ГЛАВА 8. ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ ДАМСКОЙ САМООБОРОНЫ
«Берегите женщин, берегите женщин, женщин берегитесь…»
(Песня из одноимённого фильма)
От невесёлого раздумья меня отвлекло нечто мягкое и пушистое, легко скользящее по лицу. Я навела фокус и обнаружила, что наш дорогой пан Маркиз заботливо утирает своим белым хвостом горькие слёзы с моего лица.
- Ну что, очнулась, бесхвостая? – спросил он и тут же добавил, - давай скорей сюда свою мяуновку…
Поначалу я ничего не поняла, но потом увидела стоящего на цыпочках на клавиатуре пана Мышъа с чарочкой пахучей жидкости в вытянутых передних лапках.
- Пей скорее! – пропищал пан Мышъ, - тяжело держать, холера ясна!
- Что это? – без испуга спросила я, принимая лекарство от представителей хвостатой части семейства Кошмарских.
- Настойка корней травы мяуновки, - ответил кот.
- С корневищами, - добавил Мышъ, - паненка Крыся её божественно готовит.
Знаменитая мяуновка оказалась настойкой корней с корневищами валерианы с добавкой мяты и ещё чего-то, весьма приятная на вкус и хорошо приводящая в себя. Со второй руки я получила дозу не менее знаменитых «мамаевских» капель, сходных, кстати, по составу с бальзамом мышачьей подружки паненки Крыси, и наконец-то успокоилась.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая? – в один голос спросили Эльжбета с дядей Казиком.
- Спасибо, х … хорошо, - вежливо ответила я.
- Приходи в себя основательно, Касенька, следующий узел будет не менее крутым.
- Это мне напоминает один случай из семейной хроники, - слабо улыбнулась я, - когда профессор–кардиолог подобным образом утешала моего отца после третьего инфаркта.
- И как же это происходило? – полюбопытствовал пан ксендз.
- Она сказала: «Не волнуйтесь, Иванов, дальше хуже будет»…
- Однако и утешила пациента, - расхохотался дядюшка, - кстати, следующий крутой узел будет из папенькиной истории.
- Да там тех узлов было – немеренно! Бедный папа только успевал всю жизнь отмахиваться от ударов судьбы, несмотря на все свои недюжинные таланты и достоинства.
- Сначала проработаем основные узлы, а второстепенные могут развязаться и сами.
- Интересно мне одно наблюдение, - задумчиво процедила я.
- Какое?
- Чем ближе к нам по оси времени, тем больше возникает подобных узлов и тем крепче они бывают завязаны. Это что, закономерность такая получается?
- Пожалуй, что и так. Узлы действительно имеют тенденцию к накоплению.
- Ага, время идёт, мусор набирается…
- Грубо говоря, так оно и есть. Вот нам и пришлось поработать мусорщиками.
- Команда домовых – ассенизаторов на боевом посту, - хмыкнула я, вспомнив классику.
- Скорее ангелов – ассенизаторов, - рассмеялась в ответ Лизавета.
- Ого, да вы тут смотрите фантастические фильмы, ничего себе, средневековье, - умилилась я.
- Только хорошие, а их так немного, - уточнили Кошмарские, - а привычный средневековый быт никак не может помешать прогрессу. Он всё равно происходит, независимо от нашего желания.
- Тогда наши вкусы ещё больше совпадают, - сказала я, ведь обычно мы с вами цитируем одни и те же первоисточники.
- И они того стоят. Ну что, ясновельможное панство, ещё по чарочке мяуновки – и за дело.
Мы тут же согласились с дядюшкой.
Солнце. Очень тепло. Пыльная неасфальтированная улица, по которой неспешной рысью передвигается ухоженная сытенькая лошадка, впряжённая в лёгкую повозку на рессорах с откидывающимся брезентовым верхом. На пассажирских местах сидят двое: мужчина лет пятидесяти пяти с бородкой, в пенсне, соломенной шляпе и дорожном костюме – типичный сельский доктор; а рядом с ним – симпатичный вихрастый белобрысый карапуз лет трёх от роду, изо всех сил старающийся вести себя солидно. Пассажиры серьёзно, по-взрослому беседуют, кучер лениво перебирает вожжами, лошадка с целеустремлённым видом трусит по улице, крепкие деревянные домики за такими же заборами неспешно убегают назад. Стоящие и сидящие у ворот люди улыбаются доброму дедушке с внуком, с уважением кланяются, сняв шапку. Он приветливо кланяется в ответ, сняв шляпу. На улице немного пыльно, солнышко ласковое, верещат кузнечики. Встречные собаки не бегут с лаем за повозкой, а приветливо машут хвостами, высунув языки. Можно даже сказать, что жарко, но не душно. Идиллия. Сама бы так ехала долго-долго, но работать надо. Распутывать узлы запутавшейся жизненной пряжи.
Прямо по курсу показались некие хрупкие здания нестандартной постройки с причудливой формы крышами, зауженными кверху.
- Китайские избы, - сказал Антек.
- Фанзы, - уточнила я.
- Не догадываешься, кого мы сейчас видели на экране? – улыбнулся Кошмарский.
- Ещё как догадываюсь, - я разулыбалась в ответ, - скорее всего, мои прадед и папенька. И второй из них – в довольно юном возрасте.
- Правильно. Между прочим, они были тёзками, причём, по всем трём показателям. Оба – Ивановы Ильи Анатольевичи. Старший и младший.
- Я в курсе. Причём оба были отличными людьми, хоть и со сложной судьбой.
- С их судьбами мы уж как-нибудь постараемся разобраться…
- Хотелось бы, - вздохнула я, - а что это за миленький городок? Так выглядел мой родной Семипалатинск в начале двадцатого века?
