К вечеру ноги гудели от усталости, и все же Мэри-Бет согласилась поужинать вместе с сестрой Винченцо и ее женихом. Они могли встретиться и в самом отеле, но, по словам Франчески, существовало одно замечательное место, которое Мэри-Бет, как туристка, обязана посетить.
И пусть со стороны казалось, что Франческа желает проявить дружелюбие и гостеприимство по отношению к американской гостье, у нее были скрытые мотивы. Она, конечно, радовалась за брата, который снова пытался устроить личную жизнь, но боялась, что fiamma Энцо окажется столь же ветреной и коварной, как и его первая жена.
Вот Франческа и решила приглядеться к американке, но оставаться беспристрастной оказалось не так просто, поскольку та очень бурно реагировала на архитектуру Флоренции. А это не могло не покорить патриотическое сердце Франчески.
По дороге в ресторан «Ла Ложжия», находящийся в самом центре площади Микеланджело, Мэри-Бет с интересом слушала комментарии Анжело Росси. Итальянец рассказывал о достопримечательностях, мимо которых они проезжали. И лишь одно не давало ей расслабиться: подозрительные взгляды сестры Винченцо. Это смущало, но Мэри-Бет надеялась, что скоро перестанет быть объектом столь пристального внимания.
Их столик оказался у окна, и Мэри-Бет, выглянув на улицу, залюбовалась видом на Понте Веккио. Подошел официант, и ей пришлось оторваться от великолепной панорамы, но оно того стоило. Служащий был высок, молод и красив, а его улыбка казалась воплощением порока. Узнав, что среди гостей туристка, никогда прежде не бывавшая в Италии, он сочувствующе поцокал языком.
— Вы еще не знакомы с настоящей итальянской кухней, и это печально. Но не переживайте, сегодня мы исправим это упущение.
Официант перечислил блюда, которые, по его мнению, позволят проникнуться духом тосканской кухни, и получил полное одобрение сидящих за столом итальянцев.
Когда смешливый официант удалился, Мэри-Бет сказала:
— Я ела итальянскую еду. Мне готовил Энцо.
Эти слова вызвали вспышку смеха у Франчески и Анджело. Мэри-Бет посмотрела на Винченцо: он нахмурился. Неужели, его смутило ее замечание?
Желая отвлечь общее внимание от столь компрометирующей темы, Мэри-Бет спросила у Франчески, чем та занимается.
Пока девушка рассказывала о своем детском увлечении сплетнями, которое переросло в профессию, сейчас она работала в местной газете, принесли закуску.
— Это брускетта*, — пояснила Франческа, подхватив обжаренный кусочек хлеба с ароматной начинкой. — Классический вариант: помидоры с базиликом, чесноком и оливковым маслом, если я не ошибаюсь. Не так ли, Энцо? — насмешливо поинтересовалась она.
— Не буду спорить, ты мастер своего дела. И могла бы стать непревзойденным ресторанным критиком. Если бы захотела, конечно, — добавил Винченцо, потянувшись за тостом.
Съев одну брускетту, Мэри-Бет не могла отказать себе в удовольствии взять вторую. Пока она раздумывала над тем, не забыть ли о привычных ограничениях, огромное блюдо опустело.
Вскоре подали флорентийский бифштекс , и Мэри-Бет порадовалась, что все еще голодна.
Потом наступила очередь Анджело Росси рассказывать о себе.
— Из-за моей профессии семья считает меня corvo bianco, — посетовал он.
— Белая ворона, — перевел Винченцо, поймав недоумевающий взгляд Мэри-Бет.
— А почему?
— Все мои родственники так или иначе связаны с виноделием. Но душа у меня к этому никогда не лежала, вот я и уехал из Сиены. Я полюбил Рим, но, как оказалось, меня все время тянуло в Тоскану. И когда появилась возможность, я без лишних раздумий перебрался во Флоренцию.
— А чем вы занимаетесь, Лайза? — поинтересовалась Франческа.
Сестра Винченцо положила приборы и, откинувшись на спинку стула, с любопытством смотрела на Мэри-Бет.
— Я работаю волонтером в Детском центре развития и реабилитации.
— И много ли платят волонтерам…
— Чичи! — возмутился Винченцо.
— Я пошутила, — улыбнулась Франческа.
