Нашёл специалиста: симпатичный, немолодой врач еврейской национальности с мощными, покрытыми шерстью руками. Здесь, если позволите, небольшое отступление: всякий раз, когда вижу мужчину с повышенной волосатостью тела, вспоминаю забавный случай из своей студенческой молодости, когда в больничной палате медицинская сестра, ставя «банки» такому волосатому индивиду, по неосторожности подожгла ему густую шерсть на спине. Огонь со скоростью лесного пожара и с характерным треском стал распространяться по телу пациента. Сразу скажу: ни малейшего ожога "потерпевший" не получил и дело окончилось испугом, крепким матом, нервным смехом и характерной вонью в палате, напоминающей запах палёного рога. Но до сих пор не могу без улыбки вспоминать голую, выгоревшую, словно лесная поляна, спину этого человека в контрасте с густой растительностью на руках и ногах...
Итак, я прооперировался. Прощаясь с врачом, глуповато пошутил, что теперь, мол, мне имеет смысл и фамилию поменять, на какую-нибудь более адекватную новой ситуации. Ну, скажем, Рабинович... Врач мягко улыбнулся и посоветовал ничего не менять: «Вам, знаете ли, не до этого будет» - как бы невзначай обронил он при расставании.
Что он имел ввиду, я понял уже к вечеру. Прооперированный орган стал болеть, увеличился в размерах и – что самое невероятное – принял форму шара... В этом месте ещё одно отступление. Операция моя пришлась на первую декаду февраля, а в эти сроки в Кёльне, где я живу, проходит ежегодный карнавал. Несколько дней весь город «гудит», народ выпивает, закусывает, «ряженые» ходят табунами – люди «отрываются по полной» после зимней спячки. Музыка, танцы, шманцы и всё такое.. Так вот, моя супруга, бросив взгляд на нелепый шар, неожиданно образовавшийся на моём теле, заключила, что с таким нательным «украшением» я вполне мог бы принять участие в карнавале, что называется, «без грима». То есть - вообще без костюма. И первое место за оригинальность экипировки мне было бы обеспечено... Слабым от боли и возмущения голосом я сказал ей несколько слов по поводу непроходимой глупости и бессердечности определённой категории женщин, которые не в состоянии понять, как важно проявить сострадание и деликатность в столь сложной для мужчины ситуации. Пропустив, однако, моё замечание мимо ушей, она хладнокровно заявила, что в своё время выходила замуж за человека с нормальными, а не шарообразными частями тела и по этой причине мне, по её мнению, следовало бы не возмущаться, а помолчать, ибо теперь она имеет все основания требовать от меня немедленного развода.
Нет-нет, наша крепкая, созданная ещё в советские времена семья – «ячейка коммунизма» - не только не распалась, но не дала даже трещину. Я выздоровел. О подробностях выздоровления умолчу – это не интересно. Интересно другое: каким-то образом об этой деликатной операции узнало несколько моих старых приятелей еврейской национальности, и они-то от души позубоскалили надо мной по этому поводу. «Старик,– наговорил мне на автоответчик профессор Ш. из Новосибирска, – я всегда знал, что ты еврей. Но, я тебя умоляю, почему ты всю жизнь молчал об этом? Это было тебе надо – «косить» под русского с хохлацким акцентом? А точнее - под хохла с русскими корнями? В любом случае – я тебя поздравляю. Всё встало на свои места. Шолом, дорогой, привет жене». Старый друг нашей семьи, бывший сибиряк, а ныне американец Миша Г. прислал из Бостона короткую смс-ку: «Дорогой Виктор! Теперь ты понял, что значит быть евреем»? Я ответил: «Миша, я понял. Впечатление незабываемое. Снимаю шляпу».
А что ещё я мог ответить на это?