- А ты совсем не помнишь родной город?
- К сожалению, практически ничего не помню. Меня увезли оттуда в возрасте четырёх лет. Это была моя первая в жизни эвакуация.
- Так. Именно так он и выглядел, как и тысячи подобных ему городков. Правда, это не он.
- ?
- Этот городок называется Зайсан. Тут работали когда-то земскими врачами твой прадед, а до того – и его отец. Сюда приехал прадедов беспутный старший сын с молодой женой, тут и родился твой папенька. Тут были корни твоего рода, Катажина. Точнее, одна часть корней, по отцовой линии.
- Ой, как интересно! А что там за почтенный китаец бежит, весь встревоженный такой?
- Это дедушка Лю. У него рожает младшая дочь. Кстати, двенадцатая по счёту. Когда-то она появилась на свет с акушерской помощью доктора Иванова, а теперь вот сама готова стать матерью.
- Однако, и плодовиты же наши восточные друзья!
- Доктоля, доктоля Иля! – кричал, размахивая на бегу руками, худощавый морщинистый китаец, - началось, началось!
Прадед спрыгнул с повозки на ходу, захватив саквояж с инструментами. Боже мой, папа когда-то рассказывал мне этот эпизод! Как же ему удалось запомнить всё в столь юном возрасте?
- Иван, друг мой, вези Илюшу домой. Скажи хозяйке, чтобы к обеду меня не ждала. Тут первородящая, затянется надолго. Вечером заедешь за мной.
- Добро, господин доктор, - кивнул головой кучер, - поедем, Илюша, домой, дедушке работать надо.
Малыш обиженно надул губки, но ненадолго и, что примечательно, капризничать не стал. В этом – весь мой папа с его фирменной самодисциплиной. Мне до него расти и расти…
Прадед вернулся домой поздно вечером, усталый, но довольный.
- Девочка, - сообщил он, закончив умываться и радостно отфыркиваясь, - славное здоровое дитя. Везёт нашему Лю на девчонок. Ни одного сына или внука, все сплошь китаяночки.
Ядвига кивала, подавая полотенце, и улыбалась сквозь слёзы доброму свёкру.
- А почему милая Ядзенька невесёлая такая и глазки на мокром месте? Случилось что? – заботливо спросил Илья Анатольевич – старший.
- Всё хорошо, папенька, - заставив себя улыбнуться, ответила невестка с лёгким польским акцентом, - всё как всегда.
- Понятно, - помрачнел свёкор.
- Как всегда, как всегда, - сварливо врезалась в разговор худая высоченная тётка, - обед как всегда испортила, наварила сена да соломы…
- Ты несправедлива к девочке, Феклуша, - отпарировал прадед, - Фаина прекрасно готовит. О, мой любимый бигос! Вот спасибо тебе, детка, потешила старика.
- Ага, и этот туда же, - продолжала зудить пилорама–свекруха, - дети проглотили эту гадость, как будто из голодного края приехали, Ванька жрёт да причмокивает, ложку облизывает…
- Бабуля, а вы тоже кушали мамочкин бигос с удовольствием, - вмешался в разговор Илюшка.
- Брысь отсюда, мелюзга, ещё один защитник нашёлся, от горшка два вершка, - рявкнула «добрая» бабушка.
- Очень вкусно, кивнул головой дед, уплетая ароматный бигос, - дай-ка мне добавки, доченька.
- Доченька, - злобно фыркнула прабабка, - одни овощи, а мяса нет. Такой здоровенный кусок извела, а где то мясо?
- Ну, не сырым же я его съела, - пожала плечами невестка.
- А может, и сырым, - не отставала свекровь.
- Тише, тише, дамы, - вмешался в разговор прадед, - не ссорьтесь. Надо жить мирно.
Злющая тётка фыркнула как избалованная кошка, молодка пожала плечами – мол, кто же против мирного решения проблемы?
- А где Анатолий? – перевёл разговор прадед, - снова на охоту ушёл?
- Уехал, - уточнила свекровь, на которую имя её любимчика наводило умиротворение, - поехал с друзьями в семиставские горы на джейранов охотиться. А что, мальчик не имеет права отдохнуть?
- Имеет, - вздохнули прадед с невесткой…
(Интересно, от каких таких трудовых подвигов имел своё законное право отдохнуть мой до обалдёжа крутой дедушка?)
Как уже упоминалось, после окончания гражданской войны Анатолий с Ядвигой и родившимся в 1918-м году первенцем, названным в честь отца тоже Анатолием, жили в Зайсане. По сути дела, прадед Илья был единственным кадровым врачом во всём районе. Работал он безотказно круглые сутки и был безгранично любим местными жителями. Лечил всех, независимо от национальности (правда, тогда людей ещё не делили как в фашистском гетто по национальностям) и вероисповедания: русских и китайцев, казахов и монгол, православных и мусульман, буддистов и конфуцианцев. Кто не мог заплатить – тех лечил бесплатно. В особо запущенных случаях при невозможности оплаты покупал людям лекарства за свои деньги. Тогда врачи ещё имели средства на благотворительность…
К Ядвиге он относился прекрасно, как к родной дочери, а вот свекровь невестку жёстко возненавидела. И не упускала даже малейшую возможность упрекнуть ненавистную Фаину – Ядвигу её дворянским происхождением, давно уже оставшимися в прошлом, забытыми гувернантками и домашними учителями – всё это при том, что Ядя прекрасно готовила, шила и вообще была отличной хозяйкой.
