***

ИЛЛЮЗИЯ    ГРЕХА   

24 февраля, 2002 год
Мальчишник в сауне удался на славу.
Эта здравая мысль настигла Костика, едва он открыл глаза. Тело саднило, во рту все слиплось, глаза слезились. Голова будто свинцом налилась.
«Говорила же мама, пить надо меньше, - закряхтел молодой человек, спуская ноги с постели. – И зачем так накачался?».
Дверь в комнату скрипнула. На пороге с гримасой сочувствия на лице появился Борис:
- Как себя чувствуешь, брат? Вчера ты, кажется, перебрал. Давно не видел тебя таким.
Костик махнул рукой. Отвечать не было сил.
- Серега тоже хорош. Я предупреждал, чтобы в сауну не брал много спиртного. Так нет же, ему все мало. После водки еще пивком догонялся и тебе предлагал.
Костя сделал усилие и вспомнил, как Сергей бегал по сауне с банкой пива и кричал что-то о студенческом братстве.
О каком братстве может идти речь, если Костика несколько лет назад с первого курса исторического факультета университета призвали в армию, а Сергею родители помогли отмазаться?
Вчера эта мысль материализовалась и прорвалась наружу.
- Не надо громких слов, заливать будешь в другом месте, - горячился Костя, сбрасывая с плеча руку Сергея. – Ты баб щупал, а я по окопам вшей кормил. Жизнью рисковал, пока кто-то гранит науки грыз.
Это было преувеличением. Вшей молодой человек не кормил. Но сказать так счел своим долгом, чтобы позлить друга.
- Чего ты на меня наезжаешь? – Обиделся Сергей. – Служил - не служил, какая теперь разница, если изменить ничего нельзя? Главное, ты восстановился на курсе, студент.
- Так, да не так, - продолжал бычиться Костя. – Я топчусь на месте: опять первокурсник! А ты далеко впереди. Улавливаешь разницу?
- Зато у тебя  невеста красавица. И свадьба завтра.
Лиза действительно была девушкой красивой. И Костик гордился этим. А еще больше тем, что она дождалась его.
- Хватит собачиться, пацаны, - Борис на правах старшего вмешался в спор и смял его. – Мы собрались не отношения выяснять. Все-таки это мальчишник, веселиться надо.
Он плеснул воду на камни и, прихватив простыню, полез на верхнюю полку. Крепкие ягодицы и икры ног напряглись, забугрились мышцами.
Костя поймал себя на мысли, что завидует старшему брату, красоте его тела, животной страсти самца, которая сквозила в каждом движении.
- Да, братишка, ты еще не пришел в себя, - Борис поймал взгляд Костика. – Неужели Лизонька не помогла адаптироваться к мирной жизни? Давно пора.
- Не твое дело, - огрызнулся младший брат, которого задело произнесенное походя уменьшительно-ласкательное имя любимой. – Вечно суешь нос не в свои дела.
- Не надо хамить старшим, тебя это не красит, - голос Бориса зазвенел. – Я не хотел обидеть, это жизнь: несколько лет без женского внимания просто так не проходят. Вот и все.
- Много ты знаешь, - Костя не мог избавиться от внезапно охватившего чувства обиды. – Твой возраст и успехи в бизнесе еще ни о чем не говорят.
- Звучит как приговор: «твой возраст»... Но мне всего 30.
- Ты хочешь сказать, пять лет форы, подаренные тебе нашими родителями, позволяют учить меня жизни?
- Не только, - Борис полностью контролировал свои эмоции. – За то время, что тебя не было, я сумел сколотить команду профессионалов, поднять фирму и придать узнаваемость своему имени в сфере торговли недвижимостью. Это о многом говорит.
- Но только не о том, что имеешь право учить меня жизни, - Костя  почувствовал, как вместе с потом улетучивается злость и обида. – Там, где я был, свои университеты. На войне год за три, и это как минимум.
В парилке повисла гнетущая тишина. Только потрескивали булыжники, сложенные в специальном ящике.
- А не поддать ли пару? – Сергей попытался изменить атмосферу общения. – Насколько я помню, кто-то обещал сюрприз.
- За мной не заржавеет, - Борис легко переключился на другую тему. – Девочки уже в пути. Надо успеть попариться и выпить.
- Чур, выбирать буду я, - Сергей поднял руку и улыбнулся. – Есть такой грех, люблю рыженьких. Они страстные, как кошки.
- А я пухленьких, - усмехнулся Борис. – Но выбор за Костей. Мальчишник в его честь.
- Мне все равно, - улыбка появилась и на лице младшего брата. – У меня Лиза есть.
- Лиза будет завтра. А сегодня вечером ты пройдешь боевое крещение мирной жизнью, - Борис приобнял брата. – Так, кажется, говорят у вас в спецназе?
Через несколько минут компания молодых людей с криками вывалилась из парилки и понеслась к бассейну с холодной водой. В соседней комнате возле накрытого стола раздевались девушки.
…- Сколько же мы выпили вчера? – Костя массировал виски, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
- Важно не это, фронтовик, - подмигнул Борис. – Главное, ты был на высоте. Девочки аж пищали от восторга.
Младший брат поморщился, но возражать не стал:
- Погуляли хорошо, слов нет. Но скоро за Лизой ехать. А я никакой. Что делать будем?
- А вот за этим я и пришел, - Борис достал ледяную банку пива. – Скорая помощь с выездом на дом.
Костя приложил ее к пылающему лбу и почувствовал облегчение.
- Не-а, так не пойдет, - старший брат начал диктовать свои условия. – Это лекарство принимается внутрь. А потом жениха ждет ванна и контрастный душ. Только в таком порядке и не иначе.
Через два часа Костя, глотнув обжигающий горячий кофе, почувствовал облегчение и уверенность в собственных силах. Это позволило вспомнить о сценарии собственной свадьбы.
- Не парься, жених. Свидетеля я привел уже в норму. Сидит при параде в гостевой комнате под сплитом. Машина будет с минуту на минуту, - Борис излучал уверенность, будто вчера сам не отрывался на полную катушку.
За окном раздался звук клаксона. Костя выглянул и увидел, как в распахнутые ворота въехал белоснежный «Мерседес», а за ним начищенные до блеска два черных джипа.
- Это что за кортеж? – Костя повязал галстук и надел светлый, с кремовым отливом костюм. – Мы вроде говорили о такси.
- Я не могу позволить брату так низко пасть в глазах невесты.
- Лиза все прекрасно знает…
- Она да, - Борис был рассудителен. – А вот ты плохо знаешь женщин.
- Лиза не такая.
- Хочешь сказать, ей не понравятся эти тачки?
Костя лишь махнул рукой:
- Не обижайся, я иначе представлял собственную свадьбу.
-Считай, это мой подарок. Вернее, его прелюдия.
Молодые люди спустились на первый этаж особняка Фоминых. В просторном холле глава семьи Юрий Карлович при параде стоял под руку с женой.
- Сыночек, мы так волнуемся, - Мария Петровна театрально заломила руки и прижала их к груди. – Все будет торжественно и красиво. Ты это заслужил.
- Мама, меня не было два года, а такое ощущение, будто целую вечность. Откуда у вас с папой появился этот придворный лоск?
- Костик, не надо повышать на маму голос, - Юрий Карлович приосанился. – Мы рады, что Боря пошел в гору. Нельзя же в самом деле отказываться от хорошей жизни, потому что когда-то жили в хрущобе. Можно подумать, тебе не нравится этот особняк.
Костя окинул взглядом дом, словно видел его впервые:
- Почему же? Апартаменты отличные. Только не верится, что скромные пенсионеры  Фомины чувствуют себя в нем уютно.
- Напрасно, сыночек. К хорошему быстро привыкаешь. К тому же и Лиза наверняка обрадуется, когда узнает, что можно здесь жить.
- Мама, папа, это даже не обсуждается, - отрезал Костя, решительно направляясь к выходу. – Мы с Лизой будем жить отдельно.
- Не спеши, брат, всему свое время, - Борис поправил лацкан на пиджаке жениха. – Жить большой семьей, разве не об этом мечтали в детстве? Вернемся к этой теме после свадьбы.
Через несколько минут иномарочный кортеж был на улице Герцена. Здесь в неприметной блочной пятиэтажке снимала однокомнатную квартиру Лиза.
Возле подъезда сгруппировались девушки. Лица некоторых показались Костику смутно знакомыми.
- Оля? – Удивился жених, заметив блондинку у входа в подъезд.
- Я так сильно изменилась? – Девушка улыбнулась. – А вот ты нисколько.
- Даже в костюме жениха ты просто Костя, - добавила она и поправила прическу. - Ну что, выкупать невесту будем?
Костя полез в карман, достал горсть мелочи и протянул девушке. Она продолжала стоять на пороге.
Борис извлек портмоне и отсчитал несколько зеленых купюр. Оля молча отошла в сторону.
Жених на одном дыхании взбежал на третий этаж, где дорогу преградила строгая девушка:
- Эх, какой прыткий. А сюда нельзя. К невесте доступ платный.
На этот раз в дело вступил свидетель.
- А этот вопрос мы быстро решим, - Сергей увлек за собой девушку, на ходу отсчитывая денежные купюры. – Кстати, как вас зовут и чем  планируете сегодня  заняться?
- Светлана, - засмеялась подружка невесты. – Тем же, чем и вы: гулять на свадьбе Лизы.
- Звучит оптимистично и многообещающе. Значит, еще встретимся, - изрек свидетель и направился за женихом в квартиру.
Посередине комнаты, лицом к окну, сидела невеста в свадебном платье. Еще одна девушка крутилась возле нее, завершая последние штрихи пышной прически.
Лиза поднялась на шум шагов и обернулась к вошедшим.
- Милая…, - Костя так и остался стоять с открытым ртом, не найдя сразу продолжения.
«Боже, какая красота, - пронеслось в голове свидетеля. – И куда жених смотрел, когда вчера девок в сауне тискал?».
- Нам пора, не правда ли? – Лиза сделала несколько шагов к жениху. – Я уже готова, можно ехать.
  Костя обрел дар речи:
- Не спеши, не на поезд опаздываем. Дай на тебя наглядеться.
Молодой человек откровенно любовался невестой и вспоминал время, когда познакомился с ней. Тогда первокурсница филологического факультета  не блистала красотой и пышной прической. Она была просто милой, застенчивой девушкой.
Как-то раз Лиза сильно озадачила Костю, предложив еще раз проиграть в ролях их первую встречу и знакомство.
- Меня зовут Лиза, - глаза девушки при этом были лучистыми и печальными, а улыбка трогательной и  наивной. - Бедная Лиза.
21 сентября, 1999 год
За окном быстро темнело. В сгущающихся сумерках грозовое небо казалось всклокоченным, серым, неприятным.
- Лиза, почему до сих пор не собралась?- Оля отвлекла от размышлений.
Девушка посмотрела на подругу, крутившуюся возле зеркала:
- Знаешь, я решила не идти.
- Как? – Оля оторвалась от созерцания в зеркале собственного платья.- Сегодня наш первый студенческий бал!
- Сейчас начнется дождь, - придумала на ходу подруга. – Пока добежим до клуба, промокнем до нитки. Не хочу заболеть в начале семестра.
В это время в комнату как вихрь ворвалась Светлана:
- Девочки, в актовом зале так нарядно! Декан уже все торжественные речи произнес. Музыку врубили. Побежали, а то танцы пропустим.
- Вы идите, я вас буду ждать. Расскажете, как все прошло.
- А твой кавалер? Между прочим, он интересовался уже, почему тебя нет, - Светлана театрально поджала губы. – Что ему передать?
- Ты о ком? – Удивилась Лиза. – Нет у меня никакого кавалера.
- Ну как же, а тот воздыхатель с исторического факультета, который последние дни тебе прохода  не дает?
- Скажешь тоже! Я даже не знаю, как его зовут.
- Ему это не мешает преследовать тебя.
- Если ты о цветах, которые он вчера подарил, -  Лиза оглянулась на стеклянную банку на подоконнике, - так это ни о чем не говорит.
- Говорит-говорит, еще как говорит, - затараторила Оля, справившись, наконец, с застежкой на платье. – Ладно, мы побежали.
Лиза закрыла за подругами дверь и подошла к окну. Через несколько минут помахала Светлане и Оле рукой и вернулась к письменному столу. Достала жестяную коробку, извлекла свернутый лист бумаги с четким почерком: «Сегодня сдала первый экзамен. Сильно волновалась…».
«Давно не писала маме. Пора поделиться свежими новостями», - решила девушка и взялась за ручку.
 «Здравствуй, мамочка!
Вот и сбылась мечта. Я стала студенткой университета.
Как ни странно, поступить оказалось проще, чем думала. Напрасно воспитатели пугали, что не хватит грамотежки. Хватило. Уровень подготовки в нашей школе для детдомовских детей оказался вполне приличный.
Тебе, наверное, трудно будет понять, почему выбрала филологический факультет. На самом деле, все прозаически просто. Я хочу преподавать в школе, в начальных классах.
Мне приятнее общаться с детьми, которые более наивны и открыты. Им нужны поддержка и внимание. А еще опыт, который взрослые не всегда умеют или хотят передавать.
Знаешь, мне с семи лет казалось, что ты обязательно найдешь меня. Именно тогда поняла: не хочу оставаться одна, без мамы, которую люблю.
Когда попала в детдом, мне внушили, что лучше здесь, чем без отца и с мамой алкоголичкой. Но уже через год убедилась - это не так!
Не подумай, меня никто не обижал. Отстаивать свои жизненные интересы приходилось в старшем, подростковом возрасте. А тогда я вдруг просто ощутила нехватку родительского тепла, обычного человеческого участия.
Эти чувства были острыми, и я каждую ночь рыдала в подушку. Воспитатели не делали особых попыток переубедить. Они словно роботы твердили: с возрастом сама пойму выгоду своего положения.
А в чем она, выгода? В полном государственном обеспечении? В нехватке материнского внимания? В раннем взрослении?».
Лиза отодвинула письмо в сторону и подошла к окну, за которым разбушевалась буря. По стеклу стекали потоки воды. В свете фонарей видны были огромные лужи. Почему-то вспомнился день, навсегда врезавшийся в память…
В кафе было сильно накурено. В горле саднило от табачного дыма.
- Мама, мне плохо здесь, - семилетняя Лиза чуть не плакала. - Меня сейчас вырвет.
- Сиди тихо, скоро уйдем, - молодая женщина подозвала официанта и заказала водки.
- А где папа, почему его давно нет с нами?
- Уехал твой папаша, - мама залпом опрокинула рюмку. – И адрес не оставил. А тут крутись, как хочешь. Хозяйка квартплату требует… А где я деньги возьму?
Лизе показалось, мама сейчас ударит ее. Но молодая женщина налила в рюмку из стеклянного пузатого графинчика и  молча выпила.
- Вы Серафима? – К столику подошел незнакомый мужчина в добротном костюме. – Это я вам звонил.
- Да, - мама засуетилась. – Деньги принесли?
- Как договаривались, - незнакомец протянул конверт.
Лиза напряглась. Этого дяденьку она видела однажды, когда гуляли с мамой на бульваре. Он тогда сказал, что молодой  красивой женщине не стоит гулять в поздний час с маленькой девочкой. А сам чуть не полчаса проболтал о чем-то с мамой.
- Мама, ты меня никому не отдашь? – Лиза не понимала, почему дяденька в кафе за столом напротив пялится на нее. 
- Нет, - ответила без всяких эмоций молодая женщина, не отвлекаясь от пересчета денег в конверте.
- Все в порядке? - спросил дяденька.
- Да, - кивнула Серафима и заказала еще водки.
- Ну, тогда мы поехали, - мужчина подозвал официанта, расплатился за маму и взял Лизу за руку. – А вы подождите, мы скоро вернемся.
- Езжай с дядей, он покатает на машине, - успокоила Серафима. - Я буду здесь, ни о чем не беспокойся.
Когда Лиза садилась в красивое авто, Серафима заказывала очередной графинчик. Проводила иномарку мутными глазами и опустила голову на стол. До нее не сразу дошло, что человек в милицейской форме обращается к ней: «Гражданочка, просыпайтесь, проедемте в отделение».
Только спустя годы Лиза поняла, что родная мать от безысходности и по причине беспробудного пьянства продала ее. По счастливой случайности, милиционеру, который, проверяя оперативную информацию, играл роль покупателя.
…«Хорошо, что никуда не пошла. Лучше с мамой пообщаюсь. Это уже вошло в привычку», - грустно улыбнулась девушка и вернулась к столу.
«Вот уже больше десяти лет я пишу тебе письма. Надеялась, ты когда-нибудь их прочитаешь. Сейчас сомневаюсь, хочу ли этого.
Вчера в архиве университетской библиотеки случайно наткнулась на подшивки районных газет. В одной из них раскопала информацию об истории, сильно нашумевшей в нашем провинциальном городишке. Узнала, что, оказывается, суд признал факт продажи ребенка и тебя отправили за решетку.
Мама, как ты могла?!
Все это время я гнала от себя плохие мысли. Педагоги в детдоме всячески помогали мне в этом, придумывая разнообразные сказки про молодую женщину, оказавшуюся по стечению обстоятельств в трудном положении…
Странно получается: красивый замок лжи рухнул, а все равно тянет поговорить с тобой. Наверное, мне всю жизнь тебя не хватало, не хватает и сейчас».
Лиза сложила лист бумаги и спрятала в жестяную банку, доверху заполненную неотправленными письмами к матери.
3 октября, 1999 год
В студенческом кафе тихо играла музыка. Старшекурсники с разных факультетов выделялись вальяжной уверенностью движений и высокомерными взглядами.
- Зачем пригласил сюда? – Лиза испытывала неудобство в кругу незнакомых людей. – Тут отдыхают, в основном, старшекурсники, наши не заходят.
- Глупости это. Видишь вон того парня? – Костя показал на высокого юношу в спортивном костюме. – Он тоже первокурсник, с журфака.
- Ну и что, - девушке по-прежнему было неуютно в заведении. - Из наших-то все равно никого нет.
- А кто тебе нужен? Давай пригласим.
- Нет уж, говори, зачем позвал, - девушка демонстративно посмотрела на часы.
-Лиза, у меня сегодня событие, которое я хотел бы отметить с тобой.
- Это уже интересно. Продолжай.
- Я прошел квалификационные испытания и меня включили в университетскую сборную по смешанным единоборствам.
Теперь девушка  обратила внимание на ссадины и небольшие синяки на руках и щеке молодого человека:
- Так это все…
- Да, бойцы нашей команды.
- Больно, наверное, было? – Лиза провела по ссадине на щеке.
- Да ну, - отмахнулся Костя, - в горячке схватки такие мелочи не замечаешь.
Он вспомнил, как удивил тренера университетской сборной. После очередной чистой победы тот пожал первокурснику руку и подарил майку с логотипом университета:
- Теперь это пригодится тебе на тренировках, юноша. Считай, ты один из нас.
- И чему ты сейчас так загадочно улыбаешься? – Лиза прервала приятные воспоминания.
- Да не думал, что у меня много общего с такими опытными бойцами, - Костя обвел взглядом  просторный зал кафе. - Если успею, поеду с ними на спартакиаду.
- А что может помешать?
Молодой человек глубоко вздохнул и достал из кармана небольшой клочок бумаги:
- Вызывают в военкомат. Догадываешься, чем это может закончиться?
- Но ведь ты только поступил в университет. Тебя не могут забрать.
- Ну и наивная же ты, Лиз. Телевизор смотришь, новости слушаешь в последнее время?
- Нет, а что-то происходит?
- На Кавказе война опять разгорелась. Боевики на Дагестан прут.
- А ты при чем?
- Ну, Лиза, ты точно наивная. Неужели не понимаешь?
- А что я должна понять?
Костя помедлил с ответом:
- Штыки родине нужны, вот что.
- Наверное, ты хотел сказать, пушечное мясо, - взгляд девушки стал серьезным. – Надо срочно думать об отсрочке. А родители что говорят?
- То же, что и ты.
- Правильно. Только от слов необходимо переходить к делу. В военкомат нельзя идти с пустыми руками. Где деньги брать думаете?
- Да ты что, - разозлился Костя. – Как тебе в голову такое пришло? Не собираюсь я никому платить.
- Ну, и дурак, - вырвалось у Лизы. – Времена для геройства давно прошли. Лучше о себе подумай и родителях. Обо мне, наконец.
Посеревшее в начале тирады лицо молодого человека разгладилось:
- Давай хотя бы сегодня закроем эту тему. Пойдем, потанцуем. Ты ведь так и не пришла на бал первокурсников, хотя обещала. Без тебя было тоскливо.
- Знаю, как ты скучал, - засмеялась девушка, принимая приглашение. – Оля со Светкой от тебя отбиться не могли. Все норовил потискать по углам.
- Какая глупость, - возмутился молодой человек. – Тебе не кажется, твои подруги выдали желаемое за действительное?
- А зачем тогда на танец их приглашал?
- О тебе все выспрашивал, - Костя поцелуем закрыл рот девушке, пытавшейся в очередной раз что-то возразить.
Молодые люди прижались друг к другу и закружились в медленном танце под «Отель «Калифорния».
Музыка закончилась, а Костя не спешил раскрывать объятия.
- Деликатностью бойцы в вашей команде не отличаются, - засмеялась Лиза, поднырнула и высвободилась из рук. – Можно подумать, в этом зале кроме нас никто не обнимается.
В ответ из разных углов раздались хлопки, и затем кто-то крикнул:
-  Но у вас, девушка, это получается лучше всех.
Слова потонули в дружном хохоте.
- Идем отсюда, здесь слишком душно, - Лиза потянула Костю к выходу. – Давай погуляем.
Вечерние улицы успели потонуть в сгустившейся темноте. Под ногами шелестели пожелтевшие листья. Подувший ветерок заставил поежиться.
- Пойдем ко мне, - предложила Лиза.
- А как же твои подруги?
- Оля и Света уехали на выходные к родителям.
- Почему же ты осталась?
- А я детдомовская, мне некуда ехать.
- Извини, не знал.
- Ничего, это давно было. Мне не больно.
На глаза нахлынули предательские слезы, защипало. Лиза вдруг остро почувствовала накатившую обиду за свое прошлое.
- Про таких говорят «безотцовщина». А я уже и лицо мамы не помню...
Всю дорогу до общежития девушка не умолкала ни на минуту, торопясь рассказать то, о чем никогда никому не говорила. Костя слушал внимательно и ни разу не перебивал.
Только перед будкой вахтера сделал знак замолчать и подхватил Лизу на руки, перенося через турникет. На лице пожилой женщины за стеклом не дрогнул ни один мускул. Откинувшись на спинку стула, вахтерша крепко спала, не снимая очки.
- Бедная моя Лиза, - Костя прижал к себе девушку, словно боялся уронить. – Теперь я понимаю, почему ты так говорила.
- Забудь, я уже не бедная. - Лишь только молодой человек внес ее в комнату, девушка высвободилась из объятий. – С прошлым пора покончить раз и навсегда, чтобы оно больше меня не преследовало.
С этими словами Лиза достала жестяную банку, высыпала содержимое на постель и начала в мелкие клочья рвать исписанную бумагу.
На рассвете Костя почувствовал запах гари. Подскочив в постели, заметил, как в ведре у окна пляшут языки пламени.
- Вот теперь начинается новая жизнь, - сказала Лиза и всем телом прижалась к нему.
24 февраля, 2002 год
Свадебный кортеж несся к ЗАГСУ.
Борис, Сергей и другие гости дурачились: высовывались из машины на полном ходу и кричали прохожим милые глупости.
Вскоре это всем надоело, и Борис решил снимать фильм. Встав в полный рост, просунул камеру в люк на крыше и с комичной рожей принялся изображать режиссера.
И только Костя не принимал никакого участия в дурашливом веселье. Испытав шок в квартире невесты, он  так и не пришел в себя в головной машине свадебного кортежа.
- Милый, с тобой все в порядке? - Лиза испугалась, глядя на жениха.
- Нет, - Костя с трудом стряхивал остатки непонятного оцепенения, - не все. Я не помню, например, как оказался в этом лимузине.
- Ну, это не страшно, - засмеялась невеста. – Кто-то напутал, и в машине жениха оказался Борис.
- Я не об этом. Тем более сейчас, кажется, мы и должны ехать в одной машине.
- Не знаю-не знаю, - продолжала веселиться Лиза. – Тогда о чем ты?
- Я не ожидал, что ты такая красивая, - Костя в волнении провел рукой по волосам молодой женщины.
- Осторожнее, дорогой, ты испортишь мне прическу.
- Да Бог с ней!
- Не скажи. Вам, мужчинам, не понять, как трудно ее делать. Тем более в такой день.
Костя опять не слышал слов. Он заворожено, как в немом кино, смотрел на Лизу и не мог налюбоваться.
«Какой же я идиот, - мысли в голове проносились вихрем. – Зачем развлекался в сауне, если рядом такая женщина? Это все Борис виноват с дурацкой затеей устроить мальчишник».
- И все-таки ты странный сегодня, - Лиза внимательно наблюдала за женихом.
- Еще бы, - подхватил Костя. – Рядом с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливым.   
За разговором молодые не заметили, как свадебный кортеж остановился возле центрального парка.
- А разве нам не в ЗАГС? – Костя порадовал знанием сценария собственной свадьбы.
- Милый, роспись через два часа. А сейчас проведем фотосессию.
- Это еще зачем?
- Чтобы фотографии получились хорошие.
Вскоре жених знал почти все о тяготах и невзгодах актерской профессии. А фотографа, который по несколько дублей снимал натуру с поцелуем или приседанием на зеленой лужайке, готов был растерзать на месте.
- Молодые, улыбнитесь и еще раз спуститесь по лестнице мне навстречу, - дядька защелкал фотокамерой. – Нет, ну кто так улыбается? Вы должны представить, что перед вами будущая жена.
Костя чуть не обматерил постановочного режиссера.
- А теперь обнимите ее и поцелуйте, как на первом свидании, - продолжал командовать фотограф. – Ну, разве это так было? Попробуйте еще раз, достоверней и правдоподобней.
Жених вновь обнял невесту и почувствовал, как рука непроизвольно полезла под платье, проникая под нижнее белье.
- А за вредность мне молоко полагается, -  щелкал камерой словоохотливый дядька.
- По морде тебе полагается, а мне секс, - прошептал Костя на ухо Лизе. – И где ты такого выискала?
- А чем он тебя не устраивает, дорогой? Настоящий профессионал. Давай порносессию ему закажем? – Невеста прерывисто дышала, не отстраняя пытливую руку. – Пусть снимет, а потом заплатим. Будет чего вспомнить на старости лет.
- Люди кругом не смущают?
- Они не поймут, что происходит. А если догадаются, не страшно: нам в такой день позволено многое.
Костя внимательно взглянул на Лизу.
«Нет, она не шутит. Действительно готова заняться любовью прямо здесь, за колоннами беседки в центральном парке, - смутился жених. – Сильно же она изменилась за несколько лет. Невинная детдомовская провинциалка успела превратиться в гордую надменную принцессу».
От этой мысли возбуждение пропало. В груди противно заныло, и Костя достал сигарету.
- Перекур, жених устал, кина не будет! – Он постарался не подать виду, что на душе скребут кошки. – Чехлите камеру. Съемки продолжим в ЗАГСе.
- Но мы еще не закончили! – Возразил настырный фотограф, стремящийся показать, что профессионально отрабатывает полученный гонорар.
- Вы, может, и нет, а я успел, - скаламбурил жених и пошел искать гостей, затерявшихся в парке.
- Костя, ну, зачем ты с ним так? – Уже перед ЗАГСом Лиза пыталась настроить жениха на праздничный лад. – Сегодня радоваться надо, смеяться, шутить. А ты сорвался на фотографе.
- Пусть не лезет не в свое дело, - Костя безуспешно пытался успокоиться.
- Кажется, я пропустил что-то интересное, - возле молодых нарисовался Борис. – Неужели это ссора на пороге новой жизни? 
- Иди к черту!
- Фу, жених, как некрасиво. Может, невеста окажется более сговорчивой? – С этими словами старший брат обнял Лизу и попытался увести в сторону, что-то шепча на ушко.
- Не лезь к моей жене! – Не на шутку разозлился Костя.
- А она пока тебе не жена, - Борис обернулся и долгим, пронзительным взглядом одарил жениха, но руку с талии Лизы убрал. – Отелло  пока рано корчить.
- Какая муха вас укусила? – Между братьями оказался Юрий Карлович. – Маша, помоги детей успокоить. Не хватало на пороге Дворца бракосочетания драку устроить!
Мария Петровна не заставила долго ждать. Как наседка обняла обоих и запричитала:
-  Мальчики мои дорогие, успокойтесь. Наверное, вы оба просто погорячились.
- Да, мама, но теперь все в порядке. Никто не горячится, все спокойны. Пора заходить, - первым взял себя в руки Борис.
И добавил, чтобы услышал только Костя:
– Правда ведь, брат? А то, что отказался сниматься в порносессии, разумно. Зачем размениваться по мелочам после главной роли в порнофильме?
Жених озверел, догадавшись, для чего был нужен «благотворительный» мальчишник.
«А зачем ему шантажировать? – Костя пытался разгадать ребус. – Какую цель преследует?».
- Мальчики, вы закончили разборки? – Лиза охладила пыл братьев. – Можно узнать, из-за чего сыр-бор?
- Все нормально, дорогая. Наши мелкие проблемы, ничего серьезного, - Костя увлек невесту за собой. – Пойдем, а то нас, наверное, уже заждались.
Молодых уже действительно высматривали работники ЗАГСа. На них зашикали со всех сторон и попросили поторопиться.
- Вы стоите на пороге новой жизни, - вещала через несколько минут ведущая торжества. – Два любящих сердца…
Костя ее не слушал. Все мысли были о другом: никак не ожидал от старшего брата подвоха.
«Надо же додуматься - заснять утехи в сауне! – Злился он. – Если это шутка, то глупая. А вдруг не розыгрыш, тогда зачем Борис все придумал?».
Жених почувствовал болезненный толчок в бок, и до него донеслись слова, сказанные ведущей в третий раз: «Вы согласны взять в жены?...».
- Да, - очнулся он, - я люблю ее.
В зале раздался смех, переросший в хохот.
Когда с церемониальными формальностями было покончено, все вышли на лестницу Дворца бракосочетания.
- Есть предложение прогуляться до кафе, - озвучил продолжение свадебной программы Юрий Карлович. – Кто не хочет, милости просим в машины. Водители знают, куда везти. Начало банкета через два часа.
Большинство гостей отправилось на прогулку по центральной улице и парку.
Фотограф сделал попытку возобновить фотосессию, но первая же команда вызвала недовольный взгляд Кости:
- Уймись, достал уже. Никаких дублей. Работаем вживую.
- Но мне не из чего будет выбрать?
- Это твои проблемы, вернешь гонорар.
Дядька защелкал камерой в три раза быстрее.
Во время прогулки Костя порывался поговорить с Борисом. Но старший брат под различными предлогами ловко увиливал. А в кафе выбрал за столом отдаленное место.
Через два часа свадьба органично переросла в организованную тамадой пьянку. Еще чуть позже не все гости помнили, по какому поводу собрались. И только родители чинно сидели и любовались молодыми.
- Какая красивая пара, - не переставала восхищаться Мария Петровна. – Душа радуется, глядя на вас.
- Только бы внуков дождаться, - вторил ей мечтательный Юрий Карлович. – Вы уж не задерживайтесь.
- Обязательно постараемся, папа, - Костя опрокинул очередную рюмку.  – Ты согласна со мной, жена?
Лиза не притрагивалась к спиртному. Фужер с шампанским, налитый в начале застолья, так и стоял рядом не тронутым. Молодая женщина с нарастающей тревогой наблюдала за супругом.
- Пойдем, потанцуем, - предложила она, когда музыканты заиграли медленную композицию. -  А потом закажем нашу любимую.
Костя был не против. Молодые вышли на середину зала и слились в танце под овации гостей и «Отель «Калифорния».
Вскоре на танцполе не осталось свободных мест.
- Я выйду покурить, дорогая. Не скучай, - Костя поцеловал жену и вышел на крыльцо кафе.
Прохладный ветерок прояснил мозги. Молодой человек почувствовал, как выветривается хмель.
- Ну, что, доволен, молодожен? – Чиркнул зажигалкой Сергей. – Какие первые ощущения у женатика?
- Скверные.
- С чего бы?
- А то не знаешь.
Сергей удивленно уставился на Костю:
- Выражовывайся яснее. До меня после выпитого плохо доходит.
- Зачем с Борисом снимали меня в сауне?
- Ты меня с кем-то перепутал, я в такие игры не играю.
Костя молчал и сверлил Сергея взглядом-буравчиком: «Нет, похоже  он точно не знает о съемках».
- Ладно, не бери в голову, - хлопнул друга по плечу, - я тоже сегодня перепил, вот и мерещится всякая хрень. Скоро зеленые человечки забегают.
- Это точно, - пьяно захихикал Сергей, - надо на минералку переходить.
- Вот и пойдем к столу.
В зале прожектор раскрашивал танцующих в разные цвета. Костя с детским любопытством и непосредственностью рассматривал красных родственников и зеленых друзей и знакомых, пока взгляд не уперся в Бориса.
Старший брат, окруженный беснующимися в танце, обнимал девушку. Когда вокруг поредело, Костя понял, что это Лиза.
Новобрачная извивалась в сильных руках под ритмы зажигательной музыки. Экстравагантный, животный танец символизировал близость двух людей. Во всяком случае, так казалось со стороны.
В груди закололо, и Костя ощутил сильную боль. Стало трудно дышать, и он отошел в сторону, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе внимание.
Быстрая музыка сменилась медленной, а Борис не спешил отпускать Лизу. Молодая женщина в подвенечном платье повисла на нем и зашептала на ухо:
- Ты помнишь наш разговор? Приблизишься к нам – убью? Я не шучу! Не мешай нам жить!!
- Неужели любовь воспылала с новой силой?
- Тебе трудно представить, но именно так. Я всегда любила только его.
- А что ты скажешь после просмотра фильма с участием любимого, снятого вчера в сауне?
-  Это твоя очередная гнусность. Засунь себе фильм… сам знаешь куда. Мне даже не любопытно!
Музыка продолжалась, и Борис с Лизой не размыкали объятий. Девушка по-прежнему с жаром нашептывала какие-то слова партнеру.
- Ох, напрасно муж жену одну оставляет, - донеслось до него от барной стойки. – Такая красавица долго скучать не будет.
«Это точно». – Подумал Костя и направился в туалетную комнату.
Там было сильно накурено. В глазах защипало, в горле образовался неприятный комок.
Молодой человек заперся в кабинке и, чтобы унять ноющую в груди боль,  выкурил одну за другой несколько сигарет.
- А я тебя жду, - услышал он голос жены, когда вернулся в предбанник.
В полусумраке туалетной комнаты Костя заметил Лизу. Молодая женщина стояла возле рукомойника, перегородив выход:
- Дорогой, что с тобой происходит? На тебе лица нет.
Костя посмотрел в зеркало, откуда на него воззрился уставший и состарившийся от преждевременной боли человек.
- Может, объяснишь, что происходит? – Лиза взяла мужа за руку.
Костя вздрогнул, будто током ударили. В следующий миг он выдернул руку:
- Не теперь. Пойдем к гостям. Неудобно надолго оставлять их одних.
- Да мы им уже не нужны, там такое веселье!
- И тем не менее, дорогая, пойдем в зал, - Костя открыл перед женой дверь. – Это ведь свадьба, наша свадьба.
23 января, 2000 год
После 18-ти километрового тактического бега по пересеченной местности с комплектом амуниции за спиной под 20 килограммов Костя кулем повалился на стылую прошлогоднюю листву, пробивающуюся местами из-под снега.
- Вставай, салага, - закричал сержант, контролировавший прохождение трассы конкурсантами. – Решил, что достоин берета, поднимайся. Две минуты на отдых вышло.
Костя медленно встал и побрел вперед. Дыхание еще не восстановилось. Но очередной рубеж обозначен. Отступать нельзя, сам напросился.
Накануне вечером командир взвода, подававший список конкурсантов в штаб, вызвал к себе:
- Боец, ты уверен, что не передумал выйти на полигон вместе со всеми и доказать право носить краповый берет? Подумай хорошенько, сослуживцы более опытные, как минимум полгода за спиной. Твои смешанные единоборства пригодятся только на последнем этапе испытаний, до которого еще дойти надо.
- Товарищ старший лейтенант, в рапорте все четко изложено…
- Знаю, не перебивай. Тогда слушай внимательно и запоминай. Если завтра упадешь, тут же поднимайся, в любом состоянии. Не встанешь сразу, значит, сил точно не хватит продолжать.
И вот теперь Костя понял правоту комвзвода. Не подчинись сержанту, не поднимись через две минуты, сил на рывок с земли могло не хватить.
- Бойцы, слушай мою команду. Перед вами водная преграда, - сержант указал на мутную воду искусственного озера. – Вперед!
Из семидесяти конкурсантов, начавших сегодня экзамен, к очередному рубежу дошло и добежало двадцать.
Костя вместе с оставшимися шагнул в воду по грудь и задохнулся. Не так просто заставить передвигать ноги в ледяной жиже зимой! Деревянные ходули, обутые в берцы, слушались плохо.
- Бегом, бегом, не стоять, - кричал сержант с берега, подгоняя конкурсантов. – Время идет!
Все происходящее дальше Костя помнил плохо. Вроде была огненно-штурмовая полоса. Там оглушило разрывами снарядов. В небо с жутким свистом летели сигнальные ракеты, бабахали автоматы. Хотелось присесть и прикрыть голову руками.
Потом проходили по веревке, натянутой между полуразрушенными зданиями. В какой-то момент Костя почувствовал, что вот-вот упадет. Но чудом удержался на канате и дошел до другой стенки.
С бойцами, выдержавшими эти испытания, поднялся по веревке вверх на уровень трехэтажного дома, прополз под колючей проволокой, натянутой над землей сантиметрах в пятнадцати, прошел по доскам, раскачивающимся на цепях ...
Казалось, испытаниям не будет конца. Но вот сержант подал команду, и все остановились. Только сейчас Костя обратил внимание, что рядом с ним в строю десять военнослужащих. Когда и в какой момент отстали другие, в горячке не заметил.
- Ефрейтор Фомин, шаг вперед!
До Кости с трудом дошло, что команда предназначена ему.
- На рубеж шагом – марш!
Костя сделал несколько шагов, снял автомат с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Когда раздался треск холостого выстрела, в голове пронеслось: «Оружие удалось сохранить в порядке. Значит, допустят до финала».
У двух военнослужащих автоматы не выстрелили, и их сняли. Ефрейтор Фомин впервые в жизни видел, как рыдали взрослые парни, когда их уводили с полигона.
- Ну что, конкурсант Фомин, девять на два не делится, - Костя услышал грубый голос командира взвода. – Две четверки будут работать по обычной схеме. Ты сам по себе. Вот и покажи, на что годится мастер по смешанным единоборствам.
Спарринг между измотанными испытаниями спецназовцами был похож на замедленную кинохронику. Бойцы вяло тыкались друг в друга руками и ногами, падали и вставали под ободряющие крики сослуживцев.
Вскоре в двух «четверках» выявились победители. Каждый из них поочередно должен был выстоять 12 минут боя против любого военнослужащего, обладателя крапового берета, пожелавшего проэкзаменовать конкурсанта.
Смотреть на «избиение младенцев», как назвал про себя эти поединки Костя,  у него не было времени. Против него на импровизированный ринг выпустили трех опытных бойцов. Они настолько уверовали в свои силы, что даже не сняли краповые береты.
- Кузя, замочи его, - загоготала многоголосая толпа.
Великан поиграл бицепсами на публику и устремился вперед.
Костя вовремя сделал шаг назад, и рука противника просвистела в сантиметре от подбородка. Зато нога второго нападающего болезненно достала левую руку.
Еще шаг назад, резкий поворот вправо, удар без замаха и – третий «краповик» повалился на землю как подкошенный.
В следующий миг кулак Кузи врезался в ухо. Из глаз посыпались искры, но в голове четко стучал молоточек: «Выйти из-под удара, выйти из-под удара, выйти из-под удара!».
Костя действовал на автомате. Не выпуская из виду великана, сделал выпад против «краповика», находившегося сзади. Тот не ожидал подвоха, сблизился с Фоминым, получил неожиданный удар под дых ногой и вылетел за импровизированную границу ринга.
Дальнейшее Костя помнил плохо. Его вторая удачная атака закончилась тем, что Кузя воспользовался фактором численного преимущества и нанес сбоку очередной сокрушительный удар. На этот раз он пришелся в челюсть.
- Ну что, салага, бой продолжать будешь? – Фомин открыл глаза, когда  фельдшер приложил к носу ватку, смоченную нашатырным спиртом.
Над головой распласталось серое небо, по которому ползли свинцовые тучи. Костя подумал о вечности, а секундой спустя был на ногах и держал оборону.
Его методично избивали Кузя и двое свеженьких «краповиков». Но на этот раз ефрейтор Фомин проявил благоразумие и только старался держать оборону.
От сильных ударов ломили руки, которыми он прикрывал голову и корпус. А из носа продолжала капать кровь.
На него нападали. Он вынужден был уйти в глубокую защиту, чтобы протянуть время. На удары отвечал редко, часто промазывал, падал и тут же  поднимался.
Когда ефрейтор Фомин после очередного удара оказался на земле, командир взвода крикнул из толпы: «Спросите, может, хочет отказаться?».
Костя через силу поднялся, замотал головой и промычал: «Нет!».  А потом с нечеловеческим криком бросился на «краповиков».
В этот момент неожиданно прозвучал свисток – закончился неравный спарринг-поединок. Костя на радостях вскинул руки и упал, потеряв сознание.
Церемонию награждения, которая проходила через час, он видел как в тумане.
Новенькие береты надели на него и еще двух военнослужащих. Кузя крепко пожал руку и сказал одно единственное слово: «Молоток!».
А потом  по сложившейся традиции мимо них промаршировал весь отряд. И даже офицеры отдали честь победителям, прошедшим испытание на полигоне.
А еще ефрейтор Фомин надолго запомнил слова, сказанные командиром отряда специального назначения внутренних войск новоиспеченным «краповикам»: «Запомните, если военный надевает такой берет, это ко многому обязывает!».
10 февраля, 2000 год
Командир взвода группы спецназа обвел подчиненных долгим, тяжелым взглядом:
- Через несколько дней пойдем в зону боевых действий. Никто из вас еще не был в настоящих переделках, не сталкивался с боевиками. Поэтому рекомендую для общего образования, так сказать, прочитать записки «воина Аллаха». Пригодится.
Офицер показал военнослужащим обычную ученическую тетрадь в клеточку, оказавшуюся дневником боевика. Его убили в январе при попытке вырваться с группой головорезов из Грозного.
Ефрейтор Фомин даже не предполагал, что записки обыкновенного бандита станут для него первым путеводителем по горной республике.
«В 1996 году, в первую войну мой старший брат Руслан погиб в войне с неверными и стал шахидом. В последнем штурме Бамута он был в группе  смертников. С тех пор и я в группе джамаат.
В 1999 году мы пошли в Дагестан, на Ботлих. И захватили его. Потом заняли Гамиях, а через пять дней наша группа вернулась в Чечню. Первая позиция – Червленая. После столкновения с федералами один из нас стал шахидом. Его звали Муса.
Вторая позиция – Терский хребет. Оттуда мы, чтобы не попасть в окружение, отошли без потерь на окраину села Центорой. В меня выстрелил снайпер, но с помощью всевышнего я остался жив. А вот Мусе не повезло – снайпер попал в него, и он стал шахидом.
…Город Грозный, 1-й микрорайон, 20 декабря.
Мы держим позиции на окраине. Сейчас я наблюдаю за горящим российским «Уралом» и БМП. Вижу моджахета, который подползает к трупу русского солдата возле горящей машины, чтобы отрезать глову. Для них это трофей.
30 декабря. Позиция в Селжи. У нас идут перестрелки. Вчера наш снайпер уложил двух солдат, перебегавших дорогу. Каждое утро я выхожу на улицу и вижу изменения: нет очередной стены в доме напротив или целой комнаты. Они хотят выкурить нас из этого дома, потому что не даем спокойно жить в этом районе.
В новогоднюю ночь перестрелки продолжались до утра.
Утро 1 января 2000 года.
Наш гранатометчик стал шахидом. Он хотел подбить БТР и выбежал на дорогу, обстреливаемую со всех сторон. Не успел. Вдруг раздалась пулеметная очередь, и он упал. Мы едва оттащили его с дороги, привязав к длинной палке крючок. Через шесть дней нам пришла замена.
2 января.
Наши группы захватили Аргун, Мекер-Юрт, Алхан-Юрт, Ермоловку и уничтожили много техники и федералов. В Ермоловке и Алхан-Юрте – около 30 единиц бронетехники. В Аргуне и Мекер-Юрте – около 40 единиц, 120 омоновцев и много солдат.
Потом мы в составе мобильной группы отправились на консервный завод. Два дня копали окопы и однажды впереди, метрах в 20, заметили пехоту. Вначале мы подумали, что это наши, потому что с ними были гантемировцы. Но когда я обнаружил на спине одного рацию, понял: это кафиры. Один из наших выстрелил по ним и - началось!
Они стреляли прямо в наши окопы. Я вылез, чтобы забежать в дом. Но одна пуля просвистела рядом со мной, и пришлось ползком вернуться обратно.
Выждав минуту, я попытался забежать в дом с другой стороны. Но меня опять заметили и открыли огонь. Передо мной в стену попали трассеры, пришлось основательно залечь. Вдруг рядом разорвался подствольник, но меня не задело.
В окопе остались еще двое наших – Ахмед и Муса. Они по рации попросили, чтобы я их прикрыл.
Заняв удобную позицию, заметил метрах в 30 кафира. И начал по нему стрелять. Кафир упал. Остальные попрятались за развалинами. Муса и Ахмед сумели забежать в дом.
И вдруг появился танк. Он выстрелил по нам прямой наводкой. Потом еще раз. Больше не успел. Наши в соседнем здании подбили его. Он разлетелся вдребезги, остались лишь днище и колеса. Пехота, которая шла под прикрытием брони, погибла.
Потом федералы устроили дымовую завесу, чтобы вынести трупы своих. Мы начали стрелять прямо в дым, наугад. Когда гарь рассеялась, трупов оказалось еще больше. И так повторилось три раза.
В этот день мы подбили еще и БМП. И опять в нескольких метрах от меня разорвался подствольник. На этот раз повезло меньше: осколки попали в глаз и руку. Руку задело не глубоко, кость не повредило…
Так мы сражались шесть дней. Потом пришла замена, и мы выдвинулись в другой микрорайон.
27 января.
Мы напали на школу в районе Калинина. Несколько человек заскочили в здание и, уничтожив несколько кафиров,  отошли. Пять наших стали шахидами.
Амир Исмаил, заместитель Хаттаба, тоже стал шахидом. Его закидали лимонками – оторвало обе ноги и сломало руку. Но он, истекая кровью, продолжал командовать. Он был первым, кто заскочил в школу, и стал последним шахидом из пятерых. Трех кафиров, которые стреляли в нас, взяли в плен. Двоих зарезали, а одного оставили, потому что сам сдался.
В этот же день нам приказали сделать маскировочные халаты. Распоряжение отдал лично Шамиль Басаев, и мы выполнили его.
28 января.
Ночью нам сказали, что выходим из Грозного. Мы быстро собрались и одним марш-броском добрались до завода Анисимова.
29 января.
Мы шли на Ермоловку через минное поле. Шамиль Басаев, Леча Дудаев, Хункарпаша Исрапилов, Жим Асланбек, Мехидов Абдул-Малик возглавляли колонну.
Мы попали в засаду. Это был мост через Сунжу. Понесли крупные потери. Нас начали обстреливать с двух сторон БМП, пулеметы, АГС. Разбегаясь в разные стороны, наступали на мины. Многим оторвало ноги. Один лег прямо на мину, и ему разорвало грудь. Только с помощью всевышнего удалось перебраться через мост. Этой ночью мы, мокрые и усталые, дошли до Ермоловки и заночевали там.
30 января.
Ночью мы двинулись на Закан-Юрт. Там нас тоже обстреляли из БМП и пулеметов. Один стал шахидом. Раненых мы тащили на санях.
1 февраля.
С наступлением темноты двинулись на Шауми-Юрт. Но в лесу нас заметили и обстреляли из «Града». Еще несколько наших стали шахидами.
2 февраля.
Нас осталось 45 человек. Ночью наша штурмовая группа отправилась из Шауми-Юрта, чтобы пробить кольцо федералов. Но не встретили ни одного солдата.
В Катыр-Юрт мы вошли в 4 утра. Там обстреляли «Урал» с солдатами. Целый день село бомбили самолеты и обстреливали из всех видов оружия. Мы должны продержаться до темноты, а потом выйти на Шалажи.
Во всех селах, куда мы заходили, нас очень хорошо встречали. Кормили и сушили, отогревали...
А следующая группа, которая шла за нами, попала в засаду. Самое обидное, произошло это, когда почти зашли в Катыр-Юрт. А все из-за чего? Курили и разговаривали…
3 февраля.
В Катыр-Юрте у нас идут контактные бои. Двое стали шахидами, двое ранены, а один попал в плен. Среди русских также много убитых, одного взяли в плен. К вечеру федералы отступили и опять начали обстреливать село из всех видов оружия.
Село горит. Много домов разбито.
4 февраля.
Бои в Катыр-Юрте продолжаются.
5 февраля.
Мы опять уходим дальше, в Валерик. Ночью, при выходе, нас обстрелял «Град». И опять есть раненые.
6 февраля.
Мы вошли в Гехи-Чу. Нас очень хорошо приняли. Даже зарезали для нас коров».
На этом записки прерывались. И только чей-то командирский росчерк пера добавил несколько строк: «После ознакомления новобранцев, отправить дневник в музей внутренних войск Северо-Кавказского округа МВД РФ. В ходе специальной операции автор дневника убит, личность устанавливается».
«Интересно, на что рассчитывал боевик, когда вел этот дневник? Что его мемуары лягут в основу новой книги о борцах за свободу республики? Только отредактировать не мешает: стиль уж очень специфический. А так – поучительно. Надо держать ухо востро», - подумал Костя, засыпая.
Новый день обещал быть не менее трудным. Шла кропотливая подготовка к первой спецоперации.
15 февраля, 2000 год
К полуразрушенному зданию на окраине Грозного боевики подкрались на рассвете, прикрываясь остатками темноты и тумана, стелившегося по самой земле. Помогли и белые маскировочные халаты, сделавшие их практически незаметными. Но часовые на постах не дремали.
- Группа, к бою! – Ровным, спокойным голосом скомандовал офицер. - Занять огневые позиции.  Стрелять только по моей команде.
Бойцы рассредоточились в здании, которое заняли накануне и успели подготовить к ведению круговой обороны.
Старший лейтенант Митрохин, наблюдая за действиями подчиненных, остался доволен. Новобранцы четко разобрались в ситуации и выполнили все «домашние заготовки», которыми он их напичкал при подготовке к спецоперации.
«Только бы не запаниковали, - размышлял офицер, примерно прикидывая численность боевиков, подползавших к зданию. -  Трехкратное преимущество нападающих сильно ударит по психике необстрелянных бойцов».
- Огонь! – Прозвучала команда Митрохина, когда боевиков до полуразрушенного здания отделяло не больше тридцати метров.
Первые минуты показали, что ставка на утренний час и внезапность не оправдались. Тогда боевики попытались осуществить задуманное численным превосходством. Захлебнувшаяся атака вскоре возобновилась по всем правилам военного дела: навалились с трех сторон и попытались подавить сопротивление всей огневой мощью, имевшейся в их распоряжении.
Численное превосходство духов и перевес в огневой мощи начали сказываться. Военнослужащих вначале выбили из отдельных комнат на первом этаже, потом нападавшие заняли и все правое крыло.
- Гром, Гром, я – Чайка. Принял бой, силы неравные. Вызываю подкрепление. Долго не продержимся, - радист раз за разом посылал в эфир заготовленный командиром шаблон призыва о помощи и не получал ответ.
Вдруг наступила тишина.
- Русские, сдавайтесь. Живыми не выпустим, если не прекратите сопротивление, - вещал гнусавый, уверенный голос. – Слышишь, Митрохин?  Пацаны на твоей совести будут. А так домой отправим, к родителям.
В соседней комнате не выдержали нервы у пулеметчика Ибрагимова. Сержант по-киношному высунулся в полный рост в окно и начал стрелять в обладателя хамского голоса.
- Отставить, Рашид! – Заорал офицер, но было поздно.
Снайпер духов не дремал. Голова пулеметчика превратилась в кровавое месиво. В следующее мгновение боевики обрушили новый шквал огня. Сквозь дым, гарь и пыль с трудом удавалось следить за нападавшими.
- Кто с Ибрагимовым? – Перекрикивая шум боя, взывал командир группы спецназа.
- Я!
- Мать вашу! Кто я, головка от …
- Ефрейтор Фомин, товарищ старший лейтенант!
- Ты почему пулемет не поднимаешь? Огонь!
В следующее мгновение из соседней комнаты загрохотало. Несколько боевиков кулем повалились на землю.
Ефрейтор Фомин продолжал стрелять длинными очередями, пока не услышал под окном знакомый клич «Аллах Акбар». Следом на пол упало несколько гранат.
Костя успел выскочить до взрыва в коридор, где напоролся на автоматную очередь боевиков, продвигавшихся от правого крыла здания. И опять ему повезло: пули взрыли деревянный настил возле ног.
В соседней комнате никого не было. Вернее, Фомин обнаружил два тела сослуживцев, изрешеченных автоматными очередями.
- Суки! – Заорал он и, высунувшись в коридор, послал длинную очередь. – Всех порешу!
Когда Фомин опять выглянул в коридор, палец сам сполз с пускового крючка. Боевики продвигались по коридору, прикрываясь военнослужащими, взятыми в плен.
- Сдавайтесь, - орали духи, - а то ваших прикончим.
- Стреляйте на поражение, не сдавайтесь, - заорал плененный Шишкин.
За спиной Фоминова раздался шорох. Снайперы Воробьев и Громов заняли удобные позиции. Два выстрела и – два духа пали на пол.
Вслед за этим шум боя возобновился. Отовсюду сыпалась штукатурка, от стен откалывался камень.
- Все, кто меня слышит, - раздался голос командира, - отходим в дальние комнаты. Ефрейтор Фомин прикрывает.
До Кости дошло, что на переднем рубеже он остался лицом к лицу с боевиками, которые приближались к нему по коридору.
Очередь, еще очередь. Духи упали. И вдруг пулемет заклинило. Ефрейтор Фомин оглянулся: сослуживцы успели отойти на безопасное расстояние.
Костя нырнул в комнату и от безысходности чуть не взвыл.
«На окнах решетки, наружу не выбраться. Да и зачем? Там боевики сразу достанут. Выходить в коридор с поднятыми руками? Западло, - лихорадочно неслись мысли. – Что делать?».
Костя сел на пол, прикрыл голову руками. Когда в комнату ворвались боевики, принял боевую стойку.
- Не дури, пристрелю, - прогундосил бородач и направил на него ствол автомат. – Шагай, будем с тобой разбираться.
В большой комнате в правом крыле здания находилось много людей в белых маскировочных халатах.  Они что-то бормотали по-своему.
Один подошел к Фомину и, поигрывая ножичком возле лица, с недоброй ухмылкой процедил: «Ну, что, уши пообрезать?».
Костя обратил внимание на гору трупов боевиков. Не меньше двадцати. Страх вмиг улетучился, а в голове прояснилось: «За своих они не только уши, яйца перед смертью отрежут».
Рука в кармане нащупала гранату.
«Лучше взорваться, чем с отрезанной головой лежать», - неслись мысли.
Кольцо выдернул, не вынимая руки из кармана. Хлопку в штанах не придали значения – боевики увлеченно решали судьбу пулеметчика. И вдруг у всех на глазах под потолок взлетела граната! Все разом упали на пол.
Ефрейтор Фомин резко развернулся, сделал три огромных шага к коридору и рухнул на землю.
Ба-бах! По ушам резануло, но осколками не задело. Под истошные крики и вопли боевиков бросился по коридору к своим.
Далеко убежать не удалось. Над головой пронеслась автоматная очередь. Пришлось нырнуть в ближайшую комнату.
Ефрейтор Фомин осмотрелся. В углу обнаружил углубление, ведущее под пол. Только спрыгнул в лаз, как в комнату полетели гранаты. Видимо, боевики заметили, куда забежал военнослужащий.
От удушливой духоты и постоянных взрывов Костя потерял ориентацию в пространстве и времени. Боец не понял, что остатки группы спецназа бросились ему на выручку…
Очнулся, когда кто-то тормошил за плечо.
- Поднимайся, герой! – Услышал знакомый голос командира группы. – Хватит прохлаждаться.
- Товарищ старший лейтенант, ваше приказание вы…, - начал ефрейтор Фомин и потерял сознание.
- Ну, надо же, как кисейная барышня, - съехидничал офицер. – Такое выдержал, а теперь сознание потерял.
Митрохин отряхнул руки и взял бойца на руки.
23 февраля, 2000 год
- Поговаривают, что по степени разрушения Грозный намного опередил многие города Советского Союза и Западной Европы времен второй мировой войны, - умничал усатый журналист, вальяжно восседая на крыше БМП.
- Да. Но говорят об этом, в основном, журналисты, причем иностранные, - командир батальона майор Елагин не любил спорить с представителями средств массовой информации. – Наверное, им виднее. Сам разрушенных второй мировой городов не видел. А вот руины в Грозном довелось.
БМП, на которой ехали представители СМИ, месила гусеницами грязь. Журналисты, не слезая с брони, жадно снимали сюжеты о послевоенной жизни…
- Проедете по блокпостам и заставам, - напутствовал Фомина старший лейтенант Митрохин. – Ребята расскажут, как им служится в условиях войны. Ну, а ты возглавишь группу прикрытия. Времена, сам знаешь, неспокойные. Не дай бог, с журналюгами что случится.
- Почему я?
- Отставить, герой. Никаких возражений, это поощрение за безупречное выполнение приказов, - улыбнулся офицер. – Да и видел я, как ты на эту журналисточку из «Комсомолки» пялился.
- Товарищ старший лейтенант, меня дома девушка ждет, - начал Фомин, но офицер только рукой махнул.
- Боец, не разочаровывайте меня, выполняйте приказ!
И вот Костя сидит на «коробочке», которая несется по улицам Грозного в поисках сенсаций.
Недавно здесь гремели бои. Сейчас об этом напоминают пустые глазницы окон, разрушенные наполовину и полностью дома, покореженные бетонные строения, глубокие ямы от разрывов снарядов.
Запустение царит не только в промышленной зоне, но и в жилой. Вернее, она была когда-то жилой. Сейчас люди еще с большим опасением появляются на улицах. Редкие прохожие бредут по улицам в поисках бревен.
Журналисты оживились, когда в кадр попала пожилая женщина, тянувшая за ветви небольшое деревце. Заслышав грохот техники, она отошла подальше к обочине – так, на всякий случай.
Водитель головной БМП сбавил скорость, чтобы не обляпать прохожую грязью. Кто-то из журналистов попросил остановиться.
Ефрейтор Фомин первым спрыгнул и приказал подчиненным занять круговую оборону.
- Я думала, вы мне руку подать хотите, - жеманно улыбнулась Варвара из «Комсомолки». – А вы просто солдафон, как и все.
- Барышня, такой же солдафон, как и все, обязан обеспечить вашу безопасность. Что я и делаю.
- А если бы я в грязь упала? – канючила она.
- Это не страшно, грязь хорошо отмывается. Чего не скажешь про кровь.
Варвара скривилась, как от зубной боли. Но тут же забыла о своем сопровождающем и присоединилась к братьям по журналистскому цеху, пытающимся поймать картинку с натуры.
Камеры, направленные на стену какого-то разрушенного здания, начали снимать. Ефрейтор Фомин не сразу догадался, что привлекла внимание надпись на стене «Добро пожаловать в ад. Часть вторая».
Окинув взглядом настенную живопись, комбат Елагин устало бросил:
- Это уже не актуально. Никакой опасности нет.
А про себя подумал:
«Недавно здесь гремели бои, к которым боевики усиленно готовились. От частых выстрелов и разрывов голову трудно было от земли оторвать и, скрежеща зубами, продвигаться вперед. Тогда эти «шутливые» приглашения должны были напоминать о поражении в 96-м. Не вышло: готовили ад для нас, а попали в него сами». 
- Здесь действительно было Чистилище, - шепнул Фомин Варваре, которая фотографировала надпись. – Только старшие товарищи, которым я доверяю, убеждены, что его могло не быть.
- Ты о чем?
- Тему войны на Кавказе должны были закрыть еще в 1996 году, а вместо этого пошли на поводу у бандитов, заключив нелепое соглашение.
- Хватит снимать всякую ерунду, нас люди ждут, - комбат отдал команду, и «коробочки» содрогнулись на месте.
Журналисты заспешили на свои места, зачехляя на ходу аппаратуру.
О том, что колонна приближается к центру города, ефрейтор Фомин понял по участившимся высотным домам. Они смотрелись такими же безжизненными, как на окраине. И еще сложнее было определить, остался там кто-нибудь или нет. В окраинных домах все намного проще. Там, где есть люди, вывешивались белые тряпицы или писали белой краской на заборах «Здесь живут».
Задумавшись, Фомин не сразу сообразил, что «коробочки» выскочили на многострадальную площадь Минутка: «Сколько раз она переходила из рук в руки? И не сосчитать!».
Последствия обстрела напоминали о недавних жарких боях. На этом фоне нереальной выглядела картинка, которую засняли журналисты. Перед спуском в разрушенный подземный переход возле костра два бойца и местные жители что-то обсуждали за кружкой чая.
Сразу за мостом ведущая «бээмпэшка» приняла вправо и въехала на развороченную взрывами обочину. Рядышком припарковалась боевая техника сопровождения.
- Приехали! – Майор Елагин старался перекричать шум еще не заглушенных моторов. – Здесь у нас блокпосты. Только вчера поставили, после того, как армейцы зачистили район.
- Что значит «зачистили»? – Уточнил журналист какого-то столичного издания.
- Это значит, что уничтожили последних боевиков, засевших в домах и подвалах.
На пороге одного из подъездов многоэтажки, под сохранившейся вывеской «Парикмахерская» появились чумазые, закопченные гарью бойцы бригады внутренних войск. Лишь улыбки сверкали белизной.
- Только что постриглись, освежились, - смеялись они, показывая на вывеску. - Жалко, что без света. Да и парикмахер пьяный оказался.
В чудом сохранившейся цирюльне было оборудовано караульное помещение. Три комнаты: для отдыха и хранения оружия. Третью под столовую определили.
- Вот, пока нет омоновцев, которых будем прикрывать при проверке документов, обустраиваемся, - показал свои  владения командир блокпоста. – Хотя в дневное время, когда светит солнышко, как сегодня, приятней посидеть снаружи, у костра. И тепло, и светло…
- И мухи не кусают, - добавил кто-то из журналистов.
- Вот мух как раз хватает. Появляются иногда, особенно по ночам. Только странные, все ужалить норовят, - командир блокпоста стал серьезным. – Поэтому ночью возле костра никак нельзя. Видимо, не всех еще зачистили.
Комбат, заметив закипающий котелок, предложил испить полевого чайку. Для желающих водитель «бээмпэшки» принес кофе.
На фоне руин чаепитие – замечательное действо. Журналисты заметили прелесть картинки и направили камеры на Елагина.
- Да вы не меня снимайте, - улыбнулся майор. – бойцов. Они это заслужили. Так дрались, что любо-дорого! Может, мамка кого увидит и успокоится.
Лицо офицера стало вдруг серьезным и непроницаемым.
Камеры журналистов вновь обратились к чумазым и улыбчивым лицам.    
- Трудно сказать, что самым сложным было в боях. Хотелось выжить, победить, не выглядеть трусом, - начал рассказ один боец. – А сейчас самое сложное – пережить тишину. Не верится пока в нее.
Бойцов как прорвало. Они наперебой начали говорить о своих впечатлениях. Кто-то вспоминал, как штурмовали консервный завод, другие рассказывали о боях за кирпичный. Но всех объединила скупость в эмоциях. Они словно жалели слова.
- А ведь этим  пацанам, наверное, нет и двадцати, - Костя услышал голос Варвары. – Им бы девчонок любить да семьи строить. А они здесь прошли огонь, воду и медные трубы. Кому это надо?
Фомин с интересом посмотрел на журналистку. Не ожидал от нее такого вопроса: «Интересно будет почитать, что напишет после командировки на войну?».
Размышления прервал усатый журналист:
- А сколько вам здесь платят?
- Нисколько, - ответил самый бойкий. – Мы живых денег не видим. На книжку переводят 810 рублей в сутки.
- Не хило, - подхватил журналист, - приличные деньги набегают. Вам тут они ни к чему. Еще пропьете.
Бойцы перестали улыбаться:
- Даже если пропьем, это наши деньги. Нам и думать, как с ними поступить.
- У нас в стране демократия, и вы можете писать что угодно. Но знайте: эти ребята шли в бой за правду, за веру, за своих погибших товарищей, потому что, наконец, так приказывали командиры, выполняющие приказы свыше. Да мало ли причин драться не на жизнь, а на смерть? – Майор Елагин почувствовал волнение. – А деньги, которые они получат за свои боевые действия – это приятное дополнение. Но оно будет в гражданской жизни - без выстрелов и взрывов, без копоти и грязи. 
Комбат сделал знак, и водители «коробочек» одновременно запустили двигатели бронетехники.
Обратно ехали другой дорогой. Елагин выбрал более короткий маршрут, чтобы быстрее  добраться до Ханкалы.
После ужина в пункте временной дислокации отряда специального назначения ефрейтор Фомин попросил командира взвода отпустить на час в палатку журналистов.
- Я сразу понял, ты запал на нее.
- Товарищ старший лейтенант, мне письмо передать.
- Знаю я ваши письма, - офицер посмотрел на часы. – Отбой через час! Чтобы в расположении был через тридцать минут.
Костя пулей вылетел из палатки.
- Я думала, ты не придешь, - Варвара сменила полевую форму на коротенькое платье. – Проходи.
- А где все? – Фомин с удивлением оглядел пустую гостевую палатку.
- Ушли на брифинг. Командующий объединенной группировкой собрал журналистов, чтобы сделать какое-то заявление.
- Да я, в общем-то, хотел…
-Не беспокойся, они не скоро вернутся, - Варвара поднялась на носки и поцеловала Костю в губы.- Иди ко мне.
От нее приятно пахло свежестью.
- Ты не правильно меня поняла, - Фомин с трудом оторвался от молодой женщины. – Я пришел не для этого.
- Да? – Глаза Варвары округлились. – Это уже интересно.
Но Фомин видел, что она обиделась.
- Извини, я грубый солдафон, а ты такая красивая.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем, а в ком, - Костя собрался с духом и продолжил. – В общем, у меня дома есть девушка. И я хочу, чтобы ты переправила ей письмо.
 - Но мы летим прямым рейсом на Москву.
- Вот и отлично.  Полевой почтой письмо по-всякому будет идти дольше. А так ты опустишь его в Москве в почтовый ящик…
- Ладно, герой-любовник, давай свое послание, - Варвара продолжала с интересом рассматривать Фомина. – И как же зовут твою избранницу?
- Лиза.
- Бедная Лиза.
- Нет, она не бедная.
- Глядя на тебя, в это можно поверить.
13 мая, 2000 год
Костя проснулся от холода. Из кона дуло. Он натянул одеяло до подбородка, пытаясь спасти остатки сна.
- Доброе утро, герой! – Над ним склонилась  девушка в белом халате. - С пробуждением!
- Где я? - Фомин с трудом разлепил губы.
Только сейчас обратил внимание, что находится не в палатке.
- В госпитале Владикавказа, - медсестра налила в стакан воды. – Пить будешь?
Костя сделал усилие, но кивнуть не удалось. Получилось прикрыть и открыть глаза.
- Вот и хорошо, а то губы совсем потрескались, - девушка подняла и подержала голову, пока он напьется.
Занавески на окне колыхнулись, и он заметил двугорбую гору.
«Так вот ты какой, Казбек, - вспомнив рассказы товарищей, прошедших через здешний госпиталь, восхитился Фомин. – Действительно, величавый и невозмутимый».
- Горой любуешься? – Улыбнулась девушка. – Не ты первый. Правда, красиво? Я давно живу здесь, и все равно не могу налюбоваться. С ним даже разговаривать можно, как с живым. Вот только отвечает Казбек не всем, а только избранным.
- Ты – избранная?
- Нет, но говорить с горой все равно нравится. Даже в молчании Казбек производит сильное впечатление и помогает иногда принимать верное решение.
Костя с любопытством рассматривал симпатичную девушку:
«Кто она, осетинка или ингушка, рискнувшая остаться в этом городе по стечению обстоятельств? Или просто некуда было бежать? Хотя последнее вряд ли. Свои не оставили бы здесь».
- Мои родители – военные врачи, - по-своему истолковала молчание медсестра. – А люди при погонах, и тем более в белых халатах, не имеют права на эмоции.
Ириада кратко и емко обрисовала трагедию, случившуюся в этом благодатном горном крае с ее народом:
- В середине 90-х отцу предложили перевестись из госпиталя в другое место, но он, посоветовавшись с мамой, отказался. Только меня на несколько лет отправили к старшей сестре в Пятигорск. Сюда вернулась недавно, после окончания медицинского училища.
- А родители?
- Так и работают в госпитале. Мама заведует лабораторией, папа начальник хирургического отделения. Кстати, это он тебя оперировал.
Костя стянул одеяло и заметил, что грудь, руки и ноги перебинтованы.
- Множественные осколочные ранения, - пояснила Ириада. – Тебя доставили без сознания на вертушке. Ты потерял много крови, но сейчас это не страшно.
Фомин пошевелил ногой, рукой. Вроде все на месте, функционирует. Попытался спустить ногу с постели, но пронзила дикая боль.
- Ты что! – Всполошилась девушка. – Тебе еще рано вставать.
- А я слышал, послеоперационным рекомендуют как можно раньше делать движения для быстрейшего восстановления.
- Не в твоем случае, - отрезала Ириада. – Тебя из операционной подняли только под утро. Сутки еще не прошли, так что не горячись, герой.
Костя почувствовал, что хочет пить.
- Это после наркоза, - объяснила, как маленькому, медсестра. – Так всегда бывает.
- А что еще бывает после операции? – Спросил Фомин.
Он начинал свыкаться, что какое-то время основным собеседником для него будет эта симпатичная девушка. И стало приятно.
- Наверное, свадьба, - улыбнулась она. – Так что можешь не переживать, у тебя все до свадьбы заживет.
- Кто это может знать наверняка?
Ириада пожала плечами:
- Невероятное очевидно. На любящих всегда заживает как на собаках.
- А откуда известно, что я люблю?
- Когда готовились к операции, вот это письмо я достала из кармана твоей полевой формы. Кстати, ее постирали и погладили. Настанет час, наденешь, как новенькую.
Костя посмотрел на исписанную мелким, корявым почерком бумагу, заляпанную в нескольких местах кровью. Подумал немного и порвал письмо в мелкие клочья.
- Да ты что! – Ириада попыталась остановить. – Как ты можешь?
- Не хочу волновать любимую, - Костя был спокоен. – Зачем ей знать про кровь? Лучше напишу еще раз, это ведь не сложно. Тем более сейчас, как понимаю, будет много свободного времени. Сколько меня здесь продержат?
- Зависит от того, как скоро пойдешь на поправку, - ушла от ответа Ириада. – Точнее никто не знает.
- Значит, как минимум месяц, - с тоской откликнулся Костя.
- Или недели три, - раздался густой баритон. – Может, чуть меньше.
На пороге стоял человек в белом халате. По его выправке молодой человек безошибочно определил, что это военный человек.
- Папа…, - поднялась Ириада.
- Отставить, рядовой, - прервал ее высокий седовласый мужчина. – Полковник Бетеев, начальник хирургического отделения.
- Ефрейтор Фомин, - вырвалось у Кости, - но встать, к сожалению, не могу.
- А вот это плохо. Старшему по званию надо докладывать стоя, - откровенно улыбался полковник Бетеев. – Чему вас в учебке вразумляли?
- Я там не был, - насупился Костя, - меня в спецназ забрали.
- Сразу видно элиту войск, - продолжал улыбаться полковник. – Гордость так и прет из всех щелей.
- Разве это плохо?
- Когда как, - начальник хирургического отделения перестал улыбаться. – В твоем случае, наверное, даже хорошо. Тебе есть чем гордиться.
Полковник полез в нагрудный карман, достал глянцевую бумажку и протянул  Фомину.
- Что это? – Начал читать плясавшие перед глазами буквы. – Награждается ефрейтор Фомин… Орден Мужества! За что?
- Если я правильно понял, за гранату, которой ты уничтожил сразу десять боевиков и прикрыл отход товарищей.
- Но как? – Не мог понять Костя. – Я и не думал…
- Правильно! Зато твои командиры думали, боец, - полковник Бетеев превратился в врача и начал осмотр пациента. – А наградной я показал, чтобы на поправку пошел быстрее. Так сказать, в целебных целях. Хотя и так вижу: все, в общем-то, нормально.
Когда начальник отделения покинул палату, соседи поздравили Фомина.
- Да ладно, пацаны, вы что, с ума посходили? – смутился он. – Любой на моем месте поступил также. У меня и выбора не было.
- Выбор есть всегда, - шепнула Ириада. – А почему Лизе не написал?
- Так ты письмо прочитала?
Медсестра покраснела:
- Извини, не удержалась. Знаешь, если честно, я даже немного завидую ей. Наверное, хорошая девушка, если так бережешь, и даже не сообщаешь, что в Чечню попал.
- А зачем волновать? – Замял деликатное начало темы Костя. – Разве это что-то изменит? Пусть считает, я ничем не рискую.
- Но ведь это неправда. – Ириада, как истинное дитя горной республики, не могла понять смысла поступков этого симпатичного русского мужчины. – Ты выполняешь свой долг и близкому человеку необходимо знать.
- Я обязательно сообщу своей девушке, но потом, когда все будет позади. А пока пусть думает, что служу в безопасном месте.
Костя устал от первого после операции долгого разговора, отнявшего много физических сил. Глаза начали слипаться, и он не почувствовал, как заснул. И не услышал, как Ириада сказала уже в пустоту:
- Странные вы бываете, мужчины. То славы ищите и почета. А то в тени скрываетесь, словно боитесь чего…
В это время Фомин силой мысли во сне переместился на боевые позиции:
- Не бойся, Костян, все будет тип-топ, я покурю у тебя и уйду к своим.- Сержант Ивашкевич достал сигарету без фильтра. – На наших позициях офицеры совсем озверели со своей бдительностью. Четыре часа прошло, уши без курева пухнут.
- Ты совсем охренел? – Ефрейтор Фомин разозлился не на шутку. – Не вздумай этого делать. Нас могут обнаружить.
Эту позицию над горным ущельем  Костя присмотрел утром, когда их группа разведки выбирала место для засады.
- Делаешь успехи, боец, - подбодрил старший лейтенант Митрохин, когда проверял выбранные позиции. – Поставить здесь пулемет – самое верное решение. Попрут на нас, а ты их сбоку, сверху. Видно, как на ладони.
- Только и я буду как на ладони.
- А вот ты и постарайся врыться в землю, чтобы тебя не засекли. А то вся неожиданность коту под хвост.
- Да где же здесь врываться, камень кругом!
- А это твоя головная боль, - Митрохин хлопнул по плечу. – Займись, пока не стемнело. Огонь откроешь после того, как убедишься, что они втянулись в бой с нами.
- Есть, товарищ командир.
Пока светило солнце, Костя без опасений перемещался по своему высокогорному пяточку утеса над ущельем и буквально вгрызался в камень. Как только над головой повисли звезды, залег за укрытие и принялся ждать.
- Ну что, салага, кайфуешь тут, - отвлек от мыслей сержант Ивашкевич. – Не весь еще сухпай приговорил?
- Не-а, даже не притрагивался.
- Правильно делаешь, а то еще неизвестно, сколько ждать духов.
- А что разведка говорит?
- Вырываются из района проведения спецоперации и пытаются в горы пробиться. У них там схронов навалом. Переждать хотят, раны зализать, запасы пополнить. Так что дорога прямиком на нас. Вот только когда выйдут? Они ведь раненных и убитых за собой тащат.
Ивашкевич достал сигарету, прикрыл рукой огонек зажигалки и глубоко затянулся.
- Эх, кайф-то какой, - сказал сержант, еще раз сделал затяжку и повалился на Костю с маленькой дырочкой во лбу.
- Орел, Орел, я – Первый. Что там у тебя происходит? – Рация ожила голосом старшего лейтенанта Митрохина.
- У меня двухсотый.
- Кто?
- Сержант Ивашкевич.
- Дьявол, - выругался в эфир офицер. – Заляг ниже плинтуса. Пусть думают, что пулеметчика убрали. Все, отбой. Идут. В эфире полное молчание. Только по острой необходимости…
В этот момент раздались выстрелы. Авангард боевиков вступил в бой с разведдозором в ущелье.
Столкновение продолжалось несколько минут. По заранее разработанному сценарию несколько бойцов специального назначения, инсценируя отступление, покинули позиции и ушли в глубь ущелья, к подножию горы.
Взошла луна. Фомин с трудом разглядел, как несколько духов в раздумье остановились возле большого валуна. Один показал на место, где он оборудовал позицию.
«Ага, - обрадовался Костя, - наверное, говорит, что пулеметчика уничтожили».
В этот момент пуля от неожиданно произведенного автоматного выстрела выбила крошку из камня рядом с укрытием. Рука потянулась к оружию, но вовремя остановилась. И тут ожила рация:
- Молчать, Орел. Идет проверка.
И вновь эфир умер.
Ефрейтор Фомин уже слабо соображал, сколько лежит без движения. В какой-то момент показалось, внизу началось действо. Выглянув из-за камня, заметил, как в ущелье втягиваются остатки разгромленной во время спецоперации банды головорезов.
В свете луны он насчитал 56 человек и три брички с телами раненых и убитых. В этот момент над ущельем засвистели световые мины.
Боевики залегли. Убедившись, что огонь по ним из нескольких автоматов ведут только с фронта, ринулись в атаку, позабыв обозы с ранеными. Когда световые мины вновь озарили местность, в бой вступил ефрейтор Фомин.
Его пулемет изрыгал смертоносный огонь. Боевики, не ожидавшие нападения с боку, не смогли в узком ущелье быстро перестроиться на ходу. С каждой минутой их оставалось меньше и меньше.
- Орел, Орел, молодец! - Ожил эфир, когда шифроваться не имело смысла. – Немного поднажми, а то человек десять прорывается к нам.
Ефрейтор Фомин переместил огонь поближе к позициям разведчиков.
- Отлично, Орел! – Старший лейтенант Митрохин накалял страсти в эфире. – Бей по тылам, чтоб остатки не ушли.
Костя так и делал, пока рядом не взорвалась граната.
«Все-таки успели перестроиться, гады, - мелькнула угасающая мысль, - не заметил гранатометчика…».
…Ириада смотрела, как Костик вздрагивает во сне. Она провела рукой по вспотевшему лбу, и он тут же открыл глаза:
- Ты не знаешь, они ушли из ущелья?
- Кто?
- Ну, духи, которых мы ждали в засаде.
- Папа говорил, что там осталось около шестидесяти боевиков. Не считая тех, кто лежал в повозках.
Костя глубоко вздохнул и снова забылся в тревожном сне.
25 мая, 2000 год
- Девушка, вы к кому? – Вахтерша в студенческом общежитии всем видом показывала, что деньги за дежурства не просто так получает.
Варвара была готова к подобному повороту и сразу достала журналистское удостоверение:
- Мне Лиза Пореченко нужна.
- Так она на соревнованиях, - тетенька демонстрировала осведомленность. С утра показные выступления проходят.  Она еще не возвращалась.
- Выступления? – Удивилась Варвара.
«Костя ничего не говорил, что его девушка чем-то занимается», - пронеслось в голове.
- Ну да, наша сборная по смешанным единоборствам готовится к областным соревнованиям. А сегодня для всех желающих устраивают семинар-шоу и показательные выступления.
Варвара вышла на улицу, осмотрелась. Вахтерша была сама любезность и показала дорогу к спортивному залу.
«И зачем взялась везти письмо, - ругала себя журналистка. – Правильно говорят, дурная голова ногам покоя не дает. Опустила бы конверт в почтовый ящик, как и обещала, так нет же…».
Вернувшись в Москву, Варвара узнала в редакции, что через несколько дней предстоит командировка в Ростов. Вот и решила передать письмо из рук в руки и одновременно удовлетворить любопытство. Было интересно, ради кого Костя отказал ей в быстрой любви?
Днем в городе начало припекать. Варвара скинула накидку, которую с утра набросила на плечи. Сейчас она оказалась лишней. Весеннее южное солнышко пригревало не по-детски.
- Вам какая Лиза нужна, Вахрушева? – Молодой человек у входа в спортивный зал картинно поигрывал бицепсами, заметно бугрившимися под футболкой.
- Нет, Пореченко.
- А кто это? – Парень перестал играть мышцами. – Я не знаю такую.
- Подруга Кости, он был в вашей сборной.
- А, невеста Фомина, - молодой человек подвинулся, освобождая проход. – Ищите возле ринга. Она любит за боями наблюдать с близкого расстояния. А с Костей что-то случилось?
- Нет, почему вы так решили?
- Да у вас лицо такое серьезное…
- Нет, с Костей все в порядке. Просто письмо просил передать, - успокоила она бойца. – Кстати, подскажите, как Лиза выглядит? Мы еще не знакомы.
- С вас ростом, рыженькая и симпатичная. В общем, не промахнетесь, у нее еще веснушки по всему лицу, - парень проводил Варвару долгим оценивающим взглядом.
Возле ринга было многолюдно. Студенты разных курсов и факультетов криками, свистом и улюлюканьем приветствовали своих представителей, демонстрирующих на помосте каты и приемы рукопашного боя.
Лизу Варвара действительно узнала без особых проблем. Парень на входе нарисовал точный портрет. Забыл только добавить, что девушка будет в откровенном наряде, выставляющим на показ едва не все девичьи прелести. Крошечное платье не скрывало, а скорее предназначалось для показа кружевного нательного белья.
- А вы ему, собственно, кто будете? – Лиза не ответила на приветствие и взяла протянутый конверт. – Почему он с вами передал? Разве почта не работает?
Варвара пожала плечами:
- Видите ли, милая девушка, на войне люди становятся мнительными и дорожат любой возможностью передать домой весточку.
Журналистка не сразу поняла, что в порыве внезапной злости сболтнула лишнее и прикусила язык. Ведь Костя предупреждал ее, что девушка не знает о его службе в Чечне. Но Лиза не расслышала слов о войне. Зал в очередной раз взорвался после выступления на ринге  нескольких участников показательного шоу.
- Извините, я плохо расслышала, - Лиза оказалась настойчивой. – Мне непонятно, почему он доверил письмо вам.
- Ничего личного, девушка, - Варвара потеряла к беседе всякий интерес. – Просто Костя сопровождал нас на аэродром, вот и просил передать письмо, чтобы быстрее дошло. Всего доброго!
Варвара ушла, а Лиза долго вертела запечатанный конверт.
«А, потом, - решила она, наконец, и спрятала его в сумочку. – Вечером в общаге прочту, в спокойной обстановке».
Но вечер не задался с самого начала. Еще в спортивном зале кто-то оттоптал на выходе ноги. А под дверями общаги неожиданно нарисовался Борис. В сгустившихся сумерках девушка заметила деловой костюм и букет цветов.
- Лиза, у меня к тебе разговор. Можно войти?
- Если тетя Люба пропустит. Она у нас женщина строгая.
- Если не возражаешь, с ней я как-нибудь договорюсь, - улыбнулся Борис. – Да и время еще детское.
- Для кого как, - пожала плечами Лиза, принимая цветы. – Я скоро спать собираюсь. Завтра первый зачет, надо хорошенько отдохнуть.
- Я не задержу, - обещал Борис и направился следом.
К удивлению девушки, вахтерша действительно не стала артачиться. Только предупредила:
- Борис  Юрьевич, имейте в виду: через час входную дверь буду закрывать.
- Спасибо, Любовь Петровна, я понял.
Лиза с интересом посмотрела на них и молча восхитилась:
«Это же надо, он вахтершу выдрессировать успел!».
- Ну и что за срочность? – Лиза изучала Бориса, будто впервые видела. – Почему до завтра не мог подождать?
- Я хотел узнать, какое решение ты приняла.
- О чем это ты?
- Не надо притворяться, - Борис терял терпение. – В прошлый раз на дискотеке ты обещала подумать.
«Вот, черт, - мысленно выругалась Лиза. – Я действительно что-то такое говорила, лишь бы отвязался. Нет, нельзя пить, язык сильно развязывается».
- Я подумала и решила: нам не надо встречаться, - выдохнула она разом. -  Я девушка твоего брата и жду его возвращения.
- Лиза, не надо сказки рассказывать. Ты не ходишь только с ленивым.
- Да, и откуда тебе это известно? – разозлилась она не на шутку. – Может, ты и свечку держал, если все знаешь?
- Я не об этом, - пошел на попятную Борис. – Костя уже восемь месяцев в армии, а ты на танцах постоянно меняешь партнеров.
- Мне что, отчет перед тобой держать, почему за мной увиваются? – Лиза подбоченилась и зло смотрела на гостя. – Ты всего лишь старший брат моего парня, а не старший муж. Так что не обольщайся, я не стану перед тобой отчитываться.
Она уже откровенно смеялась над Борисом, заметив, как краска смущения заливает лицо гостя.
- Лиза, зачем ты так? Я предлагал тебе: давай поженимся, чтобы все было по-честному. Ты мне очень нравишься.
- А ты мне нет. И не надо преследовать.
- Можно хотя бы узнать, чем я не устраиваю тебя?
- Нет ничего тайного, - Лиза перестала смеяться. – Мне нет смысла менять шило на мыло.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, - отрезала девушка и открыла входную дверь. – Мне не нужен старый и бедный. Я лучше Костю дождусь.
Через несколько минут после ухода Бориса в комнату впорхнули Оля и Света, задержавшиеся после дискотеки у химиков.
- А почему у Бориса лицо страдальца? – Спросили обе одновременно. – Опять от ворот поворот?
- А вы как думали? – Ощерилась вдруг Лиза. – Не суйте нос не в свое дело!
- А мы чего? – Удивилась Оля. – Ты права, не наше дело. Только зачем мужику голову морочишь?
- Это я морочу? – Лиза открыла окно и выбросила цветы. – Он сам ко мне липнет.
- Ты и в прошлый раз так говорила, после дискотеки, - Светлана решила не молчать. – Зачем же сегодня притащила?
Лиза глубоко вздохнула и постаралась не переводить разговор в ссору:
- Наверное, вы правы. Но я ничего не могу поделать.  Мне нравится, когда за мной ухаживают. Если б вы знали, как этого не хватало!
Подруги обнялись и заплакали.
- Но это не повод крутить хвостом, - Светлана всхлипнула и заглянула в глаза Лизе. – Тем более если решила ждать Костю. Не стоит старшему брату мозги пудрить.
- Да я и не делаю этого. Сегодня заявила, что старый и бедный мне не нужен.
15 июля, 2000 год
- Сынок, с тех пор, как Костя ушел в армию, ты сильно изменился. Что происходит? – Юрий Карлович ходил по комнате из угла в угол. – Мама переживает, тебя дома не бывает. Ты вообще перестал предупреждать, когда исчезаешь надолго.
Борис поморщился как от зубной боли:
- Отец, не надо читать мне мораль, ты немного опоздал. Мне 25 и я в состоянии позаботиться о себе.
- Ты должен думать о нас, ведь мы твои родители и переживаем за тебя. У меня даже сердце покалывать стало.
- Это не ко мне. Я не доктор.
- Да нет, это претензия к тебе. В прошлый раз ты проигрался в казино в пух и прах, а погашать долг пришлось нам.
- Послушай, отец, я и тогда говорил, и сейчас, что благодарен вам, - Борис размял сигарету и закурил. – Постарайся и ты понять меня. В казино нелегкая занесла не потому, что играть хотелось. Мне деньги позарез нужны.
Мужчины, не мигая, смотрели друг на друга.
- О какой сумме идет речь? – Юрий Карлович присел за стол.
- О большой, батя, об очень  большой.
- И все-таки, - настаивал отец. – Мне надо знать точно, сколько тебе нужно и на что.
- Я хочу открыть свое дело. Для раскрутки необходим стартовый капитал.
Юрий Карлович задумался. Он прожил жизнь в достатке. Когда познакомились с Марией, за душой было три копейки. Но во времена их молодости деньги не имели такой ценности, как сейчас. Всего добились сами, без поддержки родителей.
- Мы с мамой прожили жизнь честно и сумели вырастить вас с Костей, дать образование, - Юрий Карлович размышлял вслух. – Нам нечего стыдиться. Даже наоборот, иногда гордимся вами. Объясни, откуда у тебя появилась страсть к деньгам? Чего тебе не хватает?
- Отец, не начинай заново. Я не вижу ничего плохого в том, что хочу заняться своим делом и добиться финансового благополучия и независимости. Разве это не понятно?
- Но у нас есть все: квартира, машина, дача…
- Не смеши, отец. То, о чем ты говоришь, всего лишь призрак былого благополучия. Я говорю о другом.
