- Сперва снимем комнату, перекусим, а потом пойдем разбираться с этим странным делом, - обратился ко мне Молох, как только мы прошли дорожный указатель, гласивший о том, что до деревни Двуречье осталось всего пол лиги. Я не мог не согласиться. Ноги гудели от пройденных двадцати пяти лиг, за день мы не сделали ни одного привала, хотелось умыться и немного отдохнуть перед тем, как приступить к выполнению поручения лорда Таргона. Старый хитрец нашел нас в Рионе, когда мы покупали припасы для путешествия на Север – к Вратам Каменных Львов, и предложил сделку. В итоге, не сумев отказаться от выгодного предложения лорда, мы отправились на юг к деревне, в которой по подтвержденным из засекреченных источников слухам, мертвые вели себя неспокойно. Обычно, или я или Молох отвергали такие предложения, но сейчас речь зашла не только о неупокоенных, но и о том, что кто-то использует жезл Захтак – жезл, служивший самому Создателю – с его помощью Он воздвигал горы и облекал миры плотью земной. Правдой ли это было нам предстояло узнать – на всякий случай мы решили не упускать такой возможности, тем более, что более срочных и неотложных дел у нас не было и лорд не претендовал на могущественный артефакт. Долго и кропотливо изучая историю направлений Мира, мы с Молохом с радостью были готовы уберечь жезл одного из направлений от глаз людских.
Мы шли и, несмотря на усталость, восхищались красотой окрестных земель. Кажущиеся бесконечными поля, засеянными пшеницей, рожью и овсом, большие фермы и маленькие подворья, размеренная жизнь. Крестьяне очень быстро оправлялись от войн, набегов и прочих неприятностей – они тут же принимались за работу и вся скорбь, боль потерь, страх, исчезали, испарялись с каплями пота, не давая ни на мгновение расслабиться и дать себе слабину. По вечерам их развлечением были завораживающие истории проходящих через таверны путников, а с рассветными лучами солнца, они уже приветствовали новый рабочий день. Иногда я им завидовал, но прекрасно понимал, что из меня не вышло бы хорошего землевладельца или землепашца. Я бы не смог просидеть на одном месте и пары лет – дорога звала меня вперед, была моей кармой, и я понимал, что так произошло не без помощи моего спутника Молоха.
- Скоро, наверняка будут отмечать праздник урожая – колосятся нивы, время жатвы близится. Вот когда нужно деревни посещать, - заметил Молох, - Все тебе рады, готовы рубаху последнюю отдать за какую-нибудь историю со счастливым концом.
Он остановился, чихнул, выгнул спину и выпустил когти, оставляя на пыльной дороге бороздки.
- Похоже, тебе не помешает отдых, - я улыбнулся.
Кот смерил меня взглядом и фыркнул, - Да я еще двадцать лиг пройду и не поморщусь. Ты недооцениваешь мои силы.
Я знал, что это был сарказм, недооценить силы Перворожденного я не мог – Молох был настолько всемогущим, насколько это могло уместиться в рамках человеческого сознания, но по причинам, ведомым только ему и мне, он этой силы не применял, дабы не нарушить хрупкий баланс всей паутины миров. Я смолчал, не захотев лишний раз давать ему повод для насмешки над родом человеческим. Правда мне все же пришлось остановиться и сказать, - Мы прибыли.
Таверна «Поющая дева» находилась прямо у входа в деревню, окна ее приветливо горели оранжевыми огоньками и мы, не теряя времени, вошли внутрь. Несмотря на то, что уже вечерело, посетителей в таверне было немного и потому как только мы облюбовали один из столов, к нам подошел хозяин, искренне улыбающийся незнакомым путникам, которые, как пить дать, принесли с собой целый ворох захватывающих историй вкупе со звонкой монетой.
- Приятно видеть новые лица, - обратился он к нам, - Чего изволите, господари? У нас всего в изобилии.
Ни капли не смутившись при виде огромного черного кота, расположившегося за столом, он держал наготове грифель и дощечку, чтобы записать наши пожелания.
