Базарный день заканчивался, когда к Антону приблизился незнакомец с явным намерением заговорить. Это был низенький, сутулый человечек, с неприметным лицом.
- Чего тебе? – неприветливо буркнул Антон, бросая быстрые взгляды по сторонам.
- Я от Деда, - негромко произнес незнакомец. – Он ждет тебя. Готова наживка.
Антон ощутил, как по телу пробежал холодок.
Как же не вовремя! Ведь именно сегодня ожидался хороший заработок. Антон должен был проводить домой зажиточного торговца обувью. Тот распродал свой товар настолько выгодно, что домой, на нижние уровни, в одиночку идти уже боялся.
- Передай, что я приду.
- Я посыльный для Деда, - жестко возразил незнакомец. – Но не для тебя.
С этими словами человечек растворился в толпе.
Обувщик, когда Антон сказал ему, что уходит, принялся заламывать толстые волосатые руки, вызвался прибавить полтора брикета. Но Антон знал, что если Дед зовет – надо идти. Деньги – это хорошо. Но мечта - дороже…
Выходило так, что именно сегодня Антон отправится на охоту. Впервые в жизни.
Антон, конечно, готовился к этому событию. Копил деньги, добывал амуницию.
Сегодня жизнь Антона могла перемениться. Отправившись к Деду, он становился другим человеком. Занятия охотой означали, что теперь у Антона будет много брикетов. Что он может позволить себе все, что поделает. Дополнительную пищу. Ласку женщин. Может нанять работяг, которые будут носить его на носилках с уровня на уровень.
Но, кроме этого, Антон мог и погибнуть. Или столкнуться с участью, которая куда хуже гибели. Такой же, что настигла его отца.
Это случилось больше трех тысяч дней назад. Антон был еще совсем крохой. За отцом пришли экопы. Отец не сопротивлялся, зная, что попытайся он сбежать, в заложники возьмут его семью. Антон помнил последний взгляд отца. «Вот видишь, сын, - словно говорили его глаза. – До меня добрались. Ты все еще хочешь стать таким же, как я?»
Отец не вернулся. Антон знал, что его доставили в тюрьму. На самый нижний, придонный уровень. Через Законный шлюз отец, а вместе с ним и другие, такие же, как он, бедолаги, выходили в Зловонную Бездну. Существовали разные мнения насчет того, сколько таких выходов может выдержать человек. Кто-то говорил, что самое большее – три. Давление в Зловонное Бездне таково, что плющит кости черепа и в клочья рвет ушные перепонки. Такова цена брикетов водорослей. А еще – легальных яств: подводных грибов, придонных червей.
Через триста дней Антон ушел из дома, стал отираться на рынке, выполняя сначала пустяшные поручения торговцев. Затем ему стали доверять более значительные дела. Антон успел пожить в верхних трущобах. Сумел там выжить. Копил амуницию, в ожидании сегодняшнего дня.
***
Антон не любил рынок. Он знал, что это место – плохое, опасное, грязное. Но сейчас, когда Антон покидал его навсегда, ему почему-то стало грустно. Антон свободно ориентировался в этом кажущемся хаосе. Знал, где купить антиквариат. Знал, кто продает мясо. С тех пор, как Антон повзрослел, его часто нанимали постоять на шухере, в отдалении от прилавка, в случае опасности оповещая торговца о приближении экопов – в форме, но чаще в штатских лохмотьях.
Именно на рынке Антон завел знакомства. И не только с торговцами. Были среди его знакомых опасные люди с верхних уровней. Знавал он и людей, которые обитали над трущобами, на запретной территории. Туда-то Антон и держал сейчас путь.
Сама по себе Базарная лестница была широкой, но портило ее то, что на ней располагались трущобы. Притом, достаточно опасные. По обеим сторонам, прямо на ступеньках стояли крохотные жилые конуры, собранные из обломков пластмассы, костного кирпича, даже из бумаги. Тут и там ютились пестрые палатки, обтянутые ветхой тканью.