- Но и времена сейчас не те, что в начале 90-х. Тогда люди рисковали, вкладывали большие деньги и при определенном везении и умении получали очень хороший навар. Сейчас по схеме «купил-продал» далеко не уедешь.
- А кто тебе сказал, что я хочу торговлей заняться? – Борис затушил сигарету в пепельнице. – У меня другие планы.
- Мальчики, пора обедать, - на пороге кабинета появилась Мария Петровна. – Все уже на столе.
Юрий Карлович поднялся:
- Мы сейчас, дорогая. Только договорим…
- Есть у меня одна мыслишка, - сказал он, когда закрылась дверь. – Но только обещай, ты ничего не расскажешь маме и не свяжешься с криминалом.
- Отец, ты меня обижаешь, - Борис подскочил на радостях. – Я разве похож на человека, готового сунуть собственную шею в петлю?
Обед в семье Фоминых проходил чинно и благородно. Мария Петровна успела забыть, когда такое было в последний раз. Наверное, в школярские времена Бори и Кости. Именно тогда семейные посиделки стали отходить в прошлое. У детей появлялись свои интересы, они с мужем не хотели отказываться от своих.
- Спасибо, мама, очень вкусно, - Борис поднялся из-за стола. – Мне пора, дела.
- Не спеши, сын, мы не договорили, - вслед за ним поднялся и Юрий Карлович. – Дорогая, ты сегодня действительно превзошла себя. Но честное слово, в меня больше не влезет.
Мужчины опять уединились в кабинете.
- Я все-таки хочу знать, чем конкретно ты собираешься заняться? – Юрий Карлович открыл табакерку и понюхал дорогие сигары. – Давно не курю, а вдыхать аромат люблю до сих пор.
- Отец, не надо хитрить. Я все равно не скажу, - Борис был непреклонен. – Одно знаю наверняка. Если все пойдет по моему сценарию, то мы справим новоселье. Думаю, это будет большой дом, где найдется место каждому. Представляю, как удивится Костя, когда вернется. Это будет хорошим сюрпризом.
- Сюрприз заключается только в этом?
- Ты сейчас о чем? Я что-то не понимаю тебя.
Юрий Карлович выдержал длинную паузу, помял сигару, понюхал:
- Видишь ли, мы с мамой давно живем и кое-что понимаем в жизни. Мне кажется, ты не должен ухаживать за Лизой.
На этот раз паузу взял Борис. Он не ожидал этой темы, поэтому не сразу нашелся, что ответить:
- Интересно, откуда у вас информация?
- Так я и знал, мать не ошиблась, - Юрий Карлович обнял сына и заглянул в глаза. – Поверь, не стоит этого делать. Это дурно пахнет. Неужели не понимаешь?
- Отец, я знаю только, что вы с мамой лезете не в свое дело.
- Все, что касается детей, наше дело.
- Но я не хочу обсуждать личную жизнь. Неужели это не понятно?
- Если бы твоя личная жизнь касалась другой девушки, мы с матерью не тревожились бы.
Борис чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом отца. Как в детстве, когда его впервые застукали с сигаретой.
- Что ты предлагаешь?
-  Оглянуться и увидеть, что вокруг много красивых девушек. А еще подумать и понять: Лиза выбрана Костей.
- Не уверен, что Лиза сделала свой выбор.
Юрий Карлович снисходительно посмотрел на старшего сына:
- Надеюсь, мы поняли друг друга. Лично мне кажется, ты просто обязан сделать правильные выводы. Не доводи до греха!
Борис поднялся:
- Я тебя услышал и обещаю подумать. Но что ты скажешь о первой части нашего разговора? Мне она представляется более важной.
Юрий Карлович полез в письменный стол. Достал потрепанную записную книжку:
- Мне кажется, я смогу помочь. Только предупреждаю. Человек, которому собираюсь звонить, очень специфичный. Он выполнит просьбу, потому что обязан мне. И даже, возможно, не назначит процент за услугу. Но, как все бизнесмены,  не захочет упустить выгоду. Ты готов, что он попросит долю в твоем деле?
Борис размышлял недолго:
- Думаю, смогу согласиться с таким условием.
- Тогда звоню прямо сейчас?
- Да, отец, спасибо. Я никогда не забуду этого.
- Не спеши благодарить, пока не за что, - Юрий Карлович быстро набрал номер и через несколько секунд обратился к собеседнику на том конце провода. – Привет, Соломон. Рад тебя слышать, дорогой…Да, твоими молитвами…А у меня к тебе предложение…Надеюсь, взаимовыгодное, как ты и любишь…
10 сентября, 2000 год
В предгорное село бронетранспортеры въехали на рассвете.
- Рассредоточиться, оружие – к бою! – Старший лейтенант Митрохин отдавал приказы на ходу. – Ждем причастных. Наша задача прикрывать их действия. По оперативной информации, в селе окопались ваххабиты.
Через несколько минут на центральную площадь выехало еще два БТРа.
- Не нас ждете? – Спрыгнул в пыль крепко сложенный капитан. – Орлы, вы чьи будете?
Ефрейтор Фомин прикусил язык, чтобы не сострить.
«Не хватало по шапке получить за фамильярность с милицейским офицером», - подумал он и отошел в сторону.
- Командир группы отряда специального назначения старший лейтенант Митрохин, - представился офицер. – А вы кто?
- Ну, старлей, ты меня напужал. Подкрался, я и не заметил. Будем знакомы – капитан Хохлов, командир этой банды, - здоровяк указал на десант, не спешивший покидать броню.
- Ярославский ОМОН? – На всякий случай уточнил Митрохин.
- А ты еще кого-нибудь ждешь? – Капитан в театральном жесте развел руки. – Собственной персоной. Еще вопросы есть? Нет. Вот и хорошо. Тогда давай обмозгуем наши действия и – вперед!
Офицеры отошли в сторону, раскрыли карту и начали тыкать в нее пальцами.
- Старлей, ты слышал, что здесь могут быть ваххабиты?
- По оперативной информации,  остатки банды осели в селе несколько дней назад. Но если залегли на дно, можем не найти.
- Не пыли, - улыбнулся капитан. – Не такие клубки разматывали. Скажи лучше, на твоих пацанов положиться можно? Если что, в штаны не сделают?
- Не пытайся, не обидишь, - Митрохин не принял шутливого тона. – Мои молодые за несколько месяцев успели опериться и еще твоим фору дадут.
Перепалку офицеров прервало появление «Нивы». Машина вынырнула из ближайшей подворотни и, не прибавляя скорости, попылила  к центральной площади.
- Фокус, прими гостей, больно ретивые, - приказал капитан Хохлов. – Всем – к машине! Готовность номер один!
Бойцы отряда милиции особого назначения покинули бронетехнику и рассредоточились. Фокус приступил к проверке документов у пассажиров машины.
- Гантемировцы, командир, - доложил старшина через несколько минут. – Что с ними делать?
- Скажи, пусть проваливают на все четыре стороны. Нам их помощь не нужна.
- Но они хотят участвовать в спецоперации.
- Да? – Ощерился капитан Хохлов. – А больше они ничего не хотят?
Подумал немного и, решив, что Фокус либеральничает с непрошеными гостями, неожиданно рявкнул:
- Разойтись по домам! За нами не ходить!
- Но мы хотим…, - начал бородач с автоматом в непонятной форме.
- Я все сказал, - Хохлов был непреклонен. – Вызывайте участкового. Он нам нужен, а не вы. Проверяйте село своими средствами, но после нас.
- Иван, а почему он с ними так строго? – Не понял Фомин. – Они вроде на нашей стороне. Во всяком случае, против боевиков.
Сержант контрактной службы Иван Платонов в группе отряда спецназа внутренних войск был на особом счету. Он воевал еще в первую кампанию, опыт накопил немалый. Даже офицеры считались с его мнением.
- А чего с ними церемониться? – Сержант посмотрел на Костю как на маленького. – Они только мешаться будут. Да и неуютно, когда за спиной вооруженные люди, от которых неизвестно чего ждать. Восток, знаешь ли, дело тонкое. Были случаи…
- Отставить разговорчики, - старший лейтенант Митрохин прервал болтовню. – Следуем за омоновцами. Они проверяют документы, мы прикрываем тылы.
В соседнем доме жил старейшина села.
- Попробуем вывести на правду Магомеда, - сказал капитан Хохлов. – Никуда не денется. Не будет чужих прикрывать.
Но седовласый старик развел руками, когда спросили о ваххабитах.
- Нехорошо, Магомед, получается. Мы к тебе со всей душой, а ты в отказ, - Хохлов нахмурился. – Ведь можно и по-другому, ты это знаешь. Село оцепим, людям предложим покинуть дома и вывести живность на всякий случай. А сами зачистим по полной программе. Ты этого хочешь? За это тебе спасибо не скажут.
Старик колебался недолго. Через несколько минут группы спецназа шли по указанному адресу. Возле неприметного, невзрачного дома остановились.
- Есть кто живой? Выходи! – Капитан Хохлов по привычке улыбался. – Милости просим, предъявите документик.
Мужчина, вышедший из дома на зов, тоже улыбался, но молчал.
- А, документов нет? Ну, это ничего, к этому мы привыкли, - Хохлов не растерялся. – Снимай штаны!
Ефрейтор Фомин опешил, когда услышал.
- Чего ты удивляешься? – Объяснил всезнающий сержант Платонов. – Боевики из числа ваххабитов не носят нижнее белье. Вместо трусов у них длинные, ниже колен штаны.
Незнакомец не подчинился приказу. Проявив недюженную проворность, попытался убежать. Но омоновец в три прыжка настиг и сбил с ног. Добродушно-невинная маска на лице незнакомца сменилась выражением лютой ненависти.
Когда в присутствии местного участкового его досмотрели, обнаружили потрепанную записную книжку. На одной странице в колонку были записаны цифры, похожие на номера, которые выбивают на автоматах. Нашли и новенькую фотографию 3 на 4 сантиметра.
- Что и требовалось доказать, - прокомментировал капитан Хохлов. – Новый паспорт тебе не скоро теперь потребуется. Может, скажешь, где оружие спрятали?
Незнакомец осклабился и плюнул в омоновца:
- Ненавижу!
- Уважаю! – Процедил Хохлов и без замаха ударил пленного. – Уведите от греха подальше. И без него найдем схрон.
Спустя несколько минут на чердаке соседнего дома омоновцы обнаружили молодого человека в тапочках.
- Почему прячешься? – Допытывались они. – Где оружие?
Но он только головой крутил и пожимал плечами.
- Будем считать, немой, - ухмыльнулся милицейский офицер. – Пакуем этих и на базу. Там им быстро языки развяжут.
Но выбраться из села удалось не сразу. Дорогу перекрыли местные жители.
- Уважаемые, в чем дело? Не мешайте, а то хуже будет, - капитан Хохлов подобрался как перед прыжком. – Вызову огонь на себя, здесь все сравняют с землей.
- Вы нас неправильно поняли, - от толпы отделился мулла. – Люди просят не стрелять по селу. В доме на восточной окраине спрятано оружие, которое вы ищите. Охраняют несколько человек, не из нашего села.
- А за информацию спасибо, - капитан Хохлов даже руки потер от удовольствия. – Настоящая работа начинается.
Он предложил Митрохину отойти:
- Кто зачистит, твои или мои?
-На всех работы хватит. Там наверняка круговую оборону держат.
Две группы подобрались к дому с разных сторон.
- Как медведь в посудной лавке, - поморщился Митрохин, когда рядом плюхнулся Хохлов.
- Да чего уж шифроваться, - возразил здоровяк. – Мы несколько часов наводим здесь шорох. Думаешь, не догадываются, по чью душу пришли?
- Все равно надо потише…
- Ага, а то еще разбудим, - не унимался Хохлов.
- Ты можешь быть серьезным когда-нибудь?
- А то! Но не хочу. Скучно это, - посерьезнел капитан. – Ладно, хватит лясы точить, пора дело делать.
Он взял рупор и озвучил условия безоговорочной капитуляции. В ответ – тишина.
- Все, я пошел. Прикройте меня, - поднялся Хохлов и сделал несколько шагов.
В этот момент в окне второго этажа что-то сверкнуло. Хохлов бросился на землю и в этот момент прозвучал выстрел из снайперской винтовки.
- В рубашке ты, капитан, родился, - старший лейтенант Митрохин дал целеуказание гранатометчику. – Огонь!
Столб огня и дыма вывалился из окна на втором этаже.
- Фомин, прикрой, - Митрохин поднялся и перебежками ринулся к дому.
Когда оставалось несколько метров, ефрейтор Фомин заметил подозрительное шевеление в палисаднике и открыл огонь на поражение. Больше никто не подавал признаков жизни.
- Отлично, цель поражена, - крикнул уже из палисадника старший лейтенант Митрохин. – Два двухсотых!
- Чисто, - орали с другой стороны омоновцы, также успешно завершившие активные действия. – Начинаем досмотр дома.
Через несколько минут старшие двух групп стояли возле тайника с оружием.
- Славно поработали, - капитан Хохлов пожал Митрохину руку. – Отличные у тебя ребята. В рапорте так и напишу.
- И тебе не кашлять, - откликнулся командир группы. – Увидимся еще.
- Обязательно!
15 сентября, 2000 год
Соломон позвонил неожиданно.
Юрий Карлович сразу напрягся. Старый еврей, которому много лет назад он спас жизнь на операционном столе, никогда не звонил просто так.
- Как дела? – Известный в определенных кругах вор не спешил переходить к основной теме. – Практикуешь еще?
- Не смеши, годы не те, чтобы скальпель держать.
- Что так? – Удивился Соломон. – Меня заштопал качественно. Даже сейчас любо-дорого смотреть. Никакой современный косметический шов не сравнится с твоей работой.
- Да когда это было! – Юрий Карлович ждал, когда с приличиями будет покончено. – Столько лет прошло, я уже и забыл.
- А я хорошее не забываю.
- Знаю, Соломон. Кстати, огромное спасибо, что откликнулся на мой призыв помочь сыну со стартовым капиталом.
В трубке повисла тишина. Слышно было, как старый еврей тяжело дышит.  Возраст, видимо, тоже берет свое.
- Слышал, Борис пошел в гору, - непонятно, утверждает Соломон или спрашивает. – Как у него дела?
- Благодаря твоей помощи, все хорошо. Насколько я знаю, появился свой круг клиентов. Это позволило занять свою нишу в риэлтерском мире. Видимо, еще не все поделено на этом рынке.
- Давно не виделись, Юрий Карлович, - Соломон начал основную тему. -  На рынке, о котором ты говоришь, все уже поделено. Но твоему Борису действительно удалось впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Только в правильном ли направлении он идет? Вот о чем надо думать.
Юрий Карлович почувствовал, что по спине побежали мурашки. Никогда еще старый еврей не говорил с ним тоном учителя.
«Значит, есть информация о Борисе. В какое же дерьмо вляпался мальчишка? Ведь предупреждал…», - мысли скакали галопом.
- Эй, ты меня слышишь? – Соломон терпеливо дожидался, когда на том конце провода успокоятся. – Жду у себя через час. Машину уже послал.
Двухметровый гориллообразный водитель скорее походил на охранника:
- Машина возле подъезда, Юрий Карлович. Собирайтесь и спускайтесь. Жду вас внизу.
- Юра, ты куда-то собираешься? –Услышал он голос Марии из другой комнаты.
- Немного пройдусь, - он сделал водителю знак молчать. – Ты что-то хотела?
- Не забудь купить хлеб, а то на вечер ничего нет.
- Хорошо, постараюсь, - сказал он, закрывая входную дверь.
Сборы заняли несколько минут.
Юрий Карлович спустился и заметил возле подъезда огромный навороченный блестящий джип. Гориллообразный предусмотрительно распахнул дверь спереди:
- Вам будет удобнее здесь.
«Уже легче, значит, не так плохи дела», - подумал Юрий Карлович.
- Извини, что потревожил, дорогой, - Соломон, как обычно, полез обниматься и целоваться.
- Ну, что ты, рад тебя видеть!
- Я тоже рад, - старый еврей жестом пригласил в комнату, предложил удобное кресло. – Коньяк, виски?
- Нет, спасибо, в нашем возрасте лучше чай.
- Как скажешь, дорогой, - Соломон сделал знак и в комнату внесли сервированный поднос. – А я не откажусь от коньячка. В нашем возрасте, как ты говоришь, и этот напиток полезен в мерных дозах.
Юрий Карлович терпеливо дожидался, пока гостеприимный хозяин доиграет роль и перейдет к главному действу – разговору, ради которого и позвал.
- Способный у тебя парнишка оказался, - сказал, наконец, Соломон, закусывая лимоном. – Честно говоря, не ожидал такой прыти.
- В каком смысле?
- В прямом. Знаешь, что он предложил мне на днях? Вернуть в два захода взятые деньги. Причем большую часть хоть сейчас.
- Ты хочешь сказать, пять миллионов рублей он готов изъять из оборота?
- Вот именно, - Соломон наслаждался произведенным эффектом. – Недурно для начала, не находишь? Взять восемь, а через месяц предложить вернуть пять. Причем, заметь, без ущерба для только что начатого дела.
Юрий Карлович опять почувствовал сильное волнение. Рука с чашкой чая задрожала, что не осталось незамеченным.
- Да не волнуйся так, пока ничего страшного нет, - тон старого еврея говорил об обратном. – Я напомнил ему об уговоре. Деньги мне не нужны. Во всяком случае, в таком виде. Мы же изначально обговаривали долю в деле.
- Я не слышал, чтобы он передумал.
- Он не имеет на это права, - голос Соломона стал жестким и требовательным. – Так дела не делаются. Но это наши мелкие разногласия. Я не за этим тебя позвал. Почитай лучше документы, которые собрал для тебя.
Юрий Карлович с опаской взял протянутую папку и не спеша открыл. По мере прочтения лицо наливалось краской. Он расстегнул ворот рубашки и откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза:
- Почему ты сразу не сказал?
- О чем именно? – Соломон сделал вид, что не понял. – О том, что твой сын оказался очень прытким?
- Насколько понимаю, черным риэлтором.
- Знаешь, в мире торговли недвижимостью многие проходят через это. Главное не зарваться и вовремя остановиться.
- Судя по собранным тобой документам, Борис этого не сделал.
- Давай определимся сразу: слежку за твоим сыном я не устанавливал. Но и оставить без внимания не мог. Деньги дал немалые, вот и хотел убедиться, что он ими правильно распорядится, - Соломон налил еще одну рюмку и не спеша выпил.
- Как он мог! – Юрий Карлович не сдержал эмоции.
- Не надо драматизировать. На его месте так поступил бы почти каждый, кто спит и видит быстрые деньги. Я удивляюсь другому: откуда у него такая осведомленность?
По мнению старого еврея, первую сделку Борис придумал не на пустом месте. У него была информация - в хорошей квартире проживает сильно пьющий человек. Начинающий риэлтор решил, что алкоголик станет легкой добычей. Он привозил спиртное, помогал небольшими денежными суммами. Одним словом, втирался в доверие.
- Когда мужчина отказался оформлять доверенность, твой сын не растерялся и придумал оригинальный для новичка ход, - Соломон рассказывал с плохо скрываемым восхищением. – Имея на руках паспорт хозяина квартиры, оформил генеральную доверенность. А вскоре алкоголик скончался, и Борис сумел продать большую квартиру в центре города.
- Но это же преступление! – Юрий Карлович схватился за сердце.
- Уважаемый, преступление еще надо доказать, - старый еврей излучал уверенность. - Мое расследование показало, твой сын не причастен к смерти хозяина квартиры. А вот не воспользоваться ситуацией было бы непростительной ошибкой. Которую, к его чести, он не допустил.
- О какой чести ты говоришь? - Юрий Карлович взял бутылку коньяка и залпом выпил из стакана, услужливо подсунутого старым евреем. – Теперь понимаю, почему ты не захотел говорить по телефону.
- Нет, еще не понимаешь, - Соломон достал другую папочку. – Полюбопытствуй. Он едва не лишил жилья эту молодую семью при помощи знакомого нотариуса. Мне пришлось вмешаться, чтобы им не заинтересовалась прокуратура.
Юрий Карлович полистал документы, посмотрел фотографии молодых людей и маленькой девочки, на вид не больше трех лет.
- Я до сих пор не могу понять, как твоему сыну удалось уговорить этого лоха оформить генеральную доверенность, - старый еврей показал на фото молодого человека, главу семьи. – Надо быть круглым идиотом, чтобы подписывать документы, не читая их.
Мужчины посмотрели друг на друга. Помолчали, налили коньяк и выпили.
- Понимаю, тяжело слышать такое о любимом сыне, - Соломон сказал, наконец, главное. – Но даже ради тебя я больше не буду для него нянькой. Ты должен об этом знать.
5 октября, 2000 год
Борис был доволен. Вечер удался на славу. На вечеринку по случаю открытия нового офиса его риэлторской компании пришли все нужные люди, которых он приглашал. Даже мэр города почтил визитом и перерезал красную ленточку.
Директор новоиспеченной компании отдавал отчет, что повышенный интерес к собственной персоне возник не на пустом месте. В деловых кругах прекрасно знали: за молодым человеком стоят деньги влиятельного в финансовом и деловом мире человека.
- Ты же понимаешь, любопытство вызывает не наша деятельность, а наш покровитель, - говорил его заместитель Сергей. – На таком имидже долго не продержимся.
- Зачем портишь настроение? – Борис пытался отмахнуться от неприятной темы. – И не надо преувеличивать. Сами мы тоже кое-что значим.
- Но без его денег мы не раскрутились бы.
- Надо иметь голову и мозги, чтобы сделать это, - Борис подозвал официанта, расхаживающего среди гостей с подносом, и взял очередную порцию виски. -  С одними деньгами далеко не уедешь.
Эти слова сегодня говорил кто-то из гостей во время открытия. Они понравились Борису, и он взял их на вооружение.
В это время к Соломону, стоящему напротив, подошел представитель губернатора и пожал руку. От Сергея это не укрылось:
- Смотри, старик принимает поздравления. Так что праздник не только на нашей улице.
- А теперь слово предоставляется генеральному директору фирмы «Оптима» Борису Юрьевичу Фомину.
Сергей толкнул в бок замешкавшегося босса и взял для него микрофон. Борис задумался и начал не торопясь свой спич:
- Друзья, разрешите ко всем вам обратиться так. Именно друзья, потому что каждый из вас достоин самых добрых и хороших слов. Наша фирма молодая, мы только вышли на рынок риэлторских услуг. Но благодаря вашей поддержке уже не выглядим новичками. Разве что в рамках новизны и нестандартности предоставляемых услуг.
Борис обвел присутствующих взглядом и продолжил:
- Кто-то может сказать, нам повезло. Возможно. Но хочу обратить ваше внимание: везет сильнейшим. И мы намерены это доказать. А пока хочу выразить слова благодарности всем, кто в нас поверил и поддержал..
- За вас, друзья! – Добавил он и отсалютовал рюмкой с очередной порцией виски, когда сошел с импровизированного помоста.
- Вечер становится скучным, - услышал он голос Соломона. – Директор «Оптимы» начинает сам себе петь дифирамбы.
- На его месте я бы поступил так же, - сказал известный в городе банкир.
- Но вы не на его месте, - возразил старый еврей. – Может, и к лучшему. Каждый должен заниматься своим делом.
Он отошел в сторону и задумался. Уходить еще рано, но становиться свидетелем банальной пьянки желания не было.
- Привет  компаньонам, - услышал голос Бориса. – Соломон, а почему вы сегодня в тени и ни разу не сказали о своей радости?
- Молодой человек, если вы не заметили, я не мастер речей и действительно предпочитаю находиться в стороне, когда льется похвальба.
- Вы считаете, мне нечем гордиться?
- Безусловно, есть, - Соломон не лукавил. – Только не зарывайтесь, будьте проще и люди к вам потянутся. Честь имею!
Старик сделал движение, собираясь оставить молодого человека. Но Борис схватил его за руку:
- Соломон, подождите. Давайте выпьем. Я хочу сказать, готов в любой момент рассчитаться с вами. Если это необходимо, хоть сейчас.
Борис полез в карман пиджака.
- Не утруждайте себя, - Старый еврей высвободил руку. – Это ни к чему. И давайте не будем сегодня решать деловые вопросы. Тем более, вопросов как таковых и нет. Все давно обговорено.
- Но я хочу пересмотреть условия нашей сделки.
- Молодой человек, вы сегодня много выпили, чтобы принимать такие ответственные решения. Я бы на вашем месте не горячился, все хорошенько обдумал, прежде чем явитесь ко мне с готовым решением.
- Кремень, а не старик, - восхитился Сергей, когда Борис поведал о разговоре. – Что я тебе говорил? Нам придется попотеть, чтобы выйти из-под его влияния.
- Борис, мне надо с тобой поговорить, - Юрий Карлович взял сына за руку.
- А где мама?
- Наверное, ты забыл, сколько нам лет. Мама устала, я вызвал для нее такси.
- А ты?
- А мне, если ты не услышал, надо с тобой поговорить.
Мужчины ушли в кабинет генерального директора.
- Я знаю все, - сказал отец, когда прикрыл за собой дверь.
- Можно узнать, что именно?
- Как ты сделал деньги.
Борис поморщился:
- Папа, мы цивилизованные люди и должны выражаться соответственно. Я не делал деньги, а зарабатывал их.
- Это можно делать по-разному. Ты почему-то выбрал нечестный путь.
Борис опять поморщился:
- Грязных денег не бывает. И ты знаешь, во всем цивилизованном мире стартовый капитал всегда зарабатывался нечестно, иногда грязно и даже подло.
- Но я не хочу, чтобы мой сын превращался в беспринципного подлеца.
- Мне это не грозит, можешь не переживать, - Борис посмотрел на часы. – А теперь извини, мне надо быть с гостями. Сам понимаешь, не могу надолго оставлять их одних.
Веселье было в разгаре. Гости уже не замечали богато накрытые столы. Начались танцы.
Борис оглядел зал, еще раз посмотрел на часы: стрелки показывали начало первого ночи.
«Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», - с этой мыслью генеральный директор «Оптимы» подозвал своего заместителя, поручил развлекать гостей и распорядился подать машину.
- Куда едем, Борис Юрьевич? – Водитель не дождался команды.
- К Лизе, - вынырнул из пьяного полузабытья молодой человек в стильном, деловом костюме от дорого производителя. – На Баррикадную, там студенческие общежития.
- Я знаю, шеф.
Через двадцать минут, презентовав вахтерше несколько денежных купюр, Борис стоял на пороге Лизиной комнаты.
- Зачем приехал так поздно? – Всполошилась девушка, принимая огромный букет белых роз.
- Ты обещала быть на презентации, я тебя ждал, все глаза проглядел, - надулся Борис. – Не надо так со мной, ладно?
- Не думала, что Оля и Света не улетят сразу, - объяснила Лиза. – Рейс задержали, вернулась поздно, устала.
- Значит, твои соседки будут защищать честь университета на всероссийской конференции?
- Что-то вроде того, сама точно не запомнила, как называется мероприятие.
Борис закрыл дверь и подошел вплотную:
- Ты такая красивая…
- Не надо, Борис. Уже поздно, - убрала с плеча его руку Лиза. – Тебе пора. Тем более ты выпил. Судя по всему, много. Уходи, пожалуйста.
- Да, я выпил, - набычился молодой человек, снимая пиджак. – Если бы ты знала, как мне плохо без тебя.
- Не начинай, - Лиза пыталась оттолкнуть Бориса, отвернуться от горячих губ. – Ты же знаешь, я не хочу и не могу…
- Зато я хочу и могу, - Борис подхватил ее на руки.
Букет упал на пол, и мужчина прошел по нему.
- Прошу, не надо, - Лиза пыталась защититься, но силы были не равны.
…Утром Борис посмотрел на тело Лизы и все вспомнил.
- Извини, если был груб, - с трудом подбирая слова, сказал он, приводя в порядок помятый костюм.
- Иди к черту, - ответила Лиза, не переставая пялиться в потолок. – Я не хочу тебя больше знать, скотина.
При этом в голове пульсировала мысль: «А ведь было хорошо, было хорошо, хорошо…».
Девушка усмехнулась и отвернулась к стенке.
Борис сделал шаг и поднял с пола листок: «Здравствуй, моя дорогая! Я так скучаю по тебе…».
Читать дальше Борис не стал. Скомкав письмо брата, генеральный директор фирмы «Оптима» выбежал на улицу.
4 декабря, 2000 год
- Младший сержант Фомин и рядовой Волков находятся в резерве. При возникновении нестандартной ситуации действуют по обстановке, - старший лейтенант Митрохин четко распределил обязанности на предстоящую операцию. – Прикрываем автоколонну соседнего подразделения.
Разведчики вышли из командирской палатки в приподнятом настроении. Утро только занималось. Бодрящий морозец и первый снег способствовали хорошему настроению.
- Нас не было три месяца, а такое ощущение, будто не уезжали, - сказал Илья Волков, глядя на проступавшие в пелене горы. – Второй день ловлю себя на мысли, что в мирной жизни не скоро привыкну к тишине.
- А я все на ефрейтора хочу откликнуться. Когда называют младшим сержантом, думаю, обращаются не ко мне, - Костя улыбнулся, вспомнив, как в отряде поздравили с присвоением очередного воинского звания. – Так и до сержанта успею дослужиться.
- Смотри, понравится, заключишь контракт и останешься молодых учить.
- Ну, это вряд ли. Меня невеста не поймет, - Костя опять расплылся в улыбке. – Теперь до очередной смены дотянуть бы, вернуться в отряд. А там до дембеля, как говорится, рукой подать.
Два дня назад разведчики вернулись в зону боевых действий из пункта постоянной дислокации. Три месяца в казармах со всеми удобствами, строевого марша на плацу и рутинной службы в караульном городке навели тоску.
- Честно говоря, дни считал, когда вернемся обратно, - признался Костя. – Здесь конкретным, полезным делом заняты. А там…
- Младший сержант Фомин, отставить упаднические разговорчики, - старший лейтенант Митрохин подошел незаметно. – Чему вы учите молодого бойца?
- Виноват, товарищ старший лейтенант.
- Виноват, - пробурчал офицер. – А виноватых бьют. Чтобы не слышал больше. Здесь вы временно. А в части дом родной. Где вас всему выучили отцы-командиры?
- Там, товарищ старший лейтенант, конечно там, - поддакнул Фомин.
В условленном месте, где должны были ожидать подхода автомобильной колонны, разведчики заняли оборону. Собственную боевую технику спрятали в укромном месте: береженого Бог бережет.
- Внимание, всем! – Ожила рация. – Наблюдаю две машины. Едут к вам. Встречайте гостей.
Показались два легковых автомобиля и бортовой УАЗ типа «санитарки». В нескольких метрах от позиций разведчиков водитель головной машины обнаружил, что дорога блокирована военнослужащими.
Легковушки взвизгнули тормозами и ушли обратно в соседнее село за леском. А УАЗ при резком развороте занесло на скользкой дороге, и «санитарка» скатилась в кювет.
Командир группы спецназа справедливо рассудил, что необычные маневры чужих машин выглядят подозрительно.
- Лейтенант Малевич, проверьте, что там с уазиком, - приказал Митрохин.
Офицер и два разведчика из группы спецназа спустились в кювет и направились к остановившейся машине. Водитель не выходил, и это показалось подозрительным.
- К бою! – Заорал Митрохин. – В машине кто-то есть.
Бойцы лейтенанта Малевича упали на землю. Молодой офицер замешкался и попал под огонь боевиков, которые начали выпрыгивать через заднюю дверь автомобиля.
- Раз, два, три, четыре, пять, - считал Фомин. – Да сколько их там!
Бросив гиблое занятие, он занял боевую позицию и открыл огонь по  бугорку, за которым залегли духи.
Старший лейтенант Митрохин попытался организовать вынос раненного офицера, но ничего не вышло. Боевики и близко не подпустили военнослужащих. На двух бойцов, оставшихся в кювете, надежды было мало: на открытой местности под шквальным огнем голову поднять было сложно.
- Коробочка - один, я - Топаз, срочно нужна помощь. Как поняли, прием? -  Орал в эфир Митрохин.
- Вас понял. Что делать?
- Выдвигайтесь в квадрат 26-30, поступаете в распоряжение младшего сержанта Фомина.  Дальнейшие действия согласуете с ним.
- Вас понял, выполняю, - в эфире смолкло.
-  Знаешь, что делать? – Офицер подозвал Фомина.
- Так точно, под прикрытием брони вытаскиваем раненого.
- Выполняй!
- Ну, что Волченок, готов к ратным подвигам? – Костя бросил взгляд на сослуживца. – Зови Никиту и побежали. Коробочка уже в пути.
Младший сержант Фомин, рядовые Волков и Шахаев вышли на опушку леса, когда там появился приданный для выполнения задания бронетранспортер. Из водительского люка выглянул чумазый парнишка:
- Кто Фомин? А, вижу… Что делать?
- Спускаемся в кювет, ты прикрываешь броней место, где залегли наши, мы вытаскиваем раненого, - объяснил Фомин. – Проще пареной репы.
-  Ага, - возразил водитель, - а если у них гранатомет…
- Это вряд ли, - задумался Костя. – Давно бы пустили в ход.
БТР взревел мотором и ринулся вперед, спустился в кювет. По броне зацокало – боевики усилили огонь.
- Илья, Никита, затаскивайте офицера, - кричал Фомин, выпуская длинную очередь по бугорку. – А вы чего разлеглись? Вам особое приглашение нужно? Живо к машине!
Бойцы, занявшие оборону возле раненого офицера, команду выполнили беспрекословно. Бронетранспортер, чтобы не тратить время на разворот, дал задний ход и выехал из-под обстрела.
- Сейчас шарахнет, - мечтательно сказал Костя, разглядывая оставшийся в кювете бугорок. – Вон наши гранатометчики заняли позиции.
Через несколько секунд бугорок потонул в огне и дыме. Вскоре над ним взвился белый флаг.
- Жить, гады, хотят! – Прокомментировал младший сержант Фомин. – Вы как, товарищ лейтенант? Дотянете до санчасти?
- Нормально, сержант, - прошептал лейтенант Малевич. – Спасибо. Пить только хочется.
Костя протянул флягу.
- А что до царапины, - Фомин посмотрел на рану, умело перевязанную бойцами, - то до свадьбы заживет.
- Я уже женат, - улыбнулся офицер. – А ты философ, как погляжу. У самого-то девушка есть?
- А то, невеста, - Костя протянул Малевичу помятую фотографию. – Лизой зовут.
- Красивая, - оценил лейтенант девушку. – Только бы дождалась.
- Без вариантов, она меня любит! – Фомин задумался и добавил. – Как и я ее.
10 января, 2001 год
Вечером кафе при железнодорожной станции Прохладная заполнилась привычной публикой в камуфлированной форме.
Моздок и Прохладный – города-братья, своеобразный перевалочный пункт для военного люда. Здесь, рядом с железнодорожной станцией, начиналась или заканчивалась командировка на войну.
«Как часы, - улыбнулась буфетчица Люба. - До московского поезда чуть больше двух часов. Моздокская электричка прибыла. Как всегда, сошлись два потока военных – на войну и домой. Сейчас расслабляться начнут».
Люба вытерла несуществующую пыль со стола, навела глянец. За последние полгода женщина насмотрелась и на счастливо-пьяных солдат, и на вдупель «трезвых» офицеров. Многих из них, покидающих Прохладный,  объединяло одно: стремление выпить, чтобы дорога домой превратилась в короткий миг.
Тетя Люба не осуждала их, Боже упаси!
«Чего только они там ни видели, на войне этой проклятой! – Размышляла она. – Людское горе да смерти товарищей».
Женская логика подсказывала, что военным в такой ситуации не обойтись без «зеленого змия».
Обслуживая очередного клиента, она наблюдала за ближайшим  столиком, где расположились три молодых офицера. Они сидели больше часа. Бутылки из-под водки пустели на глазах. Но ребята вели себя чинно, не пытались перекричать ревущую из динамиков музыку. Кажется, они вообще не обращали на нее внимания, полностью погрузившись в разговор.
- Я только поднял голову, а духовский снайпер тут как тут. Пуля по уху чиркнула. Так потом я больше часа ползал по окопу, - вспоминал один.
- Это что, - начал другой. – Помню, вошли мы в село…
Люба не стала вникать в очередную историю. За время работы в кафе она их столько наслушалась, что знала наперед финалы.
«С этими все понятно, - решила женщина. – Домой едут. Война для них закончена. Во всяком случае, здесь. А вот что делает юноша за дальним столиком? Кажется, тоже почти час сидит. И выпил прилично».
Тетя Люба взяла блокнот, поднос и направилась к нему.
- Молодой человек, а молодой человек, - принялась тормошить служивого, склонившего голову на стол. – Чего еще изволите?
«Такой молодой, а лицо не по годам серьезное, - отметила официантка, когда парень посмотрел на нее. – Да у него, видать, горе, вот и заливает. Только как в часть собирается возвращаться в таком виде?».
- Не-а, - пьяно пробормотал Костя, оглядывая официантку в белом переднике. – У меня все есть, больше ничего не надо.
- Может, чайку? Я мигом.
- Пока рано, - служивый показал на недопитую бутылку. – Чуть позже, я позову.
- Сынок, а тебе не пора в часть? – Тетя Люба незаметно убрала на поднос емкость с недопитой горячительной жидкостью. – Время-то позднее, пока доберешься…
Ефрейтор Фомин посмотрел на часы невидящими глазами:
- Нет, меня завтра в Ханкале ждут. Заночевать здесь придется. Не подскажете, у кого жилье можно снять?
«Ой, облапошат парня, - подумала тетя Люба, - спасать надо, пока не поздно».
- Да какое жилье?- Всплеснула она руками. – Иди за мной, постелю в подсобке. Отдохнешь пару часиков. А в 23 я закончу, пойдем ко мне, места хватит.
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько за постой возьмешь?
- Дурак, - тетя Люба отвесила подзатыльник. – У меня сын такой, как ты. Сейчас в Чечне служит. Сердце за него изболелось. А ты «сколько-сколько»…
- Извините, не хотел обидеть, - Костя потянулся к бутылке, которую заметил на подносе. – Я лучше еще выпью.
- Хватит уже, - тетя Люба попыталась воспрепятствовать. – Меру знать надо.
- А я знаю, только не помогает, мера-то.
- Идем за мной, сейчас приляжешь и расскажешь, что случилось. Может, что и посоветую.
- Вы? – Фомин с сомнением посмотрел на женщину в белом фартуке, но послушно направился за ней. – Советчики мне не нужны.
В узкой подсобке с трудом помещались диван, платяной шкаф и стул.
- Располагайся, а я сейчас чай принесу. Тебе в себя приходить надо, - Люба бросила жесткую подушку на диван и вышла.
Пять минут спустя ефрейтор Фомин мирно спал, по-детски подогнув под себя ноги и свернувшись калачиком.
Люба подняла лист, выпавший из небрежно сброшенной на стол камуфлированной куртки. Пробежала наискосок по красивому почерку и наткнулась на строчки «…а еще говорят, что твой брат неровно к Лизе дышит. Не знаю, отвечает она благосклонность или нет, но на дискотеке несколько раз сам видел их вместе».
«Эх, дела сердечные, - вздохнула тетя Люба, сворачивая письмо. – Мне бы ваши заботы».
Через три часа она вернулась в подсобку и разбудила Костю:
- Поднимайся, служивый. Иди проветрись на свежем воздухе возле кафе. Только никуда не уходи. Я переоденусь и пойдем ко мне. Утро вечера мудренее.
Морозный воздух приободрил, и младший сержант Фомин плотнее запахнул бушлат. Его взгляд переместился на праздничные гирлянды в витрине кафе, и на душе вновь заскребли кошки: «Пока я здесь, они там веселятся. Эх, Лиза, Лиза, как же ты могла…».
- Куда ехать, служивый? – прервал размышления незнакомец.
Он подошел незаметно и стоял напротив, поигрывая ключами от машины.
Костя посмотрел на часы: начало первого.
«А почему бы и нет? – Решил он. – Пока доедем, рассветет. Хмель улетучится окончательно. Можно будет доложить о возвращении».
- В Ханкалу. Сколько?
- Э-э, - промямлил незнакомец, - 500 рэ. Устроит?
Костя кивнул:
- Где машина?
- Возле автобусной остановки. Пошли?
- Можно я сзади сяду? – Спросил Фомин. – Подремлю немного в пути.
- Без проблем, - обрадовался чему-то хозяин потрепанной «девятки». – Только перелезешь через переднее сидение. Задние двери заклинило, починить все руки не доходят.
Костя забросил вещевой мешок в багажник и полез в машину. Перегнувшись, он сразу обратил внимание, что двери не заклинило. Их для чего-то заварили изнутри.
«Да это же тюрьма на колесах!» - Мелькнула и тут же погасла мысль.
В голове от сильного удара словно взорвалось, и младший сержант Фомин, потеряв сознание, повалился на сидение.
Рядом разместился человек в камуфляже. Он достал телефон и сказал:
- Готовьте клеточку, еще одна канарейка попалась.
«Девятка» с форсированным движком резко сорвалась с места и умчалась в темноту.
12 января, 2001 год
Семья Фоминых справляла новоселье.
Окна двухэтажного особняка ярко светились. Несмотря на поздний час, вся прилегающая территория площадью около 30 соток была залита огнем уличных фонарей. В бассейне отражались раскрывающиеся в небе замысловатые узоры фейерверков.
- Не по погоде Борис Юрьевич пикник на природе устроил, - сказал один из гостей, поплотнее запахивая полы теплого зимнего пальто.
- А по мне ничего, - заявил второй, - вон вода в бассейне даже не замерзла.
- Ее по такому случаю подогрели, - съязвил кто-то.
Заместитель генерального директора фирмы «Оптима» прервал разгоревшийся спор своим появлением:
- А теперь, друзья, приглашаем в центральный зал. Там для вас накрыты столы. Наверное, нагуляли аппетит после прогулки по парку? Прошу!
Сергей Александрович Глотов театральным жестом распахнул перед гостями стеклянные створки входных дверей. С небольшого балкона над холлом заиграл симфонический оркестр.
- Отец, нам пора, - торопил Борис Юрия Карловича. – Гости уже разделись, а хозяев нет.
- Знаешь, дорогой мой, - не переставал горячиться старший в семье Фоминых, - ты не указывай. Я еще не решил, участвовать в твоем шоу или нет.
- Ну, какое шоу? Неужели мы не можем с друзьями разделить радость от нашего успеха?
- Я тебе много раз говорил, что не испытываю эйфории от твоих головокружительных успехов в бизнесе. Ты не чисто начал и продолжаешь тоже странно.
- Опять тридцать пять, - усмехнулся Борис. – Однако дом тебе пришелся по вкусу. И переехать сюда не отказался.
Спор прервала Мария Петровна:
- Вам еще не надоело выяснять отношения? Скоро танцевать без нас начнут. А вы все не решаетесь спуститься к гостям.
- Мама, ты сегодня обворожительна, - Борис не скупился на комплименты. – Тебе так идет этот наряд!
Женщина зарделась и от удовольствия крутанулась на высоких каблуках. Подол вечернего платья веером пошел вслед движению.
- А вот твой отец почему-то воздерживается от комплиментов, - засмеялась она, глядя в растерянное лицо мужа. – Может, ты закроешь, наконец, рот, подумаешь и скажешь что-то вразумительное?
Юрий Карлович откашлялся:
- Да, милая, ты сегодня выглядишь потрясающе.
- Только сегодня? – Поддела супруга.
- Конечно, нет. Но в этот вечер особенно.
- Значит, тебе надо соответствовать, дорогой. Иди скорее в нашу спальню, там Борис приготовил для тебя сюрприз. Примерь его, пожалуйста.
- Мама, на сегодняшнюю вечеринку я пригласил Лизу, - сказал Борис, когда отец ушел переодеваться. – Она сейчас внизу, среди гостей. Но я хочу, чтобы она была с нами.
- Замечательная идея. Это ты хорошо придумал: невеста младшего брата в кругу семьи. Кстати, не хочешь предложить ей пожить в нашем доме до возвращения Костика? Места ведь всем хватит. – Мария Петровна продолжала рассматривать себя в зеркале.
- Ты как всегда права, мама, - женщина не заметила, как лицо сына исказила болезненная гримаса. – Но дело в том, что я хотел предложить Лизе пожить в этом доме в качестве моей жены.
Мария Петровна перестала крутиться перед зеркалом:
- Вот даже как? И давно вы вместе? Почему я ничего не знаю?
- Ты неправильно меня поняла, - Борис замялся. – Лиза пока ничего не знает. Это будет сюрпризом для нее.
- Она не знает, что ты ее любишь?
- Лиза пока отвечает отказом.
- Думаешь, этот дом произведет на нее неизгладимое впечатление и сердце девушки дрогнет?
- Не без того, - поморщился Борис. – Я надеюсь, в ней проснется разум, и она задумается о будущем, которое я могу обеспечить.
- А как же Костя? Ведь она его невеста…
- Мама, не все так очевидно. Официально никто об этом не заявлял. Предоставь Лизе самой решить этот вопрос.
- Если она сделает выбор безболезненно, я перестану ее уважать.
- Ну, зачем же так театрально? – Борис опять скривился. – Если честно, вот уже несколько месяцев не могу добиться ее благосклонности. Надеюсь, сегодня чаша весов качнется в мою сторону.
- А вот и я! – В зеркале отразилось торжественное лицо Юрия Карловича. – Спасибо, сынок, за смокинг. Не думал, что когда-нибудь надену такой наряд.
Фомины спустились, наконец,  в холл.
- Друзья, я благодарен всем, кто откликнулся на мое приглашение разделить с нами радость, - приветствовал всех Борис. – Прошу поднять бокалы за моих родителей. Во многом благодаря им я состоялся в этом мире, сумел добиться успеха и признания. Так выпьем же за них!
Пока Юрий Карлович и Мария Петровна занимали внимание гостей, Борис отправился на поиски Лизы. Ее он нашел в самом конце холла, в кругу Оли и Светы.
- Я рад видеть вас в добром здравии, - молодой человек улыбнулся девушкам. – Могу на правах хозяина похитить Лизу? Обещаю, скучать вы не будете. Вас окружат вниманием и заботой галантные кавалеры.
- И все, конечно, такие, как ты, - не удержалась Лиза.- Ну, а по-другому и не может быть. На такой шикарной вечеринке есть место только для принцев.
- Нет, все не такие, как я, но тоже ничего, - не стал скромничать Борис. – А за оценку вечеринки спасибо. Я старался…
- Пустить пыль в глаза?
- Нет, показать, чего я достиг за небольшой период времени.
- Считай, тебе это удалось, - Лиза подозвала официанта и взяла очередной бокал с шампанским. – За тебя!
- Лиза, я не хочу с тобой спорить по мелочам, - сказал молодой человек, когда они отошли в сторону. – Ты знаешь о моих чувствах. Сегодня я сказал маме, что сделал тебе предложение и жду ответа.
- А ты его сделал? – Глаза девушки округлились. – Не слышала.
- Да, я хочу, чтобы ты жила в этом доме с нами.
- На правах кого? Невесты брата, любовницы, прислуги?
- Не говори ерунды, - разозлился Борис. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя.
- Один раз ты уже доказал это. Помнишь?
Молодой человек опустил глаза:
- Я уже извинялся за тот случай. Могу еще раз, но не буду. Прими лучше подарок, который лучше всяких слов докажет мою любовь.
Борис достал небольшую бархатную коробочку:
- Надеюсь, с размером угадал.
Девушка примерила дорогое колечко с изумрудами:
- Здорово! Просто восхитительно! Таких мне еще никто не дарил!
Поздно ночью девушки возвращались в общежитие. Лиза категорически отказалась оставаться в доме Фоминых и давать ответ.
- Ой, смотри, подруга, упустишь такой шанс, - убеждала Оля, когда они перешагнули порог обшарпанной комнаты. – Принцы два раза предложение не делают.
- Как знать, - Лиза задумалась и ответила невпопад. – Мне очень понравился дом, обстановка, да и вообще.
Света и Оля переглянулись и в один голос спросили:
- Так в чем же дело? В Косте?
- Да при чем тут он? - Выдохнула Лиза. – Он, конечно, хороший парень, и я его любила. Но Борис красавчик, за такой короткий промежуток времени добился практически невозможного. Уважаю.
- И что собираешься делать?
- Я похожа на идиотку? Конечно, соглашаться. Такой шанс выпадает не часто!
- Значит, наша Золушка…
- Превратится в принцессу, - закончила за подругу Лиза.
- И как скоро?
- Завтра утром, - Лиза посмотрела на часы, - нет, уже сегодня мои бастионы падут на милость победителя.
3 февраля, 2001 год
Костя повернулся на другой бок и застонал. Боль пронзила насквозь. Ломило  все тело.  Трудно было понять, что больше – руки, ноги или голова.
Молодой человек повернулся к зарешеченному окошку, в которое заглядывал полумесяц и усмехнулся: «Сижу за решеткой в темнице сырой….Ну, прямо про меня написано.  Только не сижу, а лежу, потому что в другом положении держать тело трудно».
Вот уже почти месяц он находился в плену у боевиков и даже не предполагал, чем закончится заточение в сырой и вонючей комнате, больше напоминающей хлев. Это помещение стало для него жилищем в тот день, когда его в полуобморочном состоянии привезли в горное село.
Костя помнил почти все. Кафе на станции Прохладная. Как он в расстроенных чувствах выпил много, вышел подышать на свежий воздух, а гостеприимный владелец авто предложил свои услуги. А потом все – как отрубило. Очнулся в комнатушке. Первый закат и рассвет запомнил через забранное решеткой крошечное окошко.
Вначале его много били какие-то бородатые люди. Они постоянно спрашивали номер воинской части и место дислокации, где он воевал и сколько убил человек.
- Я убивал не людей, а бандитов, - говорил он на первых допросах. – Иначе убили бы меня и товарищей.
Такие ответы незнакомцев не устраивали. Били долго и сильно, пока не потерял сознание.
Через несколько дней Костя не выдержал, когда очередной допрос закончился оскорблением. Громила с откровенным взглядом олигофрена с диким хохотом плюнул в лицо. В следующий момент он валялся на полу и непонимающе хлопал глазищами.
В комнату ворвалось несколько человек.
- Эльдар, он Руслана замочил, - заорал один и бросился на Костю, размахивая палкой. – Я его порешу.
Палка отлетела в одну сторону, а ее обладатель в другую. Костя сделал несколько ловких движений и достал второго нападающего. Бородач взвыл и, запоздало прикрыв причинное место, плюхнулся на пол.
Дальнейшее молодой человек помнил слабо. Его ударили чем-то тяжелым по голове и свалили с ног. Очухавшийся Руслан методично и со знанием дела завершил начатое товарищами. Только через неделю Фомин смог присесть на топчане в своей каморке.
Однажды, когда он находился в забытье, появилась девушка. Она вытерла влажной губкой лицо, грудь, чем-то смазала побои, ссадины и раны.
- Ты кто? – Костя впервые за несколько дней открыл глаза и сфокуссировал взгляд. – Что здесь делаешь?
- Я Аида, дочь Эльдара, - сказала девушка и плотнее закуталась в шерстяную накидку. – Тебе нельзя говорить, ты очень слаб.
Фомин в знак согласия прикрыл глаза. Сил действительно не было. Каждое слово давалось с трудом и болью в груди.
- Не серди их больше, а то они убьют тебя. Ты им такой не сильно нужен, - девушка положила рядом с топчаном лепешку и налила в кружку воды из кувшина.
Когда рассвело, Костя увидел знакомый пейзаж за окном. Там, где ночью была луна, прорисовалась вершина горы. Над ней сгустилась серая, неприветливая туча. Он не успел хорошенько разглядеть ее, как заскрипел железный засов входной двери.
- Вставай, нечего разлеживаться, - гортанный голос Вахи не сулил ничего хорошего. – С тобой люди говорить хотят.
«Знаю я ваши разговоры», - подумал Костя и медленно спустил ноги на пол.
- Опять бить будете?
-  От тебя зависит. Как поведешь себя, - Ваха подтолкнул к выходу.
В просторной комнате Фомин заметил знакомые лица.
«Руслан, Эльдар, а это кто? – Не узнал человека в камуфлированной форме. – Интересно, что ему надо?».
Незнакомец подошел вплотную.  Заглянул в глаза, пощупал руки, скривился и без замаха ударил в живот.
- Спецназовец, говорите? – сказал он, наблюдая, как Костя медленно выпрямляется. – Кишка у него тонка.
- Э, зачем так говоришь, - обиделся почему-то Эльдар. – Видел бы, как он наших завалил. Сам до сих пор не верю. Боец он, точно тебе говорю.
- Хилый больно.
- А ты откорми, и все будет в порядке.
- Эльдар, сколько тебя знаю, ты не хочешь меняться, - незнакомец опустил руки в посудину с водой. – Говорил всегда, не экономь на мелочах. Плохой товар предлагаешь, с гнильцой. Доведи до кондиции, а потом предлагай.
Фомина увели обратно, и он не услышал, что стал предметом торга.
Через несколько часов пришел Эльдар:
- Ну, что, спецназ, жить хочешь?
Костя решил не отвечать и схлопотал ощутимую затрещину. В голове снова зашумело.
- Я уже говорил, повторять не стану: если спрашивают, отвечай.
- Да.
- Что да, русская скотина?
- Жить хочу.
- Так-то лучше, - улыбнулся Эльдар и хлопнул в ладоши.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Руслан. Фомин напрягся, руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ай, молодец, - заулыбался Эльдар. – Одной ногой в могиле, а туда же, в бой!
Руслан молчал и глупо улыбался, глядя на хозяина.
- Чего стоишь, придурок? – Заорал на него Эльдар. – Еду принес?
Громила метнулся за дверь и вернулся с подносом. Фомин с удивлением заметил не только лепешку с водой, но и большой кусок мяса. Рот тут же наполнился слюной.
- Ешь, - разрешил главарь. – Потом говорить будем.
Костя с жадностью схватил мясо и в два счета расправился с ним. В животе сразу заболело.
- Водой запей, животное, - не выдержал Эльдар. – Возиться с тобой еще!
Фомин отхлебнул из кружки и перевел дыхание. Перед глазами еще стоял большой, жирный кусок ароматного мяса.
- Слушай внимательно и запоминай, - без предисловий начал Эльдар. - Нашим братьям  нужны толковые люди, бойцы. Ты подходишь. Но чтобы стать на нашу сторону, надо принять ислам. Ты готов?
До Кости не сразу дошло, что ему предлагают стать наемником.
- Чего молчишь? Язык проглотил? – Эльдар начинал злиться. – Радуйся, не каждому такую честь оказываем.
«Значит, дела у вас идут хреново, - подумал Фомин. – Или меня в слепую использовать хотите».
А вслух добавил:
- Это такая честь для меня. Боюсь, не оправдаю надежд.
Видимо, на лице отразились не те эмоции. Эльдар перестал корчить из себя гостеприимного хозяина:
- Ах ты, шакал неблагодарный! Да я тебя сгною!
На помощь хозяину подоспел Руслан. Без дополнительных команд громила двумя мощными ударами свалил Фомина на пол.
- Вы… не… понимаете…, - прохрипел Костя, сплевывая кровь, - я… так… не… могу…такое… важное… решение…подумать…надо.
Избиение прекратилось. Эльдар внимательно посмотрел на распростертое тело, плеснул остатки воды в лицо.
- Думай до утра, - сказал он без эмоций. – Завтра сам решишь свою судьбу.
В каморке быстро стемнело. Костя подобрался к окошку и выглянул. Небо обсыпало звездами. В лицо ударил прохладный зимний ветер с гор.
За спиной скрипнуло и послышались легкие шаги. Фомин обернулся и заметил Аиду. Девушка забрала поднос с нетронутой лепешкой и положила на блюдце небольшой кусок мяса.
- Только не торопись, - сказала она и отвернулась, - а то опять плохо станет.
- Ты откуда знаешь, что мне было…
- Отец рассказал.
- А что еще он говорил тебе?
- Что ты должен принять важное решение, от которого зависит твоя жизнь.
- И для того, чтобы я принял единственно правильное решение, - усмехнулся Фомин, - Эльдар прислал мясо?
- Дурак! – Девушка метнулась обратно и хлопнула дверью.
Через несколько минут засов опять заскрипел.
- Извини, я не успел еще съесть, - Фомин потянулся к блюдцу. – Подожди немного, сейчас заберешь посуду.
Аида молча смотрела, как молодой человек методично расправлялся с мясом.   
- Тебя могут убить, как и тех двух солдат, - сказала вдруг она.
- Каких тех?
-  Их убили до тебя, в прошлом году, - пояснила Аида.
- Но я не могу просто так поменять веру, - Фомин размышлял вслух. – Это не костюм новый примерить.
- А им никто этого не предлагал, - откликнулась девушка. – Просто попали под горячую руку.
- Что мне надо делать, чтобы не повторить их судьбу?
- Думать.
- Всего лишь? – Губы непроизвольно расползлись в подобие улыбки. – В последнее время я только этим и занимаюсь.
- Тебя не должны убить, - Аида будто не слышала его. – Ты им нужен. Как боец  в группу смертников или батрак. За тебя заплачены деньги. Так что теперь все зависит от тебя.
10 марта 2001 год
Ранняя весна подарила, но не оправдала надежды на быстрое тепло. Снег растаял, и после легкого морозца дорога под ногами превратилась в каток.
- Напрасно машину оставили, - ворчал Борис, поскальзываясь на льду. – Так и лоб расшибить можно.
- А ты за меня держись, - смеялась Лиза. – Все целее будешь.
После юмористического концерта они возвращались в приподнятом настроении. Заезжие юмористы по полной программе откатали программу, выжав из зрителей все эмоции, накопившиеся за рабочую неделю.
- Тебе понравился концерт? – Борис решительно сменил тему, чтобы не портить настроение. – Правда, было здорово?
- Да, спасибо, вечер удался, - Лиза улыбнулась и представила, как они займутся любовью в большой спальне, купленной недавно по случаю решения о помолвке.
- А давай сегодня сообщим родителям о нашем решении, - предложил Борис. – Ты ведь не передумаешь за месяц, который нам дадут на размышления?
- Смотря по обстоятельствам. Все зависит от того, как ты будешь себя вести, - улыбнулась Лиза. – Я девушка свободная…
- Я серьезно.
- И я не шучу.
- Значит, всю эту неделю ты морочила мне голову?
Лиза скорчила серьезную гримасу, хотя очень хотелось рассмеяться:
- Вот такая я коварная. Ты думал, со мной будет легко? Это еще ты передумаешь и съешь свой паспорт, как в песне Укупника поется.
Борис почесал затылок:
- Я не знаю такой песни и не собираюсь есть паспорт. Скажи лучше, будем говорить родителям или тайком пойдем подавать заявление?
- Конечно, нет, дорогой. Тайком мы ничего делать не будем, - Лиза тоже стала серьезной. – Мы ничего постыдного не совершаем, чтобы шифроваться и уходить в глубокое подполье.
- Ты правда так думаешь?
- И не сомневайся, - Лиза поцеловала спутника в губы. – И чего это я такая влюбленная?
Борис удовлетворенно засопел:
- Тогда давай скажем сегодня. А то отец уже коситься начинает, когда видит, как мы вместе выходим из спальни. Мама молчит, а он меня глазами так и буравит, словно я маленький.
- Как скажешь, дорогой. Сегодня так сегодня.
С этого момента дорога домой перестала казаться Борису скользкой. Он словно обрел второе дыхание. И даже упав и больно ударившись копчиком, не вспоминал больше про машину.
- Ма, па, - заорал он с порога, как только захлопнул входную дверь. - Мы вернулись.
В особняке царила тишина. Только свет горел везде.
- Странно, - Борис размышлял вслух. – Когда уходили, они никуда не собирались. Мама обещала пирог испечь. И вот тебе здрасьте.
- Может, они у себя в комнате отдыхают? – Предположила Лиза. – Тогда не тревожь. Я сейчас быстро соображу покушать. А о нашем решении сообщим завтра.
- Скажешь тоже, - возразил Борис. – Они никогда в такое время не ложатся спать. Нет, что-то здесь не так.
Он поднялся на второй этаж и прислушался. Из комнаты родителей  не доносилось ни звука. Даже телевизор был выключен.
«Когда такое было?» - Удивился Борис и тихонько постучал.
Ответа не последовало.
- Можно войти? – Он толкнул дверь и остановился на пороге.
Папа и мама сидели в креслах и смотрели на него невидящими глазами.
- Что случилось? Почему вы молчите? Кто-нибудь объяснит, что происходит?
Юрий Карлович тяжело поднялся, подошел к столу, взял конверт и протянул сыну.
- И что все это значит? – Строчки перед глазами прыгали, не давая возможности осознать прочитанное. – Это шутка такая?
- Какая, к черту, шутка! – Взорвался вдруг Юрий Карлович. – Ты читать разучился? Не видишь или не хочешь видеть, что здесь написано? Твой единоутробный брат пропал без вести.
Борис набрал в легкие побольше воздуха и тоже заорал:
- Не надо на меня кричать! Можно подумать, это я его на Кавказ посылал!
Дверь без стука открылась и в комнату вошла Лиза:
- Извините за вторжение, но почему вы кричите?
- А ты…, ты…, - Юрий Карлович искал нужные слова и не находил. – На твоем месте я бы не вмешивался.
Мария Петровна поднялась из кресла, обняла мужа, погладила по голове:
- Дорогой, не надо искать виноватых. Давайте подумаем, как нам жить дальше.
И, уже обращаясь к Лизе, добавила:
- Пойдем, милая, в столовую, накроем что-нибудь на стол, пока мальчики поговорят. А потом вместе сядем и решим.
Как только за ними закрылась дверь, Борис зашипел на отца:
- И какая муха тебя укусила?
- А ты не понимаешь? – Ощерился Юрий Карлович.
- Знаешь, мне тоже неприятно, что мой брат угодил в скверную историю.
- Скверная история, говоришь? – Отец тяжело задышал. – Пропал на войне без вести и скверная история – это две большие разницы, не находишь?
- Да, я коряво выразился, - Борис попытался взять себя в руки. – Но и меня нечего обвинять. Я не мальчик для битья.
- Да, ты мальчик без совести, - прошептал Юрий Карлович и опустился в кресло.
- Это почему же?
- Твой младший брат пропал, а ты с его невестой шуры-муры водишь.
- Знаешь, отец, я тебя уважаю, но не лезь не в свое дело, - Борис успокоился и начал конструировать мысли. – Не мешай все в кучу: мухи должны быть отдельно от котлет. Мне тоже жаль, что Костя пропал без вести. Но это произошло не потому, что я полюбил Лизу. Кстати, заметь, она меня тоже.
- Я бы на твоем месте…, - начал Юрий Карлович.
- Не начинай, - перебил сын. – Ты не можешь быть на моем месте. И это аксиома, не требующая доказательства. Сейчас надо думать не о нас с Лизой, а о том, что можно сделать для Кости. Например, как организовать его поиски.
- Мальчики, пойдемте пить чай, остывает, - раздался снизу голос Марии Петровны. – Одна голова хорошо, а две лучше. Спускайтесь к нам.
Но конструктивного разговора за круглым столом не получилось. Юрий Карлович уперся и не хотел понять, почему невеста Кости должна жить в комнате Бориса:
- Ты сама должна понимать, что не простишь себе в будущем.
- Папа, в каком будущем, - орал Борис. – Ты о чем сейчас говоришь? Мама, хоть ты скажи ему.
Но Мария Петровна молчала и хмурилась.
- Так, все с вами понятно, - Борис махнул рукой. – А мы еще хотели сказать вам, что…
- Как ты можешь! – Лиза впервые за вечер повысила голос. – Речь сейчас идет о твоем брате. Не время и не место говорить о нас!
Когда молодые остались одни, девушка попыталась успокоить Бориса:
- Не надо злить отца. Давай сделаем вид, что послушались его.
- Что? – У Бориса округлились глаза.
- То, что слышал. Чего тебе не хватает? Я твоя, но буду жить в другой комнате. Пусть родители думают, что мы уважаем их мнение и согласны с ним.
- Но я не хочу …
- А я не желаю начинать новую жизнь с войны с твоими родителями. Так даже прикольно и заводит, - Лиза лукаво улыбнулась и облизнула губы. – Не находишь? Мы вместе, но не можем афишировать отношения. Слушай, я уже хочу тебя, иди ко мне, пока родители не пришли...
Несколько часов кровать в комнате Бориса скрипела и стонала всеми возможными нотами и на любой лад. Но утром любовники вышли из разных комнат и на глазах Юрия Карловича и Марии Петровны приветствовали друг друга в столовой.
23 апреля, 2001 год
После занятий Лиза освободилась раньше обычного. На предложения подруг погулять ответила отказом:
- Нет, девочки, мне сегодня домой надо.
- Смотри, как тебя Борис построил, - подначивала Света. – Чуть что, сразу домой. В этом месяце мы вместе еще никуда не ходили.
- Мне в самом деле надо, - не ответила на подколы девушка. – Будет праздник и на нашей улице. Не обижайтесь.
- О Косте что-нибудь известно?
- В том-то и дело, что нет, - лицо Ларисы омрачилось. – Мария Петровна места себе не находит. Юрий Карлович на нервах. Вот и стараюсь больше времени проводить с ними.
Оля и Света переглянулись. Языки так и чесались сказать что-нибудь едкое. Но решили воздержаться.
- Да, Лизка, хорошая ты невестка, - не удержалась от комментария Оля. – Они должны быть тебе благодарны за внимание и заботу.
Девушка наскоро попрощалась с подругами и направилась домой.
«Странно, - размышляла она по дороге. – Давно ли стала называть особняк домом? Да, к хорошему быстро привыкаешь».
- Мария Петровна, есть что-нибудь о Косте? – Лиза с порога задала первый вопрос.
- К сожалению, дочка, нет.- Пожилая женщина за несколько дней сильно состарилась. – Юрий Карлович ходил в военкомат. Но там сказали, что из части на запрос информация еще не поступила.
- Значит, пока числится без вести пропавшим?
- Да, - Мария Петровна тяжело вздохнула и вытерла выступившие слезы.
- Ну, зачем же вы плачете? – Лиза взяла платок и привела глаза в порядок. – Значит, есть надежда, что Костя жив. Это все-таки лучше…
- Лучше чем что? – В столовую вошел Юрий Карлович.
- Вы сами знаете.
- Юра, не начинай все с начала. Все и так переживают. Твои колкости неуместны.
- Извините, я иногда не знаю, что говорю. Все кажется, сейчас позвонят и скажут: нашли тело. Не такой определенности хочется, - пожилой мужчина тяжело вздохнул. – А вы Лиза не обращайте на меня внимания. Я действительно не имею права вас осуждать. Вы отличная невестка.
Поняв, что последние слова прозвучали двусмысленно, Юрий Карлович надолго замолчал. Он смотрел на женщин, слушал их разговор и не мешал своими комментариями. На душе девушки сразу стало спокойнее.
- Лизонька, как дела в институте? – Мария Петровна поставила кастрюлю на огонь и полностью переключилась на разговор.
- Все хорошо. Хвостов не имею. По-прежнему на хорошем счету.
- А Костю на курсе еще помнят?
- Конечно. В институтской сборной  по смешанным единоборствам только спят и видят, когда он вернется.
- Что, так и не нашли замену?
- Да нет, команда выступает, и даже, кажется, успешно. Но тренер недавно заявил, что для Фомина место всегда зарезервировано. Ему такие бойцы нужны.
Мария Петровна тяжело вздохнула и вновь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы:
- Эх, доченька, намучаешься ты еще. Я ведь понимаю, как тебе тяжело сейчас, как ты мечешься и не знаешь, к какому берегу пристать.
- Не надо об этом, Мария Петровна, - Лиза будто окаменела. - Все будет хорошо.
«Как она догадалась? – Мелькнула шальная мысль. – Неужели это так очевидно?».
В последние дни она действительно стала думать, что предала Костю. От этих мыслей даже к Борису охладела.
- А его ищут? - Невпопад спросила она. – Может, нужна финансовая поддержка? Наверное, Борис мог бы ее оказать.
- Мне в военкомате заявили, об этом лучше не говорить, - проинформировал Юрий Карлович. – Они утверждают, что для спецназа дело чести найти своего пропавшего бойца. К тому же, как они сказали, для поиска пропавших военнослужащих есть специальные подразделения.
- Я слышала, в горах людей иногда крадут, чтобы потребовать выкуп, - Мария Петровна смотрела на мужа. – Почему на нас до сих пор никто не вышел? Мы действительно, наверное, могли бы собрать необходимую сумму и выкупить Костика. Если он жив…
- Давайте остановимся на этом, - предложила Лиза. – Пока у нас нет доказательств и просто информации о его гибели, правильнее будет считать Костю живым.
- Ты права, доченька, - Мария Петровна опять всплакнула и обняла девушку. – Так будет легче для всех нас. Сынок жив, и я верю в это.
«Хотела бы и я верить, - вздохнула Лиза, - так действительно легче и спокойнее».
Ранний вечер подкрался незаметно. Первые сумерки заглянули в окно, когда в семье Фоминых начался ужин. Мария Петровна передвигала тарелки по столу, не зная, какую посуду накрыть.
- Давайте, помогу, - предложила Лиза и усадила женщину за стол. – Вы сегодня намаялись. Сама справлюсь.
Она поухаживала за Юрием Карловичем и Марией Петровной. Положила и в свою тарелку. Но приступить к трапезе не успела. В столовую заглянул Борис.
- Всем здравствуйте, - улыбнулся он. – По какому случаю траур? Что-то случилось?
- Не надо паясничать, - одернул Юрий Карлович. – Ты прекрасно знаешь, повода радоваться у нас нет.
- А-а, опять тридцать пять, - протянул Борис. – Отец, я разделяю вашу скорбь и готов всеми доступными силами помогать в поисках брата. Кстати, если потребуют за него деньги, я собрал энную сумму. На мой взгляд, ее должно хватить. Но не собираюсь хоронить себя заживо. Я ни в чем не виноват и хочу жить в свое удовольствие. Это понятно?
Юрий Карлович на удивление Марии Петровны быстро успокоился:
- Да. И мы не будем тебе в этом мешать. А за деньги спасибо. Но пока никто не требовал за Костю выкуп.
- Может быть, самим проявить инициативу? – Предложил Борис. – Вдруг, они не знают, что у нас есть финансовые возможности?
- Кто они? – Глаза у Мария Петровны округлились от ужаса.
- Ну, не знаю, - смутился Борис. – Возможно, те, у кого сейчас брат находится.
- Мне сегодня сказали, этого делать нельзя, - Юрий Карлович положил конец разговору. – Мы можем помешать официальному расследованию и поиску.
Борис приподнял обе руки:
- Все, умолкаю. Я в этом не понимаю. Было бы предложено.
Он схватил со стола бутерброд с колбасой, на ходу запихнул в рот. Запил соком и ушел в свою комнату.
- Я, пожалуй, тоже пойду, - засобиралась Лиза. – Надо еще к занятиям подготовиться. Да и вставать рано. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, доченька.
Лиза приняла душ, включила телевизор и разобрала кровать, когда в дверь тихонько постучали.
- Можно? – На пороге нарисовался Борис. – А я соскучился по тебе. Ты в последнее время стала такой неприступной, хоть рыцарский турнир устраивай.
- Очень смешно, - одними губами улыбнулась Лиза. – Но мне сейчас действительно ничего не хочется.
- А меня? – Борис лукаво подмигнул и погладил себя чуть ниже живота.
- Ничего и никого, - отрезала девушка. – Извини, пожалуйста. Мне еще надо заниматься.
- А давай вместе, - мужчина кивнул на кровать. – Я смотрю, ты и площадку уже подготовила.
- Не вынуждай грубить, - Лиза разозлилась. – У меня действительно нет ни сил, ни желания.
- А кто говорил, что всегда будет моей? – Напомнил Борис о данном ей обещании. – Я только на этих условиях согласился на раздельное проживание.
- Ну, как тебе объяснить без грубости, что бывают обстоятельства, когда секса не хочется даже с хорошим человеком?
- Это ты сейчас про меня? - Обиделся Борис. – Я думал, мы любим друг друга, и только делаем вид для родителей, что не вместе.
- Я ничего пока не знаю, ты можешь это понять? – Девушка опустилась на стул и провела рукой по лицу. – Я просто устала и хочу отдохнуть.
- А я хочу тебя, - Борис навис над ней, пытаясь расстегнуть брюки. – И добьюсь чего хочу.
- Нет, этого больше не повторится, - Лиза сильно толкнула его к двери, грубо пнула ногой под зад так, что мужчина выкатился в коридор и закрыла дверь на щеколду. – Спокойной ночи, милый. Сладких тебе снов и не обижайся на меня. Я не хочу и не могу.
В дверь заколотили:
- Что ты не хочешь и не можешь?
Лиза не сочла нужным отвечать и погасила в комнате свет.
Она и сама не знала, чего хочет: строить свое хрупкое счастье с импульсивным и непредсказуемым Борисом или дожидаться Костю, к которому, глядя на его родителей, проснулась нежность.
- Тогда я оставляю за собой право воспользоваться услугами проституток.
- Как тебе заблагорассудится, - ответила девушка и прибавила громкость у телевизора. – Как тебе заблагорассудится…
Через полчаса в комнате Бориса началась оргия. Там все ходило ходуном. Стоны сменялись криками и смехом. И так до рассвета.
Когда в окно заглянули первые лучи солнца, Лиза поднялась с сильной головной болью. Она нашла аспирин и, не разжевывая, проглотила таблетку. Подождала немного и выпила вторую.
«Боже, и как же я могла поверить этому человеку? – Размышляла она, наполняя сумку конспектами. – Это же животное, которому нужно только одно».
При этом гаденький внутренний голосок пытался оспорить ее решение:
«А разве тебе не нравилось заниматься с ним сексом, грубым и животным? Тебя кто-то насильно, ну кроме одного раза, толкал к нему в постель?  Сама сделала выбор и нечего обвинять человека. Польстилась на богатство, так играй по заведенным правилам».
- Да, все верно, польстилась, - Лиза не сразу заметила, что начала говорить вслух. - Была такая слабость. Но кто знал детдомовскую жизнь, сможет понять меня… Больше не хочу играть по заведенным правилам. Начинаются исключения…
«А люблю я, кажется, Костю», - ворвалась и затрепетала в сознании мысль.
6 июня, 2001 год
Костя очнулся на третьи сутки. Тело болело, саднило, горело. Правая нога ниже колена опухла. Нервы пульсировали, с каждым толчком посылая очередную порцию невыносимой боли.
Фомин разлепил веки и попытался понять, что произошло. Та же комната. То же забранное решеткой окно. Но что-то изменилось. Он это почувствовал сразу. А потом и понял. Возле двери стоял вооруженный охранник.
- Напрасно ты очнулся, - проговорил тот, сплевывая под ноги. – Тебе же хуже.
- Почему? – Простонал Костя. – Я вам больше не нужен?
- Ты никому не нужен, шакал паршивый, - прохрипел бородач. – Зачем Ваху убил?
Память постепенно возвращалась к узнику. Он вспомнил, как несколько дней назад решил бежать…
Изобразив резкую боль в животе, удалось заманить охранника со двора. Справиться с вооруженным, но плохо обученным человеком оказалось делом техники. Тот и пикнуть не успел, повалился на топчан со сломанными шейными позвонками.
Фомин рассчитал правильно: население горной деревушки праздновало свадьбу. Выдавали дочь главы местного тейпа. Крутые иномарки, пальба в небо из всех видов стрелкового оружия, бурное веселье – это было на руку беглецу.
Спуститься в ущелье удалось быстро. Наскоро обмывшись в мелкой речушке, Фомин определил местоположение и маршрут к своим.
Ночь прошла слишком неожиданно. Как только взошло солнце, Костя залег за большим валуном. Продвигаться дальше было рискованно. Человек славянской внешности, гуляющий в здешних местах, смотрелся по меньшей мере подозрительно.
«Отлежусь до вечера, наберусь сил, - подумал он, погружаясь в дремоту. – Ночью опять побегу».
Но расчеты на то, что преследование начнется не скоро, провалились. В горном селении не все погрузились в праздничный транс. Поэтому пропажу узника обнаружили быстрее, чем надеялся Костя.
Эльдар сильно разозлился и приказал еще до заката солнца поймать беглеца.
- Это дело чести, - заявил он. – Тому, кто приведет шакала обратно, обещаю приз.
- Какой? – Осклабился Руслан.
- Зарежем барана, - разочаровал гориллу Эльдар. – А ты о чем подумал?
- Твоя дочь…
- И даже не мечтай, - отрезал главарь. – Приз неравноценен шкуре русского ублюдка. Но не забудь: он мне нужен живым!
Костя открыл глаза, когда солнце клонилось к закату. Жара быстро спадала. Заходить в горную речушку не захотелось.
Фомин огляделся и не сразу заметил группу из нескольких человек, спускающихся по оставленным следам. Беглец узнал Руслана, но было поздно: его обнаружили.
Костя рванул к зеленке, до которой было примерно два километра.
«Добегу - спасусь, добегу – спасусь, - пульсировала мысль, когда сердце пыталось вырваться из груди. – Там меня не найдут. И наши близко».
Но ближе оказались боевики. Место в зеленке для засады облюбовали духи. Отсюда хорошо просматривалась дорога, ведущая через ущелье.
 Как только Фомин нырнул в первые заросли, перед ним выросли бородатые незнакомцы.
- Не шали, - покачал головой один и ткнул автомат в живот. – Даже не пытайся шевельнуться, завалю!
- Это наш, - объяснил запыхавшийся Руслан, переходя на гортанный язык.
Дальнейшее можно было понять только по быстро меняющейся мимике. Боевики никак не могли поделить добычу. Но после нервных переговоров и телефонных звонков на несколько мобильных консенсус был достигнут: добыча возвращалась прежним владельцам.
На радостях Руслан жестоко избил Фомина. И только когда его схватили за руки, до Кости долетело:
- Ты что делаешь? Остановись. Нам на себе нести его обратно? 
Здравый смысл возобладал, но только до возвращения в горное селение. Там избиения продолжились. А Эльдар собственноручно прострелил ногу:
- Это чтоб больше не думал о побеге. А за Ваху еще ответишь…
Костя окончательно пришел в себя. Голова постепенно наполнялась мыслями:
«Такой я им теперь точно не нужен. Не боец, не батрак. Точно пристрелят, как собаку. Получается, выхода нет. Надо хотя бы умереть достойно. А при возможности  придушить хоть одного, чтоб не так обидно было».
Фомин пересилил боль и присел на топчане.
- Мне бы врача, - простонал он, закатывая глаза. – Нога сильно опухла. Может загнить.
- Мертвым здоровье ни к чему, - ухмыльнулся охранник, но на всякий случай отодвинулся. – Эльдар приказал не тревожить по пустякам.
- А это не пустяк, - разозлился Костя. – Я дорого стою, мое здоровье еще дороже.
Охранник непонимающе захлопал глазами.
- Разве непонятно? – Фомин сказал первое, что пришло в голову. – За меня выкуп приличный получить можно. Не догоняешь? Иди, зови Эльдара, разговор серьезный есть.
«Потяну время, - решил Костя. – Пока проверят и все выяснят, наберусь сил. Тогда точно не один богу душу отдам. Их Магомед тоже жертвоприношениям обрадуется».
Эльдар пришел быстрее, чем предполагал Фомин.
- Чего звал?
- А то тебе не рассказали.
Главарь внимательно посмотрел на Фомина:
- Если обманул, на кусочки порву, будешь умирать долго и мучительно. Еще пожалеешь…
- Не пугай пугливых. Адрес записывай и проверяй. Красноречие для торгов прибереги.
Эльдар подробно записал адрес и телефоны родственников Фомина.
- Эй, ты куда? – Костя окликнул главаря, когда тот выходил из комнаты. – Мне врач нужен. Нога сильно болит.
- Будет тебе врач, послали уже за ним, - проворчал Эльдар.
- Не тяни, дырявый товар дешевле стоит.
Через несколько минут появилась Аида:
- Давай, ногу посмотрю.
- А ты что, врач?
- Нет, училась в ветеринарном.
- Ну, дела, - возмутился Костя. – Эльдар и тут решил сэкономить?
- Не глупи, - обиделась девушка. – Когда приедет врач, может быть поздно. Давай для начала я посмотрю твою рану. Огнестрел на человеке и животном заживает одинаково.
- Ты уверена в этом?
Аида не ответила. Ловко отрезав штанину, оголила рану, промыла перекисью водорода и залила йодом.
- А теперь можно и доктора ждать, - улыбнулась она. – Точно заживет как на собаке, даже если он припозднится.
- Сколько у меня осталось времени? – Спросил Костя, когда Аида собралась уходить.
Девушка посмотрела на него долгим пронзительным взглядом:
- На проверку и все формальности уйдет не больше двух месяцев.
- Это хорошо, - сказал Костя, погружаясь в сон, - это очень хорошо…
21 июня, 2001 год
- Ну, что, последний экзамен сдан, - Светлана радостно потерла руки. – Давайте отметим это событие.
- Я - за, - откликнулась Оля. -  Мы давно вместе не праздновали. Сегодня есть причина.
Подруги посмотрели на Лизу. Девушка задумчиво листала зачетку и молчала.
- Лиз, ты воды в рот набрала? Мы, кажется, с тобой разговариваем, а не со стенкой, - обиделась Светлана. – Вообще слышишь, о чем говорим?
- Не обижайтесь, девочки, - откликнулась Лиза. – Я вдруг подумала, если бы моя мама увидела оценки, то, наверное, обрадовалась за меня.
Света и Оля переглянулись.
- Помнится, кто-то говорил, что мать знать не знает и знать не хочет.
- Наверное, я погорячилась, - объяснила Лиза. – Вот у вас есть родители и вам хорошо. А я даже в детском доме мечтала о маме, которая меня продала. Был период, злилась на нее, готова была разорвать при встрече. Потом письма ей писала, делилась новостями, и складывала конверты в коробочку. А сейчас вдруг подумала, какое счастье, когда есть мама, папа…
- Подруга, мне не нравится твое настроение, - Оля обняла Лизу. – Что с тобой происходит?
- Если честно, это мы тебе завидуем, - подхватила Света. – Тебе так повезло. Встретила богатого человека, живешь как у Христа за пазухой на всем готовеньком.
- Да откуда вы знаете? – Грустно улыбнулась Лиза. – Золотой может быть и клетка.
- Все, подруга, колись, в чем дело? – Оля решила не отступать. – Не расскажешь, праздника не получится. А через несколько дней нам уезжать.
- Вот и я о том же.  Вы уедете, а я останусь.
Света достала бутылку кагора, стаканы. Разлила красноватую вязкую жидкость:
- А давайте, девочки, за нас. Чтобы нам всегда и во всем везло!
Выпили, закусили нарезанными яблоком и бананами. На душе у каждой потеплело.
- А я сегодня пришла к вам с предложением, - без предисловия начала Лиза. – Давайте опять жить вместе.
- Но твое место в комнате занято, - опешила Оля. – Как ты себе это представляешь? Комендантша вряд ли согласится.
- Я не об этом, - объяснила Лиза. – Давайте снимем однокомнатную квартиру на троих. Будет весело и не дорого.
Оля и Света переглянулись:
- Но мы завтра уезжаем. Нам некогда этим заниматься.
- Вы дайте согласие, а я к вашему возвращению подберу удобный и недорогой вариант. Не пожалеете.
- Нет, ты все-таки объясни, что с тобой происходит, - настаивала Света. – Вы что, с Борисом поссорились?
- Да нет, просто я решила, что мы не будем вместе.
- Это почему же?
- Не мой он человек. Я долго думала и пришла к выводу, что напрасно с ним связалась. Теперь не знаю, как Косте в глаза смотреть, - Лиза улыбнулась и решила закрыть тему. – Вы лучше скажите, согласны на мое предложение или нет?
- Подожди, а как же Мария Петровна, Юрий Карлович?
- Я им уже все сказала. Они поняли и поддержали меня.
- А если Костя вернется?
- Ой, девочки, я ничего не знаю. Поживем – увидим. Так вы согласны или нет?
- Конечно, да! – Света и Оля синхронно закивали.- Давайте за это и выпьем!
Когда кагор закончился, Лиза засобиралась:
- Мне надо с Борисом увидеться. Он пока не знает о моем решении. Нехорошо получается. Поеду к нему.
Офис риэлторской компании «Оптима» находился в старом центре города. И Лиза решила прогуляться до него.
К вечеру жара спала. Накрапывающий мелкий дождь приятно освежал лицо. Зонт открывать не хотелось.
«Надо было прозвонить, предупредить, - подумала она, глядя в светящиеся окна офиса на втором этаже. – Вдруг он уехал на переговоры?».
- Девушка, вы к кому? – Охранник на входе поднялся навстречу и кивнул, узнавая. – Борис Юрьевич еще не уходил. Позвонить?
- Спасибо, не надо. Я поднимусь.
В приемной никого не было.
«Странно, - подумала Лиза. – Борис не терпит, если секретарша покидает рабочее место, когда он находится в офисе».
Девушка толкнула дверь в кабинет и услышала за спиной голос Сергея, заместителя Бориса:
- Борис Юрьевич просил передать…
Что просил передать старший отпрыск Фоминых, Лиза расслышать не успела. За второй дверью перед ней открылась пикантная картина: в просторном кабинете над полированным столом для переговоров генеральный директор  риэлторской компании «Оптима», задрав подол юбки секретарши, в поте лица трудился над ней. Его крепкий зад вздрагивал в такт движениям, а руки поглаживали округлые бедра.
- Хорошее ты рабочее место выбрала, Зоинька, - захохотала Лиза. – Смотри, не перетрудись.
И, повернувшись к Сергею, добавила:
- Так что Борис Юрьевич просил передать? Да вы не робейте, сами видите, как тут весело. Может, хотите  присоединиться? Смотрите, у вашего генерального настроение переменилось, место свободное образовалось.
- Лиза, это не то, что ты подумала, - заорал Борис, натягивая штаны. – Подожди, я сейчас все объясню.
Возле поста охраны он догнал девушку и схватил за руку:
- Давай объяснимся, это недоразумение, которое следует забыть.
- Ну, давай объяснимся.  За этим, если честно, и приходила.
- Да? – Уставился Борис. – А зачем?
- Конечно, не за тем, чтобы увидеть твой волосатый зад рядом с Зоей, - Лиза сделала паузу. – Мы больше никогда не будем вместе. Ты меня хорошо понял? Никогда.
- Но почему?
- И забудь, что мы когда-то были вместе. Это дикая ошибка. Моя дикая ошибка, о которой я очень сожалею.
- Но я так не могу…
- А я не спрашиваю, можешь ты или нет, - отрезала девушка и посмотрела на Бориса как на насекомое, которое следует раздавить. – Между нами ничего нет и никогда не будет.
12 июля, 2001 год
В дверь позвонили.
«Если это опять Борис, спущу с лестницы, - разозлилась Лиза. – И кто ему дал адрес? Ведь только сняла квартиру, даже девчонки ничего не знают».
Девушка не любила прерывать начатое. Тем более генеральную уборку. Но звонок повторился. Пришлось отодвинуть ведро с водой, бросить половую тряпку, швабру.
- Если ты сейчас же не уберешься…, - начала она, открыв входную дверь, и осеклась, увидев на лестничной площадке Юрия Карловича.
- Извини, доченька, дурака старого, без приглашения приперся. Можно пройти?
- Зачем вы так, Юрий Карлович? Я всегда вам рада, заходите, - она посторонилась, пропуская мужчину в квартиру. – Как Мария Петровна?
- Все хорошо.
Юрий Карлович старательно вытер туфли о мокрую тряпку и перешагнул через порог. Разулся и босиком направился в комнату.
- А у тебя красиво, - огляделся он. – Обживаешься?
- Еще не успела, - улыбнулась Лиза. – Но все впереди. Только вселилась. Кстати, откуда вы узнали, где меня найти?
- Борис сказал.
- Я почему-то так и подумала.
- Докучает?
- Не то слово. Как с цепи сорвался.
- Я поговорю с ним.
- Не надо, Юрий Карлович. Мы должны сами во всем разобраться.
- Не скучно одной? – Неожиданно гость сменил тему.
- Да нет, пока работы много, привожу в порядок жилье, - улыбнулась Лиза. – А если вы не об этом, то знайте: жить здесь буду не одна.
Юрий Карлович напрягся, по лицу пробежала тень печали.
- Вы неправильно меня поняли, - поспешила объяснить Лиза. – Скоро закончатся каникулы. Света и Оля вернутся. Это наше общее уютное гнездышко.
- Так это для вас троих? – Он обвел квартиру рукой.
- Да, мы так решили.
Лиза зажгла камфорку газовой плиты, поставила чайник и внимательно посмотрела на Юрия Карловича:
- Сейчас чай пить будем. Но сдается, пришли вы не за этим. Может, скажете без предисловий?
Мужчина прокашлялся, зачем-то вытер платком сухие губы:
- Да, чай это хорошо, в самый раз. Угощай, я и печенье принес.
На столе появилась жестяная пестрая банка со сладостями.
Лиза с удивлением смотрела на Юрия Карловича. Таким чудным, беззащитным и робким одновременно девушка не видела его никогда.
- Да что случилось? – Всполошилась она не на шутку. – Говорите же, не молчите.
- Доченька, Костя жив!
Руки у Лизы задрожали, фарфоровая чашка выскользнула и разбилась об пол.
- Я знала, знала, что так будет, - прошептала она и опустилась на табурет. – Слава Богу! Где он?
- В каком-то горном селе на Кавказе.
- В Чечне?
- Скорее всего, да. Нам этого не сказали.
- Кто не сказал, Юрий Карлович, говорите же яснее.
- Извини, Лизонька, я очень волнуюсь, - продолжил мужчина. – Сегодня утром нам позвонили и сказали, что Костя находится в плену. Звонил какой-то странный человек, по-русски изъяснялся плохо. Потребовал десять миллионов рублей, иначе Костю убьют.
- Сколько времени дали на сбор денег?
- Две недели. Посредник заберет наличные и только потом в условленное место вывезут Костю.
- Значит, никаких гарантий, что с ним будет все хорошо?
Юрий Карлович развел руками:
- Как правило, в таких ситуациях не обманывают.
- Откуда вам знать?
- Соломон так говорит. Да и Борис заявил, что, получив деньги, у них не будет резона убивать.
- Вы сами в это верите? – Лиза почему-то разозлилась. – Мне кажется, деньги развяжут им руки, и они могут просто избавиться от ненужного свидетеля.
Юрий Карлович постарел на глазах.
- Так что же делать? – Он испуганно и одновременно с надеждой посмотрел на девушку. – Время уже пошло, мы договорились о встрече.
- Собирать деньги. Борис обещал помочь?
- В том-то и дело, - замялся старик. – Он заявил, что и пальцем не пошевельнет, если ты не попросишь. 
