Разговор с Богом

               
Пьеса в 3 действиях

Действующие лица:
Стелла: 20 лет, ищущая

                Действие 1
                О вере
Стелла сидит в позе «ваджрасана» в своей комнате и пытается медитировать.На заднем плане звучит медленная индийская рага.
Её внутренний монолог:

Господи, если Ты меня любишь, не делай меня святой никогда! Я не для этого создана! Я не выдержу этой пытки отказа от страстей! Я не хочу быть ни рабой страстей, ни отрешённой святой, ни примерной домохозяйкой. Нет! Позволь мне быть странницей в Твоём мире. Позволь мне изучать, познавать его, радоваться открытиям и творить. Позволь мне быть полезной, нужной, любимой на несказанно высоком уровне, но не требуй через взоры и уста людей постоянной доброты. Я не могу её дать в тех количествах, в которых её от меня ждут. Ведь это Ты создал меня такой. Не жди от меня святости и высокой нравственности. Укрепи и проясни мой разум, чтобы он смог работать на полную катушку во славу Твою!
Дай мне  небольшой дом в Скандинавии, окружённый крепкой каменной стеной, дай мне здоровья и сил, чтобы устраивать прогулки и пробежки у фьордов. Пусть ничто не замутняет мой разум и взор. Позволь мне видеть, ощущать, слышать и мыслить подольше. Мой разум – Твой смиренный инструмент. Ты знаешь, что даже в минуты чёрной меланхолии и мизантропии я люблю этот мир как источник загадок и знаний. Давай мне загадки, силы для их разрешения и награду за эти действия. Пусть я говорю с Тобой надменно, но разве не Ты меня такой создал? Так пусть же мир простит мне мою холодность и не ждёт от меня святости. Скажи, о Всевышний, разве недостаточно приличий?
Об одном прошу: укрепи мой разум и не ставь меня на край пропасти. Прости меня за то, что кроме хлеба насущного мне нужна ещё и возможность творчески самовыражаться и быть признанной. Разве я – не часть Твоей игры? Разве помешать ей в моих силах? И всё же, позволь мне попросить Тебя не заигрываться мною, как пешкой, о Всемогущий.
Огради меня от безумия, защити от беды и голода, не позволь моему азарту сжечь меня дотла, но и не оставь меня в этом мире бесправным ничтожеством, от которого ничто не зависит. Если Ты хотел искренней молитвы от всего сердца – вот она. Ещё раз прости меня за неумение Тебя постичь. Видимо, я здесь не за этим. Желаю мира всем живым существам. Ом шанти шанти шанти.

Действие 2
О любви
Стелла остаётся одна в спальне после ухода возлюбленного. Раннее утро. Она не спеша потягивается и начинает поглощать свой завтрак, попутно размышляя. У неё спутанные волосы, румянец на щеках и горящие глаза. За окном поют птицы, слышен отдалённый шум прибоя. Идиллия.
Звучит песня Enya “Only time”.
Господи, сегодня я хочу поговорить с Тобой о любви. Я знаю, что это банально. Тебя, должно быть, так часто о ней просят. Я этого делать не стану. Ты знаешь, почему. Если бы я выбирала между самой большой и красивой взаимной любовью и творчеством, я бы остановилась на втором. Нет, Ты не услышишь моих стенаний – в них нет смысла. Я просто удивлена тем, что происходит. В то же время, я свыкаюсь со своим положением. Зачем мне любовь, если у меня есть Слово и Нота? Слово – это Ты, а Нота – это частица гармонии вечно создаваемого Тобой мира. Если Ты дал мне такие высокие и тонкие инструменты, имею ли я право унывать? Нет. Я слушаю прибой. Я учусь воспринимать одиночество как дар и благо. Все обстоятельства подталкивают меня к этому. Нежность обманчива, страсть преходяща, утомляет даже боль. Ничто на Земле не вечно, кроме самопознания и труда. Именно они всегда будут стоять во главе угла. Все эмоции и переживания при всей своей ослепительной яркости – лишь материал. И всё-таки сейчас я люблю. Люблю того, кого почти не знаю, того, кто удивляет меня и озадачивает.
