всякое бывает, и такое

Борис Фрумкин
« путь жизненный пройдя до половины
я оказался в сумрачном лесу…»
Дант Алигьери.
 
Драконы, курицы и птицы, вас гонит ветер на бойницы, а враг встречает вас огнём, но вы его яичной скорлупой.
Усыпав берег скорлупой, сыграв засыпанную снегом косу…, и в это время, на не этом, на не том, на недоступном для изменений берегу, растёт огонь в закутанных летними сумерками домах, теряясь в извилистых улицах тёмных, жутких тупиках, где что- то…, что? В окнах призрачных домов жёлтый свет, рождаясь,  истекает горючим сном сквозь  прозрачную кожу окон.
Рассыпавшись листопадом и прочим и прочим и прочим, растворяясь мокрым снегом и прочим и прочим и прочим, проникая дождём в нити одежды и оголяя тела незаметно для хозяина тел, на ладонь упала душа. Делая, сделав дела.
Это, наверное, птица описалась.
Может дождь начинается?
Ага, при ясном то небе!
Что-то ведь ожгло его ладонь прохладой  водяной.
Тихо крадётся во мгле по земле, рассыпаясь яичной, белой скорлупой, представим, что январь! Ненастным вечером, конь постучал в окно моё, огромным огненным копытом и проворчал ему я – уходи! Закат ушёл.
Всё тише, тише и теперь, он тут живёт и с ним печальный парикмахер, чудесных причуд милых дам исполнитель. Хотя, иногда, может быть, просто так и Самсона убийца. Они путешествуют на Тибет, как два самолёта, в ответ на агрессию крокодила, что, как известно любому ребёнку, съел солнце, и хотя оно светит до сих и от сих, это не отменяет огонь твоих чресл, и огонь её лона. 
На кресле сидели коты, под креслом сидели собаки, всё это символы тьмы, царствующей от заката. Коты под домами орут, собаки бегут в лучах редкого света. Всё это, похоже на сон, пьяного, очень пьяного моего соседа! Я разделяю права тевтонских утопленников и новгородских верзил. Ведь и тогда надо всем этим чудом светило съеденное солнце. Разве настоящее солнце будет светить здесь? Мутные, ледяные воды.
В моё окно посмотрел медведь! Ночь пришла.
Вокруг бегают крысы размером с волков. Лес пугает овчарок и пастухов. Меж деревьев угрюмо летают драконы, улыбаются совы, чирикают и пищат разные птицы, делают, делая дело своё, муравьи, протекают ручьи и томится в жарком мареве июльского полдня земляника опушек, старых окоп черника, густо пахнут-дышат сосны. Здесь ночью, в перекрестии, в заводи старого русла и нового  можно увидеть русалок. И искупавшись, не пойти ко дну.
На дне икра, в прибрежных камышах утиные гнёзда. Плавает утка по тёмной воде.