- Вот мерзавец! – Лиза выругалась и прикусила язык, заметив, как гость вжался в кресло и пригнул голову. – Ладно, я поговорю с ним. А вам надо немедленно сообщить в милицию. Они знают, что в таких случаях делать. Нельзя просто так отдавать деньги. Обязательно проинформируйте компетентные органы.
Юрий Карлович поднялся и направился к двери:
- Доченька, мы с Марией Петровной подумали и решили…
Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
- В общем, возвращайся к нам. Давай вместе дожидаться Костю. Мы верим: у вас все будет хорошо. Вы прекрасно подходите друг другу.
- Юрий Карлович, я не готова ответить сразу. Мне надо подумать.
- Я понимаю, доченька. Конечно, думай. Мы подождем.
15 июля, 2001 год
В особняке Фоминых царила торжественная обстановка. Везде горели свечи. На мягкой мебели появились нарядные пледы и покрывала. Мария Петровна даже фартук повязала бархатный, пока на стол накрывала.
- У нас сегодня семейный совет, - непонятно почему оправдывалась она. - Не могу же просто так отнестись к этому событию.
Лиза улыбнулась:
- Извините, но я не совсем вписываюсь в рамки семейного мероприятия. Вы не находите?
- Что ты такое говоришь, дочка, - всплеснула руками Мария Петровна. – Ты нам как родная.
- Вот именно, как…
В столовую вошел Юрий Карлович. Он тоже вырядился. Зачем-то надел костюм. Поймав изумленный взгляд Лизы, пояснил:
- В нашей семье так заведено. Мы привыкли важные вопросы решать в соответствующей обстановке.
Лиза кивнула головой:
- Надеюсь, меня переодеваться не заставите?
Старики переглянулись, улыбнулись и одновременно ответили:
- Нет, ты наш талисман. Без тебя мы бы…
- Только не говорите, что Борис выделил деньги из-за меня. Это чистое совпадение. Просто у него появился дополнительный шанс шантажировать меня. Но это бесполезно. Я так ему и заявила. Так что деньги он собрал исключительно из любви к брату. Зов крови, знаете ли.
Юрий Карлович и Мария Петровна опять обменялись взглядами и ничего не сказали, когда в холл вошел Борис.
- На повестке семейного совета несколько вопросов, - торжественно начал Юрий Карлович. – Наш сын собрал нужную сумму, и теперь мы можем вздохнуть свободно.
Борис театрально расстегнул ворот рубашки и изобразил глубокий вздох.
- Сын, не надо паясничать, - Юрий Карлович сохранял торжественность. – Это очень важно. Все мы понимаем, без денег не было бы надежды на встречу с Костей.
- А я и сейчас не уверен, что нас не пытаются обмануть, - Борис пригубил вино. - Кто-нибудь подумал о страховочном варианте?
- Благодаря Лизе, да, - Юрий Карлович поклонился девушке. – В управлении ФСБ мне сказали, что информацию о выкупе пленника обязательно проверят. Обещали отследить контакт с посредником, а также все его связи и так далее. Я не очень силен в оперативной работе.
- Значит, с этого дня мы находимся под колпаком Мюллера? – Борис покосился на телефон. – Тогда следите за базаром.
Юрий Карлович поморщился, но спорить не стал.
- И все равно меня терзают смутные сомнения: а был ли мальчик?
Мария Петровна аж подскочила на стуле:
- Борис, как ты смеешь говорить так о своем брате?
- Можно подумать, вас такая мысль не посещала. Извините, что оскорбил высокие чувства. Но не забывайте, в какое время живем. За десять миллионов не только обмануть, убить и закопать могут так, что следов не останется.
Юрий Карлович откашлялся:
- А теперь мы переходим ко второму вопросу.
Он полез во внутренний карман пиджака и достал скомканный лист посеревшей бумаги. Выдержав театральную паузу, добавил:
- Это письмо от Кости, которое вчера передал посредник.
- Ну, партизаны, - Борис восхитился родителями и выхватил письмо. – Почерк действительно его. Значит, жив, не обманывают.
Через несколько минут его лицо исказила гримаса:
- Это тебя больше касается, - сказал он и протянул лист Лизе.
Девушка осторожно приняла письмо и вопросительно посмотрела на Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Читай, доченька. Там действительно многое тебе предназначается. Мы уже все знаем.
Лиза развернула помятый листок и глаза наполнились слезами:
«…Маме и папе отдельный поклон. А благодаря тебе, моя дорогая, я и выжил в этом аду. Каждый день, каждую ночь, вспоминая тебя, черпал силы, чтобы выдержать, не пасть духом.
Вначале мне казалось, что все: пропал. Время в плену бежит по-другому, медленнее, более нудно. Но ко всему можно привыкнуть, если верить в лучшее. И я верил. Потому что у меня есть ты. Я люблю тебя, Лиза. Надеюсь на скорую встречу. Думаю, нам многое предстоит рассказать друг другу…».
Девушка отложила письмо и вытерла слезы:
- Можно я потом прочту? Я хочу побыть одна, подумать. Только сейчас поняла, что плохо знала Костю. Ведь он меня с самого начала берег и, чтобы не волновалась, не сообщал о службе в Чечне.
- Да, доченька, - Мария Петровна обняла девушку. – Для нас это тоже стало откровением.
- Так я пойду? – Она вопросительно посмотрела на Фоминых. – А то уже поздно, мне добираться еще.
- Я могу подвезти, - оживился Борис и отставил очередной бокал с вином. – Выпил немного, можешь не бояться.
- А я и не боюсь, - приняла вызов Лиза. – Теперь я ничего не боюсь.
- Дочка, а зачем тебе куда-то уезжать? – Юрий Карлович тоже обнял Лизу. – Твоя комната ждет тебя.
Девушка замотала головой.
- Ты не поняла. – Уточнил Юрий Карлович. – Твоя комната находится рядом с нашей. Тебе там понравится.
- Нет…, спасибо…, я не готова, - пролепетала Лиза. – Мне действительно надо во многом разобраться. Я должна побыть одна. Извините.
- Не надо извиняться, мы все понимаем, - Мария Петровна заглянула в глаза. – Но перед уходом ты должна знать…
- Дорогая, позволь мне, - Юрий Карлович отодвинул супругу, которая покорно приняла вторую роль.
- Да-да, конечно, - прошептала она и отошла в сторону.
Юрий Карлович пригубил вино и начал речь:
- На семейном совете Фоминых, так уж повелось от моих предков, принято сообща обсуждать и решать важные вопросы. Что мы и сделали сегодня. Но по традиции один из важных вопросов, обсуждаемых семьей, отдается на откуп главе семьи.
- Я не заметил, что принимал здесь какое-то единоличное решение, - встрял Борис. – Или я упустил что-то?
- Не фиглярничай, - Юрий Карлович стукнул кулаком по столу. – Твое время еще не пришло, сопляк. У тебя нет семьи и не тебе принимать важные решения!
Борис быстро сник, как мячик, из которого выпустили воздух.
«Это что-то интересное, - подумала Лиза. – Никогда не замечала ничего подобного. Борис сам на себя не похож. Да и Юрий Карлович разошелся не на шутку».
Пожилой мужчина выдержал паузу и продолжил:
- За то время, что Кости не было дома, произошло много всяких событий. Думаю, все, здесь сидящие, понимают, о чем говорю. Так вот я решил, ему не обязательно знать о некоторых. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Лиза с удивлением наблюдала за молчаливым и спокойным Борисом. Потом перевела взгляд на Марию Петровну и увидела в ее глазах материнскую любовь и заботу.
«Как же всего этого мне не хватало!» - Задохнулась она от нахлынувших чувств.
- Я вам очень благодарна за все, - девушка нашла подходящие слова. – Но не настаивайте. Сегодня я действительно не могу остаться. Вернется Костя, и мы решим. Мы обязательно решим вместе. А сейчас извините, я действительно пока не готова. Я очень люблю вас!
3 августа, 2001 год
- Уходим! – Заорал Эльдар. – Они сейчас штурмовать начнут.
- Что с пленным делать? – Руслан в нерешительности остановился перед дверью, ведущей в темницу. – Прикончить, собаку?
Фомин, наблюдающий в окошечко за сборами боевиком, напрягся.
«Вот он, момент истины, - подумал молодой человек. – Или пан или пропал. Обидно погибать, когда наши рядом»
Раздались выстрелы. Вначале одиночные, робкие, потом пулеметные очереди. По крыше зацокало.
- Не вздумай, - приказал Эльдар. – При случае будет нашим щитом.
«Ну-ну, - ухмыльнулся Костя, пряча в штаны заточенный гвоздь. – Это мы еще посмотрим, кто для кого щитом станет».
Руслан ворвался в маленькое помещение:
- На выход, шакал. Уходим!
- Я никуда не пойду, - заявил вдруг Фомин и демонстративно улегся на топчане. – Мне не к спеху.
- Да? – Недобро осклабился громила. – Ну, тогда получай.
Над головой просвистела автоматная очередь. Пули кучно легли в дерево. Посыпалась крошка, опилки.
- Ты охренел? – Костя подскочил. – Совсем крыша поехала?
- Шагай вперед, да побыстрей, - приказал Руслан и ткнул автоматом в спину. – Некогда разговоры разговаривать.
- Вы почему копошитесь? – Заорал Эльдар. – Живо в машину.
Костя не спеша проковылял к джипу:
- Он меня чуть не убил.
- И правильно бы сделал.
- Да? – Улыбнулся Фомин. – А выкуп тебе уже не нужен?
- Да какой выкуп, - озверел Эльдар. – Твои родственнички сдали нашего посредника фейсам. Те отследили все контакты и вышли на нас. Так что смени пластинку и не дергайся, если жить хочешь.
«Так, уже кое-что проясняется, - подумал Костя. – Отца надоумили обратиться в ФСБ. Значит, село штурмуют серьезные люди. Надо что-то делать».
Он скривился от боли и схватился за живот:
- Ой, не могу, больно- то как!
В следующее мгновение тяжелая рука Руслана с размаху опустила на его голову приклад автомата. В глазах потемнело и пропала картинка происходящего.
Через несколько часов Фомин очнулся в незнакомом помещении. Голова раскалывалась. Хотелось пить. Губы потрескались, во рту господствовал металлический привкус.
- Не вставай, - услышал он тихий голос. – У тебя сотрясение. Лучше полежать.
- Где я? – Костя попытался рассмотреть помещение, но в темноте это было трудно. – Кто вы?
- Такие же пленные. Я – рядовой Серегин, Павел. А вон тот у стены – Степан, сержант Ивушкин. Мы из разведывательного батальона. Месяц уже здесь.
- Счастливчики, - улыбнулся Фомин. – Я уже восемь месяцев в плену. Вон даже бороду успел отрастить.
- Мы тоже начали, но передумали, - откликнулся сержант Ивушкин. – Не хочется на бандюков походить.
- А меня давно сюда бросили? - Костя не помнил, как оказался здесь. – Как ударили по башке, ничего больше не помню.
- Понятно, - закивал Павел. – Когда перевязывал, обратил внимание, что к тебе серьезно приложились.
- Да уж, болит до сих пор, - Костя почесал забинтованную голову и скривился от боли. – Так сколько я здесь?
- Несколько часов, - Степан потянулся на топчане. – Точнее, извини, не скажу. Сам понимаешь, счастливые часов не наблюдают.
- А ты шутник.
- Будешь тут шутником, - Ивушкин улыбнулся. – Сегодня нас обещали расстрелять.
- Это почему? – Фомин попытался привстать, но голова закружилась, и он опять прилег.
- Да, действительно, крепко они тебя, - посочувствовал Степан. – Эльдар говорил, что с трудом оторвались от спецов.
- От каких?
- Спроси что-нибудь полегче. Откуда же я знаю? Он говорил, в перестрелке потерял много своих людей и все из-за тебя. Мол, по твоему следу шли спецназовцы.
«Эх, жалость-то какая, - пронеслась в больной голове мысль. – А свобода была так рядом!».
- Да, по мою душу шли, жаль не удалось, - сказал вслух. – А вы почему грустите?
- Я же сказал, обещали расстрелять, - напомнил Ивушкин. – Ты находишь в этом что-то веселое?
- Не хорони себя раньше времени, - успокоил бойца Фомин. – Меня за это время несколько раз хотели казнить. Но, как видишь, пока жив.
- Это временно.
- А ты оптимист.
- У тебя научился, - усмехнулся Ивушкин. – Давайте думать, что делать будем?
- А что тут думать? – вступил в разговор Павел. – От судьбы не уйдешь.
Заскрипела входная дверь и на пороге появились Эльдар, Руслан и еще несколько незнакомых Фомину типов.
- Ну, что, шакалы, готовы умереть? – У Эльдара было хорошее настроение. – Выходи по одному!
Боевики дружно заржали в шесть глоток.
Эльдар подошел к Фомину:
- Моли своих богов. Оторвались мы. Если совсем след потеряли, поживешь еще. Может быть. Пока твоих родственничков не достану. Деньги у них действительно есть.
- Откуда? – Не удержался Костя.
- От верблюда, - заржал Эльдар. – Если б не десять миллионов, давно пустил бы тебя в расход.
Когда боевики ушли, Фомин задумался.
- О чем он сейчас говорил? – Не удержался Павел.
- О выкупе.
- Десять миллионов рублей за одного человека?
- Получается, что так, - почесал затылок Костя и скривился от боли.
- У моих таких денег нет.
- Я тоже так считал.
15 сентября, 2001 год
- Товарищ майор, старший лейтенант Митрохин по вашему приказанию прибыл, - офицер переминался на пороге особого отдела.
- Проходи, капитан.
- Товарищ майор…
- Да заходи, закрывай дверь, - особист поморщился от строевых штучек офицера.- Разговор есть.
- Но я старший лейтенант, - Митрохин пытался втолковать, что произошла какая-то ошибка.
- А что, командир отряда еще не довел приказ до личного состава? - Майор Топченко поправил очки. – Это что-то новенькое. Вы обычно первыми узнаете и начинаете праздновать.
- Виноват, товарищ майор, я не понимаю.
- Да чего тут понимать? – Удивился особист. – Тебе досрочно капитана присвоили. За боевые, так сказать, заслуги.
- Служу России!
- Это ты на плацу в отряде скажешь, а не мне, - опять поморщился офицер. –Присаживайся, разговор будет долгий.
Митрохин снял фуражку и присел на краешек стула. Не привык он общаться с особистами. Скользские в этом отделе типы служат, норовят в душу заглянуть и все там перевернуть.
«А какими им еще быть? – Подумал он. – В каждом ради всеобщего блага врага видят, чтобы не допустить предательства или утечки информации».
Когда командир отряда специального назначения внутренних войск сообщил, что его вызывают в округ в особый отдел,  испугался:
- Вроде в Чечне проколов не было. Зачем я им понадобился?
Подполковник Серегин, напротив, был спокоен:
- По моей информации, речь о младшем сержанте Фомине пойдет.
- А что, его освободили уже?
- Вот узнаешь подробности и мне расскажешь. А теперь давай помозгуем, как в этой ситуации рыбку съесть и на… в общем ты меня понимаешь.
- Не совсем, товарищ подполковник.
- Пораскинь мозгами, старлей, - командир отряда набил табак в трубку, закурил. – В январе боец пропадает в Прохладном. Через несколько месяцев выясняется, что попал в плен. Какой напрашивается вывод?
- Я по этому поводу еще тогда несколько рапортов написал, - оживился Митрохин. – Особистам группировки очень хотелось, чтобы я показал на него как на дезертира. Но Фомин не такой.
- Да знаю, что не такой, - перебил командир отряда. – Надо подумать, как пацану помочь. Чтоб сухим из воды вышел из этой скверной истории.
- А в чем его могут обвинить?
- А то ты сам не догадываешься.
- Но у него была официально оформленная увольнительная, он журналистов сопровождал на поезд.
- Ага, только потом в кафе напился и в полупьяном состоянии добровольно сел в машину боевиков.
- Откуда такие сведения?
- От верблюда. Фомин сам об этом рассказал особистам,  мудак. Мог бы что-нибудь пооригинальнее придумать.
- Значит, парень не кривит душой.
- Знаешь что, - взорвался подполковник, - мне до души дела нет. Как бы жопы наши не задымились. Так что в дороге до округа хорошенько подумай, что говорить, а о чем лучше умолчать…
- Капитан, ты заснул? – Особист вывел Митрохина из транса. – Я говорю, догадываешься хоть, зачем тебя вызвали?
- Никак нет, товарищ майор.
- Несколько дней назад при проведении спецоперации в Урус-Мартане омоновцы штурмом взяли укрепленный дом. Боевиков положили, а в подвале нашли трех пленных бойцов…
Майор Топченко сделал паузу и внимательно посмотрел на офицера. Митрохин выдержал взгляд, не мигая.
- Улавливаешь? – Особист потерял надежду смутить спецназовца.
- Пока нет, товарищ майор.
- Один из них ваш.
- Ну, слава Богу, младший сержант Фомин нашелся?
- А откуда ты знаешь? – Взгляд особиста опять стал цепким.
- Что знаю? – Опешил Митрохин. – Что это Фомин? Так в нашем отряде больше никто не пропадал и в плену не оказывался.
- Повезло вашему Фомину и двум бойцам с ним, - майор заглянул в папку. – Боевики за малым не успели казнить. Омоновцы помешали. Никто не ждал от них такой прыти. А они опередили всех, ворвались в город и сходу взяли дом-крепость.
- Да, он в рубашке родился, - согласился Митрохин. – Отличный боец. Его даже к Герою представляли, но в связи с тем, что попал в плен, представление затерялось.
- Не пыли, старлей, представления на героев не теряются. Значит, кто-то усомнился в его подвигах. А мне надо разобраться в причинах пленения Фомина. Вдруг он сам?
- Чего сам? – Не поверил своим ушам Митрохин. – Боевикам сдался? Да этого быть не может!
- Может- не может…Ты не на ромашке гадаешь.
- А я и не гадаю, а знаю: младший сержант Фомин попал в плен случайно.
- Откуда это известно?
- «От верблюда», - чуть не вырвалось у Митрохина, но в последний момент офицер сумел сдержаться.
- Этот боец служил под моим командованием, - сказал он. - Жизнь спас многим бойцам во время спецоперации. У меня нет оснований не доверять ему.
- Значит, так и напишешь в рапорте?
- Да.
- А не боишься за свою дальнейшую судьбу, карьеру?
- Мне нечего скрывать и бояться.
- Ну-ну, - процедил майор и подвинул по столу лист бумаги. – Тогда пиши, что тебе известно о том, как Фомин попал в плен.
- Я уже писал.
- Еще раз напишешь, это приказ!
Когда Митрохин покидал кабинет особиста, решился спросить:
- Как он, с ним все нормально?
- Фомин-то? Да отрастил бороду ваш басмач и режет правду-матку. Напился, ударили по голове, больше ничего не помнит.
- Значит, так и было. Он врать не станет.
- Это мы и проверяем.
- Разрешите еще вопрос? Где он и что его ожидает?
- Пока в группировке федеральных сил, в Чечне. До установления истины. А что будет, не знаю. Скорее всего, прочистят мозги и отпустят на все четыре стороны. Пока отзывы о нем только положительные.
- Другого и быть не может, - обрадовался Митрохин. – Разрешите идти?
- Иди, капитан, иди.
10 ноября, 2001 год
Костя открыл глаза и сразу зажмурился. Яркое солнце слепило. Оно  заполнило всю комнату.
«Где я?- Была первая мысль. – Почему нет забранного решеткой оконца? Где надоедливые особисты, начинавшие работу с раннего утра?».
Молодой человек погладил подбородок, и сон окончательно улетучился. Спрыгнув с кровати, подскочил к зеркалу и удостоверился: бороды нет. Все стало на места - он дома!
- Доброе утро, сынок, - в комнату вошла Мария Петровна. - Как спалось на новом месте?
- Спасибо, мама. Все хорошо. – Костя  еще не осознал, что находится в кругу семьи. – Такой большой дом. И когда Борис успел развернуться?
- Твой брат молодец. Не каждому удается за непродолжительный срок основательно встать на ноги.
- Знаю, мама. Мы с Борей вчера говорили.
- И что?
- Он предлагает работать в его фирме. Но это не мое. Я отдохну немного и пойду в институт  восстанавливаться. Надо образование получать.
- И это правильно, - подытожила Мария Петровна. – Деньги никуда не убегут, а образование…
- Мать, ты уже с порога сына обрабатываешь, отдыхать в такую рань не даешь, - в комнату вошел Юрий Карлович. – Пожалела бы с дороги. Легли поздно.
- Все нормально, батя, - Костя обнял отца. – В последнее время рано встаю. Так что привычен этот режим.
- Надо перестраиваться под нормальный.
- Успею, не все сразу.
Вчера он добрался до особняка Фоминых поздно вечером. О своем приезде никому не сообщил. Хотел сделать сюрприз. И это ему удалось. Когда в начале двенадцатого ночи дверь открыла Мария Петровна, она едва в обморок от счастья не грохнулась.
- Да, сынок, ты учудил вчера, - упрекнул отец. – Мог сообщить, мы бы встретили, приготовили на стол.
- Вы и без подготовки ночью такой стол накрыли, что еле оторвался от еды.
- Так, может, позавтракаем?
- Я на пищу смотреть не могу, - улыбнулся Костя, у которого от обильного ночного застолья болел живот. – Видимо, переел с жадности. Надо воздержаться.
- Чем собираешься заняться?
- Сейчас или вообще?
- Ну, сейчас, например.
- К Лизе пойду. Где они снимают жилье?
- На Герцена, - удивился Юрий Карлович. – А ты откуда знаешь, что она с девушками квартирует?
- Батя, мир слухами полнится. Извини, я побегу, пока она на занятия не ушла.
Отец тяжело вздохнул, посмотрел на Марию Петровну, но ничего не сказал.
- Если Борис будет искать, скажите, в обед подскачу к нему в офис, - крикнул на ходу Фомин младший и хлопнул входной дверью.
Нужную пятиэтажку на Герцена нашел быстро. Взбежал на третий этаж и вдавил кнопку звонка.
- Костя? – Глаза Оли, открывшей дверь, чуть из орбит не вылезли. – Как ты здесь оказался?
- Войти можно?
- Подожди в коридоре, девушки еще не оделись.
- Лиза дома?
- А где же ей быть? Подожди, она сейчас.
Спустя мгновение в коридор в развевающемся халатике выбежала Лиза и бросилась на шею Костику:
- Ты когда приехал? Почему не сообщил? Я так ждала!
- Ночью… Никого не хотел беспокоить…Сюрпризом, - покрывая ее лицо поцелуями, лепетал Костя. – Как же я ждал этого момента.
- И я.
- Может, вы дверь закроете и войдете в комнату? – На пороге появилась Света. – Я так понимаю, на занятия мы идем без тебя. Так?
Лиза кивнула в ответ, не отрываясь от Кости.
- Подруга, это становится неприличным, - обиделась Света. – Я, между прочим, еще не поздоровалась.
- Привет, Светик, - кивнул молодой человек, продолжая целоваться.
- Оля, мы лишние на этом празднике. Давай побыстрее собирайся, а то опоздаем.
Через десять минут девушки выбежали из квартиры, хлопнув входной дверью.
Лиза начала срывать с Кости одежду, а он освобождать ее от халата и ночнушки. Потом панцирная сетка кровати долго скрипела в такт движений разгоряченных тел. И только через час все стихло.
- Сергей писал, ты с Борисом на танцах…, - начал Костя, как только дыхание восстановилось.
- И не только с ним, - улыбнулась Лиза. – На дискотеках я никому не отказывала, если ты об этом. Танцевала и с Борисом, и с Игорем, и с Алексеем. Мне продолжать?
- Я серьезно.
- И я тоже.
- Но как Борис оказался на нашей дискотеке?
- Он меня сопровождал на правах старшего брата, - объяснила девушка, - чтобы я не баловала.
- А был повод?
- Конечно, еще какой! – Лиза округлила глаза и расхохоталась.
- А я, дурак, тогда напился из-за этого и…, - Костя махнул рукой. – Ладно, проехали. Что было, то было.
- Тяжко в плену?
- Не хочу об этом. Давай договоримся никогда не вспоминать.
- Как скажешь, дорогой.
Они вновь прильнули друг к другу и забылись в любовной горячке.
К реальности вернул звонок телефона.
- Да, - Лиза нехотя добрела до аппарата. – Да, Мария Петровна, он здесь. Позвать?
Костя замахал руками, но Лиза не обратила на это внимание.
- Извини, что надоедаю, - услышал он голос мамы. – Но хочу знать о ваших планах. Вечером придете? Нам с папой хотелось бы семейный ужин в твою честь устроить.
- Звучит слишком пафосно, ты не находишь?
- Сынок, мы давно тебя не видели, не надо так шутить.
- Извини, мама, конечно, буду.
- С Лизой?
- Обязательно. Не позже шести. Как раз проголодаться успею, - засмеялся он и положил трубку.
Костя посмотрел на девушку:
- Мы официально приглашены к семейному столу Фоминых. Принимается?
- А то! Наряд свободный или нужно вечернее платье надевать?
- Как хочешь. Форму, тьфу ты, наряды, мы не обговаривали.
Молодой человек задумался, глядя на возлюбленную:
- Смотрю на тебя и не могу понять. Два года не виделись. Срок, согласен, не малый. Но у меня такое ощущение, будто не виделись гораздо дольше.
- Что, так сильно изменилась? – Лиза напряглась.- Так это поправимо. Прическа, макияж – как скажешь, так и сделаю.
- Да нет, - смутился Костя. – Ты такая же красивая, мягкая, обаятельная. Но вместе с тем … даже не знаю, как это сказать… Ощущаю холодок, что ли. Такое неприятное чувство!
- Иди ко мне, - засмеялась Лиза, хотя на душе скребли кошки. – Я отогрею тебя, душу и тело.
Костя позволил увлечь себя в постель и снова забылся в любовной игре.
В тот день на ужин они едва не опоздали. Пришлось вызывать такси, чтобы не обидеть Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Мама, папа, я хочу познакомить вас со своей девушкой, - объявил Костя, когда они перешагнули порог дома. – Ее зовут Лиза.
Родители переглянулись, но ничего не сказали. Борис подскочил и с клоунскими ужимками поклонился:
- Рад познакомиться, Борис! Рад представиться, Борис! Борисссс!
Костя, не обращая на него внимания, пояснил:
- Мы долго не виделись и, чтобы лучше узнать друг друга, решили начать все с начала. Как будто раньше ничего не было. Так будет правильнее и спокойнее. Во всяком случае, для меня.
- И для меня тоже, - добавила Лиза и продолжила после паузы. – Рада с вами познакомиться, мне очень приятно.
- Так, может быть, молодые люди начнут новую жизнь в нашем доме? – Юрий Карлович посмотрел на жену, ища поддержки.
- В самом деле, - подхватила Мария Петровна, - места всем хватит.
- Мама, папа, вы, кажется, не поняли. Мы в самом начале наших отношений и нам некуда спешить. Так ведь, милая? – Костя протянул девушке руку. -  На этом этапе мы ничего менять не будем. Во всяком случае до тех пор, пока я не встану на ноги и не обзаведусь своим жильем.
17 декабря, 2001 год
Они выходили из подвала в свете фар с поднятыми руками. На всякий случай, чтобы свои же по ошибке не положили.
- Братки, да вы что? – Рослый омоновец, сняв бронежилет, подошел к пленным вплотную. – Все, вы на свободе, опустите руки. Вам ничто не угрожает.
Костя затравленно огляделся и дернул себя за бороду, проверяя, не снится ли ему происходящее. На глаза навернулись слезы и стекли по щекам, оставив светлые полоски на закопченном гарью лице.
Вслед за ним из подвала поднялся Павел Серегин. В свете фар, направленных на полуразрушенное бетонное строение, ставшее в последние несколько дней тюрьмой, лицо рядового было белее штукатурки. Он вдруг взвыл и повалился в истерике на землю, колотя по ней руками.
Бойцы отряда милиции особого назначения, взявшие штурмом укрепленное логово боевиков, в шоке наблюдали за происходящим.
- Вот суки, - матерился старшина. – Что с парнями сделали?
-  У них на глазах чехи казнили нескольких бойцов. Мы не успели их спасти, - подхватил командир штурмовой группы. – Слишком поздно поступила оперативная информация!
Возле забора напротив омоновцы держали под прицелом несколько уцелевших при штурме боевиков. Те нагло улыбались, глядя на пацана, бившегося в истерике после освобождения.
- Уроды, если б не командир, - процедил старшина, сжимая цевье автомата, - сам бы положил их тут в ряд.
Сержант Ивушкин, третьим покинувший место заточения, молча наблюдал за происходящим. Потом подошел к старшине и пожал руку:
- Вы вовремя. Еще немного, и нас тоже казнили бы.
Степан сделал паузу и добавил:
- Браток, будь человеком, дай автомат. Вы не можете, а мне терять нечего. Хоть одного замочу!
Старшина опустил глаза. Командир отряда ОМОНа находился рядом и слышал просьбу.
- Извини, не положено. – Капитан избегал взгляда Ивушкина. – Прости, не могу.
Старшина, не произнеся ни слова, отошел в сторону. За его спиной, возле полуразрушенной стены, были сложены автоматы, изъятые у боевиков.
- А, суки, получите! – Сержант Ивушкин выхватил автомат и полоснул длинной очередью в самую гущу плененных боевиков.
В следующее мгновение омоновцы сбили его с ног и повалили на землю.
- Все, все, успокойся, браток, - приговаривал один, отбирая автомат и ставя его на предохранитель. – Не дури, а то потом не отмоешься.
В толпе боевиков уже не улыбались. Несколько человек не поднялись после очереди Ивушкина.
- Шакалы, вам это просто так с рук не сойдет, - выкрикнул Эльдар. – Я позабочусь.
- Не успеешь, - Фомин медленно подошел к главарю и одним движением свернул шею. – Это я тебе гарантирую.
…Липкий, тягуче-мучительный сон продолжался и продолжался, не выпуская из цепких объятий неприятных воспоминаний. Под утро, когда серая мгла за окном расступилась, Костя с трудом разлепил веки.
- Опять воевал? – Озадачилась Лиза. – Да когда же это кончится?
- Скоро, родная, скоро. Ты только потерпи.
Костя быстро собрался и направился к выходу:
- Я в отряд. Там сегодня экзамен. Ребята пригласили новичков в деле посмотреть.
- Вернешься когда?
- Вечером, если Оли и Светы не будет.
- Нет, они сказали, что еще несколько дней побудут в общаге, - Лиза обняла и поцеловала Костю. - Так что приезжай. Ужинать вместе будем.
- Я постараюсь.
Через два часа Фомин был на КПП отряда специального назначения внутренних войск.
- Мне бы к своим, - сказал он дежурному.
- А кто свои? – Молоденький лейтенант внимательно изучал паспорт. – Я вас впервые вижу.
- Я вас тоже, - разозлился Костя. – Группа на стрельбище вышла экзамен сдавать. Меня пригласили…
- А вы при чем?
- Меня пригласили, - он достал из-за пазухи краповый берет. – Моя фамилия в списке приглашенных.
Через несколько минут формальности были улажены, и Фомин прошел через турникет.
- Поздравляю, товарищ капитан, с присвоением очередного воинского звания…
- Отставить, боец, - Митрохин обнял Фомина. – Тебя, кстати, посылали на сержанта, но где-то отклонили.
- Да понимаю я, - Костя улыбнулся. – Меня и в отряд-то пускать не хотели. Одним словом, клеймо пленника…
- Это ты брось! – Приказал Митрохин. – Таких героев как ты еще поискать надо.
- Герои ордена и медали носят, а я, - Костя махнул рукой. – Да что об этом говорить? Все в прошлом.
- А вот это ты зря, - отрезал командир группы. – Тебя пригласили, ждали. Только не забывай, какое сейчас время, пропускной режим усилен. И помни: принадлежность к спецназу – навсегда!
Когда в отряде узнали о возвращении  Фомина, решили позвать на экзамен для новичков.
- Пусть молодежь видит своих предшественников и учится на их опыте, - решил командир отряда.
- Да какой опыт? – Удивился  замполит. – Почти год в плену, можно сказать, по собственной инициативе.
- А вот это уже другая сторона медали, - отрезал командир отряда. – Как говорится, о ней история умалчивает. Многие помнят, как он гранату подорвал, а не его плен. Хотя и там было не сладко!
После того, как на импровизированных рингах стихли поединки, капитан Митрохин отвел Фомина в сторону.
- Ну, и как они тебе? - Спросил офицер, когда новоиспеченные краповики приняли все полагающиеся поздравления. – Будет толк?
- Наверное, - улыбнулся Костя. – А во мне вы видели толк в поединке с Кузей, месившим меня по чем зря? Вот то-то и оно. Но ребята, в самом деле, молодцы. Стойко держались!
- Ладно, с ними сами разберемся, - Митрохин сменил тему. – Как ты? Адаптировался к мирной жизни?
- Тяжко, - признался Фомин. – Ночами кошмары снятся. То наши гибнут, а я ничего сделать не могу. То бородачи всякие с издевками и оскорблениями лезут. Короче, просыпаюсь в холодном поту и долго заснуть не могу.
- А я предлагал, заключай контракт и оставайся в отряде, - напомнил офицер. – Сейчас бы в нашем санатории отдыхал, иголочки ставил, ванны принимал. Одним словом, пришел бы в себя быстро.
- Ага, - неожиданно поддакнул Костя. – А потом все по новому: горячие командировки, спецоперации, огонь, страдания… Нет, не хочу, спасибо. Уж как-нибудь приду в себя без иголочек и ванн. Моя психика справится.
- Как знаешь, - согласился Митрохин. – А то, говорят, переживания на сексуальных возможностях плохо сказываются.
- А у меня, командир, с этим проблем нет, - улыбнулся Костя. – Полный порядок.
- Хочешь сказать, все девки твои?
- Мне все не нужны. Я одну люблю.
- Надеюсь, взаимно?
- А то!
- Тогда, как говорится, совет вам да любовь.
- Ладно, поехал я, а то мне на тренировку еще, - засобирался Фомин. – Автобус скоро пойдет из военного городка. Надо успеть.
- Вернули в сборную?
- Да, пока тренируюсь со всеми. В ближайшие дни поеду на соревнования.
- Ну, удачи, боец! – Офицер крепко пожал руку бывшему подчиненному. – Если что, обращайся.
Костя  успел к началу тренировки. Размялся и приступил к отработке ударов.
- Поработай сегодня в спарринге, - предложил тренер. – Живой контакт не помешает.
Фомин кивнул и полез на ринг. Несколько пропущенных ударов привели в бешенство.
В глазах загорелся огонь, и он вдруг увидел перед собой не спарринг-партнера, а человека в камуфляже. Бородач ехидно улыбнулся и плюнул в лицо: «Шакалу шакалья смерть!». И начал поигрывать кинжалом.
- Все, все, брейк! – Откуда-то донеслись вопли тренера. – Забьешь ведь его!
Костя вернулся из забытья и увидел спарринг-партнера, повисшего в углу на канатах.
- Да что с тобой происходит? – Тренер оттащил его в угол.- Если ты и на соревнованиях попрешь так, тебя дисквалифицируют.
Вечером Костя поужинал, лег в постель и быстро заснул. Лиза тихонько притулилась рядом, чтобы не тревожить сон. А ночью проснулась от сильного толчка. Это Фомин воевал во сне, не открывая глаз.
- Врешь, гад, не возьмешь, - скрежетал он зубами и отталкивал невидимого Лизе соперника. – Вот, черт, пулемет заклинило…
Внезапно сон прервался. Напряжение спало, и тело Костика обмякло.
- Милый, ты где? – Девушка погладила вспотевший лоб. – Ты со мной? Все хорошо. Нам никто не угрожает.
- Да, - вдруг откликнулся он и сразу погрузился в тревожный сон.
Лиза покрепче обняла Костю, прижавшись всем телом:
- Как же тебе не хватало покоя, добра и ласки! Я постараюсь растопить лед боли и плохих воспоминаний.
Она повторяла про себя слова любви как заклинание, пока сон не сморил ее.
  31 декабря, 2001 год
В камине потрескивали дрова. Языки пламени плясали на маленьких поленьях, превращая их в черные головешки. В углу стояла украшенная гирляндами и игрушками елка.
- Как в детстве, - вслух мечтал Костя. – Мама нарядила елку, а папа задержался. И мы все ждали, когда он придет. И только с его приходом начался праздник.
- Ты сейчас о чем? – Не понял Борис. – Все дома, все хорошо, весело. Чего тебе не хватает?
- Понимаешь, уходящий год был для меня очень трудным.
- А кому сейчас легко? – Борис сообразил, что сморозил глупость, но признавать не захотел. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы основать фирму, купить и содержать этот дом.
- Да, конечно, - тут же откликнулся Костя. – Я тоже приложу все усилия, чтобы жить не хуже.
- Извини, брат, но у тебя не получится.
- Это почему же?
- Не там ты пашешь.
- Что ты имеешь в виду?
Борис поудобнее уселся в кресло и протянул ноги к камину:
- Я тебе предлагал, пойдем ко мне. Ты отказался. Так о каких заработках идет речь? Ну, восстановился ты в институте. Думаешь, историки нарасхват? Разве что в школе. Но там ты много не заработаешь.
Костя не хотел втягиваться в спор, но и молчать не собирался:
- Может, ты и прав. В чем-то. Но не во всем. Я ставку делаю не на образование. Хотя и без него оставаться не хочу. Меня прокормят руки и ноги. Тренер говорит, у меня большое будущее.
- Ага, - подхватил Борис, - охотно верю. Но до тех пор, пока тебе последние мозги не вышибут.
- Ну, это мы еще посмотрим, кто кому, - усмехнулся Костя. – Пока что вышибаю я.
-  Ты прекрасно понимаешь, в спорте нет ничего постоянного. Сегодня ты на коне, а завтра…
- Я постараюсь, чтобы конь подольше был подо мной.
- О чем спор, мальчики? – Мария Петровна подошла тихо, незаметно. – Не стоит в такой день ломать копья. Пойдемте в комнату, а то Лиза, наверное, устала танцевать с папой.
Девушка действительно вальсировала из последних сил.
- Вы галантный кавалер, Юрий Карлович, - она сделала книксен и отошла в сторону.
- Спасибо, - улыбнулся глава семейства Фоминых. – Это ты во мне пробудила давно забытые чувства.
- Ой ли? – Мария Петровна подхватила под руку. – Давай посмотрим, о каких чувствах ты забыл.
И пожилые люди закружили в танце.
Когда стрелки часов приблизились к двенадцати и до боя курантов осталось несколько минут, Костя обнял Лизу и приглушил звук магнитофона:
- Дорогие родители, Борис! Мы хотим сказать, что решили пожениться.  Сразу после выходных подаем заявление в ЗАГС.
- Поздравляю! За молодых! – Провозгласил тост Юрий Карлович.
Бокалы с шампанским опустели под бой курантов.
- А теперь за Новый год! – Фомин старший налил очередную порцию шампанского. – Быстро, быстро, пока часы двенадцать бьют. Чтоб в Новом году не нашлось места старым проблемам.
- А были только новые, - съязвил Борис и налил себе водки. – С Новым годом, с новым счастьем!
Никто не заметил, как он открыл очередную бутылку шампанского, размешал в ней белый порошок и спрятал под стол возле окна.
Всеобщее веселье в семье Фоминых продолжалось. После часа ночи опять возобновились танцы.
- Я могу пригласить Лизу? – Борис наклонился к младшему брату. – Спасибо за доверие.
Лиза хотела отказаться, но Борис зашептал:
- Не будь дурой. Мне надо поговорить.
Гремела музыка, разноцветный стеклянный шар отбрасывал на потолок цветные переливающиеся лучики.
- Я люблю тебя, - зашептал он ей на ухо. – Ты должна это знать. Откажись от предложения Кости!
- Никогда! Я его люблю.
- Ты всегда любила только меня.
- Не говори вздор, ты пьян.
- Я трезв как никогда, поэтому и говорю о своих чувствах.
- А ты можешь потише их выражать?
- Давай поговорим позже и не здесь. Приходи, когда Костя заснет.
- Нет! – Лиза попыталась вырваться, но Борис крепко держал руку.
- У тебя нет выбора. Иначе я все расскажу ему.
- Ты скотина, животное, - зашипела она. – Забыл, что Юрий Карлович говорил на семейном совете?
- Я не собираюсь потакать старому маразматику, - он отпустил ее руку и галантно поклонился. – Ты меня поняла: если мы сегодня не поговорим без посторонних, расскажу все.
- Вы красиво смотрелись, - похвалил Костя, когда Лиза присела рядом. – Я не умею так танцевать.
- Давай я тебя научу, - обрадовалась девушка. – Сейчас самое время.
Они вышли на центр площадки и слились в танце.
- Ну, и кто тут говорил, что не умеет танцевать? – Удивилась она, замечая, что ей нравится подчиняться его плавным движениям в такт музыке. – У тебя здорово получается.
- Думал, все забыл, - улыбнулся Костя. – Оказывается, нет.
Когда молодые вернулись на свое место, их поджидал Борис:
- Брат, предлагаю выпить за нас, нашу молодость и дружбу!
И протянул бокал с шампанским.
- А ты почему не пьешь? – Заметил младший брат. – Меня споить решил?
- Не смеши, - улыбнулся Борис. – Сам знаешь, я предпочитаю крепкие напитки.
И в подтверждение выпил фужер водки.
- Действительно силен, - усмехнулся Костя и пригубил очередной бокал с шампанским. – За тобой не угнаться.
- Может, и не стоит? – Лиза заглянула в глаза. – Твои способности в другом.
Но Костя ее уже не слушал. Глаза налились свинцом. В них появился непонятный ей азарт.
- А давай выпьем за удачу, - предложил он старшему брату. – Слабо?
- Нет, - согласился он, наливая себе водки, а Косте шампанского. – С удовольствием поддержу. За удачу!
Они выпили за любовь и удачу в бизнесе, за спортивные достижения и благополучие. Когда бутылка с шампанским опустела, Костя сладко зевнул и  посмотрел на часы:
- Еще не привык к новому ритму. Извини, пойду прилягу, а потом присоединюсь к вам.
Лиза пошла проводить, но ее помощь не потребовалась. Молодой человек заснул в своей комнате раньше, чем тело приняло удобную позу в кровати.
- Вот что значит молодость, - услышала она за спиной голос Бориса. – Мне б его годы!
- Ты тоже не старый, не прибедняйся, - девушка повернулась к нему. – Зачем пришел? Чего надо?
- Тебя, - Борис схватил ее и поцеловал, грубо, по-хозяйски. – Я соскучился и хочу тебя.
- Ты совсем спятил? – Возмутилась Лиза. – Пошел вон, а не то я начну кричать!
- Нет, так не пойдет. Давай с начала выпьем. Я с тобой еще не пил в новом году.
- Я не хочу…
- А придется, - он поднес ей бокал с шампанским и приподнял рюмку с водкой. – Твое здоровье! Пей до дна, так полагается, за здоровье ведь!
Лиза решила быстрее избавиться от назойливого гостя и залпом выпила. Поэтому не сразу почувствовала странный привкус. А через несколько минут ноги подкосились, и она упала на пушистый ворс ковра возле кровати.
- Извини, я знал, что по-другому не получится, - Борис склонился над распростертым телом, снял одежду, нижнее белье. – Это выше моих сил. Я без ума от тебя!
Через несколько минут он положил Лизу рядом с Костей и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
- А молодые того, тю-тю, устали, - сообщил он родителям, которые сидели возле телевизора. – Наверное, и я пойду! Спокойной всем ночи.
- Пойдем на молодых посмотрим, - предложила Мария Петровна, когда Борис ушел в свою комнату.
Юрий Карлович с удивлением уставился на супругу:
- Мать, тебе не плохо? Зачем им мешать?
- Борис сказал, они спят. Хочу на голубков одним глазком взглянуть.
Юрий Карлович не стал спорить и последовал за женой.
- Умаялись, голубчики, - улыбнулась Мария Петровна. – Посмотри, как обнялись. Как мы с тобой когда-то.
Ее глаза затуманились.
Юрий Карлович тоже заглянул в комнату и убедился, что Костя с Лизой крепко спят.
- Ну почему же, - улыбнулся он. – Мы и сейчас можем так же. Спать…
Они засмеялись и пошли в холл досматривать новогодние телепередачи.
23 февраля, 2002 год
День накануне свадьбы выдался солнечным. Падающие снежинки искрились и  переливались в лучах яркого солнца  всеми цветами радуги.
- Милая, а почему бы нам не пойти в парк? – Костя ласково посмотрел на Лизу. – Такая изумительная погода, в самый раз на лыжах покататься.
- Конечно, кому-то нечем заняться, - улыбнулась девушка. – А у меня забот полон рот. Надо с парикмахером насчет прически договориться, руки еще не готовы – сам посмотри на мои пальцы…
- Не начинай, - скривился Костя. – Мне тоже еще на мальчишник идти. Ну, и что? А снег – вот он, здесь и сейчас. Вдруг завтра растает?
- Хорошо, но только ненадолго, - согласилась Лиза. – К тому же я обязана подчиниться. У тебя, как - никак, праздник, защитник ты мой.
- Тем более, - возликовал он. – Заодно и отметим праздничным забегом.
Молодые люди быстро собрались и уже через полчаса равняли лыжню. Катались не спеша, в свое удовольствие. Останавливались только для поцелуев.
- Какая ты все-таки у меня красивая, - Костя откровенно любовался девушкой, стряхивая снежинки с длинных ресниц. – Даже не верится, что завтра станешь женой. Звучит как-то непривычно… жена. Была подругой, невестой и вдруг…
- А что тебя не устраивает? – Лиза залилась смехом.
- Жена – это нечто нелюбезное, сварливое, неухоженное.
- Скажешь тоже, - надула губки девушка. – У тебя отсталые представления. Жены также могут быть милыми, ласковыми и привлекательными.
- Ну, тогда я не передумаю перед ЗАГСом, - захохотал Костя и бросился наутек от Лизы.
- Я вот сейчас догоню, - грозила она. – И так передумаю, мало не покажется!
- Вначале догони, - подначивал молодой человек. – А там посмотрим.
Гонки продолжались, пока Лиза не выбилась из сил:
- Все, сдаюсь. Ты и от бабушки ушел, и от дедушки.
Но лишь только молодой человек приблизился на расстояние вытянутой руки, накинула на его шею шарф и победоносно провозгласила:
- А от меня не удалось. И больше никогда не пытайся. У тебя это не получится.
- Ах, ты интриганка, - Костя скорчил зловещую гримасу и тут же расхохотался. – Говорят же, в тихом омуте черти водятся…
- Так то в тихом, - загадочно улыбалась Лиза. – А я…
- Что ты? Еще не придумала? Не наговаривай на себя.
- Хорошо, не буду.
Молодые люди сняли лыжи и, взявшись за руки, направились к выходу из парка. По дороге Костя увидел горку и предложил скатиться.
- Догоняй! – Крикнул он, сильно оттолкнувшись палками. – Внизу встретимся.
Но Лиза не шелохнулась.
- И почему ты не поехала? – Удивился молодой человек, переводя дыхание после крутого подъема. – Так здорово! Давай я еще раз, а ты за мной.
Костя опять встал на лыжи и приготовился к спуску, когда Лиза схватила за руку:
- Ты катайся, а я тебя здесь подожду.
- Что случилось? – Забеспокоился он. – Устала?
- Да.
По ее выражению Костя понял, она чего-то не договаривает.
- Э нет, так не пойдет, - он внимательно посмотрел ей в глаза. – Мы договаривались говорить друг другу правду и только правду. Колись, подруга...
- Мне, наверное, нельзя.
- Это почему еще?
- Я, кажется, беременная.
Костя снял лыжи, отряхнул их от снега и крепко обнял Лизу:
- Кажется или беременная?
Лиза внезапно разозлилась:
- Ты слишком многого от меня хочешь. Вчера я купила в аптеке тест…В общем, он положительный. Сегодня утром повторила. Результат тот же. Большего пока сказать не могу.
- И какой срок? Это ты можешь предположить?
- Да, - Лиза вдруг успокоилась. – Второй месяц.
- Ну, так радоваться надо, - Костя подхватил девушку на руки. – А на тебе лица нет.
Дома, посмотрев на себя в зеркало, Лиза убедилась в правоте жениха. Под глазами залегли тени, в уголках сеточка мелких морщин.
«Действительно, радоваться надо, - подумала она, когда Костя ушел на свой мальчишник. – А я места себе не нахожу».
Девушка включила в комнате свет и легла на кровать. Вперив взгляд в потолок, Лиза вдруг представила, как Борис в новогоднюю ночь воспользовался ее беспомощностью. Эта безобразная картинка, возникшая в воспаленном мозгу во сне, вот уже больше месяца преследовала ее. Она никому не говорила о своих видениях. Но однажды не удержалась и, подловив Бориса возле офиса, попыталась добиться объяснений.
- А, моя спящая красавица пришла, - гаденько ухмыльнулся он. – Не думал, что так быстро очнешься. Значит, тебе понравилось. Может, повторим без снотворного? Или без колес кайф не тот?
- У тебя совсем крыша поехала?
- Она у меня всегда едет, когда говорю о сексе или занимаюсь им.
- Так найди себе объект и оставь меня в покое.
- Э нет, я не люблю легких решений, - глаза Бориса вдруг остекленели. – Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка и знала, кто его настоящий отец.
- Ты скотина и повадки у тебя скотские, - Лизе надоело слушать унизительные издевки и намеки. – Если не можешь сказать ничего путного, послушай меня и запомни.  Еще раз попытаешься приблизиться к нам с Костей с гнусными намерениями и прикоснуться к нашим отношениям своими грязными руками, я убью тебя.
…Лиза глядела в потолок и вспоминала гадкую ухмылку Бориса и его слова об отцовстве.
«О черт, - в голове словно бомба взорвалась. – Только этого не хватает! А вдруг… ребенок… от него? Что делать?».
Девушка подскочила на кровати. Находиться одной в квартире было выше ее сил.
Лиза набрала знакомый номер:
- Светка, вы чем занимаетесь?
- Как чем, готовимся к завтрашнему дню. Или вы передумали?
- Не говори ерунду, - не приняла она шутливого тона. – Приезжайте, девичник устроим. Костя ушел надолго, скорее всего, до утра. Не хочу оставаться одна. Приезжайте.
- А, может, ты к нам? – Предложила Светлана. – Жених все равно завтра будет забирать тебя от нас. Зачем распыляться? Давай ты к нам.
- Да у меня тут всякого-разного…, - Лиза оказалась не готова к такому повороту. – Я одна не справлюсь.
- Ладно, подруга, жди, - решила Светлана. – Мы сейчас приедем, поможем собраться и – к нам.
- А как же парикмахер?
- Позвоним и предупредим об изменении адреса. Ирине какая разница, где тебя в порядок приводить?
- Ты мертвого уговоришь, - согласилась Лиза. – Жду с нетерпением.
15 апреля, 2002 год
Помощник генерального директора фирмы «Оптима» убедился, что секретарши нет, быстро пересек приемную, зашел в кабинет и плотно прикрыл дверь.
- Борис Юрьевич, разрешите? – Сергей не решался пройти в кабинет без приглашения.
- Чего тебе? – Борис оторвался от бумаг, лежащих перед ним на столе. – Просил же никого не беспокоить. Через Зою нельзя передать?
- Но это…, - Сергей показал чемоданчик. – Я думал, ей необязательно знать.
Взгляд генерального директора риэлторской фирмы стал более осмысленным:
- Это то, о чем я говорил?
Сергей кивнул головой:
- Как вы и просили, обналичили 20 миллионов рублей.
Борис жестом пригласил к столу. Открыл чемоданчик, достал несколько пачек банкнот, зачем-то понюхал.
- Новенькие, - усмехнулся он. – Еще краской пахнут.
- Только что из банка, - подтвердил Сергей. – Вы не передумали?
- Нет, - генеральный директор «Оптимы» не привык менять свои решения. – Только мне кажется, что для отступных это маловато.
- Да как мало-то? – Удивился Сергей. – Целое состояние...
- Не для Соломона, - отрезал Борис и достал из бара бутылку коньяка. – Налей-ка, еще раз все обмозгуем.
Сергей быстро сервировал маленький стол у окна. Лимончик порезал, икорку на хлеб намазал. Подумал и достал из холодильника бананы.
- А это зачем? – Нахмурился шеф. – В зоопарке научился?
- Почему? - Обиделся помощник. – В них витамины.
- Покойникам витамины не нужны, - отрезал Борис. – Или ты думаешь, с Соломоном можно шутить?
- Но вы же сами решили об отступных.
- Решил, решил, - пробубнил под нос генеральный и махнул рюмочку. – Не хочу согласовывать с ним каждый шаг. Не для того создавал фирму, чтобы делить свой успех.
- Да и он не просто так давал деньги, - возразил помощник. – У него свой интерес.
Борис выпил еще и закусил:
- Ты сейчас для чего говоришь это? Меня мой интерес волнует и то, как уломать старика согласиться на откупные.
- Будет нелегко, - пролепетал Сергей.
- А так проще? – Борис покопался в столе и бросил на чемоданчик еще несколько пачек.
- Сколько здесь?
- Пять.
- Значит, будете предлагать ему 25 миллионов? – Сергей задумался. – Это серьезная сумма. Я бы подумал.
- В том-то и дело, что ты, - генеральный директор «Оптимы», не дожидаясь тоста от подчиненного, выпил. – Соломон человек дальновидный, деньги любит.
Подумал и выложил еще несколько пачек:
- Наверное, с тридцатью миллионами наш диалог будет более плодотворным.
- Шеф, не боитесь перегнуть палку? Соломон действительно деньги любит.
- Ты о чем?
- Решит, что если вы с такой легкостью отдаете тридцать…
Борис с удивлением посмотрел на помощника:
- А у тебя голова варит. Не будем излишне волновать старика.
Несколько пачек полетели обратно в стол.
- Все, решено, 25. – Сказал и выпил, не чокаясь. – Вызывай машину.
Сергей наспех зажевал лимоном коньяк:
- Звонить Соломону не будете?
- Нет, пусть мой визит станет для него приятным сюрпризом. Да и элемент неожиданности хочу использовать.
Гориллообразный охранник встретил неприветливо:
- Вас разве вызывали? Хозяин занят.
Борис напрягся, но не смог вспомнить имя сторожевого пса:
- Доложи, по важному делу.
- Ожидайте в холле.
«В этот утренний час он не может быть занят, - размышлял Борис. – Сейчас старик выпрыгнет из кроватки, подгоняемый любопытством, накинет халатик и примет меня».
Но Соломон рассудил иначе. Чутье и опыт старого еврея подсказывали: незапланированный визит ничего хорошего не сулит. Гостю уж точно. Поэтому прежде чем выйти в холл, принял ванну и сделал несколько важных звонков.
За полчаса, проведенных в ожидании, Борис успел изучить каждую картину на стене.
«Гад, показывает свою значимость, - злился он, меряя длину и ширину просторного холла. – Ну, ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет».
- Извини, дорогой, дела, - радушно улыбнулся Соломон, приглашая гостя в кабинет. – О деловых визитах надо предупреждать заранее.
- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, - изрек Борис и полез к старику целоваться. – Ты, конечно, прав. Но дело не терпит отлагательств.
Соломон вытерпел слюнявый поцелуй, поморщился:
- У вас, молодых, странные представления о приличиях. Коньяк пил для храбрости или с утра уже трубы горят?
- Зачем пытаешься обидеть? Я к тебе со всей душой, а ты мораль читаешь. Нехорошо.
- Ты неправильно меня понял, - старик сделал вид, что виноват. – Говори о деле. Зачем пришел?
- А если просто так?
- У нас это не принято, - Соломон поудобнее устроился в глубоком кресле, не предлагая гостю присесть. – Дела у тебя идут хорошо, ты делаешь успехи. Поздравляю! Рад, что не ошибся в тебе и сделал правильные инвестиционные вливания в «Оптиму». Так о чем пойдет речь?
Борис был ошеломлен информированностью старика, но виду не подал:
- Спасибо за отзывы. Стараюсь.
Он прошелся возле старика и сел в соседнее кресло:
- Не буду ходить вокруг да около. В этом чемоданчике 25 миллионов рублей. Они твои.
- Я не понимаю, - старик округлил глаза. – Разве ты должен мне деньги? Не припомню.
- Соломон, - Борис повысил голос Борис. – Ты все прекрасно понимаешь. Это гораздо больше, чем ты мне дал. Забудь о доле. Я хочу самостоятельно руководить фирмой, ее финансовой политикой. Ну, ты меня понимаешь.
- Ах, вот ты о чем, - рассмеялся старик. – Кажется, эту тему мы уже закрыли. Я не собираюсь к ней возвращаться.
- А я собираюсь, - Борис выпрыгнул из кресла и навис над стариком.
Дверь в кабинет распахнулась и гориллообразный водитель-охранник в три прыжка настиг генерального директора «Оптимы». В считанные секунды Борис оказался на полу.
- Хозяин, все в порядке?
Соломон кивнул.
Гориллообразный рывком поднял Бориса с пола, быстро ощупал, заглянул в чемоданчик.
- Чисто, - констатировал он. – Если что…
- Не надо, - старик махнул рукой. – Молодой человек немного выпил и просто покачнулся, не рассчитав своих сил.
Когда охранник вышел, Борис тщательно отряхнул костюм от невидимой пыли:
- Я думал, поговорим, как цивилизованные люди.
- Вот и соответствуй образу, - Соломон встал и демонстративно посмотрел на часы. – Если ты сказал все, не смею тебя задерживать. У меня действительно масса дел.
- Твой ответ «нет»?
- А ты надеялся услышать другой?
- Честно говоря, да. – Не стал кривить душой Борис. – Разве я предложил плохие деньги?
- Дело не в этом, молодой человек, - Соломон был спокоен, хотя в душе клокотала буря. – Я не привык нарушать договоры. Тем более, когда они выгодны мне.
- А я не люблю пасовать перед трудностями, - Борис направился к выходу. – Особенно если от этого зависит моя выгода.
- Не забудь чемоданчик, - напомнил Соломон.
Генеральный директор «Оптимы» остановился на пороге:
- Разве ты не расслышал? Они твои.
Когда хлопнула дверь, Соломон набрал знакомый номер:
- Нам нужно встретиться, срочно. Я пошлю за тобой машину. Скажи, куда?
- Я рад тебя слышать, дорогой, - откликнулся Юрий Карлович. – Но только не сегодня. Давай в другой раз. Завтра, например, или хотя бы вечером.
- Юра, это срочно!
- Но я действительно не могу, - растерялся Юрий Карлович. – Мы с Лизой едем в женскую консультацию. Понимаешь? Это все так неожиданно. Она беременная. Мы рады, что…
- Я разделяю вашу радость, передай это Марии. Но ты меня знаешь, - голос старика зазвенел. - Соломон дважды не приглашает.
Отключив телефон, старик дотянулся до звонка. На пороге нарисовался гориллообразный.
- Возьми чемоданчик, отвези Юрию Карловичу. Деньги им сейчас нужнее.
Охранник кивнул и направился к выходу.
- К вечеру найди мне специалистов на разовое поручение. – Добавил он вслед. – И чтобы никто не смог их связать со мной. Ты все понял?
Гориллобразный обернулся и еще раз кивнул.
- Подробные инструкции получишь позднее. Выполняй!
3 мая, 2002 год
Вечер подкрался незаметно. Увлекшись изучением документов в своем кабинете, Борис не услышал напольные массивные часы, пробившие семь раз.
Генеральный директор фирмы «Оптима» нажал на кнопку селектора:
- Зоя, вызови Сергея, он мне нужен.
- Сейчас, Борис Юрьевич, - откликнулась секретарша. – Если он еще не ушел.
Через несколько минут в дверь постучали.
- Разрешите? – Помощник как всегда блистал безупречным костюмом. Даже в конце дня ему удавалось щеголять в отутюженных брюках.
- Что удалось выяснить?
- Пока ничего, - развел руками Сергей. – Сам не могу понять, как ему удалось заблокировать все наши счета.
- Так подключи службу охраны, - разозлился Борис. – Пусть занимаются. Почему я всегда должен тебя учить?
- Уже подключил, Борис Юрьевич. Но и они пока не могут найти ответ. Чертовщина какая-то.
- Я не верю ни в Бога, ни в черта, - заорал генеральный директор риэлторской фирмы. – У нас через несколько дней подписание договора. Если к этому времени денег не будет…
Он задохнулся от гнева и расстегнул ворот рубашки:
- Ты представляешь, чем это чревато для нас?
- Да, Борис Юрьевич. Но, думаю, завтра, максимум послезавтра удастся обналичить нужную сумму.
- Очень на это надеюсь. И все равно не могу понять его логику. Деньги не вернул, а войну развязал…
Борис отпустил помощника и еще раз посмотрел на часы: половина восьмого.
«Кажется, мама что-то говорила об ужине в семейном кругу, - невесело подумал он. – А я не успеваю».
Зазвонил телефон, и он услышал в трубке голос Марии Петровны:
- Ну, где ты, сынок? Мы уже все за столом – папа, Костя, Лиза…
- Я рад за вас, - не сдержал он эмоций. – Приятного аппетита.
- Что-то случилось? – Голос мамы дрогнул. – Ты такой напряженный…
- Нет, все в порядке, - Борис взял себя в руки. – Скоро буду.
Генеральный директор достал из бара коньяк, налил полный бокал, выпил:
- Зоя!
Секретарша стояла на пороге и стягивала чулки.
Борис поморщился:
- Не сегодня, мне некогда. Вызови водителя и можешь быть свободна.
По дороге домой Борис выпил из бутылки на заднем сидение лимузина. Холодный, из мини-бара коньяк обжег горло. Только после этого усталый мужчина почувствовал, как сковавшее вечером напряжение отпускает.
«Вот и ладненько, - подумал он, входя в дом. – Теперь я открыт для общения с родственниками».
- Что за шум, а драки нет? – Вместо приветствия провозгласил Борис в гостиной, где собрались Фомины. – Вас с улицы слышно. Что за повод для семейного торжества?
Борис Карлович поднялся навстречу и пожал сыну руку:
- Сегодня мы узнали пол ребенка.
- Какого ребенка? – Не понял Борис. – Здесь кто-то ждет ребенка?
Только сейчас он обратил внимание на свободный покрой платья Лизы.
- Внимательный ты наш, - Мария Петровна обняла сына. – Лизочка на пятом месяце. Твой брат готовится стать отцом. Сегодня делали УЗИ: это мальчик.
- Поздравляю! – Борис нашел на столе бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил. – Я рад за вас. Только откуда мне было знать, если я видел их в последний раз несколько месяцев назад? Они же как съехали, стали редко бывать в гостях.
Юрий Карлович обнял старшего сына:
- Это ты редкий гость дома. Все на работе пропадаешь, сделки проводишь. А жизнь проходит.
- Кому-то и деньги зарабатывать надо, - огрызнулся Борис. – Студентам легко на всем готовеньком, а тут крутишься как белка в колесе.
- Ты сейчас о чем? – Насупился Костя.
- Ни о чем, а о ком.
- Обо мне, что ли?
- А о ком же еще? – Борис окинул его недобрым взглядом. – Ни кола, ни двора, а туда же, детей плодить.
- Это не твоя забота, прокормлю.
- На стипендию-то? Ну-ну. Сказать проще, чем сделать…
Юрий Карлович встал между братьями:
- Хватит ссориться. Собрались порадоваться за молодых. А вы…
Мария Петровна положила в тарелку Борису добрую порцию закуски:
- Ты ешь, а то только пьешь и злым становишься.
- Да нет, мам, это я так, для профилактики. Должен же кто-то уму-разуму учить молодых. Так хотя бы я на правах старшего брата.
Юрий Карлович провозгласил тост за молодых и добавил:
- Борис, ты действительно много работаешь и не знаешь важных новостей.
- Лиза ждет тройню? Вот это класс! Костя, поздравляю – высший пилотаж!
- Не надо ерничать, - отец охладил его пыл. – Поздравь Костика и Лизу…
- Так я только этим и занимаюсь, а вы мне рот закрываете.
Юрий Карлович понял, что бесполезно реагировать на реплики старшего сына, легче их игнорировать:
- Поскольку вся наша семья в сборе, рад сообщить.  Мы с мамой решили подарить молодым дом.
Глава семьи, ощущая торжественность момента, сделал паузу и вручил Костику ключи.
- А теперь предлагаю осмотреть его. – Юрий Карлович пригласил всех к выходу. – Идти не далеко, дом в ста метрах от нашего.
Лиза, забыв о своем положении, радостно запрыгала и завизжала:
- Спасибо! Спасибо, мои дорогие!! Я так рада!!!
- Еще бы, - не сдержался Борис. – Дуракам всегда везет… на все готовенькое.
После осмотра уютного дома, обставленному со вкусом Фомина-старшего в стиле ретро, вернулись за стол.
- Хороший дом, поздравляю! – Борис, не чокаясь, выпил. – Только откуда дровишки?
- Это наш с мамой подарок, - Юрий Карлович наслаждался радостью Кости и Лизы.
- Слов нет, хороший дом, не хуже этого, - рассуждал Борис. – Ну, вы и тихони. Бедные пенсионеры, бедные пенсионеры, а у самих, оказывается, миллионы водятся.
Глава семьи Фоминых прокашлялся:
- Не буду кривить душой. Деньги не наши. Но купчая совершена на наше имя. Так что подарок реальный.
- Папа, а вдруг деньги придется возвращать? – Костя не мог взять в толк природу подарка. – Мне пока это не под силу.
- Тебе же говорят – подарок, - дернула мужа за руку Лиза. – Радоваться надо и благодарить.
- А я и радуюсь, - на лице Кости отразилось слабое подобие улыбки. – Только это так неожиданно…
- Вот именно, - поддержал брата Борис. – Благодетели сейчас в почете и должны быть преданы огласке.
Юрий Карлович откашлялся:
- Вы знаете Соломона. Это человек, который обязан мне жизнью. Недавно он решил, что настало время по-настоящему отблагодарить меня. В сложившейся ситуации я решил не отказываться. Вот и вся тайна.
- Нет, кажется, не вся, - Борис налил себе полный стакан водки. – Если не секрет, во что он оценил свою благодарность?
- Не секрет. В 25 миллионов рублей.
15 мая, 2002 год
 Света и Оля ходили по дому за Лизой и вздыхали:
- Ну, подруга, у тебя действительно хороший вкус. Такой ремонт отгрохали, так дом обставили.
- Да нет, - улыбалась Лиза, осторожно спускаясь по крутым лестницам. – Вы не поняли. Юрий Карлович купил дом и сам тут все обставил. Я лишь кое-что местами поменяла. Особенно в спальне.
- Понимаю, - засмеялась Светлана. – Откуда старику знать о ваших пристрастиях и шалостях?
- Не говори глупости, - вяло отмахнулась Лиза. – Пойдемте вниз, а то нас заждались уже.
На первом этаже семья Фоминых была в полном составе.
- Ну что, закончилась экскурсия? – Уточнил Юрий Карлович. – Девочкам понравилось?
- Очень, класс! – Девушки закивали и подняли фужеры. – За молодых! Чтобы в их доме всегда было тепло и уютно.
- И чтоб в этом большом доме было многолюдно, - добавила Оля и подмигнула подруге. – Особенно в детских комнатах.
- Э, нет, - возразил Борис. – Так не пойдет. Всем показала дом. А мне нет. Проведи экскурсию и для меня.
Лиза напряженно всмотрелась в лицо шурина. Вечер только начался, а он уже накачался спиртным. Еще немного и начнет куролесить. Ему не привыкать.
Девушка демонстративно села в кресло и положила руки на живот:
- Мне тяжело подниматься и спускаться. Надо было идти с нами, когда приглашали.
- А я люблю эксклюзив, - возразил Борис. – Не заслужил?
- За эксклюзивом, пожалуйста, обращайтесь в другие инстанции.
- В какие, например?
Лиза почувствовала тошноту и побоялась не сдержаться:
- Костя, я отлучусь на минуту, а ты покажи брату дом. А то не отстанет.
Когда молодые люди поднялись на второй этаж, у Бориса зазвонил телефон.
- Борис Юрьевич, извините, если помешал. У нас неприятности, - услышал он голос своего помощника. – Счета разблокировать не удалось. Сделка провалилась.
- Вот черт, - генеральный директор грязно выругался. – Как отреагировали партнеры?
- Спокойно. Заявили, что мы должны выплатить неустойку.
- Когда?
- Максимум через три дня.
- Сколько?
- Два миллиона.
- А у них не слипнется? – Взорвался Борис. – Ты сам вел переговоры?
- Да, было очень сложно. С самого начала взяли круто, заявив, что наши проблемы их не волнуют, - Сергей торопился выговориться. – А еще сказали, что уговор дороже денег.
- Узнаю школу, - процедил Борис. – Соломон не объявлялся?
- Нет, и на звонки не отвечает. Охранник говорит, его нет в городе.
«Плохой признак, - подумал генеральный директор «Оптимы». – Пора сливать воду».
- Вот что, скажи нашим, чтобы в офис не приходили. Мне надо подумать несколько дней. И сам уезжай куда-нибудь, только всегда будь на телефоне.
- Все так серьезно, шеф?
- Серьезней некуда. Но я разрулю, обязательно разрулю ситуацию. Можешь не сомневаться.
Костя терпеливо дожидался окончания разговора:
- У тебя неприятности? Может, чем помочь?
Борис расхохотался:
- Дожился! Слизняк предлагает помощь!
Старший брат хотел добавить еще что-то, но не успел. Мощный удар в челюсть свалил на пол.
- Это за все хорошее? – Он с трудом поднялся. – Ну, спасибо!
- Не за что, кушайте с маслом! – Костя с ненавистью смотрел на брата. – Если думаешь, я ничего не знаю, то ошибаешься! Лиза мне рассказала.
-  И что она говорила?
- Как ты ухлестывал за ней, пока меня не было.
- Это так теперь называется? – Борис усмехнулся. – Да она сама ножки раздвинула, как только я пальцем поманил. Тебя, брат, на деньги променяли, пока ты на Кавказе геройствовал.
Костя замахнулся, но в последний момент сдержался:
- Я тебе не верю.
- Что она жила со мной? Так спроси родителей. Это все на их глазах происходило. А когда ты пропал, вообще обрадовались, что бедная девушка в семье останется, благодетели!
Костя почувствовал, как окружающий мир суживается до размеров пятирублевой монеты. Глаза налились кровью. Дышать стало трудно. На лбу выступила испарина.
Он схватил Бориса за грудки, встряхнул:
- Хочешь сказать, родители знали,  как ты с Лизой…
- Трахался, жил… Да, знали, но решили сберечь твою психику.
Костя подтащил старшего брата к лестнице и спихнул вниз. Тело быстро слетело по деревянным ступенькам.
- Больно-то как, - прошептал Борис, ощупывая затылок.
- Мальчики, что происходит? – Юрий Карлович, заглянув из соседней комнаты, испуганно смотрел на окровавленную голову старшего сына. – Немедленно прекратите!
- Как ты мог, отец? – Костя с жалостью и брезгливостью заглянул в лицо родного человека. – Как ты мог? Зачем? Я тебе так верил, уважал. Как жить-то дальше?
Руки безвольно упали. На глаза навернулись слезы.
- Извини, сын,- старик опустился на колени. – Я хотел как лучше. Не суди строго. 
Борис с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к младшему брату:
- Да, извини их и воспитай моего сына,  буду тебе признателен.
В глазах Кости заплясали огоньки.
- Да-да, моего сына. – Борис торжествовал. – Помнишь новогоднюю ночь, когда ты перепил и отрубился?
- Не слушай его, он все врет! – Заорал отец, но было поздно.
Костя ударил без замаха. Старший брат ойкнул, согнулся пополам и упал. Но сумел подняться. Сплевывая кровь, процедил:
- А как нам было хорошо! Лизка пищала подо мной, перекрывая твой храп… Ты лежал рядом и это так заводило нас!
В глазах Кости бесновались чертики. Он крутанулся вокруг своей оси и пяткой врезал в челюсть. Борис молча повалился на пол.
- Опомнись, ты убьешь его! – Юрий Карлович насилу оттащил младшего сына от распростертого тела. – Не делай этого!
Только когда мама опустилась на пол рядом с Борисом, Костя совладал с нервами.
- Жив, - облегченно прошептала Мария Петровна. – Он жив!
- А я нет, - сказал Костя и вышел из комнаты.
За накрытым столом никого не было. Из спальни доносились испуганные голоса:
- Лиза, не выходи. Он не в себе! Бориса чуть насмерть не забил!!
Костя усмехнулся, вылил на руки полбутылки водки и умылся. Оставшуюся жидкость плеснул в стакан и залпом выпил. Ничего не почувствовав, открыл новый пузырь.
- Что он тебе сказал?- Лиза подошла к мужу вплотную. – Что?
Костя не ответил, выпил и направился к выходу.
- Ради Бога, не молчи! – Лиза повисла у него на руке. – Ты не можешь просто так уйти.
- Все!  Он сказал мне все, в отличие от вас…Даже про новогоднюю ночь. Как ты могла?
- В ту ночь ничего не было! – Заорала Лиза и осеклась. – Вернее, он воспользовался…
- Потаскуха! Я не хочу тебя знать. Не ищите меня, - Костя вышел в ночь, сильно хлопнув дверью.
29 мая, 2002 год
Соломон уже несколько дней ждал этого звонка. И когда, наконец, раздалась трель телефона, номер которого знал только один человек, растерялся.
- Алло, вас слушают, говорите, - он едва узнал себя. – Почему молчите?
- Соломон? – Удивились в трубке голосом Гиви. – Что происходит в городе? Я ничего не пойму. У вас передел начался?
- Нет, - успокоил собеседника старый еврей. – Во всяком случае, все находится под контролем.
- Точно?
- Более чем.
- Тогда через час жду в известном вам месте. Расскажете подробнее.
- А вы уже у нас? – Невпопад спросил Соломон.
- Вы меня хорошо слышите? – Удивился Гиви. - Через час.
Вот уже несколько лет старый еврей выполнял роль смотрящего. Город жил тихой, размеренной, спокойной жизнью. На этом фоне жуткая резня в особняке Фоминых выглядела кровавой бойней, характерной для криминальных разборок начала 90-х годов.
Соломон вызвал охранника:
- Готовь машину, Гиви приехал.
Гориллообразный почесал затылок:
- Быстро, однако. Никто не ожидал такой прыти.
- Шуметь надо было меньше, - разозлился старик. – Говорил же, найди профессионалов. Так нет, с полуизбитым калекой справиться не смогли, да еще и на стариков набросились. Зачем? Я же говорил: только Бориса…
- Теперь уже не с кого спрашивать.
- А почему? Ты обязан был проинструктировать их, чтобы стариков не трогали!
- Никто не предполагал, что младший сын вернется. А он, между прочим, в спецназе служил.
- И что? – Взорвался Соломон. – Надо было предусмотреть каждую мелочь. Его появление Машу от расправы спасло! А твои хваленые профи больше на жалких маниакальных ублюдков похожи!
- Он спецназовец, - уперся гориллообразный охранник. – А это в корне меняет расклад.
- Ничего не меняет, - бесновался Соломон. -  Расклад один: ты привлек дилетантов, а оправдываться перед Гиви мне!
Старый еврей набил трубку, но раскуривать не стал:
- Все, поехали, адрес ты знаешь. Гиви не любит ждать.
Через полчаса Соломон перешагнул порог неприметного кафе в старом центре города. В полусумраке, царящем в помещении, невозможно было разобрать, есть ли посетители в зале.
- Вас ждут, - неизвестно откуда подскочил вышколенный официант. – Пройдемте за мной.
Приглушенно играла классическая музыка. В зале не было ни души. Соломон обреченно брел между столиками за халдеем, понимая, что сейчас решается его судьба.
- Ну, здравствуй, дорогой, - из-за углового столика поднялся рослый мужчина. – Рад тебя видеть, присаживайся.
- И я рад, Гиви, - Соломон хотел обнять собеседника, но тот ловко увернулся. – Какими судьбами?
«А дела, кажется, хуже, чем предполагал», - подумал он, заметив недобрый взгляд Гиви.
Здоровяк сменил гнев на милость и улыбнулся:
- Ты присаживайся, в ногах правды нет. Чай, кофе? Или, может, чего покрепче?
- Спасибо, дорогой. Я не хочу крепких напитков. А от чая не откажусь.
Гиви щелкнул пальцами и возле столика возник тот же официант:
- Я понял, заказ принят.
Через несколько минут на столе появился румяный шашлык, бутылка красного вина, лаваш, ледяная минералка и чашка ароматного чая.
- Ты рассказывай, а я поем. Сам понимаешь, проголодался с дороги, - Гиви с жадностью набросился на мясо.
Соломон смотрел, как по рукам и губам собеседника стекает жир и не знал, с чего начать.
- Я слушаю тебя, - Гиви напомнил о своем существовании. – Ты что, в рот воды набрал?
Старый еврей схватил чашку, промочил горло чаем и начал повествование:
- Я все узнал. Шум в городе навели залетные. Им стало известно, что в доме бывшего врача могут находиться большие деньги. Вот и позарились. Нагло вломились, порезали хозяев: отец и сын в морге. Спастись удалось хозяйке. Она находится в реанимации.
- А как же добыча? – Гиви с удовольствием облизал лоснящиеся пальцы и взял очередной кусок мяса. – Деньги нашли?
- Просчитались, - объяснил Соломон. – За несколько дней до нападения глава семьи купил дом по соседству для семьи младшего сына.
- Прыткий сынишка оказался, - восхитился Гиви, демонстрируя осведомленность. – Появился в нужном месте, в нужный час. И положил всех четверых. Да так ловко без оружия управился, что у залетных жмуриков шеи набок повернуты.
- Он в спецназе служил, - пояснил Соломон. – Отсюда и навыки. Круче головорезов оказался.
Гиви долго ковырялся в зубах тонкой заточенной палочкой:
- Не нужен нам шум в городе. А дело резонансное получается. Люди возмущены, что пацана замели. И за что? Что семью защищал?
- Я разговаривал со следоками. Все понимают, что он ни при чем. Но закон есть закон. Обязаны проверить, следственные эксперименты провести.
- Так его в чем-то подозревают?
- Не похоже. Просто обязаны проверить, экспертизы там всякие…
- Темнишь ты, еврей. Говори прямо, в чем загвоздка?
- Ну, есть версия, у пацана крыша поехала после войны на Кавказе. Он же Чечню прошел, в плену был. Вот и хотят убедиться…
- Да менты совсем охренели? – Разозлился Гиви. – В доме четыре трупа нападавших. Налицо посягательство на частное жилище. Два жмурика из дома с колотыми ранами, пальчики бандюков. Чего еще надо?
- Проверяют…
- В общем, так, - Гиви отодвинул тарелку и подвел итог. – Если хочешь остаться смотрящим, вытаскивай пацана из дерьма.
- Но что я могу…
- Тебе сказать или сам догадаешься? – Взгляд Гиви стал тяжелым, недобрым. – Найми лучшего адвоката. Не поскупись, хорошо заплати. Если еще раз прочитаю в газетах о произволе, пеняй на себя. Мальчишку надо быстрее вызволить. Героям не место в следственном изоляторе.
- Я понял, - Соломон приуныл. – Только деньги откуда брать?
Гиви положил тяжелую руку на плечо еврея:
- Об общаке даже не мечтай. Твой косяк, вот и выправляй.
- Но я ни при чем…
- Я больше не хочу это слышать, замнем для ясности, - Гиви долго и пронзительно смотрел в глаза старого еврея. – И постарайся, чтобы никто не узнал, откуда залетные разжились информацией о богатстве Фоминых. И вообще, как деньги оказались в доме бывшего врача. Ты меня понял?
Соломон сжался и усох в размерах. Таким маленьким и беззащитным он не ощущал себя давно. Может быть, с самого детства.
А вечером старый еврей пригласил к себе домой нужных людей: председателя гильдии адвокатов и редактора областной газеты.
- Вы же понимаете, - объяснил он. – Это резонансное дело надо раскрутить до логического завершения. Произвол правоохранительных органов необходимо пресечь на корню. На правах давнего приятеля Юрия Карловича заявляю: не пожалею сил, времени и денег, чтобы доказать невиновность Кости Фомина.
29 октября, 2002 год
Соломон не сумел пройти мимо храма. Ноги сами понесли на ступеньки, ведущие к церкви.
«Что я делаю? – Удивился старый еврей, оглянувшись по сторонам. – Мне в синагоге место, а не здесь».
В последние дни кошмарные сны его замучили окончательно. Поняв, что не в состоянии справиться с собственной совестью, решил добиться исцеления в церкви. Достал спрятанный в недрах антикварного шкафа крестик, доставшийся по наследству от мамы. Но надеть не решился: он не помнил, чтобы его крестили.
На Соборной площади работали люди Короля. Хромой, Слепой и Убогий жаловались на жизнь и просили милостыню. Заметив Соломона, радостно закивали. Но не подошли.
«Ну, вот, теперь молва пойдет, что у меня крышу снесло, - невесело подумал старик. – Да и ладно. Пусть языки чешут. Надоест, перестанут».
Соломон остановился на верхней ступеньке, заглянул внутрь и растерянно посмотрел на крест, находившийся на возвышении. Бабулька поднялась на цыпочки, приложилась к нему губами, отошла и перекрестилась
Старый еврей старательно повторил увиденное. И поймал себя на мысли, что не хочет выделяться в толпе верующих, которых в храме в вечерний час было много.
Под высокими расписными сводами звучало пение. Хор женских голосов старательно выводил мотив, берущий за душу. На глаза навернулись слезы, и Соломон ощутил страх.
«А вдруг он действительно все видит? – Пронеслась мысль, вызвавшая на лице бурю эмоций. – Тогда должен понять, что от чистого сердца и с раскаянием пришел».
- Скажите, - прошептал он женщине возле иконы. – А с батюшкой поговорить можно?
- После службы.
- А давно она началась?
Женщина с удивлением уставилась на старика:
- Только что.
Соломон понял, что мешает, и прекратил расспросы.
«Какая разница, сколько, - размышлял он, ходя между иконами, и разглядывая верующих. – Все равно дождусь окончания».
Люди стояли под образами, зажигали свечи возле икон, крестились и шевелили губами, произнося молитвы. У многих при этом взгляд был сосредоточенно-спокойный, умиротворенный.
«Наверное, и у меня такой, - решил старый еврей, впервые оказавшийся в церкви. – Даже не верится, что все-таки решил зайти».
Пока шла служба, он разобрался, где люди берут свечи. Купил и стал читать надписи под иконами, соображая, под какими ему поставить. Он так увлекся, что не сразу услышал голос:
- Сын мой, это вы хотели, чтобы вам отпустили грехи?
Соломон обернулся и обомлел: перед ним стоял батюшка – молодой человек, на вид лет тридцати.
«Вот так раз, - удивился старик. – Мне что, перед юнцом в грехах признаваться?».
Кажется, батюшка почувствовал пикантность ситуации, но виду не подал:
- Пойдем, сын мой. Я внимательно выслушаю…
Соломон быстро развернулся и с несвойственной для пожилых людей скоростью бросился к выходу.
«Дожился, идиот старый, - крыл он себя последними словами, оказавшись во внутреннем дворике храма. -  Вот удивил-то верующих!».
Постояв немного в тишине, Соломон направился к Соборной площади. Хромой и Слепой были тут как тут:
- Помогите убогим, Христа ради! Подайте на пропитание.
«Шестерки» Короля осеклись, опознав Соломона. И тут же растворились в темноте. А старый еврей, поразмышляв о странностях бытия, потрусил по опавшей желтой листве обратно к храму.
- Извините, батюшка, - нашел он священнослужителя. – Плохо мне, вот и мечусь. Совет ваш нужен.
- Хорошо, что сам понимаешь и принимаешь. На все воля Божия, - ответил молодой человек в сутане и замолчал, рассматривая собеседника.
- Человека я убил, - сказал вдруг Соломон и осекся. – Не сам, людей подослал.
Священник слушал молча, не мигая. Его бездонные глаза пытались проникнуть глубоко-глубоко.
Соломон ощутил спазм и схватился за горло. Прокашлявшись, продолжил:
- Сына своего друга…А он мне когда-то жизнь спас…Что теперь делать, батюшка? Подскажите.
- Молиться, сын мой, прощения просить, каяться.
Старый еврей вдруг почувствовал, что ему надо выговориться здесь и сейчас.
- Гордыня меня обуяла, батюшка, - произнес он тихо, чтобы никто рядом не услышал. – Перешел он мне дорогу в коммерческих делах, обмануть пытался. А потом мою крестную мать по миру пустил. Без жилья оставил, выкинул на улицу умирать. Вот я и взбесился.
Соломон перевел дух, помолчал и продолжил:
- А теперь тяжко мне. Не могу понять, почему. И не знаю, что делать. Подскажите.
- Пойдем за мной, - сказал священнослужитель и протянул руку. – Разговор будет долгим.
…Через два часа старый еврей вышел из храма в кромешную темноту. На его лице блуждала загадочная улыбка.
- Теперь я знаю, что делать, - прошептал старик и, обернувшись назад, перекрестился на крест над ступенями храма. – Время еще есть.
Вернувшись домой, позвал охранника-водителя и проинструктировал на счет риэлторской фирмы «Оптима»:
- Смотри, головой отвечаешь. Еще один прокол не прощу!
31 декабря, 2002 год (вместо эпилога).
У старого еврея утром болела душа. Вернее, глядя за окно, за которым падал снег, он впервые поверил и понял: душа может болеть, как и тело.
«Значит, батюшка был прав, - подумал он, вспомнив разговор в церкви. – Грехи можно отпустить только верующему или страждущему. А я так… ».
- А ведь он обязательно будет там, - решил Соломон, незаметно переходя на разговор с самим собой. – Не сможет уехать, не попрощавшись.
Быстро собравшись, накинул теплое пальто, шарф.
- Мне вас сопровождать? – В холле встретил гориллообразный. – Машина готова, я мигом.
- Сиди дома, сам справлюсь. Ты мне сегодня не нужен.
Соломон вышел и решил не торопиться. Рассвет только занимался, можно было пройтись пешком.
Когда через час он добрел до ограды, шлагбаум над проезжей частью дороги подняли. На снегу виднелись свежие следы машин и ног.
«Город мертвых ожил, - поймал себя на мысли старик. – Первые гости уже пришли».
Он ускорил шаг и вскоре вышел на узкую аллею, вдоль которой под тяжестью снега склонили ветви тонкие деревья.
- Я знал, что найду тебя здесь, - обратился он к молодому человеку, устанавливающему в изголовье двух могилок елку. –Ты знаешь, кто я?
Костя внимательно посмотрел на старика:
- Я вас никогда не видел. Но если не ошибаюсь, отец много раз рассказывал о вас. Вы – Соломон.
- Юра говорил, чем занимаюсь и при каких обстоятельствах мы познакомились?
- Только в общих чертах, - Костя уклонился от прямого ответа и повесил на елку несколько игрушек. -  Как вы узнали, что я здесь?
- Ты забываешь, с твоим отцом мы были знакомы много лет. Так что о некоторых ваших привычках я знаю.
- И о традиции наряжать новогоднюю елку?
- Да, Костя, и об этом. После того, как твой отец спас мне жизнь, мы сблизились. Мне очень жаль, что все так произошло. Нелепо…
- Смерть всегда выглядит нелепо, - Костя стряхнул снег со скамейки и предложил присесть. – Места двоим хватит.
- И то правда, - старый еврей присел на краешек, извлек из пакета маленькую бутылку водки, нарезанную колбасу, черный хлеб. – Давай помянем.
Костя выпил из горла, зажевал колбасой:
- Почему так получилось? Чего они хотели?
Соломон не спеша выпил, раздумывая над ответом, закусил, перекрестился:
- Говорят, это случайность. Юра и Мария попали под горячую руку.
- Так они хотели разобраться с Борисом?
- Да. Он вел нечистую игру в своих делах и перешел дорогу серьезным людям.
- И даже вы не могли предотвратить такой финал?
Старик закашлялся и глотнул водки. На глазах выступили слезы:
- Может, тебе трудно в это поверить, я не мог ничего изменить!
Снег падал и падал. Казалось, погода наверстывала упущенное за прошедший месяц. Первый снег в году не прекращался ни на минуту.
- Вчера выпустили?
- Да, вечером.
- К своим ходил?
Костя помотал головой:
- Еще не успел.
- Как они?
- Следователь говорил, мама поправилась.
- Пойдешь к ней?
Костя пожал плечами:
- Пока не решил. Наверное, да. Не могу же уехать, не попрощавшись.
- Чем планируешь заняться?
- Еще не решил, но из города исчезну. Мне здесь неуютно.
- Понимаю, - кивнул старик. – Но не все так однозначно, как тебе кажется.
- Откуда вам знать?
- Ты забываешь, я друг вашей семьи. Юра и Мария мне много рассказывали о вашей жизни. В том числе  и о том периоде, когда ты был в армии.
- Значит, вам известно, как Борис и Лиза…
- Послушай старика. Мне тоже когда-то казалось, что измену прощать нельзя. Но бывают обстоятельства, заставляющие взглянуть на некоторые вещи иначе. Вот ты живешь, дышишь, будешь наслаждаться доступными тебе средствами, а он уже никогда…
Костя всмотрелся в фотографию брата на кресте. Борис на ней улыбался, как часто при жизни.
- Кроме того, у тебя есть сын.
Молодой человек дернулся, как от удара:
- Еще неизвестно, чей он.
- А ты его видел?
- А вы?
- Видел, - Соломон улыбнулся. – Знаешь, что я тебе скажу? Своих не бросают. Так, кажется, у вас в спецназе говорят?
Костя кивнул и задумался.
- И позволь на прощание дать совет, - старик поднялся, отряхнул штаны, глотнул из бутылочки. – Посиди здесь, пообщайся с родными, подумай. Но не забывай: ты нужен здесь, своим. Если изменишь решение, найдешь меня.
- Зачем? – Удивился Костя. – Вы же друг отца, а не мой.
- Молодой человек, - старик грустно и снисходительно улыбнулся. – Вы еще плохо знаете жизнь. Поживете с мое, и, возможно, поймете: дружба не умирает вместе с человеком. В общем, если останетесь, вот ключ.
- Золотой? – Усмехнулся Костя.
- Можно и так сказать, - Соломон был серьезен. – Это от офиса фирмы «Оптима». Она оформлена на вас.
- Но вы говорили, мой брат занимался нехорошими делами…
- Я все подчистил. Нет ни долгов, ни проблем. Набирайте штат и работайте.
- А если я не захочу?
- Оставите ключ здесь.
Когда солнце заискрилось на снегу, Костя засобирался. Следы Соломона еще не занесло, хотя после расставания прошло больше часа.
«Хитрый старик, - подумал молодой человек, поняв, куда его несут ноги. – Нет, скорее, мудрый».
В особняке Фоминых царило запустение. Двор занесло снегом, так что Косте пришлось продираться сквозь сугробы.
- Сынок, - дверь открыла Мария Петровна. – Я все глаза просмотрела, тебя ждала.
- Мама, здравствуй, меня вчера выпустили, - Костя обнял постаревшую женщину. – Извини, что не сразу пришел.
- Это уже неважно, - всплакнула она. – И ты меня извини. И… папу.
- Я уже был на могилках, поставил елку.
- Вот и хорошо, - Мария Петровна промокнула глаза платком. – А то мы с Лизой решили повременить с поминальной елкой. Павлик приболел, оставить не с кем.
Костя вопросительно посмотрел на мать.
- Ах, да, ты же ничего не знаешь. Твоему сыну уже три месяца. Мы с Лизой живем вместе. А ваш дом продали, - грустно улыбнулась она. – Зачем нам теперь два дома? Мы и в этом-то потеряться можем.
- Теперь не потеряемся, - Костя решительно направился к лестнице. – Уже точно не потеряемся, мама.
Мария Петровна смотрела на него и плакала. Слезы градом катились по  лицу.
Пожилая женщина не спешила вытирать слезы счастья.  В том, что это были именно они,  она нисколько не сомневалась.
Костя заглянул в комнату на втором этаже и замер. В полусумраке светился экран телевизора, на котором он старательно и со вкусом исполнял главную роль в оргии, заснятой в сауне.
Услышав скрип двери, Лиза обернулась:
- Ты? – На ее лице отразилось изумление, руки задрожали и с трудом удержали небольшой сверток возле груди. – Что это значит, ты вернулся?
Костя взял ребенка из рук жены, всмотрелся в сморщенное розовое личико, улыбнулся:
- Мне кажется, нам обоим следует обнулить прошлое, чтобы избавиться от иллюзии греха. Ты согласна?
Лиза кивнула, достала диск из дисковода и надломила его:
- Начнем с меня. Извини за все!
- И ты извини.


