Я – счастливый человек! Во-первых, я знаю русский язык (разговорный со словарем), а это, как говаривал великий Довлатов – уже счастье! Во-вторых, я как-то незаметно зарабатываю на все свои пороки (перечислять не буду – их много). А, в-третьих, у меня была беспроблемная блять. Нет, не подумайте, именно – блять, а не путана! Она точно так же нуждалась в «соприкосновении кожных покровов», как и я. Так же часто и так же страстно и так же бескорыстно. Курсивом – бесплатно! Первые два пункта можно опустить за незначительностью.
Она приходила в промежутках между работой, семьей и другими счастливчиками, и мы самозабвенно соприкасались кожными покровами. Таких промежутков было достаточно много, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым мужчиной и вызывать пароксизмы зависти у немногочисленных друзей, женатых притом! В непродолжительных паузах между «соприкосновениями» мы с ****ью разговаривали. Да, представьте, разговаривали, причем на любые темы! Моя любимая тема – истоки женского ****ства. Ее – все остальные, в том числе, и те, которые напрямую связаны с другими счастливыми обладателями моей ****и. С ее слов я ей был интересен тем, что необычно выражаю свои мысли русским языком, в отличие от других «счастливчиков». Зато у них были неоспоримые преимущества в виде собственного бизнеса, яхт и тачек, что, в принципе, на мой взгляд, намного значимее для женщин, чем мои знания русского разговорного (со словарем). Но это же – для женщин, а не для ****ей!
Любопытный факт: блять, в отличие от путан и жен, любит всех одинаково сильно, до спазмов, до колик, до… В общем, как своих детей. Проститутки никого не любят – это работа, а на работе – ничего личного! А жены со временем не любят мужей, словно проститутки на работе. По всему выходит, что блять – идеальная женщина для совместного времяпровождения на планете Земля! Согласитесь: я – счастливый! Меня, пусть и недолго, любила блять! И я ее уже… кажись…
А однажды мы повздорили… А я назвал ее «****ью»! А у нее мелко-мелко задрожали губы, и глаза намокли сильнее обычного. А еще плечи задрожали тоже, а еще она отвернулась и, кажись, заплакала. А я замешкался и стал объяснять значение слова «блять» (я же владею русским языком, блять! Так мне казалось). А она уткнулась плачущими черными глазами в свои тонкие коленки и зарыдала. А я, блять, цитировал по памяти все словари – от Брокгауза через Даля до Ожегова, объясняя этой… ****и, что «блять – это законная жена рекрута, забранного в армию на двадцать пять лет». А она рыдала и рвала своими ****ски-ухоженными ногтями с темно-вишневым лаком свои ****ские оранжевые чулки, которые купила с аванса и впервые надела специально для меня! А я орал, что все женщины – ****и, которые научились не реагировать столь бурно на такое прозвище – это нормально! А она вдруг вскочила, поцеловала меня мокрыми от слез губами, выбежала из комнаты в на-пол-аванса купленных, а теперь порванных оранжевых чулках, заперлась в ванной и включила воду… А я стоял под дверью и… впервые в жизни понял, что научился любить! А она, блять, взяла, да и перерезала себе сонную артерию обыкновенными маникюрными ножницами. А я… А я в первый и в последний раз в своей жизни понял, что блять – это не она! А я!
И как мне теперь жить без нее, блять?!