, что вот-вот на город упадет атомная бомба. И, возможно, даже не одна.
Бригадир гастарбайтеров принял решение, которому обязаны жизнью и ты, и я, да, собственно, и все остальные, кто живет в Башне. Этот наивный, безропотный и, похоже, справедливый человек велел экологам спасать людей с берега.
Скажу сразу, что этот бесхитростный работяга оказался единственным человеком, которого в условиях того, что разразилось впоследствии, можно назвать героем. Он просто решил спасать людей – пусть не всех, но как можно большее их число.
- Как его звали? – спрашивает Антон, пользуясь тем, что толстопуз сделал паузу.
- Доподлинно это неизвестно, - отвечает Каплан. – По некоторым сведениям – Али. На стройке его называли Бабай Али, что означало «старик Али».
- Почему я ничего о нем не слышал?
- Такова участь большинства настоящих героев, Антон. Сгинуть в безвестности, по-дурацки. Но… Черт! Именно из-за того, что такие люди все-таки есть на свете, род людской продолжает свое пусть скорбное, но – существование.
- Что с ним стало? Он жив?
- Нет, конечно. Но давай не будем забегать вперед.
***
- Волей-неволей экологи направились к берегу, - продолжает толстопуз. – Но это были ребята хваткие. И в том, что ситуация сложилась именно таким образом, они увидели шанс. Они стали продавать места на своих суденышках.
- Продавать? – удивляется Антон. – Но какова была цена?
- Грубо говоря, они просто грабили людей. Отбирали все их имущество, драгоценности, пищу. Взамен предоставляли места в своих плавсредствах. Больных, стариков, неимущих – просто не брали. Отталкивали в сторону.
- А если у людей вообще ничего не было?
- Ну, смотря что это были за люди. Если здоровые мужики, или полицейские с оружием – экологи брали их на борт в первую очередь. Взамен на обещание служить им в дальнейшем верой и правдой. Гвардия будущих толстопузов – те самые, хорошо тебе знакомые экопы – была организована буквально за час до конца света. Брали на борт и простых людей – в обмен на расписку о том, что эти люди поступают в полное распоряжение экологов.
Уже после первых ходок на берег экологи захватили власть в отеле. Бабая Али забили до смерти. Это стало боевым крещением экопов.
Антону почему-то становится противно. Он понимает, что заблуждался, когда считал, что спасение курортников было чем-то героическим, чем-то великим. Но на деле, как выяснилось, единственным мотивом спасителей была корысть, даже алчность. А настоящего героя тупо убили.
- После первых ходок, - продолжает Каплан, - те экологи, что побашковитей, доверили управление плавсредствами недавним спасенным – как правило, ментам или здоровенным мужикам, четко проинструктировав их – кого надо спасать, а кого – ни в коем случае.
Возможность укрыться в Башне была очень эфемерна. Вероятность того, что она устоит, была очень мала. Но, как говорили до Катастрофы, утопающий хватается за соломинку, и отбоя от желающих попасть внутрь любой ценой – хотя бы и ценой пожизненного рабства у новоявленных хозяев – не было.
Флот у экологов был достаточно большой. И за час с небольшим в подводную гостиницу удалось переправить около двух тысяч человек.
Толстопуз замолкает.
- А потом? – спрашивает Антон.
- А вот насчет того, что произошло потом, доподлинной информации уже не существует, - говорит толстопуз. – Известно лишь то, что ядерный удар не пришелся по центру города (напротив которого и располагается Башня). Скорее всего, врезали по Адлеру. Или по горной станции радиолокационного слежения. Тем не менее, ударная волна пошла. Да еще какая. Эта волна разломала в клочья яйцеобразный купол, благодаря которому устояла наша Башня. Суденышки же экологов ходили туда-сюда до последнего. Обратно не вернулось ни одно из них.
Толстопуз замолкает и словно бы удрученно ковыряет зубочисткой у себя во рту.
- А что же подводная лодка? – спрашивает Антон.
- О, это совсем другая история, - криво усмехается Каплан. – И вот она-то как раз и связана с интересующим нас банкиром Федькой Клещом.
***
- Как я уже говорил, для скрытной доставки грузов под купол использовалась подводная лодка, - продолжает толстопуз. – Небольшая, без вооружения, на дизельном топливе. В ведомостях она была обозначена абракадаброй из чисел и заглавных букв, а экипаж называл ее просто – «Ласточка».
Слово «ласточка» Антону говорит не больше, чем какая-нибудь абракадабра. Да и вообще, Каплана он понимает с пятого на десятое, улавливая зачастую лишь общий смысл.