Владимир Ягозинский               
                май- июнь 2012 года
 

 
 

 
   

 

 
   
 
 









 

 







   
ИЛЛЮЗИЯ    ГРЕХА   

24 февраля, 2002 год
Мальчишник в сауне удался на славу.
Эта здравая мысль настигла Костика, едва он открыл глаза. Тело саднило, во рту все слиплось, глаза слезились. Голова будто свинцом налилась.
«Говорила же мама, пить надо меньше, - закряхтел молодой человек, спуская ноги с постели. – И зачем так накачался?».
Дверь в комнату скрипнула. На пороге с гримасой сочувствия на лице появился Борис:
- Как себя чувствуешь, брат? Вчера ты, кажется, перебрал. Давно не видел тебя таким.
Костик махнул рукой. Отвечать не было сил.
- Серега тоже хорош. Я предупреждал, чтобы в сауну не брал много спиртного. Так нет же, ему все мало. После водки еще пивком догонялся и тебе предлагал.
Костя сделал усилие и вспомнил, как Сергей бегал по сауне с банкой пива и кричал что-то о студенческом братстве.
О каком братстве может идти речь, если Костика несколько лет назад с первого курса исторического факультета университета призвали в армию, а Сергею родители помогли отмазаться?
Вчера эта мысль материализовалась и прорвалась наружу.
- Не надо громких слов, заливать будешь в другом месте, - горячился Костя, сбрасывая с плеча руку Сергея. – Ты баб щупал, а я по окопам вшей кормил. Жизнью рисковал, пока кто-то гранит науки грыз.
Это было преувеличением. Вшей молодой человек не кормил. Но сказать так счел своим долгом, чтобы позлить друга.
- Чего ты на меня наезжаешь? – Обиделся Сергей. – Служил - не служил, какая теперь разница, если изменить ничего нельзя? Главное, ты восстановился на курсе, студент.
- Так, да не так, - продолжал бычиться Костя. – Я топчусь на месте: опять первокурсник! А ты далеко впереди. Улавливаешь разницу?
- Зато у тебя  невеста красавица. И свадьба завтра.
Лиза действительно была девушкой красивой. И Костик гордился этим. А еще больше тем, что она дождалась его.
- Хватит собачиться, пацаны, - Борис на правах старшего вмешался в спор и смял его. – Мы собрались не отношения выяснять. Все-таки это мальчишник, веселиться надо.
Он плеснул воду на камни и, прихватив простыню, полез на верхнюю полку. Крепкие ягодицы и икры ног напряглись, забугрились мышцами.
Костя поймал себя на мысли, что завидует старшему брату, красоте его тела, животной страсти самца, которая сквозила в каждом движении.
- Да, братишка, ты еще не пришел в себя, - Борис поймал взгляд Костика. – Неужели Лизонька не помогла адаптироваться к мирной жизни? Давно пора.
- Не твое дело, - огрызнулся младший брат, которого задело произнесенное походя уменьшительно-ласкательное имя любимой. – Вечно суешь нос не в свои дела.
- Не надо хамить старшим, тебя это не красит, - голос Бориса зазвенел. – Я не хотел обидеть, это жизнь: несколько лет без женского внимания просто так не проходят. Вот и все.
- Много ты знаешь, - Костя не мог избавиться от внезапно охватившего чувства обиды. – Твой возраст и успехи в бизнесе еще ни о чем не говорят.
- Звучит как приговор: «твой возраст»... Но мне всего 30.
- Ты хочешь сказать, пять лет форы, подаренные тебе нашими родителями, позволяют учить меня жизни?
- Не только, - Борис полностью контролировал свои эмоции. – За то время, что тебя не было, я сумел сколотить команду профессионалов, поднять фирму и придать узнаваемость своему имени в сфере торговли недвижимостью. Это о многом говорит.
- Но только не о том, что имеешь право учить меня жизни, - Костя  почувствовал, как вместе с потом улетучивается злость и обида. – Там, где я был, свои университеты. На войне год за три, и это как минимум.
В парилке повисла гнетущая тишина. Только потрескивали булыжники, сложенные в специальном ящике.
- А не поддать ли пару? – Сергей попытался изменить атмосферу общения. – Насколько я помню, кто-то обещал сюрприз.
- За мной не заржавеет, - Борис легко переключился на другую тему. – Девочки уже в пути. Надо успеть попариться и выпить.
- Чур, выбирать буду я, - Сергей поднял руку и улыбнулся. – Есть такой грех, люблю рыженьких. Они страстные, как кошки.
- А я пухленьких, - усмехнулся Борис. – Но выбор за Костей. Мальчишник в его честь.
- Мне все равно, - улыбка появилась и на лице младшего брата. – У меня Лиза есть.
- Лиза будет завтра. А сегодня вечером ты пройдешь боевое крещение мирной жизнью, - Борис приобнял брата. – Так, кажется, говорят у вас в спецназе?
Через несколько минут компания молодых людей с криками вывалилась из парилки и понеслась к бассейну с холодной водой. В соседней комнате возле накрытого стола раздевались девушки.
…- Сколько же мы выпили вчера? – Костя массировал виски, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
- Важно не это, фронтовик, - подмигнул Борис. – Главное, ты был на высоте. Девочки аж пищали от восторга.
Младший брат поморщился, но возражать не стал:
- Погуляли хорошо, слов нет. Но скоро за Лизой ехать. А я никакой. Что делать будем?
- А вот за этим я и пришел, - Борис достал ледяную банку пива. – Скорая помощь с выездом на дом.
Костя приложил ее к пылающему лбу и почувствовал облегчение.
- Не-а, так не пойдет, - старший брат начал диктовать свои условия. – Это лекарство принимается внутрь. А потом жениха ждет ванна и контрастный душ. Только в таком порядке и не иначе.
Через два часа Костя, глотнув обжигающий горячий кофе, почувствовал облегчение и уверенность в собственных силах. Это позволило вспомнить о сценарии собственной свадьбы.
- Не парься, жених. Свидетеля я привел уже в норму. Сидит при параде в гостевой комнате под сплитом. Машина будет с минуту на минуту, - Борис излучал уверенность, будто вчера сам не отрывался на полную катушку.
За окном раздался звук клаксона. Костя выглянул и увидел, как в распахнутые ворота въехал белоснежный «Мерседес», а за ним начищенные до блеска два черных джипа.
- Это что за кортеж? – Костя повязал галстук и надел светлый, с кремовым отливом костюм. – Мы вроде говорили о такси.
- Я не могу позволить брату так низко пасть в глазах невесты.
- Лиза все прекрасно знает…
- Она да, - Борис был рассудителен. – А вот ты плохо знаешь женщин.
- Лиза не такая.
- Хочешь сказать, ей не понравятся эти тачки?
Костя лишь махнул рукой:
- Не обижайся, я иначе представлял собственную свадьбу.
-Считай, это мой подарок. Вернее, его прелюдия.
Молодые люди спустились на первый этаж особняка Фоминых. В просторном холле глава семьи Юрий Карлович при параде стоял под руку с женой.
- Сыночек, мы так волнуемся, - Мария Петровна театрально заломила руки и прижала их к груди. – Все будет торжественно и красиво. Ты это заслужил.
- Мама, меня не было два года, а такое ощущение, будто целую вечность. Откуда у вас с папой появился этот придворный лоск?
- Костик, не надо повышать на маму голос, - Юрий Карлович приосанился. – Мы рады, что Боря пошел в гору. Нельзя же в самом деле отказываться от хорошей жизни, потому что когда-то жили в хрущобе. Можно подумать, тебе не нравится этот особняк.
Костя окинул взглядом дом, словно видел его впервые:
- Почему же? Апартаменты отличные. Только не верится, что скромные пенсионеры  Фомины чувствуют себя в нем уютно.
- Напрасно, сыночек. К хорошему быстро привыкаешь. К тому же и Лиза наверняка обрадуется, когда узнает, что можно здесь жить.
- Мама, папа, это даже не обсуждается, - отрезал Костя, решительно направляясь к выходу. – Мы с Лизой будем жить отдельно.
- Не спеши, брат, всему свое время, - Борис поправил лацкан на пиджаке жениха. – Жить большой семьей, разве не об этом мечтали в детстве? Вернемся к этой теме после свадьбы.
Через несколько минут иномарочный кортеж был на улице Герцена. Здесь в неприметной блочной пятиэтажке снимала однокомнатную квартиру Лиза.
Возле подъезда сгруппировались девушки. Лица некоторых показались Костику смутно знакомыми.
- Оля? – Удивился жених, заметив блондинку у входа в подъезд.
- Я так сильно изменилась? – Девушка улыбнулась. – А вот ты нисколько.
- Даже в костюме жениха ты просто Костя, - добавила она и поправила прическу. - Ну что, выкупать невесту будем?
Костя полез в карман, достал горсть мелочи и протянул девушке. Она продолжала стоять на пороге.
Борис извлек портмоне и отсчитал несколько зеленых купюр. Оля молча отошла в сторону.
Жених на одном дыхании взбежал на третий этаж, где дорогу преградила строгая девушка:
- Эх, какой прыткий. А сюда нельзя. К невесте доступ платный.
На этот раз в дело вступил свидетель.
- А этот вопрос мы быстро решим, - Сергей увлек за собой девушку, на ходу отсчитывая денежные купюры. – Кстати, как вас зовут и чем  планируете сегодня  заняться?
- Светлана, - засмеялась подружка невесты. – Тем же, чем и вы: гулять на свадьбе Лизы.
- Звучит оптимистично и многообещающе. Значит, еще встретимся, - изрек свидетель и направился за женихом в квартиру.
Посередине комнаты, лицом к окну, сидела невеста в свадебном платье. Еще одна девушка крутилась возле нее, завершая последние штрихи пышной прически.
Лиза поднялась на шум шагов и обернулась к вошедшим.
- Милая…, - Костя так и остался стоять с открытым ртом, не найдя сразу продолжения.
«Боже, какая красота, - пронеслось в голове свидетеля. – И куда жених смотрел, когда вчера девок в сауне тискал?».
- Нам пора, не правда ли? – Лиза сделала несколько шагов к жениху. – Я уже готова, можно ехать.
  Костя обрел дар речи:
- Не спеши, не на поезд опаздываем. Дай на тебя наглядеться.
Молодой человек откровенно любовался невестой и вспоминал время, когда познакомился с ней. Тогда первокурсница филологического факультета  не блистала красотой и пышной прической. Она была просто милой, застенчивой девушкой.
Как-то раз Лиза сильно озадачила Костю, предложив еще раз проиграть в ролях их первую встречу и знакомство.
- Меня зовут Лиза, - глаза девушки при этом были лучистыми и печальными, а улыбка трогательной и  наивной. - Бедная Лиза.
21 сентября, 1999 год
За окном быстро темнело. В сгущающихся сумерках грозовое небо казалось всклокоченным, серым, неприятным.
- Лиза, почему до сих пор не собралась?- Оля отвлекла от размышлений.
Девушка посмотрела на подругу, крутившуюся возле зеркала:
- Знаешь, я решила не идти.
- Как? – Оля оторвалась от созерцания в зеркале собственного платья.- Сегодня наш первый студенческий бал!
- Сейчас начнется дождь, - придумала на ходу подруга. – Пока добежим до клуба, промокнем до нитки. Не хочу заболеть в начале семестра.
В это время в комнату как вихрь ворвалась Светлана:
- Девочки, в актовом зале так нарядно! Декан уже все торжественные речи произнес. Музыку врубили. Побежали, а то танцы пропустим.
- Вы идите, я вас буду ждать. Расскажете, как все прошло.
- А твой кавалер? Между прочим, он интересовался уже, почему тебя нет, - Светлана театрально поджала губы. – Что ему передать?
- Ты о ком? – Удивилась Лиза. – Нет у меня никакого кавалера.
- Ну как же, а тот воздыхатель с исторического факультета, который последние дни тебе прохода  не дает?
- Скажешь тоже! Я даже не знаю, как его зовут.
- Ему это не мешает преследовать тебя.
- Если ты о цветах, которые он вчера подарил, -  Лиза оглянулась на стеклянную банку на подоконнике, - так это ни о чем не говорит.
- Говорит-говорит, еще как говорит, - затараторила Оля, справившись, наконец, с застежкой на платье. – Ладно, мы побежали.
Лиза закрыла за подругами дверь и подошла к окну. Через несколько минут помахала Светлане и Оле рукой и вернулась к письменному столу. Достала жестяную коробку, извлекла свернутый лист бумаги с четким почерком: «Сегодня сдала первый экзамен. Сильно волновалась…».
«Давно не писала маме. Пора поделиться свежими новостями», - решила девушка и взялась за ручку.
 «Здравствуй, мамочка!
Вот и сбылась мечта. Я стала студенткой университета.
Как ни странно, поступить оказалось проще, чем думала. Напрасно воспитатели пугали, что не хватит грамотежки. Хватило. Уровень подготовки в нашей школе для детдомовских детей оказался вполне приличный.
Тебе, наверное, трудно будет понять, почему выбрала филологический факультет. На самом деле, все прозаически просто. Я хочу преподавать в школе, в начальных классах.
Мне приятнее общаться с детьми, которые более наивны и открыты. Им нужны поддержка и внимание. А еще опыт, который взрослые не всегда умеют или хотят передавать.
Знаешь, мне с семи лет казалось, что ты обязательно найдешь меня. Именно тогда поняла: не хочу оставаться одна, без мамы, которую люблю.
Когда попала в детдом, мне внушили, что лучше здесь, чем без отца и с мамой алкоголичкой. Но уже через год убедилась - это не так!
Не подумай, меня никто не обижал. Отстаивать свои жизненные интересы приходилось в старшем, подростковом возрасте. А тогда я вдруг просто ощутила нехватку родительского тепла, обычного человеческого участия.
Эти чувства были острыми, и я каждую ночь рыдала в подушку. Воспитатели не делали особых попыток переубедить. Они словно роботы твердили: с возрастом сама пойму выгоду своего положения.
А в чем она, выгода? В полном государственном обеспечении? В нехватке материнского внимания? В раннем взрослении?».
Лиза отодвинула письмо в сторону и подошла к окну, за которым разбушевалась буря. По стеклу стекали потоки воды. В свете фонарей видны были огромные лужи. Почему-то вспомнился день, навсегда врезавшийся в память…
В кафе было сильно накурено. В горле саднило от табачного дыма.
- Мама, мне плохо здесь, - семилетняя Лиза чуть не плакала. - Меня сейчас вырвет.
- Сиди тихо, скоро уйдем, - молодая женщина подозвала официанта и заказала водки.
- А где папа, почему его давно нет с нами?
- Уехал твой папаша, - мама залпом опрокинула рюмку. – И адрес не оставил. А тут крутись, как хочешь. Хозяйка квартплату требует… А где я деньги возьму?
Лизе показалось, мама сейчас ударит ее. Но молодая женщина налила в рюмку из стеклянного пузатого графинчика и  молча выпила.
- Вы Серафима? – К столику подошел незнакомый мужчина в добротном костюме. – Это я вам звонил.
- Да, - мама засуетилась. – Деньги принесли?
- Как договаривались, - незнакомец протянул конверт.
Лиза напряглась. Этого дяденьку она видела однажды, когда гуляли с мамой на бульваре. Он тогда сказал, что молодой  красивой женщине не стоит гулять в поздний час с маленькой девочкой. А сам чуть не полчаса проболтал о чем-то с мамой.
- Мама, ты меня никому не отдашь? – Лиза не понимала, почему дяденька в кафе за столом напротив пялится на нее. 
- Нет, - ответила без всяких эмоций молодая женщина, не отвлекаясь от пересчета денег в конверте.
- Все в порядке? - спросил дяденька.
- Да, - кивнула Серафима и заказала еще водки.
- Ну, тогда мы поехали, - мужчина подозвал официанта, расплатился за маму и взял Лизу за руку. – А вы подождите, мы скоро вернемся.
- Езжай с дядей, он покатает на машине, - успокоила Серафима. - Я буду здесь, ни о чем не беспокойся.
Когда Лиза садилась в красивое авто, Серафима заказывала очередной графинчик. Проводила иномарку мутными глазами и опустила голову на стол. До нее не сразу дошло, что человек в милицейской форме обращается к ней: «Гражданочка, просыпайтесь, проедемте в отделение».
Только спустя годы Лиза поняла, что родная мать от безысходности и по причине беспробудного пьянства продала ее. По счастливой случайности, милиционеру, который, проверяя оперативную информацию, играл роль покупателя.
…«Хорошо, что никуда не пошла. Лучше с мамой пообщаюсь. Это уже вошло в привычку», - грустно улыбнулась девушка и вернулась к столу.
«Вот уже больше десяти лет я пишу тебе письма. Надеялась, ты когда-нибудь их прочитаешь. Сейчас сомневаюсь, хочу ли этого.
Вчера в архиве университетской библиотеки случайно наткнулась на подшивки районных газет. В одной из них раскопала информацию об истории, сильно нашумевшей в нашем провинциальном городишке. Узнала, что, оказывается, суд признал факт продажи ребенка и тебя отправили за решетку.
Мама, как ты могла?!
Все это время я гнала от себя плохие мысли. Педагоги в детдоме всячески помогали мне в этом, придумывая разнообразные сказки про молодую женщину, оказавшуюся по стечению обстоятельств в трудном положении…
Странно получается: красивый замок лжи рухнул, а все равно тянет поговорить с тобой. Наверное, мне всю жизнь тебя не хватало, не хватает и сейчас».
Лиза сложила лист бумаги и спрятала в жестяную банку, доверху заполненную неотправленными письмами к матери.
3 октября, 1999 год
В студенческом кафе тихо играла музыка. Старшекурсники с разных факультетов выделялись вальяжной уверенностью движений и высокомерными взглядами.
- Зачем пригласил сюда? – Лиза испытывала неудобство в кругу незнакомых людей. – Тут отдыхают, в основном, старшекурсники, наши не заходят.
- Глупости это. Видишь вон того парня? – Костя показал на высокого юношу в спортивном костюме. – Он тоже первокурсник, с журфака.
- Ну и что, - девушке по-прежнему было неуютно в заведении. - Из наших-то все равно никого нет.
- А кто тебе нужен? Давай пригласим.
- Нет уж, говори, зачем позвал, - девушка демонстративно посмотрела на часы.
-Лиза, у меня сегодня событие, которое я хотел бы отметить с тобой.
- Это уже интересно. Продолжай.
- Я прошел квалификационные испытания и меня включили в университетскую сборную по смешанным единоборствам.
Теперь девушка  обратила внимание на ссадины и небольшие синяки на руках и щеке молодого человека:
- Так это все…
- Да, бойцы нашей команды.
- Больно, наверное, было? – Лиза провела по ссадине на щеке.
- Да ну, - отмахнулся Костя, - в горячке схватки такие мелочи не замечаешь.
Он вспомнил, как удивил тренера университетской сборной. После очередной чистой победы тот пожал первокурснику руку и подарил майку с логотипом университета:
- Теперь это пригодится тебе на тренировках, юноша. Считай, ты один из нас.
- И чему ты сейчас так загадочно улыбаешься? – Лиза прервала приятные воспоминания.
- Да не думал, что у меня много общего с такими опытными бойцами, - Костя обвел взглядом  просторный зал кафе. - Если успею, поеду с ними на спартакиаду.
- А что может помешать?
Молодой человек глубоко вздохнул и достал из кармана небольшой клочок бумаги:
- Вызывают в военкомат. Догадываешься, чем это может закончиться?
- Но ведь ты только поступил в университет. Тебя не могут забрать.
- Ну и наивная же ты, Лиз. Телевизор смотришь, новости слушаешь в последнее время?
- Нет, а что-то происходит?
- На Кавказе война опять разгорелась. Боевики на Дагестан прут.
- А ты при чем?
- Ну, Лиза, ты точно наивная. Неужели не понимаешь?
- А что я должна понять?
Костя помедлил с ответом:
- Штыки родине нужны, вот что.
- Наверное, ты хотел сказать, пушечное мясо, - взгляд девушки стал серьезным. – Надо срочно думать об отсрочке. А родители что говорят?
- То же, что и ты.
- Правильно. Только от слов необходимо переходить к делу. В военкомат нельзя идти с пустыми руками. Где деньги брать думаете?
- Да ты что, - разозлился Костя. – Как тебе в голову такое пришло? Не собираюсь я никому платить.
- Ну, и дурак, - вырвалось у Лизы. – Времена для геройства давно прошли. Лучше о себе подумай и родителях. Обо мне, наконец.
Посеревшее в начале тирады лицо молодого человека разгладилось:
- Давай хотя бы сегодня закроем эту тему. Пойдем, потанцуем. Ты ведь так и не пришла на бал первокурсников, хотя обещала. Без тебя было тоскливо.
- Знаю, как ты скучал, - засмеялась девушка, принимая приглашение. – Оля со Светкой от тебя отбиться не могли. Все норовил потискать по углам.
- Какая глупость, - возмутился молодой человек. – Тебе не кажется, твои подруги выдали желаемое за действительное?
- А зачем тогда на танец их приглашал?
- О тебе все выспрашивал, - Костя поцелуем закрыл рот девушке, пытавшейся в очередной раз что-то возразить.
Молодые люди прижались друг к другу и закружились в медленном танце под «Отель «Калифорния».
Музыка закончилась, а Костя не спешил раскрывать объятия.
- Деликатностью бойцы в вашей команде не отличаются, - засмеялась Лиза, поднырнула и высвободилась из рук. – Можно подумать, в этом зале кроме нас никто не обнимается.
В ответ из разных углов раздались хлопки, и затем кто-то крикнул:
-  Но у вас, девушка, это получается лучше всех.
Слова потонули в дружном хохоте.
- Идем отсюда, здесь слишком душно, - Лиза потянула Костю к выходу. – Давай погуляем.
Вечерние улицы успели потонуть в сгустившейся темноте. Под ногами шелестели пожелтевшие листья. Подувший ветерок заставил поежиться.
- Пойдем ко мне, - предложила Лиза.
- А как же твои подруги?
- Оля и Света уехали на выходные к родителям.
- Почему же ты осталась?
- А я детдомовская, мне некуда ехать.
- Извини, не знал.
- Ничего, это давно было. Мне не больно.
На глаза нахлынули предательские слезы, защипало. Лиза вдруг остро почувствовала накатившую обиду за свое прошлое.
- Про таких говорят «безотцовщина». А я уже и лицо мамы не помню...
Всю дорогу до общежития девушка не умолкала ни на минуту, торопясь рассказать то, о чем никогда никому не говорила. Костя слушал внимательно и ни разу не перебивал.
Только перед будкой вахтера сделал знак замолчать и подхватил Лизу на руки, перенося через турникет. На лице пожилой женщины за стеклом не дрогнул ни один мускул. Откинувшись на спинку стула, вахтерша крепко спала, не снимая очки.
- Бедная моя Лиза, - Костя прижал к себе девушку, словно боялся уронить. – Теперь я понимаю, почему ты так говорила.
- Забудь, я уже не бедная. - Лишь только молодой человек внес ее в комнату, девушка высвободилась из объятий. – С прошлым пора покончить раз и навсегда, чтобы оно больше меня не преследовало.
С этими словами Лиза достала жестяную банку, высыпала содержимое на постель и начала в мелкие клочья рвать исписанную бумагу.
На рассвете Костя почувствовал запах гари. Подскочив в постели, заметил, как в ведре у окна пляшут языки пламени.
- Вот теперь начинается новая жизнь, - сказала Лиза и всем телом прижалась к нему.
24 февраля, 2002 год
Свадебный кортеж несся к ЗАГСУ.
Борис, Сергей и другие гости дурачились: высовывались из машины на полном ходу и кричали прохожим милые глупости.
Вскоре это всем надоело, и Борис решил снимать фильм. Встав в полный рост, просунул камеру в люк на крыше и с комичной рожей принялся изображать режиссера.
И только Костя не принимал никакого участия в дурашливом веселье. Испытав шок в квартире невесты, он  так и не пришел в себя в головной машине свадебного кортежа.
- Милый, с тобой все в порядке? - Лиза испугалась, глядя на жениха.
- Нет, - Костя с трудом стряхивал остатки непонятного оцепенения, - не все. Я не помню, например, как оказался в этом лимузине.
- Ну, это не страшно, - засмеялась невеста. – Кто-то напутал, и в машине жениха оказался Борис.
- Я не об этом. Тем более сейчас, кажется, мы и должны ехать в одной машине.
- Не знаю-не знаю, - продолжала веселиться Лиза. – Тогда о чем ты?
- Я не ожидал, что ты такая красивая, - Костя в волнении провел рукой по волосам молодой женщины.
- Осторожнее, дорогой, ты испортишь мне прическу.
- Да Бог с ней!
- Не скажи. Вам, мужчинам, не понять, как трудно ее делать. Тем более в такой день.
Костя опять не слышал слов. Он заворожено, как в немом кино, смотрел на Лизу и не мог налюбоваться.
«Какой же я идиот, - мысли в голове проносились вихрем. – Зачем развлекался в сауне, если рядом такая женщина? Это все Борис виноват с дурацкой затеей устроить мальчишник».
- И все-таки ты странный сегодня, - Лиза внимательно наблюдала за женихом.
- Еще бы, - подхватил Костя. – Рядом с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливым.   
За разговором молодые не заметили, как свадебный кортеж остановился возле центрального парка.
- А разве нам не в ЗАГС? – Костя порадовал знанием сценария собственной свадьбы.
- Милый, роспись через два часа. А сейчас проведем фотосессию.
- Это еще зачем?
- Чтобы фотографии получились хорошие.
Вскоре жених знал почти все о тяготах и невзгодах актерской профессии. А фотографа, который по несколько дублей снимал натуру с поцелуем или приседанием на зеленой лужайке, готов был растерзать на месте.
- Молодые, улыбнитесь и еще раз спуститесь по лестнице мне навстречу, - дядька защелкал фотокамерой. – Нет, ну кто так улыбается? Вы должны представить, что перед вами будущая жена.
Костя чуть не обматерил постановочного режиссера.
- А теперь обнимите ее и поцелуйте, как на первом свидании, - продолжал командовать фотограф. – Ну, разве это так было? Попробуйте еще раз, достоверней и правдоподобней.
Жених вновь обнял невесту и почувствовал, как рука непроизвольно полезла под платье, проникая под нижнее белье.
- А за вредность мне молоко полагается, -  щелкал камерой словоохотливый дядька.
- По морде тебе полагается, а мне секс, - прошептал Костя на ухо Лизе. – И где ты такого выискала?
- А чем он тебя не устраивает, дорогой? Настоящий профессионал. Давай порносессию ему закажем? – Невеста прерывисто дышала, не отстраняя пытливую руку. – Пусть снимет, а потом заплатим. Будет чего вспомнить на старости лет.
- Люди кругом не смущают?
- Они не поймут, что происходит. А если догадаются, не страшно: нам в такой день позволено многое.
Костя внимательно взглянул на Лизу.
«Нет, она не шутит. Действительно готова заняться любовью прямо здесь, за колоннами беседки в центральном парке, - смутился жених. – Сильно же она изменилась за несколько лет. Невинная детдомовская провинциалка успела превратиться в гордую надменную принцессу».
От этой мысли возбуждение пропало. В груди противно заныло, и Костя достал сигарету.
- Перекур, жених устал, кина не будет! – Он постарался не подать виду, что на душе скребут кошки. – Чехлите камеру. Съемки продолжим в ЗАГСе.
- Но мы еще не закончили! – Возразил настырный фотограф, стремящийся показать, что профессионально отрабатывает полученный гонорар.
- Вы, может, и нет, а я успел, - скаламбурил жених и пошел искать гостей, затерявшихся в парке.
- Костя, ну, зачем ты с ним так? – Уже перед ЗАГСом Лиза пыталась настроить жениха на праздничный лад. – Сегодня радоваться надо, смеяться, шутить. А ты сорвался на фотографе.
- Пусть не лезет не в свое дело, - Костя безуспешно пытался успокоиться.
- Кажется, я пропустил что-то интересное, - возле молодых нарисовался Борис. – Неужели это ссора на пороге новой жизни? 
- Иди к черту!
- Фу, жених, как некрасиво. Может, невеста окажется более сговорчивой? – С этими словами старший брат обнял Лизу и попытался увести в сторону, что-то шепча на ушко.
- Не лезь к моей жене! – Не на шутку разозлился Костя.
- А она пока тебе не жена, - Борис обернулся и долгим, пронзительным взглядом одарил жениха, но руку с талии Лизы убрал. – Отелло  пока рано корчить.
- Какая муха вас укусила? – Между братьями оказался Юрий Карлович. – Маша, помоги детей успокоить. Не хватало на пороге Дворца бракосочетания драку устроить!
Мария Петровна не заставила долго ждать. Как наседка обняла обоих и запричитала:
-  Мальчики мои дорогие, успокойтесь. Наверное, вы оба просто погорячились.
- Да, мама, но теперь все в порядке. Никто не горячится, все спокойны. Пора заходить, - первым взял себя в руки Борис.
И добавил, чтобы услышал только Костя:
– Правда ведь, брат? А то, что отказался сниматься в порносессии, разумно. Зачем размениваться по мелочам после главной роли в порнофильме?
Жених озверел, догадавшись, для чего был нужен «благотворительный» мальчишник.
«А зачем ему шантажировать? – Костя пытался разгадать ребус. – Какую цель преследует?».
- Мальчики, вы закончили разборки? – Лиза охладила пыл братьев. – Можно узнать, из-за чего сыр-бор?
- Все нормально, дорогая. Наши мелкие проблемы, ничего серьезного, - Костя увлек невесту за собой. – Пойдем, а то нас, наверное, уже заждались.
Молодых уже действительно высматривали работники ЗАГСа. На них зашикали со всех сторон и попросили поторопиться.
- Вы стоите на пороге новой жизни, - вещала через несколько минут ведущая торжества. – Два любящих сердца…
Костя ее не слушал. Все мысли были о другом: никак не ожидал от старшего брата подвоха.
«Надо же додуматься - заснять утехи в сауне! – Злился он. – Если это шутка, то глупая. А вдруг не розыгрыш, тогда зачем Борис все придумал?».
Жених почувствовал болезненный толчок в бок, и до него донеслись слова, сказанные ведущей в третий раз: «Вы согласны взять в жены?...».
- Да, - очнулся он, - я люблю ее.
В зале раздался смех, переросший в хохот.
Когда с церемониальными формальностями было покончено, все вышли на лестницу Дворца бракосочетания.
- Есть предложение прогуляться до кафе, - озвучил продолжение свадебной программы Юрий Карлович. – Кто не хочет, милости просим в машины. Водители знают, куда везти. Начало банкета через два часа.
Большинство гостей отправилось на прогулку по центральной улице и парку.
Фотограф сделал попытку возобновить фотосессию, но первая же команда вызвала недовольный взгляд Кости:
- Уймись, достал уже. Никаких дублей. Работаем вживую.
- Но мне не из чего будет выбрать?
- Это твои проблемы, вернешь гонорар.
Дядька защелкал камерой в три раза быстрее.
Во время прогулки Костя порывался поговорить с Борисом. Но старший брат под различными предлогами ловко увиливал. А в кафе выбрал за столом отдаленное место.
Через два часа свадьба органично переросла в организованную тамадой пьянку. Еще чуть позже не все гости помнили, по какому поводу собрались. И только родители чинно сидели и любовались молодыми.
- Какая красивая пара, - не переставала восхищаться Мария Петровна. – Душа радуется, глядя на вас.
- Только бы внуков дождаться, - вторил ей мечтательный Юрий Карлович. – Вы уж не задерживайтесь.
- Обязательно постараемся, папа, - Костя опрокинул очередную рюмку.  – Ты согласна со мной, жена?
Лиза не притрагивалась к спиртному. Фужер с шампанским, налитый в начале застолья, так и стоял рядом не тронутым. Молодая женщина с нарастающей тревогой наблюдала за супругом.
- Пойдем, потанцуем, - предложила она, когда музыканты заиграли медленную композицию. -  А потом закажем нашу любимую.
Костя был не против. Молодые вышли на середину зала и слились в танце под овации гостей и «Отель «Калифорния».
Вскоре на танцполе не осталось свободных мест.
- Я выйду покурить, дорогая. Не скучай, - Костя поцеловал жену и вышел на крыльцо кафе.
Прохладный ветерок прояснил мозги. Молодой человек почувствовал, как выветривается хмель.
- Ну, что, доволен, молодожен? – Чиркнул зажигалкой Сергей. – Какие первые ощущения у женатика?
- Скверные.
- С чего бы?
- А то не знаешь.
Сергей удивленно уставился на Костю:
- Выражовывайся яснее. До меня после выпитого плохо доходит.
- Зачем с Борисом снимали меня в сауне?
- Ты меня с кем-то перепутал, я в такие игры не играю.
Костя молчал и сверлил Сергея взглядом-буравчиком: «Нет, похоже  он точно не знает о съемках».
- Ладно, не бери в голову, - хлопнул друга по плечу, - я тоже сегодня перепил, вот и мерещится всякая хрень. Скоро зеленые человечки забегают.
- Это точно, - пьяно захихикал Сергей, - надо на минералку переходить.
- Вот и пойдем к столу.
В зале прожектор раскрашивал танцующих в разные цвета. Костя с детским любопытством и непосредственностью рассматривал красных родственников и зеленых друзей и знакомых, пока взгляд не уперся в Бориса.
Старший брат, окруженный беснующимися в танце, обнимал девушку. Когда вокруг поредело, Костя понял, что это Лиза.
Новобрачная извивалась в сильных руках под ритмы зажигательной музыки. Экстравагантный, животный танец символизировал близость двух людей. Во всяком случае, так казалось со стороны.
В груди закололо, и Костя ощутил сильную боль. Стало трудно дышать, и он отошел в сторону, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе внимание.
Быстрая музыка сменилась медленной, а Борис не спешил отпускать Лизу. Молодая женщина в подвенечном платье повисла на нем и зашептала на ухо:
- Ты помнишь наш разговор? Приблизишься к нам – убью? Я не шучу! Не мешай нам жить!!
- Неужели любовь воспылала с новой силой?
- Тебе трудно представить, но именно так. Я всегда любила только его.
- А что ты скажешь после просмотра фильма с участием любимого, снятого вчера в сауне?
-  Это твоя очередная гнусность. Засунь себе фильм… сам знаешь куда. Мне даже не любопытно!
Музыка продолжалась, и Борис с Лизой не размыкали объятий. Девушка по-прежнему с жаром нашептывала какие-то слова партнеру.
- Ох, напрасно муж жену одну оставляет, - донеслось до него от барной стойки. – Такая красавица долго скучать не будет.
«Это точно». – Подумал Костя и направился в туалетную комнату.
Там было сильно накурено. В глазах защипало, в горле образовался неприятный комок.
Молодой человек заперся в кабинке и, чтобы унять ноющую в груди боль,  выкурил одну за другой несколько сигарет.
- А я тебя жду, - услышал он голос жены, когда вернулся в предбанник.
В полусумраке туалетной комнаты Костя заметил Лизу. Молодая женщина стояла возле рукомойника, перегородив выход:
- Дорогой, что с тобой происходит? На тебе лица нет.
Костя посмотрел в зеркало, откуда на него воззрился уставший и состарившийся от преждевременной боли человек.
- Может, объяснишь, что происходит? – Лиза взяла мужа за руку.
Костя вздрогнул, будто током ударили. В следующий миг он выдернул руку:
- Не теперь. Пойдем к гостям. Неудобно надолго оставлять их одних.
- Да мы им уже не нужны, там такое веселье!
- И тем не менее, дорогая, пойдем в зал, - Костя открыл перед женой дверь. – Это ведь свадьба, наша свадьба.
23 января, 2000 год
После 18-ти километрового тактического бега по пересеченной местности с комплектом амуниции за спиной под 20 килограммов Костя кулем повалился на стылую прошлогоднюю листву, пробивающуюся местами из-под снега.
- Вставай, салага, - закричал сержант, контролировавший прохождение трассы конкурсантами. – Решил, что достоин берета, поднимайся. Две минуты на отдых вышло.
Костя медленно встал и побрел вперед. Дыхание еще не восстановилось. Но очередной рубеж обозначен. Отступать нельзя, сам напросился.
Накануне вечером командир взвода, подававший список конкурсантов в штаб, вызвал к себе:
- Боец, ты уверен, что не передумал выйти на полигон вместе со всеми и доказать право носить краповый берет? Подумай хорошенько, сослуживцы более опытные, как минимум полгода за спиной. Твои смешанные единоборства пригодятся только на последнем этапе испытаний, до которого еще дойти надо.
- Товарищ старший лейтенант, в рапорте все четко изложено…
- Знаю, не перебивай. Тогда слушай внимательно и запоминай. Если завтра упадешь, тут же поднимайся, в любом состоянии. Не встанешь сразу, значит, сил точно не хватит продолжать.
И вот теперь Костя понял правоту комвзвода. Не подчинись сержанту, не поднимись через две минуты, сил на рывок с земли могло не хватить.
- Бойцы, слушай мою команду. Перед вами водная преграда, - сержант указал на мутную воду искусственного озера. – Вперед!
Из семидесяти конкурсантов, начавших сегодня экзамен, к очередному рубежу дошло и добежало двадцать.
Костя вместе с оставшимися шагнул в воду по грудь и задохнулся. Не так просто заставить передвигать ноги в ледяной жиже зимой! Деревянные ходули, обутые в берцы, слушались плохо.
- Бегом, бегом, не стоять, - кричал сержант с берега, подгоняя конкурсантов. – Время идет!
Все происходящее дальше Костя помнил плохо. Вроде была огненно-штурмовая полоса. Там оглушило разрывами снарядов. В небо с жутким свистом летели сигнальные ракеты, бабахали автоматы. Хотелось присесть и прикрыть голову руками.
Потом проходили по веревке, натянутой между полуразрушенными зданиями. В какой-то момент Костя почувствовал, что вот-вот упадет. Но чудом удержался на канате и дошел до другой стенки.
С бойцами, выдержавшими эти испытания, поднялся по веревке вверх на уровень трехэтажного дома, прополз под колючей проволокой, натянутой над землей сантиметрах в пятнадцати, прошел по доскам, раскачивающимся на цепях ...
Казалось, испытаниям не будет конца. Но вот сержант подал команду, и все остановились. Только сейчас Костя обратил внимание, что рядом с ним в строю десять военнослужащих. Когда и в какой момент отстали другие, в горячке не заметил.
- Ефрейтор Фомин, шаг вперед!
До Кости с трудом дошло, что команда предназначена ему.
- На рубеж шагом – марш!
Костя сделал несколько шагов, снял автомат с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Когда раздался треск холостого выстрела, в голове пронеслось: «Оружие удалось сохранить в порядке. Значит, допустят до финала».
У двух военнослужащих автоматы не выстрелили, и их сняли. Ефрейтор Фомин впервые в жизни видел, как рыдали взрослые парни, когда их уводили с полигона.
- Ну что, конкурсант Фомин, девять на два не делится, - Костя услышал грубый голос командира взвода. – Две четверки будут работать по обычной схеме. Ты сам по себе. Вот и покажи, на что годится мастер по смешанным единоборствам.
Спарринг между измотанными испытаниями спецназовцами был похож на замедленную кинохронику. Бойцы вяло тыкались друг в друга руками и ногами, падали и вставали под ободряющие крики сослуживцев.
Вскоре в двух «четверках» выявились победители. Каждый из них поочередно должен был выстоять 12 минут боя против любого военнослужащего, обладателя крапового берета, пожелавшего проэкзаменовать конкурсанта.
Смотреть на «избиение младенцев», как назвал про себя эти поединки Костя,  у него не было времени. Против него на импровизированный ринг выпустили трех опытных бойцов. Они настолько уверовали в свои силы, что даже не сняли краповые береты.
- Кузя, замочи его, - загоготала многоголосая толпа.
Великан поиграл бицепсами на публику и устремился вперед.
Костя вовремя сделал шаг назад, и рука противника просвистела в сантиметре от подбородка. Зато нога второго нападающего болезненно достала левую руку.
Еще шаг назад, резкий поворот вправо, удар без замаха и – третий «краповик» повалился на землю как подкошенный.
В следующий миг кулак Кузи врезался в ухо. Из глаз посыпались искры, но в голове четко стучал молоточек: «Выйти из-под удара, выйти из-под удара, выйти из-под удара!».
Костя действовал на автомате. Не выпуская из виду великана, сделал выпад против «краповика», находившегося сзади. Тот не ожидал подвоха, сблизился с Фоминым, получил неожиданный удар под дых ногой и вылетел за импровизированную границу ринга.
Дальнейшее Костя помнил плохо. Его вторая удачная атака закончилась тем, что Кузя воспользовался фактором численного преимущества и нанес сбоку очередной сокрушительный удар. На этот раз он пришелся в челюсть.
- Ну что, салага, бой продолжать будешь? – Фомин открыл глаза, когда  фельдшер приложил к носу ватку, смоченную нашатырным спиртом.
Над головой распласталось серое небо, по которому ползли свинцовые тучи. Костя подумал о вечности, а секундой спустя был на ногах и держал оборону.
Его методично избивали Кузя и двое свеженьких «краповиков». Но на этот раз ефрейтор Фомин проявил благоразумие и только старался держать оборону.
От сильных ударов ломили руки, которыми он прикрывал голову и корпус. А из носа продолжала капать кровь.
На него нападали. Он вынужден был уйти в глубокую защиту, чтобы протянуть время. На удары отвечал редко, часто промазывал, падал и тут же  поднимался.
Когда ефрейтор Фомин после очередного удара оказался на земле, командир взвода крикнул из толпы: «Спросите, может, хочет отказаться?».
Костя через силу поднялся, замотал головой и промычал: «Нет!».  А потом с нечеловеческим криком бросился на «краповиков».
В этот момент неожиданно прозвучал свисток – закончился неравный спарринг-поединок. Костя на радостях вскинул руки и упал, потеряв сознание.
Церемонию награждения, которая проходила через час, он видел как в тумане.
Новенькие береты надели на него и еще двух военнослужащих. Кузя крепко пожал руку и сказал одно единственное слово: «Молоток!».
А потом  по сложившейся традиции мимо них промаршировал весь отряд. И даже офицеры отдали честь победителям, прошедшим испытание на полигоне.
А еще ефрейтор Фомин надолго запомнил слова, сказанные командиром отряда специального назначения внутренних войск новоиспеченным «краповикам»: «Запомните, если военный надевает такой берет, это ко многому обязывает!».
10 февраля, 2000 год
Командир взвода группы спецназа обвел подчиненных долгим, тяжелым взглядом:
- Через несколько дней пойдем в зону боевых действий. Никто из вас еще не был в настоящих переделках, не сталкивался с боевиками. Поэтому рекомендую для общего образования, так сказать, прочитать записки «воина Аллаха». Пригодится.
Офицер показал военнослужащим обычную ученическую тетрадь в клеточку, оказавшуюся дневником боевика. Его убили в январе при попытке вырваться с группой головорезов из Грозного.
Ефрейтор Фомин даже не предполагал, что записки обыкновенного бандита станут для него первым путеводителем по горной республике.
«В 1996 году, в первую войну мой старший брат Руслан погиб в войне с неверными и стал шахидом. В последнем штурме Бамута он был в группе  смертников. С тех пор и я в группе джамаат.
В 1999 году мы пошли в Дагестан, на Ботлих. И захватили его. Потом заняли Гамиях, а через пять дней наша группа вернулась в Чечню. Первая позиция – Червленая. После столкновения с федералами один из нас стал шахидом. Его звали Муса.
Вторая позиция – Терский хребет. Оттуда мы, чтобы не попасть в окружение, отошли без потерь на окраину села Центорой. В меня выстрелил снайпер, но с помощью всевышнего я остался жив. А вот Мусе не повезло – снайпер попал в него, и он стал шахидом.
…Город Грозный, 1-й микрорайон, 20 декабря.
Мы держим позиции на окраине. Сейчас я наблюдаю за горящим российским «Уралом» и БМП. Вижу моджахета, который подползает к трупу русского солдата возле горящей машины, чтобы отрезать глову. Для них это трофей.
30 декабря. Позиция в Селжи. У нас идут перестрелки. Вчера наш снайпер уложил двух солдат, перебегавших дорогу. Каждое утро я выхожу на улицу и вижу изменения: нет очередной стены в доме напротив или целой комнаты. Они хотят выкурить нас из этого дома, потому что не даем спокойно жить в этом районе.
В новогоднюю ночь перестрелки продолжались до утра.
Утро 1 января 2000 года.
Наш гранатометчик стал шахидом. Он хотел подбить БТР и выбежал на дорогу, обстреливаемую со всех сторон. Не успел. Вдруг раздалась пулеметная очередь, и он упал. Мы едва оттащили его с дороги, привязав к длинной палке крючок. Через шесть дней нам пришла замена.
2 января.
Наши группы захватили Аргун, Мекер-Юрт, Алхан-Юрт, Ермоловку и уничтожили много техники и федералов. В Ермоловке и Алхан-Юрте – около 30 единиц бронетехники. В Аргуне и Мекер-Юрте – около 40 единиц, 120 омоновцев и много солдат.
Потом мы в составе мобильной группы отправились на консервный завод. Два дня копали окопы и однажды впереди, метрах в 20, заметили пехоту. Вначале мы подумали, что это наши, потому что с ними были гантемировцы. Но когда я обнаружил на спине одного рацию, понял: это кафиры. Один из наших выстрелил по ним и - началось!
Они стреляли прямо в наши окопы. Я вылез, чтобы забежать в дом. Но одна пуля просвистела рядом со мной, и пришлось ползком вернуться обратно.
Выждав минуту, я попытался забежать в дом с другой стороны. Но меня опять заметили и открыли огонь. Передо мной в стену попали трассеры, пришлось основательно залечь. Вдруг рядом разорвался подствольник, но меня не задело.
В окопе остались еще двое наших – Ахмед и Муса. Они по рации попросили, чтобы я их прикрыл.
Заняв удобную позицию, заметил метрах в 30 кафира. И начал по нему стрелять. Кафир упал. Остальные попрятались за развалинами. Муса и Ахмед сумели забежать в дом.
И вдруг появился танк. Он выстрелил по нам прямой наводкой. Потом еще раз. Больше не успел. Наши в соседнем здании подбили его. Он разлетелся вдребезги, остались лишь днище и колеса. Пехота, которая шла под прикрытием брони, погибла.
Потом федералы устроили дымовую завесу, чтобы вынести трупы своих. Мы начали стрелять прямо в дым, наугад. Когда гарь рассеялась, трупов оказалось еще больше. И так повторилось три раза.
В этот день мы подбили еще и БМП. И опять в нескольких метрах от меня разорвался подствольник. На этот раз повезло меньше: осколки попали в глаз и руку. Руку задело не глубоко, кость не повредило…
Так мы сражались шесть дней. Потом пришла замена, и мы выдвинулись в другой микрорайон.
27 января.
Мы напали на школу в районе Калинина. Несколько человек заскочили в здание и, уничтожив несколько кафиров,  отошли. Пять наших стали шахидами.
Амир Исмаил, заместитель Хаттаба, тоже стал шахидом. Его закидали лимонками – оторвало обе ноги и сломало руку. Но он, истекая кровью, продолжал командовать. Он был первым, кто заскочил в школу, и стал последним шахидом из пятерых. Трех кафиров, которые стреляли в нас, взяли в плен. Двоих зарезали, а одного оставили, потому что сам сдался.
В этот же день нам приказали сделать маскировочные халаты. Распоряжение отдал лично Шамиль Басаев, и мы выполнили его.
28 января.
Ночью нам сказали, что выходим из Грозного. Мы быстро собрались и одним марш-броском добрались до завода Анисимова.
29 января.
Мы шли на Ермоловку через минное поле. Шамиль Басаев, Леча Дудаев, Хункарпаша Исрапилов, Жим Асланбек, Мехидов Абдул-Малик возглавляли колонну.
Мы попали в засаду. Это был мост через Сунжу. Понесли крупные потери. Нас начали обстреливать с двух сторон БМП, пулеметы, АГС. Разбегаясь в разные стороны, наступали на мины. Многим оторвало ноги. Один лег прямо на мину, и ему разорвало грудь. Только с помощью всевышнего удалось перебраться через мост. Этой ночью мы, мокрые и усталые, дошли до Ермоловки и заночевали там.
30 января.
Ночью мы двинулись на Закан-Юрт. Там нас тоже обстреляли из БМП и пулеметов. Один стал шахидом. Раненых мы тащили на санях.
1 февраля.
С наступлением темноты двинулись на Шауми-Юрт. Но в лесу нас заметили и обстреляли из «Града». Еще несколько наших стали шахидами.
2 февраля.
Нас осталось 45 человек. Ночью наша штурмовая группа отправилась из Шауми-Юрта, чтобы пробить кольцо федералов. Но не встретили ни одного солдата.
В Катыр-Юрт мы вошли в 4 утра. Там обстреляли «Урал» с солдатами. Целый день село бомбили самолеты и обстреливали из всех видов оружия. Мы должны продержаться до темноты, а потом выйти на Шалажи.
Во всех селах, куда мы заходили, нас очень хорошо встречали. Кормили и сушили, отогревали...
А следующая группа, которая шла за нами, попала в засаду. Самое обидное, произошло это, когда почти зашли в Катыр-Юрт. А все из-за чего? Курили и разговаривали…
3 февраля.
В Катыр-Юрте у нас идут контактные бои. Двое стали шахидами, двое ранены, а один попал в плен. Среди русских также много убитых, одного взяли в плен. К вечеру федералы отступили и опять начали обстреливать село из всех видов оружия.
Село горит. Много домов разбито.
4 февраля.
Бои в Катыр-Юрте продолжаются.
5 февраля.
Мы опять уходим дальше, в Валерик. Ночью, при выходе, нас обстрелял «Град». И опять есть раненые.
6 февраля.
Мы вошли в Гехи-Чу. Нас очень хорошо приняли. Даже зарезали для нас коров».
На этом записки прерывались. И только чей-то командирский росчерк пера добавил несколько строк: «После ознакомления новобранцев, отправить дневник в музей внутренних войск Северо-Кавказского округа МВД РФ. В ходе специальной операции автор дневника убит, личность устанавливается».
«Интересно, на что рассчитывал боевик, когда вел этот дневник? Что его мемуары лягут в основу новой книги о борцах за свободу республики? Только отредактировать не мешает: стиль уж очень специфический. А так – поучительно. Надо держать ухо востро», - подумал Костя, засыпая.
Новый день обещал быть не менее трудным. Шла кропотливая подготовка к первой спецоперации.
15 февраля, 2000 год
К полуразрушенному зданию на окраине Грозного боевики подкрались на рассвете, прикрываясь остатками темноты и тумана, стелившегося по самой земле. Помогли и белые маскировочные халаты, сделавшие их практически незаметными. Но часовые на постах не дремали.
- Группа, к бою! – Ровным, спокойным голосом скомандовал офицер. - Занять огневые позиции.  Стрелять только по моей команде.
Бойцы рассредоточились в здании, которое заняли накануне и успели подготовить к ведению круговой обороны.
Старший лейтенант Митрохин, наблюдая за действиями подчиненных, остался доволен. Новобранцы четко разобрались в ситуации и выполнили все «домашние заготовки», которыми он их напичкал при подготовке к спецоперации.
«Только бы не запаниковали, - размышлял офицер, примерно прикидывая численность боевиков, подползавших к зданию. -  Трехкратное преимущество нападающих сильно ударит по психике необстрелянных бойцов».
- Огонь! – Прозвучала команда Митрохина, когда боевиков до полуразрушенного здания отделяло не больше тридцати метров.
Первые минуты показали, что ставка на утренний час и внезапность не оправдались. Тогда боевики попытались осуществить задуманное численным превосходством. Захлебнувшаяся атака вскоре возобновилась по всем правилам военного дела: навалились с трех сторон и попытались подавить сопротивление всей огневой мощью, имевшейся в их распоряжении.
Численное превосходство духов и перевес в огневой мощи начали сказываться. Военнослужащих вначале выбили из отдельных комнат на первом этаже, потом нападавшие заняли и все правое крыло.
- Гром, Гром, я – Чайка. Принял бой, силы неравные. Вызываю подкрепление. Долго не продержимся, - радист раз за разом посылал в эфир заготовленный командиром шаблон призыва о помощи и не получал ответ.
Вдруг наступила тишина.
- Русские, сдавайтесь. Живыми не выпустим, если не прекратите сопротивление, - вещал гнусавый, уверенный голос. – Слышишь, Митрохин?  Пацаны на твоей совести будут. А так домой отправим, к родителям.
В соседней комнате не выдержали нервы у пулеметчика Ибрагимова. Сержант по-киношному высунулся в полный рост в окно и начал стрелять в обладателя хамского голоса.
- Отставить, Рашид! – Заорал офицер, но было поздно.
Снайпер духов не дремал. Голова пулеметчика превратилась в кровавое месиво. В следующее мгновение боевики обрушили новый шквал огня. Сквозь дым, гарь и пыль с трудом удавалось следить за нападавшими.
- Кто с Ибрагимовым? – Перекрикивая шум боя, взывал командир группы спецназа.
- Я!
- Мать вашу! Кто я, головка от …
- Ефрейтор Фомин, товарищ старший лейтенант!
- Ты почему пулемет не поднимаешь? Огонь!
В следующее мгновение из соседней комнаты загрохотало. Несколько боевиков кулем повалились на землю.
Ефрейтор Фомин продолжал стрелять длинными очередями, пока не услышал под окном знакомый клич «Аллах Акбар». Следом на пол упало несколько гранат.
Костя успел выскочить до взрыва в коридор, где напоролся на автоматную очередь боевиков, продвигавшихся от правого крыла здания. И опять ему повезло: пули взрыли деревянный настил возле ног.
В соседней комнате никого не было. Вернее, Фомин обнаружил два тела сослуживцев, изрешеченных автоматными очередями.
- Суки! – Заорал он и, высунувшись в коридор, послал длинную очередь. – Всех порешу!
Когда Фомин опять выглянул в коридор, палец сам сполз с пускового крючка. Боевики продвигались по коридору, прикрываясь военнослужащими, взятыми в плен.
- Сдавайтесь, - орали духи, - а то ваших прикончим.
- Стреляйте на поражение, не сдавайтесь, - заорал плененный Шишкин.
За спиной Фоминова раздался шорох. Снайперы Воробьев и Громов заняли удобные позиции. Два выстрела и – два духа пали на пол.
Вслед за этим шум боя возобновился. Отовсюду сыпалась штукатурка, от стен откалывался камень.
- Все, кто меня слышит, - раздался голос командира, - отходим в дальние комнаты. Ефрейтор Фомин прикрывает.
До Кости дошло, что на переднем рубеже он остался лицом к лицу с боевиками, которые приближались к нему по коридору.
Очередь, еще очередь. Духи упали. И вдруг пулемет заклинило. Ефрейтор Фомин оглянулся: сослуживцы успели отойти на безопасное расстояние.
Костя нырнул в комнату и от безысходности чуть не взвыл.
«На окнах решетки, наружу не выбраться. Да и зачем? Там боевики сразу достанут. Выходить в коридор с поднятыми руками? Западло, - лихорадочно неслись мысли. – Что делать?».
Костя сел на пол, прикрыл голову руками. Когда в комнату ворвались боевики, принял боевую стойку.
- Не дури, пристрелю, - прогундосил бородач и направил на него ствол автомат. – Шагай, будем с тобой разбираться.
В большой комнате в правом крыле здания находилось много людей в белых маскировочных халатах.  Они что-то бормотали по-своему.
Один подошел к Фомину и, поигрывая ножичком возле лица, с недоброй ухмылкой процедил: «Ну, что, уши пообрезать?».
Костя обратил внимание на гору трупов боевиков. Не меньше двадцати. Страх вмиг улетучился, а в голове прояснилось: «За своих они не только уши, яйца перед смертью отрежут».
Рука в кармане нащупала гранату.
«Лучше взорваться, чем с отрезанной головой лежать», - неслись мысли.
Кольцо выдернул, не вынимая руки из кармана. Хлопку в штанах не придали значения – боевики увлеченно решали судьбу пулеметчика. И вдруг у всех на глазах под потолок взлетела граната! Все разом упали на пол.
Ефрейтор Фомин резко развернулся, сделал три огромных шага к коридору и рухнул на землю.
Ба-бах! По ушам резануло, но осколками не задело. Под истошные крики и вопли боевиков бросился по коридору к своим.
Далеко убежать не удалось. Над головой пронеслась автоматная очередь. Пришлось нырнуть в ближайшую комнату.
Ефрейтор Фомин осмотрелся. В углу обнаружил углубление, ведущее под пол. Только спрыгнул в лаз, как в комнату полетели гранаты. Видимо, боевики заметили, куда забежал военнослужащий.
От удушливой духоты и постоянных взрывов Костя потерял ориентацию в пространстве и времени. Боец не понял, что остатки группы спецназа бросились ему на выручку…
Очнулся, когда кто-то тормошил за плечо.
- Поднимайся, герой! – Услышал знакомый голос командира группы. – Хватит прохлаждаться.
- Товарищ старший лейтенант, ваше приказание вы…, - начал ефрейтор Фомин и потерял сознание.
- Ну, надо же, как кисейная барышня, - съехидничал офицер. – Такое выдержал, а теперь сознание потерял.
Митрохин отряхнул руки и взял бойца на руки.
23 февраля, 2000 год
- Поговаривают, что по степени разрушения Грозный намного опередил многие города Советского Союза и Западной Европы времен второй мировой войны, - умничал усатый журналист, вальяжно восседая на крыше БМП.
- Да. Но говорят об этом, в основном, журналисты, причем иностранные, - командир батальона майор Елагин не любил спорить с представителями средств массовой информации. – Наверное, им виднее. Сам разрушенных второй мировой городов не видел. А вот руины в Грозном довелось.
БМП, на которой ехали представители СМИ, месила гусеницами грязь. Журналисты, не слезая с брони, жадно снимали сюжеты о послевоенной жизни…
- Проедете по блокпостам и заставам, - напутствовал Фомина старший лейтенант Митрохин. – Ребята расскажут, как им служится в условиях войны. Ну, а ты возглавишь группу прикрытия. Времена, сам знаешь, неспокойные. Не дай бог, с журналюгами что случится.
- Почему я?
- Отставить, герой. Никаких возражений, это поощрение за безупречное выполнение приказов, - улыбнулся офицер. – Да и видел я, как ты на эту журналисточку из «Комсомолки» пялился.
- Товарищ старший лейтенант, меня дома девушка ждет, - начал Фомин, но офицер только рукой махнул.
- Боец, не разочаровывайте меня, выполняйте приказ!
И вот Костя сидит на «коробочке», которая несется по улицам Грозного в поисках сенсаций.
Недавно здесь гремели бои. Сейчас об этом напоминают пустые глазницы окон, разрушенные наполовину и полностью дома, покореженные бетонные строения, глубокие ямы от разрывов снарядов.
Запустение царит не только в промышленной зоне, но и в жилой. Вернее, она была когда-то жилой. Сейчас люди еще с большим опасением появляются на улицах. Редкие прохожие бредут по улицам в поисках бревен.
Журналисты оживились, когда в кадр попала пожилая женщина, тянувшая за ветви небольшое деревце. Заслышав грохот техники, она отошла подальше к обочине – так, на всякий случай.
Водитель головной БМП сбавил скорость, чтобы не обляпать прохожую грязью. Кто-то из журналистов попросил остановиться.
Ефрейтор Фомин первым спрыгнул и приказал подчиненным занять круговую оборону.
- Я думала, вы мне руку подать хотите, - жеманно улыбнулась Варвара из «Комсомолки». – А вы просто солдафон, как и все.
- Барышня, такой же солдафон, как и все, обязан обеспечить вашу безопасность. Что я и делаю.
- А если бы я в грязь упала? – канючила она.
- Это не страшно, грязь хорошо отмывается. Чего не скажешь про кровь.
Варвара скривилась, как от зубной боли. Но тут же забыла о своем сопровождающем и присоединилась к братьям по журналистскому цеху, пытающимся поймать картинку с натуры.
Камеры, направленные на стену какого-то разрушенного здания, начали снимать. Ефрейтор Фомин не сразу догадался, что привлекла внимание надпись на стене «Добро пожаловать в ад. Часть вторая».
Окинув взглядом настенную живопись, комбат Елагин устало бросил:
- Это уже не актуально. Никакой опасности нет.
А про себя подумал:
«Недавно здесь гремели бои, к которым боевики усиленно готовились. От частых выстрелов и разрывов голову трудно было от земли оторвать и, скрежеща зубами, продвигаться вперед. Тогда эти «шутливые» приглашения должны были напоминать о поражении в 96-м. Не вышло: готовили ад для нас, а попали в него сами». 
- Здесь действительно было Чистилище, - шепнул Фомин Варваре, которая фотографировала надпись. – Только старшие товарищи, которым я доверяю, убеждены, что его могло не быть.
- Ты о чем?
- Тему войны на Кавказе должны были закрыть еще в 1996 году, а вместо этого пошли на поводу у бандитов, заключив нелепое соглашение.
- Хватит снимать всякую ерунду, нас люди ждут, - комбат отдал команду, и «коробочки» содрогнулись на месте.
Журналисты заспешили на свои места, зачехляя на ходу аппаратуру.
О том, что колонна приближается к центру города, ефрейтор Фомин понял по участившимся высотным домам. Они смотрелись такими же безжизненными, как на окраине. И еще сложнее было определить, остался там кто-нибудь или нет. В окраинных домах все намного проще. Там, где есть люди, вывешивались белые тряпицы или писали белой краской на заборах «Здесь живут».
Задумавшись, Фомин не сразу сообразил, что «коробочки» выскочили на многострадальную площадь Минутка: «Сколько раз она переходила из рук в руки? И не сосчитать!».
Последствия обстрела напоминали о недавних жарких боях. На этом фоне нереальной выглядела картинка, которую засняли журналисты. Перед спуском в разрушенный подземный переход возле костра два бойца и местные жители что-то обсуждали за кружкой чая.
Сразу за мостом ведущая «бээмпэшка» приняла вправо и въехала на развороченную взрывами обочину. Рядышком припарковалась боевая техника сопровождения.
- Приехали! – Майор Елагин старался перекричать шум еще не заглушенных моторов. – Здесь у нас блокпосты. Только вчера поставили, после того, как армейцы зачистили район.
- Что значит «зачистили»? – Уточнил журналист какого-то столичного издания.
- Это значит, что уничтожили последних боевиков, засевших в домах и подвалах.
На пороге одного из подъездов многоэтажки, под сохранившейся вывеской «Парикмахерская» появились чумазые, закопченные гарью бойцы бригады внутренних войск. Лишь улыбки сверкали белизной.
- Только что постриглись, освежились, - смеялись они, показывая на вывеску. - Жалко, что без света. Да и парикмахер пьяный оказался.
В чудом сохранившейся цирюльне было оборудовано караульное помещение. Три комнаты: для отдыха и хранения оружия. Третью под столовую определили.
- Вот, пока нет омоновцев, которых будем прикрывать при проверке документов, обустраиваемся, - показал свои  владения командир блокпоста. – Хотя в дневное время, когда светит солнышко, как сегодня, приятней посидеть снаружи, у костра. И тепло, и светло…
- И мухи не кусают, - добавил кто-то из журналистов.
- Вот мух как раз хватает. Появляются иногда, особенно по ночам. Только странные, все ужалить норовят, - командир блокпоста стал серьезным. – Поэтому ночью возле костра никак нельзя. Видимо, не всех еще зачистили.
Комбат, заметив закипающий котелок, предложил испить полевого чайку. Для желающих водитель «бээмпэшки» принес кофе.
На фоне руин чаепитие – замечательное действо. Журналисты заметили прелесть картинки и направили камеры на Елагина.
- Да вы не меня снимайте, - улыбнулся майор. – бойцов. Они это заслужили. Так дрались, что любо-дорого! Может, мамка кого увидит и успокоится.
Лицо офицера стало вдруг серьезным и непроницаемым.
Камеры журналистов вновь обратились к чумазым и улыбчивым лицам.    
- Трудно сказать, что самым сложным было в боях. Хотелось выжить, победить, не выглядеть трусом, - начал рассказ один боец. – А сейчас самое сложное – пережить тишину. Не верится пока в нее.
Бойцов как прорвало. Они наперебой начали говорить о своих впечатлениях. Кто-то вспоминал, как штурмовали консервный завод, другие рассказывали о боях за кирпичный. Но всех объединила скупость в эмоциях. Они словно жалели слова.
- А ведь этим  пацанам, наверное, нет и двадцати, - Костя услышал голос Варвары. – Им бы девчонок любить да семьи строить. А они здесь прошли огонь, воду и медные трубы. Кому это надо?
Фомин с интересом посмотрел на журналистку. Не ожидал от нее такого вопроса: «Интересно будет почитать, что напишет после командировки на войну?».
Размышления прервал усатый журналист:
- А сколько вам здесь платят?
- Нисколько, - ответил самый бойкий. – Мы живых денег не видим. На книжку переводят 810 рублей в сутки.
- Не хило, - подхватил журналист, - приличные деньги набегают. Вам тут они ни к чему. Еще пропьете.
Бойцы перестали улыбаться:
- Даже если пропьем, это наши деньги. Нам и думать, как с ними поступить.
- У нас в стране демократия, и вы можете писать что угодно. Но знайте: эти ребята шли в бой за правду, за веру, за своих погибших товарищей, потому что, наконец, так приказывали командиры, выполняющие приказы свыше. Да мало ли причин драться не на жизнь, а на смерть? – Майор Елагин почувствовал волнение. – А деньги, которые они получат за свои боевые действия – это приятное дополнение. Но оно будет в гражданской жизни - без выстрелов и взрывов, без копоти и грязи. 
Комбат сделал знак, и водители «коробочек» одновременно запустили двигатели бронетехники.
Обратно ехали другой дорогой. Елагин выбрал более короткий маршрут, чтобы быстрее  добраться до Ханкалы.
После ужина в пункте временной дислокации отряда специального назначения ефрейтор Фомин попросил командира взвода отпустить на час в палатку журналистов.
- Я сразу понял, ты запал на нее.
- Товарищ старший лейтенант, мне письмо передать.
- Знаю я ваши письма, - офицер посмотрел на часы. – Отбой через час! Чтобы в расположении был через тридцать минут.
Костя пулей вылетел из палатки.
- Я думала, ты не придешь, - Варвара сменила полевую форму на коротенькое платье. – Проходи.
- А где все? – Фомин с удивлением оглядел пустую гостевую палатку.
- Ушли на брифинг. Командующий объединенной группировкой собрал журналистов, чтобы сделать какое-то заявление.
- Да я, в общем-то, хотел…
-Не беспокойся, они не скоро вернутся, - Варвара поднялась на носки и поцеловала Костю в губы.- Иди ко мне.
От нее приятно пахло свежестью.
- Ты не правильно меня поняла, - Фомин с трудом оторвался от молодой женщины. – Я пришел не для этого.
- Да? – Глаза Варвары округлились. – Это уже интересно.
Но Фомин видел, что она обиделась.
- Извини, я грубый солдафон, а ты такая красивая.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем, а в ком, - Костя собрался с духом и продолжил. – В общем, у меня дома есть девушка. И я хочу, чтобы ты переправила ей письмо.