- Нам нужна комната на пару дней и ужин – две кружки местного эля и два куска хорошо прожаренной оленины с краем ржаного хлеба.
- Будет вскорости, - отчеканил тавернщик и добавил, - Звать меня Зубарь, к вашим услугам, господари, ежели еще чего изволите.
- Замечательно, Зубарь, - я знал, что нам от него необходимо куда больше чем ночлег и ужин, он должен был ввести нас в курс происходящего в деревне, однако, я решил подождать, пока подоспеет еда, и потому сказал, - Пока, ничего, чуть позже нам нужно будет поговорить.
- Думаешь, он нам выложит все начистоту? - спросил Молох, когда хозяин таверны удалился.
- Думаю, у него нет выбора. Лорд Таргон говорил, что Зубарь еще и староста деревни, так что возьмем его в оборот и узнаем причину разупокоения. Мнится мне, что жители этого чудного местечка нечисты на руку и парочка грешков за ними водится – вот и мстит кто-то – может ведьма сожженная, может некромант обиженный.
- Хорошо бы, если так, - вздохнул кот, - А ведь может быть, что деревня тут как раз не причем. Помнишь случай с Нахемой, когда она выбрала деревушку для своего выводка потому лишь, что ее жажда замучила?
- Еще бы не помнить, - в моей голове закрутились воспоминания. Отпрыски демоницы насыщались крестьянами несколько месяцев, пока мы не сожгли ее логово дотла. Она ненавидела нас, проклинала, но была бессильна что-либо сделать. Дюжина ее детишек сожрала за полгода около двух сотен дворов, не пощадив ни детей, ни женщин, ни скот, ни домашних животных. Естественный отбор – так она говорила. Молох приговорил ее к двухсотлетнему заточению в Глацие – повелителе промерзшей преисподней – тюрьме для демонов, преступивших закон истинного равновесия.
- Может быть, и сюда наведался какой-нибудь нерадивый демон, - кот расположился поудобнее, наблюдая за тем, как молодая белокурая девушка подносит к нашему столу кружки с элем, - Благодарствую, принцесса.
Девушка робко улыбнулась и ушла.
Сделав несколько глотков, кот придвинулся ближе к столу, - Никогда не разочаровываюсь в деревенском эле, варят от души, сразу чувствуется. Городской эль другой – больше специй, запах резче и наутро от него куда тяжелее, а от этого чудного напитка все нутро благодатью исполняется.
Я кивнул и тоже сделал несколько глотков.
- Вот, что мне еще интересно, - Молох всегда делился своими домыслами, перед тем как приступить к тому или иному делу, - Таргон сказал, что неупокоенные начали народ пугать на второй день после новолуния, с погоста не выходят, стало быть, проверить их агрессивность и настрой пока не представляется возможным. Вполне вероятно, что они там что-то охраняют.
- Или кого-то, - подхватил я.
- Или кого-то, - задумчиво повторил Молох.
- Что нам известно об этой деревне? – мне было необходимо попытаться собрать воедино все сведения, которыми мы обладали, чтобы потом сопоставить их с рассказом старосты деревни, на откровенность которого мы надеялись.
- Немного, - ответил мой спутник, - Деревня Двуречье, надел лорда Таргона, не нужно быть провидцем, чтобы узнать, почему ее так назвали. Примерно три года назад через деревню проходили войска Белого Тигра, но они проходили мимо - храмовники не оставили ни разрушений, ни жертв. В войне стихий, насколько я знаю, жители деревни не участвовали, разбойничьих банд здесь нет. Но нужно уточнить одну деталь.
Молох жестом подозвал Зубаря, не отводившего от нас глаз из-за стойки. Тот молниеносно оказался рядом.
- Чего изволите, господари? Мясо принесут с минуты на минуту.
- Присядь, - приказал кот, хозяин таверны подчинился, - Староста деревни, стало быть, ты?
- Я, господари.
- Почему таверна называется «Поющая дева»?