В этой связи меня удивляет многообразие языков и ликов любви. Не так уж просто выделить единственно верный сценарий. Слишком уж сложное это чувство, чтобы твердить, что любовь в жизни может быть только одна. Мне легче представлять себе,  что мы живём в потоках любви и вольны между ними переключаться. Блажен тот, кто умеет делать это без потерь и страданий.
Так же, как и эволюция, любовь хаотична и изобретательна, а порой и неразборчива в целях и средствах. Так имеем ли мы право судить любящих? Пока один не заставляет другого страдать и не разрушает его жизнь, не имеем. Нельзя только допускать, чтобы кто-либо в порыве ревности хватался за нож. Любые альянсы и эксперименты допустимы, пока они созидательны и жизнеутверждающи, а также безопасны.
Я не прошу тебя, о Вседержитель, подарить мне любовь. Эта просьба не имеет смысла. Мир уже полон любви. Я прошу Тебя научить меня видеть любовь в поступках окружающих, а также выражать её в тех формах, в которых она может быть принята.
Звучит фрагмент песни Bjork “All is full of love”



Действие 3
О жизни
Стелла вглядывается в  гладь озера, разговаривая со своим отражением.

Благодарю Тебя за то, что Ты со мной делаешь. Ты ведь открываешь мне на меня глаза. Медленно, но верно, и очень больно. Что же я вижу? Я вижу нелепое создание, которое пришло в этот мир для того, чтобы страдать. Я вижу смесь самых разнообразных недостатков. Я вижу грязь, низость, слабость и хаос внутри себя. У меня нет сил простить себя и стать себе другом. 
Я думала, что истина – это красиво, а правда – это главное. Теперь я знаю, что истина недостижима и непостижима, а правда смешна, уродлива и никому не нужна. Это знание не приносит мне ни радости, ни пользы, но оно есть. От него не сбежать.
Если бы мне повезло чуть больше, если бы Ты одарил меня парой десятков дополнительных пунктов IQ, жизнь смотрелась и ощущалась бы иначе. В ней нашлось бы для меня место. Я бы делала не то, чего хочу и что мне приятно, а то, что радует других и нужно всем.
Разве не это Ты хочешь до меня донести этими странными, нелепыми и низкими ситуациями?
Ты ведь говоришь мне: «Уходи, самозванка, ты недостойна здесь находиться, тебе здесь нечего искать!». Я делаю вид, что не слышу Тебя, в своём эгоцентризме я хочу остаться и делать то, что сочту нужным. Тогда приходит боль. Как же Ты изобретателен в попытках поставить меня на моё законное место, загнать меня в стойло! Я пытаюсь предугадать, с какой стороны последует удар, и каждый раз просчитываюсь. Это может быть отсутствие рецензии на стихотворение, это может быть хамство в мой адрес в общественном транспорте, это может быть затяжное безденежье или острый конфликт, или же, что самое болезненное – моя собственная мерзкая лень… От того, что я реже виню других и чаще – себя, мне не становится легче жить. Жить становится с каждым днём всё сложнее. Эта непомерная тяжесть жизни отупляет. Мутный, тяжёлый, безвыходный и нестерпимый кошмар моего беспокойного сна сменяется чудовищно бессмысленным и хаотично-обжигающе-болезненным генератором случайных действий под названием «бодрствование» - качелями, которые раскачиваются все быстрее и быстрее, без возможности что-либо поменять или исправить и без решимости сбежать, как сделал бы на моём месте кто-то более сильный.
Мои муки усугубляются тем, что над миром, который меня не принимает, светит солнце. В нём есть звёзды, цветы, реки, поля, моря, животные, дети… В мире есть красота. Этот красивый мир отделён от меня несокрушимой и незримой стеной. Я пока не могу признать, что этот мир ценен сам по себе, вне моих жалких амбиций, вне колебаний моего настроения, вне моего бездарного словоблудия, вне моих низменных устремлений и бесконечных ошибок. Если бы я приняла этот мир, в котором меня превосходит практически каждый, и находила силы радоваться самому факту, что я жива, я бы стала другим человеком. Вероятно, я бы стала намного лучше. Иногда я пытаюсь это сделать – просто принять. Я терплю поражение раз за разом.