Но поймав взгляд сестрицы своего кавалера, Мэри-Бет поняла, что та вовсе не шутила.
— Платят совсем немного, но не переживайте, Франческа, я не охочусь за деньгами вашего брата, поскольку финансово независима. А в центре тружусь, как говорится, по велению души. Люблю, знаете ли, приносить радость детям.
— Похвально! Значит, вы сумеете подружиться с моими племянниками.
— У Витторино и Колетт есть дети? — удивилась Мэри-Бет. Она как-то не представляла Колетт Бальдуччи заботливой матерью, да и вообще матерью ее не представляла.
— Нет, у них нет детей, — Франческа сникла, виновато поглядывая на брата.
— Дети у меня.
— Что?! — Мэри-Бет во все глаза смотрела на Винченцо.
— У меня пятилетние близнецы: Леле и Коло.
— Понятно.
Голова Мэри-Бет кружилась, в ушах звенело. Она потянулась за бокалом с вином и вмиг осушила его. У Винченцо есть дети? И он ни разу не упомянул о них?!
Дети. Магическое для нее слово. Сможет ли она найти с ними общий язык? Вообще Леле и Коло — это кто? Мальчики или девочки? Или те и другие? Ей не терпелось расспросить Винченцо о его детях.
Мэри-Бет заставила себя улыбнуться. Влюбленная парочка старательно делала вид, что занята друг другом и не обращает внимания на странное поведение американки. Винченцо спрятался за бокалом, но Мэри-Бет чувствовала исходящие от него флюиды сожаления. Она помнила, как поведала ему свою грустную историю и призналась, что у нее никогда не будет детей. Возможно, поэтому он и не сказал о своих детях.
Имелось еще одно объяснение подобной скрытности, но Мэри-Бет была слишком хорошего мнения о Винченцо, чтобы предположить, будто дети для него ничего не значили.
Все удовольствие от ужина и веселой компании смыло волной горечи. Просто встать и уйти она, к сожалению, не могла. Будь проклято это воспитание, вынуждавшее блюсти приличия!
К счастью, Винченцо понял ее состояние и, прервав мучительную тишину, воцарившуюся за столиком, заявил:
— Перелет меня утомил. Давайте, обойдемся без десерта.
Анджело и Франческа понимающе закивали, а Мэри-Бет промолчала. У нее было такое чувство, словно она выпрыгнула из самолета, а парашют все никак не желает раскрываться: земля приближается с неумолимой скоростью, а мысли разбегаются.
Пока оформляли счет, Анджело попытался развлечь присутствующих шутливыми историями про иностранных туристов, останавливавшихся в отеле. Мэри-Бет слышала каждое его слово, понимала, в чем заключается шутка, но смех, рождавшийся где-то глубоко внутри, там же и затухал.
Уже на выходе, Мэри-Бет вдруг услышала, как Франческа прошептала:
— Прости меня, пожалуйста, Энцо. Я и представить себе не могла…
— Все нормально.
Брат с сестрой расцеловались, потом Винченцо пожал руку «бывшему» другу, и парочки разошлись: Франческа и Анджело решили прогуляться под звездным небом, а Винченцо и Мэри-Бет отправились ловить такси.
По дороге в отель Винченцо не делал попыток объясниться, и Мэри-Бет была рада этому. Ей не хотелось разговаривать. Не на людях.
А вот в уединении номера можно было и поговорить. Она жаждала узнать все тайны этого мужчины, или, по крайней мере, те, которыми он захочет поделиться.
Мэри-Бет устроилась на диванчике и ожидающе взглянула на Винченцо. Он присел, но слова не шли с языка.
Решив облегчить им дорогу вином, Винченцо достал бутылку из серебряного ведерка со льдом. Выдернув пробку, он разлил ароматную жидкость по бокалам.
Мэри-Бет приняла бокал, то пить не стала. Она и так сегодня превысила норму алкоголя. А вот Винченцо в несколько глотков осушил свою порцию.
Конечно, итальянцы боготворят вино, но никогда прежде Винченцо не проявлял подобную неумеренность. Неужели правда так ужасна? Это настораживало. Забывшись, Мэри-Бет и сама пригубила вино.
Винченцо поставил пустой бокал на столик и присел на диван.
