Как Ян Томас бросил курить.
Ян Томас с самого рождения обладал отменным здоровьем. Он почти не болел в детстве. Рожденный в многодетной албанской семье, босой и полуголый, мальчишка до поздней осени бегал со сворой других ребят. Во время ненастоящей войны сорванец Ян с игровым азартом укрывался от пуль и отвечал ответным огнем из пулемета, подобранного в сточной канаве. Жизнь закалила Яна. В пятнадцать лет он получил из-за угла сильный удар по голове. Вероятно, это была бейсбольная бита. Ян так никогда и не узнал, что это было. Бессознательного юношу албанские повстанцы продали бездетной паре и очнулся мальчик уже в роскошной квартире с видом на центральный парк в Нью-Йорке.
Ян быстро привык к мегаполису. Неожиданно его окружили забота, деньги, новые друзья. Ян больше не вспоминал родной дом. Но с переездом в Америку он обнаружил в себе пагубную страсть к курению. Начальная доза в две сигареты в день с годами выросла до двух пачек. Приемные родители Яна давно умерли. Он же сам перебрался в Баракуда-сити, где почти двадцать лет проработал старшим менеджером по закупкам в одной уважаемой канцелярской компании. В офисной курилке на 68 этаже бизнес-центра «Шариковая ручка» Ян был завсегдатаем. От куреня его кожа приобрела почти театральный цвет запекшейся мумии. В 50 лет на его лице было столько складок и морщин, что многие всерьез думали, что Яну давно за 70. Однако гораздо больше удивления заслуживал тот факт, что несмотря на 35 летний стаж курильщика у Яна был здоровье 20 – летнего юноши. Многие знакомые Яна, которые никогда не курили, не употребляли алкоголя и не нюхали белый наркотик, уже сошли в могилу. Кого-то срубил рак, кого-то переехал грузовик с шестью тоннами лосося.
Каждый год согласно уставу корпорации Ян проходил медосмотр. И каждый год тот же самый доктор вслух выражал восхищение тому, как здорово работают его легкие, его сердце и всё, что ниже. Ближе к сорока годам Ян, в тайне от всех, начал подозревать, что его богатырское здоровье как-то связано с тем, что он курит так часто и много. Ведь в действительности он не занимался спортом, не соблюдал диету, ел, что попало и когда попало и притом выкуривал по сорок сигарет в день. К 50 годам Ян был абсолютно уверен в корреляции между своим курением и здоровьем. Известная новомодная реклама, где надменный доктор японец вещал на двухмиллиардную аудиторию о том, что может заставить бросить любого, вызывала в Яне лишь улыбку умиления. Он не собирался бросать курить. Он хотел бы курить даже тогда, когда его засунут в гроб. Так было ровно до 7 августа 2084 года, когда Ян снова вспомнил о рекламе доктора.
Случилось это по той причине, что неожиданно в результате тщательного обследования мозга доктор выявил отмирание клеток коры в том месте, где хранится долгосрочная память. В течении четырех часов Яна тестировали, задавая вопросы о любимом цвете, об именах приемных родителей, о городе из которого он был вывезен. Ян не ответил правильно на более половины вопросов. Доктор указал на причину. Причина была в аллилизотиоцианате и никотине, содержащемся во всех сигаретах, выпускаемых после 2020 года. Первое вещество имело экспрессивное влияние на определенные нейроны переднего мозга. Никотин в данном случае выступал катализатором. Доктор с миной сожаления сообщил Яну, что если тот не бросит курить в ближайшие часы, то его мозг начнет функционировать в автономном режиме. Ян больше не сможет ассоциировать себя с личностью. Он станет растением.
Остатки здоровых мозговых клеток заставили Яна испытать панику. Пересохшим ртом он спросил доктора о лечении. Доктор дал визитку Ашимото Гавы – того самого телевизионного японца.
- У вас нет выбора, – жестко добавил доктор, – С этого момента любая доза сигаретного дыма может стать фатальной.