Подняться наверх можно было только по грязной тропиночке между хибарами.
На втором пролете к Антону пытались привязаться какие-то залетные босяки, но, увидев, что нарвались не на простака, отстали.
На промышленные уровни с лестницы было не попасть. Бронированные двери, ведущие к цехам по производству костного кирпича, кожи и опресненной воды, не открывались никогда. С нижними этажами, откуда поступало сырье, их связывали подъемники. Работяги же с верхних этажей шли на работу по специальным, нежилым, тщательно охраняемым лестницам.
Нерадостная жизнь была у работяг. Вставать по гудку. На работу – строем. Потом паши двенадцать часов за два с половиной брикета в день. Притом, если опоздаешь или как-нибудь проштрафишься, пайку твою могут и урезать. Антону случалось переживать не самые лучшие времена, но до такой степени отчаяния, чтобы записаться на фабрику, он не дошел.
Еще выше, за рабочими кварталами, располагался парковый уровень. Раньше, говорят, там было красиво. В кадках росли диковинные цветы, в существовании которых Антон мог бы и усомниться, если бы не видел такие на нижних, богатых, уровнях. Была в парке и огромная ниша в полу. Рассказывали, что раньше там была вода, и в ней можно было купаться. Но это, конечно, относилось к разряду сказочек для дурачков. Зачем нужна вода, если ее и так вокруг башни полным полно? Опасной, кишащей гадами и жуткими тварями, воды. Хотя, если там была пресная вода, ее просто выпили.
Сейчас водяная яма была суха. В ней жили разные бедолаги, отребье трущоб. Обитали они не только в яме, но и по всему уровню. Антон знал, что жить в парке куда хуже, чем наверху. Верхних уровней экопы боятся, а в парке – хозяйничают.
Вообще-то парк считался местом собраний и гуляний. Сквозь стекло отсюда можно было посмотреть на морские глубины. Впрочем, ничего особенного там увидеть было нельзя. Морские гады показывались здесь очень нечасто. А чуть повыше, над мутным слоем их было хоть пруд пруди.
На парковом уровне стоял шум. Антон, хотя и торопился, остановился, прислушался.
- …а эти гады жиреют! – вопил кто-то из фабричных.
- Пайки урезать, разве дело? – поддерживали его.
- Экопов в бездну! – надрывался какой-то горлопан.
- В бездну! В бездну! – скандировала толпа.
Там же Антон разглядел и стражей порядка. Они кучковались, одетые в черную кожаную форму. Делали вид, будто ничего не происходит. Хотя некоторые из них сжимали рукояти пластиковых дубинок.
Если бы Антон не торопился, он бы тоже вклинился в толпу, поорал бы вместе со всеми. Экопов он не любил. И за отца, и за многое-многое другое.
Но путь его лежал еще выше.
Сразу за парком начинались трущобы. Пять уровней, куда экопы ходить боялись. И правильно делали. Обитатели верха представителей власти ох, как не жаловали.
Лачуги на этих уровнях лепились к стенам, пластмассовые и костяные коробки громоздились одна на другой. Пройти по полу было возможно не везде. От стены к стене здесь были протянуты веревки, на которых сохло убогое тряпье. Местные передвигались по сложной системе веревочных лестниц и связанных друг с другом водорослевых плетей, протянутых под самым потолком.
Антона, двигавшегося по лестнице, провожали настороженные взгляды. Впрочем, попадались среди местных бездельников и знакомцы.
Путь Антона лежал еще выше – на самые верхние уровни, заходить куда боялись не только экопы, но и сами обитатели трущоб. Подниматься наверх рисковали только люди, которым терять было уже совершенно нечего.
Места наверху было много. Сквозь стекла можно было увидеть водяных чудищ. Да и вода была чище и светлее, чем внизу.