 - Но мы летим прямым рейсом на Москву.
- Вот и отлично.  Полевой почтой письмо по-всякому будет идти дольше. А так ты опустишь его в Москве в почтовый ящик…
- Ладно, герой-любовник, давай свое послание, - Варвара продолжала с интересом рассматривать Фомина. – И как же зовут твою избранницу?
- Лиза.
- Бедная Лиза.
- Нет, она не бедная.
- Глядя на тебя, в это можно поверить.
13 мая, 2000 год
Костя проснулся от холода. Из кона дуло. Он натянул одеяло до подбородка, пытаясь спасти остатки сна.
- Доброе утро, герой! – Над ним склонилась  девушка в белом халате. - С пробуждением!
- Где я? - Фомин с трудом разлепил губы.
Только сейчас обратил внимание, что находится не в палатке.
- В госпитале Владикавказа, - медсестра налила в стакан воды. – Пить будешь?
Костя сделал усилие, но кивнуть не удалось. Получилось прикрыть и открыть глаза.
- Вот и хорошо, а то губы совсем потрескались, - девушка подняла и подержала голову, пока он напьется.
Занавески на окне колыхнулись, и он заметил двугорбую гору.
«Так вот ты какой, Казбек, - вспомнив рассказы товарищей, прошедших через здешний госпиталь, восхитился Фомин. – Действительно, величавый и невозмутимый».
- Горой любуешься? – Улыбнулась девушка. – Не ты первый. Правда, красиво? Я давно живу здесь, и все равно не могу налюбоваться. С ним даже разговаривать можно, как с живым. Вот только отвечает Казбек не всем, а только избранным.
- Ты – избранная?
- Нет, но говорить с горой все равно нравится. Даже в молчании Казбек производит сильное впечатление и помогает иногда принимать верное решение.
Костя с любопытством рассматривал симпатичную девушку:
«Кто она, осетинка или ингушка, рискнувшая остаться в этом городе по стечению обстоятельств? Или просто некуда было бежать? Хотя последнее вряд ли. Свои не оставили бы здесь».
- Мои родители – военные врачи, - по-своему истолковала молчание медсестра. – А люди при погонах, и тем более в белых халатах, не имеют права на эмоции.
Ириада кратко и емко обрисовала трагедию, случившуюся в этом благодатном горном крае с ее народом:
- В середине 90-х отцу предложили перевестись из госпиталя в другое место, но он, посоветовавшись с мамой, отказался. Только меня на несколько лет отправили к старшей сестре в Пятигорск. Сюда вернулась недавно, после окончания медицинского училища.
- А родители?
- Так и работают в госпитале. Мама заведует лабораторией, папа начальник хирургического отделения. Кстати, это он тебя оперировал.
Костя стянул одеяло и заметил, что грудь, руки и ноги перебинтованы.
- Множественные осколочные ранения, - пояснила Ириада. – Тебя доставили без сознания на вертушке. Ты потерял много крови, но сейчас это не страшно.
Фомин пошевелил ногой, рукой. Вроде все на месте, функционирует. Попытался спустить ногу с постели, но пронзила дикая боль.
- Ты что! – Всполошилась девушка. – Тебе еще рано вставать.
- А я слышал, послеоперационным рекомендуют как можно раньше делать движения для быстрейшего восстановления.
- Не в твоем случае, - отрезала Ириада. – Тебя из операционной подняли только под утро. Сутки еще не прошли, так что не горячись, герой.
Костя почувствовал, что хочет пить.
- Это после наркоза, - объяснила, как маленькому, медсестра. – Так всегда бывает.
- А что еще бывает после операции? – Спросил Фомин.
Он начинал свыкаться, что какое-то время основным собеседником для него будет эта симпатичная девушка. И стало приятно.
- Наверное, свадьба, - улыбнулась она. – Так что можешь не переживать, у тебя все до свадьбы заживет.
- Кто это может знать наверняка?
Ириада пожала плечами:
- Невероятное очевидно. На любящих всегда заживает как на собаках.
- А откуда известно, что я люблю?
- Когда готовились к операции, вот это письмо я достала из кармана твоей полевой формы. Кстати, ее постирали и погладили. Настанет час, наденешь, как новенькую.
Костя посмотрел на исписанную мелким, корявым почерком бумагу, заляпанную в нескольких местах кровью. Подумал немного и порвал письмо в мелкие клочья.
- Да ты что! – Ириада попыталась остановить. – Как ты можешь?
- Не хочу волновать любимую, - Костя был спокоен. – Зачем ей знать про кровь? Лучше напишу еще раз, это ведь не сложно. Тем более сейчас, как понимаю, будет много свободного времени. Сколько меня здесь продержат?
- Зависит от того, как скоро пойдешь на поправку, - ушла от ответа Ириада. – Точнее никто не знает.
- Значит, как минимум месяц, - с тоской откликнулся Костя.
- Или недели три, - раздался густой баритон. – Может, чуть меньше.
На пороге стоял человек в белом халате. По его выправке молодой человек безошибочно определил, что это военный человек.
- Папа…, - поднялась Ириада.
- Отставить, рядовой, - прервал ее высокий седовласый мужчина. – Полковник Бетеев, начальник хирургического отделения.
- Ефрейтор Фомин, - вырвалось у Кости, - но встать, к сожалению, не могу.
- А вот это плохо. Старшему по званию надо докладывать стоя, - откровенно улыбался полковник Бетеев. – Чему вас в учебке вразумляли?
- Я там не был, - насупился Костя, - меня в спецназ забрали.
- Сразу видно элиту войск, - продолжал улыбаться полковник. – Гордость так и прет из всех щелей.
- Разве это плохо?
- Когда как, - начальник хирургического отделения перестал улыбаться. – В твоем случае, наверное, даже хорошо. Тебе есть чем гордиться.
Полковник полез в нагрудный карман, достал глянцевую бумажку и протянул  Фомину.
- Что это? – Начал читать плясавшие перед глазами буквы. – Награждается ефрейтор Фомин… Орден Мужества! За что?
- Если я правильно понял, за гранату, которой ты уничтожил сразу десять боевиков и прикрыл отход товарищей.
- Но как? – Не мог понять Костя. – Я и не думал…
- Правильно! Зато твои командиры думали, боец, - полковник Бетеев превратился в врача и начал осмотр пациента. – А наградной я показал, чтобы на поправку пошел быстрее. Так сказать, в целебных целях. Хотя и так вижу: все, в общем-то, нормально.
Когда начальник отделения покинул палату, соседи поздравили Фомина.
- Да ладно, пацаны, вы что, с ума посходили? – смутился он. – Любой на моем месте поступил также. У меня и выбора не было.
- Выбор есть всегда, - шепнула Ириада. – А почему Лизе не написал?
- Так ты письмо прочитала?
Медсестра покраснела:
- Извини, не удержалась. Знаешь, если честно, я даже немного завидую ей. Наверное, хорошая девушка, если так бережешь, и даже не сообщаешь, что в Чечню попал.
- А зачем волновать? – Замял деликатное начало темы Костя. – Разве это что-то изменит? Пусть считает, я ничем не рискую.
- Но ведь это неправда. – Ириада, как истинное дитя горной республики, не могла понять смысла поступков этого симпатичного русского мужчины. – Ты выполняешь свой долг и близкому человеку необходимо знать.
- Я обязательно сообщу своей девушке, но потом, когда все будет позади. А пока пусть думает, что служу в безопасном месте.
Костя устал от первого после операции долгого разговора, отнявшего много физических сил. Глаза начали слипаться, и он не почувствовал, как заснул. И не услышал, как Ириада сказала уже в пустоту:
- Странные вы бываете, мужчины. То славы ищите и почета. А то в тени скрываетесь, словно боитесь чего…
В это время Фомин силой мысли во сне переместился на боевые позиции:
- Не бойся, Костян, все будет тип-топ, я покурю у тебя и уйду к своим.- Сержант Ивашкевич достал сигарету без фильтра. – На наших позициях офицеры совсем озверели со своей бдительностью. Четыре часа прошло, уши без курева пухнут.
- Ты совсем охренел? – Ефрейтор Фомин разозлился не на шутку. – Не вздумай этого делать. Нас могут обнаружить.
Эту позицию над горным ущельем  Костя присмотрел утром, когда их группа разведки выбирала место для засады.
- Делаешь успехи, боец, - подбодрил старший лейтенант Митрохин, когда проверял выбранные позиции. – Поставить здесь пулемет – самое верное решение. Попрут на нас, а ты их сбоку, сверху. Видно, как на ладони.
- Только и я буду как на ладони.
- А вот ты и постарайся врыться в землю, чтобы тебя не засекли. А то вся неожиданность коту под хвост.
- Да где же здесь врываться, камень кругом!
- А это твоя головная боль, - Митрохин хлопнул по плечу. – Займись, пока не стемнело. Огонь откроешь после того, как убедишься, что они втянулись в бой с нами.
- Есть, товарищ командир.
Пока светило солнце, Костя без опасений перемещался по своему высокогорному пяточку утеса над ущельем и буквально вгрызался в камень. Как только над головой повисли звезды, залег за укрытие и принялся ждать.
- Ну что, салага, кайфуешь тут, - отвлек от мыслей сержант Ивашкевич. – Не весь еще сухпай приговорил?
- Не-а, даже не притрагивался.
- Правильно делаешь, а то еще неизвестно, сколько ждать духов.
- А что разведка говорит?
- Вырываются из района проведения спецоперации и пытаются в горы пробиться. У них там схронов навалом. Переждать хотят, раны зализать, запасы пополнить. Так что дорога прямиком на нас. Вот только когда выйдут? Они ведь раненных и убитых за собой тащат.
Ивашкевич достал сигарету, прикрыл рукой огонек зажигалки и глубоко затянулся.
- Эх, кайф-то какой, - сказал сержант, еще раз сделал затяжку и повалился на Костю с маленькой дырочкой во лбу.
- Орел, Орел, я – Первый. Что там у тебя происходит? – Рация ожила голосом старшего лейтенанта Митрохина.
- У меня двухсотый.
- Кто?
- Сержант Ивашкевич.
- Дьявол, - выругался в эфир офицер. – Заляг ниже плинтуса. Пусть думают, что пулеметчика убрали. Все, отбой. Идут. В эфире полное молчание. Только по острой необходимости…
В этот момент раздались выстрелы. Авангард боевиков вступил в бой с разведдозором в ущелье.
Столкновение продолжалось несколько минут. По заранее разработанному сценарию несколько бойцов специального назначения, инсценируя отступление, покинули позиции и ушли в глубь ущелья, к подножию горы.
Взошла луна. Фомин с трудом разглядел, как несколько духов в раздумье остановились возле большого валуна. Один показал на место, где он оборудовал позицию.
«Ага, - обрадовался Костя, - наверное, говорит, что пулеметчика уничтожили».
В этот момент пуля от неожиданно произведенного автоматного выстрела выбила крошку из камня рядом с укрытием. Рука потянулась к оружию, но вовремя остановилась. И тут ожила рация:
- Молчать, Орел. Идет проверка.
И вновь эфир умер.
Ефрейтор Фомин уже слабо соображал, сколько лежит без движения. В какой-то момент показалось, внизу началось действо. Выглянув из-за камня, заметил, как в ущелье втягиваются остатки разгромленной во время спецоперации банды головорезов.
В свете луны он насчитал 56 человек и три брички с телами раненых и убитых. В этот момент над ущельем засвистели световые мины.
Боевики залегли. Убедившись, что огонь по ним из нескольких автоматов ведут только с фронта, ринулись в атаку, позабыв обозы с ранеными. Когда световые мины вновь озарили местность, в бой вступил ефрейтор Фомин.
Его пулемет изрыгал смертоносный огонь. Боевики, не ожидавшие нападения с боку, не смогли в узком ущелье быстро перестроиться на ходу. С каждой минутой их оставалось меньше и меньше.
- Орел, Орел, молодец! - Ожил эфир, когда шифроваться не имело смысла. – Немного поднажми, а то человек десять прорывается к нам.
Ефрейтор Фомин переместил огонь поближе к позициям разведчиков.
- Отлично, Орел! – Старший лейтенант Митрохин накалял страсти в эфире. – Бей по тылам, чтоб остатки не ушли.
Костя так и делал, пока рядом не взорвалась граната.
«Все-таки успели перестроиться, гады, - мелькнула угасающая мысль, - не заметил гранатометчика…».
…Ириада смотрела, как Костик вздрагивает во сне. Она провела рукой по вспотевшему лбу, и он тут же открыл глаза:
- Ты не знаешь, они ушли из ущелья?
- Кто?
- Ну, духи, которых мы ждали в засаде.
- Папа говорил, что там осталось около шестидесяти боевиков. Не считая тех, кто лежал в повозках.
Костя глубоко вздохнул и снова забылся в тревожном сне.
25 мая, 2000 год
- Девушка, вы к кому? – Вахтерша в студенческом общежитии всем видом показывала, что деньги за дежурства не просто так получает.
Варвара была готова к подобному повороту и сразу достала журналистское удостоверение:
- Мне Лиза Пореченко нужна.
- Так она на соревнованиях, - тетенька демонстрировала осведомленность. С утра показные выступления проходят.  Она еще не возвращалась.
- Выступления? – Удивилась Варвара.
«Костя ничего не говорил, что его девушка чем-то занимается», - пронеслось в голове.
- Ну да, наша сборная по смешанным единоборствам готовится к областным соревнованиям. А сегодня для всех желающих устраивают семинар-шоу и показательные выступления.
Варвара вышла на улицу, осмотрелась. Вахтерша была сама любезность и показала дорогу к спортивному залу.
«И зачем взялась везти письмо, - ругала себя журналистка. – Правильно говорят, дурная голова ногам покоя не дает. Опустила бы конверт в почтовый ящик, как и обещала, так нет же…».
Вернувшись в Москву, Варвара узнала в редакции, что через несколько дней предстоит командировка в Ростов. Вот и решила передать письмо из рук в руки и одновременно удовлетворить любопытство. Было интересно, ради кого Костя отказал ей в быстрой любви?
Днем в городе начало припекать. Варвара скинула накидку, которую с утра набросила на плечи. Сейчас она оказалась лишней. Весеннее южное солнышко пригревало не по-детски.
- Вам какая Лиза нужна, Вахрушева? – Молодой человек у входа в спортивный зал картинно поигрывал бицепсами, заметно бугрившимися под футболкой.
- Нет, Пореченко.
- А кто это? – Парень перестал играть мышцами. – Я не знаю такую.
- Подруга Кости, он был в вашей сборной.
- А, невеста Фомина, - молодой человек подвинулся, освобождая проход. – Ищите возле ринга. Она любит за боями наблюдать с близкого расстояния. А с Костей что-то случилось?
- Нет, почему вы так решили?
- Да у вас лицо такое серьезное…
- Нет, с Костей все в порядке. Просто письмо просил передать, - успокоила она бойца. – Кстати, подскажите, как Лиза выглядит? Мы еще не знакомы.
- С вас ростом, рыженькая и симпатичная. В общем, не промахнетесь, у нее еще веснушки по всему лицу, - парень проводил Варвару долгим оценивающим взглядом.
Возле ринга было многолюдно. Студенты разных курсов и факультетов криками, свистом и улюлюканьем приветствовали своих представителей, демонстрирующих на помосте каты и приемы рукопашного боя.
Лизу Варвара действительно узнала без особых проблем. Парень на входе нарисовал точный портрет. Забыл только добавить, что девушка будет в откровенном наряде, выставляющим на показ едва не все девичьи прелести. Крошечное платье не скрывало, а скорее предназначалось для показа кружевного нательного белья.
- А вы ему, собственно, кто будете? – Лиза не ответила на приветствие и взяла протянутый конверт. – Почему он с вами передал? Разве почта не работает?
Варвара пожала плечами:
- Видите ли, милая девушка, на войне люди становятся мнительными и дорожат любой возможностью передать домой весточку.
Журналистка не сразу поняла, что в порыве внезапной злости сболтнула лишнее и прикусила язык. Ведь Костя предупреждал ее, что девушка не знает о его службе в Чечне. Но Лиза не расслышала слов о войне. Зал в очередной раз взорвался после выступления на ринге  нескольких участников показательного шоу.
- Извините, я плохо расслышала, - Лиза оказалась настойчивой. – Мне непонятно, почему он доверил письмо вам.
- Ничего личного, девушка, - Варвара потеряла к беседе всякий интерес. – Просто Костя сопровождал нас на аэродром, вот и просил передать письмо, чтобы быстрее дошло. Всего доброго!
Варвара ушла, а Лиза долго вертела запечатанный конверт.
«А, потом, - решила она, наконец, и спрятала его в сумочку. – Вечером в общаге прочту, в спокойной обстановке».
Но вечер не задался с самого начала. Еще в спортивном зале кто-то оттоптал на выходе ноги. А под дверями общаги неожиданно нарисовался Борис. В сгустившихся сумерках девушка заметила деловой костюм и букет цветов.
- Лиза, у меня к тебе разговор. Можно войти?
- Если тетя Люба пропустит. Она у нас женщина строгая.
- Если не возражаешь, с ней я как-нибудь договорюсь, - улыбнулся Борис. – Да и время еще детское.
- Для кого как, - пожала плечами Лиза, принимая цветы. – Я скоро спать собираюсь. Завтра первый зачет, надо хорошенько отдохнуть.
- Я не задержу, - обещал Борис и направился следом.
К удивлению девушки, вахтерша действительно не стала артачиться. Только предупредила:
- Борис  Юрьевич, имейте в виду: через час входную дверь буду закрывать.
- Спасибо, Любовь Петровна, я понял.
Лиза с интересом посмотрела на них и молча восхитилась:
«Это же надо, он вахтершу выдрессировать успел!».
- Ну и что за срочность? – Лиза изучала Бориса, будто впервые видела. – Почему до завтра не мог подождать?
- Я хотел узнать, какое решение ты приняла.
- О чем это ты?
- Не надо притворяться, - Борис терял терпение. – В прошлый раз на дискотеке ты обещала подумать.
«Вот, черт, - мысленно выругалась Лиза. – Я действительно что-то такое говорила, лишь бы отвязался. Нет, нельзя пить, язык сильно развязывается».
- Я подумала и решила: нам не надо встречаться, - выдохнула она разом. -  Я девушка твоего брата и жду его возвращения.
- Лиза, не надо сказки рассказывать. Ты не ходишь только с ленивым.
- Да, и откуда тебе это известно? – разозлилась она не на шутку. – Может, ты и свечку держал, если все знаешь?
- Я не об этом, - пошел на попятную Борис. – Костя уже восемь месяцев в армии, а ты на танцах постоянно меняешь партнеров.
- Мне что, отчет перед тобой держать, почему за мной увиваются? – Лиза подбоченилась и зло смотрела на гостя. – Ты всего лишь старший брат моего парня, а не старший муж. Так что не обольщайся, я не стану перед тобой отчитываться.
Она уже откровенно смеялась над Борисом, заметив, как краска смущения заливает лицо гостя.
- Лиза, зачем ты так? Я предлагал тебе: давай поженимся, чтобы все было по-честному. Ты мне очень нравишься.
- А ты мне нет. И не надо преследовать.
- Можно хотя бы узнать, чем я не устраиваю тебя?
- Нет ничего тайного, - Лиза перестала смеяться. – Мне нет смысла менять шило на мыло.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, - отрезала девушка и открыла входную дверь. – Мне не нужен старый и бедный. Я лучше Костю дождусь.
Через несколько минут после ухода Бориса в комнату впорхнули Оля и Света, задержавшиеся после дискотеки у химиков.
- А почему у Бориса лицо страдальца? – Спросили обе одновременно. – Опять от ворот поворот?
- А вы как думали? – Ощерилась вдруг Лиза. – Не суйте нос не в свое дело!
- А мы чего? – Удивилась Оля. – Ты права, не наше дело. Только зачем мужику голову морочишь?
- Это я морочу? – Лиза открыла окно и выбросила цветы. – Он сам ко мне липнет.
- Ты и в прошлый раз так говорила, после дискотеки, - Светлана решила не молчать. – Зачем же сегодня притащила?
Лиза глубоко вздохнула и постаралась не переводить разговор в ссору:
- Наверное, вы правы. Но я ничего не могу поделать.  Мне нравится, когда за мной ухаживают. Если б вы знали, как этого не хватало!
Подруги обнялись и заплакали.
- Но это не повод крутить хвостом, - Светлана всхлипнула и заглянула в глаза Лизе. – Тем более если решила ждать Костю. Не стоит старшему брату мозги пудрить.
- Да я и не делаю этого. Сегодня заявила, что старый и бедный мне не нужен.
15 июля, 2000 год
- Сынок, с тех пор, как Костя ушел в армию, ты сильно изменился. Что происходит? – Юрий Карлович ходил по комнате из угла в угол. – Мама переживает, тебя дома не бывает. Ты вообще перестал предупреждать, когда исчезаешь надолго.
Борис поморщился как от зубной боли:
- Отец, не надо читать мне мораль, ты немного опоздал. Мне 25 и я в состоянии позаботиться о себе.
- Ты должен думать о нас, ведь мы твои родители и переживаем за тебя. У меня даже сердце покалывать стало.
- Это не ко мне. Я не доктор.
- Да нет, это претензия к тебе. В прошлый раз ты проигрался в казино в пух и прах, а погашать долг пришлось нам.
- Послушай, отец, я и тогда говорил, и сейчас, что благодарен вам, - Борис размял сигарету и закурил. – Постарайся и ты понять меня. В казино нелегкая занесла не потому, что играть хотелось. Мне деньги позарез нужны.
Мужчины, не мигая, смотрели друг на друга.
- О какой сумме идет речь? – Юрий Карлович присел за стол.
- О большой, батя, об очень  большой.
- И все-таки, - настаивал отец. – Мне надо знать точно, сколько тебе нужно и на что.
- Я хочу открыть свое дело. Для раскрутки необходим стартовый капитал.
Юрий Карлович задумался. Он прожил жизнь в достатке. Когда познакомились с Марией, за душой было три копейки. Но во времена их молодости деньги не имели такой ценности, как сейчас. Всего добились сами, без поддержки родителей.
- Мы с мамой прожили жизнь честно и сумели вырастить вас с Костей, дать образование, - Юрий Карлович размышлял вслух. – Нам нечего стыдиться. Даже наоборот, иногда гордимся вами. Объясни, откуда у тебя появилась страсть к деньгам? Чего тебе не хватает?
- Отец, не начинай заново. Я не вижу ничего плохого в том, что хочу заняться своим делом и добиться финансового благополучия и независимости. Разве это не понятно?
- Но у нас есть все: квартира, машина, дача…
- Не смеши, отец. То, о чем ты говоришь, всего лишь призрак былого благополучия. Я говорю о другом.
- Но и времена сейчас не те, что в начале 90-х. Тогда люди рисковали, вкладывали большие деньги и при определенном везении и умении получали очень хороший навар. Сейчас по схеме «купил-продал» далеко не уедешь.
- А кто тебе сказал, что я хочу торговлей заняться? – Борис затушил сигарету в пепельнице. – У меня другие планы.
- Мальчики, пора обедать, - на пороге кабинета появилась Мария Петровна. – Все уже на столе.
Юрий Карлович поднялся:
- Мы сейчас, дорогая. Только договорим…
- Есть у меня одна мыслишка, - сказал он, когда закрылась дверь. – Но только обещай, ты ничего не расскажешь маме и не свяжешься с криминалом.
- Отец, ты меня обижаешь, - Борис подскочил на радостях. – Я разве похож на человека, готового сунуть собственную шею в петлю?
Обед в семье Фоминых проходил чинно и благородно. Мария Петровна успела забыть, когда такое было в последний раз. Наверное, в школярские времена Бори и Кости. Именно тогда семейные посиделки стали отходить в прошлое. У детей появлялись свои интересы, они с мужем не хотели отказываться от своих.
- Спасибо, мама, очень вкусно, - Борис поднялся из-за стола. – Мне пора, дела.
- Не спеши, сын, мы не договорили, - вслед за ним поднялся и Юрий Карлович. – Дорогая, ты сегодня действительно превзошла себя. Но честное слово, в меня больше не влезет.
Мужчины опять уединились в кабинете.
- Я все-таки хочу знать, чем конкретно ты собираешься заняться? – Юрий Карлович открыл табакерку и понюхал дорогие сигары. – Давно не курю, а вдыхать аромат люблю до сих пор.
- Отец, не надо хитрить. Я все равно не скажу, - Борис был непреклонен. – Одно знаю наверняка. Если все пойдет по моему сценарию, то мы справим новоселье. Думаю, это будет большой дом, где найдется место каждому. Представляю, как удивится Костя, когда вернется. Это будет хорошим сюрпризом.
- Сюрприз заключается только в этом?
- Ты сейчас о чем? Я что-то не понимаю тебя.
Юрий Карлович выдержал длинную паузу, помял сигару, понюхал:
- Видишь ли, мы с мамой давно живем и кое-что понимаем в жизни. Мне кажется, ты не должен ухаживать за Лизой.
На этот раз паузу взял Борис. Он не ожидал этой темы, поэтому не сразу нашелся, что ответить:
- Интересно, откуда у вас информация?
- Так я и знал, мать не ошиблась, - Юрий Карлович обнял сына и заглянул в глаза. – Поверь, не стоит этого делать. Это дурно пахнет. Неужели не понимаешь?
- Отец, я знаю только, что вы с мамой лезете не в свое дело.
- Все, что касается детей, наше дело.
- Но я не хочу обсуждать личную жизнь. Неужели это не понятно?
- Если бы твоя личная жизнь касалась другой девушки, мы с матерью не тревожились бы.
Борис чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом отца. Как в детстве, когда его впервые застукали с сигаретой.
- Что ты предлагаешь?
-  Оглянуться и увидеть, что вокруг много красивых девушек. А еще подумать и понять: Лиза выбрана Костей.
- Не уверен, что Лиза сделала свой выбор.
Юрий Карлович снисходительно посмотрел на старшего сына:
- Надеюсь, мы поняли друг друга. Лично мне кажется, ты просто обязан сделать правильные выводы. Не доводи до греха!
Борис поднялся:
- Я тебя услышал и обещаю подумать. Но что ты скажешь о первой части нашего разговора? Мне она представляется более важной.
Юрий Карлович полез в письменный стол. Достал потрепанную записную книжку:
- Мне кажется, я смогу помочь. Только предупреждаю. Человек, которому собираюсь звонить, очень специфичный. Он выполнит просьбу, потому что обязан мне. И даже, возможно, не назначит процент за услугу. Но, как все бизнесмены,  не захочет упустить выгоду. Ты готов, что он попросит долю в твоем деле?
Борис размышлял недолго:
- Думаю, смогу согласиться с таким условием.
- Тогда звоню прямо сейчас?
- Да, отец, спасибо. Я никогда не забуду этого.
- Не спеши благодарить, пока не за что, - Юрий Карлович быстро набрал номер и через несколько секунд обратился к собеседнику на том конце провода. – Привет, Соломон. Рад тебя слышать, дорогой…Да, твоими молитвами…А у меня к тебе предложение…Надеюсь, взаимовыгодное, как ты и любишь…
10 сентября, 2000 год
В предгорное село бронетранспортеры въехали на рассвете.
- Рассредоточиться, оружие – к бою! – Старший лейтенант Митрохин отдавал приказы на ходу. – Ждем причастных. Наша задача прикрывать их действия. По оперативной информации, в селе окопались ваххабиты.
Через несколько минут на центральную площадь выехало еще два БТРа.
- Не нас ждете? – Спрыгнул в пыль крепко сложенный капитан. – Орлы, вы чьи будете?
Ефрейтор Фомин прикусил язык, чтобы не сострить.
«Не хватало по шапке получить за фамильярность с милицейским офицером», - подумал он и отошел в сторону.
- Командир группы отряда специального назначения старший лейтенант Митрохин, - представился офицер. – А вы кто?
- Ну, старлей, ты меня напужал. Подкрался, я и не заметил. Будем знакомы – капитан Хохлов, командир этой банды, - здоровяк указал на десант, не спешивший покидать броню.
- Ярославский ОМОН? – На всякий случай уточнил Митрохин.
- А ты еще кого-нибудь ждешь? – Капитан в театральном жесте развел руки. – Собственной персоной. Еще вопросы есть? Нет. Вот и хорошо. Тогда давай обмозгуем наши действия и – вперед!
Офицеры отошли в сторону, раскрыли карту и начали тыкать в нее пальцами.
- Старлей, ты слышал, что здесь могут быть ваххабиты?
- По оперативной информации,  остатки банды осели в селе несколько дней назад. Но если залегли на дно, можем не найти.
- Не пыли, - улыбнулся капитан. – Не такие клубки разматывали. Скажи лучше, на твоих пацанов положиться можно? Если что, в штаны не сделают?
- Не пытайся, не обидишь, - Митрохин не принял шутливого тона. – Мои молодые за несколько месяцев успели опериться и еще твоим фору дадут.
Перепалку офицеров прервало появление «Нивы». Машина вынырнула из ближайшей подворотни и, не прибавляя скорости, попылила  к центральной площади.
- Фокус, прими гостей, больно ретивые, - приказал капитан Хохлов. – Всем – к машине! Готовность номер один!
Бойцы отряда милиции особого назначения покинули бронетехнику и рассредоточились. Фокус приступил к проверке документов у пассажиров машины.
- Гантемировцы, командир, - доложил старшина через несколько минут. – Что с ними делать?
- Скажи, пусть проваливают на все четыре стороны. Нам их помощь не нужна.
- Но они хотят участвовать в спецоперации.
- Да? – Ощерился капитан Хохлов. – А больше они ничего не хотят?
Подумал немного и, решив, что Фокус либеральничает с непрошеными гостями, неожиданно рявкнул:
- Разойтись по домам! За нами не ходить!
- Но мы хотим…, - начал бородач с автоматом в непонятной форме.
- Я все сказал, - Хохлов был непреклонен. – Вызывайте участкового. Он нам нужен, а не вы. Проверяйте село своими средствами, но после нас.
- Иван, а почему он с ними так строго? – Не понял Фомин. – Они вроде на нашей стороне. Во всяком случае, против боевиков.
Сержант контрактной службы Иван Платонов в группе отряда спецназа внутренних войск был на особом счету. Он воевал еще в первую кампанию, опыт накопил немалый. Даже офицеры считались с его мнением.
- А чего с ними церемониться? – Сержант посмотрел на Костю как на маленького. – Они только мешаться будут. Да и неуютно, когда за спиной вооруженные люди, от которых неизвестно чего ждать. Восток, знаешь ли, дело тонкое. Были случаи…
- Отставить разговорчики, - старший лейтенант Митрохин прервал болтовню. – Следуем за омоновцами. Они проверяют документы, мы прикрываем тылы.
В соседнем доме жил старейшина села.
- Попробуем вывести на правду Магомеда, - сказал капитан Хохлов. – Никуда не денется. Не будет чужих прикрывать.
Но седовласый старик развел руками, когда спросили о ваххабитах.
- Нехорошо, Магомед, получается. Мы к тебе со всей душой, а ты в отказ, - Хохлов нахмурился. – Ведь можно и по-другому, ты это знаешь. Село оцепим, людям предложим покинуть дома и вывести живность на всякий случай. А сами зачистим по полной программе. Ты этого хочешь? За это тебе спасибо не скажут.
Старик колебался недолго. Через несколько минут группы спецназа шли по указанному адресу. Возле неприметного, невзрачного дома остановились.
- Есть кто живой? Выходи! – Капитан Хохлов по привычке улыбался. – Милости просим, предъявите документик.
Мужчина, вышедший из дома на зов, тоже улыбался, но молчал.
- А, документов нет? Ну, это ничего, к этому мы привыкли, - Хохлов не растерялся. – Снимай штаны!
Ефрейтор Фомин опешил, когда услышал.
- Чего ты удивляешься? – Объяснил всезнающий сержант Платонов. – Боевики из числа ваххабитов не носят нижнее белье. Вместо трусов у них длинные, ниже колен штаны.
Незнакомец не подчинился приказу. Проявив недюженную проворность, попытался убежать. Но омоновец в три прыжка настиг и сбил с ног. Добродушно-невинная маска на лице незнакомца сменилась выражением лютой ненависти.
Когда в присутствии местного участкового его досмотрели, обнаружили потрепанную записную книжку. На одной странице в колонку были записаны цифры, похожие на номера, которые выбивают на автоматах. Нашли и новенькую фотографию 3 на 4 сантиметра.
- Что и требовалось доказать, - прокомментировал капитан Хохлов. – Новый паспорт тебе не скоро теперь потребуется. Может, скажешь, где оружие спрятали?
Незнакомец осклабился и плюнул в омоновца:
- Ненавижу!
- Уважаю! – Процедил Хохлов и без замаха ударил пленного. – Уведите от греха подальше. И без него найдем схрон.
Спустя несколько минут на чердаке соседнего дома омоновцы обнаружили молодого человека в тапочках.
- Почему прячешься? – Допытывались они. – Где оружие?
Но он только головой крутил и пожимал плечами.
- Будем считать, немой, - ухмыльнулся милицейский офицер. – Пакуем этих и на базу. Там им быстро языки развяжут.
Но выбраться из села удалось не сразу. Дорогу перекрыли местные жители.
- Уважаемые, в чем дело? Не мешайте, а то хуже будет, - капитан Хохлов подобрался как перед прыжком. – Вызову огонь на себя, здесь все сравняют с землей.
- Вы нас неправильно поняли, - от толпы отделился мулла. – Люди просят не стрелять по селу. В доме на восточной окраине спрятано оружие, которое вы ищите. Охраняют несколько человек, не из нашего села.
- А за информацию спасибо, - капитан Хохлов даже руки потер от удовольствия. – Настоящая работа начинается.
Он предложил Митрохину отойти:
- Кто зачистит, твои или мои?
-На всех работы хватит. Там наверняка круговую оборону держат.
Две группы подобрались к дому с разных сторон.
- Как медведь в посудной лавке, - поморщился Митрохин, когда рядом плюхнулся Хохлов.
- Да чего уж шифроваться, - возразил здоровяк. – Мы несколько часов наводим здесь шорох. Думаешь, не догадываются, по чью душу пришли?
- Все равно надо потише…
- Ага, а то еще разбудим, - не унимался Хохлов.
- Ты можешь быть серьезным когда-нибудь?
- А то! Но не хочу. Скучно это, - посерьезнел капитан. – Ладно, хватит лясы точить, пора дело делать.
Он взял рупор и озвучил условия безоговорочной капитуляции. В ответ – тишина.
- Все, я пошел. Прикройте меня, - поднялся Хохлов и сделал несколько шагов.
В этот момент в окне второго этажа что-то сверкнуло. Хохлов бросился на землю и в этот момент прозвучал выстрел из снайперской винтовки.
- В рубашке ты, капитан, родился, - старший лейтенант Митрохин дал целеуказание гранатометчику. – Огонь!
Столб огня и дыма вывалился из окна на втором этаже.
- Фомин, прикрой, - Митрохин поднялся и перебежками ринулся к дому.
Когда оставалось несколько метров, ефрейтор Фомин заметил подозрительное шевеление в палисаднике и открыл огонь на поражение. Больше никто не подавал признаков жизни.
- Отлично, цель поражена, - крикнул уже из палисадника старший лейтенант Митрохин. – Два двухсотых!
- Чисто, - орали с другой стороны омоновцы, также успешно завершившие активные действия. – Начинаем досмотр дома.
Через несколько минут старшие двух групп стояли возле тайника с оружием.
- Славно поработали, - капитан Хохлов пожал Митрохину руку. – Отличные у тебя ребята. В рапорте так и напишу.
- И тебе не кашлять, - откликнулся командир группы. – Увидимся еще.
- Обязательно!
15 сентября, 2000 год
Соломон позвонил неожиданно.
Юрий Карлович сразу напрягся. Старый еврей, которому много лет назад он спас жизнь на операционном столе, никогда не звонил просто так.
- Как дела? – Известный в определенных кругах вор не спешил переходить к основной теме. – Практикуешь еще?
- Не смеши, годы не те, чтобы скальпель держать.
- Что так? – Удивился Соломон. – Меня заштопал качественно. Даже сейчас любо-дорого смотреть. Никакой современный косметический шов не сравнится с твоей работой.
- Да когда это было! – Юрий Карлович ждал, когда с приличиями будет покончено. – Столько лет прошло, я уже и забыл.
- А я хорошее не забываю.
- Знаю, Соломон. Кстати, огромное спасибо, что откликнулся на мой призыв помочь сыну со стартовым капиталом.
В трубке повисла тишина. Слышно было, как старый еврей тяжело дышит.  Возраст, видимо, тоже берет свое.
- Слышал, Борис пошел в гору, - непонятно, утверждает Соломон или спрашивает. – Как у него дела?
- Благодаря твоей помощи, все хорошо. Насколько я знаю, появился свой круг клиентов. Это позволило занять свою нишу в риэлтерском мире. Видимо, еще не все поделено на этом рынке.
- Давно не виделись, Юрий Карлович, - Соломон начал основную тему. -  На рынке, о котором ты говоришь, все уже поделено. Но твоему Борису действительно удалось впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Только в правильном ли направлении он идет? Вот о чем надо думать.
Юрий Карлович почувствовал, что по спине побежали мурашки. Никогда еще старый еврей не говорил с ним тоном учителя.
«Значит, есть информация о Борисе. В какое же дерьмо вляпался мальчишка? Ведь предупреждал…», - мысли скакали галопом.
- Эй, ты меня слышишь? – Соломон терпеливо дожидался, когда на том конце провода успокоятся. – Жду у себя через час. Машину уже послал.
Двухметровый гориллообразный водитель скорее походил на охранника:
- Машина возле подъезда, Юрий Карлович. Собирайтесь и спускайтесь. Жду вас внизу.
- Юра, ты куда-то собираешься? –Услышал он голос Марии из другой комнаты.
- Немного пройдусь, - он сделал водителю знак молчать. – Ты что-то хотела?
- Не забудь купить хлеб, а то на вечер ничего нет.
- Хорошо, постараюсь, - сказал он, закрывая входную дверь.
Сборы заняли несколько минут.
Юрий Карлович спустился и заметил возле подъезда огромный навороченный блестящий джип. Гориллообразный предусмотрительно распахнул дверь спереди:
- Вам будет удобнее здесь.
«Уже легче, значит, не так плохи дела», - подумал Юрий Карлович.
- Извини, что потревожил, дорогой, - Соломон, как обычно, полез обниматься и целоваться.
- Ну, что ты, рад тебя видеть!
- Я тоже рад, - старый еврей жестом пригласил в комнату, предложил удобное кресло. – Коньяк, виски?
- Нет, спасибо, в нашем возрасте лучше чай.
- Как скажешь, дорогой, - Соломон сделал знак и в комнату внесли сервированный поднос. – А я не откажусь от коньячка. В нашем возрасте, как ты говоришь, и этот напиток полезен в мерных дозах.
Юрий Карлович терпеливо дожидался, пока гостеприимный хозяин доиграет роль и перейдет к главному действу – разговору, ради которого и позвал.
- Способный у тебя парнишка оказался, - сказал, наконец, Соломон, закусывая лимоном. – Честно говоря, не ожидал такой прыти.
- В каком смысле?
- В прямом. Знаешь, что он предложил мне на днях? Вернуть в два захода взятые деньги. Причем большую часть хоть сейчас.
- Ты хочешь сказать, пять миллионов рублей он готов изъять из оборота?
- Вот именно, - Соломон наслаждался произведенным эффектом. – Недурно для начала, не находишь? Взять восемь, а через месяц предложить вернуть пять. Причем, заметь, без ущерба для только что начатого дела.
Юрий Карлович опять почувствовал сильное волнение. Рука с чашкой чая задрожала, что не осталось незамеченным.
- Да не волнуйся так, пока ничего страшного нет, - тон старого еврея говорил об обратном. – Я напомнил ему об уговоре. Деньги мне не нужны. Во всяком случае, в таком виде. Мы же изначально обговаривали долю в деле.
- Я не слышал, чтобы он передумал.
- Он не имеет на это права, - голос Соломона стал жестким и требовательным. – Так дела не делаются. Но это наши мелкие разногласия. Я не за этим тебя позвал. Почитай лучше документы, которые собрал для тебя.
Юрий Карлович с опаской взял протянутую папку и не спеша открыл. По мере прочтения лицо наливалось краской. Он расстегнул ворот рубашки и откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза:
- Почему ты сразу не сказал?
- О чем именно? – Соломон сделал вид, что не понял. – О том, что твой сын оказался очень прытким?
- Насколько понимаю, черным риэлтором.
- Знаешь, в мире торговли недвижимостью многие проходят через это. Главное не зарваться и вовремя остановиться.
- Судя по собранным тобой документам, Борис этого не сделал.
- Давай определимся сразу: слежку за твоим сыном я не устанавливал. Но и оставить без внимания не мог. Деньги дал немалые, вот и хотел убедиться, что он ими правильно распорядится, - Соломон налил еще одну рюмку и не спеша выпил.
- Как он мог! – Юрий Карлович не сдержал эмоции.
- Не надо драматизировать. На его месте так поступил бы почти каждый, кто спит и видит быстрые деньги. Я удивляюсь другому: откуда у него такая осведомленность?
По мнению старого еврея, первую сделку Борис придумал не на пустом месте. У него была информация - в хорошей квартире проживает сильно пьющий человек. Начинающий риэлтор решил, что алкоголик станет легкой добычей. Он привозил спиртное, помогал небольшими денежными суммами. Одним словом, втирался в доверие.
- Когда мужчина отказался оформлять доверенность, твой сын не растерялся и придумал оригинальный для новичка ход, - Соломон рассказывал с плохо скрываемым восхищением. – Имея на руках паспорт хозяина квартиры, оформил генеральную доверенность. А вскоре алкоголик скончался, и Борис сумел продать большую квартиру в центре города.
- Но это же преступление! – Юрий Карлович схватился за сердце.
- Уважаемый, преступление еще надо доказать, - старый еврей излучал уверенность. - Мое расследование показало, твой сын не причастен к смерти хозяина квартиры. А вот не воспользоваться ситуацией было бы непростительной ошибкой. Которую, к его чести, он не допустил.
- О какой чести ты говоришь? - Юрий Карлович взял бутылку коньяка и залпом выпил из стакана, услужливо подсунутого старым евреем. – Теперь понимаю, почему ты не захотел говорить по телефону.
- Нет, еще не понимаешь, - Соломон достал другую папочку. – Полюбопытствуй. Он едва не лишил жилья эту молодую семью при помощи знакомого нотариуса. Мне пришлось вмешаться, чтобы им не заинтересовалась прокуратура.
Юрий Карлович полистал документы, посмотрел фотографии молодых людей и маленькой девочки, на вид не больше трех лет.
- Я до сих пор не могу понять, как твоему сыну удалось уговорить этого лоха оформить генеральную доверенность, - старый еврей показал на фото молодого человека, главу семьи. – Надо быть круглым идиотом, чтобы подписывать документы, не читая их.
Мужчины посмотрели друг на друга. Помолчали, налили коньяк и выпили.
- Понимаю, тяжело слышать такое о любимом сыне, - Соломон сказал, наконец, главное. – Но даже ради тебя я больше не буду для него нянькой. Ты должен об этом знать.
5 октября, 2000 год
Борис был доволен. Вечер удался на славу. На вечеринку по случаю открытия нового офиса его риэлторской компании пришли все нужные люди, которых он приглашал. Даже мэр города почтил визитом и перерезал красную ленточку.
Директор новоиспеченной компании отдавал отчет, что повышенный интерес к собственной персоне возник не на пустом месте. В деловых кругах прекрасно знали: за молодым человеком стоят деньги влиятельного в финансовом и деловом мире человека.
- Ты же понимаешь, любопытство вызывает не наша деятельность, а наш покровитель, - говорил его заместитель Сергей. – На таком имидже долго не продержимся.
- Зачем портишь настроение? – Борис пытался отмахнуться от неприятной темы. – И не надо преувеличивать. Сами мы тоже кое-что значим.
- Но без его денег мы не раскрутились бы.
- Надо иметь голову и мозги, чтобы сделать это, - Борис подозвал официанта, расхаживающего среди гостей с подносом, и взял очередную порцию виски. -  С одними деньгами далеко не уедешь.
Эти слова сегодня говорил кто-то из гостей во время открытия. Они понравились Борису, и он взял их на вооружение.
В это время к Соломону, стоящему напротив, подошел представитель губернатора и пожал руку. От Сергея это не укрылось:
- Смотри, старик принимает поздравления. Так что праздник не только на нашей улице.
- А теперь слово предоставляется генеральному директору фирмы «Оптима» Борису Юрьевичу Фомину.
Сергей толкнул в бок замешкавшегося босса и взял для него микрофон. Борис задумался и начал не торопясь свой спич:
- Друзья, разрешите ко всем вам обратиться так. Именно друзья, потому что каждый из вас достоин самых добрых и хороших слов. Наша фирма молодая, мы только вышли на рынок риэлторских услуг. Но благодаря вашей поддержке уже не выглядим новичками. Разве что в рамках новизны и нестандартности предоставляемых услуг.
Борис обвел присутствующих взглядом и продолжил:
- Кто-то может сказать, нам повезло. Возможно. Но хочу обратить ваше внимание: везет сильнейшим. И мы намерены это доказать. А пока хочу выразить слова благодарности всем, кто в нас поверил и поддержал..
- За вас, друзья! – Добавил он и отсалютовал рюмкой с очередной порцией виски, когда сошел с импровизированного помоста.
- Вечер становится скучным, - услышал он голос Соломона. – Директор «Оптимы» начинает сам себе петь дифирамбы.
- На его месте я бы поступил так же, - сказал известный в городе банкир.
- Но вы не на его месте, - возразил старый еврей. – Может, и к лучшему. Каждый должен заниматься своим делом.
Он отошел в сторону и задумался. Уходить еще рано, но становиться свидетелем банальной пьянки желания не было.
- Привет  компаньонам, - услышал голос Бориса. – Соломон, а почему вы сегодня в тени и ни разу не сказали о своей радости?
- Молодой человек, если вы не заметили, я не мастер речей и действительно предпочитаю находиться в стороне, когда льется похвальба.
- Вы считаете, мне нечем гордиться?
- Безусловно, есть, - Соломон не лукавил. – Только не зарывайтесь, будьте проще и люди к вам потянутся. Честь имею!
Старик сделал движение, собираясь оставить молодого человека. Но Борис схватил его за руку:
- Соломон, подождите. Давайте выпьем. Я хочу сказать, готов в любой момент рассчитаться с вами. Если это необходимо, хоть сейчас.
Борис полез в карман пиджака.
- Не утруждайте себя, - Старый еврей высвободил руку. – Это ни к чему. И давайте не будем сегодня решать деловые вопросы. Тем более, вопросов как таковых и нет. Все давно обговорено.
- Но я хочу пересмотреть условия нашей сделки.
- Молодой человек, вы сегодня много выпили, чтобы принимать такие ответственные решения. Я бы на вашем месте не горячился, все хорошенько обдумал, прежде чем явитесь ко мне с готовым решением.
- Кремень, а не старик, - восхитился Сергей, когда Борис поведал о разговоре. – Что я тебе говорил? Нам придется попотеть, чтобы выйти из-под его влияния.
- Борис, мне надо с тобой поговорить, - Юрий Карлович взял сына за руку.
- А где мама?
- Наверное, ты забыл, сколько нам лет. Мама устала, я вызвал для нее такси.
- А ты?
- А мне, если ты не услышал, надо с тобой поговорить.
Мужчины ушли в кабинет генерального директора.
- Я знаю все, - сказал отец, когда прикрыл за собой дверь.
- Можно узнать, что именно?
- Как ты сделал деньги.
Борис поморщился:
- Папа, мы цивилизованные люди и должны выражаться соответственно. Я не делал деньги, а зарабатывал их.
- Это можно делать по-разному. Ты почему-то выбрал нечестный путь.
Борис опять поморщился:
- Грязных денег не бывает. И ты знаешь, во всем цивилизованном мире стартовый капитал всегда зарабатывался нечестно, иногда грязно и даже подло.
- Но я не хочу, чтобы мой сын превращался в беспринципного подлеца.
- Мне это не грозит, можешь не переживать, - Борис посмотрел на часы. – А теперь извини, мне надо быть с гостями. Сам понимаешь, не могу надолго оставлять их одних.
Веселье было в разгаре. Гости уже не замечали богато накрытые столы. Начались танцы.
Борис оглядел зал, еще раз посмотрел на часы: стрелки показывали начало первого ночи.
«Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», - с этой мыслью генеральный директор «Оптимы» подозвал своего заместителя, поручил развлекать гостей и распорядился подать машину.
- Куда едем, Борис Юрьевич? – Водитель не дождался команды.
- К Лизе, - вынырнул из пьяного полузабытья молодой человек в стильном, деловом костюме от дорого производителя. – На Баррикадную, там студенческие общежития.
- Я знаю, шеф.
Через двадцать минут, презентовав вахтерше несколько денежных купюр, Борис стоял на пороге Лизиной комнаты.
- Зачем приехал так поздно? – Всполошилась девушка, принимая огромный букет белых роз.
- Ты обещала быть на презентации, я тебя ждал, все глаза проглядел, - надулся Борис. – Не надо так со мной, ладно?
- Не думала, что Оля и Света не улетят сразу, - объяснила Лиза. – Рейс задержали, вернулась поздно, устала.
- Значит, твои соседки будут защищать честь университета на всероссийской конференции?
- Что-то вроде того, сама точно не запомнила, как называется мероприятие.
Борис закрыл дверь и подошел вплотную:
- Ты такая красивая…
- Не надо, Борис. Уже поздно, - убрала с плеча его руку Лиза. – Тебе пора. Тем более ты выпил. Судя по всему, много. Уходи, пожалуйста.
- Да, я выпил, - набычился молодой человек, снимая пиджак. – Если бы ты знала, как мне плохо без тебя.
- Не начинай, - Лиза пыталась оттолкнуть Бориса, отвернуться от горячих губ. – Ты же знаешь, я не хочу и не могу…
- Зато я хочу и могу, - Борис подхватил ее на руки.
Букет упал на пол, и мужчина прошел по нему.
- Прошу, не надо, - Лиза пыталась защититься, но силы были не равны.
…Утром Борис посмотрел на тело Лизы и все вспомнил.
- Извини, если был груб, - с трудом подбирая слова, сказал он, приводя в порядок помятый костюм.
- Иди к черту, - ответила Лиза, не переставая пялиться в потолок. – Я не хочу тебя больше знать, скотина.
При этом в голове пульсировала мысль: «А ведь было хорошо, было хорошо, хорошо…».
Девушка усмехнулась и отвернулась к стенке.
Борис сделал шаг и поднял с пола листок: «Здравствуй, моя дорогая! Я так скучаю по тебе…».
Читать дальше Борис не стал. Скомкав письмо брата, генеральный директор фирмы «Оптима» выбежал на улицу.
4 декабря, 2000 год
- Младший сержант Фомин и рядовой Волков находятся в резерве. При возникновении нестандартной ситуации действуют по обстановке, - старший лейтенант Митрохин четко распределил обязанности на предстоящую операцию. – Прикрываем автоколонну соседнего подразделения.
Разведчики вышли из командирской палатки в приподнятом настроении. Утро только занималось. Бодрящий морозец и первый снег способствовали хорошему настроению.
- Нас не было три месяца, а такое ощущение, будто не уезжали, - сказал Илья Волков, глядя на проступавшие в пелене горы. – Второй день ловлю себя на мысли, что в мирной жизни не скоро привыкну к тишине.
- А я все на ефрейтора хочу откликнуться. Когда называют младшим сержантом, думаю, обращаются не ко мне, - Костя улыбнулся, вспомнив, как в отряде поздравили с присвоением очередного воинского звания. – Так и до сержанта успею дослужиться.
- Смотри, понравится, заключишь контракт и останешься молодых учить.
- Ну, это вряд ли. Меня невеста не поймет, - Костя опять расплылся в улыбке. – Теперь до очередной смены дотянуть бы, вернуться в отряд. А там до дембеля, как говорится, рукой подать.
Два дня назад разведчики вернулись в зону боевых действий из пункта постоянной дислокации. Три месяца в казармах со всеми удобствами, строевого марша на плацу и рутинной службы в караульном городке навели тоску.
- Честно говоря, дни считал, когда вернемся обратно, - признался Костя. – Здесь конкретным, полезным делом заняты. А там…
- Младший сержант Фомин, отставить упаднические разговорчики, - старший лейтенант Митрохин подошел незаметно. – Чему вы учите молодого бойца?
- Виноват, товарищ старший лейтенант.
- Виноват, - пробурчал офицер. – А виноватых бьют. Чтобы не слышал больше. Здесь вы временно. А в части дом родной. Где вас всему выучили отцы-командиры?
- Там, товарищ старший лейтенант, конечно там, - поддакнул Фомин.
В условленном месте, где должны были ожидать подхода автомобильной колонны, разведчики заняли оборону. Собственную боевую технику спрятали в укромном месте: береженого Бог бережет.
- Внимание, всем! – Ожила рация. – Наблюдаю две машины. Едут к вам. Встречайте гостей.
Показались два легковых автомобиля и бортовой УАЗ типа «санитарки». В нескольких метрах от позиций разведчиков водитель головной машины обнаружил, что дорога блокирована военнослужащими.
Легковушки взвизгнули тормозами и ушли обратно в соседнее село за леском. А УАЗ при резком развороте занесло на скользкой дороге, и «санитарка» скатилась в кювет.
Командир группы спецназа справедливо рассудил, что необычные маневры чужих машин выглядят подозрительно.
- Лейтенант Малевич, проверьте, что там с уазиком, - приказал Митрохин.
Офицер и два разведчика из группы спецназа спустились в кювет и направились к остановившейся машине. Водитель не выходил, и это показалось подозрительным.
- К бою! – Заорал Митрохин. – В машине кто-то есть.
Бойцы лейтенанта Малевича упали на землю. Молодой офицер замешкался и попал под огонь боевиков, которые начали выпрыгивать через заднюю дверь автомобиля.
- Раз, два, три, четыре, пять, - считал Фомин. – Да сколько их там!
Бросив гиблое занятие, он занял боевую позицию и открыл огонь по  бугорку, за которым залегли духи.
Старший лейтенант Митрохин попытался организовать вынос раненного офицера, но ничего не вышло. Боевики и близко не подпустили военнослужащих. На двух бойцов, оставшихся в кювете, надежды было мало: на открытой местности под шквальным огнем голову поднять было сложно.
- Коробочка - один, я - Топаз, срочно нужна помощь. Как поняли, прием? -  Орал в эфир Митрохин.
- Вас понял. Что делать?
- Выдвигайтесь в квадрат 26-30, поступаете в распоряжение младшего сержанта Фомина.  Дальнейшие действия согласуете с ним.
- Вас понял, выполняю, - в эфире смолкло.
-  Знаешь, что делать? – Офицер подозвал Фомина.
- Так точно, под прикрытием брони вытаскиваем раненого.
- Выполняй!
- Ну, что Волченок, готов к ратным подвигам? – Костя бросил взгляд на сослуживца. – Зови Никиту и побежали. Коробочка уже в пути.
Младший сержант Фомин, рядовые Волков и Шахаев вышли на опушку леса, когда там появился приданный для выполнения задания бронетранспортер. Из водительского люка выглянул чумазый парнишка:
- Кто Фомин? А, вижу… Что делать?
- Спускаемся в кювет, ты прикрываешь броней место, где залегли наши, мы вытаскиваем раненого, - объяснил Фомин. – Проще пареной репы.
-  Ага, - возразил водитель, - а если у них гранатомет…
- Это вряд ли, - задумался Костя. – Давно бы пустили в ход.
БТР взревел мотором и ринулся вперед, спустился в кювет. По броне зацокало – боевики усилили огонь.
- Илья, Никита, затаскивайте офицера, - кричал Фомин, выпуская длинную очередь по бугорку. – А вы чего разлеглись? Вам особое приглашение нужно? Живо к машине!
Бойцы, занявшие оборону возле раненого офицера, команду выполнили беспрекословно. Бронетранспортер, чтобы не тратить время на разворот, дал задний ход и выехал из-под обстрела.
- Сейчас шарахнет, - мечтательно сказал Костя, разглядывая оставшийся в кювете бугорок. – Вон наши гранатометчики заняли позиции.
Через несколько секунд бугорок потонул в огне и дыме. Вскоре над ним взвился белый флаг.
- Жить, гады, хотят! – Прокомментировал младший сержант Фомин. – Вы как, товарищ лейтенант? Дотянете до санчасти?
- Нормально, сержант, - прошептал лейтенант Малевич. – Спасибо. Пить только хочется.
Костя протянул флягу.
- А что до царапины, - Фомин посмотрел на рану, умело перевязанную бойцами, - то до свадьбы заживет.
- Я уже женат, - улыбнулся офицер. – А ты философ, как погляжу. У самого-то девушка есть?
- А то, невеста, - Костя протянул Малевичу помятую фотографию. – Лизой зовут.
- Красивая, - оценил лейтенант девушку. – Только бы дождалась.
- Без вариантов, она меня любит! – Фомин задумался и добавил. – Как и я ее.
10 января, 2001 год
Вечером кафе при железнодорожной станции Прохладная заполнилась привычной публикой в камуфлированной форме.
Моздок и Прохладный – города-братья, своеобразный перевалочный пункт для военного люда. Здесь, рядом с железнодорожной станцией, начиналась или заканчивалась командировка на войну.
«Как часы, - улыбнулась буфетчица Люба. - До московского поезда чуть больше двух часов. Моздокская электричка прибыла. Как всегда, сошлись два потока военных – на войну и домой. Сейчас расслабляться начнут».
Люба вытерла несуществующую пыль со стола, навела глянец. За последние полгода женщина насмотрелась и на счастливо-пьяных солдат, и на вдупель «трезвых» офицеров. Многих из них, покидающих Прохладный,  объединяло одно: стремление выпить, чтобы дорога домой превратилась в короткий миг.
Тетя Люба не осуждала их, Боже упаси!
«Чего только они там ни видели, на войне этой проклятой! – Размышляла она. – Людское горе да смерти товарищей».
Женская логика подсказывала, что военным в такой ситуации не обойтись без «зеленого змия».
Обслуживая очередного клиента, она наблюдала за ближайшим  столиком, где расположились три молодых офицера. Они сидели больше часа. Бутылки из-под водки пустели на глазах. Но ребята вели себя чинно, не пытались перекричать ревущую из динамиков музыку. Кажется, они вообще не обращали на нее внимания, полностью погрузившись в разговор.
- Я только поднял голову, а духовский снайпер тут как тут. Пуля по уху чиркнула. Так потом я больше часа ползал по окопу, - вспоминал один.
- Это что, - начал другой. – Помню, вошли мы в село…
Люба не стала вникать в очередную историю. За время работы в кафе она их столько наслушалась, что знала наперед финалы.
«С этими все понятно, - решила женщина. – Домой едут. Война для них закончена. Во всяком случае, здесь. А вот что делает юноша за дальним столиком? Кажется, тоже почти час сидит. И выпил прилично».
Тетя Люба взяла блокнот, поднос и направилась к нему.
- Молодой человек, а молодой человек, - принялась тормошить служивого, склонившего голову на стол. – Чего еще изволите?
«Такой молодой, а лицо не по годам серьезное, - отметила официантка, когда парень посмотрел на нее. – Да у него, видать, горе, вот и заливает. Только как в часть собирается возвращаться в таком виде?».
- Не-а, - пьяно пробормотал Костя, оглядывая официантку в белом переднике. – У меня все есть, больше ничего не надо.
- Может, чайку? Я мигом.
- Пока рано, - служивый показал на недопитую бутылку. – Чуть позже, я позову.
- Сынок, а тебе не пора в часть? – Тетя Люба незаметно убрала на поднос емкость с недопитой горячительной жидкостью. – Время-то позднее, пока доберешься…
Ефрейтор Фомин посмотрел на часы невидящими глазами:
- Нет, меня завтра в Ханкале ждут. Заночевать здесь придется. Не подскажете, у кого жилье можно снять?
«Ой, облапошат парня, - подумала тетя Люба, - спасать надо, пока не поздно».
- Да какое жилье?- Всплеснула она руками. – Иди за мной, постелю в подсобке. Отдохнешь пару часиков. А в 23 я закончу, пойдем ко мне, места хватит.
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько за постой возьмешь?
- Дурак, - тетя Люба отвесила подзатыльник. – У меня сын такой, как ты. Сейчас в Чечне служит. Сердце за него изболелось. А ты «сколько-сколько»…
- Извините, не хотел обидеть, - Костя потянулся к бутылке, которую заметил на подносе. – Я лучше еще выпью.
- Хватит уже, - тетя Люба попыталась воспрепятствовать. – Меру знать надо.
- А я знаю, только не помогает, мера-то.
- Идем за мной, сейчас приляжешь и расскажешь, что случилось. Может, что и посоветую.
- Вы? – Фомин с сомнением посмотрел на женщину в белом фартуке, но послушно направился за ней. – Советчики мне не нужны.
В узкой подсобке с трудом помещались диван, платяной шкаф и стул.
- Располагайся, а я сейчас чай принесу. Тебе в себя приходить надо, - Люба бросила жесткую подушку на диван и вышла.
Пять минут спустя ефрейтор Фомин мирно спал, по-детски подогнув под себя ноги и свернувшись калачиком.
Люба подняла лист, выпавший из небрежно сброшенной на стол камуфлированной куртки. Пробежала наискосок по красивому почерку и наткнулась на строчки «…а еще говорят, что твой брат неровно к Лизе дышит. Не знаю, отвечает она благосклонность или нет, но на дискотеке несколько раз сам видел их вместе».
«Эх, дела сердечные, - вздохнула тетя Люба, сворачивая письмо. – Мне бы ваши заботы».
Через три часа она вернулась в подсобку и разбудила Костю:
- Поднимайся, служивый. Иди проветрись на свежем воздухе возле кафе. Только никуда не уходи. Я переоденусь и пойдем ко мне. Утро вечера мудренее.
Морозный воздух приободрил, и младший сержант Фомин плотнее запахнул бушлат. Его взгляд переместился на праздничные гирлянды в витрине кафе, и на душе вновь заскребли кошки: «Пока я здесь, они там веселятся. Эх, Лиза, Лиза, как же ты могла…».
- Куда ехать, служивый? – прервал размышления незнакомец.
Он подошел незаметно и стоял напротив, поигрывая ключами от машины.
Костя посмотрел на часы: начало первого.
«А почему бы и нет? – Решил он. – Пока доедем, рассветет. Хмель улетучится окончательно. Можно будет доложить о возвращении».
- В Ханкалу. Сколько?
- Э-э, - промямлил незнакомец, - 500 рэ. Устроит?
Костя кивнул:
- Где машина?
- Возле автобусной остановки. Пошли?
- Можно я сзади сяду? – Спросил Фомин. – Подремлю немного в пути.
- Без проблем, - обрадовался чему-то хозяин потрепанной «девятки». – Только перелезешь через переднее сидение. Задние двери заклинило, починить все руки не доходят.
Костя забросил вещевой мешок в багажник и полез в машину. Перегнувшись, он сразу обратил внимание, что двери не заклинило. Их для чего-то заварили изнутри.
«Да это же тюрьма на колесах!» - Мелькнула и тут же погасла мысль.
В голове от сильного удара словно взорвалось, и младший сержант Фомин, потеряв сознание, повалился на сидение.
Рядом разместился человек в камуфляже. Он достал телефон и сказал:
- Готовьте клеточку, еще одна канарейка попалась.
«Девятка» с форсированным движком резко сорвалась с места и умчалась в темноту.
12 января, 2001 год
Семья Фоминых справляла новоселье.
Окна двухэтажного особняка ярко светились. Несмотря на поздний час, вся прилегающая территория площадью около 30 соток была залита огнем уличных фонарей. В бассейне отражались раскрывающиеся в небе замысловатые узоры фейерверков.
- Не по погоде Борис Юрьевич пикник на природе устроил, - сказал один из гостей, поплотнее запахивая полы теплого зимнего пальто.
- А по мне ничего, - заявил второй, - вон вода в бассейне даже не замерзла.
- Ее по такому случаю подогрели, - съязвил кто-то.
Заместитель генерального директора фирмы «Оптима» прервал разгоревшийся спор своим появлением:
- А теперь, друзья, приглашаем в центральный зал. Там для вас накрыты столы. Наверное, нагуляли аппетит после прогулки по парку? Прошу!
Сергей Александрович Глотов театральным жестом распахнул перед гостями стеклянные створки входных дверей. С небольшого балкона над холлом заиграл симфонический оркестр.
- Отец, нам пора, - торопил Борис Юрия Карловича. – Гости уже разделись, а хозяев нет.
- Знаешь, дорогой мой, - не переставал горячиться старший в семье Фоминых, - ты не указывай. Я еще не решил, участвовать в твоем шоу или нет.
- Ну, какое шоу? Неужели мы не можем с друзьями разделить радость от нашего успеха?
- Я тебе много раз говорил, что не испытываю эйфории от твоих головокружительных успехов в бизнесе. Ты не чисто начал и продолжаешь тоже странно.
- Опять тридцать пять, - усмехнулся Борис. – Однако дом тебе пришелся по вкусу. И переехать сюда не отказался.
Спор прервала Мария Петровна:
- Вам еще не надоело выяснять отношения? Скоро танцевать без нас начнут. А вы все не решаетесь спуститься к гостям.
- Мама, ты сегодня обворожительна, - Борис не скупился на комплименты. – Тебе так идет этот наряд!
Женщина зарделась и от удовольствия крутанулась на высоких каблуках. Подол вечернего платья веером пошел вслед движению.
- А вот твой отец почему-то воздерживается от комплиментов, - засмеялась она, глядя в растерянное лицо мужа. – Может, ты закроешь, наконец, рот, подумаешь и скажешь что-то вразумительное?
Юрий Карлович откашлялся:
- Да, милая, ты сегодня выглядишь потрясающе.
- Только сегодня? – Поддела супруга.
- Конечно, нет. Но в этот вечер особенно.
- Значит, тебе надо соответствовать, дорогой. Иди скорее в нашу спальню, там Борис приготовил для тебя сюрприз. Примерь его, пожалуйста.
- Мама, на сегодняшнюю вечеринку я пригласил Лизу, - сказал Борис, когда отец ушел переодеваться. – Она сейчас внизу, среди гостей. Но я хочу, чтобы она была с нами.
- Замечательная идея. Это ты хорошо придумал: невеста младшего брата в кругу семьи. Кстати, не хочешь предложить ей пожить в нашем доме до возвращения Костика? Места ведь всем хватит. – Мария Петровна продолжала рассматривать себя в зеркале.
- Ты как всегда права, мама, - женщина не заметила, как лицо сына исказила болезненная гримаса. – Но дело в том, что я хотел предложить Лизе пожить в этом доме в качестве моей жены.
Мария Петровна перестала крутиться перед зеркалом:
- Вот даже как? И давно вы вместе? Почему я ничего не знаю?
- Ты неправильно меня поняла, - Борис замялся. – Лиза пока ничего не знает. Это будет сюрпризом для нее.
- Она не знает, что ты ее любишь?
- Лиза пока отвечает отказом.
- Думаешь, этот дом произведет на нее неизгладимое впечатление и сердце девушки дрогнет?
- Не без того, - поморщился Борис. – Я надеюсь, в ней проснется разум, и она задумается о будущем, которое я могу обеспечить.
- А как же Костя? Ведь она его невеста…
- Мама, не все так очевидно. Официально никто об этом не заявлял. Предоставь Лизе самой решить этот вопрос.
- Если она сделает выбор безболезненно, я перестану ее уважать.
- Ну, зачем же так театрально? – Борис опять скривился. – Если честно, вот уже несколько месяцев не могу добиться ее благосклонности. Надеюсь, сегодня чаша весов качнется в мою сторону.
