Глава вторая
Таинственное послание
НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ОЖИДАНИЕ
Погода выправилась, на дворе прояснило. О прошедшей метели в деревне теперь напоминали только огромные сугробы, доходившие до самых окон. В одной старой избе провалилась крыша, а на центральной улице снегом перемело дорогу. Свободных рук в деревне не нашлось, поэтому на уборку снега отправили школьников, и они вместо занятий с шумом и смехом чистили улицы. К вечеру следующего дня центральная улица блестела как каток.
Насте снегопад особых хлопот не доставил: Колька сам убрал снег и вывез его за ограду. А вот в больнице работы добавилось: положили двоих обмороженных охотников. Они, также как Степан, уехали до метели проверять капканы. Четверо суток провели на снегу Николай Сазонов и Сашка Панфилов. Молодой Сашка, в прошлом году пришедший из армии, отделался легким испугом, получив общее обморожение, а Николаю не повезло. У него признали обморожение обеих ног и как врачи ни боролись, а одну ногу пришлось ампутировать.
Возможно, отняли бы и вторую, да Настя, как его лечащий врач, вопреки всем показаниям решила оставить. В больнице срочно провели консилиум, все высказались за ампутацию, а она до последнего стояла на своём. Всю ответственность взяла на себя.
Надежды на положительный исход было очень мало, но как потом Настя призналась своим коллегам, неожиданно свершилось чудо: кризис ни с того ни с сего миновал, и всё прошло как-то само собой, чего обычно не бывает. Николай Сазонов был Настин одноклассник, одно время они дружили и даже сидели за одной партой. Возможно, поэтому она так больно перенесла эту трагедию.
Глядя на забинтованного Николая, Настя постоянно думала о своём Степане. Все сроки его возвращения уже давно прошли и, даже рассчитывая на счастливый случай, трудно было поверить, что он спасся и может прийти. Тем не менее, Настя не теряла надежды и всякие успокаивающие разговоры, которые затевали родственники и знакомые, пресекала на корню.
Всем она говорила, что ещё рано Степана хоронить – он всё равно вернётся. А если кто-то очень сильно её «доставал», не стесняясь, посылала куда подальше.
Отчасти такая уверенность Насти исходила от старшего сына Кольки. Он рассказывал, что ночью, когда включил компьютер, увидел отца. Выглядело это так, будто сняли его скрытой камерой. Укрывался отец в какой-то снежной норе, вход в которую закрывал кусок брезента из его нарты. Из рассказов Кольки следовало, что был он цел и невредим, правда, сильно замёрз, но как будто бы не обморозился. А когда снегопад кончился, отец ушел куда-то пешком. Куда именно Колька не знал, сказав: «На этом сеанс связи закончился».
- А поговорить ты с ним не мог? – не выдержала тогда Настя. - Спросил бы, где он сейчас, когда придёт домой. Мы же беспокоимся. Ну, что ж ты так…
Она чуть не расплакалась. Из рук вылетела тарелка и, ударившись о пол, осталась цела. Настя схватила её как самую ценную вещь, прижала к груди и что-то про себя запричитала.
- Если сам не спросил, то мог бы меня разбудить, – опомнившись, напустилась она на сына. — Я бы с ним поговорила. Он бы мне всё рассказал.
- Мама, да весь сеанс связи длился всего несколько секунд. Я толком сообразить ещё не успел, как на экране сменилась картинка. Сразу всё куда-то исчезло, словно ничего там не было.
Когда она спросила Кольку о нартах, он сказал, что они сломаны и отец их бросил, а собак отпустил.
- Да, ещё вот, я увидел, у Моойто что-то с одним ухом, — уже уходя, вспомнил Колька. — Видно собаки подрались.
Спустя день после того разговора прибежали собаки. Они бросились к Насте и, будто пытаясь ей рассказать о случившимся в тундре, жалобно заскулили. У Моойто шерсть на шее была красной от крови, а ухо прокусано. У Насти опустились руки, слезы сами побежали из глаз. Первый раз она всерьез подумала, что Степан замёрз.
«Собак бы он ни за что не отпустил. Да они и сами бы не убежали. Значит, в тундре произошло что-то непоправимое. Ой, беда! — застонала Настя. – Беда пришла в наш дом».
А Колька на следующий день, как ни в чем не бывало, стал рассказывать матери, что снова видел отца. Теперь, по его словам, Степан спускался с какой-то высокой горы в огромную долину. Говорил Колька уверенным голосом, не вызывающим сомнений, но на этот раз Настя ему не поверила.
- Ну, что ты мелешь. Несешь какой-то бред, — напустилась она на сына. – Мы отца потеряли, надо думать, где его искать, а ты тут выдумываешь всякие небылицы. Горы какие-то придумал. Да их тут отродясь никто в глаза не видел. Тундра у нас, тундра, пойми же ты, наконец.
Колька стоял на своём. Всё о чем говорил, видел как наяву и всё тут. Раньше ничего подобного в компьютере у него не было, да и родные за ним никаких странностей не наблюдали, а тут, откуда что взялось: прямо какие-то необъяснимые видения. Когда его спрашивали, как он их видит, без доли смущения Колька уверенно отвечал: «Как будто кино мне кто-то показывает и при этом ещё наговаривает. Голос такой поставленный, ну, как у диктора: всё очень чётко говорит. Только много каких-то не понятных мне слов. Что-то вроде «ересь», «тьма бездонная», «геена огненная». У нас никто так не говорит. Вот в этом кино прямо на экране своего компьютера я и видел отца, — всё больше распалялся Колька. — Всего, что «диктор» сказал, не запомнил, а картинки как сейчас стоят перед глазами.