Боялись трущобники только одного. На верхних уровнях можно было заразиться, подхватить неизлечимую болезнь, от которой выпадали волосы и зубы, а тело покрывалось язвами.
Впрочем, зараза прилипала не ко всем. Антону пока везло. Долго ли продлится везение – он не знал.
***
После многолюдья трущоб лестница на верхние уровни поражала пустотой. Звук шагов разносился гулким эхом.
Хотя Антон знал, что безлюдье – лишь иллюзия. Здесь тоже были люди. Только такие, которым не нужно было привлекать к себе внимание. Люди могли скрываться в дальних, совсем темных углах лестничных площадок, за ветхими балками, за грудами мусора.
На втором запретном уровне навстречу Антону вышли четверо.
- Ты кто? Чего надо?
Антон усмехнулся и сплюнул.
- А я его знаю, - прошепелявил один из стражей – безволосый здоровяк с мелкими язвочками на лице и кривом, будто мятом, черепе. – С рынка паренек. К Деду ходит.
- Пошли тогда, паренек, - бросил костлявый предводитель караульных.
Его лицо Антону тоже было отдаленно знакомо.
Дед обитал еще двумя уровнями выше. Он встретил Антона прямо на лестничной площадке.
Антон не переставал удивляться, что этот глубокий старик – наверное, пятидесятилетний, не меньше, живущий в самом заразном логове, умудрился сохранить волосы и часть зубов. Лицо Деда было худым, почти изможденным. Глаза были посажены глубоко и блестели в этих впадинах, как светильники.
- Ты быстро добрался, - сказал Дед.
Антон промолчал. Дед был такой человек – чем больше ты молчишь, тем умнее в его глазах.
- Сегодня ты выйдешь на охоту, - продолжал Дед.
Взгляд его сделался цепким, колючим. Как у голодной акулы.
- Амуниция твоя собрана. Вроде, всего хватает…
- Добрые люди помогли, - усмехнулся Антон.
Действительно, сам бы он копил еще с тысячу дней. Недостачу покрыл Дед. Антон обязался возместить его расходы за триста дней после первой охоты. Дед, конечно же, рисковал. Он мог просто потерять потраченные брикеты. Ведь отнюдь не каждый охотник возвращался не то, что с добычей, но хотя бы живым.
- И будут помогать, - Дед будто лучился добродушием. Хотя доброта его была колючей. – Я ведь твоего отца молодым совсем еще помню. Зеленым…
Почему-то именно сейчас Антону не хотелось вспоминать отца.
- Где амуниция? – спросил он, вклинившись в задумчивую дедову паузу.
Хранить незаконное оборудование в Башне было не самой умной затеей. Человек, у которого находили хотя бы часть охотничьего снаряжения, отправлялся в тюрьму у Зловонной Бездны. Поэтому снаряжение лежало здесь же, в угрюмых, наполненных эхом, пылью и доисторическим мусором владениях Деда.
- Ждет тебя, - усмехнулся Дед одной стороной рта. – Пошли.
Он провел Антона к тому, что могло показаться очередной пыльной кучей не-пойми-чего, но лишь на первый взгляд. Дед извлек из глубины маскировочного хлама аккуратно сложенный водолазный комбинезон, полностью водонепроницаемый, стоивший Антону полторы тысячи брикетов. За ним два газовых баллона. Уж они-то, как прикидывал Антон, явно вели свое происхождение к доисторическим временам. Сейчас делать что-то подобное не умел никто.
Еще одним сокровищем был водолазный шлем. За него Антон отдал семьсот брикетов. И еще девятьсот внес Дед.
Далее последовали более мелкие детали снаряжения, обойтись без которых подводному охотнику все равно было бы трудновато. Гарпунное ружье. Нож с изящной наборной рукоятью, сделанный здесь же, наверху. Трос из синтетического волокна (водорослям под водой доверия не было).
