Батюшка вначале замялся, но затем «вспомнил» – ему завтра крестить, а сегодня всенощную какому-то святому служить. Поэтому за мутантами никак нельзя. Это натолкнуло Эгмонта на мысль, что торопиться некуда и можно позволить себе отдых – до вечера, тем более что помощь из Ордена не успеет раньше даже при самом удачном раскладе. Тан не без труда нашёл местную таверну, оказавшуюся практически пустой, не торгуясь, заплатил за постой и обед, распорядился накормить и почистить лошадь и направился дрыхнуть.
Сон Эгмонта прервал страшный мутант в чёрной шляпе, с бородой и пейсами:
- Беда, господарь…! Ой беда… - скороговоркой причитал «мутант» - Господи, Боже, смилуйся, на вас одна надежда, ясный господарь…
- Где беда? Что горит? - Эгмонт протёр глаза и уже потянулся за револьвером, но разбудившее его «чудище» продолжило:
- Пропала, ясный господарь, как есть пропала…! Зарочка моя, кровинушка… утащили, дьяволы…
Эгмонту, как и любому «дракону», не требовалось времени на сборы даже после самого крепкого сна – не успел гость докончить, как тан уже слетел вниз на первый этаж. У выхода его уже ждал Илат, где-то добывший обрез.
- Со мной? Дорогу показывать? - тан взял у мальчика обрез, осмотрел и, удовлетворённый состоянием оружия, протянул обратно.
- С вами, господарь. Сестру отбивать.
Пропавшая девушка оказалась сестрой Илата, а пейсатый - отцом. Зара пропала не одна, а с дочкой мельника, когда те стирали бельё у реки. Сельчане не стали отбивать дочь бухарского еврея, а свою, русскую – не смогли.
- Вернём твою сестру. Останься лучше с отцом…
Бешеный взгляд мальчишки ясно говорил одно – он не останется. Ладно, пусть идёт, с «драконом» всяко больше шансов вернуться.
- А чего у всех ветки рябины над калитками весят? - поинтересовался Эгмонт, когда они уже оставили деревню. Смеркалось, и до темноты надо было взять след – не искать же «жабоголовых» в потёмках (а в том, что это были они, тан не сомневался – прибрежные камыши и омуты были их естественной средой обитания)
- Мутантов отпугивать… - напряжение в голосе Илата было таким, будто парень вот-вот лопнет.
- Отпугивать? – Эгмонт не выдержал и рассмеялся в голос. – Рябиной, дружок, только мух отпугивать. Тут кирпичная крошка нужна. – И после недолгой паузы добавил – Ты не дрейфь, жива твоя сестра.
- Вам-то откуда знать? – оскалился Илат.
- Дерзишь, малец? Я тринадцать лет эту погань режу. Седалищем чую – жива она.
Переправка на противоположный берег не заняла времени, но солнце зашло окончательно. Небо было ясным, а ночь по-северному светлой, можно было продолжать путь, но… Гхуру-гхуру-гхуру… Знакомый звук, всплеск воды в камышах…. Гхуру-гхуру-гхуру… Щелчок взводимого курка, отблеск луны на ребре барабана… Гхуру-гхуру-гхуру… Остывшее дыхание, удар сердца… Гхуру-гху… три коротких выстрела, резкий запах отравленной крови…
- Вот и нашлись… Мечта французского кулинара – Эгмонт достал фонарик, вырвав из темноты жабу размером с телёнка. К счастью, мёртвую.
Внезапный треск заставил Эгмонта обернуться – жабоголовые быстры. А юный сопляк – слишком молод… Тварь уже тащит мальчишку в место поукромней. Ага, значит, сейчас узнаем где у них гнездо. Нож кукри, разрезая воздух, впивается в бок мутанта, зверь роняет добычу...
-Живой? - Мальчик неуверенно кивает.
=Тогда двигай за мной. И не отставай.
Держаться следа раненной твари было лего, продираться сквозь прибрежную растительность, да ещё по колено в грязи — нет. Но всё же они дошли. Тварь издохла у гнезда сама. Почти — Эгмонт только порвал яремную жилу. Фонарь вырвал из сумрака грот, полный головастиков размеров с щенка.
- Вовремя ж мы... ещё месяц и пойдёт ваш поп им на обед. В подливке из собственного благочестия.
Илат сглотнул.
- Мы ведь убьём их?
- Убьём. Но не сейчас. Ты думаешь взрослая жаба здесь одна?
