КОМАНДИРОВКА
- Кто на Кару летит? Пройдемте на посадку! – миловидная дежурная по перрону в форменном синем пальто, кокетливо завязанном шейном платке в тон и шапочке-таблетке с эмблемой Аэрофлота – ни дать, ни взять – картинка с рекламных плакатов, что в зале ожидания висят! – плечом толкнула массивную дверь, выходящую на летное поле, и сделала приглашающий жест.
Ларин, скучающе сидевший в углу у батареи центрального отопления:
– Все теплей! Успею еще намерзнуться в АН-2! – поднялся со скамейки, взял в одну руку портфель, в другую – коробку с запасными радиолампами для передатчика и пошел за ней. Следом косолапо засеменила еще одна пассажирка – невысокая неночка неопределенных лет, прилетевшая вместе с ним из города три дня назад с попутным бортом. Больше никого не было. Ларин хмыкнул:
- Маловато будет! Даже скучно как-то! Ну, да, ладно.
Справа, на краю бетонной взлетной полосы стояла серо-стальная громадина ТУ-22М. Бортмеханики копошились возле него, готовя к вылету. Проехал бензозаправщик. Сзади - на приступке, нахохлившись, сидел смугловатый солдатик, в засаленном ватнике и валенках.
- Вот почему этих "чучмеков" на Север посылают служить? На Югах места что-ли мало?
- Нам туда! Дежурная повела их налево, вдоль полосы и еще левее, вниз - к заснеженному озеру, где одиноко стоял совсем маленький, по сравнению с ракетоносцем, желто-оранжевый АН-2.
- Апельсин!
- Машина на все времена! Трудяга! Интересно, когда ему на замену что-нибудь похожее придумают?
Салон самолета был забит под самый потолок какими-то коробками, мешками, почтой, накопившейся, наверное, еще с Нового года!? Сесть и то негде!
- Ну, вы устраивайтесь тут, сейчас второй пилот подойдет и полетите.
- А первый? – Ларин посмотрел на нее.
- А он уже там! Махнула рукой в сторону кабины:
- Ладно, я пошла. Счастливо долететь!
- Спасибо!
Первым пилотом был Иван Семенович Присяжный, знакомый Ларину еще по первой его командировке в Усть-Кару четыре месяца назад. Это он научил его кипятить воду в открытом чайнике минут десять, чтобы лишние химреагенты, как он говорил, улетучивались! С водой в поселке были проблемы. Ларин улыбнулся:
- Конечно, кто же еще тут может быть, кроме него! Амдерма и Семенович для него представлялись одним не разделимым целым! Наверно оттого, что Присяжный был одним из первых, с кем он тут познакомился.
- О, здорово! Опять в наши Палестины!? Чего-то ты быстро по второму разу прискакал?! Случилось чего? – это второй пилот – Костя – запыхавшийся, в расстегнутой меховой куртке, догнал их, хлопнул его по плечу и ощутимо пожал руку.
- Силен, черт! – Да, так – дела. Больше для профилактики! А ты как? Не наелся еще северной романтики? - Ларин улыбнулся. Сам с Питера - Костя по распределению был направлен в Амдерму - после окончания летного училища и первый год летал с Семеновичем в правом кресле. Приземистый и плотно сбитый, с намеком на будущую полноту, Костя отличался веселым нравом, вечно балагурил и никогда не унывал:
- Одного авиатора на заре авиации спросили: «Что вы подразумеваете под полной потерей ориентировки? Знаешь, что он ответил? Это когда компас разбит, весь спирт из него выпит и экипаж в течение часа не узнает друг друга! Заглянув в салон, он сострил:
- Хватай мешки, вокзал отходит! Во - накопили-то! Ну, теперь, вся деревня месяц читать будет!
- Хватит базарить! А то «режим» объявят – опять никуда не улетим! – из-за груды посылок донесся глухой голос Семеновича.
- А, ну-ка, расступись! Захлопнув дверь и зафиксировав ее карабином на тросике, Костя ловко вкрутился поверх посылок куда-то под потолок – только ноги мелькнули, в утепленных сапогах и следом донеслось:
- Семенович! Я тута!
- От винта!
Ларин летел в Кару второй раз за последние четыре месяца. Но если та первая командировка была авральной – вышел из строя радиопередатчик - две недели не было никакой связи с городом и было это в начале февраля, то сейчас - середина мая и направлялся он для определения фронта работ по переносу оборудования в новое здание связи, которое строил колхоз. Работы надо было всячески убыстрить, чтобы не войти в следующую зиму, потому что зима с сорокоградусными морозами и ветрами с Карского моря – не самое лучшее время для таких дел.