Без всяких колебаний Антон облачился в комбинезон, шлем. Дед помог укрепить за спиной баллоны. Гарпунное ружье Антон сжал в правой руке. Рукоять предусмотрительно зафиксировал куском веревки, другой конец которой завязал вокруг пояса. Еще один отрезок синтетического волокна пошел на то, чтобы примотать ножны с клинком внутри к левой лодыжке. Остаток драгоценной веревки Антон также укрепил на поясе, свободный конец обмотал вокруг левого запястья.
Дед, наблюдая за тем, как уверенно и четко собирается Антон, одобрительно качал головой.
- Пошли за наживкой, - произнес Дед, когда Антон натянул амуницию.
Они проследовали узким и пыльным коридором.
Антон догадывался, что увидит. Но все равно вздрогнул. Оставалось надеяться, что амуниция скроет его эмоции.
На полу лежало мертвое тело. Дед ловко, будто из воздуха, извлек кинжал и одним движением вскрыл брюшную полость мертвеца – от ключиц до паха.
Антона мутило. От того, чтобы извергнуть остатки съеденных за обедом водорослей, удерживало только опасение испачкать шлем.
- Это был плохой человек, - сказал Дед, запуская руку в образовавшееся отверстие. – Доносчик.
***
Здесь, у верхних, заброшенных, этажей башни море кишело самыми разными тварями. Большими, очень большими и поистине гигантскими.
За выходом из шлюзов, как знал Антон, находилась небольшая площадка. Охотник должен был стоять на ней, стараясь никуда не сходить с этого места.
Знал Антон и то, что на охоте, как и в драке, все зависит от первого удара. Ты должен ударить метко и сильно. Должен огорошить тварь. Если промажешь, или удар пройдет по касательной, пиши пропало.
При этом было важно удержаться на выступе. Для этого и нужна была веревка. Упасть в воду было равносильно гибели. Плавать никто из людей не умел. Равно, как и летать.
Охота была очень опасным и абсолютно незаконным делом. Однако доход оправдывал любой риск. Мясо морских тварей в Башне очень ценилось. Его – вяленое, засушенное и сырое – любили покупать богачи, жители нижних уровней. Оно было вкусным, питательным. Никакого сравнения не только с водорослями, но даже с грибами и червями – с любой легальной пищей.
Экопы считали, что мясо распространяет заразу. Ведь твари, за которыми шла охота, обитали в зараженной зоне. Охотники, торговцы и даже покупатели, уличенные в добыче, покупке, употреблении и хранении мяса отправлялись в тюрьму. А оттуда – в Зловонную бездну.
Насколько было известно Антону, мясо порою было действительно небезопасным. Случалось, что люди, отведав сверхдорогого деликатеса, лишались волос, зубов, покрывались струпьями. Заболевших экопы изолировали в госпитале на самым нижнем уровне. О клинике для заболевших ходили жуткие слухи. Оттуда, как и из тюремного отсека, никогда и никто не возвращался.
Говорили, что человек, который хоть раз попробует мясо, до конца жизни не сможет забыть этот вкус. Ему будет хотеться еще, еще и еще. Он пойдет на любые траты, лишь бы в очередной раз полакомиться опасной пищей.
О вкусе мяса Антон мог только догадываться. Сам он ни разу в жизни его не пробовал.
***
Антона мутило, когда он глядел на манипуляции Деда. Хуже того, будущему охотнику казалось, будто он знал распластанного на полу человека. Он был лысый, с бельмом на правом, кажется, глазу…
- Лови требуху, ковбой! – резко произнес Дед, шевеля ножом.
Антон подставил ладони. Понял вдруг, что требуха – холодная. От этого стало еще хуже.
- Пошли!
Антон сотни раз представлял этот момент. Но и думать не мог, что его затошнит, и что он просто будет ощущать себя идиотом. «Может, завтра?» - мелькнула трусливая мысль. И действительно, сегодня был непростой день, суета на базаре. Да еще и эта требуха…
- Ты точно готов? – Дед, казалось, читал мысли Антона, как базарный грамотей старинную книгу.