Ян всё понял. Он нацепил в кабинете доктора марлевую повязку и ринулся домой. На улице и в метро Ян шарахался от курильщиков, как от прокаженных. Ян заперся в своей квартирке на 81 этаже кондоминиума и набрал номер господина Ашимото. Японец сказал, что будет в течении получаса. Ян снова вспомнил о словах доктора. И его снова стала душить паника. Он с ужасом понял, что до сих пор не избавился от двух пачек в кармане твидового пиджака. Ян открыл окно и выбросил сигареты в улицу. Туда же он опрокинул окурки из четырех пепельниц. И тут внезапно время для Яна остановилось. Оно не встало совсем, но минуты превратились в часы, а часы – в сутки. Ян смотрел на секундную стрелку настенных часов и успевал вспотеть тройным потом, пока она не совершала полный оборот. Это было томительное ожидание. Чтобы заполнить эту пустоту Ян силился вспомнить, как потерял девственность, но перед глазами вылазила лишь пошлая картинка из порножурнала. Паника начинала душить его. Ян дошёл до того, что принялся повторять вслух свое имя, чтобы не забыть кто он такой. Его стало лихорадить и в какой-то момент он понял, что ему нужно выкурить все лишь одну ничтожную сигаретку, как все вернется на свои места. Он снова придёт в норму и вспомнит все детали своего умирающего прошлого. Он вспомнит даже муху, которая не давала ему заснуть на лужайке у реки сорок лет назад.
Ян бросился искать сигареты. За десять минут он перевернул вверх дном весь дом. Он побросал все подушки на пол и стал рвать одну за другой, внушив себе, что когда-то заначил там пачку на черный день. Он открутил заднюю панель телевизора и поискал в проводах. Он залез в морозильник и стал бить лёд. Сигарет не было! Кто-то его подставил! Кто-то хотел его смерти! Ян вспомнил о своем соседе - таком же заядлом курильщике, с которым по субботам они обсуждали футбол. Он бросился к двери – и тут перед ним вырос господин Ашимото. Это был замыленный япошка средних лет в мятом сером костюме и с взлохмаченными сальными волосами. К груди он прижимал потертый кожаный портфель. Господин Ашимото сразу оценил обстановку. Судя по расширенным зрачкам, у Яна Томаса началась первая фаза ломки.
- Проститесь, – извинился японец, – Я немного опоздался. Пробки, пробки, пробки, – и тут же энергично вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Япошка уверенно схватил Яна за плечи, отвел от двери и усадил в глубокое кресло.
- Как чувствуетесь? – участливо спросил он своего нового пациента.
- Плохо, – промычал Ян и после взмолился, - Я не могу так! Понимаете, не могу! Можно мне хоть одну сигаретку!? Ну, хоть одну!?
- Разумеця, миста Томас. Моя методика очень эффектна. Я вас обязательно вылечусь.
На портфеле щёлкнули застёжки. Господин Ашимото достал позолоченный портсигар внушительных размеров. В портсигаре оказались обычные сигареты с фильтром. Когда Ян их увидел, то его затрясло. Господин Ашимото взял одну сигарету, воткнул её между губ Яна Томаса.
Пятидесятилетний курильщик смотрел на япошку с благодарным непониманием. Господин Ашимото поднёс зажигалку к сигарете и, прежде чем чиркнуть, спросил:
- Я спрашивать у всех сначала. Вы хотитесь точно бросить курить?
Ян уныло кивнул.
- После того, как вы закуритесь, вы испытаете много боли и больше не захотитесь курить. Вы согласны?
Ещё один кивок.
Зажигалка щелкнула, вспыхнуло синее пламя. Ян глубоко затянулся. Сухой табак приятно затрещал, превращаясь в бело-черный пепел.
Япошка убрал портсигар в портфель и двинулся к выходу.
- И это всё? – спросил удивленный и довольный Ян.
- Да, – сказал японец, – Эта сигарета будет последний вашей жизни. Удачи вам, миста Ян.