— Я был женат, — наконец, пробормотал он. А дальше слова полились неудержимым потоком: — Ее звали Амели Ле-Блан. Мы познакомились лет шесть назад во время мое первого турне. Париж покорил меня своей магией, и я поддался его романтической атмосфере. И когда встретил Амели, то решил, что вот она, любовь. Так мне казалось, — пожал плечами Винченцо. — Через месяц мы поженились, а еще через восемь — у нас родились близнецы, мальчики. Рафаеле и Николо. Но я не сумел вовремя разглядеть истинную сущность Амели, — он вздохнул, — а так пострадали ни в чем не повинные дети.
Винченцо замолчал, вспоминания нахлынули мощной волной. Горечь ошибок никогда не давала возможности забыть, что не только жена была виновата в крушении их брака.
— Во время беременности Амели сполна показала свой характер. Она злилась, что ее некогда прекрасная фигура испорчена, но первое время еще сдерживала себя. А когда ей прописали постельный режим, стала просто невыносимой. Еще бы, ведь она надеялась разъезжать по миру, а тут нужно пять месяцев безвылазно провести в Сиене под наблюдением врачей. Закончилось турне по Европе, и я вернулся домой, а там меня ожидал настоящий ад. Я старался и, как мог, угождал жене, выполнял каждую ее прихоть. Тогда я еще надеялся, что после родов все вернется на свои места, но потом все стало еще хуже. Мне снова пришлось уехать, на этот раз в США. Я не считал нужным таскать детей за собой, и Амели пришлось остаться дома. Но кроме злости за мое решение ее разъедала зависть, поскольку Колетт, которая к тому времени стала женой Вито, отправилась в Штаты. К слову, Амели и Колетт кузины, — сообщил Винченцо.
— И что случилось потом?
— Я все еще находился в Штатах, когда Амели надоело сидеть с детьми, но и в Америку она не полетела. Моя милая женушка отравилась на какой-то курорт. Для меня уже было не важно, где конкретно она предпочитает проводить свое время. Главное, она бросила наших детей. Пусть рядом с ними были боготворящие их родственники, но никто не в силах заменить любящую мать. Когда же мы пересекались в Сиене, то постоянно ссорились. Куда-то пропала вся любовь. Хотя сейчас я готов согласиться, что любовью мои чувства к Амели никогда не были. Просто бурлили гормоны.
— Вы развелись?
— Думаю, развод стал бы наилучшим вариантом, но почему-то мы не вспомнили о нем. Дома мы бывали наездами, а о детях заботились мои родители. Нельзя сказать, что такая ситуация нас устраивала, но и не тяготила. Не думаю, что Амели когда-нибудь согласилась бы на развод, она при этом теряла очень многое. Конечно, я не Рокфеллер , но деньги и престиж заставляли Амели крепко держаться за свой статус жены музыканта с мировым именем.
— Если вы не в разводе, значит…
— Не переживай, у тебя нет романа с женатым мужчиной, — горько усмехнулся Винченцо. — Я вдовец.
— Вдовец?!
— Врачи обнаружили у Николо синдром раннего детского аутизма. Это было особенно заметно на фоне Рафаеле, тот проявлял просто чудеса сообразительности. Если во время своего пребывания дома Амели еще хоть как-то общалась с Леле, то Коло она изводила, постоянно указывая на его неполноценность. Не то чтобы я не верил словам матери, которая пыталась донести до меня правду, но считал, что она преувеличивает. У меня изумительная мать, и я даже мысли не допускал, что у моих детей все будет иначе. Боже, как я был слеп! — Винченцо спрятал лицо в ладонях, заново переживая свое горе.
