Сладкоежка
Меня разбудил оглушительный и сердитый голос матери: »Кто съел полбанки варенья?!». Я с трудом открыла полусонные глазки. Брат спал в своей кроватке, по- детски сопя и чему -то улыбаясь во сне. Спальня среди ночи, освещенная только прикроватным светильником, показалась мне какой-то неродной, маленькой, ну, просто дивной комнаткой, как в избушке трех медведей, где загостилась Машенька. И как будто не мама спрашивает про варенье, а большой и лохматый Михаил Иваныч из русской сказки ревет страшным голосом: »Кто хлебал из моей чашки и все выхлебал?!» И снова голос мамы: «Кто съел полбанки варенья?!».
Хочу признаться: в детстве я была ужасной сладкоежкой. Ученые считают, что любовь к сладкому впитывается с молоком матери, и это совершенно серьезно, так как грудное молоко на вкус слегка сладковатое. Незначительную сладость придает грудному молоку большое количество лактозы (молочного сахара). В этом кроется главная причина того, что дети длительное время предпочитают сладкую пищу, отвергая еду, которая имеет какой-либо другой вкус. Глюкоза для малыша - основной источник энергии, который ему необходим для интенсивного развития, а также незаменимый элемент для выработки «гормонов счастья», таких как эндорфины и серотонин. Эти гормоны стимулируют участки мозга, которые отвечают за чувство удовольствия.
В нашем военном детстве на столе не часто появлялись торты, пирожные и печенья , а то и вовсе мы их не видели. Помню, в семилетнем возрасте, когда мы с родителями переезжали из Петропавловска Камчатского в освобожденную от фашистов Украину, я впервые познала в Москве вкус пирожного, воздушного, с нежным кремом, и мороженого, щедро пропитанного орехами. Этот божественный вкус и чарующий, ароматный запах ощущаю до сих пор!
Самая большая моя мечта в детстве - это иметь хрустальную вазу, наполненную конфетами разных сортов, и есть, есть их до полного насыщения, извлекая из еды все удовольствие до последней капли. «Когда вырасту, - говорила я, - у меня всегда на столе будет стоять такая ваза!».
Нежные чувства к сладкому были такими невыносимыми, что и жизнь без него казалась горькой и унылой. Радоваться чему-либо без конфет не было причины. Из конфет помню только подушечки, наполненные джемом, почему-то всегда слипшиеся и в газетном кулечке. Если они и покупались, то мать всегда их прятала от нас с братом и выдавала понемногу. От нас все вкусненькое обычно пряталось. Наверное, потому что доставалось с трудом и в малых количествах. Может быть,и для того, чтобы мы не отказывались от основной пищи. За неимением других конфет я любила сосать, как конфетку, сахар-рафинад.
Однажды в Петропавловске появился в продаже желтый сахар. Его привезли вместе с другими продуктами американские гуманитарные службы. Говорили, что на пути из Америки в Беринговом море пароход попал в жестокий шторм, в левом борту судна появилась трещина. Трещину удалось залатать своими силами, стянув буксирными канатами, однако многие продукты стали негодными к употреблению.
Сахар оказался слегка подмоченным и на вкус был сладко-соленым. Хозяйки умудрялись этот сахар каким-то образом вываривать, освобождать его от соли и творить из него волшебные чудеса для ребят в виде конфет-тянучек коричневого цвета. Это событие для нас превратилось в роскошный праздник сладкоежек, который, к сожалению, вскоре и закончился. Запасов сахара оказалось не так уж и много.
На том же пароходе привезли и американские фрукты : яблоки и апельсины. Два небольших ящичка достались нашей семье. Каждые яблоко и апельсин были завернуты в папиросную бумагу и издавали такие умопомрачительные запахи, такой необыкновенный аромат по всей квартире, что нам с братом сложно было уйти от дразнящего благовония, исходящего от этого великолепия. Было выше наших детских сил устоять и не украсть хотя бы по одному из случившегося богатства. И как тягостно было ожидать, когда мама осчастливит нас этими райскими фруктами. Ящики же были помещены в коридоре на полу, а на них отец поставил огромный, неподъемный аппарат для фотографирования. Сейчас мне трудно сказать, для чего предназначался этот фотографический монстр, может, для проявления кадров, может, для чего-то другого, но мы с братом умудрялись его с трудом поднимать и вытаскивать из ящика яблочко или апельсинчик – один на двоих. В этом случае родители ни разу не обнаружили пропажу и поэтому им не пришлось ловить воришек. Не то, что жулика, укравшего полбаночки варенья.