- А вот и я! – В зеркале отразилось торжественное лицо Юрия Карловича. – Спасибо, сынок, за смокинг. Не думал, что когда-нибудь надену такой наряд.
Фомины спустились, наконец,  в холл.
- Друзья, я благодарен всем, кто откликнулся на мое приглашение разделить с нами радость, - приветствовал всех Борис. – Прошу поднять бокалы за моих родителей. Во многом благодаря им я состоялся в этом мире, сумел добиться успеха и признания. Так выпьем же за них!
Пока Юрий Карлович и Мария Петровна занимали внимание гостей, Борис отправился на поиски Лизы. Ее он нашел в самом конце холла, в кругу Оли и Светы.
- Я рад видеть вас в добром здравии, - молодой человек улыбнулся девушкам. – Могу на правах хозяина похитить Лизу? Обещаю, скучать вы не будете. Вас окружат вниманием и заботой галантные кавалеры.
- И все, конечно, такие, как ты, - не удержалась Лиза.- Ну, а по-другому и не может быть. На такой шикарной вечеринке есть место только для принцев.
- Нет, все не такие, как я, но тоже ничего, - не стал скромничать Борис. – А за оценку вечеринки спасибо. Я старался…
- Пустить пыль в глаза?
- Нет, показать, чего я достиг за небольшой период времени.
- Считай, тебе это удалось, - Лиза подозвала официанта и взяла очередной бокал с шампанским. – За тебя!
- Лиза, я не хочу с тобой спорить по мелочам, - сказал молодой человек, когда они отошли в сторону. – Ты знаешь о моих чувствах. Сегодня я сказал маме, что сделал тебе предложение и жду ответа.
- А ты его сделал? – Глаза девушки округлились. – Не слышала.
- Да, я хочу, чтобы ты жила в этом доме с нами.
- На правах кого? Невесты брата, любовницы, прислуги?
- Не говори ерунды, - разозлился Борис. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя.
- Один раз ты уже доказал это. Помнишь?
Молодой человек опустил глаза:
- Я уже извинялся за тот случай. Могу еще раз, но не буду. Прими лучше подарок, который лучше всяких слов докажет мою любовь.
Борис достал небольшую бархатную коробочку:
- Надеюсь, с размером угадал.
Девушка примерила дорогое колечко с изумрудами:
- Здорово! Просто восхитительно! Таких мне еще никто не дарил!
Поздно ночью девушки возвращались в общежитие. Лиза категорически отказалась оставаться в доме Фоминых и давать ответ.
- Ой, смотри, подруга, упустишь такой шанс, - убеждала Оля, когда они перешагнули порог обшарпанной комнаты. – Принцы два раза предложение не делают.
- Как знать, - Лиза задумалась и ответила невпопад. – Мне очень понравился дом, обстановка, да и вообще.
Света и Оля переглянулись и в один голос спросили:
- Так в чем же дело? В Косте?
- Да при чем тут он? - Выдохнула Лиза. – Он, конечно, хороший парень, и я его любила. Но Борис красавчик, за такой короткий промежуток времени добился практически невозможного. Уважаю.
- И что собираешься делать?
- Я похожа на идиотку? Конечно, соглашаться. Такой шанс выпадает не часто!
- Значит, наша Золушка…
- Превратится в принцессу, - закончила за подругу Лиза.
- И как скоро?
- Завтра утром, - Лиза посмотрела на часы, - нет, уже сегодня мои бастионы падут на милость победителя.
3 февраля, 2001 год
Костя повернулся на другой бок и застонал. Боль пронзила насквозь. Ломило  все тело.  Трудно было понять, что больше – руки, ноги или голова.
Молодой человек повернулся к зарешеченному окошку, в которое заглядывал полумесяц и усмехнулся: «Сижу за решеткой в темнице сырой….Ну, прямо про меня написано.  Только не сижу, а лежу, потому что в другом положении держать тело трудно».
Вот уже почти месяц он находился в плену у боевиков и даже не предполагал, чем закончится заточение в сырой и вонючей комнате, больше напоминающей хлев. Это помещение стало для него жилищем в тот день, когда его в полуобморочном состоянии привезли в горное село.
Костя помнил почти все. Кафе на станции Прохладная. Как он в расстроенных чувствах выпил много, вышел подышать на свежий воздух, а гостеприимный владелец авто предложил свои услуги. А потом все – как отрубило. Очнулся в комнатушке. Первый закат и рассвет запомнил через забранное решеткой крошечное окошко.
Вначале его много били какие-то бородатые люди. Они постоянно спрашивали номер воинской части и место дислокации, где он воевал и сколько убил человек.
- Я убивал не людей, а бандитов, - говорил он на первых допросах. – Иначе убили бы меня и товарищей.
Такие ответы незнакомцев не устраивали. Били долго и сильно, пока не потерял сознание.
Через несколько дней Костя не выдержал, когда очередной допрос закончился оскорблением. Громила с откровенным взглядом олигофрена с диким хохотом плюнул в лицо. В следующий момент он валялся на полу и непонимающе хлопал глазищами.
В комнату ворвалось несколько человек.
- Эльдар, он Руслана замочил, - заорал один и бросился на Костю, размахивая палкой. – Я его порешу.
Палка отлетела в одну сторону, а ее обладатель в другую. Костя сделал несколько ловких движений и достал второго нападающего. Бородач взвыл и, запоздало прикрыв причинное место, плюхнулся на пол.
Дальнейшее молодой человек помнил слабо. Его ударили чем-то тяжелым по голове и свалили с ног. Очухавшийся Руслан методично и со знанием дела завершил начатое товарищами. Только через неделю Фомин смог присесть на топчане в своей каморке.
Однажды, когда он находился в забытье, появилась девушка. Она вытерла влажной губкой лицо, грудь, чем-то смазала побои, ссадины и раны.
- Ты кто? – Костя впервые за несколько дней открыл глаза и сфокуссировал взгляд. – Что здесь делаешь?
- Я Аида, дочь Эльдара, - сказала девушка и плотнее закуталась в шерстяную накидку. – Тебе нельзя говорить, ты очень слаб.
Фомин в знак согласия прикрыл глаза. Сил действительно не было. Каждое слово давалось с трудом и болью в груди.
- Не серди их больше, а то они убьют тебя. Ты им такой не сильно нужен, - девушка положила рядом с топчаном лепешку и налила в кружку воды из кувшина.
Когда рассвело, Костя увидел знакомый пейзаж за окном. Там, где ночью была луна, прорисовалась вершина горы. Над ней сгустилась серая, неприветливая туча. Он не успел хорошенько разглядеть ее, как заскрипел железный засов входной двери.
- Вставай, нечего разлеживаться, - гортанный голос Вахи не сулил ничего хорошего. – С тобой люди говорить хотят.
«Знаю я ваши разговоры», - подумал Костя и медленно спустил ноги на пол.
- Опять бить будете?
-  От тебя зависит. Как поведешь себя, - Ваха подтолкнул к выходу.
В просторной комнате Фомин заметил знакомые лица.
«Руслан, Эльдар, а это кто? – Не узнал человека в камуфлированной форме. – Интересно, что ему надо?».
Незнакомец подошел вплотную.  Заглянул в глаза, пощупал руки, скривился и без замаха ударил в живот.
- Спецназовец, говорите? – сказал он, наблюдая, как Костя медленно выпрямляется. – Кишка у него тонка.
- Э, зачем так говоришь, - обиделся почему-то Эльдар. – Видел бы, как он наших завалил. Сам до сих пор не верю. Боец он, точно тебе говорю.
- Хилый больно.
- А ты откорми, и все будет в порядке.
- Эльдар, сколько тебя знаю, ты не хочешь меняться, - незнакомец опустил руки в посудину с водой. – Говорил всегда, не экономь на мелочах. Плохой товар предлагаешь, с гнильцой. Доведи до кондиции, а потом предлагай.
Фомина увели обратно, и он не услышал, что стал предметом торга.
Через несколько часов пришел Эльдар:
- Ну, что, спецназ, жить хочешь?
Костя решил не отвечать и схлопотал ощутимую затрещину. В голове снова зашумело.
- Я уже говорил, повторять не стану: если спрашивают, отвечай.
- Да.
- Что да, русская скотина?
- Жить хочу.
- Так-то лучше, - улыбнулся Эльдар и хлопнул в ладоши.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Руслан. Фомин напрягся, руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ай, молодец, - заулыбался Эльдар. – Одной ногой в могиле, а туда же, в бой!
Руслан молчал и глупо улыбался, глядя на хозяина.
- Чего стоишь, придурок? – Заорал на него Эльдар. – Еду принес?
Громила метнулся за дверь и вернулся с подносом. Фомин с удивлением заметил не только лепешку с водой, но и большой кусок мяса. Рот тут же наполнился слюной.
- Ешь, - разрешил главарь. – Потом говорить будем.
Костя с жадностью схватил мясо и в два счета расправился с ним. В животе сразу заболело.
- Водой запей, животное, - не выдержал Эльдар. – Возиться с тобой еще!
Фомин отхлебнул из кружки и перевел дыхание. Перед глазами еще стоял большой, жирный кусок ароматного мяса.
- Слушай внимательно и запоминай, - без предисловий начал Эльдар. - Нашим братьям  нужны толковые люди, бойцы. Ты подходишь. Но чтобы стать на нашу сторону, надо принять ислам. Ты готов?
До Кости не сразу дошло, что ему предлагают стать наемником.
- Чего молчишь? Язык проглотил? – Эльдар начинал злиться. – Радуйся, не каждому такую честь оказываем.
«Значит, дела у вас идут хреново, - подумал Фомин. – Или меня в слепую использовать хотите».
А вслух добавил:
- Это такая честь для меня. Боюсь, не оправдаю надежд.
Видимо, на лице отразились не те эмоции. Эльдар перестал корчить из себя гостеприимного хозяина:
- Ах ты, шакал неблагодарный! Да я тебя сгною!
На помощь хозяину подоспел Руслан. Без дополнительных команд громила двумя мощными ударами свалил Фомина на пол.
- Вы… не… понимаете…, - прохрипел Костя, сплевывая кровь, - я… так… не… могу…такое… важное… решение…подумать…надо.
Избиение прекратилось. Эльдар внимательно посмотрел на распростертое тело, плеснул остатки воды в лицо.
- Думай до утра, - сказал он без эмоций. – Завтра сам решишь свою судьбу.
В каморке быстро стемнело. Костя подобрался к окошку и выглянул. Небо обсыпало звездами. В лицо ударил прохладный зимний ветер с гор.
За спиной скрипнуло и послышались легкие шаги. Фомин обернулся и заметил Аиду. Девушка забрала поднос с нетронутой лепешкой и положила на блюдце небольшой кусок мяса.
- Только не торопись, - сказала она и отвернулась, - а то опять плохо станет.
- Ты откуда знаешь, что мне было…
- Отец рассказал.
- А что еще он говорил тебе?
- Что ты должен принять важное решение, от которого зависит твоя жизнь.
- И для того, чтобы я принял единственно правильное решение, - усмехнулся Фомин, - Эльдар прислал мясо?
- Дурак! – Девушка метнулась обратно и хлопнула дверью.
Через несколько минут засов опять заскрипел.
- Извини, я не успел еще съесть, - Фомин потянулся к блюдцу. – Подожди немного, сейчас заберешь посуду.
Аида молча смотрела, как молодой человек методично расправлялся с мясом.   
- Тебя могут убить, как и тех двух солдат, - сказала вдруг она.
- Каких тех?
-  Их убили до тебя, в прошлом году, - пояснила Аида.
- Но я не могу просто так поменять веру, - Фомин размышлял вслух. – Это не костюм новый примерить.
- А им никто этого не предлагал, - откликнулась девушка. – Просто попали под горячую руку.
- Что мне надо делать, чтобы не повторить их судьбу?
- Думать.
- Всего лишь? – Губы непроизвольно расползлись в подобие улыбки. – В последнее время я только этим и занимаюсь.
- Тебя не должны убить, - Аида будто не слышала его. – Ты им нужен. Как боец  в группу смертников или батрак. За тебя заплачены деньги. Так что теперь все зависит от тебя.
10 марта 2001 год
Ранняя весна подарила, но не оправдала надежды на быстрое тепло. Снег растаял, и после легкого морозца дорога под ногами превратилась в каток.
- Напрасно машину оставили, - ворчал Борис, поскальзываясь на льду. – Так и лоб расшибить можно.
- А ты за меня держись, - смеялась Лиза. – Все целее будешь.
После юмористического концерта они возвращались в приподнятом настроении. Заезжие юмористы по полной программе откатали программу, выжав из зрителей все эмоции, накопившиеся за рабочую неделю.
- Тебе понравился концерт? – Борис решительно сменил тему, чтобы не портить настроение. – Правда, было здорово?
- Да, спасибо, вечер удался, - Лиза улыбнулась и представила, как они займутся любовью в большой спальне, купленной недавно по случаю решения о помолвке.
- А давай сегодня сообщим родителям о нашем решении, - предложил Борис. – Ты ведь не передумаешь за месяц, который нам дадут на размышления?
- Смотря по обстоятельствам. Все зависит от того, как ты будешь себя вести, - улыбнулась Лиза. – Я девушка свободная…
- Я серьезно.
- И я не шучу.
- Значит, всю эту неделю ты морочила мне голову?
Лиза скорчила серьезную гримасу, хотя очень хотелось рассмеяться:
- Вот такая я коварная. Ты думал, со мной будет легко? Это еще ты передумаешь и съешь свой паспорт, как в песне Укупника поется.
Борис почесал затылок:
- Я не знаю такой песни и не собираюсь есть паспорт. Скажи лучше, будем говорить родителям или тайком пойдем подавать заявление?
- Конечно, нет, дорогой. Тайком мы ничего делать не будем, - Лиза тоже стала серьезной. – Мы ничего постыдного не совершаем, чтобы шифроваться и уходить в глубокое подполье.
- Ты правда так думаешь?
- И не сомневайся, - Лиза поцеловала спутника в губы. – И чего это я такая влюбленная?
Борис удовлетворенно засопел:
- Тогда давай скажем сегодня. А то отец уже коситься начинает, когда видит, как мы вместе выходим из спальни. Мама молчит, а он меня глазами так и буравит, словно я маленький.
- Как скажешь, дорогой. Сегодня так сегодня.
С этого момента дорога домой перестала казаться Борису скользкой. Он словно обрел второе дыхание. И даже упав и больно ударившись копчиком, не вспоминал больше про машину.
- Ма, па, - заорал он с порога, как только захлопнул входную дверь. - Мы вернулись.
В особняке царила тишина. Только свет горел везде.
- Странно, - Борис размышлял вслух. – Когда уходили, они никуда не собирались. Мама обещала пирог испечь. И вот тебе здрасьте.
- Может, они у себя в комнате отдыхают? – Предположила Лиза. – Тогда не тревожь. Я сейчас быстро соображу покушать. А о нашем решении сообщим завтра.
- Скажешь тоже, - возразил Борис. – Они никогда в такое время не ложатся спать. Нет, что-то здесь не так.
Он поднялся на второй этаж и прислушался. Из комнаты родителей  не доносилось ни звука. Даже телевизор был выключен.
«Когда такое было?» - Удивился Борис и тихонько постучал.
Ответа не последовало.
- Можно войти? – Он толкнул дверь и остановился на пороге.
Папа и мама сидели в креслах и смотрели на него невидящими глазами.
- Что случилось? Почему вы молчите? Кто-нибудь объяснит, что происходит?
Юрий Карлович тяжело поднялся, подошел к столу, взял конверт и протянул сыну.
- И что все это значит? – Строчки перед глазами прыгали, не давая возможности осознать прочитанное. – Это шутка такая?
- Какая, к черту, шутка! – Взорвался вдруг Юрий Карлович. – Ты читать разучился? Не видишь или не хочешь видеть, что здесь написано? Твой единоутробный брат пропал без вести.
Борис набрал в легкие побольше воздуха и тоже заорал:
- Не надо на меня кричать! Можно подумать, это я его на Кавказ посылал!
Дверь без стука открылась и в комнату вошла Лиза:
- Извините за вторжение, но почему вы кричите?
- А ты…, ты…, - Юрий Карлович искал нужные слова и не находил. – На твоем месте я бы не вмешивался.
Мария Петровна поднялась из кресла, обняла мужа, погладила по голове:
- Дорогой, не надо искать виноватых. Давайте подумаем, как нам жить дальше.
И, уже обращаясь к Лизе, добавила:
- Пойдем, милая, в столовую, накроем что-нибудь на стол, пока мальчики поговорят. А потом вместе сядем и решим.
Как только за ними закрылась дверь, Борис зашипел на отца:
- И какая муха тебя укусила?
- А ты не понимаешь? – Ощерился Юрий Карлович.
- Знаешь, мне тоже неприятно, что мой брат угодил в скверную историю.
- Скверная история, говоришь? – Отец тяжело задышал. – Пропал на войне без вести и скверная история – это две большие разницы, не находишь?
- Да, я коряво выразился, - Борис попытался взять себя в руки. – Но и меня нечего обвинять. Я не мальчик для битья.
- Да, ты мальчик без совести, - прошептал Юрий Карлович и опустился в кресло.
- Это почему же?
- Твой младший брат пропал, а ты с его невестой шуры-муры водишь.
- Знаешь, отец, я тебя уважаю, но не лезь не в свое дело, - Борис успокоился и начал конструировать мысли. – Не мешай все в кучу: мухи должны быть отдельно от котлет. Мне тоже жаль, что Костя пропал без вести. Но это произошло не потому, что я полюбил Лизу. Кстати, заметь, она меня тоже.
- Я бы на твоем месте…, - начал Юрий Карлович.
- Не начинай, - перебил сын. – Ты не можешь быть на моем месте. И это аксиома, не требующая доказательства. Сейчас надо думать не о нас с Лизой, а о том, что можно сделать для Кости. Например, как организовать его поиски.
- Мальчики, пойдемте пить чай, остывает, - раздался снизу голос Марии Петровны. – Одна голова хорошо, а две лучше. Спускайтесь к нам.
Но конструктивного разговора за круглым столом не получилось. Юрий Карлович уперся и не хотел понять, почему невеста Кости должна жить в комнате Бориса:
- Ты сама должна понимать, что не простишь себе в будущем.
- Папа, в каком будущем, - орал Борис. – Ты о чем сейчас говоришь? Мама, хоть ты скажи ему.
Но Мария Петровна молчала и хмурилась.
- Так, все с вами понятно, - Борис махнул рукой. – А мы еще хотели сказать вам, что…
- Как ты можешь! – Лиза впервые за вечер повысила голос. – Речь сейчас идет о твоем брате. Не время и не место говорить о нас!
Когда молодые остались одни, девушка попыталась успокоить Бориса:
- Не надо злить отца. Давай сделаем вид, что послушались его.
- Что? – У Бориса округлились глаза.
- То, что слышал. Чего тебе не хватает? Я твоя, но буду жить в другой комнате. Пусть родители думают, что мы уважаем их мнение и согласны с ним.
- Но я не хочу …
- А я не желаю начинать новую жизнь с войны с твоими родителями. Так даже прикольно и заводит, - Лиза лукаво улыбнулась и облизнула губы. – Не находишь? Мы вместе, но не можем афишировать отношения. Слушай, я уже хочу тебя, иди ко мне, пока родители не пришли...
Несколько часов кровать в комнате Бориса скрипела и стонала всеми возможными нотами и на любой лад. Но утром любовники вышли из разных комнат и на глазах Юрия Карловича и Марии Петровны приветствовали друг друга в столовой.
23 апреля, 2001 год
После занятий Лиза освободилась раньше обычного. На предложения подруг погулять ответила отказом:
- Нет, девочки, мне сегодня домой надо.
- Смотри, как тебя Борис построил, - подначивала Света. – Чуть что, сразу домой. В этом месяце мы вместе еще никуда не ходили.
- Мне в самом деле надо, - не ответила на подколы девушка. – Будет праздник и на нашей улице. Не обижайтесь.
- О Косте что-нибудь известно?
- В том-то и дело, что нет, - лицо Ларисы омрачилось. – Мария Петровна места себе не находит. Юрий Карлович на нервах. Вот и стараюсь больше времени проводить с ними.
Оля и Света переглянулись. Языки так и чесались сказать что-нибудь едкое. Но решили воздержаться.
- Да, Лизка, хорошая ты невестка, - не удержалась от комментария Оля. – Они должны быть тебе благодарны за внимание и заботу.
Девушка наскоро попрощалась с подругами и направилась домой.
«Странно, - размышляла она по дороге. – Давно ли стала называть особняк домом? Да, к хорошему быстро привыкаешь».
- Мария Петровна, есть что-нибудь о Косте? – Лиза с порога задала первый вопрос.
- К сожалению, дочка, нет.- Пожилая женщина за несколько дней сильно состарилась. – Юрий Карлович ходил в военкомат. Но там сказали, что из части на запрос информация еще не поступила.
- Значит, пока числится без вести пропавшим?
- Да, - Мария Петровна тяжело вздохнула и вытерла выступившие слезы.
- Ну, зачем же вы плачете? – Лиза взяла платок и привела глаза в порядок. – Значит, есть надежда, что Костя жив. Это все-таки лучше…
- Лучше чем что? – В столовую вошел Юрий Карлович.
- Вы сами знаете.
- Юра, не начинай все с начала. Все и так переживают. Твои колкости неуместны.
- Извините, я иногда не знаю, что говорю. Все кажется, сейчас позвонят и скажут: нашли тело. Не такой определенности хочется, - пожилой мужчина тяжело вздохнул. – А вы Лиза не обращайте на меня внимания. Я действительно не имею права вас осуждать. Вы отличная невестка.
Поняв, что последние слова прозвучали двусмысленно, Юрий Карлович надолго замолчал. Он смотрел на женщин, слушал их разговор и не мешал своими комментариями. На душе девушки сразу стало спокойнее.
- Лизонька, как дела в институте? – Мария Петровна поставила кастрюлю на огонь и полностью переключилась на разговор.
- Все хорошо. Хвостов не имею. По-прежнему на хорошем счету.
- А Костю на курсе еще помнят?
- Конечно. В институтской сборной  по смешанным единоборствам только спят и видят, когда он вернется.
- Что, так и не нашли замену?
- Да нет, команда выступает, и даже, кажется, успешно. Но тренер недавно заявил, что для Фомина место всегда зарезервировано. Ему такие бойцы нужны.
Мария Петровна тяжело вздохнула и вновь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы:
- Эх, доченька, намучаешься ты еще. Я ведь понимаю, как тебе тяжело сейчас, как ты мечешься и не знаешь, к какому берегу пристать.
- Не надо об этом, Мария Петровна, - Лиза будто окаменела. - Все будет хорошо.
«Как она догадалась? – Мелькнула шальная мысль. – Неужели это так очевидно?».
В последние дни она действительно стала думать, что предала Костю. От этих мыслей даже к Борису охладела.
- А его ищут? - Невпопад спросила она. – Может, нужна финансовая поддержка? Наверное, Борис мог бы ее оказать.
- Мне в военкомате заявили, об этом лучше не говорить, - проинформировал Юрий Карлович. – Они утверждают, что для спецназа дело чести найти своего пропавшего бойца. К тому же, как они сказали, для поиска пропавших военнослужащих есть специальные подразделения.
- Я слышала, в горах людей иногда крадут, чтобы потребовать выкуп, - Мария Петровна смотрела на мужа. – Почему на нас до сих пор никто не вышел? Мы действительно, наверное, могли бы собрать необходимую сумму и выкупить Костика. Если он жив…
- Давайте остановимся на этом, - предложила Лиза. – Пока у нас нет доказательств и просто информации о его гибели, правильнее будет считать Костю живым.
- Ты права, доченька, - Мария Петровна опять всплакнула и обняла девушку. – Так будет легче для всех нас. Сынок жив, и я верю в это.
«Хотела бы и я верить, - вздохнула Лиза, - так действительно легче и спокойнее».
Ранний вечер подкрался незаметно. Первые сумерки заглянули в окно, когда в семье Фоминых начался ужин. Мария Петровна передвигала тарелки по столу, не зная, какую посуду накрыть.
- Давайте, помогу, - предложила Лиза и усадила женщину за стол. – Вы сегодня намаялись. Сама справлюсь.
Она поухаживала за Юрием Карловичем и Марией Петровной. Положила и в свою тарелку. Но приступить к трапезе не успела. В столовую заглянул Борис.
- Всем здравствуйте, - улыбнулся он. – По какому случаю траур? Что-то случилось?
- Не надо паясничать, - одернул Юрий Карлович. – Ты прекрасно знаешь, повода радоваться у нас нет.
- А-а, опять тридцать пять, - протянул Борис. – Отец, я разделяю вашу скорбь и готов всеми доступными силами помогать в поисках брата. Кстати, если потребуют за него деньги, я собрал энную сумму. На мой взгляд, ее должно хватить. Но не собираюсь хоронить себя заживо. Я ни в чем не виноват и хочу жить в свое удовольствие. Это понятно?
Юрий Карлович на удивление Марии Петровны быстро успокоился:
- Да. И мы не будем тебе в этом мешать. А за деньги спасибо. Но пока никто не требовал за Костю выкуп.
- Может быть, самим проявить инициативу? – Предложил Борис. – Вдруг, они не знают, что у нас есть финансовые возможности?
- Кто они? – Глаза у Мария Петровны округлились от ужаса.
- Ну, не знаю, - смутился Борис. – Возможно, те, у кого сейчас брат находится.
- Мне сегодня сказали, этого делать нельзя, - Юрий Карлович положил конец разговору. – Мы можем помешать официальному расследованию и поиску.
Борис приподнял обе руки:
- Все, умолкаю. Я в этом не понимаю. Было бы предложено.
Он схватил со стола бутерброд с колбасой, на ходу запихнул в рот. Запил соком и ушел в свою комнату.
- Я, пожалуй, тоже пойду, - засобиралась Лиза. – Надо еще к занятиям подготовиться. Да и вставать рано. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, доченька.
Лиза приняла душ, включила телевизор и разобрала кровать, когда в дверь тихонько постучали.
- Можно? – На пороге нарисовался Борис. – А я соскучился по тебе. Ты в последнее время стала такой неприступной, хоть рыцарский турнир устраивай.
- Очень смешно, - одними губами улыбнулась Лиза. – Но мне сейчас действительно ничего не хочется.
- А меня? – Борис лукаво подмигнул и погладил себя чуть ниже живота.
- Ничего и никого, - отрезала девушка. – Извини, пожалуйста. Мне еще надо заниматься.
- А давай вместе, - мужчина кивнул на кровать. – Я смотрю, ты и площадку уже подготовила.
- Не вынуждай грубить, - Лиза разозлилась. – У меня действительно нет ни сил, ни желания.
- А кто говорил, что всегда будет моей? – Напомнил Борис о данном ей обещании. – Я только на этих условиях согласился на раздельное проживание.
- Ну, как тебе объяснить без грубости, что бывают обстоятельства, когда секса не хочется даже с хорошим человеком?
- Это ты сейчас про меня? - Обиделся Борис. – Я думал, мы любим друг друга, и только делаем вид для родителей, что не вместе.
- Я ничего пока не знаю, ты можешь это понять? – Девушка опустилась на стул и провела рукой по лицу. – Я просто устала и хочу отдохнуть.
- А я хочу тебя, - Борис навис над ней, пытаясь расстегнуть брюки. – И добьюсь чего хочу.
- Нет, этого больше не повторится, - Лиза сильно толкнула его к двери, грубо пнула ногой под зад так, что мужчина выкатился в коридор и закрыла дверь на щеколду. – Спокойной ночи, милый. Сладких тебе снов и не обижайся на меня. Я не хочу и не могу.
В дверь заколотили:
- Что ты не хочешь и не можешь?
Лиза не сочла нужным отвечать и погасила в комнате свет.
Она и сама не знала, чего хочет: строить свое хрупкое счастье с импульсивным и непредсказуемым Борисом или дожидаться Костю, к которому, глядя на его родителей, проснулась нежность.
- Тогда я оставляю за собой право воспользоваться услугами проституток.
- Как тебе заблагорассудится, - ответила девушка и прибавила громкость у телевизора. – Как тебе заблагорассудится…
Через полчаса в комнате Бориса началась оргия. Там все ходило ходуном. Стоны сменялись криками и смехом. И так до рассвета.
Когда в окно заглянули первые лучи солнца, Лиза поднялась с сильной головной болью. Она нашла аспирин и, не разжевывая, проглотила таблетку. Подождала немного и выпила вторую.
«Боже, и как же я могла поверить этому человеку? – Размышляла она, наполняя сумку конспектами. – Это же животное, которому нужно только одно».
При этом гаденький внутренний голосок пытался оспорить ее решение:
«А разве тебе не нравилось заниматься с ним сексом, грубым и животным? Тебя кто-то насильно, ну кроме одного раза, толкал к нему в постель?  Сама сделала выбор и нечего обвинять человека. Польстилась на богатство, так играй по заведенным правилам».
- Да, все верно, польстилась, - Лиза не сразу заметила, что начала говорить вслух. - Была такая слабость. Но кто знал детдомовскую жизнь, сможет понять меня… Больше не хочу играть по заведенным правилам. Начинаются исключения…
«А люблю я, кажется, Костю», - ворвалась и затрепетала в сознании мысль.
6 июня, 2001 год
Костя очнулся на третьи сутки. Тело болело, саднило, горело. Правая нога ниже колена опухла. Нервы пульсировали, с каждым толчком посылая очередную порцию невыносимой боли.
Фомин разлепил веки и попытался понять, что произошло. Та же комната. То же забранное решеткой окно. Но что-то изменилось. Он это почувствовал сразу. А потом и понял. Возле двери стоял вооруженный охранник.
- Напрасно ты очнулся, - проговорил тот, сплевывая под ноги. – Тебе же хуже.
- Почему? – Простонал Костя. – Я вам больше не нужен?
- Ты никому не нужен, шакал паршивый, - прохрипел бородач. – Зачем Ваху убил?
Память постепенно возвращалась к узнику. Он вспомнил, как несколько дней назад решил бежать…
Изобразив резкую боль в животе, удалось заманить охранника со двора. Справиться с вооруженным, но плохо обученным человеком оказалось делом техники. Тот и пикнуть не успел, повалился на топчан со сломанными шейными позвонками.
Фомин рассчитал правильно: население горной деревушки праздновало свадьбу. Выдавали дочь главы местного тейпа. Крутые иномарки, пальба в небо из всех видов стрелкового оружия, бурное веселье – это было на руку беглецу.
Спуститься в ущелье удалось быстро. Наскоро обмывшись в мелкой речушке, Фомин определил местоположение и маршрут к своим.
Ночь прошла слишком неожиданно. Как только взошло солнце, Костя залег за большим валуном. Продвигаться дальше было рискованно. Человек славянской внешности, гуляющий в здешних местах, смотрелся по меньшей мере подозрительно.
«Отлежусь до вечера, наберусь сил, - подумал он, погружаясь в дремоту. – Ночью опять побегу».
Но расчеты на то, что преследование начнется не скоро, провалились. В горном селении не все погрузились в праздничный транс. Поэтому пропажу узника обнаружили быстрее, чем надеялся Костя.
Эльдар сильно разозлился и приказал еще до заката солнца поймать беглеца.
- Это дело чести, - заявил он. – Тому, кто приведет шакала обратно, обещаю приз.
- Какой? – Осклабился Руслан.
- Зарежем барана, - разочаровал гориллу Эльдар. – А ты о чем подумал?
- Твоя дочь…
- И даже не мечтай, - отрезал главарь. – Приз неравноценен шкуре русского ублюдка. Но не забудь: он мне нужен живым!
Костя открыл глаза, когда солнце клонилось к закату. Жара быстро спадала. Заходить в горную речушку не захотелось.
Фомин огляделся и не сразу заметил группу из нескольких человек, спускающихся по оставленным следам. Беглец узнал Руслана, но было поздно: его обнаружили.
Костя рванул к зеленке, до которой было примерно два километра.
«Добегу - спасусь, добегу – спасусь, - пульсировала мысль, когда сердце пыталось вырваться из груди. – Там меня не найдут. И наши близко».
Но ближе оказались боевики. Место в зеленке для засады облюбовали духи. Отсюда хорошо просматривалась дорога, ведущая через ущелье.
 Как только Фомин нырнул в первые заросли, перед ним выросли бородатые незнакомцы.
- Не шали, - покачал головой один и ткнул автомат в живот. – Даже не пытайся шевельнуться, завалю!
- Это наш, - объяснил запыхавшийся Руслан, переходя на гортанный язык.
Дальнейшее можно было понять только по быстро меняющейся мимике. Боевики никак не могли поделить добычу. Но после нервных переговоров и телефонных звонков на несколько мобильных консенсус был достигнут: добыча возвращалась прежним владельцам.
На радостях Руслан жестоко избил Фомина. И только когда его схватили за руки, до Кости долетело:
- Ты что делаешь? Остановись. Нам на себе нести его обратно? 
Здравый смысл возобладал, но только до возвращения в горное селение. Там избиения продолжились. А Эльдар собственноручно прострелил ногу:
- Это чтоб больше не думал о побеге. А за Ваху еще ответишь…
Костя окончательно пришел в себя. Голова постепенно наполнялась мыслями:
«Такой я им теперь точно не нужен. Не боец, не батрак. Точно пристрелят, как собаку. Получается, выхода нет. Надо хотя бы умереть достойно. А при возможности  придушить хоть одного, чтоб не так обидно было».
Фомин пересилил боль и присел на топчане.
- Мне бы врача, - простонал он, закатывая глаза. – Нога сильно опухла. Может загнить.
- Мертвым здоровье ни к чему, - ухмыльнулся охранник, но на всякий случай отодвинулся. – Эльдар приказал не тревожить по пустякам.
- А это не пустяк, - разозлился Костя. – Я дорого стою, мое здоровье еще дороже.
Охранник непонимающе захлопал глазами.
- Разве непонятно? – Фомин сказал первое, что пришло в голову. – За меня выкуп приличный получить можно. Не догоняешь? Иди, зови Эльдара, разговор серьезный есть.
«Потяну время, - решил Костя. – Пока проверят и все выяснят, наберусь сил. Тогда точно не один богу душу отдам. Их Магомед тоже жертвоприношениям обрадуется».
Эльдар пришел быстрее, чем предполагал Фомин.
- Чего звал?
- А то тебе не рассказали.
Главарь внимательно посмотрел на Фомина:
- Если обманул, на кусочки порву, будешь умирать долго и мучительно. Еще пожалеешь…
- Не пугай пугливых. Адрес записывай и проверяй. Красноречие для торгов прибереги.
Эльдар подробно записал адрес и телефоны родственников Фомина.
- Эй, ты куда? – Костя окликнул главаря, когда тот выходил из комнаты. – Мне врач нужен. Нога сильно болит.
- Будет тебе врач, послали уже за ним, - проворчал Эльдар.
- Не тяни, дырявый товар дешевле стоит.
Через несколько минут появилась Аида:
- Давай, ногу посмотрю.
- А ты что, врач?
- Нет, училась в ветеринарном.
- Ну, дела, - возмутился Костя. – Эльдар и тут решил сэкономить?
- Не глупи, - обиделась девушка. – Когда приедет врач, может быть поздно. Давай для начала я посмотрю твою рану. Огнестрел на человеке и животном заживает одинаково.
- Ты уверена в этом?
Аида не ответила. Ловко отрезав штанину, оголила рану, промыла перекисью водорода и залила йодом.
- А теперь можно и доктора ждать, - улыбнулась она. – Точно заживет как на собаке, даже если он припозднится.
- Сколько у меня осталось времени? – Спросил Костя, когда Аида собралась уходить.
Девушка посмотрела на него долгим пронзительным взглядом:
- На проверку и все формальности уйдет не больше двух месяцев.
- Это хорошо, - сказал Костя, погружаясь в сон, - это очень хорошо…
21 июня, 2001 год
- Ну, что, последний экзамен сдан, - Светлана радостно потерла руки. – Давайте отметим это событие.
- Я - за, - откликнулась Оля. -  Мы давно вместе не праздновали. Сегодня есть причина.
Подруги посмотрели на Лизу. Девушка задумчиво листала зачетку и молчала.
- Лиз, ты воды в рот набрала? Мы, кажется, с тобой разговариваем, а не со стенкой, - обиделась Светлана. – Вообще слышишь, о чем говорим?
- Не обижайтесь, девочки, - откликнулась Лиза. – Я вдруг подумала, если бы моя мама увидела оценки, то, наверное, обрадовалась за меня.
Света и Оля переглянулись.
- Помнится, кто-то говорил, что мать знать не знает и знать не хочет.
- Наверное, я погорячилась, - объяснила Лиза. – Вот у вас есть родители и вам хорошо. А я даже в детском доме мечтала о маме, которая меня продала. Был период, злилась на нее, готова была разорвать при встрече. Потом письма ей писала, делилась новостями, и складывала конверты в коробочку. А сейчас вдруг подумала, какое счастье, когда есть мама, папа…
- Подруга, мне не нравится твое настроение, - Оля обняла Лизу. – Что с тобой происходит?
- Если честно, это мы тебе завидуем, - подхватила Света. – Тебе так повезло. Встретила богатого человека, живешь как у Христа за пазухой на всем готовеньком.
- Да откуда вы знаете? – Грустно улыбнулась Лиза. – Золотой может быть и клетка.
- Все, подруга, колись, в чем дело? – Оля решила не отступать. – Не расскажешь, праздника не получится. А через несколько дней нам уезжать.
- Вот и я о том же.  Вы уедете, а я останусь.
Света достала бутылку кагора, стаканы. Разлила красноватую вязкую жидкость:
- А давайте, девочки, за нас. Чтобы нам всегда и во всем везло!
Выпили, закусили нарезанными яблоком и бананами. На душе у каждой потеплело.
- А я сегодня пришла к вам с предложением, - без предисловия начала Лиза. – Давайте опять жить вместе.
- Но твое место в комнате занято, - опешила Оля. – Как ты себе это представляешь? Комендантша вряд ли согласится.
- Я не об этом, - объяснила Лиза. – Давайте снимем однокомнатную квартиру на троих. Будет весело и не дорого.
Оля и Света переглянулись:
- Но мы завтра уезжаем. Нам некогда этим заниматься.
- Вы дайте согласие, а я к вашему возвращению подберу удобный и недорогой вариант. Не пожалеете.
- Нет, ты все-таки объясни, что с тобой происходит, - настаивала Света. – Вы что, с Борисом поссорились?
- Да нет, просто я решила, что мы не будем вместе.
- Это почему же?
- Не мой он человек. Я долго думала и пришла к выводу, что напрасно с ним связалась. Теперь не знаю, как Косте в глаза смотреть, - Лиза улыбнулась и решила закрыть тему. – Вы лучше скажите, согласны на мое предложение или нет?
- Подожди, а как же Мария Петровна, Юрий Карлович?
- Я им уже все сказала. Они поняли и поддержали меня.
- А если Костя вернется?
- Ой, девочки, я ничего не знаю. Поживем – увидим. Так вы согласны или нет?
- Конечно, да! – Света и Оля синхронно закивали.- Давайте за это и выпьем!
Когда кагор закончился, Лиза засобиралась:
- Мне надо с Борисом увидеться. Он пока не знает о моем решении. Нехорошо получается. Поеду к нему.
Офис риэлторской компании «Оптима» находился в старом центре города. И Лиза решила прогуляться до него.
К вечеру жара спала. Накрапывающий мелкий дождь приятно освежал лицо. Зонт открывать не хотелось.
«Надо было прозвонить, предупредить, - подумала она, глядя в светящиеся окна офиса на втором этаже. – Вдруг он уехал на переговоры?».
- Девушка, вы к кому? – Охранник на входе поднялся навстречу и кивнул, узнавая. – Борис Юрьевич еще не уходил. Позвонить?
- Спасибо, не надо. Я поднимусь.
В приемной никого не было.
«Странно, - подумала Лиза. – Борис не терпит, если секретарша покидает рабочее место, когда он находится в офисе».
Девушка толкнула дверь в кабинет и услышала за спиной голос Сергея, заместителя Бориса:
- Борис Юрьевич просил передать…
Что просил передать старший отпрыск Фоминых, Лиза расслышать не успела. За второй дверью перед ней открылась пикантная картина: в просторном кабинете над полированным столом для переговоров генеральный директор  риэлторской компании «Оптима», задрав подол юбки секретарши, в поте лица трудился над ней. Его крепкий зад вздрагивал в такт движениям, а руки поглаживали округлые бедра.
- Хорошее ты рабочее место выбрала, Зоинька, - захохотала Лиза. – Смотри, не перетрудись.
И, повернувшись к Сергею, добавила:
- Так что Борис Юрьевич просил передать? Да вы не робейте, сами видите, как тут весело. Может, хотите  присоединиться? Смотрите, у вашего генерального настроение переменилось, место свободное образовалось.
- Лиза, это не то, что ты подумала, - заорал Борис, натягивая штаны. – Подожди, я сейчас все объясню.
Возле поста охраны он догнал девушку и схватил за руку:
- Давай объяснимся, это недоразумение, которое следует забыть.
- Ну, давай объяснимся.  За этим, если честно, и приходила.
- Да? – Уставился Борис. – А зачем?
- Конечно, не за тем, чтобы увидеть твой волосатый зад рядом с Зоей, - Лиза сделала паузу. – Мы больше никогда не будем вместе. Ты меня хорошо понял? Никогда.
- Но почему?
- И забудь, что мы когда-то были вместе. Это дикая ошибка. Моя дикая ошибка, о которой я очень сожалею.
- Но я так не могу…
- А я не спрашиваю, можешь ты или нет, - отрезала девушка и посмотрела на Бориса как на насекомое, которое следует раздавить. – Между нами ничего нет и никогда не будет.
12 июля, 2001 год
В дверь позвонили.
«Если это опять Борис, спущу с лестницы, - разозлилась Лиза. – И кто ему дал адрес? Ведь только сняла квартиру, даже девчонки ничего не знают».
Девушка не любила прерывать начатое. Тем более генеральную уборку. Но звонок повторился. Пришлось отодвинуть ведро с водой, бросить половую тряпку, швабру.
- Если ты сейчас же не уберешься…, - начала она, открыв входную дверь, и осеклась, увидев на лестничной площадке Юрия Карловича.
- Извини, доченька, дурака старого, без приглашения приперся. Можно пройти?
- Зачем вы так, Юрий Карлович? Я всегда вам рада, заходите, - она посторонилась, пропуская мужчину в квартиру. – Как Мария Петровна?
- Все хорошо.
Юрий Карлович старательно вытер туфли о мокрую тряпку и перешагнул через порог. Разулся и босиком направился в комнату.
- А у тебя красиво, - огляделся он. – Обживаешься?
- Еще не успела, - улыбнулась Лиза. – Но все впереди. Только вселилась. Кстати, откуда вы узнали, где меня найти?
- Борис сказал.
- Я почему-то так и подумала.
- Докучает?
- Не то слово. Как с цепи сорвался.
- Я поговорю с ним.
- Не надо, Юрий Карлович. Мы должны сами во всем разобраться.
- Не скучно одной? – Неожиданно гость сменил тему.
- Да нет, пока работы много, привожу в порядок жилье, - улыбнулась Лиза. – А если вы не об этом, то знайте: жить здесь буду не одна.
Юрий Карлович напрягся, по лицу пробежала тень печали.
- Вы неправильно меня поняли, - поспешила объяснить Лиза. – Скоро закончатся каникулы. Света и Оля вернутся. Это наше общее уютное гнездышко.
- Так это для вас троих? – Он обвел квартиру рукой.
- Да, мы так решили.
Лиза зажгла камфорку газовой плиты, поставила чайник и внимательно посмотрела на Юрия Карловича:
- Сейчас чай пить будем. Но сдается, пришли вы не за этим. Может, скажете без предисловий?
Мужчина прокашлялся, зачем-то вытер платком сухие губы:
- Да, чай это хорошо, в самый раз. Угощай, я и печенье принес.
На столе появилась жестяная пестрая банка со сладостями.
Лиза с удивлением смотрела на Юрия Карловича. Таким чудным, беззащитным и робким одновременно девушка не видела его никогда.
- Да что случилось? – Всполошилась она не на шутку. – Говорите же, не молчите.
- Доченька, Костя жив!
Руки у Лизы задрожали, фарфоровая чашка выскользнула и разбилась об пол.
- Я знала, знала, что так будет, - прошептала она и опустилась на табурет. – Слава Богу! Где он?
- В каком-то горном селе на Кавказе.
- В Чечне?
- Скорее всего, да. Нам этого не сказали.
- Кто не сказал, Юрий Карлович, говорите же яснее.
- Извини, Лизонька, я очень волнуюсь, - продолжил мужчина. – Сегодня утром нам позвонили и сказали, что Костя находится в плену. Звонил какой-то странный человек, по-русски изъяснялся плохо. Потребовал десять миллионов рублей, иначе Костю убьют.
- Сколько времени дали на сбор денег?
- Две недели. Посредник заберет наличные и только потом в условленное место вывезут Костю.
- Значит, никаких гарантий, что с ним будет все хорошо?
Юрий Карлович развел руками:
- Как правило, в таких ситуациях не обманывают.
- Откуда вам знать?
- Соломон так говорит. Да и Борис заявил, что, получив деньги, у них не будет резона убивать.
- Вы сами в это верите? – Лиза почему-то разозлилась. – Мне кажется, деньги развяжут им руки, и они могут просто избавиться от ненужного свидетеля.
Юрий Карлович постарел на глазах.
- Так что же делать? – Он испуганно и одновременно с надеждой посмотрел на девушку. – Время уже пошло, мы договорились о встрече.
- Собирать деньги. Борис обещал помочь?
- В том-то и дело, - замялся старик. – Он заявил, что и пальцем не пошевельнет, если ты не попросишь. 
- Вот мерзавец! – Лиза выругалась и прикусила язык, заметив, как гость вжался в кресло и пригнул голову. – Ладно, я поговорю с ним. А вам надо немедленно сообщить в милицию. Они знают, что в таких случаях делать. Нельзя просто так отдавать деньги. Обязательно проинформируйте компетентные органы.
Юрий Карлович поднялся и направился к двери:
- Доченька, мы с Марией Петровной подумали и решили…
Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
- В общем, возвращайся к нам. Давай вместе дожидаться Костю. Мы верим: у вас все будет хорошо. Вы прекрасно подходите друг другу.
- Юрий Карлович, я не готова ответить сразу. Мне надо подумать.
- Я понимаю, доченька. Конечно, думай. Мы подождем.
15 июля, 2001 год
В особняке Фоминых царила торжественная обстановка. Везде горели свечи. На мягкой мебели появились нарядные пледы и покрывала. Мария Петровна даже фартук повязала бархатный, пока на стол накрывала.
- У нас сегодня семейный совет, - непонятно почему оправдывалась она. - Не могу же просто так отнестись к этому событию.
Лиза улыбнулась:
- Извините, но я не совсем вписываюсь в рамки семейного мероприятия. Вы не находите?
- Что ты такое говоришь, дочка, - всплеснула руками Мария Петровна. – Ты нам как родная.
- Вот именно, как…
В столовую вошел Юрий Карлович. Он тоже вырядился. Зачем-то надел костюм. Поймав изумленный взгляд Лизы, пояснил:
- В нашей семье так заведено. Мы привыкли важные вопросы решать в соответствующей обстановке.
Лиза кивнула головой:
- Надеюсь, меня переодеваться не заставите?
Старики переглянулись, улыбнулись и одновременно ответили:
- Нет, ты наш талисман. Без тебя мы бы…
- Только не говорите, что Борис выделил деньги из-за меня. Это чистое совпадение. Просто у него появился дополнительный шанс шантажировать меня. Но это бесполезно. Я так ему и заявила. Так что деньги он собрал исключительно из любви к брату. Зов крови, знаете ли.
Юрий Карлович и Мария Петровна опять обменялись взглядами и ничего не сказали, когда в холл вошел Борис.
- На повестке семейного совета несколько вопросов, - торжественно начал Юрий Карлович. – Наш сын собрал нужную сумму, и теперь мы можем вздохнуть свободно.
Борис театрально расстегнул ворот рубашки и изобразил глубокий вздох.
- Сын, не надо паясничать, - Юрий Карлович сохранял торжественность. – Это очень важно. Все мы понимаем, без денег не было бы надежды на встречу с Костей.
- А я и сейчас не уверен, что нас не пытаются обмануть, - Борис пригубил вино. - Кто-нибудь подумал о страховочном варианте?
- Благодаря Лизе, да, - Юрий Карлович поклонился девушке. – В управлении ФСБ мне сказали, что информацию о выкупе пленника обязательно проверят. Обещали отследить контакт с посредником, а также все его связи и так далее. Я не очень силен в оперативной работе.
- Значит, с этого дня мы находимся под колпаком Мюллера? – Борис покосился на телефон. – Тогда следите за базаром.
Юрий Карлович поморщился, но спорить не стал.
- И все равно меня терзают смутные сомнения: а был ли мальчик?
Мария Петровна аж подскочила на стуле:
- Борис, как ты смеешь говорить так о своем брате?
- Можно подумать, вас такая мысль не посещала. Извините, что оскорбил высокие чувства. Но не забывайте, в какое время живем. За десять миллионов не только обмануть, убить и закопать могут так, что следов не останется.
Юрий Карлович откашлялся:
- А теперь мы переходим ко второму вопросу.
Он полез во внутренний карман пиджака и достал скомканный лист посеревшей бумаги. Выдержав театральную паузу, добавил:
- Это письмо от Кости, которое вчера передал посредник.
- Ну, партизаны, - Борис восхитился родителями и выхватил письмо. – Почерк действительно его. Значит, жив, не обманывают.
Через несколько минут его лицо исказила гримаса:
- Это тебя больше касается, - сказал он и протянул лист Лизе.
Девушка осторожно приняла письмо и вопросительно посмотрела на Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Читай, доченька. Там действительно многое тебе предназначается. Мы уже все знаем.
Лиза развернула помятый листок и глаза наполнились слезами:
«…Маме и папе отдельный поклон. А благодаря тебе, моя дорогая, я и выжил в этом аду. Каждый день, каждую ночь, вспоминая тебя, черпал силы, чтобы выдержать, не пасть духом.
Вначале мне казалось, что все: пропал. Время в плену бежит по-другому, медленнее, более нудно. Но ко всему можно привыкнуть, если верить в лучшее. И я верил. Потому что у меня есть ты. Я люблю тебя, Лиза. Надеюсь на скорую встречу. Думаю, нам многое предстоит рассказать друг другу…».
Девушка отложила письмо и вытерла слезы:
- Можно я потом прочту? Я хочу побыть одна, подумать. Только сейчас поняла, что плохо знала Костю. Ведь он меня с самого начала берег и, чтобы не волновалась, не сообщал о службе в Чечне.
- Да, доченька, - Мария Петровна обняла девушку. – Для нас это тоже стало откровением.
- Так я пойду? – Она вопросительно посмотрела на Фоминых. – А то уже поздно, мне добираться еще.
- Я могу подвезти, - оживился Борис и отставил очередной бокал с вином. – Выпил немного, можешь не бояться.
- А я и не боюсь, - приняла вызов Лиза. – Теперь я ничего не боюсь.
- Дочка, а зачем тебе куда-то уезжать? – Юрий Карлович тоже обнял Лизу. – Твоя комната ждет тебя.
Девушка замотала головой.
- Ты не поняла. – Уточнил Юрий Карлович. – Твоя комната находится рядом с нашей. Тебе там понравится.
- Нет…, спасибо…, я не готова, - пролепетала Лиза. – Мне действительно надо во многом разобраться. Я должна побыть одна. Извините.
- Не надо извиняться, мы все понимаем, - Мария Петровна заглянула в глаза. – Но перед уходом ты должна знать…
- Дорогая, позволь мне, - Юрий Карлович отодвинул супругу, которая покорно приняла вторую роль.
- Да-да, конечно, - прошептала она и отошла в сторону.
Юрий Карлович пригубил вино и начал речь:
- На семейном совете Фоминых, так уж повелось от моих предков, принято сообща обсуждать и решать важные вопросы. Что мы и сделали сегодня. Но по традиции один из важных вопросов, обсуждаемых семьей, отдается на откуп главе семьи.
- Я не заметил, что принимал здесь какое-то единоличное решение, - встрял Борис. – Или я упустил что-то?
- Не фиглярничай, - Юрий Карлович стукнул кулаком по столу. – Твое время еще не пришло, сопляк. У тебя нет семьи и не тебе принимать важные решения!
Борис быстро сник, как мячик, из которого выпустили воздух.
«Это что-то интересное, - подумала Лиза. – Никогда не замечала ничего подобного. Борис сам на себя не похож. Да и Юрий Карлович разошелся не на шутку».
Пожилой мужчина выдержал паузу и продолжил:
- За то время, что Кости не было дома, произошло много всяких событий. Думаю, все, здесь сидящие, понимают, о чем говорю. Так вот я решил, ему не обязательно знать о некоторых. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Лиза с удивлением наблюдала за молчаливым и спокойным Борисом. Потом перевела взгляд на Марию Петровну и увидела в ее глазах материнскую любовь и заботу.
«Как же всего этого мне не хватало!» - Задохнулась она от нахлынувших чувств.
- Я вам очень благодарна за все, - девушка нашла подходящие слова. – Но не настаивайте. Сегодня я действительно не могу остаться. Вернется Костя, и мы решим. Мы обязательно решим вместе. А сейчас извините, я действительно пока не готова. Я очень люблю вас!
3 августа, 2001 год
- Уходим! – Заорал Эльдар. – Они сейчас штурмовать начнут.
- Что с пленным делать? – Руслан в нерешительности остановился перед дверью, ведущей в темницу. – Прикончить, собаку?
Фомин, наблюдающий в окошечко за сборами боевиком, напрягся.
«Вот он, момент истины, - подумал молодой человек. – Или пан или пропал. Обидно погибать, когда наши рядом»
Раздались выстрелы. Вначале одиночные, робкие, потом пулеметные очереди. По крыше зацокало.
- Не вздумай, - приказал Эльдар. – При случае будет нашим щитом.
«Ну-ну, - ухмыльнулся Костя, пряча в штаны заточенный гвоздь. – Это мы еще посмотрим, кто для кого щитом станет».
Руслан ворвался в маленькое помещение:
- На выход, шакал. Уходим!
- Я никуда не пойду, - заявил вдруг Фомин и демонстративно улегся на топчане. – Мне не к спеху.
- Да? – Недобро осклабился громила. – Ну, тогда получай.
Над головой просвистела автоматная очередь. Пули кучно легли в дерево. Посыпалась крошка, опилки.
- Ты охренел? – Костя подскочил. – Совсем крыша поехала?
- Шагай вперед, да побыстрей, - приказал Руслан и ткнул автоматом в спину. – Некогда разговоры разговаривать.
- Вы почему копошитесь? – Заорал Эльдар. – Живо в машину.
Костя не спеша проковылял к джипу:
- Он меня чуть не убил.
- И правильно бы сделал.
- Да? – Улыбнулся Фомин. – А выкуп тебе уже не нужен?
- Да какой выкуп, - озверел Эльдар. – Твои родственнички сдали нашего посредника фейсам. Те отследили все контакты и вышли на нас. Так что смени пластинку и не дергайся, если жить хочешь.
«Так, уже кое-что проясняется, - подумал Костя. – Отца надоумили обратиться в ФСБ. Значит, село штурмуют серьезные люди. Надо что-то делать».
Он скривился от боли и схватился за живот:
- Ой, не могу, больно- то как!
В следующее мгновение тяжелая рука Руслана с размаху опустила на его голову приклад автомата. В глазах потемнело и пропала картинка происходящего.
Через несколько часов Фомин очнулся в незнакомом помещении. Голова раскалывалась. Хотелось пить. Губы потрескались, во рту господствовал металлический привкус.
- Не вставай, - услышал он тихий голос. – У тебя сотрясение. Лучше полежать.
- Где я? – Костя попытался рассмотреть помещение, но в темноте это было трудно. – Кто вы?
- Такие же пленные. Я – рядовой Серегин, Павел. А вон тот у стены – Степан, сержант Ивушкин. Мы из разведывательного батальона. Месяц уже здесь.
- Счастливчики, - улыбнулся Фомин. – Я уже восемь месяцев в плену. Вон даже бороду успел отрастить.
- Мы тоже начали, но передумали, - откликнулся сержант Ивушкин. – Не хочется на бандюков походить.
- А меня давно сюда бросили? - Костя не помнил, как оказался здесь. – Как ударили по башке, ничего больше не помню.
- Понятно, - закивал Павел. – Когда перевязывал, обратил внимание, что к тебе серьезно приложились.
- Да уж, болит до сих пор, - Костя почесал забинтованную голову и скривился от боли. – Так сколько я здесь?
- Несколько часов, - Степан потянулся на топчане. – Точнее, извини, не скажу. Сам понимаешь, счастливые часов не наблюдают.
- А ты шутник.
- Будешь тут шутником, - Ивушкин улыбнулся. – Сегодня нас обещали расстрелять.
- Это почему? – Фомин попытался привстать, но голова закружилась, и он опять прилег.
- Да, действительно, крепко они тебя, - посочувствовал Степан. – Эльдар говорил, что с трудом оторвались от спецов.
- От каких?
- Спроси что-нибудь полегче. Откуда же я знаю? Он говорил, в перестрелке потерял много своих людей и все из-за тебя. Мол, по твоему следу шли спецназовцы.
«Эх, жалость-то какая, - пронеслась в больной голове мысль. – А свобода была так рядом!».
- Да, по мою душу шли, жаль не удалось, - сказал вслух. – А вы почему грустите?
- Я же сказал, обещали расстрелять, - напомнил Ивушкин. – Ты находишь в этом что-то веселое?
- Не хорони себя раньше времени, - успокоил бойца Фомин. – Меня за это время несколько раз хотели казнить. Но, как видишь, пока жив.
- Это временно.
- А ты оптимист.
- У тебя научился, - усмехнулся Ивушкин. – Давайте думать, что делать будем?
- А что тут думать? – вступил в разговор Павел. – От судьбы не уйдешь.
Заскрипела входная дверь и на пороге появились Эльдар, Руслан и еще несколько незнакомых Фомину типов.
- Ну, что, шакалы, готовы умереть? – У Эльдара было хорошее настроение. – Выходи по одному!
Боевики дружно заржали в шесть глоток.
Эльдар подошел к Фомину:
- Моли своих богов. Оторвались мы. Если совсем след потеряли, поживешь еще. Может быть. Пока твоих родственничков не достану. Деньги у них действительно есть.
- Откуда? – Не удержался Костя.
- От верблюда, - заржал Эльдар. – Если б не десять миллионов, давно пустил бы тебя в расход.
Когда боевики ушли, Фомин задумался.
- О чем он сейчас говорил? – Не удержался Павел.
- О выкупе.
- Десять миллионов рублей за одного человека?
- Получается, что так, - почесал затылок Костя и скривился от боли.
- У моих таких денег нет.
- Я тоже так считал.
15 сентября, 2001 год
- Товарищ майор, старший лейтенант Митрохин по вашему приказанию прибыл, - офицер переминался на пороге особого отдела.
- Проходи, капитан.
- Товарищ майор…
- Да заходи, закрывай дверь, - особист поморщился от строевых штучек офицера.- Разговор есть.
- Но я старший лейтенант, - Митрохин пытался втолковать, что произошла какая-то ошибка.
- А что, командир отряда еще не довел приказ до личного состава? - Майор Топченко поправил очки. – Это что-то новенькое. Вы обычно первыми узнаете и начинаете праздновать.
- Виноват, товарищ майор, я не понимаю.
- Да чего тут понимать? – Удивился особист. – Тебе досрочно капитана присвоили. За боевые, так сказать, заслуги.
- Служу России!
- Это ты на плацу в отряде скажешь, а не мне, - опять поморщился офицер. –Присаживайся, разговор будет долгий.
Митрохин снял фуражку и присел на краешек стула. Не привык он общаться с особистами. Скользские в этом отделе типы служат, норовят в душу заглянуть и все там перевернуть.
«А какими им еще быть? – Подумал он. – В каждом ради всеобщего блага врага видят, чтобы не допустить предательства или утечки информации».
Когда командир отряда специального назначения внутренних войск сообщил, что его вызывают в округ в особый отдел,  испугался:
- Вроде в Чечне проколов не было. Зачем я им понадобился?
Подполковник Серегин, напротив, был спокоен:
- По моей информации, речь о младшем сержанте Фомине пойдет.
- А что, его освободили уже?
- Вот узнаешь подробности и мне расскажешь. А теперь давай помозгуем, как в этой ситуации рыбку съесть и на… в общем ты меня понимаешь.
- Не совсем, товарищ подполковник.
- Пораскинь мозгами, старлей, - командир отряда набил табак в трубку, закурил. – В январе боец пропадает в Прохладном. Через несколько месяцев выясняется, что попал в плен. Какой напрашивается вывод?
- Я по этому поводу еще тогда несколько рапортов написал, - оживился Митрохин. – Особистам группировки очень хотелось, чтобы я показал на него как на дезертира. Но Фомин не такой.
- Да знаю, что не такой, - перебил командир отряда. – Надо подумать, как пацану помочь. Чтоб сухим из воды вышел из этой скверной истории.
- А в чем его могут обвинить?
- А то ты сам не догадываешься.
- Но у него была официально оформленная увольнительная, он журналистов сопровождал на поезд.
- Ага, только потом в кафе напился и в полупьяном состоянии добровольно сел в машину боевиков.
- Откуда такие сведения?
- От верблюда. Фомин сам об этом рассказал особистам,  мудак. Мог бы что-нибудь пооригинальнее придумать.
- Значит, парень не кривит душой.
- Знаешь что, - взорвался подполковник, - мне до души дела нет. Как бы жопы наши не задымились. Так что в дороге до округа хорошенько подумай, что говорить, а о чем лучше умолчать…
- Капитан, ты заснул? – Особист вывел Митрохина из транса. – Я говорю, догадываешься хоть, зачем тебя вызвали?
- Никак нет, товарищ майор.
- Несколько дней назад при проведении спецоперации в Урус-Мартане омоновцы штурмом взяли укрепленный дом. Боевиков положили, а в подвале нашли трех пленных бойцов…
Майор Топченко сделал паузу и внимательно посмотрел на офицера. Митрохин выдержал взгляд, не мигая.
- Улавливаешь? – Особист потерял надежду смутить спецназовца.
- Пока нет, товарищ майор.
- Один из них ваш.
- Ну, слава Богу, младший сержант Фомин нашелся?
- А откуда ты знаешь? – Взгляд особиста опять стал цепким.
- Что знаю? – Опешил Митрохин. – Что это Фомин? Так в нашем отряде больше никто не пропадал и в плену не оказывался.
- Повезло вашему Фомину и двум бойцам с ним, - майор заглянул в папку. – Боевики за малым не успели казнить. Омоновцы помешали. Никто не ждал от них такой прыти. А они опередили всех, ворвались в город и сходу взяли дом-крепость.
- Да, он в рубашке родился, - согласился Митрохин. – Отличный боец. Его даже к Герою представляли, но в связи с тем, что попал в плен, представление затерялось.
- Не пыли, старлей, представления на героев не теряются. Значит, кто-то усомнился в его подвигах. А мне надо разобраться в причинах пленения Фомина. Вдруг он сам?
- Чего сам? – Не поверил своим ушам Митрохин. – Боевикам сдался? Да этого быть не может!
- Может- не может…Ты не на ромашке гадаешь.
- А я и не гадаю, а знаю: младший сержант Фомин попал в плен случайно.
- Откуда это известно?
- «От верблюда», - чуть не вырвалось у Митрохина, но в последний момент офицер сумел сдержаться.
- Этот боец служил под моим командованием, - сказал он. - Жизнь спас многим бойцам во время спецоперации. У меня нет оснований не доверять ему.
- Значит, так и напишешь в рапорте?
- Да.
- А не боишься за свою дальнейшую судьбу, карьеру?
- Мне нечего скрывать и бояться.
- Ну-ну, - процедил майор и подвинул по столу лист бумаги. – Тогда пиши, что тебе известно о том, как Фомин попал в плен.
- Я уже писал.
- Еще раз напишешь, это приказ!
Когда Митрохин покидал кабинет особиста, решился спросить:
- Как он, с ним все нормально?
- Фомин-то? Да отрастил бороду ваш басмач и режет правду-матку. Напился, ударили по голове, больше ничего не помнит.
- Значит, так и было. Он врать не станет.
- Это мы и проверяем.
- Разрешите еще вопрос? Где он и что его ожидает?
- Пока в группировке федеральных сил, в Чечне. До установления истины. А что будет, не знаю. Скорее всего, прочистят мозги и отпустят на все четыре стороны. Пока отзывы о нем только положительные.
- Другого и быть не может, - обрадовался Митрохин. – Разрешите идти?
- Иди, капитан, иди.
10 ноября, 2001 год
Костя открыл глаза и сразу зажмурился. Яркое солнце слепило. Оно  заполнило всю комнату.
«Где я?- Была первая мысль. – Почему нет забранного решеткой оконца? Где надоедливые особисты, начинавшие работу с раннего утра?».
Молодой человек погладил подбородок, и сон окончательно улетучился. Спрыгнув с кровати, подскочил к зеркалу и удостоверился: бороды нет. Все стало на места - он дома!
- Доброе утро, сынок, - в комнату вошла Мария Петровна. - Как спалось на новом месте?
- Спасибо, мама. Все хорошо. – Костя  еще не осознал, что находится в кругу семьи. – Такой большой дом. И когда Борис успел развернуться?
- Твой брат молодец. Не каждому удается за непродолжительный срок основательно встать на ноги.
- Знаю, мама. Мы с Борей вчера говорили.
- И что?
- Он предлагает работать в его фирме. Но это не мое. Я отдохну немного и пойду в институт  восстанавливаться. Надо образование получать.
- И это правильно, - подытожила Мария Петровна. – Деньги никуда не убегут, а образование…
- Мать, ты уже с порога сына обрабатываешь, отдыхать в такую рань не даешь, - в комнату вошел Юрий Карлович. – Пожалела бы с дороги. Легли поздно.
- Все нормально, батя, - Костя обнял отца. – В последнее время рано встаю. Так что привычен этот режим.
- Надо перестраиваться под нормальный.
- Успею, не все сразу.
Вчера он добрался до особняка Фоминых поздно вечером. О своем приезде никому не сообщил. Хотел сделать сюрприз. И это ему удалось. Когда в начале двенадцатого ночи дверь открыла Мария Петровна, она едва в обморок от счастья не грохнулась.
- Да, сынок, ты учудил вчера, - упрекнул отец. – Мог сообщить, мы бы встретили, приготовили на стол.
- Вы и без подготовки ночью такой стол накрыли, что еле оторвался от еды.
- Так, может, позавтракаем?
- Я на пищу смотреть не могу, - улыбнулся Костя, у которого от обильного ночного застолья болел живот. – Видимо, переел с жадности. Надо воздержаться.
- Чем собираешься заняться?
- Сейчас или вообще?
- Ну, сейчас, например.
- К Лизе пойду. Где они снимают жилье?
- На Герцена, - удивился Юрий Карлович. – А ты откуда знаешь, что она с девушками квартирует?
- Батя, мир слухами полнится. Извини, я побегу, пока она на занятия не ушла.
Отец тяжело вздохнул, посмотрел на Марию Петровну, но ничего не сказал.
- Если Борис будет искать, скажите, в обед подскачу к нему в офис, - крикнул на ходу Фомин младший и хлопнул входной дверью.
Нужную пятиэтажку на Герцена нашел быстро. Взбежал на третий этаж и вдавил кнопку звонка.
- Костя? – Глаза Оли, открывшей дверь, чуть из орбит не вылезли. – Как ты здесь оказался?
- Войти можно?
- Подожди в коридоре, девушки еще не оделись.
- Лиза дома?
- А где же ей быть? Подожди, она сейчас.
Спустя мгновение в коридор в развевающемся халатике выбежала Лиза и бросилась на шею Костику:
- Ты когда приехал? Почему не сообщил? Я так ждала!
- Ночью… Никого не хотел беспокоить…Сюрпризом, - покрывая ее лицо поцелуями, лепетал Костя. – Как же я ждал этого момента.
- И я.
- Может, вы дверь закроете и войдете в комнату? – На пороге появилась Света. – Я так понимаю, на занятия мы идем без тебя. Так?
Лиза кивнула в ответ, не отрываясь от Кости.
- Подруга, это становится неприличным, - обиделась Света. – Я, между прочим, еще не поздоровалась.
- Привет, Светик, - кивнул молодой человек, продолжая целоваться.
- Оля, мы лишние на этом празднике. Давай побыстрее собирайся, а то опоздаем.
Через десять минут девушки выбежали из квартиры, хлопнув входной дверью.
Лиза начала срывать с Кости одежду, а он освобождать ее от халата и ночнушки. Потом панцирная сетка кровати долго скрипела в такт движений разгоряченных тел. И только через час все стихло.
