Пять недель спустя.
Мэри-Бет стояла в холле Дуомо, нетерпеливо ожидая своего выхода: Франческа уже неторопливо продвигалась по проходу под руку со своим отцом, а потом настанет и ее черед прогуляться к алтарю, туда, где томится от нетерпения жених. Осталась всего пара секунд, и все. Хотя нет. Еще долгая прогулка к алтарю. Не менее продолжительная речь священника. Как же дождаться самого желанного объявления?
Пальцы Мэри-Бет суетливо мяли ножку букет. Заметив, какая опасность грозит свадебному букету, Саймон, стоящий рядом, тихонько прошептал:
— Успокойся, Бетси, все будет хорошо.
Но и после этого Мэри-Бет не смогла стоять спокойно. Ей хотелось громко возвестить о своей радости, поскольку сил таиться уже не осталось.
Никто не догадывался о ее секрете. Все вокруг, видя волнение невесты, списывали на предсвадебный мандраж. А Мэри-Бет лишь смотрела на них и сжимала губы, боясь, что слова выскочат наружу помимо ее воли. Она молчала, поскольку прежде хотела поделиться своей тайной с Винченцо, но ей не удавалось выкроить и секундочки, чтобы побыть наедине с женихом.
Конечно, подозревать о своем состоянии Мэри-Бет начала уже накануне, но лишь вчера ей удалось ускользнуть от пристального внимания родственников и друзей и, наконец, купить тест на беременность. Но воспользоваться им удалось не сразу — последние штрихи в свадебной подготовке, шумный девичник, закончившийся чрезвычайно поздно.
Лишь утром Мэри-Бет вспомнила о самом главном. А ведь этому делу нужно было посвятить какие-то несчастные три минуты. Закрывшись в ванной, она продела все необходимые манипуляции. Чтобы исключить ошибку, пришлось использовать два разных теста. Следующие три минуты, казалось, длились годы. Но вот они истекли, и когда Мэри-Бет увидела столь желанные две полоски, то готова была вопить от радости.
Она отправилась на поиски Винченцо прямо в ночной рубашке и халате. Выскочив в коридор, Мэри-Бет поняла, что это не совсем приличный вид для блужданий по отелю. Пришлось одеться, но лучше бы она этого не делала, потому что на выходе из номера ее заловила Ванесса, и начался процесс одевания невесты.
Мэри-Бет хотелось плакать от отчаяния, но что-либо изменить было не в силах. Спустя полтора часа ее одели и причесали, но встречаться с Винченцо категорически запретили — жених не должен видеть платье невесты до церемонии. Она мысленно прокляла все существующие предрассудки, но переспорить родных не смогла.
Мэри-Бет встрепенулась: музыка смолкла, а потом органист начал заново. Нацепив улыбку, невеста под руку с братом двинулась к жениху.
А значит, следовало быть счастливой и безмятежной. Но, видимо, ее усилия не увенчались успехом, поскольку Винченцо, приняв ее руку у Саймона, настороженно прошептал:
— Что случилось?
— Все хорошо, — улыбнулась Мэри-Бет.
— Лайза! — нахмурился он.
Секунду-другую Мэри-Бет колебалась, но потом восторженно прошептала:
— Я беременна.
Винченцо издал радостный вопль и, подхватив невесту, закружил. За что получил укоризненный взгляд священника.
— Извините, пожалуйста, — сказал Винченцо, но в его глазах не было ни капли раскаяния, лишь радость и счастье.
Он протянул Мэри-Бет руку.
Она посмотрела на мужскую ладонь: Винченцо предлагал ей не только руку — он предлагал ей долгую и счастливую жизнь. Она верила, что так и будет, поэтому смело вложила в нее свои пальчики.
Мэри-Бет перевела взгляд на священнослужителя, читавшего наставление будущим супругам. Брачный союз, получивший благословение церкви, считался священным. Это была дорога, длинною в жизнь. Это было навсегда.
Но могла ли она поверить словам священника? Дрожь прошла по телу Мэри-Бет, стоило ей предположить, что он ошибается.
Ощутив крепкое пожатие пальцев Винченцо, она взглянула на будущего супруга. В его глазах читалась взрывоопасная смесь любви и страсти.
И Мэри-Бет поверила, что брак — это навсегда.
И не было в тот день невесты счастливее.