- Да, - ответил будущий охотник.
Дед объяснил, что сейчас он откроет первую шлюзовую камеру. Пусть Антон привыкнет к давлению. Вторая откроется «дистанционно». Этого слова Антон не понял, но переспрашивать не стал. Деду виднее.
Старик открыл тяжелую дверь, края которой были обиты плотной резиной.
- Вперед, - кивнул старик. – И напоследок… Я буду смотреть за тобой. Если что-то пойдет не так, я открою шлюз. Постарайся продержаться, что бы с тобой ни случилось.
Антон перешагнул порог. Оказался в совершенно пустом помещении, облицованном кафелем. И это делало его почти роскошным. В богатых домах кафель очень ценился.
Голову действительно будто сдавило тисками. Дышать было тяжело. Но, с облегчением для себя, Антон понял, что ожидал чего-то более худшего. А эту боль, как выяснилось, вполне можно было терпеть.
Открылась следующая, стальная, изолированная резиной, дверь. За ней оказалась такая же комната. Тоже пустая. Чуть сильнее сдавило виски. Терпимо. Держаться…
И вдруг хлынула вода. Антон пошатнулся, но смог устоять. Стараясь не поскользнуться, он сделал шаг. Идти в воде было непривычно. Антон даже не знал, с чем сравнить это ощущение. Все его существо охватил страх. Антон знал, что вот-вот он упадет. И поднять его не сможет никакая сила.
Он пересек порог и оказался на небольшом – примерно в шаг шириной – выступе. Тот оказался скользким, поросшим водорослями.
Дальше Антон действовал инстинктивно. Он швырнул вперед и вверх требуху. Бросок был сильным, но вот улетела страшная ноша совсем недалеко. Медленно и плавно разматывались в воде темные ленты отвратительного груза.
Теперь закрепиться. Ноги безжалостно скользили. Антон успел заметить увитый лохматыми буро-зелеными водорослями загнутый кусок арматуры.
Размотав веревку на запястье (другой конец был обмотан вокруг пояса), Антон завязал ее на арматурине.
Когда Антон обернулся к краю выступа, то увидел, что на приманку кто-то клюнул.
Какая-то несусветно огромная тварь. Больше Антона раз в пять-шесть. Каждый зуб – как копье. Громадина жадно глотала требуху.
Антон замер. «Я – трус?» - думал он. Но пошевелиться все равно не мог. Если он не станет двигаться, существо его не заметит. Охотиться на страшилище было бессмысленно.
Антон забыл о головной боли, о пьянящих глотках чистого кислорода.
Заглотав наживку, гигант развернулся и поплыл прочь. Антон провожал его взглядом и едва не пропустил появление следующего чудища.
Бесшумно и как-то гладко на краю поля зрения образовалась тень. Ростом примерно с Антона. По сравнению с предыдущим чудищем – карлик. Она напоминала колпак с длинной рваной бахромой.
«Осьминог!» - вдруг понял Антон, немало времени наблюдавший за существами сквозь стекло на заброшенном уровне. Гадина, словно чувствуя взгляд Антона, выбросила в его сторону щупальца.
Первый удар должен быть внезапным, точным и сильным. Антон вскинул гарпун, нажал на спуск. Заряд исчез во тьме, которую создавала туша твари.
И тут последовал быстрый и мгновенный рывок. Антон ощутил, как из-под ног уходит скользкая поверхность выступа. Осьминог тащил охотника за собой.
Натянулась веревка, врезавшись в поясницу. Еще один рывок. Чудовище явно хотело уволочь Антона подальше. Рывки следовали один за другим. Антону показалось, что его просто разорвет напополам.
Он успел дотянуться до ножа на лодыжке. По счастью, двигалась тварь плавно и медленно, и Антон успел вогнать лезвие под упругую шкуру. Вода окрасилась темной, чернильной кровью. Антон бил, кромсал, рвал тело твари.