- Ну, как получится, так получится! Чего загадывать! Больше ждали! Стройматериалы тоже раз в году привозят – в навигацию. Каждый гвоздь на учете. Да и слетать в Амдерму лишний раз не грех! Снабжение здесь, не в пример городу! Заодно и приоденусь перед отпуском! В военторговском магазине с ног до головы одеться можно – были бы деньги! В Нарьян-Маре – шаром покати, не говоря уж про Архангельск!
На дворе стоял 82-й год – самый разгар построения «развитого» социализма.
Но было, помимо этого, и еще одно задание, которое он не афишировал. За пару дней до отлета его пригласили в окружной отдел КГБ, где подполковник Коваленко – начальник этого самого отдела - показал ему докладную записку председателя сельского совета, в которой говорилось, что такого-то числа, такого-то месяца на местном радиоузле допущена трансляция по местной радиотрансляционной сети передач «Радио Ватикана»!
- Вот, тебе бабушка и Юрьев день! Ну-у, дела!
По поручению Коваленко, предстояло провести расследование на месте, выявить виновных и доложить куда следует.
Ан-2 медленно летел над изрытыми глубокими оврагами заснеженного побережья. Ветер был встречным. Слева море, справа – на горизонте – сопки хребта Пай Хой. Самая высокая точка Югорского полуострова – гора Море-Из. Однообразный зимний пейзаж, глаза слепило Солнце. Ларин отвернулся от иллюминатора, поудобнее устроился на мешках, подоткнув под бок край полушубка – от двери сильно дуло и задремал под монотонный шум мотора.
Тогда, в самом начале февраля – это была его вторая командировка после окончания элетротехникума связи и назначения в разъездной штат производственно-технической лаборатории. Первая – в Андег и Нельмин Нос, где они ставили новую радиорелейную станцию для связи с городом. С такой роскошной женщиной познакомился! Римма Владимировна. Корреспондентка. Тоже в командировке была. Умная, ироничная. В меру порочная. И тонко мужиков понимающая! Все сама предпочитала делать!.. Ух!!! Даже мурашки по коже побежали, как вспомнил! А потом вот – Усть-Кара. Самая крайняя точка округа – на Северо-востоке:
- Шестнадцать дней – как один! Работы на день, а потом – сиди и жди. Хотя сидеть и ждать – это не в его принципах. Уж, как воспитали! Радиопередатчик, разве что со стиральным порошком не отмыл! Заблестел, как новый! Запел! А был!? Черный, закопченный! Что, они его никогда не чистили, что ли?! Лентяи! На радиоузле – бардак! Пол подмести – и то лень! Стекла на окнах до того грязные – улицы не видно! Понятно, что печка. Углем топиться. Так, черт возьми, убирай чаще! Кто за тобой ходить то должен!? Ну, народ! Нет, из города надо инженеру приехать, чтобы пол помыть! Твою мать! Да и сами-то ходят, закопченные, как тот передатчик. Понятно, что тут не южное побережье, так что, теперь и не мыться?!
Баня, вообще-то, в поселке есть и довольно не плохая. Да только бывает она раз в квартал. По праздникам. Ну, да. Как баня – так и праздник! Везде люди живут. Тут, конечно, не сахар. И что интересно – ребята, которые здесь служат, бывает и остаются! Прикипают к Северу! Да, Север, сам выбирает, кого оставить. И как верны эти строчки известного поэта, прочитанные когда-то:
- Землю, где воздух – как сладкий морс –
Бросишь и мчишь, колеся.
Но землю, с которою вместе мерз,
Вовек разлюбить нельзя!
Устроили его тогда в новом здании правления колхоза, где проживал еще молоденький выпускник зоотехникума, первый год как приехавший сюда по распределению. У него он впервые увидел истинно ненецкую одежду – пыжиковые, мехом внутрь, чулки до паха, легкие и теплые. Сверху надевались пимы, мехом наружу и никакой мороз не страшен! Хоть в сугробе спи! Такие же малицы, мехом внутрь и наружу. Все продумано и отработано тысячелетиями кочевой жизни. Жили весело. Новому человеку всегда рады. По гостям походили. Есть, что вспомнить! Как ключи потерял из-за дырявого кармана в полушубке. И ночью не мог попасть к себе. Замерз весь! Так и ходил, в потемках, ночью, по дороге, по которой возвращался обратно в правление, распинывая унтами снег на дороге:
- Вдруг найдутся! И ведь нашлись! На краю дороги и лежали! Успели уже обмерзнуть, превратившись в снежный комок.
