Это поле было даже лучше прежнего. Лешке оно больше понравилось, потому что пожелтевшая трава здесь была не такой высокой, и собак было лучше видно. Семен тоже остался доволен – кочек было меньше. Охотницы вообще поля не видели: держа ружья наготове, они смотрели поверх травы.
-Лешка, я тебя умоляю, работай, как договаривались, - лихорадочно напоминал режиссер. – Снимаешь отдельными планами. Сначала уток, потом выстрел, потом – собак!
-Ты, как маленький! – сердился Лешка. – Что под руку лезешь? Иди лучше дам воспитывай. Куда в кадр пошел? Уйди за спину.
Семка в два прыжка переместился за спину Лешки и стал лихорадочно рыться в карманах в поисках курева. Трясущимися от волнения руками, выхватил из пачки сигарету, прикурил, и тут Лешка забрал у него сигарету и судорожно затянулся.
-Нашел время! – возмутился Семен. – Сейчас утки полетят, снимай, давай!
Лешка, выдыхая облако дыма, помотал головой и сел на землю. Семен достал еще одну сигарету.
-Знаешь, сейчас не до обид! Ну, извини, залез я в кадр. Каюсь.
Лешка его не слушал, молча курил, и на его лице все отчетливее проступало выражение безграничной обиды.
-Леха, да ты что? – вконец растерялся Семен. – Ты же мужик, елки-палки, ты на что обиделся?
Лешка поднял вверх измученное лицо и, собрав все свои силы, прохрипел:
-У нас видоискатель сдох!
У Семена подкосились ноги, и он мягко приземлился рядом с Лешкой.
-Ты что-то сказал? – переспросил Сема с надеждой, что ему послышалось.
-Сдох, накрылся, не работает. – как тяжело раненый, пояснил Лешка.
-А камера пишет?
-Пишет.
-И что?
-Так я не вижу, что она пишет!
Семен вскочил, проинспектировал камеру, пробежался по полю вокруг Лешки, сел рядом и уставился ему в глаза.
-Но, ты, же видишь, что ты НЕ пишешь?
Лешка удивленно соображал.
-Ты не видишь, что у тебя в кадре? Но, ты же видишь, что за кадром! Значит, можно снимать методом отсечения.
-Ты сейчас что сказал?
-Если у тебя будет за кадром все, что тебе не нужно, значит, в кадре будет как надо.
- Так никто не снимает!
-Ну и что? Кроме нас в Приморье вообще никто охоты не снимает. И ты имеешь полное право…
-Ты ненормальный! Как я тебе композицию в кадре построю?
-На монтаже построим, если что… – все больше воодушевлялся Семен.
-А фокус? – возмущался Лешка.
-Сделай все, как всегда, и никуда фокус не денется. И вообще, попытка не пытка. Мы что, вот так сядем и будем сидеть? И что про нас дамы подумают?
Лешка был человеком чести. Допустить, чтобы про съемочную группу думали плохо, он не мог.
-Ты мне помогай. – попросил он Семена. – Придерживай съемку, чтобы я успел это… отсекать.
-А куда я денусь? – горестно ответил Сема. – А я для тебя сок привез, томатный.
Холодный томатный сок (особенно с утра, но и вечером хорошо) был для Лешки особым лакомством и стимулом. Но сейчас, перспектива даже такого наслаждения не радовала. Все же Лешка благодарно кивнул заботливому коллеге и пошел к камере.
Стайка уток вылетела из-за деревьев, раздался выстрел, и одна из пернатых спланировала в траву. Еще в момент выстрела вислоухая Ника пулей понеслась в направлении стаи. Остальные собаки, нетерпеливо повизгивая, топтались на месте возле своих хозяек. Молодая охотница Татьяна, чей меткий выстрел заставил Нику бежать, не торопясь перезарядила ружье. Семен руководил съемкой.
-Лешка, сейчас снимаем, как собака принесет добычу! Приготовься. Наводи на эту траву, а потом панорамкой к Татьяне.
Лешка прицелился, как он считал, средним планом «поймать» собаку в кадр. Не только Оля, но и охотницы обратили внимание, что оператор за камерой ведет себя странно. Обычно он зажмуривал левый глаз, правым прижимался к окуляру видоискателя, и никакая сила не могла заставить его выглянуть из-за камеры. Сейчас Лешка смотрел на кадр издалека, как бы сравнивая изображение внутри камеры с тем, что происходило снаружи. При этом на лице Лешки застыло выражение недоумения. Обычно молчаливый Семен заботливо руководил каждым движением оператора.
-Настроился? Включайся, сейчас она придет.
Ника не заставила себя ждать и вскоре появилась из высокой травы, неся в зубах добычу. Не обращая ни на кого внимания, она подошла к хозяйке и положила перед ней птицу. Татьяна похвалила собаку, погладила по голове, и прицепила утку к поясу.
Семен светился гордостью, будто это он принес утку, или, по крайней мере, это у него такая хорошая собака.
-Эх, мне бы кто вот так видоискатель принес… - чуть слышно пробормотал Лешка. Конечно, его никто не услышал. Кроме собак. Ну, им положено, у них и нюх, и слух.
Сема продолжал работать режиссером.
-А сейчас отдельно снимем выстрел. Леша, сделай средний план на Татьяну. Танечка, по моей команде увидела уток, подняла ружье, прицелилась, выстрелила… Хорошо?
Татьяна согласно улыбнулась и поправила челку. Лешка приготовился снимать вслепую. Отстроил фокус, перевел трансфокатор в среднее положение, нажал «пуск» и посмотрел на Семена.