Зубарь потупил взгляд, было видно, что он взволнован, однако, он не стал увиливать от ответа, - Таверна эта, господари, принадлежала отцу моей покойной жены. Его звали Кьорт, а ее Лепесток. Я в молодости был наемником, участвовал в битвах Войны стихий, наш отряд удерживал крепость Кристарк, но, повоевав и заработав достаточно, решил где-нибудь осесть. Даже не помню, как набрел на эту деревушку – мне здесь сразу все понравилось. Остановился в таверне на ночлег и увидел ее – Лепесток была прекрасна, она пела здесь для посетителей, и я сразу же был очарован ее красотой и красотой ее голоса. От ее песен тепло разливалось по всему телу, разум не хмелел от эля, а хмелел от ее дивных песен, ибо она сама их слагала. Мы понравились друг другу, меня принял ее отец, я помогал ему в таверне и во дворе. Казалось бы, все замечательно, пока три года назад через деревню не прошел отряд Кирхаан.
- Кирхаан? – я немного удивился, - Наемники Кирхаана были разбиты Белым Тигром, и в живых не осталось никого.
- Да-да, но до того они прошли здесь. Остановились в таверне, тогда она называлась «Лепесток». С ними пришел молодой бард, его называли Язык Ворона – мрачный тип. Он пел песни, которые были исполнены всяких ужасных вещей. Он много пел о смерти, о войне, о мертвых, что никогда не найдут покоя. Наемникам нравилось, а вот завсегдатаи и носу не показывали в таверне в те дни. Лепесток сказала, что его песни мрачны оттого, что в его душе тьма, и он пытается свое отчаяние и страх отдать другим, дабы продлить свою жизнь. Язык Ворона рассвирепел от ее слов и промолвил, что такие как она никогда не поймут его истинных мотивов и потому он сделает ее частью своего темного искусства. Он пел ее жизнь с самого рождения, пел о ее матери, которая, узнав об измене мужа, утопилась в колодце, пел о ее детях, что рождались мертвыми, пел о ее смерти и сумасшествии, что постигнет ее в последние дни. Я схватил этого барда за горло, выволок его во двор и хорошенько отметелил, сказав, что падали не место в гостеприимном доме. Никто не заступился за него. Вскоре отряд ушел. Но спустя несколько дней, Кьорт сильно захворал. Он иссыхал на глазах, такое чувство, как будто жизнь ему опротивела, и он не видел больше ничего, что могло бы его порадовать. Он умер на десятый день после того как Язык Ворона исполнил свою песнь, а спустя еще месяц у меня на руках умерла Лепесток.
Зубарь не скрывал слез. Он утер их своей могучей рукой и продолжил.
- А пару недель назад я спал и услышал пение. Оно доносилось с погоста. Я подошел к ограде и увидел, как на одной из могил сидит человек и поет песню, исполненную скорби. Прислушавшись, я различил слова о том, как неупокоенные оставят свои могилы, и будут ждать полнолуния, чтобы прибрать к себе жителей Двуречья. Не надеясь на чудо, я отправил гонца к лорду Таргону и вот теперь мы все ждем от него ответа.
Молох нахмурился, - Можете считать, что ответ получен. Лорд Таргон прислал нас.
Хозяин таверны недоверчиво посмотрел в сторону кота, - Вы сможете помочь?
- Не волнуйся, не в первой, - заявил кот, - Погост мы сами найдем, - чуть помедлив, добавил, - Вот только ужина дождемся.
Как только принесли мясо, кот сразу же принялся с жадностью отрывать от него куски и проглатывать их, почти не разжевывая. При этом он еще мог говорить.
- Я думаю так – если бы этот жуткий бард был жив, он бы не ограничивал себя прогулкой по кладбищу, значит, ему нужна мертвая земля под ногами. Меня смущает одно – навести порчу или проклятие паршивой песенкой, много ума не надо. Поднять мертвецов из земли – уже куда более серьезный ритуал и так просто его не совершить. У этого гаденыша что-то есть. Может быть, он заключил сделку с демоном, может быть обладает каким-то артефактом, который ограничивает его в действиях, но в то же время защищает. Во втором случае он весьма и весьма уязвим, в первом же – нужно будет определить с кем именно заключен договор и разбираться придется уже не с этим горе-песенником, а с его могущественным хозяином, решившим поиграть в игры смертных.