- Чего-то и не спится! Так, покемарил немного, да и ладно. Неночка, уткнувшись носом меховой воротник, тоже дремала. Ларин снова выглянул в иллюминатор. Какие-то яркие точки внизу - на снежной целине - привлекли его внимание.
-О-па! Идет кто-то! Самолет шел не высоко – метров 200.
- Раз, два, три, четыре! Сани тащат. Сами с рюкзаками! Это еще кто? Судя по всему – направляются в Амдерму. Путешественники, что ли? В ярко-алых куртках - «Алясках». Прилетим - спросим. Кстати, Кара – в переводе с тюркского – значит черная. Надо признать, довольно символично. И для этих Богом забытых мест вполне подходящее определение. Где-то тут зимовал полярный исследователь Русанов со своей шхуной «Святая Мария». На карте округа есть такая точка – изба Русанова. А Русанов – прототип главного героя книги Вениамина Каверина – «Два капитана». Интересно! Люди годы потратили, чтобы обследовать этой край. А ты сел на самолет и раз! В конечной точке. Н-да! И где она – конечная точка? Пойди – узнай! У каждого - своя!
Помнится, зимой тогда ему рассказывал кто-то, что Усть-Кара как проходная точка для всяких там туристов. Маршруты с Хальмер-Ю – это уже территория Коми – до Кары и далее - до Амдермы - оцениваются категорией, позволяющей получить звание «Мастера спорта», да и так – места красивые, цивилизацией не тронутые. Природа в первозданном виде! Вот, городской люд со всего Союза и валит сюда.
Самолет был на лыжах и сел напротив поселка – на расчищенную снежную полосу. Это летом пришлось бы садиться на летний аэродром, который в нескольких километрах от поселка. А потом добирайся – как можешь. А тут – сели и на месте. Встречающих было много. Ларин решил не задерживаться, а сразу направиться в сельский совет – отметить командировку, да определиться с жильем и пропитанием. Да и тема для разговора была конкретная – по докладной.
- Тянуть тут нечего. Ушки надо держать на макушке. А, вдруг какой шальной вертолет или санзадание. Сидеть полмесяца не очень-то весело! Сразу оговорить, что, да как. Да и не любитель он откладывать все на потом!
В серо-черной толпе встречающих он приметил еще двоих в таких же ярко-алых куртках – тоже путешественники, которых видел с самолета. Мужчина и девушка. В темных очках, с обветренными лицами, на которых выделялись белесые, выцветшие брови. На эмблемах, нашитых на куртках, он прочитал надпись «Polar Caravan». Белый медведь вышит. Красиво! У девушки рука забинтована.
- Вот почему дальше не пошли! Самолет ждали! Куда с одной рукой пойдешь!? Не лето красное! А второй, значит, сопровождающий, для подстраховки. Это ему понравилось. Всякое может случиться! Местные «кадры», когда выпьют, на все готовы! Уже сталкивался! И что характерно – у каждого нож за голенищем! Пырнет тебя такой сдуру и привет горячий! Разбирайся потом!
- Мы, наверное, теперь с тобой только в городе увидимся! Костя окликнул его:
- Синоптики говорят: «Тепло идет!». Это сегодня зима, а днями все развезет так, что ни проехать, не пройти! Так, что – смотри! Насидишься! Будешь вертолетом выбираться! Мы-то в город улетаем. Пока все не установится. В Амдерме «переобуемся» и вперед! Ларин помахал рукой Семеновичу, выглядывающему в боковую форточку. Тот приветливо кивнул в ответ.
- Ладно, разберемся! Давай – увидимся! Удачи!
- Давай, шевелись – разгружай бойчее! Время – деньги! Костя уже «строил» местных «кадров» на выгрузку.
- Эй, Петрович! Ты мне омулей приготовил?! Я тебе «заказ» привез!
- Ну, Костя! И тут успел!