 «Посторонним вход воспрещён» - гласит табличка, составленная из крошечных знаков на моём пути. За каждым мигом радости следует расплата  - одиночество, неудачи, отчаяние. Тогда солнечный свет и аромат цветов становятся насмешкой. Тогда каждая улыбка случайного прохожего оглушительно кричит мне: «Уйди, мы тебе не рады! Ты нам не нужна! Ты ничтожество! Ты давно должна была быть  стёрта! Ты мешаешь нам радоваться! Мы всё о тебе знаем, и ты неспособна нас удивить! В стойло, тварь! А мы идём вперёд, в будущее – за победами, приключениями, вдохновением, любовью, красотой! Мы идеально соответствуем времени, а ты – просто неуклюжий нытик-паралитик!».
Подумать только, всё могло бы быть совсем иначе, если бы я не совершила ряд ошибок. Если бы моя жизнь в детском возрасте не была подчинена служению собственной непомерной гордыне, если бы я подошла к себе строго и честно, если бы я ценила труд как увлекательный процесс, а не погоню за похвалой и наградой… Если бы я увидела в других душу, а не внешнюю форму. Если бы я стремилась понять и принять, а не критиковать и клеймить. Если бы я доверилась мечте, услышала её, сейчас я жила бы в другой реальности – более приятной, тёплой, дружелюбной и красивой.  Я была бы востребованной, незаменимой, развитой.
Этого мало. Я должна была раньше встретить людей, которые направили бы меня в сторону большего самоконтроля, показали мне, что такое здоровая конкуренция, научили не потакать своим слабостям, а дисциплинировать себя.  С другой стороны, разве меня не пытались дисциплинировать? Разве не было ситуаций, которые этому способствовали? Наверное, были.
Видела ли я этих людей, замечала ли их? Как они должны были себя вести, чтобы достучаться до меня? Было ли реально сделать из меня что-то достойное в тех условиях, которые меня окружали?
Я не знаю этого, и вряд ли когда-то узнаю. Блуждание в закоулках сослагательного наклонения истории меня не красит, а лишь выдаёт с головой, не принося никакой реальной пользы. 
Я живу в угрожающем «сегодня». Я живу в упоительном «сегодня». Это две стороны одной медали.
Я живу в «сегодня», которое стало производным всех моих «вчера» и несёт в себе семя моего «завтра».
«Мир должен быть совершенным» - шепчет один дух.
«Мир должен быть живым» - возражает ему другой.
Как же долго тянется их отчаянный спор!
Они уже давно запутываются в своих доводах, но каждый упрямо стоит на своём. Соглашаются они лишь в одном – миры должны быть созданы мною и должны привлекать  многих людей. Создание собственных маленьких миров – это компенсация мнимого несовершенства общего, объективного мира.
Третий голос едва слышен. Более того, когда его в тишине удаётся различить, от осознания его извечной правоты становится страшно.
Он говорит: «Мир такой, какой он есть. Он никому ничего не должен. Прими его».
По состоянию на сегодняшний день миссия невыполнима.
Мир рассыпается, как и собственное «я». Мир похож на лоскутное одеяло, красочное, причудливое и бесполезное. Мир похож на какофонию звуков, запахов и слов.
Мир отчаянно пробивается внутрь, атакуя меня со всех сторон. Он впитывается каждой порой, он слепит глаза красотой и уродством, он глушит своим шумом, терзает неизвестностью, кружит в суетной и жалкой карусели мелких удач и неудач, мир выжимает меня до капли.
Принять это безумие? Как? Разве это возможно?
Внимание, самый смешной вопрос…
«А что мне это даст?».
Правильно, с обывательской точки зрения ничего. Ничего из того, что можно пощупать, съесть или продать. Ничего из того, о чём можно рассказать. Ничего из того, что вообще можно передать словами.
Безумие – это понимать, осознавать, ощущать всё чаще и чаще, что гармония в мире есть, но не для тебя.  Это значит, что до того, чтобы стать частью этой гармонии, ты попросту не дорос, хуже всего, тебе не суждено дорасти.