Пол-литровую баночку варенья (не знаю, из каких ягод) подарила маме-терапевту пациентка в знак благодарности за лечение. Баночка стояла в навесном шкафу. Добраться до нее пятилетнему ребенку было ох как непросто. Но соблазн велик! А заглушение чувства голода по сладкому заставляло проделывать серьезные гимнастические трюки: встать на табуретку, оттуда залезть на стол, встать на ножки, не забыть взять ложечку, открыть шкафчик, достать банку. И только чуть-чуть ложечкой зачерпнуть божественный нектар. Смаковать во рту, не спеша проглотить. Можно ли удержаться и не попробовать еще немножко? Какие приятные минуты радости! Кайф неописуемого счастья! Нужно повторить! Забывшись, я повторяла и повторяла по чуть-чуть, понемножечку, пока банка не оказалась полупустой. Удовлетворенная, счастливая, отправилась спать.
И вдруг среди ночи будит голос: «Кто съел полбанки варенья?!». С опаской вглядываюсь в лицо мамы. Понимаю, что она вне себя,что ее душевное равновесие явно утрачено. Нагнувшись над моей кроватью, мать пристальным взглядом, очевидно, надеялась разглядеть что-то доселе ей неведомое. Правду пришлось мне буквально загонять в отдаленные уголки мозга. Со всей детской хитростью молчаливо, без стыда, глядя прямо в глаза, уставилась на маму и не проронила ни слова. Затем мать, с недоумением разводя в стороны руки, отводит глаза к кроватке брата в ожидании, что именно там имеется ответ на вопрос: «Кто съел полбанки варенья?». Братик, проснувшись, не сразу понимает происходящее вокруг, его взгляд скользит по окружающим предметам, затем ожидающе останавливается на раздраженном лице матери. Не в состоянии выстроить причинно-следственную цепочку, в которой не находит себя как виновника проступка,он начинает сначала удивляться, затем огорчаться. И вдруг громко, во весь голос рыдать! Ответ на мамин вопрос оставался,конечно же, делом совести проказницы. Упорство матери, наталкиваясь на упрямство (по ее разумению) обоих детей, не приносило положительных результатов. Виновник не найден! Никто не хотел сознаваться в содеянном. Внезапно мать успокоилась. Села, обессиленная, на стул, призадумалась, беззвучно и неподвижно глядя в одну точку. Затем резко встала, и, измученная незаконченным разговором, оставшимся без ответа, решилась на крайнюю меру. За проступок одной физическому наказанию подверглись двое. Мать обоих детей выпорола!
Мы с братом ревели дуэтом. Я от боли, а еще от того, что обнаружился мой проступок и ложь. Мне было стыдно. Брат же рыдал от обиды, бессилия и проявленной несправедливости по отношению к нему. Он с самого начала наблюдал со стороны за всей этой омерзительной сценой и осознавал своим детским умом, кто виновник свершившегося факта. Но не выдал любимую сестру, молчал, как рыба, держался до последнего, оказавшись вовлеченным в разыгравшийся конфликт. И теперь мучился,страдал, и детской душой принимал свершившееся за техногенную катастрофу. Отвернувшись к стене, брат накрылся с головой одеялом, сжался в беззащитный комочек. Худенькие плечи его вздрагивали, горькие рыдания и жалостные всхлипывания перемежались тяжелыми вздохами, оповещая окружающих о глубоком страдании. Ребенок в силу своего возраста еще не умел в полной мере самостоятельно справиться с переживаниями и проблемами. Спокойно, без волнений и тревог выйти из сложившейся ситуации. И никто его не пожалел, не приголубил.
Только с высоты жизненного опыта, осознания себя стало мне ясно, каково было в тот момент психоэмоциональное состояние брата. Любимая мама неосморительно и жестоко с ним обошлась, а единственная сестра предала.Со временем пришло понимание того, что по отношению к самому родному и дорогому человеку я поступила нечестно и трусливо. Оправдание можно найти лишь в том, что душевная работа над собой в описанном нежном возрасте была в зародыше, и готовность преодолеть порочные черты характера пока не состоялась.
Мы уже никогда не узнаем, щемило ли материнское сердце, испытывало ли оно чувство сомнения, сострадания и сожаления? Ясно одно: решение молодая мать приняла на пике эмоций, и свой поступок, возможно, она сама себе позднее объяснить была не в состоянии.
П.С. Детская мечта осуществилась: на столе стоит хрустальная ваза, наполненная конфетами разных сортов. Только сладкое я разлюбила. А конфетами угощаю гостей и свою внучку.