Вариант с амулетом меня тоже устраивал больше, ибо сделка с демоном не могла быть заключена в нарушение правил истинного равновесия, а значит, была одобрена, и чтобы ее аннулировать пришлось бы пожертвовать чем-то еще. Чем, мы пока не знали.
Помимо всего прочего, мне казалось, что Зубарь рассказал нам не все – ведь отряд пробыл в деревне несколько дней, и я не думаю, что Язык Ворона все это время был полностью изолирован. Необходимо было осмотреть погост и, закончив трапезу, мы решили, что пора настала.
На улице было темно, луна скрылась за тучами и жители деревни собирались отметить очередной вечер в таверне. Мимо нас проходили крестьяне, с интересом разглядывая то меня, то моего спутника, но никто не решался остановиться или задержать взгляд больше чем на несколько мгновений. Никто, кроме одного невысокого старичка, который с мальчишеской прытью подбежал к нам.
- Уважные путники! Нечасто встретишь здесь путников, да таких интересных, хммм, необычных таких. В прошлый раз тоже были путники, но обычные – торгаши, и дня не остались, дальше двинули. Вы надолго к нам?
- У нас есть одно дело, - произнес я, - Как только с ним закончим, сразу же отправимся в путь.
- Аааа… Деееело…. – протянул старик, - Стало быть, может заинтересованы чем, я все тут знаю, с малых лет тут живу, видел всякого, да мои истории даже собаки деревенские помнят.
Испытующим взглядом он сверлил то меня, то моего спутника, в ожидании того, что кто-нибудь прервет воцарившееся молчание.
- Возможно, - я выстраивал картину происходящего, - Вы помните, как через деревню проходил отряд Кирхаана?
Старик весело подпрыгнул, - Конечно-конечно помню. Тихие парни, доспехи у них были хорошие – черная кожа, перья – красота. Мальчонка ими командовал, Кирхаана-то прибрала смерть в битве за Красный Холм, а сын его Тханн-Ног – Язык Ворона, командование принял. Правда, не особо его слушали – солдатня, чего с них взять-то, а мальчишка молодой еще, толком и в битвах не был, зато пел как – заслушаешься – и про победы великие, про доблесть, отвагу воинов древности. Вместе с самым чудным голоском нашей деревни – Лепестком, пели. Славно у них получалось. Помню, Зубарь, охаживал Лепесточка, жениться хотел. Ревновал сильно, да вот и случилась драка у них с Тханн-Ногом. Зубарь – мужик крепкий, хорошо тогда отделал парнишку, тот потом два дня провалялся в кровати, а Лепесток все к нему бегала, еду носила, да лекарства, мази всякие. Ух, как Зубарь тогда был зол, просиял только, когда отряд деревню покинул. Но ненадолго.
- Предположу, что Лепесток вместе с Языком Ворона сбежала, - улыбнулся я.
- Точно так оно и было, да, - подтвердил старик, - Он хотел за ними в погоню пуститься, да видимо струсил, али еще что, не знаю. В общем, при таверне остался, а там и отец Лепестка захворал. Таверна Зубарю досталась. Его как бойца в прошлом, старостой выбрали – жизнь удалась, а Лепесточка мы больше не видели. Говорят, разбили тот отряд Белые Тигры. Они ведь тоже через деревню проезжали, останавливались на несколько дней.
- Спасибо, отец, помог.
- Всегда рад, может, свидимся еще, и вы мне что-нибудь расскажете.
- Обязательно.
Старик попрыгал дальше, а я посмотрел на Молоха, - Сдается мне, что Зубарь и вывел Тигров на отряд Кирхаана. Только вот если он солгал про смерть своей возлюбленной, и никакого проклятия не было, тогда становится непонятным, кто и зачем поднял столько мертвецов.
- Ну, мертвецов мы пока еще не видели, - скептически произнес кот, - Может это только игра больного воображения местных обитателей.
- Тогда зачем просить помощи у лорда?