С «вражескими передачами» разобрался быстро. Была дата, конкретное время. По графику был определен дежуривший. Взята объяснительная. Все понятно. Обычно прием ведется на средних и длинных волнах. А тут, ввиду не прохождения, взял, да и настроился на коротких волнах – что «белый шум» то гнать по сети? Было все нормально. А потом ушел по делам. А короткие волны – штука тонкая. А где тонко, там и рвется. Напряжение «погуляло», да частота сети – вот тебе и «ушла» радиоволна. Тут же станций куча, все рядом. Глаз, да глаз! Точнее: слух, да слух! Не доглядел!
- Ну, что? Так и доложим. Не 37-й, 58-ую не «пришьют!». Выговор получит, да премии лишится! Не без этого! Умнее будет! И другим наука!
Ну, что ж – теперь к Василию Алексеевичу – определяться со строительством! Тропников Василий Алексеевич – председатель колхоза – мужик хозяйственный и рачительный, в годах – такому палец в рот не клади! Свое дело знает и выгоду тоже!». «Северный хохол» - как его за глаза называют!
Тогда – в феврале – Ларин услышал петушиное кукарекание! Думал – показалось. А – нет! Действительно! Петух был! И был он как раз у Тропникова. И куры тоже. Ну, и яйца – соответственно – к столу. Всегда свежие. И свои. Край Света – а тут петух! Чудеса!
Председатель щеголял в новенькой, летной - кожаной куртке и таких же кожаных штанах. Только почему-то паховая вставка была из более светлого цвета.
- Никогда таких не встречал. Обычно все в тон бывает! Вспомнился артист Мкртчян из кинофильма «Кавказская пленница»:
- Похоже! Только кепки не хватает! И нос - комяцкий!
Все вроде складывается хорошо. Колхоз постарается. Правда - в этом году вряд ли они успеют. Коробку здания, если все хорошо. А так – только в следующем, дай Бог. Дизельная колхоза, вон, сильно от пожара пострадала – считай, заново надо строить. Материалов не хватает. И доставлять их – не ближний свет. Ну, что ж. Как говорится, вчера у нас и этого не было. А завтра будет и окончательно. Каждый день нужно двигаться вперед. Пусть помаленьку, но вперед. Сидеть и ждать у моря погоды – себе дороже. Главное – дело идет и будет закончено. В этом Василий Алексеевич заверил его твердо:
- Так и передай руководству. Мы слов на ветер не бросаем. И окружком партии нас поддерживает в этом деле!
Заодно договорились и о поставке угля для отопления нового здания:
- Готовь сани летом! А не тогда, когда жареный петух в одно место клюнет! А то ведь у нас всегда так – как ехать – так и собачек кормить!
На старом радиоузле, занимавшего пару помещений в обветшалом здании клуба, громко именуемого «Домом культуры» внимание Ларина привлекли несколько заводских ящиков серо-шарового цвета.
- Приметные ящички! Это, еще, что тут у нас такое? В прошлый раз не было! Откуда дровишки?!
Из соседнего помещения – радиорубки – доносился мелодичный писк морзянки. Это молоденькая радистка – Валя Хатанзейская – миниатюрная, симпатичная и черноволосая неночка работала с городом. Карие, наивно доверчивые глаза Вали почему-то напоминали ему глаза ненецких лаек. Так и хотелось погладить ее по голове. Очередной срок связи. Сроков таких было всего три и длились они по полчаса каждый. Валя работала красиво и свой индивидуальный почерк имела. Ларин даже заслушался:
- Колокольчик! Как будто с трансмиттера передача идет! Ровная и правильная. И скорость приличная. Знаков под сто! Надо ее в город забрать. Закиснет тут. Первоклассный радист получится – уже сейчас видно. А, ведь, работает всего без году – неделя! Приеду – докладную напишу начальству.
То, что было в ящиках, его поразило. Новехонькие, завернутые в промасленную пергаментную бумагу, приборы! Осциллограф. С1-67. Генераторы нижних и верхних частот! Г3-118 и Г4-102. Измеритель параметров радиоламп. Л3-3 с набором перфокарт. Инструкции и технические описания. Два тестера, измеритель сопротивления заземления и еще какие-то специфические приборы, назначения которых он не знал. Везде стоял штамп - «Министерство обороны»!
