В ЛАГЕРЕ ДРЕВНЕГО ПЛЕМЕНИ
Вдоволь попировав и разделав мамонта, охотники тронулись в путь. И как не сокрушался вождь племени, а всё же большую часть туши пришлось бросить. На копьях и прямо в руках охотники несли большие куски мяса. Степан взвалил на плечи кусок печени, завернутый в шкуру, которую вырезал с нижней части мамонта. Шкуру он рассчитывал использовать для подстилки, как обычно делал на охоте. Для этого ему обычно служила оленья шкура, но то было в другом времени, а чтобы выжить в этом, нужно было приспосабливаться.
Поклажа оказалась непомерно тяжелой, и только поднявшись на террасу реки, он уже взмок как после трудной работы. Первая мысль, которая пришла ему в голову, бросить шкуру, однако, глядя, как бодро идут загруженные охотники, он решил, во что бы то ни стало, донести её до стоянки.
Днём стало её жарче. По небу плыли белые облака, ветер играл листьями не знакомого ему могучего дерева, забрался в крону длиннохвойной сосны. Дуба Степан никогда в жизни не видел, но почему-то ни секунды не сомневался, что это именно он. Таким могучим и громадным он представлял себе только дуб. От какого-то цветущего дерева разносился медовый запах. Возможно, это была липа, но тут Степан засомневался, и, ничего не предложив себе в замен, остался в полном неведении. Как он не старался, ни одного дерева больше не узнал.
Вскоре Степан увидел другую растительность, совершенно не похожую на оставшуюся позади. Здесь был какой-то непонятный ему оазис: повсюду росли пальмы и незнакомые тропические растения. Под самыми кронами деревьев летали яркие птицы и такие же разноцветные бабочки. По ходу продвижения растительность снова стала меняться и перед ним открылась бескрайняя степь с редкими островками невысоких деревьев.
Степан ломал себе голову, не зная как объяснить увиденное.
«Только что были тропики, а теперь пошла лесостепь и опять начинается смена климатической зоны. Кстати, здесь прохладней и дышится легче».
Он вздохнул полной грудью, радуясь перемене в окружающей среде, и попытался воспроизвести ход событий последней недели.
«Пустые капканы, Кучум, Аргыс, нарта, бивень мамонта», — как ключевые слова, наговаривал он при каждом шаге.
Всё шло нормально, но как только он доходил до метели, в голове всё путалось, начиналась какая-то каша; Степан не знал, как к этому отнестись. Больным он себя не считал, а вот с памятью что-то случилось.
«Сломанная нарта, разноцветные собаки, вставший из гроба шаман Орочон и, наконец, мамонты, и охотники, с которыми я сейчас иду на их стоянку — перечислял Степан, пытаясь, всё связать в одно целое. Однако никакой связи между всем этим он не нашёл. Каждый объект, всплывший в его памяти, существовал сам по себе.
Мамонтов он видел своими глазами и, судя по тому, что их давно уже нет на Земле, он попал в доисторическое прошлое, где встретился с первобытными охотниками на этих гигантских животных, которых также давно нет в живых.
«Но при чём тут тропические растения? — думал Степан. — Ведь мамонты жили совсем в других условиях. В то время наступило всеобщее похолодание, охватившее значительные площади, но никак не потепление. А я что вижу? Островок с тропической растительностью, рядом с которым гуляют стада мамонтов. Чудеса! Этого я объяснить не могу, а вот с охотниками на мамонтов тут всё нормально: это реальные люди, которые живут в своём времени, приспособившись к окружающей их среде. Им я обязан своим спасением: они меня накормили и предложили разделить с ними свой очаг. Но что ждёт меня впереди – этого я не знаю. Это, наверное, одному Богу известно. Может, они людоеды или собираются принести меня в жертву».
Он поёжился, от этих мыслей стало не по себе. Было страшно сознавать, что он сам пошёл верную гибель.
«Вообще, на людоедов они не похожи, да и мяса у них сейчас предостаточно, — успокаивал себя Степан. - Так что пока они обойдутся без меня. Куда же мы идём?».
Эти вопросы не покидали Степана во время всего пути и только, когда они дошли до стоянки древнего племени, он успокоился. Ещё издалека Степан услышал лай собак, крики детей и женские голоса. В каком-то ритуальном танце люди кружились вокруг костра. Как по команде они замедляли движение и поднимали свои руки и взоры вверх. Так, по-видимому, они обращались к Всевышнему и, возможно, просили его сохранить родных и близких, а может, благодарили его за удачную охоту, весть о которой они уже давно получили. Потом все побежали встречать добытчиков и победителей. Охотники принесли им еду и спасли от голода.
На большой поляне Степан увидел чумы, покрытые разными звериными шкурами. Чумы виднелись и под окружавшими поляну деревьями. Внешне они были почти такими же, какие ставили его современники на севере: конусообразные шалаши из гладких жердей, сходящихся вверху. Никаких сомнений в подлинности увиденного у Степана не возникло: это было большое поселение древнего человека.
Посередине площадки горел огонь, вокруг валялись поджаренные и обглоданные кости. Было видно, что костёр служит людям не только для обрядов и посиделок, на нём готовят еду.