Колька даже слышал шум ветра, вой собак и вот совсем недавно – незнакомый крик какого-то животного. Возможно, даже слона. В этом он, вообще не был уверен.
«Хотя, с определенной долей условности, — как он сказал, - можно всё-таки предположить, что это был слон. Не позднее как вчера в передаче «Живая природа» я слышал похожий крик».
Только по телевизору тогда показывали Африку, а откуда в его картинках могли взяться слоны, этого он сказать не мог. Правда, гора, с которой спускался отец, была без снега и, кажется, он даже видел зелень под его ногами. Этого Колька утверждать не стал, так как, по его словам, он всё время смотрел на отца и по сторонам не глазел. А вот то, что горы там бесснежные и климат совершенно другой, тут он был абсолютно уверен.
« Отец даже взмок, по лицу у него пот катился. А если было бы холодно, то шёл бы пар изо рта, — доказывал Колька. – Похоже, не у нас он был. Факт, — не здесь».
Вечером пришёл Настин отец, Иван Иванович Слепцов. Был он главой администрации и даже по долгу службы должен был откликнуться на случившуюся беду. А тут беда пришла в дом родной дочери. Как мог Слепцов успокаивал Настю.
- Собаки могли и сами убежать. Да, и мало ли чего не бывает на охоте? Жди, — говорил он Насте, и Степан придёт.
Хотя про себя Слепцов думал иначе. Выслушав, рассказанные Колькой видения, которое тот повторил уже несколько раз, Иван Иванович напомнил дочери, что его прадед был шаманом.
- Кто знает, может и, правда, существует какая-то телепатическая связь со своими родными и близкими, — звучным голосом говорил Слепцов. — Ведь пишут же в разных книгах, что все мы находимся в едином информационном поле, поэтому можно настроиться на волну своих близких. Ну, это вроде радио, которое принимает определённую станцию, — убедительно пояснил он дочери. - Может, Николай тоже обладает таким даром. Надо бы его, Настя, обследовать у специалистов, я думаю, не помешает. Вдруг он у нас какой-то особенный. Ишь, герой, как вымахал! Деда перерос.
Он похлопал внука по плечу, явно любуясь его выправкой. Это был старший внук Слепцова. Ещё один внук – сын старшего Василия, жил не здесь. «Свой» был ближе, поэтому ему и доставалась вся дедова любовь.
- Правда, я как бывший коммунист, таких взглядов не поддерживаю. Это ложное, антинаучное учение, которое никто не может объяснить. Видишь ли, — на мгновение, задумавшись, с умным видом продолжал Иван Иванович, - это, что-то вроде магии. Так сказать, чудодействующая сила, оказывающая влияние на умы людей. На нас с тобой, на всех окружающих. Может кто-то пытается воздействовать на Николая, а он таким опосредствованным способом — на нас. Не исключено, что это происки империалистических стран. Они всё могут…
- Дедушка, да никто на меня не влияет, — сорвался с места внук, — ты что-то выдумываешь. Я вам всё рассказал, как было, а вы мне не верите. Всегда так…
- Подожди ты, подожди, — замах рукой Слепцов, — не перебивай, не надо лезть в бутылку. В последнее время развелось столько всяких магов и экстрасенсов, что хоть пруд пруди. Посмотри объявления, в каждой газете написано: «Предсказываю будущее, излечиваю сглаз, снимаю порчу, привораживаю суженого». Нашлись даже такие, кто возвращают с того света. Заплати им деньги и покойник оживёт. Просто бред какой-то. По-моему, объяснение тут совсем простое: люди не хотят работать, вот и идут на обман. Шарлатаны! – повысил голос Слепцов. - А вот наследственность - это уже что-то. От неё никуда не уйдешь, как ни пытайся, она себя всё равно проявит. Вот тут, возможно, тот самый случай.
- Ну, какой случай, какая наследственность, — не совладав с собой, вспылила Настя. – Папа, Степана нужно искать, а ты мне тут про какую-то магию и наследственность плетешь. Это тоже происки империалистов? Искать Степана, говорю тебе, надо, выручать его из беды, — на повышенных тонах заговорила Настя. — И чем быстрее ты народ соберешь и выйдешь на поиски, тем будет лучше для него. Может, он в зимовье или ещё хуже: в снегу сидит.
Она всхлипнула, из глаз побежали слезы.
- Вон, все уже вернулись, — вытирая рукой лицо, продолжала Настя, — а Степана всё нет. Сазонову, правда, не повезло. Ой, беда-то, какая, беда! — как старая бабка, запричитала Настя. Всхлипывая, она отвернулась к стене и, видно, обдумывая что-то своё женское, долго молчала, а потом, будто смирившись, тихо сказала:
- Но тут уже ничего не поделаешь, видать, такова его судьба. А со Степаном, я тебе точно говорю, что-то случилось. Чувствует моё сердце, папа, жив он. Ей Богу, жив.
В комнате снова установилась тишина. Наверное, только сейчас до каждого из них дошло, что Степан попал в беду и без посторонней помощи ему самому не выбраться.
- Теперь уж, дочка, потерпи до утра. Завтра мы выйдем на поиски Степана. Я думаю, скоро всё прояснится. Жив он, или сгинул, всё узнаем.
Возвращение колымского мамонта. 8. Поиски в тундре
http://www.proza.ru/2012/06/08/1017