- Гена! Друг любезный! Откуда такое богачество?! Ты же тут упаковался похлеще, чем наша городская лаборатория! Электромонтер – сутуловатый и флегматичный Гена Сапроненко – бывший военнослужащий – «срочник» - «западенец» с Украины, оставшийся здесь после службы и женившийся на местной, смущенно развел руками:
- Да, тут, такая история. Не знаю, как и сказать. Вообщем – мы с ребятами по Байдарацкой губе ездили. По побережью. Песцов погонять, рыбку половить, да и так – поглядеть, что, да как. А там – по всему берегу – стоят «законсервированые» станции ПВО. В «кунгах». Считай, что бесхозные. Замок свернуть – дело плевое. Вот, мы и поживились маненько. Извини – Бес попутал! Теперь-то уж чего?! Не обратно же везти!
- Ну, вы, блин, даете! За такие дела – знаешь, что бывает?!
- Да, все вроде тихо! Никто не схватился. Может - обойдется. Мы-то ни «гу-гу!».
- Ну – с вами не соскучишься! То у вас «Радио Ватикана», то приборы «левые», а завтра - еще какой фортель выкинете?! Генка виновато оправдывался:
- Да я о тебе и подумал! Думал – приедешь – порадуешься! В город увезешь, а?!
- Ловкий черт! Как повернул, «хохляцкая морда»! Генка хитро смотрел на него:
- Улетать будешь – все и заберешь. И концы в воду!
- Подведешь ты меня под монастырь! Или еще куда подальше!
- Да никто и не хватится! Ребята говорят, что они – «кунги» - там стоят со времен «Царя горохового». Никого и не бывает. Сам Бог велел их пощипать. Добро пропадает! Подумаешь – всего один и вскрыли-то! Шуму больше! А тут – все в дело!
- Так уж и один?!
- Вот те крест!
По правде сказать, глядя в бесстыже-честные «хохляцкие» Генкины глаза, в это верилось с трудом.
Костя со своими синоптиками оказался прав. Стержень зимы, еще вчера казавшийся незыблемым, сломался в один миг. Так бывает только на Севере. Сегодня – зима, а назавтра – лето. Юго-западный ветер принес оглушительное тепло. За несколько дней тундра «поплыла» – снег стремительно таял, вокруг весело журчали ручьи. Весна весомо заявила о своих правах. Местные охотники, все, как один, устремились на охоту. Крики гусей доносились и днем и ночью. Хотя, что ночь. Все условно. Полярный день. Светло. Попросил Генку достать ему резиновые сапоги:
- Провалишься тут по пояс невзначай! И так, вон, простыл! Все губы обветрились, да потрескались! Есть и то больно!
Ларин с Генкой сидели у него дома, на кухне, неспешно потягивали чаек и играли в шахматы. Гена оказался заядлым шахматистом, правда, не очень искушенным в теории. Да, и практиковаться то особо не с кем. Поэтому, партии обычно заканчивались для него одинаково. Полным поражением.
- Конечно! У тебя, вон, первый разряд! Ты на городских, да окружных чемпионатах играешь! Практики - море! А мы чего?! Живем в лесу и молимся колесу! Куда уж нам!
- Да, ладно! Я тоже не с ферзем во рту родился! Соседи в детстве хорошие попались. Были такие у нас в поселке – Стрекаловские - фамилия. Братья-близнецы: Витька, да Генка. На пять лет меня старше. Отец у них хорошо играл – Афанасий Константинович. А я – так, за компанию и научился. Дома-то у нас никто играть не умел. Да и шахмат не было. Дед не увлекался. Отчим – тем более. Чего у него – четыре класса и коридор. Да, друг хороший потом был еще один – Витька Мельник. Хорошо играл. Сейчас в Архангельске живет. Мы с ним целыми днями и отрывались. Какие в деревне развлечения?! Теорию сами изучали – по книжкам. Партии разбирали. Интересно было. Ну, а уж потом – в городе – с ребятами познакомился, которые играют. С Безумовым Сергеем – в СМУ работает – целыми ночами, бывало, в «блиц» – партий по сто! С Равилем Салиховым – чемпионом округа, тоже, бывало. Он рядом со мной в городе живет. Сильно играет. Мне до него расти, да расти. Да я особо и не заморачиваюсь. Хотя, в этом году - в марте, на окружных по «блицу» - второе место взял. Чего-то, так хорошо пошло! Как раз курить бросил на спор. С девушкой одной. Или я, говорит, или сигареты! Два месяца продержался! Голова светлая – думается хорошо! А в «серьезные» шахматы некогда – все по командировкам мотаюсь! Сейчас, вот, обратно прилечу – надо на Колгуев собираться. Веселая жизнь. Сегодня здесь – завтра там. Будет чего в старости вспомнить!