- Думаю, мы узнаем, когда доберемся до погоста.
Издали погост казался вполне мирным местом и не предвещал ничего ужасного. Мы не стали брать с собой факелов, понадеявшись только на безупречное зрение кота и на мой серебряный меч «Ангот», что я получил от самого Рашгорра – великого предводителя небесных орков. Чутье пророчило опасность, но тишина, царившая вокруг якобы зловещего места, пыталась усыпить бдительность.
- Если вдруг мертвяки решат нами поужинать, будь готов, - предупредил Молох, хотя знал, что меня предупреждать не нужно, я был готов с того самого момента как мы вошли в деревню, все остальное было лишь напускным спокойствием.
Подойдя к небольшой арке, которая являла собой вход на погост, я почувствовал, что за нами наблюдают. Молох стал вертеть головой, щурясь и что-то бормоча себе под нос.
- Что случилось? - меня взволновало его поведение.
- Мне кажется, наши теории насчет этого места сейчас рухнут как замок из зеркал, - произнес он, и настойчиво двинулся вперед. Я последовал за ним. Мы вошли туда, где должны были быть хоть какие-то признаки неупокоения. Гнетущая тишина неотступно следовала за нами, проникала внутрь, принося с собой неизвестно откуда взявшийся леденящий холод. Невольно содрогнувшись, я ощутил, как во мне пробуждается уже знакомое ранее чувство. Что-то было до боли знакомым, но я никак не мог понять что. Внезапно перед нами появилась темная фигура, закутанная в длинный плащ - не призрак и не мертвяк, определенно это был человек, но возникший, словно из ниоткуда. Просто появившийся, подобно вспышке молнии.
- Началось, - пробурчал кот и ощерился.
Я положил руку на эфес меча и приготовился выхватить его в случае внезапной атаки со стороны незнакомца.
- Нет-нет-нет, - раздалось у меня в голове, голос проникал в мысли, обволакивал разум темной пеленой дурмана, покоил мысли и старался усмирить тело. «Это демон» - я посмотрел на Молоха – кажется, он успокоился, потому что сидел рядом, рассматривая фигуру.
- Я думал, ты пеплом стал, Горо, - произнес кот и усмехнулся, - А ты снизошел до того, что прогуливаешься по деревенским погостам? Воистину, миры сходят с ума.
Я вспомнил историю Великого Древа и историю сотворения миров. По легенде, Создатель всего сущего сотворил четыре жезла, наделенных огромной силой, и жезлами теми сотворил четыре народа, чтобы хранить свою мудрость, хранимую жезлами сторон. Один из жезлов достался народу, нареченному Захты и самым первым из них был Горо. Он первый поднял свой молот против Великого Древа – столпа могущества Творца и за то был сожжен Богом Огня. Если бы не судьба с синими очами Кайя, мучиться бы ему в оковах Огненного Бога вечность. Однако – это легенда, и я представить себе не мог, что окажусь рядом с еще одним Перворожденным.
- Я здесь не для того, чтобы выслушивать твои едкие замечания, Хранитель Врат, - голос звучал, наполняя собой тишину, но тишина не разрывалась звуками, по-прежнему хранимая в своем первозданном виде под светом прибывающей луны, - Меня призвали, и мне это совсем не нравится. Кто-то владеет Захтаком, простой смертный, и он должен поплатиться за подобную дерзость. Боле того – погибнут народы, дабы узреть настоящую силу инструмента Создателя.
- Стоп! – Молох выглядел раздраженным, - Никакой мести, никакой гибели народов, это нарушит равновесие, Врата разверзнутся, и дальше ты знаешь. Мы найдем для тебя этот жезл, вернем законному владельцу, а потом можешь убираться восвояси во тьму своего горного хребта, и надеюсь, мы больше никогда не увидимся, ибо тебе нет никакого дела до пересудов бренного мира. Сейчас мне нужно от тебя только одно – имя того, кто владеет жезлом.
- Нет, - громыхнуло в ответ.
- Мы должны помочь, следовательно, ты говоришь нам имя.
- Нет, - повторил Горо, не показываясь из тени и не открывая себя нашим взорам.