- Сергей писал, ты с Борисом на танцах…, - начал Костя, как только дыхание восстановилось.
- И не только с ним, - улыбнулась Лиза. – На дискотеках я никому не отказывала, если ты об этом. Танцевала и с Борисом, и с Игорем, и с Алексеем. Мне продолжать?
- Я серьезно.
- И я тоже.
- Но как Борис оказался на нашей дискотеке?
- Он меня сопровождал на правах старшего брата, - объяснила девушка, - чтобы я не баловала.
- А был повод?
- Конечно, еще какой! – Лиза округлила глаза и расхохоталась.
- А я, дурак, тогда напился из-за этого и…, - Костя махнул рукой. – Ладно, проехали. Что было, то было.
- Тяжко в плену?
- Не хочу об этом. Давай договоримся никогда не вспоминать.
- Как скажешь, дорогой.
Они вновь прильнули друг к другу и забылись в любовной горячке.
К реальности вернул звонок телефона.
- Да, - Лиза нехотя добрела до аппарата. – Да, Мария Петровна, он здесь. Позвать?
Костя замахал руками, но Лиза не обратила на это внимание.
- Извини, что надоедаю, - услышал он голос мамы. – Но хочу знать о ваших планах. Вечером придете? Нам с папой хотелось бы семейный ужин в твою честь устроить.
- Звучит слишком пафосно, ты не находишь?
- Сынок, мы давно тебя не видели, не надо так шутить.
- Извини, мама, конечно, буду.
- С Лизой?
- Обязательно. Не позже шести. Как раз проголодаться успею, - засмеялся он и положил трубку.
Костя посмотрел на девушку:
- Мы официально приглашены к семейному столу Фоминых. Принимается?
- А то! Наряд свободный или нужно вечернее платье надевать?
- Как хочешь. Форму, тьфу ты, наряды, мы не обговаривали.
Молодой человек задумался, глядя на возлюбленную:
- Смотрю на тебя и не могу понять. Два года не виделись. Срок, согласен, не малый. Но у меня такое ощущение, будто не виделись гораздо дольше.
- Что, так сильно изменилась? – Лиза напряглась.- Так это поправимо. Прическа, макияж – как скажешь, так и сделаю.
- Да нет, - смутился Костя. – Ты такая же красивая, мягкая, обаятельная. Но вместе с тем … даже не знаю, как это сказать… Ощущаю холодок, что ли. Такое неприятное чувство!
- Иди ко мне, - засмеялась Лиза, хотя на душе скребли кошки. – Я отогрею тебя, душу и тело.
Костя позволил увлечь себя в постель и снова забылся в любовной игре.
В тот день на ужин они едва не опоздали. Пришлось вызывать такси, чтобы не обидеть Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Мама, папа, я хочу познакомить вас со своей девушкой, - объявил Костя, когда они перешагнули порог дома. – Ее зовут Лиза.
Родители переглянулись, но ничего не сказали. Борис подскочил и с клоунскими ужимками поклонился:
- Рад познакомиться, Борис! Рад представиться, Борис! Борисссс!
Костя, не обращая на него внимания, пояснил:
- Мы долго не виделись и, чтобы лучше узнать друг друга, решили начать все с начала. Как будто раньше ничего не было. Так будет правильнее и спокойнее. Во всяком случае, для меня.
- И для меня тоже, - добавила Лиза и продолжила после паузы. – Рада с вами познакомиться, мне очень приятно.
- Так, может быть, молодые люди начнут новую жизнь в нашем доме? – Юрий Карлович посмотрел на жену, ища поддержки.
- В самом деле, - подхватила Мария Петровна, - места всем хватит.
- Мама, папа, вы, кажется, не поняли. Мы в самом начале наших отношений и нам некуда спешить. Так ведь, милая? – Костя протянул девушке руку. -  На этом этапе мы ничего менять не будем. Во всяком случае до тех пор, пока я не встану на ноги и не обзаведусь своим жильем.
17 декабря, 2001 год
Они выходили из подвала в свете фар с поднятыми руками. На всякий случай, чтобы свои же по ошибке не положили.
- Братки, да вы что? – Рослый омоновец, сняв бронежилет, подошел к пленным вплотную. – Все, вы на свободе, опустите руки. Вам ничто не угрожает.
Костя затравленно огляделся и дернул себя за бороду, проверяя, не снится ли ему происходящее. На глаза навернулись слезы и стекли по щекам, оставив светлые полоски на закопченном гарью лице.
Вслед за ним из подвала поднялся Павел Серегин. В свете фар, направленных на полуразрушенное бетонное строение, ставшее в последние несколько дней тюрьмой, лицо рядового было белее штукатурки. Он вдруг взвыл и повалился в истерике на землю, колотя по ней руками.
Бойцы отряда милиции особого назначения, взявшие штурмом укрепленное логово боевиков, в шоке наблюдали за происходящим.
- Вот суки, - матерился старшина. – Что с парнями сделали?
-  У них на глазах чехи казнили нескольких бойцов. Мы не успели их спасти, - подхватил командир штурмовой группы. – Слишком поздно поступила оперативная информация!
Возле забора напротив омоновцы держали под прицелом несколько уцелевших при штурме боевиков. Те нагло улыбались, глядя на пацана, бившегося в истерике после освобождения.
- Уроды, если б не командир, - процедил старшина, сжимая цевье автомата, - сам бы положил их тут в ряд.
Сержант Ивушкин, третьим покинувший место заточения, молча наблюдал за происходящим. Потом подошел к старшине и пожал руку:
- Вы вовремя. Еще немного, и нас тоже казнили бы.
Степан сделал паузу и добавил:
- Браток, будь человеком, дай автомат. Вы не можете, а мне терять нечего. Хоть одного замочу!
Старшина опустил глаза. Командир отряда ОМОНа находился рядом и слышал просьбу.
- Извини, не положено. – Капитан избегал взгляда Ивушкина. – Прости, не могу.
Старшина, не произнеся ни слова, отошел в сторону. За его спиной, возле полуразрушенной стены, были сложены автоматы, изъятые у боевиков.
- А, суки, получите! – Сержант Ивушкин выхватил автомат и полоснул длинной очередью в самую гущу плененных боевиков.
В следующее мгновение омоновцы сбили его с ног и повалили на землю.
- Все, все, успокойся, браток, - приговаривал один, отбирая автомат и ставя его на предохранитель. – Не дури, а то потом не отмоешься.
В толпе боевиков уже не улыбались. Несколько человек не поднялись после очереди Ивушкина.
- Шакалы, вам это просто так с рук не сойдет, - выкрикнул Эльдар. – Я позабочусь.
- Не успеешь, - Фомин медленно подошел к главарю и одним движением свернул шею. – Это я тебе гарантирую.
…Липкий, тягуче-мучительный сон продолжался и продолжался, не выпуская из цепких объятий неприятных воспоминаний. Под утро, когда серая мгла за окном расступилась, Костя с трудом разлепил веки.
- Опять воевал? – Озадачилась Лиза. – Да когда же это кончится?
- Скоро, родная, скоро. Ты только потерпи.
Костя быстро собрался и направился к выходу:
- Я в отряд. Там сегодня экзамен. Ребята пригласили новичков в деле посмотреть.
- Вернешься когда?
- Вечером, если Оли и Светы не будет.
- Нет, они сказали, что еще несколько дней побудут в общаге, - Лиза обняла и поцеловала Костю. - Так что приезжай. Ужинать вместе будем.
- Я постараюсь.
Через два часа Фомин был на КПП отряда специального назначения внутренних войск.
- Мне бы к своим, - сказал он дежурному.
- А кто свои? – Молоденький лейтенант внимательно изучал паспорт. – Я вас впервые вижу.
- Я вас тоже, - разозлился Костя. – Группа на стрельбище вышла экзамен сдавать. Меня пригласили…
- А вы при чем?
- Меня пригласили, - он достал из-за пазухи краповый берет. – Моя фамилия в списке приглашенных.
Через несколько минут формальности были улажены, и Фомин прошел через турникет.
- Поздравляю, товарищ капитан, с присвоением очередного воинского звания…
- Отставить, боец, - Митрохин обнял Фомина. – Тебя, кстати, посылали на сержанта, но где-то отклонили.
- Да понимаю я, - Костя улыбнулся. – Меня и в отряд-то пускать не хотели. Одним словом, клеймо пленника…
- Это ты брось! – Приказал Митрохин. – Таких героев как ты еще поискать надо.
- Герои ордена и медали носят, а я, - Костя махнул рукой. – Да что об этом говорить? Все в прошлом.
- А вот это ты зря, - отрезал командир группы. – Тебя пригласили, ждали. Только не забывай, какое сейчас время, пропускной режим усилен. И помни: принадлежность к спецназу – навсегда!
Когда в отряде узнали о возвращении  Фомина, решили позвать на экзамен для новичков.
- Пусть молодежь видит своих предшественников и учится на их опыте, - решил командир отряда.
- Да какой опыт? – Удивился  замполит. – Почти год в плену, можно сказать, по собственной инициативе.
- А вот это уже другая сторона медали, - отрезал командир отряда. – Как говорится, о ней история умалчивает. Многие помнят, как он гранату подорвал, а не его плен. Хотя и там было не сладко!
После того, как на импровизированных рингах стихли поединки, капитан Митрохин отвел Фомина в сторону.
- Ну, и как они тебе? - Спросил офицер, когда новоиспеченные краповики приняли все полагающиеся поздравления. – Будет толк?
- Наверное, - улыбнулся Костя. – А во мне вы видели толк в поединке с Кузей, месившим меня по чем зря? Вот то-то и оно. Но ребята, в самом деле, молодцы. Стойко держались!
- Ладно, с ними сами разберемся, - Митрохин сменил тему. – Как ты? Адаптировался к мирной жизни?
- Тяжко, - признался Фомин. – Ночами кошмары снятся. То наши гибнут, а я ничего сделать не могу. То бородачи всякие с издевками и оскорблениями лезут. Короче, просыпаюсь в холодном поту и долго заснуть не могу.
- А я предлагал, заключай контракт и оставайся в отряде, - напомнил офицер. – Сейчас бы в нашем санатории отдыхал, иголочки ставил, ванны принимал. Одним словом, пришел бы в себя быстро.
- Ага, - неожиданно поддакнул Костя. – А потом все по новому: горячие командировки, спецоперации, огонь, страдания… Нет, не хочу, спасибо. Уж как-нибудь приду в себя без иголочек и ванн. Моя психика справится.
- Как знаешь, - согласился Митрохин. – А то, говорят, переживания на сексуальных возможностях плохо сказываются.
- А у меня, командир, с этим проблем нет, - улыбнулся Костя. – Полный порядок.
- Хочешь сказать, все девки твои?
- Мне все не нужны. Я одну люблю.
- Надеюсь, взаимно?
- А то!
- Тогда, как говорится, совет вам да любовь.
- Ладно, поехал я, а то мне на тренировку еще, - засобирался Фомин. – Автобус скоро пойдет из военного городка. Надо успеть.
- Вернули в сборную?
- Да, пока тренируюсь со всеми. В ближайшие дни поеду на соревнования.
- Ну, удачи, боец! – Офицер крепко пожал руку бывшему подчиненному. – Если что, обращайся.
Костя  успел к началу тренировки. Размялся и приступил к отработке ударов.
- Поработай сегодня в спарринге, - предложил тренер. – Живой контакт не помешает.
Фомин кивнул и полез на ринг. Несколько пропущенных ударов привели в бешенство.
В глазах загорелся огонь, и он вдруг увидел перед собой не спарринг-партнера, а человека в камуфляже. Бородач ехидно улыбнулся и плюнул в лицо: «Шакалу шакалья смерть!». И начал поигрывать кинжалом.
- Все, все, брейк! – Откуда-то донеслись вопли тренера. – Забьешь ведь его!
Костя вернулся из забытья и увидел спарринг-партнера, повисшего в углу на канатах.
- Да что с тобой происходит? – Тренер оттащил его в угол.- Если ты и на соревнованиях попрешь так, тебя дисквалифицируют.
Вечером Костя поужинал, лег в постель и быстро заснул. Лиза тихонько притулилась рядом, чтобы не тревожить сон. А ночью проснулась от сильного толчка. Это Фомин воевал во сне, не открывая глаз.
- Врешь, гад, не возьмешь, - скрежетал он зубами и отталкивал невидимого Лизе соперника. – Вот, черт, пулемет заклинило…
Внезапно сон прервался. Напряжение спало, и тело Костика обмякло.
- Милый, ты где? – Девушка погладила вспотевший лоб. – Ты со мной? Все хорошо. Нам никто не угрожает.
- Да, - вдруг откликнулся он и сразу погрузился в тревожный сон.
Лиза покрепче обняла Костю, прижавшись всем телом:
- Как же тебе не хватало покоя, добра и ласки! Я постараюсь растопить лед боли и плохих воспоминаний.
Она повторяла про себя слова любви как заклинание, пока сон не сморил ее.
  31 декабря, 2001 год
В камине потрескивали дрова. Языки пламени плясали на маленьких поленьях, превращая их в черные головешки. В углу стояла украшенная гирляндами и игрушками елка.
- Как в детстве, - вслух мечтал Костя. – Мама нарядила елку, а папа задержался. И мы все ждали, когда он придет. И только с его приходом начался праздник.
- Ты сейчас о чем? – Не понял Борис. – Все дома, все хорошо, весело. Чего тебе не хватает?
- Понимаешь, уходящий год был для меня очень трудным.
- А кому сейчас легко? – Борис сообразил, что сморозил глупость, но признавать не захотел. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы основать фирму, купить и содержать этот дом.
- Да, конечно, - тут же откликнулся Костя. – Я тоже приложу все усилия, чтобы жить не хуже.
- Извини, брат, но у тебя не получится.
- Это почему же?
- Не там ты пашешь.
- Что ты имеешь в виду?
Борис поудобнее уселся в кресло и протянул ноги к камину:
- Я тебе предлагал, пойдем ко мне. Ты отказался. Так о каких заработках идет речь? Ну, восстановился ты в институте. Думаешь, историки нарасхват? Разве что в школе. Но там ты много не заработаешь.
Костя не хотел втягиваться в спор, но и молчать не собирался:
- Может, ты и прав. В чем-то. Но не во всем. Я ставку делаю не на образование. Хотя и без него оставаться не хочу. Меня прокормят руки и ноги. Тренер говорит, у меня большое будущее.
- Ага, - подхватил Борис, - охотно верю. Но до тех пор, пока тебе последние мозги не вышибут.
- Ну, это мы еще посмотрим, кто кому, - усмехнулся Костя. – Пока что вышибаю я.
-  Ты прекрасно понимаешь, в спорте нет ничего постоянного. Сегодня ты на коне, а завтра…
- Я постараюсь, чтобы конь подольше был подо мной.
- О чем спор, мальчики? – Мария Петровна подошла тихо, незаметно. – Не стоит в такой день ломать копья. Пойдемте в комнату, а то Лиза, наверное, устала танцевать с папой.
Девушка действительно вальсировала из последних сил.
- Вы галантный кавалер, Юрий Карлович, - она сделала книксен и отошла в сторону.
- Спасибо, - улыбнулся глава семейства Фоминых. – Это ты во мне пробудила давно забытые чувства.
- Ой ли? – Мария Петровна подхватила под руку. – Давай посмотрим, о каких чувствах ты забыл.
И пожилые люди закружили в танце.
Когда стрелки часов приблизились к двенадцати и до боя курантов осталось несколько минут, Костя обнял Лизу и приглушил звук магнитофона:
- Дорогие родители, Борис! Мы хотим сказать, что решили пожениться.  Сразу после выходных подаем заявление в ЗАГС.
- Поздравляю! За молодых! – Провозгласил тост Юрий Карлович.
Бокалы с шампанским опустели под бой курантов.
- А теперь за Новый год! – Фомин старший налил очередную порцию шампанского. – Быстро, быстро, пока часы двенадцать бьют. Чтоб в Новом году не нашлось места старым проблемам.
- А были только новые, - съязвил Борис и налил себе водки. – С Новым годом, с новым счастьем!
Никто не заметил, как он открыл очередную бутылку шампанского, размешал в ней белый порошок и спрятал под стол возле окна.
Всеобщее веселье в семье Фоминых продолжалось. После часа ночи опять возобновились танцы.
- Я могу пригласить Лизу? – Борис наклонился к младшему брату. – Спасибо за доверие.
Лиза хотела отказаться, но Борис зашептал:
- Не будь дурой. Мне надо поговорить.
Гремела музыка, разноцветный стеклянный шар отбрасывал на потолок цветные переливающиеся лучики.
- Я люблю тебя, - зашептал он ей на ухо. – Ты должна это знать. Откажись от предложения Кости!
- Никогда! Я его люблю.
- Ты всегда любила только меня.
- Не говори вздор, ты пьян.
- Я трезв как никогда, поэтому и говорю о своих чувствах.
- А ты можешь потише их выражать?
- Давай поговорим позже и не здесь. Приходи, когда Костя заснет.
- Нет! – Лиза попыталась вырваться, но Борис крепко держал руку.
- У тебя нет выбора. Иначе я все расскажу ему.
- Ты скотина, животное, - зашипела она. – Забыл, что Юрий Карлович говорил на семейном совете?
- Я не собираюсь потакать старому маразматику, - он отпустил ее руку и галантно поклонился. – Ты меня поняла: если мы сегодня не поговорим без посторонних, расскажу все.
- Вы красиво смотрелись, - похвалил Костя, когда Лиза присела рядом. – Я не умею так танцевать.
- Давай я тебя научу, - обрадовалась девушка. – Сейчас самое время.
Они вышли на центр площадки и слились в танце.
- Ну, и кто тут говорил, что не умеет танцевать? – Удивилась она, замечая, что ей нравится подчиняться его плавным движениям в такт музыке. – У тебя здорово получается.
- Думал, все забыл, - улыбнулся Костя. – Оказывается, нет.
Когда молодые вернулись на свое место, их поджидал Борис:
- Брат, предлагаю выпить за нас, нашу молодость и дружбу!
И протянул бокал с шампанским.
- А ты почему не пьешь? – Заметил младший брат. – Меня споить решил?
- Не смеши, - улыбнулся Борис. – Сам знаешь, я предпочитаю крепкие напитки.
И в подтверждение выпил фужер водки.
- Действительно силен, - усмехнулся Костя и пригубил очередной бокал с шампанским. – За тобой не угнаться.
- Может, и не стоит? – Лиза заглянула в глаза. – Твои способности в другом.
Но Костя ее уже не слушал. Глаза налились свинцом. В них появился непонятный ей азарт.
- А давай выпьем за удачу, - предложил он старшему брату. – Слабо?
- Нет, - согласился он, наливая себе водки, а Косте шампанского. – С удовольствием поддержу. За удачу!
Они выпили за любовь и удачу в бизнесе, за спортивные достижения и благополучие. Когда бутылка с шампанским опустела, Костя сладко зевнул и  посмотрел на часы:
- Еще не привык к новому ритму. Извини, пойду прилягу, а потом присоединюсь к вам.
Лиза пошла проводить, но ее помощь не потребовалась. Молодой человек заснул в своей комнате раньше, чем тело приняло удобную позу в кровати.
- Вот что значит молодость, - услышала она за спиной голос Бориса. – Мне б его годы!
- Ты тоже не старый, не прибедняйся, - девушка повернулась к нему. – Зачем пришел? Чего надо?
- Тебя, - Борис схватил ее и поцеловал, грубо, по-хозяйски. – Я соскучился и хочу тебя.
- Ты совсем спятил? – Возмутилась Лиза. – Пошел вон, а не то я начну кричать!
- Нет, так не пойдет. Давай с начала выпьем. Я с тобой еще не пил в новом году.
- Я не хочу…
- А придется, - он поднес ей бокал с шампанским и приподнял рюмку с водкой. – Твое здоровье! Пей до дна, так полагается, за здоровье ведь!
Лиза решила быстрее избавиться от назойливого гостя и залпом выпила. Поэтому не сразу почувствовала странный привкус. А через несколько минут ноги подкосились, и она упала на пушистый ворс ковра возле кровати.
- Извини, я знал, что по-другому не получится, - Борис склонился над распростертым телом, снял одежду, нижнее белье. – Это выше моих сил. Я без ума от тебя!
Через несколько минут он положил Лизу рядом с Костей и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
- А молодые того, тю-тю, устали, - сообщил он родителям, которые сидели возле телевизора. – Наверное, и я пойду! Спокойной всем ночи.
- Пойдем на молодых посмотрим, - предложила Мария Петровна, когда Борис ушел в свою комнату.
Юрий Карлович с удивлением уставился на супругу:
- Мать, тебе не плохо? Зачем им мешать?
- Борис сказал, они спят. Хочу на голубков одним глазком взглянуть.
Юрий Карлович не стал спорить и последовал за женой.
- Умаялись, голубчики, - улыбнулась Мария Петровна. – Посмотри, как обнялись. Как мы с тобой когда-то.
Ее глаза затуманились.
Юрий Карлович тоже заглянул в комнату и убедился, что Костя с Лизой крепко спят.
- Ну почему же, - улыбнулся он. – Мы и сейчас можем так же. Спать…
Они засмеялись и пошли в холл досматривать новогодние телепередачи.
23 февраля, 2002 год
День накануне свадьбы выдался солнечным. Падающие снежинки искрились и  переливались в лучах яркого солнца  всеми цветами радуги.
- Милая, а почему бы нам не пойти в парк? – Костя ласково посмотрел на Лизу. – Такая изумительная погода, в самый раз на лыжах покататься.
- Конечно, кому-то нечем заняться, - улыбнулась девушка. – А у меня забот полон рот. Надо с парикмахером насчет прически договориться, руки еще не готовы – сам посмотри на мои пальцы…
- Не начинай, - скривился Костя. – Мне тоже еще на мальчишник идти. Ну, и что? А снег – вот он, здесь и сейчас. Вдруг завтра растает?
- Хорошо, но только ненадолго, - согласилась Лиза. – К тому же я обязана подчиниться. У тебя, как - никак, праздник, защитник ты мой.
- Тем более, - возликовал он. – Заодно и отметим праздничным забегом.
Молодые люди быстро собрались и уже через полчаса равняли лыжню. Катались не спеша, в свое удовольствие. Останавливались только для поцелуев.
- Какая ты все-таки у меня красивая, - Костя откровенно любовался девушкой, стряхивая снежинки с длинных ресниц. – Даже не верится, что завтра станешь женой. Звучит как-то непривычно… жена. Была подругой, невестой и вдруг…
- А что тебя не устраивает? – Лиза залилась смехом.
- Жена – это нечто нелюбезное, сварливое, неухоженное.
- Скажешь тоже, - надула губки девушка. – У тебя отсталые представления. Жены также могут быть милыми, ласковыми и привлекательными.
- Ну, тогда я не передумаю перед ЗАГСом, - захохотал Костя и бросился наутек от Лизы.
- Я вот сейчас догоню, - грозила она. – И так передумаю, мало не покажется!
- Вначале догони, - подначивал молодой человек. – А там посмотрим.
Гонки продолжались, пока Лиза не выбилась из сил:
- Все, сдаюсь. Ты и от бабушки ушел, и от дедушки.
Но лишь только молодой человек приблизился на расстояние вытянутой руки, накинула на его шею шарф и победоносно провозгласила:
- А от меня не удалось. И больше никогда не пытайся. У тебя это не получится.
- Ах, ты интриганка, - Костя скорчил зловещую гримасу и тут же расхохотался. – Говорят же, в тихом омуте черти водятся…
- Так то в тихом, - загадочно улыбалась Лиза. – А я…
- Что ты? Еще не придумала? Не наговаривай на себя.
- Хорошо, не буду.
Молодые люди сняли лыжи и, взявшись за руки, направились к выходу из парка. По дороге Костя увидел горку и предложил скатиться.
- Догоняй! – Крикнул он, сильно оттолкнувшись палками. – Внизу встретимся.
Но Лиза не шелохнулась.
- И почему ты не поехала? – Удивился молодой человек, переводя дыхание после крутого подъема. – Так здорово! Давай я еще раз, а ты за мной.
Костя опять встал на лыжи и приготовился к спуску, когда Лиза схватила за руку:
- Ты катайся, а я тебя здесь подожду.
- Что случилось? – Забеспокоился он. – Устала?
- Да.
По ее выражению Костя понял, она чего-то не договаривает.
- Э нет, так не пойдет, - он внимательно посмотрел ей в глаза. – Мы договаривались говорить друг другу правду и только правду. Колись, подруга...
- Мне, наверное, нельзя.
- Это почему еще?
- Я, кажется, беременная.
Костя снял лыжи, отряхнул их от снега и крепко обнял Лизу:
- Кажется или беременная?
Лиза внезапно разозлилась:
- Ты слишком многого от меня хочешь. Вчера я купила в аптеке тест…В общем, он положительный. Сегодня утром повторила. Результат тот же. Большего пока сказать не могу.
- И какой срок? Это ты можешь предположить?
- Да, - Лиза вдруг успокоилась. – Второй месяц.
- Ну, так радоваться надо, - Костя подхватил девушку на руки. – А на тебе лица нет.
Дома, посмотрев на себя в зеркало, Лиза убедилась в правоте жениха. Под глазами залегли тени, в уголках сеточка мелких морщин.
«Действительно, радоваться надо, - подумала она, когда Костя ушел на свой мальчишник. – А я места себе не нахожу».
Девушка включила в комнате свет и легла на кровать. Вперив взгляд в потолок, Лиза вдруг представила, как Борис в новогоднюю ночь воспользовался ее беспомощностью. Эта безобразная картинка, возникшая в воспаленном мозгу во сне, вот уже больше месяца преследовала ее. Она никому не говорила о своих видениях. Но однажды не удержалась и, подловив Бориса возле офиса, попыталась добиться объяснений.
- А, моя спящая красавица пришла, - гаденько ухмыльнулся он. – Не думал, что так быстро очнешься. Значит, тебе понравилось. Может, повторим без снотворного? Или без колес кайф не тот?
- У тебя совсем крыша поехала?
- Она у меня всегда едет, когда говорю о сексе или занимаюсь им.
- Так найди себе объект и оставь меня в покое.
- Э нет, я не люблю легких решений, - глаза Бориса вдруг остекленели. – Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка и знала, кто его настоящий отец.
- Ты скотина и повадки у тебя скотские, - Лизе надоело слушать унизительные издевки и намеки. – Если не можешь сказать ничего путного, послушай меня и запомни.  Еще раз попытаешься приблизиться к нам с Костей с гнусными намерениями и прикоснуться к нашим отношениям своими грязными руками, я убью тебя.
…Лиза глядела в потолок и вспоминала гадкую ухмылку Бориса и его слова об отцовстве.
«О черт, - в голове словно бомба взорвалась. – Только этого не хватает! А вдруг… ребенок… от него? Что делать?».
Девушка подскочила на кровати. Находиться одной в квартире было выше ее сил.
Лиза набрала знакомый номер:
- Светка, вы чем занимаетесь?
- Как чем, готовимся к завтрашнему дню. Или вы передумали?
- Не говори ерунду, - не приняла она шутливого тона. – Приезжайте, девичник устроим. Костя ушел надолго, скорее всего, до утра. Не хочу оставаться одна. Приезжайте.
- А, может, ты к нам? – Предложила Светлана. – Жених все равно завтра будет забирать тебя от нас. Зачем распыляться? Давай ты к нам.
- Да у меня тут всякого-разного…, - Лиза оказалась не готова к такому повороту. – Я одна не справлюсь.
- Ладно, подруга, жди, - решила Светлана. – Мы сейчас приедем, поможем собраться и – к нам.
- А как же парикмахер?
- Позвоним и предупредим об изменении адреса. Ирине какая разница, где тебя в порядок приводить?
- Ты мертвого уговоришь, - согласилась Лиза. – Жду с нетерпением.
15 апреля, 2002 год
Помощник генерального директора фирмы «Оптима» убедился, что секретарши нет, быстро пересек приемную, зашел в кабинет и плотно прикрыл дверь.
- Борис Юрьевич, разрешите? – Сергей не решался пройти в кабинет без приглашения.
- Чего тебе? – Борис оторвался от бумаг, лежащих перед ним на столе. – Просил же никого не беспокоить. Через Зою нельзя передать?
- Но это…, - Сергей показал чемоданчик. – Я думал, ей необязательно знать.
Взгляд генерального директора риэлторской фирмы стал более осмысленным:
- Это то, о чем я говорил?
Сергей кивнул головой:
- Как вы и просили, обналичили 20 миллионов рублей.
Борис жестом пригласил к столу. Открыл чемоданчик, достал несколько пачек банкнот, зачем-то понюхал.
- Новенькие, - усмехнулся он. – Еще краской пахнут.
- Только что из банка, - подтвердил Сергей. – Вы не передумали?
- Нет, - генеральный директор «Оптимы» не привык менять свои решения. – Только мне кажется, что для отступных это маловато.
- Да как мало-то? – Удивился Сергей. – Целое состояние...
- Не для Соломона, - отрезал Борис и достал из бара бутылку коньяка. – Налей-ка, еще раз все обмозгуем.
Сергей быстро сервировал маленький стол у окна. Лимончик порезал, икорку на хлеб намазал. Подумал и достал из холодильника бананы.
- А это зачем? – Нахмурился шеф. – В зоопарке научился?
- Почему? - Обиделся помощник. – В них витамины.
- Покойникам витамины не нужны, - отрезал Борис. – Или ты думаешь, с Соломоном можно шутить?
- Но вы же сами решили об отступных.
- Решил, решил, - пробубнил под нос генеральный и махнул рюмочку. – Не хочу согласовывать с ним каждый шаг. Не для того создавал фирму, чтобы делить свой успех.
- Да и он не просто так давал деньги, - возразил помощник. – У него свой интерес.
Борис выпил еще и закусил:
- Ты сейчас для чего говоришь это? Меня мой интерес волнует и то, как уломать старика согласиться на откупные.
- Будет нелегко, - пролепетал Сергей.
- А так проще? – Борис покопался в столе и бросил на чемоданчик еще несколько пачек.
- Сколько здесь?
- Пять.
- Значит, будете предлагать ему 25 миллионов? – Сергей задумался. – Это серьезная сумма. Я бы подумал.
- В том-то и дело, что ты, - генеральный директор «Оптимы», не дожидаясь тоста от подчиненного, выпил. – Соломон человек дальновидный, деньги любит.
Подумал и выложил еще несколько пачек:
- Наверное, с тридцатью миллионами наш диалог будет более плодотворным.
- Шеф, не боитесь перегнуть палку? Соломон действительно деньги любит.
- Ты о чем?
- Решит, что если вы с такой легкостью отдаете тридцать…
Борис с удивлением посмотрел на помощника:
- А у тебя голова варит. Не будем излишне волновать старика.
Несколько пачек полетели обратно в стол.
- Все, решено, 25. – Сказал и выпил, не чокаясь. – Вызывай машину.
Сергей наспех зажевал лимоном коньяк:
- Звонить Соломону не будете?
- Нет, пусть мой визит станет для него приятным сюрпризом. Да и элемент неожиданности хочу использовать.
Гориллообразный охранник встретил неприветливо:
- Вас разве вызывали? Хозяин занят.
Борис напрягся, но не смог вспомнить имя сторожевого пса:
- Доложи, по важному делу.
- Ожидайте в холле.
«В этот утренний час он не может быть занят, - размышлял Борис. – Сейчас старик выпрыгнет из кроватки, подгоняемый любопытством, накинет халатик и примет меня».
Но Соломон рассудил иначе. Чутье и опыт старого еврея подсказывали: незапланированный визит ничего хорошего не сулит. Гостю уж точно. Поэтому прежде чем выйти в холл, принял ванну и сделал несколько важных звонков.
За полчаса, проведенных в ожидании, Борис успел изучить каждую картину на стене.
«Гад, показывает свою значимость, - злился он, меряя длину и ширину просторного холла. – Ну, ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет».
- Извини, дорогой, дела, - радушно улыбнулся Соломон, приглашая гостя в кабинет. – О деловых визитах надо предупреждать заранее.
- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, - изрек Борис и полез к старику целоваться. – Ты, конечно, прав. Но дело не терпит отлагательств.
Соломон вытерпел слюнявый поцелуй, поморщился:
- У вас, молодых, странные представления о приличиях. Коньяк пил для храбрости или с утра уже трубы горят?
- Зачем пытаешься обидеть? Я к тебе со всей душой, а ты мораль читаешь. Нехорошо.
- Ты неправильно меня понял, - старик сделал вид, что виноват. – Говори о деле. Зачем пришел?
- А если просто так?
- У нас это не принято, - Соломон поудобнее устроился в глубоком кресле, не предлагая гостю присесть. – Дела у тебя идут хорошо, ты делаешь успехи. Поздравляю! Рад, что не ошибся в тебе и сделал правильные инвестиционные вливания в «Оптиму». Так о чем пойдет речь?
Борис был ошеломлен информированностью старика, но виду не подал:
- Спасибо за отзывы. Стараюсь.
Он прошелся возле старика и сел в соседнее кресло:
- Не буду ходить вокруг да около. В этом чемоданчике 25 миллионов рублей. Они твои.
- Я не понимаю, - старик округлил глаза. – Разве ты должен мне деньги? Не припомню.
- Соломон, - Борис повысил голос Борис. – Ты все прекрасно понимаешь. Это гораздо больше, чем ты мне дал. Забудь о доле. Я хочу самостоятельно руководить фирмой, ее финансовой политикой. Ну, ты меня понимаешь.
- Ах, вот ты о чем, - рассмеялся старик. – Кажется, эту тему мы уже закрыли. Я не собираюсь к ней возвращаться.
- А я собираюсь, - Борис выпрыгнул из кресла и навис над стариком.
Дверь в кабинет распахнулась и гориллообразный водитель-охранник в три прыжка настиг генерального директора «Оптимы». В считанные секунды Борис оказался на полу.
- Хозяин, все в порядке?
Соломон кивнул.
Гориллообразный рывком поднял Бориса с пола, быстро ощупал, заглянул в чемоданчик.
- Чисто, - констатировал он. – Если что…
- Не надо, - старик махнул рукой. – Молодой человек немного выпил и просто покачнулся, не рассчитав своих сил.
Когда охранник вышел, Борис тщательно отряхнул костюм от невидимой пыли:
- Я думал, поговорим, как цивилизованные люди.
- Вот и соответствуй образу, - Соломон встал и демонстративно посмотрел на часы. – Если ты сказал все, не смею тебя задерживать. У меня действительно масса дел.
- Твой ответ «нет»?
- А ты надеялся услышать другой?
- Честно говоря, да. – Не стал кривить душой Борис. – Разве я предложил плохие деньги?
- Дело не в этом, молодой человек, - Соломон был спокоен, хотя в душе клокотала буря. – Я не привык нарушать договоры. Тем более, когда они выгодны мне.
- А я не люблю пасовать перед трудностями, - Борис направился к выходу. – Особенно если от этого зависит моя выгода.
- Не забудь чемоданчик, - напомнил Соломон.
Генеральный директор «Оптимы» остановился на пороге:
- Разве ты не расслышал? Они твои.
Когда хлопнула дверь, Соломон набрал знакомый номер:
- Нам нужно встретиться, срочно. Я пошлю за тобой машину. Скажи, куда?
- Я рад тебя слышать, дорогой, - откликнулся Юрий Карлович. – Но только не сегодня. Давай в другой раз. Завтра, например, или хотя бы вечером.
- Юра, это срочно!
- Но я действительно не могу, - растерялся Юрий Карлович. – Мы с Лизой едем в женскую консультацию. Понимаешь? Это все так неожиданно. Она беременная. Мы рады, что…
- Я разделяю вашу радость, передай это Марии. Но ты меня знаешь, - голос старика зазвенел. - Соломон дважды не приглашает.
Отключив телефон, старик дотянулся до звонка. На пороге нарисовался гориллообразный.
- Возьми чемоданчик, отвези Юрию Карловичу. Деньги им сейчас нужнее.
Охранник кивнул и направился к выходу.
- К вечеру найди мне специалистов на разовое поручение. – Добавил он вслед. – И чтобы никто не смог их связать со мной. Ты все понял?
Гориллобразный обернулся и еще раз кивнул.
- Подробные инструкции получишь позднее. Выполняй!
3 мая, 2002 год
Вечер подкрался незаметно. Увлекшись изучением документов в своем кабинете, Борис не услышал напольные массивные часы, пробившие семь раз.
Генеральный директор фирмы «Оптима» нажал на кнопку селектора:
- Зоя, вызови Сергея, он мне нужен.
- Сейчас, Борис Юрьевич, - откликнулась секретарша. – Если он еще не ушел.
Через несколько минут в дверь постучали.
- Разрешите? – Помощник как всегда блистал безупречным костюмом. Даже в конце дня ему удавалось щеголять в отутюженных брюках.
- Что удалось выяснить?
- Пока ничего, - развел руками Сергей. – Сам не могу понять, как ему удалось заблокировать все наши счета.
- Так подключи службу охраны, - разозлился Борис. – Пусть занимаются. Почему я всегда должен тебя учить?
- Уже подключил, Борис Юрьевич. Но и они пока не могут найти ответ. Чертовщина какая-то.
- Я не верю ни в Бога, ни в черта, - заорал генеральный директор риэлторской фирмы. – У нас через несколько дней подписание договора. Если к этому времени денег не будет…
Он задохнулся от гнева и расстегнул ворот рубашки:
- Ты представляешь, чем это чревато для нас?
- Да, Борис Юрьевич. Но, думаю, завтра, максимум послезавтра удастся обналичить нужную сумму.
- Очень на это надеюсь. И все равно не могу понять его логику. Деньги не вернул, а войну развязал…
Борис отпустил помощника и еще раз посмотрел на часы: половина восьмого.
«Кажется, мама что-то говорила об ужине в семейном кругу, - невесело подумал он. – А я не успеваю».
Зазвонил телефон, и он услышал в трубке голос Марии Петровны:
- Ну, где ты, сынок? Мы уже все за столом – папа, Костя, Лиза…
- Я рад за вас, - не сдержал он эмоций. – Приятного аппетита.
- Что-то случилось? – Голос мамы дрогнул. – Ты такой напряженный…
- Нет, все в порядке, - Борис взял себя в руки. – Скоро буду.
Генеральный директор достал из бара коньяк, налил полный бокал, выпил:
- Зоя!
Секретарша стояла на пороге и стягивала чулки.
Борис поморщился:
- Не сегодня, мне некогда. Вызови водителя и можешь быть свободна.
По дороге домой Борис выпил из бутылки на заднем сидение лимузина. Холодный, из мини-бара коньяк обжег горло. Только после этого усталый мужчина почувствовал, как сковавшее вечером напряжение отпускает.
«Вот и ладненько, - подумал он, входя в дом. – Теперь я открыт для общения с родственниками».
- Что за шум, а драки нет? – Вместо приветствия провозгласил Борис в гостиной, где собрались Фомины. – Вас с улицы слышно. Что за повод для семейного торжества?
Борис Карлович поднялся навстречу и пожал сыну руку:
- Сегодня мы узнали пол ребенка.
- Какого ребенка? – Не понял Борис. – Здесь кто-то ждет ребенка?
Только сейчас он обратил внимание на свободный покрой платья Лизы.
- Внимательный ты наш, - Мария Петровна обняла сына. – Лизочка на пятом месяце. Твой брат готовится стать отцом. Сегодня делали УЗИ: это мальчик.
- Поздравляю! – Борис нашел на столе бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил. – Я рад за вас. Только откуда мне было знать, если я видел их в последний раз несколько месяцев назад? Они же как съехали, стали редко бывать в гостях.
Юрий Карлович обнял старшего сына:
- Это ты редкий гость дома. Все на работе пропадаешь, сделки проводишь. А жизнь проходит.
- Кому-то и деньги зарабатывать надо, - огрызнулся Борис. – Студентам легко на всем готовеньком, а тут крутишься как белка в колесе.
- Ты сейчас о чем? – Насупился Костя.
- Ни о чем, а о ком.
- Обо мне, что ли?
- А о ком же еще? – Борис окинул его недобрым взглядом. – Ни кола, ни двора, а туда же, детей плодить.
- Это не твоя забота, прокормлю.
- На стипендию-то? Ну-ну. Сказать проще, чем сделать…
Юрий Карлович встал между братьями:
- Хватит ссориться. Собрались порадоваться за молодых. А вы…
Мария Петровна положила в тарелку Борису добрую порцию закуски:
- Ты ешь, а то только пьешь и злым становишься.
- Да нет, мам, это я так, для профилактики. Должен же кто-то уму-разуму учить молодых. Так хотя бы я на правах старшего брата.
Юрий Карлович провозгласил тост за молодых и добавил:
- Борис, ты действительно много работаешь и не знаешь важных новостей.
- Лиза ждет тройню? Вот это класс! Костя, поздравляю – высший пилотаж!
- Не надо ерничать, - отец охладил его пыл. – Поздравь Костика и Лизу…
- Так я только этим и занимаюсь, а вы мне рот закрываете.
Юрий Карлович понял, что бесполезно реагировать на реплики старшего сына, легче их игнорировать:
- Поскольку вся наша семья в сборе, рад сообщить.  Мы с мамой решили подарить молодым дом.
Глава семьи, ощущая торжественность момента, сделал паузу и вручил Костику ключи.
- А теперь предлагаю осмотреть его. – Юрий Карлович пригласил всех к выходу. – Идти не далеко, дом в ста метрах от нашего.
Лиза, забыв о своем положении, радостно запрыгала и завизжала:
- Спасибо! Спасибо, мои дорогие!! Я так рада!!!
- Еще бы, - не сдержался Борис. – Дуракам всегда везет… на все готовенькое.
После осмотра уютного дома, обставленному со вкусом Фомина-старшего в стиле ретро, вернулись за стол.
- Хороший дом, поздравляю! – Борис, не чокаясь, выпил. – Только откуда дровишки?
- Это наш с мамой подарок, - Юрий Карлович наслаждался радостью Кости и Лизы.
- Слов нет, хороший дом, не хуже этого, - рассуждал Борис. – Ну, вы и тихони. Бедные пенсионеры, бедные пенсионеры, а у самих, оказывается, миллионы водятся.
Глава семьи Фоминых прокашлялся:
- Не буду кривить душой. Деньги не наши. Но купчая совершена на наше имя. Так что подарок реальный.
- Папа, а вдруг деньги придется возвращать? – Костя не мог взять в толк природу подарка. – Мне пока это не под силу.
- Тебе же говорят – подарок, - дернула мужа за руку Лиза. – Радоваться надо и благодарить.
- А я и радуюсь, - на лице Кости отразилось слабое подобие улыбки. – Только это так неожиданно…
- Вот именно, - поддержал брата Борис. – Благодетели сейчас в почете и должны быть преданы огласке.
Юрий Карлович откашлялся:
- Вы знаете Соломона. Это человек, который обязан мне жизнью. Недавно он решил, что настало время по-настоящему отблагодарить меня. В сложившейся ситуации я решил не отказываться. Вот и вся тайна.
- Нет, кажется, не вся, - Борис налил себе полный стакан водки. – Если не секрет, во что он оценил свою благодарность?
- Не секрет. В 25 миллионов рублей.
15 мая, 2002 год
 Света и Оля ходили по дому за Лизой и вздыхали:
- Ну, подруга, у тебя действительно хороший вкус. Такой ремонт отгрохали, так дом обставили.
- Да нет, - улыбалась Лиза, осторожно спускаясь по крутым лестницам. – Вы не поняли. Юрий Карлович купил дом и сам тут все обставил. Я лишь кое-что местами поменяла. Особенно в спальне.
- Понимаю, - засмеялась Светлана. – Откуда старику знать о ваших пристрастиях и шалостях?
- Не говори глупости, - вяло отмахнулась Лиза. – Пойдемте вниз, а то нас заждались уже.
На первом этаже семья Фоминых была в полном составе.
- Ну что, закончилась экскурсия? – Уточнил Юрий Карлович. – Девочкам понравилось?
- Очень, класс! – Девушки закивали и подняли фужеры. – За молодых! Чтобы в их доме всегда было тепло и уютно.
- И чтоб в этом большом доме было многолюдно, - добавила Оля и подмигнула подруге. – Особенно в детских комнатах.
- Э, нет, - возразил Борис. – Так не пойдет. Всем показала дом. А мне нет. Проведи экскурсию и для меня.
Лиза напряженно всмотрелась в лицо шурина. Вечер только начался, а он уже накачался спиртным. Еще немного и начнет куролесить. Ему не привыкать.
Девушка демонстративно села в кресло и положила руки на живот:
- Мне тяжело подниматься и спускаться. Надо было идти с нами, когда приглашали.
- А я люблю эксклюзив, - возразил Борис. – Не заслужил?
- За эксклюзивом, пожалуйста, обращайтесь в другие инстанции.
- В какие, например?
Лиза почувствовала тошноту и побоялась не сдержаться:
- Костя, я отлучусь на минуту, а ты покажи брату дом. А то не отстанет.
Когда молодые люди поднялись на второй этаж, у Бориса зазвонил телефон.
- Борис Юрьевич, извините, если помешал. У нас неприятности, - услышал он голос своего помощника. – Счета разблокировать не удалось. Сделка провалилась.
- Вот черт, - генеральный директор грязно выругался. – Как отреагировали партнеры?
- Спокойно. Заявили, что мы должны выплатить неустойку.
- Когда?
- Максимум через три дня.
- Сколько?
- Два миллиона.
- А у них не слипнется? – Взорвался Борис. – Ты сам вел переговоры?
- Да, было очень сложно. С самого начала взяли круто, заявив, что наши проблемы их не волнуют, - Сергей торопился выговориться. – А еще сказали, что уговор дороже денег.
- Узнаю школу, - процедил Борис. – Соломон не объявлялся?
- Нет, и на звонки не отвечает. Охранник говорит, его нет в городе.
«Плохой признак, - подумал генеральный директор «Оптимы». – Пора сливать воду».
- Вот что, скажи нашим, чтобы в офис не приходили. Мне надо подумать несколько дней. И сам уезжай куда-нибудь, только всегда будь на телефоне.
- Все так серьезно, шеф?
- Серьезней некуда. Но я разрулю, обязательно разрулю ситуацию. Можешь не сомневаться.
Костя терпеливо дожидался окончания разговора:
- У тебя неприятности? Может, чем помочь?
Борис расхохотался:
- Дожился! Слизняк предлагает помощь!
Старший брат хотел добавить еще что-то, но не успел. Мощный удар в челюсть свалил на пол.
- Это за все хорошее? – Он с трудом поднялся. – Ну, спасибо!
- Не за что, кушайте с маслом! – Костя с ненавистью смотрел на брата. – Если думаешь, я ничего не знаю, то ошибаешься! Лиза мне рассказала.
-  И что она говорила?
- Как ты ухлестывал за ней, пока меня не было.
- Это так теперь называется? – Борис усмехнулся. – Да она сама ножки раздвинула, как только я пальцем поманил. Тебя, брат, на деньги променяли, пока ты на Кавказе геройствовал.
Костя замахнулся, но в последний момент сдержался:
- Я тебе не верю.
- Что она жила со мной? Так спроси родителей. Это все на их глазах происходило. А когда ты пропал, вообще обрадовались, что бедная девушка в семье останется, благодетели!
Костя почувствовал, как окружающий мир суживается до размеров пятирублевой монеты. Глаза налились кровью. Дышать стало трудно. На лбу выступила испарина.
Он схватил Бориса за грудки, встряхнул:
- Хочешь сказать, родители знали,  как ты с Лизой…
- Трахался, жил… Да, знали, но решили сберечь твою психику.
Костя подтащил старшего брата к лестнице и спихнул вниз. Тело быстро слетело по деревянным ступенькам.
- Больно-то как, - прошептал Борис, ощупывая затылок.
- Мальчики, что происходит? – Юрий Карлович, заглянув из соседней комнаты, испуганно смотрел на окровавленную голову старшего сына. – Немедленно прекратите!
- Как ты мог, отец? – Костя с жалостью и брезгливостью заглянул в лицо родного человека. – Как ты мог? Зачем? Я тебе так верил, уважал. Как жить-то дальше?
Руки безвольно упали. На глаза навернулись слезы.
- Извини, сын,- старик опустился на колени. – Я хотел как лучше. Не суди строго. 
Борис с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к младшему брату:
- Да, извини их и воспитай моего сына,  буду тебе признателен.
В глазах Кости заплясали огоньки.
- Да-да, моего сына. – Борис торжествовал. – Помнишь новогоднюю ночь, когда ты перепил и отрубился?
- Не слушай его, он все врет! – Заорал отец, но было поздно.
Костя ударил без замаха. Старший брат ойкнул, согнулся пополам и упал. Но сумел подняться. Сплевывая кровь, процедил:
- А как нам было хорошо! Лизка пищала подо мной, перекрывая твой храп… Ты лежал рядом и это так заводило нас!
В глазах Кости бесновались чертики. Он крутанулся вокруг своей оси и пяткой врезал в челюсть. Борис молча повалился на пол.
- Опомнись, ты убьешь его! – Юрий Карлович насилу оттащил младшего сына от распростертого тела. – Не делай этого!
Только когда мама опустилась на пол рядом с Борисом, Костя совладал с нервами.
- Жив, - облегченно прошептала Мария Петровна. – Он жив!
- А я нет, - сказал Костя и вышел из комнаты.
За накрытым столом никого не было. Из спальни доносились испуганные голоса:
- Лиза, не выходи. Он не в себе! Бориса чуть насмерть не забил!!
Костя усмехнулся, вылил на руки полбутылки водки и умылся. Оставшуюся жидкость плеснул в стакан и залпом выпил. Ничего не почувствовав, открыл новый пузырь.
- Что он тебе сказал?- Лиза подошла к мужу вплотную. – Что?
Костя не ответил, выпил и направился к выходу.
- Ради Бога, не молчи! – Лиза повисла у него на руке. – Ты не можешь просто так уйти.
- Все!  Он сказал мне все, в отличие от вас…Даже про новогоднюю ночь. Как ты могла?
- В ту ночь ничего не было! – Заорала Лиза и осеклась. – Вернее, он воспользовался…
- Потаскуха! Я не хочу тебя знать. Не ищите меня, - Костя вышел в ночь, сильно хлопнув дверью.
29 мая, 2002 год
Соломон уже несколько дней ждал этого звонка. И когда, наконец, раздалась трель телефона, номер которого знал только один человек, растерялся.
- Алло, вас слушают, говорите, - он едва узнал себя. – Почему молчите?
- Соломон? – Удивились в трубке голосом Гиви. – Что происходит в городе? Я ничего не пойму. У вас передел начался?
- Нет, - успокоил собеседника старый еврей. – Во всяком случае, все находится под контролем.
- Точно?
- Более чем.
- Тогда через час жду в известном вам месте. Расскажете подробнее.
- А вы уже у нас? – Невпопад спросил Соломон.
- Вы меня хорошо слышите? – Удивился Гиви. - Через час.
Вот уже несколько лет старый еврей выполнял роль смотрящего. Город жил тихой, размеренной, спокойной жизнью. На этом фоне жуткая резня в особняке Фоминых выглядела кровавой бойней, характерной для криминальных разборок начала 90-х годов.
Соломон вызвал охранника:
- Готовь машину, Гиви приехал.
Гориллообразный почесал затылок:
- Быстро, однако. Никто не ожидал такой прыти.
- Шуметь надо было меньше, - разозлился старик. – Говорил же, найди профессионалов. Так нет, с полуизбитым калекой справиться не смогли, да еще и на стариков набросились. Зачем? Я же говорил: только Бориса…
- Теперь уже не с кого спрашивать.
- А почему? Ты обязан был проинструктировать их, чтобы стариков не трогали!
- Никто не предполагал, что младший сын вернется. А он, между прочим, в спецназе служил.
- И что? – Взорвался Соломон. – Надо было предусмотреть каждую мелочь. Его появление Машу от расправы спасло! А твои хваленые профи больше на жалких маниакальных ублюдков похожи!
- Он спецназовец, - уперся гориллообразный охранник. – А это в корне меняет расклад.
- Ничего не меняет, - бесновался Соломон. -  Расклад один: ты привлек дилетантов, а оправдываться перед Гиви мне!
Старый еврей набил трубку, но раскуривать не стал:
- Все, поехали, адрес ты знаешь. Гиви не любит ждать.
Через полчаса Соломон перешагнул порог неприметного кафе в старом центре города. В полусумраке, царящем в помещении, невозможно было разобрать, есть ли посетители в зале.
- Вас ждут, - неизвестно откуда подскочил вышколенный официант. – Пройдемте за мной.
Приглушенно играла классическая музыка. В зале не было ни души. Соломон обреченно брел между столиками за халдеем, понимая, что сейчас решается его судьба.
- Ну, здравствуй, дорогой, - из-за углового столика поднялся рослый мужчина. – Рад тебя видеть, присаживайся.
- И я рад, Гиви, - Соломон хотел обнять собеседника, но тот ловко увернулся. – Какими судьбами?
«А дела, кажется, хуже, чем предполагал», - подумал он, заметив недобрый взгляд Гиви.
Здоровяк сменил гнев на милость и улыбнулся:
- Ты присаживайся, в ногах правды нет. Чай, кофе? Или, может, чего покрепче?
- Спасибо, дорогой. Я не хочу крепких напитков. А от чая не откажусь.
Гиви щелкнул пальцами и возле столика возник тот же официант:
- Я понял, заказ принят.
Через несколько минут на столе появился румяный шашлык, бутылка красного вина, лаваш, ледяная минералка и чашка ароматного чая.
- Ты рассказывай, а я поем. Сам понимаешь, проголодался с дороги, - Гиви с жадностью набросился на мясо.
Соломон смотрел, как по рукам и губам собеседника стекает жир и не знал, с чего начать.
- Я слушаю тебя, - Гиви напомнил о своем существовании. – Ты что, в рот воды набрал?
Старый еврей схватил чашку, промочил горло чаем и начал повествование:
- Я все узнал. Шум в городе навели залетные. Им стало известно, что в доме бывшего врача могут находиться большие деньги. Вот и позарились. Нагло вломились, порезали хозяев: отец и сын в морге. Спастись удалось хозяйке. Она находится в реанимации.
- А как же добыча? – Гиви с удовольствием облизал лоснящиеся пальцы и взял очередной кусок мяса. – Деньги нашли?
- Просчитались, - объяснил Соломон. – За несколько дней до нападения глава семьи купил дом по соседству для семьи младшего сына.
- Прыткий сынишка оказался, - восхитился Гиви, демонстрируя осведомленность. – Появился в нужном месте, в нужный час. И положил всех четверых. Да так ловко без оружия управился, что у залетных жмуриков шеи набок повернуты.
- Он в спецназе служил, - пояснил Соломон. – Отсюда и навыки. Круче головорезов оказался.
Гиви долго ковырялся в зубах тонкой заточенной палочкой:
- Не нужен нам шум в городе. А дело резонансное получается. Люди возмущены, что пацана замели. И за что? Что семью защищал?
- Я разговаривал со следоками. Все понимают, что он ни при чем. Но закон есть закон. Обязаны проверить, следственные эксперименты провести.
- Так его в чем-то подозревают?
- Не похоже. Просто обязаны проверить, экспертизы там всякие…
- Темнишь ты, еврей. Говори прямо, в чем загвоздка?
- Ну, есть версия, у пацана крыша поехала после войны на Кавказе. Он же Чечню прошел, в плену был. Вот и хотят убедиться…
- Да менты совсем охренели? – Разозлился Гиви. – В доме четыре трупа нападавших. Налицо посягательство на частное жилище. Два жмурика из дома с колотыми ранами, пальчики бандюков. Чего еще надо?
- Проверяют…
- В общем, так, - Гиви отодвинул тарелку и подвел итог. – Если хочешь остаться смотрящим, вытаскивай пацана из дерьма.
- Но что я могу…
- Тебе сказать или сам догадаешься? – Взгляд Гиви стал тяжелым, недобрым. – Найми лучшего адвоката. Не поскупись, хорошо заплати. Если еще раз прочитаю в газетах о произволе, пеняй на себя. Мальчишку надо быстрее вызволить. Героям не место в следственном изоляторе.
- Я понял, - Соломон приуныл. – Только деньги откуда брать?
Гиви положил тяжелую руку на плечо еврея:
- Об общаке даже не мечтай. Твой косяк, вот и выправляй.
- Но я ни при чем…
- Я больше не хочу это слышать, замнем для ясности, - Гиви долго и пронзительно смотрел в глаза старого еврея. – И постарайся, чтобы никто не узнал, откуда залетные разжились информацией о богатстве Фоминых. И вообще, как деньги оказались в доме бывшего врача. Ты меня понял?
Соломон сжался и усох в размерах. Таким маленьким и беззащитным он не ощущал себя давно. Может быть, с самого детства.
А вечером старый еврей пригласил к себе домой нужных людей: председателя гильдии адвокатов и редактора областной газеты.
- Вы же понимаете, - объяснил он. – Это резонансное дело надо раскрутить до логического завершения. Произвол правоохранительных органов необходимо пресечь на корню. На правах давнего приятеля Юрия Карловича заявляю: не пожалею сил, времени и денег, чтобы доказать невиновность Кости Фомина.
29 октября, 2002 год
Соломон не сумел пройти мимо храма. Ноги сами понесли на ступеньки, ведущие к церкви.
«Что я делаю? – Удивился старый еврей, оглянувшись по сторонам. – Мне в синагоге место, а не здесь».
В последние дни кошмарные сны его замучили окончательно. Поняв, что не в состоянии справиться с собственной совестью, решил добиться исцеления в церкви. Достал спрятанный в недрах антикварного шкафа крестик, доставшийся по наследству от мамы. Но надеть не решился: он не помнил, чтобы его крестили.
На Соборной площади работали люди Короля. Хромой, Слепой и Убогий жаловались на жизнь и просили милостыню. Заметив Соломона, радостно закивали. Но не подошли.
«Ну, вот, теперь молва пойдет, что у меня крышу снесло, - невесело подумал старик. – Да и ладно. Пусть языки чешут. Надоест, перестанут».
Соломон остановился на верхней ступеньке, заглянул внутрь и растерянно посмотрел на крест, находившийся на возвышении. Бабулька поднялась на цыпочки, приложилась к нему губами, отошла и перекрестилась
Старый еврей старательно повторил увиденное. И поймал себя на мысли, что не хочет выделяться в толпе верующих, которых в храме в вечерний час было много.
Под высокими расписными сводами звучало пение. Хор женских голосов старательно выводил мотив, берущий за душу. На глаза навернулись слезы, и Соломон ощутил страх.
«А вдруг он действительно все видит? – Пронеслась мысль, вызвавшая на лице бурю эмоций. – Тогда должен понять, что от чистого сердца и с раскаянием пришел».
- Скажите, - прошептал он женщине возле иконы. – А с батюшкой поговорить можно?
- После службы.
- А давно она началась?
Женщина с удивлением уставилась на старика:
- Только что.
Соломон понял, что мешает, и прекратил расспросы.
«Какая разница, сколько, - размышлял он, ходя между иконами, и разглядывая верующих. – Все равно дождусь окончания».
Люди стояли под образами, зажигали свечи возле икон, крестились и шевелили губами, произнося молитвы. У многих при этом взгляд был сосредоточенно-спокойный, умиротворенный.
«Наверное, и у меня такой, - решил старый еврей, впервые оказавшийся в церкви. – Даже не верится, что все-таки решил зайти».
Пока шла служба, он разобрался, где люди берут свечи. Купил и стал читать надписи под иконами, соображая, под какими ему поставить. Он так увлекся, что не сразу услышал голос:
- Сын мой, это вы хотели, чтобы вам отпустили грехи?
Соломон обернулся и обомлел: перед ним стоял батюшка – молодой человек, на вид лет тридцати.
«Вот так раз, - удивился старик. – Мне что, перед юнцом в грехах признаваться?».
Кажется, батюшка почувствовал пикантность ситуации, но виду не подал:
- Пойдем, сын мой. Я внимательно выслушаю…
Соломон быстро развернулся и с несвойственной для пожилых людей скоростью бросился к выходу.
«Дожился, идиот старый, - крыл он себя последними словами, оказавшись во внутреннем дворике храма. -  Вот удивил-то верующих!».
Постояв немного в тишине, Соломон направился к Соборной площади. Хромой и Слепой были тут как тут:
- Помогите убогим, Христа ради! Подайте на пропитание.
«Шестерки» Короля осеклись, опознав Соломона. И тут же растворились в темноте. А старый еврей, поразмышляв о странностях бытия, потрусил по опавшей желтой листве обратно к храму.
- Извините, батюшка, - нашел он священнослужителя. – Плохо мне, вот и мечусь. Совет ваш нужен.
- Хорошо, что сам понимаешь и принимаешь. На все воля Божия, - ответил молодой человек в сутане и замолчал, рассматривая собеседника.
- Человека я убил, - сказал вдруг Соломон и осекся. – Не сам, людей подослал.
Священник слушал молча, не мигая. Его бездонные глаза пытались проникнуть глубоко-глубоко.
Соломон ощутил спазм и схватился за горло. Прокашлявшись, продолжил:
- Сына своего друга…А он мне когда-то жизнь спас…Что теперь делать, батюшка? Подскажите.
- Молиться, сын мой, прощения просить, каяться.
Старый еврей вдруг почувствовал, что ему надо выговориться здесь и сейчас.
- Гордыня меня обуяла, батюшка, - произнес он тихо, чтобы никто рядом не услышал. – Перешел он мне дорогу в коммерческих делах, обмануть пытался. А потом мою крестную мать по миру пустил. Без жилья оставил, выкинул на улицу умирать. Вот я и взбесился.
Соломон перевел дух, помолчал и продолжил:
- А теперь тяжко мне. Не могу понять, почему. И не знаю, что делать. Подскажите.
- Пойдем за мной, - сказал священнослужитель и протянул руку. – Разговор будет долгим.
…Через два часа старый еврей вышел из храма в кромешную темноту. На его лице блуждала загадочная улыбка.
- Теперь я знаю, что делать, - прошептал старик и, обернувшись назад, перекрестился на крест над ступенями храма. – Время еще есть.
Вернувшись домой, позвал охранника-водителя и проинструктировал на счет риэлторской фирмы «Оптима»:
- Смотри, головой отвечаешь. Еще один прокол не прощу!
31 декабря, 2002 год (вместо эпилога).
У старого еврея утром болела душа. Вернее, глядя за окно, за которым падал снег, он впервые поверил и понял: душа может болеть, как и тело.
«Значит, батюшка был прав, - подумал он, вспомнив разговор в церкви. – Грехи можно отпустить только верующему или страждущему. А я так… ».
- А ведь он обязательно будет там, - решил Соломон, незаметно переходя на разговор с самим собой. – Не сможет уехать, не попрощавшись.
Быстро собравшись, накинул теплое пальто, шарф.
- Мне вас сопровождать? – В холле встретил гориллообразный. – Машина готова, я мигом.
- Сиди дома, сам справлюсь. Ты мне сегодня не нужен.
Соломон вышел и решил не торопиться. Рассвет только занимался, можно было пройтись пешком.
Когда через час он добрел до ограды, шлагбаум над проезжей частью дороги подняли. На снегу виднелись свежие следы машин и ног.
«Город мертвых ожил, - поймал себя на мысли старик. – Первые гости уже пришли».
Он ускорил шаг и вскоре вышел на узкую аллею, вдоль которой под тяжестью снега склонили ветви тонкие деревья.
- Я знал, что найду тебя здесь, - обратился он к молодому человеку, устанавливающему в изголовье двух могилок елку. –Ты знаешь, кто я?
Костя внимательно посмотрел на старика:
- Я вас никогда не видел. Но если не ошибаюсь, отец много раз рассказывал о вас. Вы – Соломон.
- Юра говорил, чем занимаюсь и при каких обстоятельствах мы познакомились?
- Только в общих чертах, - Костя уклонился от прямого ответа и повесил на елку несколько игрушек. -  Как вы узнали, что я здесь?
- Ты забываешь, с твоим отцом мы были знакомы много лет. Так что о некоторых ваших привычках я знаю.
- И о традиции наряжать новогоднюю елку?
- Да, Костя, и об этом. После того, как твой отец спас мне жизнь, мы сблизились. Мне очень жаль, что все так произошло. Нелепо…
- Смерть всегда выглядит нелепо, - Костя стряхнул снег со скамейки и предложил присесть. – Места двоим хватит.
- И то правда, - старый еврей присел на краешек, извлек из пакета маленькую бутылку водки, нарезанную колбасу, черный хлеб. – Давай помянем.
Костя выпил из горла, зажевал колбасой:
- Почему так получилось? Чего они хотели?
Соломон не спеша выпил, раздумывая над ответом, закусил, перекрестился:
- Говорят, это случайность. Юра и Мария попали под горячую руку.
- Так они хотели разобраться с Борисом?
- Да. Он вел нечистую игру в своих делах и перешел дорогу серьезным людям.
- И даже вы не могли предотвратить такой финал?
Старик закашлялся и глотнул водки. На глазах выступили слезы:
- Может, тебе трудно в это поверить, я не мог ничего изменить!
Снег падал и падал. Казалось, погода наверстывала упущенное за прошедший месяц. Первый снег в году не прекращался ни на минуту.
- Вчера выпустили?
- Да, вечером.
- К своим ходил?
Костя помотал головой:
- Еще не успел.
- Как они?
- Следователь говорил, мама поправилась.
- Пойдешь к ней?
Костя пожал плечами:
- Пока не решил. Наверное, да. Не могу же уехать, не попрощавшись.
- Чем планируешь заняться?
- Еще не решил, но из города исчезну. Мне здесь неуютно.
- Понимаю, - кивнул старик. – Но не все так однозначно, как тебе кажется.
- Откуда вам знать?
- Ты забываешь, я друг вашей семьи. Юра и Мария мне много рассказывали о вашей жизни. В том числе  и о том периоде, когда ты был в армии.
- Значит, вам известно, как Борис и Лиза…
- Послушай старика. Мне тоже когда-то казалось, что измену прощать нельзя. Но бывают обстоятельства, заставляющие взглянуть на некоторые вещи иначе. Вот ты живешь, дышишь, будешь наслаждаться доступными тебе средствами, а он уже никогда…
Костя всмотрелся в фотографию брата на кресте. Борис на ней улыбался, как часто при жизни.
- Кроме того, у тебя есть сын.
Молодой человек дернулся, как от удара:
- Еще неизвестно, чей он.
- А ты его видел?
- А вы?
- Видел, - Соломон улыбнулся. – Знаешь, что я тебе скажу? Своих не бросают. Так, кажется, у вас в спецназе говорят?
Костя кивнул и задумался.
- И позволь на прощание дать совет, - старик поднялся, отряхнул штаны, глотнул из бутылочки. – Посиди здесь, пообщайся с родными, подумай. Но не забывай: ты нужен здесь, своим. Если изменишь решение, найдешь меня.
- Зачем? – Удивился Костя. – Вы же друг отца, а не мой.
- Молодой человек, - старик грустно и снисходительно улыбнулся. – Вы еще плохо знаете жизнь. Поживете с мое, и, возможно, поймете: дружба не умирает вместе с человеком. В общем, если останетесь, вот ключ.
- Золотой? – Усмехнулся Костя.
- Можно и так сказать, - Соломон был серьезен. – Это от офиса фирмы «Оптима». Она оформлена на вас.
- Но вы говорили, мой брат занимался нехорошими делами…
- Я все подчистил. Нет ни долгов, ни проблем. Набирайте штат и работайте.
- А если я не захочу?
- Оставите ключ здесь.
Когда солнце заискрилось на снегу, Костя засобирался. Следы Соломона еще не занесло, хотя после расставания прошло больше часа.
«Хитрый старик, - подумал молодой человек, поняв, куда его несут ноги. – Нет, скорее, мудрый».
В особняке Фоминых царило запустение. Двор занесло снегом, так что Косте пришлось продираться сквозь сугробы.
- Сынок, - дверь открыла Мария Петровна. – Я все глаза просмотрела, тебя ждала.
- Мама, здравствуй, меня вчера выпустили, - Костя обнял постаревшую женщину. – Извини, что не сразу пришел.
- Это уже неважно, - всплакнула она. – И ты меня извини. И… папу.
- Я уже был на могилках, поставил елку.
- Вот и хорошо, - Мария Петровна промокнула глаза платком. – А то мы с Лизой решили повременить с поминальной елкой. Павлик приболел, оставить не с кем.
Костя вопросительно посмотрел на мать.
- Ах, да, ты же ничего не знаешь. Твоему сыну уже три месяца. Мы с Лизой живем вместе. А ваш дом продали, - грустно улыбнулась она. – Зачем нам теперь два дома? Мы и в этом-то потеряться можем.
- Теперь не потеряемся, - Костя решительно направился к лестнице. – Уже точно не потеряемся, мама.
Мария Петровна смотрела на него и плакала. Слезы градом катились по  лицу.
Пожилая женщина не спешила вытирать слезы счастья.  В том, что это были именно они,  она нисколько не сомневалась.
Костя заглянул в комнату на втором этаже и замер. В полусумраке светился экран телевизора, на котором он старательно и со вкусом исполнял главную роль в оргии, заснятой в сауне.
Услышав скрип двери, Лиза обернулась:
- Ты? – На ее лице отразилось изумление, руки задрожали и с трудом удержали небольшой сверток возле груди. – Что это значит, ты вернулся?
Костя взял ребенка из рук жены, всмотрелся в сморщенное розовое личико, улыбнулся:
- Мне кажется, нам обоим следует обнулить прошлое, чтобы избавиться от иллюзии греха. Ты согласна?
Лиза кивнула, достала диск из дисковода и надломила его:
- Начнем с меня. Извини за все!
- И ты извини.