Дело в том, что дворянских девочек заботливые родители в те времена (впрочем, как и в любые другие) обучали аж никак не кошмару школьников моего времени в виде азов квантовой физики и высшей математики, которые в последующей жизни пригодились лишь особо одарённым единицам. Благородные девицы обучались кроме чтения, письма, хороших манер и верховой езды ещё и домоводству. Естественно, не для того, чтобы делать всё своими руками, а дабы успешно руководить домашним персоналом в поместье своего будущего мужа.
Конечно же, старая привереда видела все преимущества невестки, но вместо заслуженного одобрения изрыгала одни колкости.
Неизвестно, где наш умный и добрый прадед отыскал такое кошмарное создание, как прабабка, но подарочек этот был ещё тот, можете поверить. Мадам явно происходила из последних семиреченских казаков, известных своим бешенством, упрямством и неукротимостью. Селекция-с, смею вам сказать. Люди с иным характером просто не добрались бы в такую даль в сложные времена завоевания Сибири. Но тогда Сибирь уже давно была завоёвана, а характер и врождённые склонности остались. И в мирной жизни они не всегда были нужны или полезны. Правда, несмотря на врождённую дикость, прабабка профессионально шила на заказ и, пока была в силе и при неплохом зрении, пользовалась большим успехом у заказчиц. А также курила и пила в изрядном количестве крепкую водку с ядрёным красным перцем, что, естественно, буйный старухин характер не улучшало. Добавим, что ядвигин супруг Анатолий молодую жену не защищал, а скорее, наоборот, помогал любезной родительнице издеваться над безвинной жертвой.
А добрейшей души прадед не так уж часто находился дома, чтобы приструнить свою дорогую супружницу. По роду работы он был вынужден периодически отправляться в патронажные поездки по участку вдвоём с кучером Иваном. Объезжал он тщательно все населённые пункты, стоянки скотоводов и «пользовал страждущих» - так тогда назывался процесс лечения пациентов, сейчас почему-то приравненный к сфере обслуживания. Назад возвращался в телеге, переполненной съестными припасами. В те времена народ ещё не был развращён обильной бесплатной и зачастую малоэффективной (из-за преступной глупости начальства и наплевательского отношения людей к своему здоровью) медпомощью и лекарененавистнической политикой родных партии и правительства. Кроме того, в диких местах на границе России и Китая было не принято хамить или не верить врачам, спасающим человеческую жизнь, поэтому хороших врачей местные жители уважали, холили и лелеяли, а также кормили и платили за честную и нелёгкую работу исправно. Тогда даже в страшном сне не могло присниться, что когда-то стране будет выгодно морить голодом и унижать людей «самой гуманной профессии», доводя их до состояния злобного отупения и глубочайшей пожизненной депрессии.
А в те времена люди жадностью сверх меры не страдали, особенно люди восточные, и на моей далёкой родине местное население свято соблюдало древний закон гостеприимства. Гостя встречали с почётом независимо от партийности и занимаемой должности и всегда серьёзно угощали. Позор был хозяевам, у которых гость оставался голодным – не по-человечески это, пах-пах-пах! Искусственных проблем с продуктами тогда никто не создавал, и можно было проявлять свои естественные потребности в душевном отношении к людям сполна. А поскольку славянское население отличается склонностью к усвоению и внедрению в своих рядах добрых аборигенских обычаев, то к традиционному славянскому гостеприимству добавилось традиционное восточное, и знаменитое сибирское гостеприимство до сих пор славится во всём мире, несмотря на все попытки недобрых двигателей истории изменить что-либо в худшую сторону.
Правда, в нашей истории одному восточному человеку со старинным народным обычаем шибко не повезло. Однажды доктора вызвали к больному в богато обставленную юрту. К сожалению, именно в этом случае пациент врача уже не увидел, и тому пришлось только констатировать смерть. Однако причина её оставалась неясной, и прадеду пришлось делать вскрытие, с разрешения родственников, конечно. А во время проведения данного мероприятия ему пришлось натурально ужаснуться. Весь желудочно-кишечный тракт плотно покушавшего в гостях бая оказался сверху донизу забит пережёванным мясом, последним куском которого, не поместившимся в пищевод, он элементарно подавился. Несчастную жертву традиции было невозможно спасти.
Ради справедливости заметим,что подобные из ряда вон печальные случаи встречались довольно нечасто. Обычной была рутинная врачебная работа в стиле специалиста–универсала: от перкуссии с аускультацией и выписыванием рецептов – до родовспоможения и несложных операций. И постоянные поездки во имя спасения жизней представителей народов отдалённых окраин Российской империи независимо от их национальности и вероисповедания…
Вернувшись из одной такой патронажной поездки в начале августа 1922-го года, прадед с умилением обнаружил у себя дома приятное пополнение. Ядвига немного не дождалась возвращения доктора. В колыбели сладко спал чудный карапуз, которого уже собирались назвать Глебом. Прадед тут же внёс свои коррективы, и мальчика окрестили Ильёй – в его честь. Таким образом, в семье появилось сразу два человека с одним именем – Илья Анатольевич Иванов. Два хороших человека. Так на свет явился мой папа.
Молодая семья жила более-менее нормально. Прадеда советская власть не тронула, дети росли, Фаина – Ядвига занималась хозяйством вместе с грымзой–свекровью и кухаркой Марфой, дед Анатолий всё больше охотился в Семиставских горах на оленей. Кто бы сейчас поверил, что с экологией в тех местах когда-то был полный порядок, а в красивейших лесах Семиставских гор ещё водилась масса животных и была хорошая охота. Мирным аборигенам даже в кошмарном сне не могло присниться, что через какие-то пятнадцать – двадцать лет в этом раю устроят ядерный полигон, где в начале 50-х годов будет взорвана первая водородная бомба, и покрытые пышной зеленью холмы превратятся в жуткую мёртвую пустыню с растрескавшейся и оплавленной до черноты почвой. А горы измельчают в небольшие пригорки, которые при хорошем ветре будут рассыпаться в массу не связанных между собой мелких блестящих обгорелых камешков угольно-чёрного цвета…
Но это будет потом, а тогда люди жили своей привычной жизнью и своими проблемами. Сыновья росли и уже обнаружили каждый свой характер: Анатолий–младший пошёл в отца и бабку себялюбием и гонором, но был деловит и отнюдь не глуп, Илья (Львёнок по гороскопу) – в мать и деда, характер имел рыцарский и весёлый.
