Достоинство
Дина Иванова 2
Лес рубят - щепки летят /русская пословица/.
Записано со слов попутчика.
Рассказывать буду о мужчине.
Не надо хихикать.
Достоинство…
или оно есть, или его нет…
Всё остальное от лукавого.
Когда зашла в купе двое, слегка кивнув головой, продолжали довольно острую словесную пикировку. Третьей приподнялся, поприветствовал. Он с иронической улыбкой наблюдал за спорящими между собой..
- Да, бросьте вы слезу глотать.– На повышенных тонах изрекал модно упакованный молодой мужчина.– Какое достоинство? - Какая верность принципам? – Вам, видимо, руки в дверном косяке не зажимали, да и миллион не предлагали? – Весь натянут, как струна. При этом такое барское снисхождение к собеседнику.
- Э нет, любезный, ломали, но, правда, не предлагали. – Мужчина средних лет, скромно одет, говорит тихо. - Нужно уметь соотнести возможности и потребности. – «Хоти того, что можешь»… - так ещё и древние считали. И ты свободен. Просто… Ты - просто ты. - Хочу, пью,… хочу, закусываю. – Тон при этом вызывающий.
- Хотите опять в «социализм»? - Ехидно улыбается молодой. – Всем сестрам по серьгам, маленькую «хрущёвку», четыре сотки и море радости – «как у всех». – А я хочу большего. Оно кусается. Требует гибкости. – Теряю достоинство? – Где-то, как-то, но это окупается определённой элитарностью – машина нужной марки, коттедж, престижная медицина, особый детский сад для ребёнка. – Глядя на меня, многие говорят – достойный человек. – Противно ухмыляется.
Критическая масса на подходе. В воздухе витает скандальчик.
Прошу «ораторов» позволить мне занять свою полку и лечь спать. Двое выходят. Молодой игриво: - «Вам помочь раздеться?». - «Нет спасибо. – Боюсь, так тяжко заработанного миллиона вам не хватит». - Смотрю с вызовом.
Удивлён. Не привык. Какая-то среднестатистическая мадам не первой молодости ёрничает. - «Пардон». - Вышел.
Через какое-то время в купе вернулся тот, который молчал. Ему, скорее всего, около 80-ти. Очень колоритная фигура. Про таких говорят – видна порода. Гордо посажена голова. Красивые черты лица. Есть какая-то замедленность в движениях. Возможно последствия инсульта. Предложила помочь разобрать постель.
- Спасибо. Сам справлюсь. Вполне дееспособен. – Уверенный голос приятной тональности. - В Москве пересадка. Еду из Красноярска. Тоже не прочь отдохнуть. – Чуточку утомили «теоретики» свободы. - Добрая, открытая улыбка.
- А к нам в Беларусь, домой или в гости?
- Я русский белорус. – Улыбается. - г.Поставы - моя родина. Волей судьбы оказался в дальних краях. Уже 64 года проживаю там. Но каждый год бываю дома. Родных там почти не осталось. Так, третье - четвёртое поколение. Но родные места… – Вам не приходилось бывать в наших краях?
- Приходилось, охотно включаюсь в разговор. - Красивый город, радует глаз сохранивший дух старины. Хорошо помню рыночную площадь. Такой красивый ансамбль в стиле барокко. Помню костел на берегу реки. Природа там – дух захватывает.
- На рыночной площади сохранились ещё несколько домов ремесленников. В одном из них жила до 1939 года большая семья моего прадеда и деда. У него была мастерская, там изготавливали цимбалы. Дом национализировали. Мы жили отдельно, вблизи Водяной Мельницы. - Эта постройка помнится вам? - Да, жили у самой реки. С детства помню рыбалку с дедом и «охоту» мальцов на раков. - И я так считаю, что краше места нет.
В купе заглянули соседи. Судя по блеску в глазах, они нашли общее…
- Не будем им мешать, - не без злорадства сказал молодой. - Пойдём, сябр, продолжим начатое…
Мы с Юзефом Францевичем порадовались, что можно продолжить приятный разговор.
У меня уже в голове складывалась картина переселения его семьи в Сибирь. В те годы это было массовое явление.
- Семья была депортирована? – осторожно спрашиваю.
- Семья осталась на месте. Я был арестован по статье 64… Знакомо? – Да, это то же самое, что в России – 58-я… - Кивнула с пониманием. – Да, да, за «антисоветскую деятельность».