Спрут не хотел задешево отдавать свою жизнь. Щупальца, как руки великана колотили по телу, по шлему. Казалось, что голова Антона спрятана в ведро, по которому колотят палками.
А потом страшилище вдруг ослабло. Все вокруг стало меркнуть.
«Я никогда не вернусь!» - подумал Антон. Он не знал, как ухватиться за веревку. Сделать это - значило потерять добычу.
Разум отключился. Сами по себе задвигались ноги, совершая быстрые и резкие движения. Вдруг показался выступ.
Антон успел заметить, что дверь шлюза открывается, толкнуть перед собой тушу и провалиться в темноту.
***
Антон не знал, сколько дней он пролежал в лихорадке. Он помнил чьи-то руки, дававшие ему воду. Помнил, как одноглазый детина, латавший охотникам раны, пытался кормить его питательной водорослевой кашицей. Холод открытого моря проник под кожу, закрепился в мышцах, внутри костей. Антон послушно пил обжигающе горячий водорослевый чай. И холод отступал. Конечно же, ненадолго.
Несколько раз приходил Дед. Рассказывал истории из древних времен.
- Еще десять тысяч дней назад люди жили на суше, - рассказывал Дед. – Людей было много, в миллионы раз больше, чем живет в башне. Они жили на открытом воздухе. Неподалеку отсюда, на берегу, располагался большой и красивый город. Однажды большие люди решили провести здесь Олимпиаду. Ты знаешь, что это такое?
Антон слабо покачал головой. Из объяснений старика стало понятно, что в городе должны были состязаться силачи и самые быстрые бегуны со всего мира. Только почему-то эти состязания должны были происходить зимой. Что такое «зима» Антон тоже понял не сразу. Он пытался представить себе город, укрытый кристаллами льда, но даже разгоряченное лихорадкой воображение не помогало.
- Кроме силачей на Олимпиаду должны были съехаться самые могущественные люди. Для важных персон строили роскошные гостиницы. Огромные здания, до самого неба…
Антон пытался представить небо, но впал в беспамятство. Так что завершил свой рассказ Дед уже в следующий раз.
- Одну из таких гостиниц решили возвести под водой, - впитывал воспаленный разум Антона рассказ старика. – Она должна была стать самым шикарным зданием в городе. Сюда могли попасть лишь важные персоны и их свита. Был найден ровный участок морского дна на глубине почти ста метров, куда по особой технологии залили фундамент. Стройплощадку накрыли водонепроницаемым куполом. Согнали рабочих. Одним из них был я. Строительство шло быстро. Надо было успеть к Олимпиаде. Уже через сотню-другую дней выросло несколько десятков этажей. Но не все шло так гладко. О строительстве прознали экологи – люди, защищавшие природу.
Антон опять перестал понимать, и Дед попытался ему объяснить и что такое «природа», напомнив смутно памятные горшки с растениями в парке.
- Между нами говоря, никакой природы на морском дне не было, - вспоминал старик. – Это была точно та же зловонная бездна, что и сейчас. Дело в том, что Черное море делится на две части. Верхняя – обитаемая. В ней и сейчас полным полно тварей. А вот в нижней вода насыщена сероводородом. В больших количествах это – ядовитый и очень дурно пахнущий газ. Выжить там могут только водоросли, грибы и черви. Между двумя слоями есть преграда – особый слой. Он состоит из бактерий, маленьких, не видимых глазу организмов.
Антон не мог не восхититься тем, сколько всего знает Дед.
- Этот слой есть и сейчас. Его можно увидеть из трущоб. Обращал внимание, какая мутная там вода?
- Экологи не могли этого не знать, - заметил Антон.