На экране прабабка гоняет шустрого Илюшку с его двоюродным братишкой Валеркой:
- Ах вы паршивцы, сколько можно под ногами путаться! Ну, что за дети? Нет, чтобы брать пример со старшего брата! Не будет от вас толку, а вот Толенька – совсем другое дело. Он меня на старости лет кормить будет. Будешь кормить, деточка?
- Буду, бабушка, - сладко пропел вредный пацан, - дай денежку.
- Бери, деточка, бери!
Толик украдкой повернулся к брату и с противной гримаской показал тому язык.
-Ах ты, подлиза, - возмутился Илья, - Валерка, давай его побьём.
- Побить бы хорошо, чтобы не зазнавался, да только боязно, - он ведь большой, сильный.
- А мы ему «тёмную» устроим.
На том и порешили…
Вскоре за забором послышалась возня, крики и вполне взрослые ругательства старшего брата в адрес зарвавшейся мелюзги, имевшей наглость устроить ему воспитательный момент. Затем из сада вылетели двое взъерошенных мальчишек и резво рванули бегом по вышеназванному забору подальше от разъярённого родственничка. Анатолий рьяно занялся преследованием, но очень быстро отстал – он всё-таки был постарше, покрупнее и не такой лёгкий и быстрый, как два жаждущих справедливости мальца.
Насколько я помню, надежды прабабки на пансион в семье старшего внука ну аж никак не сбылись. Ну, да смотрим дальше.
В общем-то, раннее папино детство не так уж часто омрачалось разными неприятностями. Жили дети с родителями в небольшом городке, питались полноценными продуктами, дышали свежим на тот момент воздухом. Никто не мешал развивающим детским забавам, таким как: рыбалка, стрельба из рогатки, прогулки по всевозможным зарослям в компании подобных им огольцов. Все эти простые радости вполне доступны уже в весьма и весьма юном возрасте.
Однажды Илюшка в компании старших ребят отправился в поход на славившуюся своим дурным характером горную речку. Река оказалась не такой уж маленькой, как ожидалось, и по-настоящему горной, непривычно быстрой и холодной. Да ещё наши туристы в традиционных поисках проблем затеяли переход на другой берег – как же так, без приключений-то? Несколько старших парней перебрались, прыгая по камешкам. Настал черёд младших, которые резво заскакали в водяных брызгах, изо всех сил делая вид, что им совсем не страшно, дабы не оторваться от коллектива.
И тут Илья споткнулся на скользких камнях, упал в воду, и река понесла его к скалам. Создавшееся положение, и без того ужасное, осложнялось тем, что неподалёку от места падения речка делала поворот и на полном ходу с рёвом влетала в горный тоннель. Через несколько километров она тем же образом вылетала из горы и продолжала свой путь по камням, не убавляя скорости. Даже взрослые путешественники, попадая в этот поток, живыми не возвращались, куда уж там мальчишке! Ребёнок отважно пытался сопротивляться, плыть к берегу, но его неудержимо несло в ревущую пасть горного тоннеля. Казалось бы, выхода нет и всё должно закончиться плохо, но не тут-то было. На счастье, в компании были и дети постарше, причём, не изнеженные городские малютки, а юные сибиряки, получившие более чем спартанское воспитание на лоне природы. Ребята быстро догнали судорожно барахтавшегося Илюшку и рассыпались цепью, крепко взяв друг друга за руки. Выловленного из реки мальца схватили в охапку и той же цепью выбрались из ледяной воды, не потеряв ни единого человека. Насколько было возможно рассмотреть что-либо в суматохе, дядя Толя принимал весьма активное участие в спасении Ильи. Вредность вредностью, а брат – это брат, дело святое…
Вообще-то, жизнь юного существа в диких районах была полна приключений, но верные друзья выручали всегда. Однажды (это было уже позже и не в Зайсане) при разудалой игре в прятки Илья сиганул через забор, спрыгнул на землю и почувствовал сильнейшую боль в стопе. Взглянув на ногу, с ужасом обнаружил себя буквально пришпиленным к доске огромным гвоздём, прямо на который он имел несчастье приземлиться с забора. Сбежавшиеся девчонки подняли громкий визг, подоспевшие к месту события взрослые мужики одним мощным направленным рывком оторвали пацана от доски. Рану обработали, перевязали, привели пациента в чувство. Пришлось, конечно, похромать некоторое время, но всё когда-нибудь проходит – прошла и эта травма.
Приключения, как и положено в детстве, следовали одно за другим, и не только страшные, но и комичные. Однажды рано утром Илюшка на пару с кузеном Валеркой совершали променад по соседним дувалам. Надо сказать, что домики в городке Зайсане в то время были что ни на есть глинобитные, глухо огороженные глиняными же заборами – дувалами, кишащими деловито снующими скорпионами и крупными, рыжей масти пауками – фалангами. Вот по верхушкам этих патриархальных восточных заборчиков и гуляли два любопытных шкодливых огольца. Рассветало, пели птички, мычали коровы и кудахтали куры. И тут из одного двора послышались странные скрежещущие звуки. Ну как было не полюбопытствовать? Посреди двора, ничуть не стесняясь чад и домочадцев, бесстыже задрав подол, стояла молодая аборигенка и огромным тесаком с ужасными скрежещущими звуками брила себе интимные места. Озорные дети хохотали до колик. А дальше было уже не смешно. Из дома с громкими ругательствами в адрес «клятых маленьких гяуров», посмевших нарушить мирный покой аборигенского семейства, выскочил отец вышеназванного семейства с каким-то жутким допотопным огнестрельным приспособлением в руках. Детишки улепётывали от выстрелов очень быстро и успели-таки это сделать без тяжких для себя последствий.