Ян сел в кресло и насладился курением. Он выкурил сигарету до фильтра и даже покурил чуть-чуть сам фильтр. Он чувствовал себя самым счастливым человеком во вселенной. Господин Ашимото не стал говорить ему, что за сигарету он ему дал. Господин Ашимото не говорил этого никому, иначе лечение могло не состояться.
А скрыл коварный япошка вот что. В его сигаретах в чудовищной концентрации содержались эмионафилы - крошечные живые существа, которые легко проникают в кровь через легкие. Эмионафилы могли поступить в организм любого животного и он никогда бы не узнал об их существовании. Большую часть жизни эмионафилы пребывали в анабиозе в клетках желудка, легких и печени. Эмионафилы в дремотном состоянии вырабатывали полезные бактерии, которые помогали справляться с разными болезнями. Однако в Яне в больших количествах содержался аллилизотиацианат, который был во всех тех миллионах сигарет, что он выкурил за свою жизнь. Большая часть этого вещества находилась в мозгу, продолжая медленно уничтожать клети памяти. Эмионафилы почувствовали аллилизотиацианат так же, как пчелы чувствуют мёд. Около трёх сотен белых крошечных телец двинулась по кровяным руслам к мозговым клеткам Яна. В течение десяти минут эмионафилы дислоцировались по всей коре больших полушарий. Это были крошечные белые яйца, в которых запустились реакции пробуждения. Обычно из трех сотен яиц вылуплялось около 4 процентов. Всё зависело от того сколько никотина и аллилизотиоцината находилось в мозгу курильщика.
Спустя десять минут после выкуренной сигареты Яна ощутил ужасную боль в затылке. Боль была такая, словно кто-то там внутри выстрелил из тяжелого люггера. Ян чуть не потерял сознание. Он свалился с кресла и схватился за голову. Первый эмионафил вылупился из яйца прямо в его мозгу. Пока он не шевелился, Ян чувствовал лишь глухую боль. Но когда червячок пополз за вкусной порцией аллилизотиоцианата, Ян закричал. Его пальцы стали давить на больное место, словно это могло помочь. Ян не мог встать на ноги. Его спина изогнулась от боли. Ему казалось, что кто-то поселился в его мозгу с крошечной дрелью, которая неумолимо вворачивала сверла в живую ткань. Эмионафилы погибали спустя двенадцать минут своей активной жизни. Яну необходимо было вытерпеть эти 12 минут. Проблема заключалась в том, что в голове Яна было столько вкусной гадости, что из трех сотен вылупиться было суждено почти всем до последнего. Ко всему, вылупались они не сразу, а по очереди, в течение несколько часов.
Прежде чем умер первый червячок, на свет появилось ещё семеро. Или всего семеро. Из трех сотен особей. Каждое рождение новой жизни скручивала тело Яна в замысловатые иступленные позы боли. Ян ползал по полу, его ногти впивались в кожу на черепе. Он хотел лишь одного – избавится от этих копошащихся тварей в голове, которые продолжали лопаться из яиц, как озорные цыплята. От внутричерепного давления из глаз Яна потекла кровь. Ему удалось встать на колени и он принялся биться лбом об острый край стола. Он хотел пробить череп и запустить туда свою руку. Он мечтал вытащить этих мелких чудовищ одного за другим, а потом растоптать их всмятку.
Прошло всего двадцать минут. Лицо Яна было залито кровью. Кое-где он прорезал скальп до кости, но пробить череп так и не смог. Кое-как ему удалось взобраться на подоконник. Сквозь кровавую пелену он видел огромный город внизу. Башни-дома, дома-небоскребы, город жужжал, суетился, жил. Ян распахнул окно, вдохнул полной грудью свежего воздуха и, наклонившись вперед, полетел к спасительному асфальту.
Он шмякнулся с аппетитным звуком завтрака, когда мы слышим, как готовится яичница и разбивается первое яйцо. В желто-кровавом месиве черепа копошились новорожденные эмионафилы.