Что твои благие намерения вымащивают дорогу в ад для тебя и других. Что твои слова – это бездушная шелуха, которая развеивается по ветру цивилизации уже при твоей жизни.
Что ты, учась любить, только выставляешь себя клоуном в глазах окружающих.
Что в тебе нет красоты и лёгкости, точнее, того, что ты считаешь красотой и лёгкостью.
Что тебе не утолить эту жажду познания мира и своей природы, и что горечь и болезненность правды не будут похоронены внутри тебя, а всё-таки в силу твоей слабости вылезут наружу, к победоносному смеху всех окружающих.
Что ты – живущая своими инстинктами мерзость.
Что ты не несёшь ни света, ни ощутимой пользы.
Что ты – ошибка, случайность, лишний элемент, подлежащий удалению, фальшивая нота.
Ты, а не кто-то другой.
Пока кто-то легко, играючи дарит другим счастье, ты не можешь справиться с собой, не можешь с собой ужиться, и при этом отчаянно стремишься существовать, из какого-то отвратительного малодушия сохранить свою жалкую тушку. Ты не можешь себе объяснить, что тобой движет. Другие бы стёрли себя сами, а ты… Не пьёшь, не куришь, не играешь на деньги, не ешь вредную пищу, хотя бы иногда читаешь умные книги, смотришь сложное кино, иногда выполняешь необременительные физические упражнения, стремишься хорошо выполнять своё дело.
Да, не спишь по полночи, это очень сложно преодолеть, и это минус, но что поделаешь. Всё равно вроде бы относительно здоровый образ жизни.
Смешно! Это же всё гигантский самообман, ещё одно доказательство твоей трусости. Доля секунды гордости за себя – и снова бесконечное самокопание. Ты становишься счастливее от этого? Нет. Просто больше видишь и больше думаешь.
Ты по-новому, теперь уже меньше жмурясь, вглядываешься в реальность.
Лицо твоего врага – твоё лицо, если это хаотичное нагромождение черт вообще можно назвать лицом.
Апофеоз твоей аутоагрессии – это привычка всё дробить на мельчайшие детали, радостно принимая и восхваляя в себе одни черты и яростно, отчаянно стремясь вытравить из себя другие. Мир распадается на части, потому что на части распадаешься ты.
Да, внутри уже что-то подсказывает, что этот путь непродуктивен. С другой стороны, принять значит отказаться. Принимая свою слабость, отказываешься от претензий на силу и связанные с ней выгоды и преимущества. Тогда на арену выходит пустота, с которой очень страшно иметь дело. Это не грязь неведения, это зияющая пустота осознания.
Вот так и приходит мучительное понимание того, что это внутреннее уродство видно всем и каждому. Это уродство, чудовищную дисгармонию невозможно скрыть за наносной и поверхностной эрудицией, игрой умными словами, вымученной вежливостью, карикатурными потугами на жертвенность и альтруизм. Ты не можешь никого предать – ты предаёшь себя. Ты не можешь никого ранить – ты ранишь себя. Ты не можешь никого потерять – ты теряешь себя. Ты не можешь произвести ни на кого впечатление – ты играешь с собой.
Тебе некуда бежать – тебя раскрыли. Тебе некого обмануть, ведь ты постоянно себя выдаёшь.
Тогда теряет значение, чем ты будешь  лгать, выдавая себя – словами или молчанием, действием или бездействием. Ты выбираешь то, что тебе сейчас субъективно приятнее.
Принять себя - значит потерять убежище, остаться под ослепительным солнцем действительности.
Принять себя – это значит увидеть колоссальные расхождения между планами на самосоздание и саморазвитие и мерзким истинным положением вещей. Эти различия между желаемым и действительным только начинают раскрываться.
Начать принимать себя, пока ещё не теряя спасительную надежду хоть в чём-то себя улучшить – это значит взять на себя труд заниматься духовной эквилибристикой практически без шансов на успех.
Это значит начать упорный труд, от которого невозможно оторваться. Именно от честности и профессионализма в этой работе зависит всё остальное.
Казалось бы, все просто. Вот служебный вход театра, вот гримёрка с костюмами и масками.