Время шло, дети росли, в семье появился третий ребёнок – славная маленькая непоседа по имени Римма – любимица всей семьи, а особенно отца. Жизнь наладилась. Советская власть тогда медиков не давила, поэтому работать прадеду никто не мешал, документы Ядвиги – Фаины были сделаны качественно, а дед Анатолий вообще числился красным командиром – жить бы да жить. Но тут-то и начались беды.
Те времена были ничем не лучше нынешних. После гражданской войны граница охранялась весьма условно, и в окрестностях начали шалить банды дунган – хунхузов из Китая, действующих со звериной жестокостью и жадностью. Один раз чаша сия не миновала и Зайсан. Банда, не встречая особого сопротивления, напала на мирный городок. И если бы просто грабили – ведущие из века в век крысиный нищенский образ жизни подонки вычистили всё, не гнушаясь мелочами, и вдобавок вырезали всех мужчин в городке – от младенцев до стариков. По старой бандитской традиции – чтобы, значит, не мстили. Бравый вояка дед со старшим сыном очень некстати отправились перед этим событием на охоту, иначе бы уродам совсем не просто пришлось в их уродском деле.
На экран можно было и не смотреть. Типичное бандитское шоу со стрельбой, криками и переноской незаконно добытых материальных ценностей. Посреди площади на каком-то бауле с гордой мордой восседал хлипкий сопливый дунган, перед которым два дюжих молодца держали прадеда с заломленными за спину руками.
- Ты почто не стлеляла? – грозно спросил атаман.
- Зачем стрелять, жить надо мирно, - ответил прадед.
- Атамана, однако, китаеся плосят за него, говолят, сибко холосий человек, людей лечит, - доложил один из бандитов, - вон, сталики плисли, плосят, не плячутся. Может, и вплавду полезный целовек?
Перед атаманом в пыли распластались три благообразных седобородых китайца во главе с дедушкой Лю и слёзно умоляли корявое чудовище о пощаде:
- Не надо, атамана, не убивай его. Это великий русский доктор. Он всех лечит, всем жизнь спасает. И твоих детей спасёт, если заболеют. Наши жизни забери, его не трогай!
Но сопливый атаман оказался ничуть не умнее современных политиков и медицинских начальников.
- Ваши жизни я и так заберу. А детей у меня много, кто-нибудь да выживет и без вашего лекаря…
Тут же всё было кончено. Убили и ходатаев и прадеда, а вместе с этим лишили медицинской помощи и свои собственные семьи. И полностью, очень надолго, разорили нашу семью. Дети с Ядвигой спрятались удачно и найдены не были, но любимому дедушке и свёкру помочь не могли, хоть и видели всё своими глазами.
Жалко было прадеда, жалко было разорённое семейное гнездо, но восстанавливать его уже не имело смысла. Радуясь сквозь слёзы тому, что хоть дети живы и здоровы, переехали на новое место жительства в более спокойный в то время город Семипалатинск, где проживали близкие прабабкины родственницы – пять сестёр Русиновых. Тётушки оказались чудесными людьми, в детях и Ядвиге души не чаяли. Разбитая в мелкие дребезги жизнь начала было потихонечку налаживаться – снова с нуля. Но ненадолго.
Произошёл очень неприятный случай. Во все времена в народе считалось крайне плохой приметой разбить зеркало или убить ласточку. Казалось бы, проще всего не обращать внимания и не брать дурного в голову, ан нет. Не знаю, сработала ли в данном случае примета или, что скорее всего, это можно было считать предупреждением свыше, но однажды Илья, поспорив с друзьями, навскидку из рогатки выстрелил в сидящую на очень большом расстоянии очень маленькую птичку и, как ни странно, попал. Подбежав к охотничьей жертве, дети обмерли от ужаса – на земле лежала убитая ласточка. От нехорошего предчувствия заныло сердце.
И вот первая беда не замедлила явиться. У деда Анатолия была любимая зверушка, заменяющая ему радость всей жизни, семью, жену и детей – визгливая кургузая и криволапая сучонка Муська омерзительной бежевой масти, отличающаяся злобным и очень коварным характером. Наивысшим наслаждением для подлой псины было подкрасться сзади и изо всех сил тяпнуть зубами за ногу кого-нибудь из детей или Ядвигу. Поведение отвратительной твари вызывало полное одобрение деда Анатолия, а сама тварь находилась под его же наиполнейшей защитой. При этом не щадились не только постылые жена и сыновья, но и любимая малышка – дочь. Считалось, что получаемое удовольствие стоит небольших издержек. Или у него было такое чувство юмора? Или удар саблей по кумполу не прошёл без осложнений? Трудно понять поведение существа, подобного моему дедушке…
Давно замечено, что злобные или несостоявшиеся по жизни людишки обычно с патологическим обожанием относятся к домашним любимцам. И чаще всего эти любимцы так же злобны и уродливы, как и их хозяева. Кошмарские только плечами успевали пожимать, глядя на происходящее на экране действо. Есть такая современная фраза из нашего больного мира: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак», но не до такой же степени!