- С «Ласточкой» все тоже было не просто. Под водой она ходила скрытно, грузы принимала не в Сочи (иначе об этом прознали бы экологи), а в близлежащих портах – Туапсе, Новороссийске. По сравнению с военными субмаринами «Ласточка» была просто крохой. Однако могла принять от четырех до двенадцати тонн груза. Когда объявили атомную тревогу, капитан подводной лодки не мог оставаться в стороне.
- Он тоже направился спасать людей? – предполагает Антон.
- Не совсем, - ухмыляется толстопуз. – Капитан сообразил, что если Башня сможет укрыть несколько тысяч человек, то эти люди неминуемо будут хотеть кушать. А что это значило? Это значило только одно: тот, кто будет иметь продовольствие, будет иметь и власть. И капитан приказал экипажу вооружиться, затем – отдать швартовы, и повел «Ласточку» в Сочи, на причал Морского вокзала. Город был охвачен паникой. Вооруженные люди, вышедшие из субмарины, принялись прорываться сквозь охвативший город хаос. У них была цель – огромный супермаркет, недалеко от морвокзала. Вернее, его склады, под завязку набитые продовольствием.
- И они его разграбили? – интересуется Антон.
- Нет, - качает головой толстопуз. – Все оказалось куда как сложнее. Директором супремаркета был хорошо нам знакомый Федька Клещ. Когда объявили тревогу, и в городе начались беспорядки, он закрыл свое заведение, забаррикадировал входы и выходы, вооружил своих людей – грузчиков, охранников, всех, кого только мог, - и приказал стрелять на поражение. Только не спрашивай меня, откуда он взял оружие. По-видимому, это – секрет из разряда тех, что уносят с собой в могилу. И вооруженные морячки-подводники, которые принялись осаждать гипермаркет, по всей видимости, не стали для него неожиданностью. Однако к серьезной осаде Клещ не готовился. Он всего-то хотел, как я думаю, распугать мародеров. А морячки – смекалистые ребята – завладели чьим-то джипом, затем автобусом и стали таранить ворота. И тогда Клещ выкинул белый флаг.
- Зачем? – удивляется охотник. – И что это значит? Ну, подумаешь, выкинул…
- Это значит, что он согласился на переговоры, - поясняет толстопуз. – И вот представь себе такую ситуацию: до конца света осталось чуть больше часа, весь город в панике. А два мерзавца – капитан и директор – торгуются. Притом торгуются долго, основательно, со знанием дела. Оба почуяли шанс. И вот на чем они сговорились. Федька отгружает продовольствие, нагружает фуры и подгоняет их прямо к причалу, где пришвартована «Ласточка». Но за это моряки берут с собой и самого Клеща, и его людей. Груз решили разделить пополам. Первая часть груза ушла почти без проблем. Если не считать таковыми то, что морякам и людям Клеща пришлось устроить пальбу, чтобы расчистить дорогу к причалу. Люди на ходу запрыгивали на фуры, люди почувствовали слабую надежду на спасение. Но что будущий толстопуз, что капитан подлодки были далеки от альтруизма и человеколюбия.
Путь субмарины занял всего несколько минут. Еще с полчаса – выгрузка примерно восьми тонн продовольствия. А затем Клещ сумел предпринять совершенно виртуозный трюк. Он каким-то образом сумел убедить капитана, что тот успеет совершить вторую ходку за продовольствием. А он, Федька Клещ, со своими людьми останется охранять привезенное.
И вот «Ласточка» пошла на второй заход. Обратно она уже не вернулась.
А Клещ оказался единоличным хозяином многих тонн продовольствия, а в подчинении у него была внушительная толпа вооруженных головорезов. И к моменту, когда планета погрузилась в огненный ад, наш толстопуз был одним из самых счастливых людей на свете. Он таки сумел ухватить за хвост свою удачу.
***
- А дальше произошла Катастрофа, - продолжает Каплан, обсасывая рыбью косточку. – Башню качало и шатало, как веточку на ураганном ветру. Не дай бог тебе, сынок, хоть раз пережить что-нибудь подобное. Как она устояла, я могу только догадываться. Яйцо из космического стекла искрошило в мелкую стеклянную пыль. Но благодаря ему уцелела Башня. А стало быть, и все немногочисленное человечество.
В Башне тем временем воцарилось двоевластие. Экологи обосновались наверху. В активе у них была толпа здоровяков, частично вооруженная. В пассиве – толпы голодных людей и проникающая радиация. Да-да, та самая болезнь, которая до сих пор убивает людей.
А нижними этажами безраздельно владел Федька Клещ. Людей у него было на порядок меньше. Зато все они были вооружены и сыты. А еще у него было порядка десяти тонн продовольствия. Правда, значительной частью скоропортящегося. Впрочем, сразу после Катастрофы началась ядерная зима, которая продолжалась почти пять лет. Даже это чудовищное обстоятельство оказалось на руку Клещу. Ведь на холоде продовольствие хранится гораздо лучше.