- Хорошо, мы сами его отыщем, - сдался Молох, зная, что у Перворожденных (а он был тоже одним из них) свои причуды.
- Полная луна станет последней, - произнес Горо и исчез.
Я пребывал в недоумении, постепенно приводя свои мысли в порядок.
- Ненавижу, когда кто-то проникает в разум, - сказал я коту.
- Нам повезло, - ответил демон, - Он мог не придерживаться правил, а уничтожить нас сразу, однако, мы ничего не выяснили, лишь только получили ограничение во времени. Неупокоенные – не его рук дело. Должно быть что-то еще. Мы даже не можем выяснить остались ли живы Лепесток и Язык Ворона, или месть Зубаря настигла их. Вполне возможно, что Захтак находится у него. Мы должны поговорить с этим уважаемым владельцем таверны еще раз.
Молох развернулся и направился к выходу, как вдруг раздался скрежет. Могильные плиты двигались. Это было пробуждением неупокоенных. Десятки мертвяков выползали из-под земли, что-то вереща. Мы поспешно вышли за пределы погоста.
- Сейчас проверим, так ли они дружелюбно настроены как в рассказах лорда и собираются ли выходить за пределы погоста.
Мертвецы сбились в кучу – их было около сотни, они двигались по направлению к нам, но дойдя до арки, остановились. Даже в темноте я смог отчетливо разглядеть, что это были не крестьяне. Все неупокоенные были одеты в сгнившие от времени, но не утратившие своей былой вычурности, доспехи – черные, с перьями…
- Я уже не понимаю, кто нам врет, - крикнул я Молоху, когда мы бежали по направлению к таверне, - если отряд Кирхаана не ушел из деревни, то как кучке крестьян удалось справиться с сотней хорошо вооруженных опытных бойцов? И среди мертвяков я не заметил женщин, значит Лепестка там нет, равно как и Языка Ворона. Чертовщина какая-то.
Молох согласился, - Мы можем сейчас строить догадки, а можем просто выбить из чертового Зубаря всю дурь на глазах у всей деревни, что заседает сейчас в его таверне, отмечая очередной славный день. Может при всем честном народе он потрудится объяснить, какого лешего произошло три злополучных года назад, потому как если нет – этой деревеньки вообще не будет. Горо позаботится, а нам в таком случае лучше будет еще долго не попадаться на глаза лорду Таргону – он нас с потрохами съест на завтрак.
Мы ворвались в «Поющую Деву» и все взгляды устремились в нашу сторону. Недоумение и напряжение повисло в воздухе. Добрых пять дюжин крестьян воззрились на нас с нескрываемым недовольством. За стойкой стоял пожилой мужчина, он также выглядел ошарашенным. Я подбежал к нему, - Где хозяин?
- Что? – спросил он, не скрывая своего испуга.
- Где хозяин таверны? – прокричал я так, что несколько крестьян встали из-за столов, словно приготовившись к драке, однако робея перед видом огромного черного кота, что стоял у меня за спиной.
- Я – хозяин, господари, - пролепетал тавернщик, - Кьорт меня звать. Изволите может чего?
Спустя несколько минут мы сели за один из столов вместе с Кьортом. Нужно было разобраться в происходящем, и пока я не представлял как.
- Когда мы пришли в деревню и зашли в таверну, нас встретил человек, который назвался Зубарем. Вам известно что-нибудь о нем? – я решил не терять времени и расспросить хозяина, пока тот окончательно не перепугался. Волнение в таверне утихло, но кое-кто все же недобро поглядывал на расшумевшихся путников.