Много раз детишки, прошедшие курс трапперского обучения на природе, пытались изловить и покарать мерзкое существо, но подлая гадина, гордо разгуливающая по двору или валяющаяся как падаль посреди комнаты в присутствии хозяина, бесследно исчезала на время его ухода или отъезда. Вот эта-то прелестная подруга человека и принесла однажды в дом стригущий лишай, и не просто принесла, а заразила кормилицу всей семьи – корову, славившуюся сказочными удоями. Животных пришлось срочно усыпить. По Муське, кроме хозяина – алкоголика, не страдал никто, а вот без коровы появились большие проблемы. Для семьи с тремя детьми в голодные тридцатые годы это было равносильно стихийному бедствию.
А дальше и дед попал по 58-й статье за свой неуёмный язык, и всё произошло как в том глупом анекдоте: нет кота – нет проблем. Нет любимого сыночка – нет и его опостылевшей жены излишне благородного происхождения вместе с её ненавистным потомством. И неважно, что дети Ядвиги автоматически являлись и внуками Фёклы – оной Фёкле от этого было ни жарко, ни холодно.
Свирепая прабабка быстренько нашла применение своим талантам подальше от семьи. Она промышляла шитьём на заказ и дома, к величайшей радости невестки, почти не жила. Как только заканчивалась работа у заказчицы, тут же подкатывала на извозчике очередная фифочка и ну щебетать сладко – сладко:
- Ах, ах, Фёкла Тимофеевна, к нам, к нам скорее, да мы без вас никуда, да что хотите для вас сделаем!
Злокачественная старуха поначалу вдоволь куражилась в любимом стиле, а потом называла цену своего, надо сказать, каторжного труда и наконец-то выставляла заказчице условия: швея должна жить на полном пансионе, получать определённые блюда и, самое главное, ежедневную бутылку водки, настоянную на жутком количестве красного перца. Сделка совершалась, в коляску грузили прабабкин сундук, швейную машинку «Зингер» и саму прабабку, и модная портниха отбывала по месту своего следующего назначения – обшивать очередных жирных нэпманов. Количество сожранной старой вампиркой энергии при составлении договора на оплату не учитывалось, но рекламаций не было, так как уж очень хорошо шила вредная прабабка. Происходящее в семье её не касалось, и невестка с тремя детьми от неё никаких материальных благ не получала, кроме, разве что, нечастых подачек старшему внуку, привычно обещавшему кормить любимую бабушку в старости. Правда, этих денег семья тоже не видела…
- Ну и что, кормил в старости любимый старший внук свою обожаемую благодетельницу? – спросил Антек.
Хороший вопрос получился. И в ответе, по-моему, никто особенно не сомневался. Поэтому я только помотала головой и попросила Яську немного перевести время вперёд:
- Смотрите сами.
В пятидесятые годы модная портниха стала слаба глазами и вышла из моды. Её место заняли более молодые, работоспособные и расторопные. Да и характер кутюрье был известен потенциальным заказчицам, и условия жизни сильно изменились. Существовать в одиночестве оказалось непросто, вот тут-то и наступил срок благодарности внуков. Поначалу старушка поселилась у старшего, Анатолия, как и договаривались тридцать лет назад. Но бедовая невестка, в отличие от многострадальной Ядвиги, страдать в своей семейной жизни была не намерена. Бабушка Фаина вскоре повторно вышла замуж за приличного человека Рябова Александра Георгиевича, с которым ей предстояло жить хорошо и долго, и снова поступать в энергетические доноры к оригиналке–свекрухе вовсе не собиралась. В результате чего прабабка переехала к младшей внучке Римме, с которой находилась в намного лучших отношениях, чем с её предшественницей.
Тётя Римма была настолько милым человеком, что иметь с ней плохие отношения оказалось не под силу даже прабабке Фёкле. Но и тут старушке не повезло. Молодой внучке пришло время решать свою судьбу, а очередной муж наверняка бы не сошёлся характерами с представительницей старшего поколения. Правда, Сергей Михайлович оказался очень хорошим человеком и прожил с тётушкой добрую и достаточно продолжительную жизнь, но свадебный подарок в лице острохарактерной оригиналки Фёклы Тимофеевны отнюдь не улучшил бы эту семейную жизнь, тем более, в самом её начале. Остался самый ненавистный внучонок – Илья, который к тому времени был женат на моей маме и уже воспитывал сына. И тут вдруг случилось чудо – ровно настолько, насколько чудеса вообще возможны…
Эх, и в каком же нерадостном настроении шёл тогда Илья к сестре! Без слов понятно, что с родимой бабушкой были связаны не самые лучшие воспоминания далёкого детства, но обещание надо выполнять…
В маленькой комнатке на огромном сундуке сидело иссохшее от старости создание с ликом и фигурой бабы-Яги. Но так пронзительно печальны были её глаза, что прежде гонимый внук сжалился над блудной родственницей и принял её в свою семью, в чём впоследствии почти не раскаялся. Оставшиеся годы прабабка доживала у нас, помогая по хозяйству и нянча правнука Андрюшку. Вот тут-то и случилось вышеобъявленное чудо. Наученная жизнью старушка стала воистину шёлковой и легко могла бы состояться даже как вполне образцовая бабушка, если бы не её вредные привычки.
Один раз папа, работавший директором школы, принёс домой, подальше от греха и хозслужбы, большую ёмкость с казённым этиловым спиртом и спрятал её в самое отдалённое место в доме. При этом он кое-что не учёл, и когда через неделю хватились, бутыль была практически пуста. Спирт исчез.