- Ты совершенно правильно мыслишь, - одобрил Дед. – На самом деле в задачу этих людей не входила защита природы. Они хотели, чтобы богачи откупились от них, дали им денег. Экологи патрулировали воды над стройплощадкой на лодках с моторами. Застройщики же вовсе не хотели откупаться. И вдруг началась война. В день, когда стало ясно, что состоится бомбардировка, экологи стали подбирать на берегу перепуганных людей и отвозить их в недостроенный подводный дом. Застройщики возмутились. Но тут вмешались мы, работяги. Проучили кое-кого из этих уродов. Людей стали переправлять под воду – тогда еще работал специальный лифт, располагавшийся на надводной платформе. Мы все трудились, падая с ног от усталости. Кто-то провожал людей внутрь здания. Кто-то мотался к берегу и обратно. А потом упала бомба.
Старик долго молчал.
- Башня была охвачена ужасом. Тебе лучше не знать, что мы пережили. Не было никакой уверенности, что стены устоят. К тому же вода отнюдь не смягчает разрушительную силу взрывной волны. Но по счастью, бомбили не сам город, где просто не было военных объектов, а либо Адлер, где располагались пограничники, либо Майкоп, где были военные части. Однако радиации было достаточно, чтобы уничтожить все живое. Ну, или почти все. Нам повезло еще и в том, что бактериальный слой не только разделял морские воды, но еще и плохо пропускал образовавшуюся после взрыва невидимую заразу.
- А что было дальше? – спросил Антон.
- Много всего происходило, - вздохнул старик. – Самым страшным временем оказалась великая зима на полторы тысячи дней, когда море покрылось льдом. Эту зиму пережили не все. А так… Экологи захватили власть. Сейчас их называют экопами. Но, насколько я знаю, все идет к тому, что этой власти они очень скоро лишатся. Смутные времена ждут нас, Антон. Очень смутные. Ладно, спи!
Несмотря на слова Деда, Антон еще очень долго лежал без сна, размышляя над его рассказом. Он пытался вообразить себе сушу, города, величественные здания, рощи, сады и небо. И еще хотелось надеяться, что где-то там, наверху, тоже остались люди. Мысль о том, что люди выжили только в подводной башне, нагоняла странную тоску, подобной которой Антон раньше не знал.
***
Когда Антону впервые за десятки дней удалось встать на ноги, ему все казалось, будто идет он по воде. В коридоре стало легче, можно было держаться за стены.
- Спрутобой очнулся! – услышал Антон.
- Спру… спрутобой? Кто это? – неверным голосом спросил Антон.
- Ты, - раздался из-за спины голос Деда. – Это твое новое имя. Как правило, оно дается охотнику в честь его первой добычи. Отец твой, например, был Медузником.
- А Пескарщика помните? – захохотал кто-то из охотников.
Рассмеялся и Антон. Почему-то делать это было больно.
Дед взял его за руку и подвел к стене. Высветилось неверное отражение. Антон не узнавал себя. Стекло показывало какую-то зверскую, испещренную шрамами, перекореженную рожу без возраста.
- Это… я? – не в силах поверить спросил Антон.
Дед кивнул. Потом спросил:
- Кто тебя научил плавать?
- Плавать? – оторопел Антон. – А разве я плавал?
- Да еще как! – ответил старик. – Если бы ты не плыл, ты бы не вышел.
Кто-то из охотников принес мешок, развязал его, и Антон увидел брикеты. Такого количества денег ему в своей жизни еще не доводилось наблюдать.
- Это все твое, Спрутобой, - сказал Дед.
- Но… что мне с ними делать?
- А что хочешь, - хохотнул Дед. – Вообще-то охотнику, пришедшему в себя после первой вылазки, не возбраняется поставить братве водорослевый самогон.
- Конечно, - произнес Антон, все еще щупая лицо.
Неужели его жизнь могла измениться так быстро? Был простым юнцом с базара. А теперь – богач, с настоящей кучей денег.
- Спрутобой, - тихо произнес Антон.
И засмеялся. Что бы там с ним не случилось в дальнейшем, новая жизнь пока что была Антону по вкусу.