И вот остатки человечества вновь оказались на грани войны. Вожаки обоих лагерей были отвратительны. И экологи, и Клещ. Они вполне могли развязать военные действия, которые окончательно уничтожили бы жалкую горстку спасшихся людей.
Но им хватило разума договориться. Всех деталей мирного договора я не знаю. Мне известно только то, что в обмен на продовольствие экологи пошли на невиданные уступки. Они согласились на то, что Клещ становится единоличным владельцем чуть ли не половины Башни. Они передали в его распоряжение порядка тысячи человек – мужчин, женщин, детей, которых сами же закабалили, превратили в рабов в обмен на спасение.
Но в чем было не отказать Клещу, так это в уме. Он предпочел освободить своих невольников, и тем самым разрушил рабовладельческую систему, которая установилась было на верхних этажах. Люди, не желая терпеть гнет экологов, бунтовали, бежали вниз, в объятия толстопуза, который стелил мягко, но спать было ох, как жестко.
Таким образом, без единого выстрела толстопуз выиграл войну. И, хотя на словах все люди в его владениях были свободны, на деле он закабалил их похлеще, чем наивные экологи. На его территории ничего не давалось бесплатно. Места для жилья, например, стоили очень дорого. Денег, понятно, первое время не было. Но толстопуз неустанно выискивал возможности отобрать у людей то последнее, что у них было. Если заплатить было нечем, человек должен был отработать долг. Так в Башне появился Промышленный сектор. Появились первые работяги.
Экологи были готовы на что угодно, лишь бы ослабить влияние Клеща. Они упразднили арендную плату за жилье. И люди потянулись обратно. Именно поэтому, кстати, в верхних трущобах живет так много народу. Правда, и умирают люди там гораздо чаще, потому что уровень радиации там гораздо выше.
И еще экологи выжидали. Уж они-то знали, что могущество толстопуза небезгранично. Продовольствие рано или поздно должно было закончиться. Конечно, это поставило бы людей на грань вымирания, но позволило бы скинуть Клеща.
Впрочем, Федька и сам это все прекрасно понимал. И поэтому он изобрел Зловонную Бездну, познакомиться с которой ты, Антон, уже имел несчастье.
- Значит, это он! – Охотник вскакивает, сжав кулаки.
- Идея по-своему гениальная, - продолжает Каплан. – Если человечеству нечего есть, пусть поедает само себя. Это гениально, но и одновременно чудовищно. Однако благодаря цинизму, беспринципности и жадности Клеща человечество до сих пор живо. Сам видишь, сынок, мир держится не только на героях, но и на мерзавцах тоже.
- Я убью его, - говорит Антон.
- На здоровье, - кивает всеми своими подбородками толстопуз. – Для того-то я тебе все это и рассказывал, чтобы ты, чего доброго, не вздумал пощадить эту мразь.
***
- А сам-то ты что делал во время Катастрофы? – спрашивает Антон.
- Что делал? – ухмыляется Каплан. – Думаю, что лучше тебе этого не знать.
- Почему?
- Тогда ты возненавидишь и меня. А оно мне надо? Мне надо, чтобы твоя ненависть клокотала по строго определенному руслу.
- Ты тоже… использовал шанс?
- Конечно, - Теперь толстопуз смотрит в глаза Антону. В первый раз. Пристально. – Но понимаешь, охотник, сейчас я вижу еще один шанс. Но он уже не связан с обогащением. Теперь это шанс сделать что-то хорошее. Спасти человечество, например. Поди плохо?
- Прямо так спасти?
- Я же говорил тебе о том, что Башня скоро обрушится? Я хочу вывести всех нас наружу. И для этого мне нужен ты. Нужен герой. Сам видишь, с героями у нас – совсем плохо.
- Вижу.
- И герои, и мерзавцы – они нужны. Они, как два полюса, как инь и янь, если ты понимаешь, о чем я. Они двигают историю вместе. А что до политики – так раньше называли все эти дрязги, о которых я тебе рассказывал, то она всегда была занятием грязным. А герои – они нужны как оправдание. Копни под любого героя – и увидишь копошащихся мерзавцев.
- А вот без мерзавцев – возможны герои? – интересуется Антон.
- Возможны, - говорит толстопуз. – Но в таком случае о них почти никто не знает. Яркий пример – бабай Али. Пожалуйста, спаситель человечества. Возможно, на том свете ему и воздастся. Но не на этом, Антон.
Спрутобою противно. Ему кажется, что не рыбы он наелся, а какой-то илистой грязи.