Троллейбус, идущий по первому маршруту водит лихая лесбиянка. Её рожа покрыта сверху донизу заклёпками из хирургической стали, матёрый мужской прищур угрожает любому пешеходу. Ноги, не слушаясь, шагали по зебре. Двое потрёпанных пареньков торопились в магазин. Один из них нервно топтался у входа и кричал кому-то вдаль: "Да чо ты тормозишь". Пахнуло сильнейшим перегаром и из-за угла появился мужичонка в драной кожанке и грязных ботинках. Дети нырнули в магазин, он последовал за ними. Лавочки и скамейки облюбовали парочки. Девочки одновременно ковырялись в пивных бутылках и собственных носах, мальчики с предвкушением почёсывали пах.
- Христос Воскресе - вымаливали люди
- Воистину Воскрес! - отвечали полудохлые тополя.
В трамвае радостные детишки, две девочки и мальчик соревновались за право занять свободное место. Всё действие сопровождалось приятным гамом, беготнёй, изречениями, подхваченными у взрослых. Ничто не могло помешать хаосу, питавшемуся детской беззаботностью, кроме строгого замечания из ярко накрашенных уст злобной мамаши. Не дожидаясь конца игры она схватила старшую девочку, потрясла ею и усадила на место. Она хорошая мать, растит таких же как она - скромных тружениц прилавка.
Тысячи женщин утром встают к зеркалу и видят в нём бесподобное отражение, наполненное гордостью за безупречную внешность, идеально подобранный туалет. В синих дерматиновых сапогах на улицу выходит нечто, покрытое белой шерстью, фиолетовым синтепоном, улыбающееся огромной красной улыбкой и сверкающее пятикилограммовым пузом. Они лёгкие, весенние и очень сексуальные.
На дне рождения сестры шампанское, конфеты и мириады тридцатилетних мамаш с карапузами. Пол усыпан сосками, игрушками, залит слюной. Дети орут, мамаши трещат. А сколько колясок ты использовала, а где ты рожала, а где твой муж сейчас, а где взять одежду посвободнее. Ой, уже семь часов, мне пора. В комнате душно, по многим причинам. Да ещё и этот солнечный свет, он неистово слепит глаза. Гости расходятся. Пять минут мы молчим и я отправляюсь домой.
4 АПРЕЛЯ 2010 Г.