23.
Конечно же никто из нас не был профессионалом в сфере побегов от египетской полиции. Профессионалы непременно бы спрятались в пустыни, воровали бы у бедуинов овец и жарили бы их мясо на углях, а потом среди ночи, повторив путь Моисея, перешли бы границу с Израилем и вырвались на свободу. Но нам казалось, что можно рвануть в аэропорт, купить билеты на ближайший рейс в свою страну - и все неприятности перейдут в разряд воспоминаний.
В результате криминальной неопытности мы сидели запертые в полицейском отделении аэропорта в Хургаде и ждали, когда за нами приедет специальная машина или автобус с мигалкой, а толстый и тонкий полицейские наденут на нас наручники и заставят до утра за решеткой ждать допроса. Но во всех ситуациях надо находить светлый стороны. Моя светлая сторона заключалась в том, что по воле случая, мы сбежали из гостиницы не одни, а вмести со всей группой туристов, а значит нельзя в чем-то обвинять только меня, как это происходило раньше, когда я выступал одним из главных подозреваемых. Мне так казалось, пока не заговорила полька:
- Если бы вы не вовлекли нас в эту авантюру, мы сейчас бы еще жили спокойной жизнью. Это вы виноваты, что теперь мы все сидим здесь взаперти и нам остается только гадать, какие санкции предпримет местная полиция.
- Вообще-то я никого не приглашал. Если бы не вся ваша группа, мы бы может давно уже незаметно улетели отсюда, а благодаря вам и вашему чемодану в отдельности нас всех и застукали. Зачем вы пошли за мной?
Полька демонстративно отвернулась. Зато загалдели французы:
- Все должны успокоиться! Мы теперь можем больше не ругаться и не ждать неприятностей, потому что благодаря нашему приключению, стало понятно, что всех людей убивал этот самый Якуб, продавец тростникового сока.
Ирина в знак согласия кивнула головой и сладко прошептала:
- И почему мы сами про это не додумались: он всегда находился во дворе, так сказать в гуще событий, он первый оказывался рядом с любым убийством и всегда сообщал тем, кто не знал, что в гостинице обнаружен новый труп.
И уже повернувшись к польке, с холодной интонацией заметила:
- А между прочим, пани, мне здесь гораздо спокойнее, чем в гостинице: мы все на виду, под охраной и нам здесь точно ничто не угрожает.
Абдул охотно подхватил версию своей жены про Якуба:
- Конечно, сокодавец! И у него были мотивы!
- Какие? - полюбопытствовал я.
- Зависть! - тут же ответил Абдул, - обыкновенная зависть. Они были лучшими друзьями с факиром, одинаково небогаты, а тут появляется какая-то бабка, которая влюбляется в факира, собирается его сделать совладельцем всего имущества и готовит к удивительным путешествиям по всему миру! Какой друг это сможет пережить?
Земляки из Магнитогорска продолжили довольно логичную версию:
- Конечно, именно он мог войти в комнату факира как знакомый, поэтому тот оставался лежать на кровати и таким образом стал легкой мишенью.
- А зачем ему убивать факира? - спросил поляк Вацлав.
- Наверное это было понятно факиру, что убийцей может быть только Якуб.
- Вот почему, когда меня арестовывали, он так крутился рядом и заставил весь стол своим соком, - понял я: ему надо было забрать стакан, из которого пила старушка Вероник и заодно присмотреть при дневном свете, не осталось ли ничего из улик!
- А потом, - продолжил Абдул, - умная немка по глупости, когда подходила к нему после обеда якобы за соком, дала ему понять, что тоже догадалась, что он причастен к убийству, после, когда все собрались в номере убитого факира, а толстяк приказал всем расходиться, она задержалась с владельцем гостиницы - и это все видели. Никто же не знал, что она успела ему сказать, поэтому Якуб принял решение очень быстро уничтожить их обоих.
- Все очень логично, - дал финальную резолюцию нашим догадкам второй француз, Поль, - только зачем ему было убивать такое количество народа, когда в отличие от всех нас он знал тайный выход из отеля. Если становится понятно, что тебя рассекретили, то легче сбежать, чем устранить еще трех человек.
Все замолчали. Действительно что-то не склеивалось.
Тут дверь в нашу комнату широко растворилась, и неразлучная полицейская парочка переступила порог места нашего заточения.
- Вставайте, - почему-то без привычной злобы в голосе приказал толстяк, - надо ехать: в вашем деле появился свидетель!