- Но моя сестра...
- Именно. Надо её найти и вернуть домой. Впрочем, если хочешь, можешь храбро погибнуть в неравной битве, я не против.
Юноша, уверенный, что больше не увидит сестру, собирался так и поступить. И наверняка поступил бы, если бы не...
- У твоей сестры чёрные вьющиеся кудри?
- Да, господарь... - Илат вздрогнул — а ещё...
- Тогда прикрой меня если что. - Тан подошёл к девушке, проверил пульс — сердце билось, но редко и слабо, аккуратно взял её на руки. - Пойдём отсюда.
- А остальные?...
- Они мертвы, мальчик. Жабоголовые, знаешь ли, очень прожорливы.
****
Девушке было от силы лет 16. Худенькая, бледная, она лежала на кровати, а трактирщик всё охал и причитал, прикрикивая на жену и служанку, выполняющих поручения тана — разогреть воды, принести спирт. Нету спирта? Тогда несите вина или самогона, что у вас там покрепче. Эгмонт послал Илата сообщить отцу: его Зара жива, но не приходит в сознание,- жабьего токсина слишком много.
- Эй трактирщик, завари вот это — Эгмонт протянул мешочек с какой-то пахучей травой, - Не жалей, завари по-крепче, и неси сюда.
- Слушаюсь, господарь. - Трактирщик видел, что девушка обречена, и думал, что «дракон» просто хочет облегчит её конец. - И то сказать, девочка золотом была. Скромная, с большим сердцем, а вежливая — аж спасу не было
- Не было? Смотри — в голосе Эгмонта не было сомнения, только усталость и лёгкое раздражение. Он проделал нечто малопонятное, уколов Зару стекляшкой с иглой. Девушка закашлялась и открыла глаза.
- Господи Иисусе.... воистину рука господарская...
- Принеси отвар, и приготовь ужин. - приказал Эгмонт. - Девочке надо поесть, да и я не откажусь. А ты сейчас поешь и будешь спать.
- Господин... - тоненький хрустальный голосок дрожал — Кто Вы? Я должна поблагодарить Вас... простите недостойную...
- Это сейчас не важно. Лежи. Я буду в соседней комнате, если тебе станет плохо — просто зови.- Эгмонт не стал слушать ответа и вышел.
С кухни пахло чем-то вкусным, «дракон» с удовольствием поглощал пиво и смаковал предстоящую охоту за жабоголовыми. Пиво было хорошим, поздний ужин (или ранний завтрак) соблазнял аромтатами, и настроение у тана было прекрасным... пока дверь его комнаты не отворилась.
- Доброй ночи, тан. - Фальцет попа был неподражаем, как и его борода.
- И вам не хворать, отче. - Благостное настроение моментально исчезло. Когда-то Эгмонту посоветовали не слушать загробных ужасов переод едой — это вызывает изжогу. - Отужинаете со мной? Сейчас подадут.
- Я пошусь в память о погибших девочках...
- Да? Поверьте, они мертвее мёртвого и им плевать, едите вы, или нет.
- Они умерли без исповеди и покаяния, я должен молиться Господу о них...
- Странно... когда человек голоден, он думает о еде. А на сытый желудок можно и о вечном поразмышлять... Впрочем, ладно. Мне плевать, что Вы едите и кому молитесь. Зачем Вы пришли?
Отдайте мне ведьму, тан
- Вы видите в этой комнате ведьму? - Эгмонт развёл руками. - Если да, забирайте.
- Я слышал, Вы вернули эту тварь...
- Я вернул девушку. А тварей убил. Хотите к ним присоединиться?
- Господи, прости этому человеку... - поп мелко перекрестрился
- Что именно он должен мне простить? - Эгмонт начал терять терпение. - То, что я в него не верю или что я прикончил пару его созданий? Жабоголовые — самый неудачный способ показать свой творческий гений.
- Вы еретик, тан.
- Что Вы, еретиками называют друг друга благочестивые граждане, уверенные что они веруют правильно, а другие — нет. - Эгмонт устало вздохнул - А я просто безбожник.
- Я заберу ведьму — в писклявом голосе появились нотки напора.
- Вы уберётесь. Или вылетите через окно.
- Я... я... - проблеял священник
- Вы плохо слышите? - Эгмонт говорил тихо, но лучше бы он прикрикнул — побледневший батюшка быстро испарился из комнаты