Во дворе залаяли собаки.
- О, идет кто-то! К нам!
Ларина, в первый его приезд, просто ошарашило огромное количество собак в поселке. В каждом дворе по упряжке, а то и по две! Разных пород и мастей! Снегоходы были еще в диковинку. Вот, все на собачках и ездили.
В дверь стукнули и вошедший мужик, бородатый, в ватнике и броднях, с порога обратился к Генке:
- Ну, так, чего? Я поехал? Ты-то едешь? А то все гуси улетят!
- Да, нет, Степан! Извини, я попозже. У меня, видишь, гость. Потом. Ты поезжай, ладно!?
- Ну, как знаешь! Бывай!
- Сосед - Пояснил Генка:
- На охоту договаривались вместе поехать. У нас с ним на побережье «караулки» рядом находятся. Изба там у него.
- Понятно все с вами. Ларин осторожно взял в руки монотонно мурлыкающую – будто моторчик включили - кошку Багиру, уютно устроившуюся у него на коленях и опустил на пол:
- Хорошего понемногу! Ладно! Засиделся я у тебя. Пойду – до магазина схожу. Хлеб уже, наверное, подвезли свежий. Вкусный у вас тут хлеб пекут! На людей посмотрю! Завтра увидимся. В аэропорт позвони – может, пообещают чего? Ты, кстати, линию-то телефонную проверил туда? А то начальник площадки жаловался! Смотри, я проверю! Он мне семьдесят метров снижения для антенны не пожалел, а ты ленишься у него телефон проверить!
Объявление на входной двери магазина гласило:
- Желающие записаться на половое покрытие – обращаться в рыбкооп!
На постой Ларина по приезду определили в комнату для приезжих в сельском совете. Небольшая комнатка, с печкой, традиционной для Севера двухсотлитровой бочкой для воды, металлическая кровать, стол, стул и не хитрый набор необходимого инвентаря. Таз, кастрюля, несколько мисок, кружки, ложки. В углу – умывальник. Удобства – в холодном коридоре. Для души – на стенке – вырванная из журнала картина Васнецова «Иван Царевич на сером волке», да заляпанный пальцами радиодинамик.
На крыльце сидели, пожилые, с обветренными лицами, дед с бабкой - машинально отметил: «Красивый платок!», в малицах и резиновых сапогах. Небольшая лохматая собачка – «ненка», с карими умными глазами – (вспомнил Валю) - сидела рядом и при виде его приветливо завиляла хвостом.
- Почему у всех ненецких лаек такие умные глаза?! Простые и доверчивые? Так и хочется чем-нибудь угостить! И погладить!
Он только успел раздеться и крутнуть ручку громкости динамика: «…датель Президиума Верховного Совет СССР Леонид Ильич Брежнев принял в Кремле делегацию братского народа Вьетнама…», как в дверь постучали и на пороге появились дед с бабкой, повстречавшиеся ему на крыльце.
«…во главе с товарищем», убавил громкость, так и не расслышав, с каким товарищем во главе к нам прибыла братская делегация.
- Ань дорово!
- Здравствуйте!?
Дед сел на единственный стул, а бабка примостилась на пороге, подладив подол малицы под себя и вытянув ноги вперед.
- По чину! Он на стул – как хозяин, а она – на порог! Вот, тебе - семейная иерархия!
Ларин выжидательно молчал. Достал сигарету, прикурил, бросив сгоревшую спичку в банку из-под тушенки, которая заменяла ему пепельницу. Незваные гости тоже дружно задымили – причем, оба курили трубки – комната моментально наполнилась дымом - пришлось встать и открыть форточку.
– Как они так сидят!? Неудобно же!
Прошло несколько минут томительной тишины – соблюдение этикета! - пока дед не пихнул ногой свою спутницу и та, прокашлявшись и поправив цветастый, ярко-зеленый платок, произнесла фразу, которую Ларин запомнил на всю жизнь:
- А, сто, Николай Васильевись, сто граммов-то налей! Мы-то тосе русские – у нас внук в Архангельском городе в мореходке учитца! Характерный ненецкий говор с упором на глухую «с» вместо звонких согласных. Ларин чуть с кровати не свалился! Еле сдержался, чтобы не рассмеяться!