- Я знал Зубаря, - ответил Кьорт, - Он пришел вместе с отрядом Кирхаана, что проходил здесь три года назад, один из наемников, присягнувших на верность Тханн-Ногу. У них в отряде тогда был разлад – половина бойцов отказывалась вести войну, половина жаждала мести за смерть предводителя. У Тханн-Нога не было поддержки и первый, кто поклялся отдать за него жизнь, был Зубарь – огромный детина, видно было, что немало смертей на его счету. За ним последовало большинство. Они собрались здесь и долго спорили – утром около двадцати воинов ушли, остальные остались здесь еще на несколько дней. Моя дочь – Лепесток была очарована песнями Тханн-Нога, она тоже пела, они пели вместе и из их уст лились прекрасные баллады, но я знал, что все это закончится, как только отряд двинется дальше в путь. И я знал, что отряд обречен, ведь по его следу шел сам Белый Тигр, а от него еще никому не удавалось скрыться. После принесения клятв верности, все изрядно напились, и уж не знаю почему, но Зубарь и Тханн-Ног подрались на заднем дворе. Мальчишка выглядел неопытным, но когда дело дошло до серьезной драки, он смертельно ранил Зубаря и, оставив его умирать в постели, уехал вместе с отрядом. Через несколько дней нашу деревню посетил Белый Тигр. Он исцелил Зубаря от нанесенных ран и тот в обмен на жизнь, рассказал ему куда направился его предводитель. Немного времени потребовалось для того, чтобы расправиться с отрядом Кирхаана. Солдаты Белого Тигра привезли сюда все трупы и похоронили их на нашем погосте, однако самого Тханн-Нога они не нашли. Зубарь долго раскаивался в содеянном и если бы не моя дочь, он бы давно наложил на себя руки, однако ей удалось исцелить все его душевные травмы. Они даже были помолвлены, но год назад Лепесток исчезла, исчез и Зубарь. Я до сих пор не знаю где они и что с ними. Я рассылал воронов, говорил с караванщиками и бродячими торговцами, но никто не видел ни мою дочь, ни наемника. Сейчас я уже смирился с их исчезновением, но вы говорите….
- Да, мы видели его сегодня вечером, когда только прибыли в деревню, - я старался проявлять решительность.
- Очень странно, - проговорил Кьорт, - я был на полях, договаривался о покупке хмеля, таверна была закрыта.
Тут мне вспомнилась еще одна деталь, я толкнул Молоха, - Помнишь белокурую девчонку, что подавала нам еду?
Молох посмотрел на меня, потом перевел взгляд на хозяина таверны, - А есть у вас в деревне странный такой старичок, который прыгает словно пацан во время полового созревания? Его истории каждая собака помнит.
- Гаран? – ответил Кьорн, - Ну да, он живет тут неподалеку, был сегодня в таверне. Я могу проводить вас до его дома. Но причем тут он?
- Он почему-то признал тебя мертвым, - произнес я, - когда мы встретили его на улице перед таверной, он охотно нам рассказал историю, в которой ты умер после отъезда отряда, Лепесток бежала с Тханн-Ногом, а безутешный Зубарь остался заправлять таверной и отправил…. Стоп! Письмо о помощи лорду Таргону отправил Зубарь!
Я вскочил из-за стола и выхватил клинок, острие лезвия смотрело прямо на горло Кьорта, тот улыбался. Посетители таверны смотрели на нас и молчали. Кьорт расплылся в улыбке и лицо его стало меняться, сначала я увидел в нем того старика – Гарана, с которым мы говорили, потом лицо Зубаря, лицо Лепестка, и наконец – лицо молодого человека с черными как смоль волосами, маленькими глазами, что горели белоснежным пламенем, крючковатым носом – он скалился, глядя на нас.
- Язык Ворона, Тханн-Ног, - сказал я, сохраняя спокойствие.
Молох приготовился к атаке, чуть слышно прошептав, - Жезл у него, он меняет лица как маски, его сил хватает только на это, он не Создатель и возводить горы ему не под силу.
- Ты в ловушке в этой деревне, - я нарисовал настоящую картину событий, - После того как умер твой отец, твои люди отказались следовать за таким слабым предводителем и потому ты пошел на сделку. Жезл в обмен на… Людей, которые становятся тебе дороги, людей, которых ты поглощаешь, и они становятся частью тебя. Зубарь, что принес тебе клятву верности, твои солдаты, что остались с тобой, ведь на кладбище только те, что ушли следующим утром, Лепесток, что поверила тебе, ее отец Кьорт, приютивший тебя, старый Гаран, что прятал тебя от солдат Белого Тигра. Не так ли? Меня интересуют только две вещи – с кем ты заключил сделку и как ты заставил молчать целую деревню?