-Можно.
Сема, соответственно, дал команду Татьяне. На какое – то мгновение всем показалось, что в небе опять летят утки, так достоверно охотница «увидела» стаю, прицелилась и выстрелила. Лешка чуть не взвыл! Какой кадр! И никаких гарантий, что он его снял, как надо! Коротко тявкнув, Ника рванула на край поля!
-Ника, фу! Никочка, там нет ничего! – звала собаку Татьяна. – Ника, вернись!
Татьяна растерянно обернулась к охотницам.
-Обидится! Ох, обидится Ника. Зря послали за добычей.
-А ты ее не посылала. Я не слышала команды «ищи». Так что, Нику и поругать придется. – успокоила охотницу Тамара Михайловна и обернулась к остальным собакам. – Слышали? Без команды не бежать! А-то развели тут самодеятельность. А у нас – охота, дело серьезное. И съемка! Следующая утка моя. Леша, готовься!
Лешка «приготовился» и добросовестно «снял» следующую стаю. Прозвучал выстрел. На этот раз искать добычу побежала Дэзи. Лешка переставил камеру поближе к тому месту, где пробежала псина, по опыту зная, что возвращться она будет по своим следам. Дэзи несла птицу не торопясь, с достоинством. Вот она подошла к Тамаре Михайловне и положила ношу к ногам охотницы. Не дожидаясь похвалы, Дэзи посмотрела в глаза хозяйке и, виновато поджав хвост, осторожно взяла птицу и… понесла ее к камере. Не понимая, что происходит, Лешка продолжал снимать. Всем своим видом собака говорила, что знает, так делать нельзя, но… надо. Она подошла вплотную к Лешке, положила утку перед объективом, подняла вверх умную морду и сочувственно потявкала.
Над полем повисла тишина. Длилась она не долго, и сменилась звонким смехом. Охотницы хохотали до слез!
-Ну и артистка!
-Это что б лучше видно было, какую утку она принесла…
-Ай, да Дэзи! Признала Лешку!
-Это она так сниматься любит…
Лешка, присев перед собакой на корточки и поглаживая ее, тоже смеялся. До тех пор, пока не вспомнил свое неосторожное высказывание. Дэзи смотрела ему прямо в глаза как бы говоря: «Ты же мечтал об этом. Я принесла, мне не трудно… »
Потом он только смотрел на четвероногую охотницу и вытирал ладонью глаза. Лешке было горько. Он не рассчитывал на такое понимание… от собаки!
«Может, права Олька, и они лучше людей?» - думал он и чувствовал, как на сердце становится все легче и легче. Словно то, чему и названия нет, приходит в равновесие.
Теплый ветер шелестел желтой листвой, качал высохшие зонтики лютиков, ласково гладил смеющихся людей и играющих собак. Тайга сияла в лучах приморского солнца красными, оранжевыми, желтыми пятнами, и это тоже была радость.
-Лешка, Лешка, смотри! – закричала Олька и побежала по полю. За ней, весело лая, неслись спаниели. Олька что-то кричала подняв лицо вверх и махала руками.
Высоко в сине-синем небе летел стройный клин уток, репетируя отлет в теплые края. Лешка бросился к камере и прильнул глазом к окуляру. Там, на белом фоне часто-часто махали крыльями птицы, похожие на бабочек. Он снимал, пока птичьий клин не улетел за дальнее озеро. А когда собрался выключить камеру, в кадре появилось лицо Семена.
-Ты меня видишь? - с надеждой в голосе спросило лицо.
-Вижу! – недоуменно отозвался Лешка. Оторвался от камеры, посмотрел на стоящего перед ним режиссера и почему-то поискал глазами Дэзи. Собаки носились по полю наперегонки с Олькой. Дэзи, по собачьим меркам почти старушка, лежала под кустом и дремала.
-Вижу! – прошептал Лешка. - Ра-бо-та-ет!
На базу шли шумной веселой компанией, как возвращаются с хорошей прогулки. Молодые женщины с ружьями пели песни, Олька несла сноп цветов, собаки резвились, не зная усталости. Лешка снимал! Семен гордо шел следом, радуясь удачной съемке и предстоящему монтажу. Некоторое беспокойство все же было. Поэтому придя на базу, первым делом они бросились к походному монитору проверять отснятый материал.
-Вот, девочки, смотрите, как надо любить свою работу! – заметила Тамара Михайловна. – Не успели прийти и сразу не к столу, не за ужин, а проверяют, как сняли.
Девочки, занятые не ужином, а вычесыванием собак, уважительно соглашались.
-Хорошие ребята, даром что молодые.
-И собакам они понравились.
-На нас похожи. Такие же охотники, только с камерой.
А охотники за кадрами, просмотрев весь материал, выключили монитор и, не проронив ни слова, пошли в беседку.
Лешка курил, смущенно поглядывая по сторонам. Семен сидел на скамейке гордый и надутый, как индюк. После продолжительного молчания он ехидно заметил:
-А без видоискателя ты снимаешь лучше. Практически безупречно!
-Так, какая натура… - пробормотал Лешка.
-Да, натура что надо! Утки, осень, это красиво…
-Причем тут осень? – удивился Лешка. – Собаки в кадре.
- Я думаю, тот, кто придумал слово «охота» был мудрым человеком. – продолжал философствовать Семен. – «Охота» это русский синоним слова «желание».
А Лешка думал о том, что иногда желание бывает таким сильным, что даже собаки его понимают. А люди – нет. Странно все это, очень странно.
***