- Наверное, испарился, - сообщила нетрезвая бабулька, как ни в чём ни бывало покуривая папироску…
А в памяти бабушки Ядвиги свекровь навсегда осталась злобным тираном, и она даже разок намекнула своей невестке – моей маме, что неплохо бы, дескать, провести суровое фармвмешательство и укоротить жуткой старушенции век, но идея не имела поддержки и прошла как шутка. Чёрная.
Лично мне любопытно было увидеть известную в нашей семье злодейку, умершую незадолго до моего рождения, да ещё и сумевшую удачно мутировать в почти образцовую бабульку. Чудеса, да и только! За поумневшую на старости лет прабабушку мы от души порадовались, после чего пришло-таки время развязать очередной узел истории. Наша компания долго и серьёзно думала и решила наконец-то, что пришло нам время повоевать с хунхузами…
- Зорька, Зоренька, хорошая коровушка, кормилица ты наша!
Ну, я и вляпалась! Никогда в жизни не то что не доила корову, но даже и не находилась рядом во время исполнения данного мероприятия. Ладно, сейчас осмотримся, а там уже решим, что делать. Хорошо хоть, что зверушка спокойная и, кажется, не злобная. Дёрнувшаяся было в момент моего внедрения в бабулино физическое тело (как она только почувствовала?) корова успокоилась и процесс доения продолжился…
Н-да-а! Каковы прыжки и гримасы жизни, они же капризы судьбы. Вот до чего глупеньких девочек доводит любовь! Бывшая шляхетная дворянка пани Ядвига сноровисто подоила корову Зорьку и понесла в дом полное ведро молока. Хорошая корова, ведёрница – жалко будет, если хунхузы заберут её или прирежут. Фаина Павловна накормила, умыла и уложила сынишку. Илюша требовал свою законную сказочку на ночь. Сказка рассказывалась напевно, в хорошем ритме, и было в ней что-то знакомое. Оказалось, что молодая мама, укачивающая перед сном сынишку в глухом сибирском городке на границе с Китаем, читала ему наизусть «Песнь о Гайавате» Генри Лонгфелло. Однако!
Сказка была рассказана, малыш уснул. Фаина закончила домашнюю работу и тоже собиралась ложиться спать.
Эх, Ядзя, Ядзя, не могла ты выбрать себе в спутники жизни какого-нибудь лорда, миллионера или хотя бы соседнего шляхтича...
Я прислушалась к бабулиным ощущениям.
Первым была, конечно, хроническая усталость. Вообще-то, интересно сравнить данные по одному человеку с разницей во времени около десяти лет. Ядвига была уже, конечно, не наивной девочкой шестнадцати лет, а взрослой женщиной, возрастом неуклонно приближающейся к тридцати годам, несколько битая жизнью и, к сожалению, мужем. Депрессии или разочарования, как ни странно, не наблюдалось – бабуля вообще была человеком позитивным, со спокойным и ровным характером. Но все чувства забивала сильная усталость. Создавалось впечатление, что за время нашего расставания она так ни разу толком и не выспалась. Женщина перекрестилась, задула коптилку и вздохнула. Наконец-то, вот она – долгожданная постель! Фаина ещё не знала, что спать ей сегодня придётся ещё меньше, чем обычно.
- Тётя Фая, тётя Фая, откройте, беда! – в ставни кто-то громко стучал. Слишком громко, как для ночного времени. Фаина вскочила, набросила платок и открыла окно.
- Кто там стучится среди ночи?
- Это я, тётя Фая, я!
- Абишка, ты, что ли? Заходи в дом, ночной гость.
Саше на сей раз пришлось принять облик знакомого парнишки – казаха, который часто служил проводником у деда и его друзей – охотников.
- Заходи, только тихонько, сейчас чай поставлю, - Ядвига знала Абишку как мальчика серьёзного и умного, ясно было, что если он ломится среди ночи в окно, то причина этому должна быть очень уважительная.
- Не надо чая, беда, тётя, беда!
- Да что ты кричишь, Илюшку разбудишь! Что там случилось?
- Хунхузы идут. Много. К утру в городе будут.
Воистину нехорошее известие принёс юный охотник. Бандитами – хунхузами обычно становились самые бедные и отчаянные жители Поднебесной, чаще из народности дунган – китайских мусульман. Эти люди были доведены условиями своей жизни до состояния крысиной стаи, которая ненавидела весь мир и считала своим долгом грабить окружающих немилосердно. Не знаю, насколько разбойные выходки добавляли им богатства, больше похоже на то, что как данное богатство добывалось, так и уходило.
Короче говоря, к утру в городке ожидалась крутая резня с грабежом. Это само по себе никак не радовало, да ещё и большинство мужчин боеспособного возраста на тот момент в городе отсутствовали, потому что уехали на охоту. Леса тогда были ещё не вырублены, дичи в них водилось немеренно, оружие с гражданской войны осталось, а семьи традиционно надо было кормить. Да и не ожидали бывшие бравые вояки подобной наглости от заграничных соседей. Всё-таки не хутор, не отдалённый посёлок, а город, хоть и маленький. Кто бы мог подумать, что в мирное время семьям может угрожать опасность в виде нашествия озверевших дикарей?
И что же оставалось в такой ситуации делать Ядвиге? То же, что делалось на Руси испокон веков в подобных ситуациях. Как вы думаете, что? Правильно думаете. Она, конечно же, как можно быстрее забралась на колокольню и устроила всему городу срочную побудку. Вече невыспавшихся граждан, а всё больше гражданок, постановило: убегать некуда и некогда, прятаться бесполезно, так как злобные крысиные полчища способны забраться куда угодно. Оставалось занять круговую оборону, отстреливаясь из всего имеющегося оружия, а смышленого мальчика Абишку послать за подмогой. Он прекрасно знал окрестности, найти в них охотников для него не составляло большого труда. А поскольку все мужики тогда имели воинскую подготовку и оружие ещё не сдали, женщинам, детям и старикам оставалось только продержаться до их прихода.