Мэри-Бет покинула свою половинку диванчика и села рядом с мужчиной. Прежде чем она успела придумать способ прекратить эту пытку, Винченцо взял себя в руки и продолжил:
— И вот однажды я стал свидетелем того, что много раз пыталась донести до меня мама. Не буду пересказывать подробности. В общем, я с трудом сдержал рвущийся наружу гнев, приласкал Николо и отправил его к бабушке. Мы остались одни, и я высказал жене все, что думаю о ней и ее отношении к моим детям. А она лишь рассмеялась, заявив, что еще непонятно, мои это дети или Вито. Как оказалось, в начале нашего знакомства Амели спала и со мной, и с моим братом. А причиной всему невинное девичье пари, целью которого было узнать, одинаково ли близнецы ведут себя в постели. Потом Амели поинтересовалась, не побывала ли еще в моей постели Колетт, именно она придумала это пари. У меня не было сил продолжать этот разговор. Я хотел найти брата и узнать, может ли оказаться правдой то, что мне сообщила Амели. А жена вдруг заявила, что я должен лишь порадоваться, если отцом этого малолетнего дебила окажется мой брат. Я не понимал, как она может так отзываться о собственном ребенке? И тут у меня внутри что-то щелкнуло. Я подлетел к ней и… — Винченцо замолчал, не решаясь рассказывать дальше.
Мэри-Бет взяла в ладони его руку, их пальцы переплелись.
— В общем, я ударил ее. По лицу. Словно в замедленной съемке я видел, как Амели отлетела к стене, сползла вниз. Из разбитой губы потекла кровь. И тут у меня словно пелена с глаз упала. Я в ужасе от своего поступка выбежал из комнаты. Стыд гнал меня дальше, и я, пытаясь совладать с собой, покинул дом. Мне казалось, что если я снова увижу Амели, сделаю нечто ужасное. Мысли о жене рождали во мне дикую ярость. Я не оправдываюсь, но…
— Я сама бы ей врезала хорошенько, — легким пожатием Мэри-Бет показала, что понимает его чувства.
— Когда я вернулся, Амели уже не было. А следующим утром ее «Порше» нашли на подъезде к Сиене. Машина слетела с дороги и врезалась в дерево. В крови Амели обнаружили жуткую смесь из алкоголя и снотворного. Вечером того же дня появилась Иса. Исабелла, младшая сестра Анджело. Она заявила, что Амели приехала к ней пожаловаться на мужа, избившего ее. Иса уговорила ее остаться на ночь, поскольку они немного выпили, а утром не обнаружила ни самой подруги, ни ее авто, но волноваться не стала. А вечером она нашла в своей аптечке письмо Амели. Моя жена больше не хотела жить с мужем-тираном. В общем, она покончила с собой и обвинила во всем меня.
— Господи! — ахнула Мэри-Бет. — Как ты пережил все это?
— Я все еще с этим живу.
— Понимаю.
И она действительно понимала. Мэри-Бет прекрасно знала, что боль, причиненная другим человеком, не всегда исчезает со временем. Она лишь на краткие мгновения уходит, а потом, в самый неподходящий момент, выныривает из того отдаленного уголочка души, в котором нашла пристанище, чтобы изводить снова и снова.
— А дети? Ты узнал правду?
— Нет, я не решился спросить Вито. Брат бы в любом случае все отрицал. А меня бы мучили сомнения, не солгал ли он. Мальчики были копией меня в детстве, и я так гордился этим. Вито тоже был моей точной копией, и то, что я всю жизнь считал благом, вдруг превратилось в дамоклов меч , поскольку Леле и Коло также похожи и на моего брата. Мне оставалось лишь надеяться, что Амели солгала.
— А экспертиза на отцовство?
— Увы, это не вариант**.
— И как ты с этим живешь?
— Порой очень тяжело, но я держусь ради близнецов. Кем бы они мне не приходились — сыновьями или племянниками — моя любовь не уменьшилась ни на йоту.
Слезы текли по щекам Винченцо, однако в присутствии любимой он не стеснялся своей слабости.
Мэри-Бет сбросила туфли и с ногами взобралась на диванчик. Она обняла мужчину, желая хоть на время подарить ему умиротворение.
Теперь стало ясно, почему он так осторожничал. Мэри-Бет и сама проявляла не меньшую осмотрительность. Так что разве имела она право осуждать Винченцо?
* Брускетта (ит. bruschetta) — родовое название поджаренного хлеба с начинкой.
** Структура ДНК близнецов зависит от вида последних: однояйцевые — совпадает (хотя группа ученых из Университета Алабамы установила, что ДНК монозиготных близнецов имеет вариации в числе копий одних и тех же генов), полуоднояйцевые — совпадает на 25 %, двуяйцевые — совпадает на 50 % и др.
Глава 22 - http://www.proza.ru/2012/06/07/1292