«…Через некоторое время слышит, чьё-то тяжёлое дыхание рядом. Обернулся, а тут опять
зайчик. Тащит что-то, запыхается.
- Ёжи-ик! На, держи, еле достал!
- Что это? - в недоумении спросил Ёжик.
- Синтетический каучук!
И засветился Зайчик от гордости.»
Ира Григ "Несоответствия случайных параллелей"
http://www.proza.ru/2012/05/03/44
Легенда гласит, что именно так, но может и не совсем так, появилась у Ёжика Резиновая Зина. А вот Книгу Перемен Зайчик Ёжику не притащил. А жаль. Ведь каждому Ёжику известно, что Книга перемен выступает как помощник на путях исследования судьбы.
Ежик, он, как утверждает другая уже легенда, был махровым антропософом. Если кому-то и кажется, что антропософом можно быть без Рудольфа Штейнера, то только шутник допустит, что можно быть антропософом, не зная, что такое антропософия.
Нет сомнения, что уже малейшая неясность в этом пункте чревата смутой и перебранками, и если история антропософского движения и состоит целиком из смуты и перебранок, то причину этого следует искать как раз в непроясненности вопроса об отношении антропософского студента к антропософскому учителю.
Был, был у Ёжика учитель, учитель как раз и знал Рудольфа Штейнера, но пока ещё Ёжику не сказал, увы. Поэтому и Ёжик ничего не смог сказать Резиновой Зине. Младенчество антропософов состоит, между прочим, и в том, что они, как правило, не научились еще различать между наукой в обычном академическом смысле и антропософски ориентированной духовной наукой.
Многие люди испытывают негативные психические переживания из-за утраты привычных мировоззренческих ориентиров. Эти переживания часто влекут за собой нооневрозы, связанные с утратой смысла жизни. Это видно сразу и невооруженным глазом. По Зине.
Когда зайчик её приволок, все же думали, и сама Зина тоже думала, что она на самом деле резиновая и что в ней есть дух. А зайчик сразу сказал – искусственный каучук. И ещё он сказал, что это – надувательство.
Это вовлекло Ёжика в такой водоворот событий, что мало никому не показалось. Вернее, кое-кому показалось. Кое-кому даже показалось, что Ёжик уколол Резиновую Зину, и её теперь будет трудно надувать.
Между тем: антропософия может быть понята только из самой антропософии, а не из Канта, в котором она видит виновника духовного кризиса нашего времени. И это как раз и оказалась судьба. Нельзя, стоя одной ногой в антропософии, другой стоять в университете, сочетая научное сознание с научным суеверием.
Антропософ — это взрослый человек, при случае даже с высшими знаками отличия, способный осознавать себя в своей духовности младенцем. Соответственно: антропософия — это рост, возмужание духа, зрелость которого опознается по тому, что оно начинает жить, что значит: оно начинает ощущать себя в смерти. Всё прочее было бы самомнением, или, говоря более понятным языком, шаловством ребенка, надувающего щеки и ждущего, что с ним перейдут на «Вы».. .
Мы ждем от антропософа Ёжика сотоварищи систематического — или, на худой конец, кое-какого — изложения собственных антропософий. В противном случае мы оставляем за собой право считать их тем, что они и есть: недорослями и брамарбасами.
Поэтому всем им самое место там, где они и находятся – в бане.