- Молодёжная скаутская организация? – Уточняю.
– Да. - Теперь-то скаутское движение приветствуют, а мы считались «врагами народа». – Молчим. - Мне было 16. - В школе отменили белорусский язык. Преследовали всех, кто посещал костёл. Отцу артисту, выросшему на польской культуре, стали запрещать читать на польском Адама Мицкевича. Повсеместно на массовых гуляниях запрещалось носить национальный костюм. Цимбалы заменили баяном. Вот, собственно, выступая против этого я и загремел… Обрабатывали, требовали публичного покаяния. Выбрал тюрьму. Получил десять лет… - Прошёл всё – Магадан, Калыма, Красноярск. - Наверное, мне везло. Сидел с такими политическими, которые мне компенсировали университеты. – Труднее всего было работать на «Дальстрое». – Здесь не было никакой власти, кроме НКВД. Вгрызаясь в промозгший грунт, я ощутил на себе, что такое раб. Да, я чувствовал себя белым рабом. – Читали Шаламова? – Там всё. - Мне, правда, везло. Один из начальников поступал в институт. Меня пристроили к нему репетитором. Он оказался человеком и практически спас мне жизнь. В 1949 году он добился того, что меня этапировали в Красноярскую тюрьму. Более того, «пристроил» в тюрьму спецназначения при «Енисейстрое», она тогда только что была открыта. Именно там функционировало особое техбюро №1. Да, оно… - 300 человек, разработчиков секретного оружия. Я там был чертёжником, получил возможность окончить школу. - Бюро было ликвидировано в 1953 году. Был условно-досрочно освобождён. Окончил заочно Красноярский политехнический. Женился и связал свою судьбу с Красноярской ГЭС. - Никогда не скрывал свою биографию. Пройденные «университеты» позволяли довольно успешно продвигаться по должностной лестнице. – На пенсию уходил начальником смены. Да и сейчас не чужак на станции.
Устал мой собеседник. Но рассказывал с удовольствием. Не жалуясь на судьбу. Скорее гордился, что не сломался, не скурвился – это его слова. - Не выдержала и спросила:
- А почему не вернулись в родные края? – Ответил через достаточно длинную паузу.
- Делал попытку в 1956 году, когда получил паспорт. Родные встретили хорошо, но… - опять пауза. - Чего-то побаивались. Бывшие товарищи избегали встреч. – Я не хотел ни перед кем оправдываться. Моя совесть была чиста. Я защищал своё, родное, национальное богатство. Защищал, как любимую девушку. - Так лукаво улыбнулся, так светло блеснули глаза. - Если я не унижался там, тогда, то здесь согнуться просто не мог. Мама уже умерла, отец просил остаться. Не смог. Но клятвенно пообещал приезжать каждый год. Теперь это стало особо свято. Навещаю дорогие могилы.
- А ваши родные из Красноярска бывали здесь?
- Я овдовел в прошлом году. Жена принципиально отказывалась: - «Для меня тот край чужой. Он тебя предал». – Лет до десяти со мной ездила дочь. Но ей здесь тоже всё чужое. А, может быть, чуточку ревновали они меня к прошлому, к незнакомой им моей «шляхетской» юности.
- Давайте отдыхать, - чувствую нарастающую взволнованность Юзефа Францевича. - Уже рассвет. Загуляли наши соседи, но это и к лучшему. - Такого попутчика не каждый раз встретишь. – Очень признательна вам за такой откровенный рассказ.
Как интересно заиграло во мне само понятие – достоинство. Достоинство… вот оно - живое, а не словесное обыгрывание…
- А знаете, - продолжил попутчик с какой-то новой энергией, - что я, прежде всего, купил, когда вернулся сюда? – Цимбалу. – А теперь у меня появилась ещё одна большая радость - награда за пережитое. – В бывших дедовых мастерских недавно возобновили народные промыслы. В том числе изготовление цимбал. И они пользуются сейчас большим спросом. Восстановлен дом ремёсел - «Старый млын». Теперь там музей. - И главное - в Поставах с 1992 года регулярно проходит международный фестиваль народной музыки – «Звенят цимбалы и гармони». – Вот, спешу на очередной…
Жизнь продолжается..
Фото из интернета. Рыночная площадь.
г.Поставы. Беларусь.