Нужно просто научиться отличать одни маски и костюмы от других, научиться воспринимать их непредвзято и по-деловому. Не любоваться маской, а надеть её. Не молиться на костюм, а примерить и где-то подшить. Не приходить домой в украденном сценическом наряде, а уметь по пути домой по-настоящему расслабиться и переключиться.
От того, что тебе не нравится твоя сегодняшняя маска, спектакль лучше не становится, зрители не становятся более довольными. Распределение ролей и финансирование театра – вообще не твоё дело, как бы тебе ни хотелось себе это вообразить, пытаясь избежать неизбежного, так что нечего здесь перебирать харчами. Чем меньше тебе нравятся твой костюм и маска, тем больше тебе нужно вглядываться именно в них, заботиться об их сохранности, думать о том, как им больше соответствовать. Внимательно изучай каждую деталь – это и есть твоя реальность, другой не будет.
Привыкни к тому, что будет нелегко. В какие-то моменты ты будешь обожать всё – и себя, и роль, и маску, и костюм. Мир будет видеться в розовом цвете. Затем всё внезапно обрывается, тебя ослепляет какая-то вспышка – и вот уже мир становится рукотворным адом. Ты бросаешься вещами, капризничаешь, отказываешься выходить на сцену. Ты пытаешься растоптать и без того несовершенные одежды, позабыв о чувстве долга и правилах приличия. Ты просто в ярости и совсем не думаешь о последствиях. Кого же потом ты будешь винить за свою несдержанность?
Кому скажешь «спасибо» за свою испорченную репутацию? Себе и только себе!
Этого человека (себя) нужно разбудить, накормить, привести на репетицию. Нужно его подбадривать, мобилизовывать, причёсывать, помогать ему учить слова роли, усмирять его неоправданную и неуёмную звёздную болезнь… Нужно помогать ему входить в роль и выходить из неё без потерь и потрясений для окружающих, а самое главное – одёргивать его, когда он лезет не в своё дело.  Когда он спорит с режиссёром, пытается провоцировать коллег, опаздывает на репетиции, нервничает, когда он вносит в игру слишком много «себя» - то есть того, кого там быть не должно, он сам роет себе яму. Он убивает себя так изощрённо, как это никто не способен с ним сделать.
Это будни. Это замечательные будни, и лучше бы будни были всегда. Праздники слишком дорого обходятся. Праздники бьют по нервам так, как не бьёт ни один аврал. Праздники и выходные – это пилюля для тех, кто не может жить своей работой. Это химический состав со слишком разрушительными побочными эффектами.
Радуясь, не терять бдительность – вот королевская задача. Задача – максимум. Тебе ведь она не по плечу, не так ли? Тебя же постоянно в крайности бросает.
Вот поэтому  ты и не везунчик, не гений, а всего лишь фигура двадцать пятого эшелона с претензиями как минимум на второй.
Не бывает хороших и плохих поступков, точнее, они бывают, но только в представлении личностей с фасеточным зрением, тех, кто развился меньше тебя, если такие вообще существуют.
На самом деле есть два типа поступков – те, о которых жалеешь и те, которыми гордишься.
То, что невозможно переиграть в воображении, то, что невозможно отрицать, то, о чём не жалеешь, то, что нельзя заменить даже при самом нестерпимом напряжении ума – это и есть жизнь.  Это и святыня, и несгораемый капитал. Остальное – репетиция, черновик, ошибка, досадная оплошность.
Нужно приучить себя жить так, чтобы незаменимых, искренних, безупречных поступков было в сотни раз больше, чем проходных. Нужно сделать прошлое не смутным запутанным клубком невнятных мыслей, слов и дел, а прямым и острым лезвием меча. Тогда эта боль, эта мука, этот страх отпустят.
Тогда жизнь приобретёт подобающий облик.
Тогда на лицо врага из зеркала можно будет смотреть без отвращения, без страха и без подобострастного восхищения. Тогда в каждый момент можно будет использовать его силу и позволять ему использовать твою в этом бесконечном поединке без победителя.