Хозяйственные жители вынесли на свет божий немалые запасы оружия и построили по городу несколько баррикад. Ядвига вооружилась винтовкой – трёхлинейкой, дядюшка Лю – добрым старым дробовиком. Пошли в ход маузеры, револьверы и даже крепкие аборигенские луки, которые в умелых руках оказались не менее действенными, чем современное оружие. В ближний бой решили не лезть, но холодное оружие на этот случай имелось в избытке. Тогда на каждой кухне было столько ножей из отличной стали, что хватило бы на вооружение целой дикой дивизии. А самым грозным оружием в городе был пулемёт «Максим», хранящийся на чердаке у деда Анатолия. Суровое приспособление водрузили на колокольню, а стрелять из него должна была Маринка в облике злющей старушки Фёклы Тимофеевны. Прабабушка получила шанс воспользоваться своими звериными инстинктами, а Маринке с её техническим типом мышления оставалось всего несколько часов, дабы проштудировать руководство по пользованию пулемётом «Максим», неизвестно где добытое вездесущим Кошмарским. А ещё мы из тактических соображений всем народом постановили: по возможности оттеснять супостата навстречу ожидаемой подмоге.
Не буду никого обманывать – то раннее утро ничем не отличалось от многих других. Никаких кровавых рассветов, воя собак или зловещей тишины не наблюдалось. Но людям от этого легче не было. Все жители городка затаились и ждали, вооружённые кто чем мог, но добротно. Импортные разбойнички хотели устроить своим будущим жертвам неприятный сюрприз, влетев в город на ранней заре с гиканьем и свистом, но только усугубили этим своё положение.
Господи, что тут началось! Я никогда не любила вестерны, но происходящее на экране уж очень их напоминало. Мечты импортных крыс о весёлом грабеже мирно спящего городка улетучились быстро. Из-за каждого забора, с каждой крыши обстоятельно, кучно и очень метко стреляли сибирские женщины, дети и старики – прямые потомки казаков самого Ермака Тимофеевича. Кое-кто из них и гранаты побрасывал с весёлыми шутками и прибаутками. Но круче всех смотрелась моя дикая прабабушка Фёкла Тимофеевна. Думаю, что бедная Маришка получила серьёзный стресс от общения со старушкой – веселушкой, но пулемётом та владела неплохо. А вид у неё был такой, что герои фильма «Брат-2» (а особенно братец из Татарстана) просто тихонько отдыхали за углом. Вот такая у нас получилась Фёкла – пулемётчица. При этом бабуля приговаривала: «Ходя, ходя, соли надо? Русской свободы надо?» Слыхала я эту давнюю присказку, знаю, что для хунхузов она шибко обидная, а как переводится – не в курсе…
Поскольку запасливый Анатолий не обделил семью набором оружия, нам с бабушкой Ядвигой было из чего и чем стрелять. И мы таки пристрелили сопливого атамана хунхузов, причём, без малейшей жалости и сожаления. Крысе – крысово.
Из всего населения не стрелял только один человек – мой милый прадед, являющийся по жизни убеждённым пацифистом. Зато он успевал везде со своим медицинским саквояжем, оказывая первую помощь пострадавшим. Поэтому смертных случаев со стороны обороняющихся не было, только ранения различной степени тяжести. А славный крутой карапузик, впоследствии выросший в моего папу, подносил патроны. Его не удалось усадить в подвал, как остальных малышей. Таким образом, всё население, независимо от возраста, пола и национальности, обороняло родной городок. И террористы дрогнули. Стая оборванных злобных крыс в человеческом облике, давя друг друга, в панике устремилась из города в выгодном нам направлении. Надо ли говорить, что гонец Абишка не ехал на своей лошадке все необходимые километры – его быстренько перенесли поближе к охотникам, кои после его сообщения рванули бегом и верхом в сторону города через тот же портал.
Как сказано ранее, дед Анатолий очень зрелищно выступал в своё время в соревнованиях по джигитовке и рубке лозы. Но не дай бог увидеть такого звероподобного рубаку во время боя! Наши охотнички на всякий случай взяли с собой в лес сабли, которые в данный момент очень пригодились. Удирающие хунхузы были нашинкованы в мелкую нарезку за очень короткое время. Зрелище, надо сказать, совсем не для слабонервных.
В итоге все жители городка остались живы и многие здоровы, чего не скажешь о разбойниках. Прадед дожил до глубокой старости и даже благополучно принял роды у самой младшей внучки славного дедушки Лю, которая наконец-то порадовала семью первым за последние сто лет мальчиком. Ну, а насчёт деда Анатолия – см. предыдущую главу. Должна признаться, что история иногда очень безжалостно вымарывает свои ошибки. В данном случае, с нашей помощью. Хотя в случае с дедом Анатолием я бы ещё поспорила. Вымарают его или нет – это будет известно только в финале нашей захватывающей операции. Уж больно колоритная фигура. А вдруг да исправится?
Мы сидели перед экраном в состоянии глубокой задумчивости. Чем ближе к моему времени, тем тяжелее было работать и тем сильнее все мы уставали. Я впервые в жизни посочувствовала господу богу. Надо быть воистину сверхъестественной сущностью, чтобы на протяжении миллионов лет нести на себе такую ответственность.
- Привал, - скомандовал дядюшка, - ужин, отдых, а потом – работа на более отдалённых во времени участках. Там не такое сильное напряжение. К истории твоей семьи вернёмся позже. Слишком тяжело всё это видеть и исправлять…
ПРОДОЛЖЕНИЕ
http://www.proza.ru/2012/06/23/560