Вспомнилась история, произошедшая с Корнетом в годы его молодости.
Засиделся как-то он зимою за рюмкой чая в гостях, до поздна засиделся… Ну, как говорится, пора и честь знать. Вышел Корнет в подъезд, а там темень, хоть глаз выколи. Лампочки, как было в то время, растащены или перегорели. Идет он по стеночке, этаж за этажом, обтирает подъездную штукатурку, вниз спускается. Так хоть проблески какие-то от подъездных окон, поворот не пропустишь, а тут – выход… должен быть.
Выставил он руки вперёд, ну что б наткнуться ими на ожидаемое препятствие в виде входной подъездной двери. И только прикоснулся к ней, как дверь открывается, с той стороны фигура какая-то мелькнула, дикий женский визг, а ноги-то дальше идут, сами по себе.
Итог – открытая дверь той дамой была в испуге отпущена. Дык, кто устоит на месте, когда из темноты подъезда внезапно появляется некто, нетрезвого вида, весь в извёстке, с прищуренными глазами, с протянутыми руками, готовыми хватать и ловить. Сработала мощная дверная пружина и всей массой массивное деревянное изделие ударяет по растопыренным пальцам.
Тут уже очередь Корнета пришла. Орать…. Благо сугробы в тот год уже определились знатные, было куда пятерни сунуть. Но в травмопункт всё же пришлось топать. Выбитыми оказались почти все пальцы. А мадама… А что мадама? С чувством полного превосходства и тихой чёрной радости она проскочила в подъезд мимо тихо скулящего Корнета.
Это было первое происшествие, крещение, так сказать. Потом была череда падений в колодцы, выпрыгиваний со второго этажа студенческих общежитий, от не вовремя заявившихся ревнивцев и прыжка с моста на день Великой Победы. И всё происходило в состоянии лёгкой эйфории от подогрева не детскими напитками.
Мдяя, ох и липли тогда к Корнету … приключения. Или он их сам находил, с завидным постоянством.