Охотники быстро разбрелись по стоянке, а Степан со шкурой остался возле костра. Его сразу же окружили женщины и дети; так же, как охотники, увидевшие его впервые, они не знали, как к нему отнестись. Вначале все молчали, разглядывая пришельца, а потом как по команде загалдели. В их возгласах слышались нотки удивления и восхищения: ведь перед ними стоял какой-то загадочный человек. Больше всех кричали и показывали на него дети, а один мальчик с завязанной как у вождя племени косичкой, подергал его за куртку. Видно,
убедившись в его материальности, все сразу подвинулись ближе. Каждому хотелось прикоснуться к нему, потрогать руками. Преуспели тут женщины, которые ничего не стесняясь, дёргали его за одежду, трогали лицо. Степан от неожиданности даже растерялся: столько полуголых женщин в последний раз он видел только прошлым летом на берегу Алазеи. Однако, преодолев смущение, он стал их рассматривать, как рассматривали его.
На многих были только меховые набедренные повязки, а на некоторых он увидел короткие рубахи из тонкой кожи. Сзади у женщин почти до пяток спускался какой-то меховой хвост, заканчивавшийся кисточками из песцовых и соболиных лапок. У молодых девушек набедренные повязки были сшиты из песцовых и собольих шкурок, у пожилых — из заячьих. На шее у всех висели бусы, плетенные из разноцветной травы и каких-то растений. Степан увидел даже подвеску из белоснежной кости мамонта. Тонкие кружочки разного размера и различные геометрические фигуры образовали на подвеске какой-то замысловатый узор. Он не давил, но и не придавал лёгкости. В волосах одной девочки были яркие цветы.
Его взгляд остановился на молодой женщине. Её чёрные глаза угольками горели на смуглом лице. Длинные тёмные волосы прикрывали плечи, тугие груди острыми холмиками выступали вперёд. Степан даже успел рассмотреть изгиб её талии, прикрытый какой-то шкурой. На длинных ногах женщины были надеты лёгкие мокасины, сшитые из рыжей шкуры. Они были украшены разноцветными камушками, походившими на бисер, какой нашивали его современницы на унты. Природа поработала над этой женщиной больше, чем над всеми остальными. По красивому овалу лица, тонкой шее и совершенной фигуре можно было подумать, что она здесь, так же как он, совсем чужая.
«Просто невероятно, какая она красивая! - сразу позабыв, куда он попал, мысленно стал восхищался Степан. - А какая фигура! Ай, да красавица! Откуда она здесь? – спрашивал он себя. - Возможно, она прибилась к этому племени, — мелькнула у него мысль, – но даже, если она из другого племени, то всё равно из этого же времени, — решил для себя Степан. — Нет, она не их, она совсем другая …»
Его восторженные взгляды прервал вождь племени, разогнавший всю толпу. Он молча пошёл вглубь поляны, Степан последовал за ним. Возле небольшого кособокого чума они остановились. Рядом с ним Степан увидел длинное бревно с нарезанными по краям зубцами. Они походили на зубцы обычной двуручной пилы, только были пореже и более пологими. Между ними по всей длине бревна была прорезана канавка. С одного конца на бревно крепилась толстая палка, которую как на шарнире можно было опускать и поднимать. В этом нехитром приспособлении Степан сразу признал кожемялку. Почти такие же «агрегаты» применяли в его деревне для выделки оленьих шкур.
Он нагнулся и поднял заточенный с одной стороны полукруглый камень. Внешне он напоминал скребок для чистки кожи от мездры. Если бы он был из металла, тогда Степан бы даже не сомневался, что это тоже скребок, а тут ему пришлось поломать голову, прежде чем окончательно убедился, что это скребок.
- Эй, эй, — замахал вождь рукой из чума, приглашая его войти.
Привычно нагибаясь, Степан шагнул внутрь. Посередине он увидел очаг, в котором едва теплился огонь, сизый дымок поднимался вверх и уходил в оставленную там дырку. Возле очага на шкурах сидели две женщины в кожаных рубахах. Длинными костяными иглами они что-то шили. В руках женщины постарше игла мелькала, как челнок в швейной машинке, вторая женщина, приоткрыв от удивления рот, молча уставилась на Степана. Возле их ног лежали обрезки кожи и пучок жил. Степана не поверил своим глазам, смотрел на всё как завороженный.
«Вот тебе и первобытные люди! Так они, оказывается, умеют даже шить. И шкуры сами выделывают. Ну, и дела! А я думал, они отсталые дикари».
Вождь племени показал ему на место у входа и ушёл. Через минуту Степан уже держал в руках иглу, а женщины рассматривали его одежду.
«Надо же, костяная игла с прорезанным ушком, почти как современная, — продолжал восхищаться Степан».
Игла была вырезана из мамонтовой кости и притом довольно хорошо отполирована, что также очень удивило Степана.
«Интересно, а чем же это они ушко прорезали? – крутил он иглу. — Может быть острым камнем? Ну, конечно, а чем же ещё: инструментов и ножей у них нет. Значит, кремневым резцом, кость он берет без проблем, нужно только руку набить. Ну, за этим, я думаю, дело не стало. А в качестве ниток они используют жилы и тонкие полоски кожи. Ну и, мастеровые!».
Вскоре ветер донес запах жареного мяса, от которого у Степана побежали слюни. В лагере снова началась суета.
С вождём племени Огого Степан быстро подружился. Этот охотник лет двадцати пяти – тридцати от роду, как он определил, был самым сообразительным и приветливым. Он помог Степану быстро влиться в своё племя и как мог, оберегал его от всяких проблем, которых хватало и здесь. Огого с интересом рассматривал его вещи и даже разбирал карабин. Вождь племени быстро научился щёлкать затвором, а когда Степан дал ему выстрелить, он так напугался, что от страха бросил карабин и убежал. Целый день Огого не появлялся на глаза Степану, а когда они встретились, стал обходить его стороной. Только через день Степану удалось его успокоить.
Возвращение колымского мамонта. 6. Конец света
http://www.proza.ru/2012/06/07/772