- Как предельно точно и, главное, лаконично! И все – по делу! Квинтэссенция четкости формулировки его просто поразила! Против такого довода, «сто они тосе русские» возразить что-то было трудно! Впрочем, люди они оказались вполне компанейские и после выпитого, дед растроганно сказал:
- Вижу, вот – ты человек-то добрый! А к иному подойдешь – он и морду воротит. Общаться не хочет! Городской! Я тебе омульков принесу и бурки, если надо. Когда улетаешь-то? Потертый поясной ремень деда украшали многочисленные латунные бляшки, на поясе – из старых деревянных ножен, скрученных медной проволокой, виднелась рукоять ножа, сделанная из рога оленя. Изрезанное морщинами лицо не выражало эмоций, только глаза понимающе лучились.
- Сколько ему лет? Семьдесят? Восемьдесят? А может все сто!?
- Да, как повезет. Повезет – так повезут! Чего загадывать.
- Добрый вечер! Степан с охоты вернулся… Такое дело… - Генка суетливо – сам не свой! - войдя к нему в комнату, достал из рукава замызганной ватной телогрейки бутылку водки и поставил на стол.
- Что за праздник? Ларин вопросительно смотрел на него. Он один сидел в своей комнатушке, просматривая технические описания так нечаянно обретенных приборов. Генка разлил водку по кружкам, горлышко брякало о край – рука дрожала:
- Говорит, что в мою караулку упала или ракета, или ступень от нее. Короче, не важно. Только теперь на ее месте воронка. Семь на восемь. Сам весь оглохший. А то осталось бы от меня одно «мокрое» место! Если бы с ним поехал. Выходит, что ты мне жизнь спас.
- У вас тут, что – типа полигона что ли? Ларин закурил, дымом перебивая противный холодок в груди.
- Да, бывает. Время от времени постреливают. Служил – знаю. Никого пока не зацепило. А тут, вишь как получается!
- Да. Не все то, что сверху – от Бога!
… Ларин улетел на шестнадцатый день командировки. Не было бы счастья, да несчастье помогло! Спецрейс отдела внутренних дел прилетел забрать местного жителя, который в пьяном угаре зарубил топором свою жену. Лично прибыл даже прокурор округа Подвальный:
- До чего дошло! Пьют суррогаты разные! Топорами людей крошат! Пора принимать самые жесткие меры! Чтобы впредь неповадно было!
Прокурор производил впечатление! В меховом кожаном пальто, норковой шапке - с острым, пронзающим душу взглядом из-под густых, нависших бровей. Ларин даже поежился, встретившись с ним глазами:
- Такому сразу во всем признаешься! Даже, если и не виноват!
«И меня два красивых охранничка повезли из Сибири в Сибирь!»
- Да, пьянка еще никого до добра не доводила! Ларин сидел в вертолете, изредка, украдкой поглядывая на осунувшееся, похмельное, заросшее седоватой щетиной лицо человека, убившего свою жену, понуро примостившегося в наручниках на сиденье, между двух упитанных милиционеров, зажав ногами обшарпанный чемоданчик с металлическими углами.
- «Тревожный» чемоданчик»! Как в армии!
Сколько ему дадут? Что ж ты, мужик так-то?! Что теперь ждет тебя?!
Эти тоже, не зря слетали! Посмотрел на блюстителей закона:
- Гусей, вон, несколько мешков везут, бочонок с омулями! Оброк – за тридцать лет и три года! Не пито, не едено! Есть все хотят!
Он прилетит сюда на следующий год – спецрейсом, в самом конце ноября. С ребятами они произведут полный технологический перенос оборудования в новое здание и установят телевизионную станцию «Экран» - первую в округе. Морозы под сорок градусов с пронизывающим ветерком с Карского моря запомнятся ему навсегда. Они вчетвером будут целый день долбить ломами ямы под столбы снижения передающей антенны, сожгут для этого бочку солярки, чтобы отогреть землю, и он снова задастся вопросом:
- Почему у нас вся работа, обычно, начинается в декабре?!
За месяц они сделают все, включая отопление, электропроводку и прочие мелочи и будут уже готовиться провожать старый год и встречать новый. Он выпустит стенгазету и нарядит вместо елки обычный веник – здесь же не растет ничего! Но «шальной» экспедиционный вертолет, идущий с Ямала на Амдерму, под самый Новый год, заберет их и они попадут домой - прямо к бою курантов. Но это будет уже совсем другая история.
Нарьян-Мар – Усть-Кара. Июнь 2010 г.