Тханн-Ног ухмыльнулся и посмотрел в сторону крестьян – только сейчас я заметил, что вместо лиц несчастных глиняные маски. Видимо он подавляли волю. На другой вопрос Язык Ворона не желал давать ответа. Его тело рассыпалось на множество кусочков, и из каждого вырос тот, кого он поглотил – таверна стремительно наполнялась людьми, ставшими частью молодого безумца. Некоторые из них стали нападать и мне пришлось отбиваться – я колол, резал, рубил, но противников не становилось меньше. К бою подключился и Молох, но он также не успевал уследить за всеми, иногда промахивался и оттого очень сильно свирепел.
В толпе я увидел Тханн-Нога, кинулся к нему, но мой меч разрезал воздух, а паршивец исчез.
- Где должен быть жезл, - крикнул кот, - Все идет по моему варианту номер два, а может по обоим сразу, но, по крайней мере, у нас есть шанс лишить его силы. Нужно найти Захтак, я попробую настроиться на него, а ты пока отбивайся от этого сброда.
Мне пришлось работать мечом еще усерднее, и я едва успевал парировать атаки со всех сторон – крестьяне, солдаты, кого здесь только не было – Язык поглотил за время сделки немало людей. Силы постепенно начинали иссякать, я провел еще несколько атак, но поглощенные стеснили меня к двери. Ничего не придумав, я выскочил на улицу под свет растущей луны, и тут пришла помощь.
Сотня мертвяков из отряда Кирхаана схлестнулась с поглощенными Тханн-Ногом, завязался ожесточенный бой. Я был больше не у дел. Вернувшись в таверну, я окликнул Молоха, тот подскочил ко мне, - Жезл у одного из них, - он указал лапой на крестьян в глиняных масках.
Вместе мы стали отрывать маски с лиц несчастных людей, они пребывали в состоянии глубоко замешательства, как только избавлялись от плена чар зловещего барда. Наконец нас постигла удача – в одной из масок был виден отпечаток ключа, разбив ее, мы смотрели, как глина освобождает медный ключ, а тот превращается в жезл песочного цвета – это был Захтак, от него исходило сияние истинной тьмы, издревле обитавшей лишь в направлении Золы. Я схватил жезл, но сразу же отпрянул – он обжигал. Передо мной появился Тханн-Ног.
- Думаешь, великий жезл дарит свою силу всем? Только избранные могут воспользоваться ею. И я получил ее не случайно, я был избран великим Богом, Властителем Огня и безбрежных пустынь. Я его вестник и очень скоро я найду выход и смогу ступить на земную твердь не только этой жалкой деревушки, но и дальше, намного дальше.
Молох показал знаком, что пора уходить. Почему-то мне сделалось очень спокойно, я почувствовал, что это последние слова зарвавшегося юнца.
Язык Ворона скорчил гримасу боли, жезл выпал из его рук – объятый пламенем, он с недоумением взирал на меня, на Молоха, на ничего не понимающих крестьян, только что избавившихся от его плена. Он горел, скулил от невыносимой боли, перед вечным забвением услышав голос своего покровителя – Огненного Бога Агни, некогда тюремщика, создавшего крепкую цепь для Горо – первого из Захтов;
- Глупец. Я приказал тебе спрятать жезл в себе, но ты ослушался и воспользовался его силой. Теперь Перворожденный заберет его. Гори вечно…
Тханн-Ног обратился золой, он больше не принадлежал этому миру, а потому был обречен на вечные муки в направлении Золы – вотчины Горо и Агни.
Молох помог освободиться всем крестьянам, пока я наполнял кружки элем для уже освобожденных – им сейчас не помешало бы крепко выпить. Впрочем, нам тоже. Жезл тем временем исчез, но, на всякий случай, мы остались в Двуречье до полнолуния, убедиться в том, что Горо не таит обиды. Как выяснилось – не таил...