Пушкина особенно раздражало нежелание царского правительства поддержать освободительную борьбу греческого и других народа против многовекового османского ига. Любопытно в связи с этим следующее.
В 1822 году в разговоре с Шатобрианом Александр I заявил:
– Ничто, без сомнения, не казалось мне более отвечающим моим интересам, интересам моих народов, общественному мнению моей страны, как религиозная война с Турцией. Но в волнениях Пелопоннеса я усмотрел признаки революции. И тогда я воздержался. (Волков Г.Н. Мир Пушкина: личность, мировоззрение, окружение, с. 153)
Должно пройти еще пол века,
Чтоб и болгарина, и грека,
Немало претерпевших зла,
Россия, наконец, спасла
От янычаров и пашей,
Под Плевной спор закончив сей.
Но не умен был русский царь,
Овеянный победной славой,
Что отодвинул дело вдаль,
Рискуя будущим Державы.
Его преемник – младший брат
Заплатит за сей шаг стократ,
Войну позорно проиграв
Союзу тройственных врагов
У черноморских берегов…