Не нужно искать награду. Безупречно нанесённый удар – сам по себе награда. Боль и усталость тренировок – это и есть неповторимый и счастливый путь, роптать на который – преступление.
Мой монолог, который в силу моего эгоцентризма и по форме, и по содержанию совсем не похож на молитву, продолжается.
Подумать только! На какой-то короткий миг я позволила себе возомнить, что Тебе интересно, как я живу. Какое самомнение!
Забавно. Сперва Ты забрасываешь меня в этот мир с пустыми руками, в которых лишь два вопроса: «Кто Я?» и «Кто Ты?», а потом Ты наказываешь меня всякий раз, когда я произношу эти вопросы с неверной интонацией.
Это неразрешимая задача. Не услышать эти вопросы, вытеснить их из себя нереально. Ответить правильно с первого раза – невозможно. Отвлечься удаётся лишь на время, а потом нужно снова начинать этот сизифов труд. При этом вокруг с поразительной грацией кружатся в танце жизни люди, которым выпал тот же жребий – задавать на разные лады эти два вопроса. Просто так сложилось, что их «Кто Ты?»  и «Кто Я?» красивее, чище, искреннее моего. Между нами, вопрошающими, соревнование – кто лучше спросит. Призы  – зрительские симпатии, почёт и слава надолго, очарование безумия  и холодная гармония истины в противовес дешёвому и занудному разглагольствованию псевдомудрецов.
Чего Ты ждёшь от меня?
Хождения по сектам, многочасовой медитации, заглядывания в телескоп, написания песен, поэм, компьютерных программ?
Разве Тебе не видно, что я страдала от того, что кому-то выпало большее безумие, чем мне – честь сходить с ума не от попыток поймать рифму, а от попыток доказать теорему? Ещё бы, теоремы полезнее, чем слова. Теоремы нужнее, они двигают цивилизацию.
С теоремами по значимости я могу сравнить лишь симфонии, а остальное и вовсе вне моей компетенции, не мне судить, хотя говорят, что есть и более высокие пути служения.
Увы, Ты не удостоил меня такой чести. Мой крест оказался меньше.
Что это значит для меня? Это значит, что мне следует без грёз о лаврах и вожделенных медных трубах (в этом контексте медь дороже золота) взяться за дело и поставить себе цель служить Тебе бескорыстно и преданно в так называемых мелочах, служить каждым днём своей жизни. Падать, обеззараживать раны и карабкаться снова. Любить то немногое, чем я наделена, хотя бы иногда. За волосы вытаскивать себя из болота отчаяния, не позволяя себе погрузиться в него с головой. Знать поимённо своих внутренних демонов, как знал своих воинов Александр Македонский, и не бояться ни одного из них.
Так ли это плохо?
Даже этот сценарий можно прожить красиво.
Даже здесь, при всей предопределённости, есть простор для творчества.
Имею ли я право отчаиваться, когда впереди столько работы?
Если каждая бессонная ночь приближает меня к мастерству, то да здравствуют бессонные ночи!
Не дай мне деградировать, скатиться в банальность или фанатизм.
Дай мне сил продолжать, представляя себе, что начинаю с нуля.
Дай мне сил видеть Тебя в каждом, кого встречаю, и лелеять Тебя в себе.
Дай мне мудрости не славословить и не роптать попусту . И то, и другое – суета.
Когда меня будут спрашивать, кто Ты для меня, как именно я Тебе поклоняюсь и верю ли в Тебя, я буду то молчать, то лгать, мои ответы всё время будут разными. Увы, такова моя низменная природа, но если Ты такой, каким я Тебя вижу, то Тебе это заранее известно и Ты это заранее простил. Такова Твоя возвышенная природа. 
Я по-прежнему оставляю для себя открытым вопрос о Твоём существовании, и что бы я ни делала там, в большом шумном мире, сейчас, пока мы условно наедине, я попрошу Тебя разрешить мне обойтись без условностей, то есть без внешних и словесных атрибутов любых учений и конфессий. Так будет честнее.
Я говорю это своими, не подслушанными где-то словами.
Благодарю за то, что Ты меня видишь.
Я не прощаюсь.
Звучит песня U2 “Vertigo”
15.04.2012 - 07.06.2012