Владимир Ягозинский               
                май- июнь 2012 года
 

 
 

 
   

 

 
   
 
 









 

 







   

ИЛЛЮЗИЯ    ГРЕХА   

24 февраля, 2002 год
Мальчишник в сауне удался на славу.
Эта здравая мысль настигла Костика, едва он открыл глаза. Тело саднило, во рту все слиплось, глаза слезились. Голова будто свинцом налилась.
«Говорила же мама, пить надо меньше, - закряхтел молодой человек, спуская ноги с постели. – И зачем так накачался?».
Дверь в комнату скрипнула. На пороге с гримасой сочувствия на лице появился Борис:
- Как себя чувствуешь, брат? Вчера ты, кажется, перебрал. Давно не видел тебя таким.
Костик махнул рукой. Отвечать не было сил.
- Серега тоже хорош. Я предупреждал, чтобы в сауну не брал много спиртного. Так нет же, ему все мало. После водки еще пивком догонялся и тебе предлагал.
Костя сделал усилие и вспомнил, как Сергей бегал по сауне с банкой пива и кричал что-то о студенческом братстве.
О каком братстве может идти речь, если Костика несколько лет назад с первого курса исторического факультета университета призвали в армию, а Сергею родители помогли отмазаться?
Вчера эта мысль материализовалась и прорвалась наружу.
- Не надо громких слов, заливать будешь в другом месте, - горячился Костя, сбрасывая с плеча руку Сергея. – Ты баб щупал, а я по окопам вшей кормил. Жизнью рисковал, пока кто-то гранит науки грыз.
Это было преувеличением. Вшей молодой человек не кормил. Но сказать так счел своим долгом, чтобы позлить друга.
- Чего ты на меня наезжаешь? – Обиделся Сергей. – Служил - не служил, какая теперь разница, если изменить ничего нельзя? Главное, ты восстановился на курсе, студент.
- Так, да не так, - продолжал бычиться Костя. – Я топчусь на месте: опять первокурсник! А ты далеко впереди. Улавливаешь разницу?
- Зато у тебя  невеста красавица. И свадьба завтра.
Лиза действительно была девушкой красивой. И Костик гордился этим. А еще больше тем, что она дождалась его.
- Хватит собачиться, пацаны, - Борис на правах старшего вмешался в спор и смял его. – Мы собрались не отношения выяснять. Все-таки это мальчишник, веселиться надо.
Он плеснул воду на камни и, прихватив простыню, полез на верхнюю полку. Крепкие ягодицы и икры ног напряглись, забугрились мышцами.
Костя поймал себя на мысли, что завидует старшему брату, красоте его тела, животной страсти самца, которая сквозила в каждом движении.
- Да, братишка, ты еще не пришел в себя, - Борис поймал взгляд Костика. – Неужели Лизонька не помогла адаптироваться к мирной жизни? Давно пора.
- Не твое дело, - огрызнулся младший брат, которого задело произнесенное походя уменьшительно-ласкательное имя любимой. – Вечно суешь нос не в свои дела.
- Не надо хамить старшим, тебя это не красит, - голос Бориса зазвенел. – Я не хотел обидеть, это жизнь: несколько лет без женского внимания просто так не проходят. Вот и все.
- Много ты знаешь, - Костя не мог избавиться от внезапно охватившего чувства обиды. – Твой возраст и успехи в бизнесе еще ни о чем не говорят.
- Звучит как приговор: «твой возраст»... Но мне всего 30.
- Ты хочешь сказать, пять лет форы, подаренные тебе нашими родителями, позволяют учить меня жизни?
- Не только, - Борис полностью контролировал свои эмоции. – За то время, что тебя не было, я сумел сколотить команду профессионалов, поднять фирму и придать узнаваемость своему имени в сфере торговли недвижимостью. Это о многом говорит.
- Но только не о том, что имеешь право учить меня жизни, - Костя  почувствовал, как вместе с потом улетучивается злость и обида. – Там, где я был, свои университеты. На войне год за три, и это как минимум.
В парилке повисла гнетущая тишина. Только потрескивали булыжники, сложенные в специальном ящике.
- А не поддать ли пару? – Сергей попытался изменить атмосферу общения. – Насколько я помню, кто-то обещал сюрприз.
- За мной не заржавеет, - Борис легко переключился на другую тему. – Девочки уже в пути. Надо успеть попариться и выпить.
- Чур, выбирать буду я, - Сергей поднял руку и улыбнулся. – Есть такой грех, люблю рыженьких. Они страстные, как кошки.
- А я пухленьких, - усмехнулся Борис. – Но выбор за Костей. Мальчишник в его честь.
- Мне все равно, - улыбка появилась и на лице младшего брата. – У меня Лиза есть.
- Лиза будет завтра. А сегодня вечером ты пройдешь боевое крещение мирной жизнью, - Борис приобнял брата. – Так, кажется, говорят у вас в спецназе?
Через несколько минут компания молодых людей с криками вывалилась из парилки и понеслась к бассейну с холодной водой. В соседней комнате возле накрытого стола раздевались девушки.
…- Сколько же мы выпили вчера? – Костя массировал виски, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
- Важно не это, фронтовик, - подмигнул Борис. – Главное, ты был на высоте. Девочки аж пищали от восторга.
Младший брат поморщился, но возражать не стал:
- Погуляли хорошо, слов нет. Но скоро за Лизой ехать. А я никакой. Что делать будем?
- А вот за этим я и пришел, - Борис достал ледяную банку пива. – Скорая помощь с выездом на дом.
Костя приложил ее к пылающему лбу и почувствовал облегчение.
- Не-а, так не пойдет, - старший брат начал диктовать свои условия. – Это лекарство принимается внутрь. А потом жениха ждет ванна и контрастный душ. Только в таком порядке и не иначе.
Через два часа Костя, глотнув обжигающий горячий кофе, почувствовал облегчение и уверенность в собственных силах. Это позволило вспомнить о сценарии собственной свадьбы.
- Не парься, жених. Свидетеля я привел уже в норму. Сидит при параде в гостевой комнате под сплитом. Машина будет с минуту на минуту, - Борис излучал уверенность, будто вчера сам не отрывался на полную катушку.
За окном раздался звук клаксона. Костя выглянул и увидел, как в распахнутые ворота въехал белоснежный «Мерседес», а за ним начищенные до блеска два черных джипа.
- Это что за кортеж? – Костя повязал галстук и надел светлый, с кремовым отливом костюм. – Мы вроде говорили о такси.
- Я не могу позволить брату так низко пасть в глазах невесты.
- Лиза все прекрасно знает…
- Она да, - Борис был рассудителен. – А вот ты плохо знаешь женщин.
- Лиза не такая.
- Хочешь сказать, ей не понравятся эти тачки?
Костя лишь махнул рукой:
- Не обижайся, я иначе представлял собственную свадьбу.
-Считай, это мой подарок. Вернее, его прелюдия.
Молодые люди спустились на первый этаж особняка Фоминых. В просторном холле глава семьи Юрий Карлович при параде стоял под руку с женой.
- Сыночек, мы так волнуемся, - Мария Петровна театрально заломила руки и прижала их к груди. – Все будет торжественно и красиво. Ты это заслужил.
- Мама, меня не было два года, а такое ощущение, будто целую вечность. Откуда у вас с папой появился этот придворный лоск?
- Костик, не надо повышать на маму голос, - Юрий Карлович приосанился. – Мы рады, что Боря пошел в гору. Нельзя же в самом деле отказываться от хорошей жизни, потому что когда-то жили в хрущобе. Можно подумать, тебе не нравится этот особняк.
Костя окинул взглядом дом, словно видел его впервые:
- Почему же? Апартаменты отличные. Только не верится, что скромные пенсионеры  Фомины чувствуют себя в нем уютно.
- Напрасно, сыночек. К хорошему быстро привыкаешь. К тому же и Лиза наверняка обрадуется, когда узнает, что можно здесь жить.
- Мама, папа, это даже не обсуждается, - отрезал Костя, решительно направляясь к выходу. – Мы с Лизой будем жить отдельно.
- Не спеши, брат, всему свое время, - Борис поправил лацкан на пиджаке жениха. – Жить большой семьей, разве не об этом мечтали в детстве? Вернемся к этой теме после свадьбы.
Через несколько минут иномарочный кортеж был на улице Герцена. Здесь в неприметной блочной пятиэтажке снимала однокомнатную квартиру Лиза.
Возле подъезда сгруппировались девушки. Лица некоторых показались Костику смутно знакомыми.
- Оля? – Удивился жених, заметив блондинку у входа в подъезд.
- Я так сильно изменилась? – Девушка улыбнулась. – А вот ты нисколько.
- Даже в костюме жениха ты просто Костя, - добавила она и поправила прическу. - Ну что, выкупать невесту будем?
Костя полез в карман, достал горсть мелочи и протянул девушке. Она продолжала стоять на пороге.
Борис извлек портмоне и отсчитал несколько зеленых купюр. Оля молча отошла в сторону.
Жених на одном дыхании взбежал на третий этаж, где дорогу преградила строгая девушка:
- Эх, какой прыткий. А сюда нельзя. К невесте доступ платный.
На этот раз в дело вступил свидетель.
- А этот вопрос мы быстро решим, - Сергей увлек за собой девушку, на ходу отсчитывая денежные купюры. – Кстати, как вас зовут и чем  планируете сегодня  заняться?
- Светлана, - засмеялась подружка невесты. – Тем же, чем и вы: гулять на свадьбе Лизы.
- Звучит оптимистично и многообещающе. Значит, еще встретимся, - изрек свидетель и направился за женихом в квартиру.
Посередине комнаты, лицом к окну, сидела невеста в свадебном платье. Еще одна девушка крутилась возле нее, завершая последние штрихи пышной прически.
Лиза поднялась на шум шагов и обернулась к вошедшим.
- Милая…, - Костя так и остался стоять с открытым ртом, не найдя сразу продолжения.
«Боже, какая красота, - пронеслось в голове свидетеля. – И куда жених смотрел, когда вчера девок в сауне тискал?».
- Нам пора, не правда ли? – Лиза сделала несколько шагов к жениху. – Я уже готова, можно ехать.
  Костя обрел дар речи:
- Не спеши, не на поезд опаздываем. Дай на тебя наглядеться.
Молодой человек откровенно любовался невестой и вспоминал время, когда познакомился с ней. Тогда первокурсница филологического факультета  не блистала красотой и пышной прической. Она была просто милой, застенчивой девушкой.
Как-то раз Лиза сильно озадачила Костю, предложив еще раз проиграть в ролях их первую встречу и знакомство.
- Меня зовут Лиза, - глаза девушки при этом были лучистыми и печальными, а улыбка трогательной и  наивной. - Бедная Лиза.
21 сентября, 1999 год
За окном быстро темнело. В сгущающихся сумерках грозовое небо казалось всклокоченным, серым, неприятным.
- Лиза, почему до сих пор не собралась?- Оля отвлекла от размышлений.
Девушка посмотрела на подругу, крутившуюся возле зеркала:
- Знаешь, я решила не идти.
- Как? – Оля оторвалась от созерцания в зеркале собственного платья.- Сегодня наш первый студенческий бал!
- Сейчас начнется дождь, - придумала на ходу подруга. – Пока добежим до клуба, промокнем до нитки. Не хочу заболеть в начале семестра.
В это время в комнату как вихрь ворвалась Светлана:
- Девочки, в актовом зале так нарядно! Декан уже все торжественные речи произнес. Музыку врубили. Побежали, а то танцы пропустим.
- Вы идите, я вас буду ждать. Расскажете, как все прошло.
- А твой кавалер? Между прочим, он интересовался уже, почему тебя нет, - Светлана театрально поджала губы. – Что ему передать?
- Ты о ком? – Удивилась Лиза. – Нет у меня никакого кавалера.
- Ну как же, а тот воздыхатель с исторического факультета, который последние дни тебе прохода  не дает?
- Скажешь тоже! Я даже не знаю, как его зовут.
- Ему это не мешает преследовать тебя.
- Если ты о цветах, которые он вчера подарил, -  Лиза оглянулась на стеклянную банку на подоконнике, - так это ни о чем не говорит.
- Говорит-говорит, еще как говорит, - затараторила Оля, справившись, наконец, с застежкой на платье. – Ладно, мы побежали.
Лиза закрыла за подругами дверь и подошла к окну. Через несколько минут помахала Светлане и Оле рукой и вернулась к письменному столу. Достала жестяную коробку, извлекла свернутый лист бумаги с четким почерком: «Сегодня сдала первый экзамен. Сильно волновалась…».
«Давно не писала маме. Пора поделиться свежими новостями», - решила девушка и взялась за ручку.
 «Здравствуй, мамочка!
Вот и сбылась мечта. Я стала студенткой университета.
Как ни странно, поступить оказалось проще, чем думала. Напрасно воспитатели пугали, что не хватит грамотежки. Хватило. Уровень подготовки в нашей школе для детдомовских детей оказался вполне приличный.
Тебе, наверное, трудно будет понять, почему выбрала филологический факультет. На самом деле, все прозаически просто. Я хочу преподавать в школе, в начальных классах.
Мне приятнее общаться с детьми, которые более наивны и открыты. Им нужны поддержка и внимание. А еще опыт, который взрослые не всегда умеют или хотят передавать.
Знаешь, мне с семи лет казалось, что ты обязательно найдешь меня. Именно тогда поняла: не хочу оставаться одна, без мамы, которую люблю.
Когда попала в детдом, мне внушили, что лучше здесь, чем без отца и с мамой алкоголичкой. Но уже через год убедилась - это не так!
Не подумай, меня никто не обижал. Отстаивать свои жизненные интересы приходилось в старшем, подростковом возрасте. А тогда я вдруг просто ощутила нехватку родительского тепла, обычного человеческого участия.
Эти чувства были острыми, и я каждую ночь рыдала в подушку. Воспитатели не делали особых попыток переубедить. Они словно роботы твердили: с возрастом сама пойму выгоду своего положения.
А в чем она, выгода? В полном государственном обеспечении? В нехватке материнского внимания? В раннем взрослении?».
Лиза отодвинула письмо в сторону и подошла к окну, за которым разбушевалась буря. По стеклу стекали потоки воды. В свете фонарей видны были огромные лужи. Почему-то вспомнился день, навсегда врезавшийся в память…
В кафе было сильно накурено. В горле саднило от табачного дыма.
- Мама, мне плохо здесь, - семилетняя Лиза чуть не плакала. - Меня сейчас вырвет.
- Сиди тихо, скоро уйдем, - молодая женщина подозвала официанта и заказала водки.
- А где папа, почему его давно нет с нами?
- Уехал твой папаша, - мама залпом опрокинула рюмку. – И адрес не оставил. А тут крутись, как хочешь. Хозяйка квартплату требует… А где я деньги возьму?
Лизе показалось, мама сейчас ударит ее. Но молодая женщина налила в рюмку из стеклянного пузатого графинчика и  молча выпила.
- Вы Серафима? – К столику подошел незнакомый мужчина в добротном костюме. – Это я вам звонил.
- Да, - мама засуетилась. – Деньги принесли?
- Как договаривались, - незнакомец протянул конверт.
Лиза напряглась. Этого дяденьку она видела однажды, когда гуляли с мамой на бульваре. Он тогда сказал, что молодой  красивой женщине не стоит гулять в поздний час с маленькой девочкой. А сам чуть не полчаса проболтал о чем-то с мамой.
- Мама, ты меня никому не отдашь? – Лиза не понимала, почему дяденька в кафе за столом напротив пялится на нее. 
- Нет, - ответила без всяких эмоций молодая женщина, не отвлекаясь от пересчета денег в конверте.
- Все в порядке? - спросил дяденька.
- Да, - кивнула Серафима и заказала еще водки.
- Ну, тогда мы поехали, - мужчина подозвал официанта, расплатился за маму и взял Лизу за руку. – А вы подождите, мы скоро вернемся.
- Езжай с дядей, он покатает на машине, - успокоила Серафима. - Я буду здесь, ни о чем не беспокойся.
Когда Лиза садилась в красивое авто, Серафима заказывала очередной графинчик. Проводила иномарку мутными глазами и опустила голову на стол. До нее не сразу дошло, что человек в милицейской форме обращается к ней: «Гражданочка, просыпайтесь, проедемте в отделение».
Только спустя годы Лиза поняла, что родная мать от безысходности и по причине беспробудного пьянства продала ее. По счастливой случайности, милиционеру, который, проверяя оперативную информацию, играл роль покупателя.
…«Хорошо, что никуда не пошла. Лучше с мамой пообщаюсь. Это уже вошло в привычку», - грустно улыбнулась девушка и вернулась к столу.
«Вот уже больше десяти лет я пишу тебе письма. Надеялась, ты когда-нибудь их прочитаешь. Сейчас сомневаюсь, хочу ли этого.
Вчера в архиве университетской библиотеки случайно наткнулась на подшивки районных газет. В одной из них раскопала информацию об истории, сильно нашумевшей в нашем провинциальном городишке. Узнала, что, оказывается, суд признал факт продажи ребенка и тебя отправили за решетку.
Мама, как ты могла?!
Все это время я гнала от себя плохие мысли. Педагоги в детдоме всячески помогали мне в этом, придумывая разнообразные сказки про молодую женщину, оказавшуюся по стечению обстоятельств в трудном положении…
Странно получается: красивый замок лжи рухнул, а все равно тянет поговорить с тобой. Наверное, мне всю жизнь тебя не хватало, не хватает и сейчас».
Лиза сложила лист бумаги и спрятала в жестяную банку, доверху заполненную неотправленными письмами к матери.
3 октября, 1999 год
В студенческом кафе тихо играла музыка. Старшекурсники с разных факультетов выделялись вальяжной уверенностью движений и высокомерными взглядами.
- Зачем пригласил сюда? – Лиза испытывала неудобство в кругу незнакомых людей. – Тут отдыхают, в основном, старшекурсники, наши не заходят.
- Глупости это. Видишь вон того парня? – Костя показал на высокого юношу в спортивном костюме. – Он тоже первокурсник, с журфака.
- Ну и что, - девушке по-прежнему было неуютно в заведении. - Из наших-то все равно никого нет.
- А кто тебе нужен? Давай пригласим.
- Нет уж, говори, зачем позвал, - девушка демонстративно посмотрела на часы.
-Лиза, у меня сегодня событие, которое я хотел бы отметить с тобой.
- Это уже интересно. Продолжай.
- Я прошел квалификационные испытания и меня включили в университетскую сборную по смешанным единоборствам.
Теперь девушка  обратила внимание на ссадины и небольшие синяки на руках и щеке молодого человека:
- Так это все…
- Да, бойцы нашей команды.
- Больно, наверное, было? – Лиза провела по ссадине на щеке.
- Да ну, - отмахнулся Костя, - в горячке схватки такие мелочи не замечаешь.
Он вспомнил, как удивил тренера университетской сборной. После очередной чистой победы тот пожал первокурснику руку и подарил майку с логотипом университета:
- Теперь это пригодится тебе на тренировках, юноша. Считай, ты один из нас.
- И чему ты сейчас так загадочно улыбаешься? – Лиза прервала приятные воспоминания.
- Да не думал, что у меня много общего с такими опытными бойцами, - Костя обвел взглядом  просторный зал кафе. - Если успею, поеду с ними на спартакиаду.
- А что может помешать?
Молодой человек глубоко вздохнул и достал из кармана небольшой клочок бумаги:
- Вызывают в военкомат. Догадываешься, чем это может закончиться?
- Но ведь ты только поступил в университет. Тебя не могут забрать.
- Ну и наивная же ты, Лиз. Телевизор смотришь, новости слушаешь в последнее время?
- Нет, а что-то происходит?
- На Кавказе война опять разгорелась. Боевики на Дагестан прут.
- А ты при чем?
- Ну, Лиза, ты точно наивная. Неужели не понимаешь?
- А что я должна понять?
Костя помедлил с ответом:
- Штыки родине нужны, вот что.
- Наверное, ты хотел сказать, пушечное мясо, - взгляд девушки стал серьезным. – Надо срочно думать об отсрочке. А родители что говорят?
- То же, что и ты.
- Правильно. Только от слов необходимо переходить к делу. В военкомат нельзя идти с пустыми руками. Где деньги брать думаете?
- Да ты что, - разозлился Костя. – Как тебе в голову такое пришло? Не собираюсь я никому платить.
- Ну, и дурак, - вырвалось у Лизы. – Времена для геройства давно прошли. Лучше о себе подумай и родителях. Обо мне, наконец.
Посеревшее в начале тирады лицо молодого человека разгладилось:
- Давай хотя бы сегодня закроем эту тему. Пойдем, потанцуем. Ты ведь так и не пришла на бал первокурсников, хотя обещала. Без тебя было тоскливо.
- Знаю, как ты скучал, - засмеялась девушка, принимая приглашение. – Оля со Светкой от тебя отбиться не могли. Все норовил потискать по углам.
- Какая глупость, - возмутился молодой человек. – Тебе не кажется, твои подруги выдали желаемое за действительное?
- А зачем тогда на танец их приглашал?
- О тебе все выспрашивал, - Костя поцелуем закрыл рот девушке, пытавшейся в очередной раз что-то возразить.
Молодые люди прижались друг к другу и закружились в медленном танце под «Отель «Калифорния».
Музыка закончилась, а Костя не спешил раскрывать объятия.
- Деликатностью бойцы в вашей команде не отличаются, - засмеялась Лиза, поднырнула и высвободилась из рук. – Можно подумать, в этом зале кроме нас никто не обнимается.
В ответ из разных углов раздались хлопки, и затем кто-то крикнул:
-  Но у вас, девушка, это получается лучше всех.
Слова потонули в дружном хохоте.
- Идем отсюда, здесь слишком душно, - Лиза потянула Костю к выходу. – Давай погуляем.
Вечерние улицы успели потонуть в сгустившейся темноте. Под ногами шелестели пожелтевшие листья. Подувший ветерок заставил поежиться.
- Пойдем ко мне, - предложила Лиза.
- А как же твои подруги?
- Оля и Света уехали на выходные к родителям.
- Почему же ты осталась?
- А я детдомовская, мне некуда ехать.
- Извини, не знал.
- Ничего, это давно было. Мне не больно.
На глаза нахлынули предательские слезы, защипало. Лиза вдруг остро почувствовала накатившую обиду за свое прошлое.
- Про таких говорят «безотцовщина». А я уже и лицо мамы не помню...
Всю дорогу до общежития девушка не умолкала ни на минуту, торопясь рассказать то, о чем никогда никому не говорила. Костя слушал внимательно и ни разу не перебивал.
Только перед будкой вахтера сделал знак замолчать и подхватил Лизу на руки, перенося через турникет. На лице пожилой женщины за стеклом не дрогнул ни один мускул. Откинувшись на спинку стула, вахтерша крепко спала, не снимая очки.
- Бедная моя Лиза, - Костя прижал к себе девушку, словно боялся уронить. – Теперь я понимаю, почему ты так говорила.
- Забудь, я уже не бедная. - Лишь только молодой человек внес ее в комнату, девушка высвободилась из объятий. – С прошлым пора покончить раз и навсегда, чтобы оно больше меня не преследовало.
С этими словами Лиза достала жестяную банку, высыпала содержимое на постель и начала в мелкие клочья рвать исписанную бумагу.
На рассвете Костя почувствовал запах гари. Подскочив в постели, заметил, как в ведре у окна пляшут языки пламени.
- Вот теперь начинается новая жизнь, - сказала Лиза и всем телом прижалась к нему.
24 февраля, 2002 год
Свадебный кортеж несся к ЗАГСУ.
Борис, Сергей и другие гости дурачились: высовывались из машины на полном ходу и кричали прохожим милые глупости.
Вскоре это всем надоело, и Борис решил снимать фильм. Встав в полный рост, просунул камеру в люк на крыше и с комичной рожей принялся изображать режиссера.
И только Костя не принимал никакого участия в дурашливом веселье. Испытав шок в квартире невесты, он  так и не пришел в себя в головной машине свадебного кортежа.
- Милый, с тобой все в порядке? - Лиза испугалась, глядя на жениха.
- Нет, - Костя с трудом стряхивал остатки непонятного оцепенения, - не все. Я не помню, например, как оказался в этом лимузине.
- Ну, это не страшно, - засмеялась невеста. – Кто-то напутал, и в машине жениха оказался Борис.
- Я не об этом. Тем более сейчас, кажется, мы и должны ехать в одной машине.
- Не знаю-не знаю, - продолжала веселиться Лиза. – Тогда о чем ты?
- Я не ожидал, что ты такая красивая, - Костя в волнении провел рукой по волосам молодой женщины.
- Осторожнее, дорогой, ты испортишь мне прическу.
- Да Бог с ней!
- Не скажи. Вам, мужчинам, не понять, как трудно ее делать. Тем более в такой день.
Костя опять не слышал слов. Он заворожено, как в немом кино, смотрел на Лизу и не мог налюбоваться.
«Какой же я идиот, - мысли в голове проносились вихрем. – Зачем развлекался в сауне, если рядом такая женщина? Это все Борис виноват с дурацкой затеей устроить мальчишник».
- И все-таки ты странный сегодня, - Лиза внимательно наблюдала за женихом.
- Еще бы, - подхватил Костя. – Рядом с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливым.   
За разговором молодые не заметили, как свадебный кортеж остановился возле центрального парка.
- А разве нам не в ЗАГС? – Костя порадовал знанием сценария собственной свадьбы.
- Милый, роспись через два часа. А сейчас проведем фотосессию.
- Это еще зачем?
- Чтобы фотографии получились хорошие.
Вскоре жених знал почти все о тяготах и невзгодах актерской профессии. А фотографа, который по несколько дублей снимал натуру с поцелуем или приседанием на зеленой лужайке, готов был растерзать на месте.
- Молодые, улыбнитесь и еще раз спуститесь по лестнице мне навстречу, - дядька защелкал фотокамерой. – Нет, ну кто так улыбается? Вы должны представить, что перед вами будущая жена.
Костя чуть не обматерил постановочного режиссера.
- А теперь обнимите ее и поцелуйте, как на первом свидании, - продолжал командовать фотограф. – Ну, разве это так было? Попробуйте еще раз, достоверней и правдоподобней.
Жених вновь обнял невесту и почувствовал, как рука непроизвольно полезла под платье, проникая под нижнее белье.
- А за вредность мне молоко полагается, -  щелкал камерой словоохотливый дядька.
- По морде тебе полагается, а мне секс, - прошептал Костя на ухо Лизе. – И где ты такого выискала?
- А чем он тебя не устраивает, дорогой? Настоящий профессионал. Давай порносессию ему закажем? – Невеста прерывисто дышала, не отстраняя пытливую руку. – Пусть снимет, а потом заплатим. Будет чего вспомнить на старости лет.
- Люди кругом не смущают?
- Они не поймут, что происходит. А если догадаются, не страшно: нам в такой день позволено многое.
Костя внимательно взглянул на Лизу.
«Нет, она не шутит. Действительно готова заняться любовью прямо здесь, за колоннами беседки в центральном парке, - смутился жених. – Сильно же она изменилась за несколько лет. Невинная детдомовская провинциалка успела превратиться в гордую надменную принцессу».
От этой мысли возбуждение пропало. В груди противно заныло, и Костя достал сигарету.
- Перекур, жених устал, кина не будет! – Он постарался не подать виду, что на душе скребут кошки. – Чехлите камеру. Съемки продолжим в ЗАГСе.
- Но мы еще не закончили! – Возразил настырный фотограф, стремящийся показать, что профессионально отрабатывает полученный гонорар.
- Вы, может, и нет, а я успел, - скаламбурил жених и пошел искать гостей, затерявшихся в парке.
- Костя, ну, зачем ты с ним так? – Уже перед ЗАГСом Лиза пыталась настроить жениха на праздничный лад. – Сегодня радоваться надо, смеяться, шутить. А ты сорвался на фотографе.
- Пусть не лезет не в свое дело, - Костя безуспешно пытался успокоиться.
- Кажется, я пропустил что-то интересное, - возле молодых нарисовался Борис. – Неужели это ссора на пороге новой жизни? 
- Иди к черту!
- Фу, жених, как некрасиво. Может, невеста окажется более сговорчивой? – С этими словами старший брат обнял Лизу и попытался увести в сторону, что-то шепча на ушко.
- Не лезь к моей жене! – Не на шутку разозлился Костя.
- А она пока тебе не жена, - Борис обернулся и долгим, пронзительным взглядом одарил жениха, но руку с талии Лизы убрал. – Отелло  пока рано корчить.
- Какая муха вас укусила? – Между братьями оказался Юрий Карлович. – Маша, помоги детей успокоить. Не хватало на пороге Дворца бракосочетания драку устроить!
Мария Петровна не заставила долго ждать. Как наседка обняла обоих и запричитала:
-  Мальчики мои дорогие, успокойтесь. Наверное, вы оба просто погорячились.
- Да, мама, но теперь все в порядке. Никто не горячится, все спокойны. Пора заходить, - первым взял себя в руки Борис.
И добавил, чтобы услышал только Костя:
– Правда ведь, брат? А то, что отказался сниматься в порносессии, разумно. Зачем размениваться по мелочам после главной роли в порнофильме?
Жених озверел, догадавшись, для чего был нужен «благотворительный» мальчишник.
«А зачем ему шантажировать? – Костя пытался разгадать ребус. – Какую цель преследует?».
- Мальчики, вы закончили разборки? – Лиза охладила пыл братьев. – Можно узнать, из-за чего сыр-бор?
- Все нормально, дорогая. Наши мелкие проблемы, ничего серьезного, - Костя увлек невесту за собой. – Пойдем, а то нас, наверное, уже заждались.
Молодых уже действительно высматривали работники ЗАГСа. На них зашикали со всех сторон и попросили поторопиться.
- Вы стоите на пороге новой жизни, - вещала через несколько минут ведущая торжества. – Два любящих сердца…
Костя ее не слушал. Все мысли были о другом: никак не ожидал от старшего брата подвоха.
«Надо же додуматься - заснять утехи в сауне! – Злился он. – Если это шутка, то глупая. А вдруг не розыгрыш, тогда зачем Борис все придумал?».
Жених почувствовал болезненный толчок в бок, и до него донеслись слова, сказанные ведущей в третий раз: «Вы согласны взять в жены?...».
- Да, - очнулся он, - я люблю ее.
В зале раздался смех, переросший в хохот.
Когда с церемониальными формальностями было покончено, все вышли на лестницу Дворца бракосочетания.
- Есть предложение прогуляться до кафе, - озвучил продолжение свадебной программы Юрий Карлович. – Кто не хочет, милости просим в машины. Водители знают, куда везти. Начало банкета через два часа.
Большинство гостей отправилось на прогулку по центральной улице и парку.
Фотограф сделал попытку возобновить фотосессию, но первая же команда вызвала недовольный взгляд Кости:
- Уймись, достал уже. Никаких дублей. Работаем вживую.
- Но мне не из чего будет выбрать?
- Это твои проблемы, вернешь гонорар.
Дядька защелкал камерой в три раза быстрее.
Во время прогулки Костя порывался поговорить с Борисом. Но старший брат под различными предлогами ловко увиливал. А в кафе выбрал за столом отдаленное место.
Через два часа свадьба органично переросла в организованную тамадой пьянку. Еще чуть позже не все гости помнили, по какому поводу собрались. И только родители чинно сидели и любовались молодыми.
- Какая красивая пара, - не переставала восхищаться Мария Петровна. – Душа радуется, глядя на вас.
- Только бы внуков дождаться, - вторил ей мечтательный Юрий Карлович. – Вы уж не задерживайтесь.
- Обязательно постараемся, папа, - Костя опрокинул очередную рюмку.  – Ты согласна со мной, жена?
Лиза не притрагивалась к спиртному. Фужер с шампанским, налитый в начале застолья, так и стоял рядом не тронутым. Молодая женщина с нарастающей тревогой наблюдала за супругом.
- Пойдем, потанцуем, - предложила она, когда музыканты заиграли медленную композицию. -  А потом закажем нашу любимую.
Костя был не против. Молодые вышли на середину зала и слились в танце под овации гостей и «Отель «Калифорния».
Вскоре на танцполе не осталось свободных мест.
- Я выйду покурить, дорогая. Не скучай, - Костя поцеловал жену и вышел на крыльцо кафе.
Прохладный ветерок прояснил мозги. Молодой человек почувствовал, как выветривается хмель.
- Ну, что, доволен, молодожен? – Чиркнул зажигалкой Сергей. – Какие первые ощущения у женатика?
- Скверные.
- С чего бы?
- А то не знаешь.
Сергей удивленно уставился на Костю:
- Выражовывайся яснее. До меня после выпитого плохо доходит.
- Зачем с Борисом снимали меня в сауне?
- Ты меня с кем-то перепутал, я в такие игры не играю.
Костя молчал и сверлил Сергея взглядом-буравчиком: «Нет, похоже  он точно не знает о съемках».
- Ладно, не бери в голову, - хлопнул друга по плечу, - я тоже сегодня перепил, вот и мерещится всякая хрень. Скоро зеленые человечки забегают.
- Это точно, - пьяно захихикал Сергей, - надо на минералку переходить.
- Вот и пойдем к столу.
В зале прожектор раскрашивал танцующих в разные цвета. Костя с детским любопытством и непосредственностью рассматривал красных родственников и зеленых друзей и знакомых, пока взгляд не уперся в Бориса.
Старший брат, окруженный беснующимися в танце, обнимал девушку. Когда вокруг поредело, Костя понял, что это Лиза.
Новобрачная извивалась в сильных руках под ритмы зажигательной музыки. Экстравагантный, животный танец символизировал близость двух людей. Во всяком случае, так казалось со стороны.
В груди закололо, и Костя ощутил сильную боль. Стало трудно дышать, и он отошел в сторону, чтобы никому не мешать и не привлекать к себе внимание.
Быстрая музыка сменилась медленной, а Борис не спешил отпускать Лизу. Молодая женщина в подвенечном платье повисла на нем и зашептала на ухо:
- Ты помнишь наш разговор? Приблизишься к нам – убью? Я не шучу! Не мешай нам жить!!
- Неужели любовь воспылала с новой силой?
- Тебе трудно представить, но именно так. Я всегда любила только его.
- А что ты скажешь после просмотра фильма с участием любимого, снятого вчера в сауне?
-  Это твоя очередная гнусность. Засунь себе фильм… сам знаешь куда. Мне даже не любопытно!
Музыка продолжалась, и Борис с Лизой не размыкали объятий. Девушка по-прежнему с жаром нашептывала какие-то слова партнеру.
- Ох, напрасно муж жену одну оставляет, - донеслось до него от барной стойки. – Такая красавица долго скучать не будет.
«Это точно». – Подумал Костя и направился в туалетную комнату.
Там было сильно накурено. В глазах защипало, в горле образовался неприятный комок.
Молодой человек заперся в кабинке и, чтобы унять ноющую в груди боль,  выкурил одну за другой несколько сигарет.
- А я тебя жду, - услышал он голос жены, когда вернулся в предбанник.
В полусумраке туалетной комнаты Костя заметил Лизу. Молодая женщина стояла возле рукомойника, перегородив выход:
- Дорогой, что с тобой происходит? На тебе лица нет.
Костя посмотрел в зеркало, откуда на него воззрился уставший и состарившийся от преждевременной боли человек.
- Может, объяснишь, что происходит? – Лиза взяла мужа за руку.
Костя вздрогнул, будто током ударили. В следующий миг он выдернул руку:
- Не теперь. Пойдем к гостям. Неудобно надолго оставлять их одних.
- Да мы им уже не нужны, там такое веселье!
- И тем не менее, дорогая, пойдем в зал, - Костя открыл перед женой дверь. – Это ведь свадьба, наша свадьба.
23 января, 2000 год
После 18-ти километрового тактического бега по пересеченной местности с комплектом амуниции за спиной под 20 килограммов Костя кулем повалился на стылую прошлогоднюю листву, пробивающуюся местами из-под снега.
- Вставай, салага, - закричал сержант, контролировавший прохождение трассы конкурсантами. – Решил, что достоин берета, поднимайся. Две минуты на отдых вышло.
Костя медленно встал и побрел вперед. Дыхание еще не восстановилось. Но очередной рубеж обозначен. Отступать нельзя, сам напросился.
Накануне вечером командир взвода, подававший список конкурсантов в штаб, вызвал к себе:
- Боец, ты уверен, что не передумал выйти на полигон вместе со всеми и доказать право носить краповый берет? Подумай хорошенько, сослуживцы более опытные, как минимум полгода за спиной. Твои смешанные единоборства пригодятся только на последнем этапе испытаний, до которого еще дойти надо.
- Товарищ старший лейтенант, в рапорте все четко изложено…
- Знаю, не перебивай. Тогда слушай внимательно и запоминай. Если завтра упадешь, тут же поднимайся, в любом состоянии. Не встанешь сразу, значит, сил точно не хватит продолжать.
И вот теперь Костя понял правоту комвзвода. Не подчинись сержанту, не поднимись через две минуты, сил на рывок с земли могло не хватить.
- Бойцы, слушай мою команду. Перед вами водная преграда, - сержант указал на мутную воду искусственного озера. – Вперед!
Из семидесяти конкурсантов, начавших сегодня экзамен, к очередному рубежу дошло и добежало двадцать.
Костя вместе с оставшимися шагнул в воду по грудь и задохнулся. Не так просто заставить передвигать ноги в ледяной жиже зимой! Деревянные ходули, обутые в берцы, слушались плохо.
- Бегом, бегом, не стоять, - кричал сержант с берега, подгоняя конкурсантов. – Время идет!
Все происходящее дальше Костя помнил плохо. Вроде была огненно-штурмовая полоса. Там оглушило разрывами снарядов. В небо с жутким свистом летели сигнальные ракеты, бабахали автоматы. Хотелось присесть и прикрыть голову руками.
Потом проходили по веревке, натянутой между полуразрушенными зданиями. В какой-то момент Костя почувствовал, что вот-вот упадет. Но чудом удержался на канате и дошел до другой стенки.
С бойцами, выдержавшими эти испытания, поднялся по веревке вверх на уровень трехэтажного дома, прополз под колючей проволокой, натянутой над землей сантиметрах в пятнадцати, прошел по доскам, раскачивающимся на цепях ...
Казалось, испытаниям не будет конца. Но вот сержант подал команду, и все остановились. Только сейчас Костя обратил внимание, что рядом с ним в строю десять военнослужащих. Когда и в какой момент отстали другие, в горячке не заметил.
- Ефрейтор Фомин, шаг вперед!
До Кости с трудом дошло, что команда предназначена ему.
- На рубеж шагом – марш!
Костя сделал несколько шагов, снял автомат с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Когда раздался треск холостого выстрела, в голове пронеслось: «Оружие удалось сохранить в порядке. Значит, допустят до финала».
У двух военнослужащих автоматы не выстрелили, и их сняли. Ефрейтор Фомин впервые в жизни видел, как рыдали взрослые парни, когда их уводили с полигона.
- Ну что, конкурсант Фомин, девять на два не делится, - Костя услышал грубый голос командира взвода. – Две четверки будут работать по обычной схеме. Ты сам по себе. Вот и покажи, на что годится мастер по смешанным единоборствам.
Спарринг между измотанными испытаниями спецназовцами был похож на замедленную кинохронику. Бойцы вяло тыкались друг в друга руками и ногами, падали и вставали под ободряющие крики сослуживцев.
Вскоре в двух «четверках» выявились победители. Каждый из них поочередно должен был выстоять 12 минут боя против любого военнослужащего, обладателя крапового берета, пожелавшего проэкзаменовать конкурсанта.
Смотреть на «избиение младенцев», как назвал про себя эти поединки Костя,  у него не было времени. Против него на импровизированный ринг выпустили трех опытных бойцов. Они настолько уверовали в свои силы, что даже не сняли краповые береты.
- Кузя, замочи его, - загоготала многоголосая толпа.
Великан поиграл бицепсами на публику и устремился вперед.
Костя вовремя сделал шаг назад, и рука противника просвистела в сантиметре от подбородка. Зато нога второго нападающего болезненно достала левую руку.
Еще шаг назад, резкий поворот вправо, удар без замаха и – третий «краповик» повалился на землю как подкошенный.
В следующий миг кулак Кузи врезался в ухо. Из глаз посыпались искры, но в голове четко стучал молоточек: «Выйти из-под удара, выйти из-под удара, выйти из-под удара!».
Костя действовал на автомате. Не выпуская из виду великана, сделал выпад против «краповика», находившегося сзади. Тот не ожидал подвоха, сблизился с Фоминым, получил неожиданный удар под дых ногой и вылетел за импровизированную границу ринга.
Дальнейшее Костя помнил плохо. Его вторая удачная атака закончилась тем, что Кузя воспользовался фактором численного преимущества и нанес сбоку очередной сокрушительный удар. На этот раз он пришелся в челюсть.
- Ну что, салага, бой продолжать будешь? – Фомин открыл глаза, когда  фельдшер приложил к носу ватку, смоченную нашатырным спиртом.
Над головой распласталось серое небо, по которому ползли свинцовые тучи. Костя подумал о вечности, а секундой спустя был на ногах и держал оборону.
Его методично избивали Кузя и двое свеженьких «краповиков». Но на этот раз ефрейтор Фомин проявил благоразумие и только старался держать оборону.
От сильных ударов ломили руки, которыми он прикрывал голову и корпус. А из носа продолжала капать кровь.
На него нападали. Он вынужден был уйти в глубокую защиту, чтобы протянуть время. На удары отвечал редко, часто промазывал, падал и тут же  поднимался.
Когда ефрейтор Фомин после очередного удара оказался на земле, командир взвода крикнул из толпы: «Спросите, может, хочет отказаться?».
Костя через силу поднялся, замотал головой и промычал: «Нет!».  А потом с нечеловеческим криком бросился на «краповиков».
В этот момент неожиданно прозвучал свисток – закончился неравный спарринг-поединок. Костя на радостях вскинул руки и упал, потеряв сознание.
Церемонию награждения, которая проходила через час, он видел как в тумане.
Новенькие береты надели на него и еще двух военнослужащих. Кузя крепко пожал руку и сказал одно единственное слово: «Молоток!».
А потом  по сложившейся традиции мимо них промаршировал весь отряд. И даже офицеры отдали честь победителям, прошедшим испытание на полигоне.
А еще ефрейтор Фомин надолго запомнил слова, сказанные командиром отряда специального назначения внутренних войск новоиспеченным «краповикам»: «Запомните, если военный надевает такой берет, это ко многому обязывает!».
10 февраля, 2000 год
Командир взвода группы спецназа обвел подчиненных долгим, тяжелым взглядом:
- Через несколько дней пойдем в зону боевых действий. Никто из вас еще не был в настоящих переделках, не сталкивался с боевиками. Поэтому рекомендую для общего образования, так сказать, прочитать записки «воина Аллаха». Пригодится.
Офицер показал военнослужащим обычную ученическую тетрадь в клеточку, оказавшуюся дневником боевика. Его убили в январе при попытке вырваться с группой головорезов из Грозного.
Ефрейтор Фомин даже не предполагал, что записки обыкновенного бандита станут для него первым путеводителем по горной республике.
«В 1996 году, в первую войну мой старший брат Руслан погиб в войне с неверными и стал шахидом. В последнем штурме Бамута он был в группе  смертников. С тех пор и я в группе джамаат.
В 1999 году мы пошли в Дагестан, на Ботлих. И захватили его. Потом заняли Гамиях, а через пять дней наша группа вернулась в Чечню. Первая позиция – Червленая. После столкновения с федералами один из нас стал шахидом. Его звали Муса.
Вторая позиция – Терский хребет. Оттуда мы, чтобы не попасть в окружение, отошли без потерь на окраину села Центорой. В меня выстрелил снайпер, но с помощью всевышнего я остался жив. А вот Мусе не повезло – снайпер попал в него, и он стал шахидом.
…Город Грозный, 1-й микрорайон, 20 декабря.
Мы держим позиции на окраине. Сейчас я наблюдаю за горящим российским «Уралом» и БМП. Вижу моджахета, который подползает к трупу русского солдата возле горящей машины, чтобы отрезать глову. Для них это трофей.
30 декабря. Позиция в Селжи. У нас идут перестрелки. Вчера наш снайпер уложил двух солдат, перебегавших дорогу. Каждое утро я выхожу на улицу и вижу изменения: нет очередной стены в доме напротив или целой комнаты. Они хотят выкурить нас из этого дома, потому что не даем спокойно жить в этом районе.
В новогоднюю ночь перестрелки продолжались до утра.
Утро 1 января 2000 года.
Наш гранатометчик стал шахидом. Он хотел подбить БТР и выбежал на дорогу, обстреливаемую со всех сторон. Не успел. Вдруг раздалась пулеметная очередь, и он упал. Мы едва оттащили его с дороги, привязав к длинной палке крючок. Через шесть дней нам пришла замена.
2 января.
Наши группы захватили Аргун, Мекер-Юрт, Алхан-Юрт, Ермоловку и уничтожили много техники и федералов. В Ермоловке и Алхан-Юрте – около 30 единиц бронетехники. В Аргуне и Мекер-Юрте – около 40 единиц, 120 омоновцев и много солдат.
Потом мы в составе мобильной группы отправились на консервный завод. Два дня копали окопы и однажды впереди, метрах в 20, заметили пехоту. Вначале мы подумали, что это наши, потому что с ними были гантемировцы. Но когда я обнаружил на спине одного рацию, понял: это кафиры. Один из наших выстрелил по ним и - началось!
Они стреляли прямо в наши окопы. Я вылез, чтобы забежать в дом. Но одна пуля просвистела рядом со мной, и пришлось ползком вернуться обратно.
Выждав минуту, я попытался забежать в дом с другой стороны. Но меня опять заметили и открыли огонь. Передо мной в стену попали трассеры, пришлось основательно залечь. Вдруг рядом разорвался подствольник, но меня не задело.
В окопе остались еще двое наших – Ахмед и Муса. Они по рации попросили, чтобы я их прикрыл.
Заняв удобную позицию, заметил метрах в 30 кафира. И начал по нему стрелять. Кафир упал. Остальные попрятались за развалинами. Муса и Ахмед сумели забежать в дом.
И вдруг появился танк. Он выстрелил по нам прямой наводкой. Потом еще раз. Больше не успел. Наши в соседнем здании подбили его. Он разлетелся вдребезги, остались лишь днище и колеса. Пехота, которая шла под прикрытием брони, погибла.
Потом федералы устроили дымовую завесу, чтобы вынести трупы своих. Мы начали стрелять прямо в дым, наугад. Когда гарь рассеялась, трупов оказалось еще больше. И так повторилось три раза.
В этот день мы подбили еще и БМП. И опять в нескольких метрах от меня разорвался подствольник. На этот раз повезло меньше: осколки попали в глаз и руку. Руку задело не глубоко, кость не повредило…
Так мы сражались шесть дней. Потом пришла замена, и мы выдвинулись в другой микрорайон.
27 января.
Мы напали на школу в районе Калинина. Несколько человек заскочили в здание и, уничтожив несколько кафиров,  отошли. Пять наших стали шахидами.
Амир Исмаил, заместитель Хаттаба, тоже стал шахидом. Его закидали лимонками – оторвало обе ноги и сломало руку. Но он, истекая кровью, продолжал командовать. Он был первым, кто заскочил в школу, и стал последним шахидом из пятерых. Трех кафиров, которые стреляли в нас, взяли в плен. Двоих зарезали, а одного оставили, потому что сам сдался.
В этот же день нам приказали сделать маскировочные халаты. Распоряжение отдал лично Шамиль Басаев, и мы выполнили его.
28 января.
Ночью нам сказали, что выходим из Грозного. Мы быстро собрались и одним марш-броском добрались до завода Анисимова.
29 января.
Мы шли на Ермоловку через минное поле. Шамиль Басаев, Леча Дудаев, Хункарпаша Исрапилов, Жим Асланбек, Мехидов Абдул-Малик возглавляли колонну.
Мы попали в засаду. Это был мост через Сунжу. Понесли крупные потери. Нас начали обстреливать с двух сторон БМП, пулеметы, АГС. Разбегаясь в разные стороны, наступали на мины. Многим оторвало ноги. Один лег прямо на мину, и ему разорвало грудь. Только с помощью всевышнего удалось перебраться через мост. Этой ночью мы, мокрые и усталые, дошли до Ермоловки и заночевали там.
30 января.
Ночью мы двинулись на Закан-Юрт. Там нас тоже обстреляли из БМП и пулеметов. Один стал шахидом. Раненых мы тащили на санях.
1 февраля.
С наступлением темноты двинулись на Шауми-Юрт. Но в лесу нас заметили и обстреляли из «Града». Еще несколько наших стали шахидами.
2 февраля.
Нас осталось 45 человек. Ночью наша штурмовая группа отправилась из Шауми-Юрта, чтобы пробить кольцо федералов. Но не встретили ни одного солдата.
В Катыр-Юрт мы вошли в 4 утра. Там обстреляли «Урал» с солдатами. Целый день село бомбили самолеты и обстреливали из всех видов оружия. Мы должны продержаться до темноты, а потом выйти на Шалажи.
Во всех селах, куда мы заходили, нас очень хорошо встречали. Кормили и сушили, отогревали...
А следующая группа, которая шла за нами, попала в засаду. Самое обидное, произошло это, когда почти зашли в Катыр-Юрт. А все из-за чего? Курили и разговаривали…
3 февраля.
В Катыр-Юрте у нас идут контактные бои. Двое стали шахидами, двое ранены, а один попал в плен. Среди русских также много убитых, одного взяли в плен. К вечеру федералы отступили и опять начали обстреливать село из всех видов оружия.
Село горит. Много домов разбито.
4 февраля.
Бои в Катыр-Юрте продолжаются.
5 февраля.
Мы опять уходим дальше, в Валерик. Ночью, при выходе, нас обстрелял «Град». И опять есть раненые.
6 февраля.
Мы вошли в Гехи-Чу. Нас очень хорошо приняли. Даже зарезали для нас коров».
На этом записки прерывались. И только чей-то командирский росчерк пера добавил несколько строк: «После ознакомления новобранцев, отправить дневник в музей внутренних войск Северо-Кавказского округа МВД РФ. В ходе специальной операции автор дневника убит, личность устанавливается».
«Интересно, на что рассчитывал боевик, когда вел этот дневник? Что его мемуары лягут в основу новой книги о борцах за свободу республики? Только отредактировать не мешает: стиль уж очень специфический. А так – поучительно. Надо держать ухо востро», - подумал Костя, засыпая.
Новый день обещал быть не менее трудным. Шла кропотливая подготовка к первой спецоперации.
15 февраля, 2000 год
К полуразрушенному зданию на окраине Грозного боевики подкрались на рассвете, прикрываясь остатками темноты и тумана, стелившегося по самой земле. Помогли и белые маскировочные халаты, сделавшие их практически незаметными. Но часовые на постах не дремали.
- Группа, к бою! – Ровным, спокойным голосом скомандовал офицер. - Занять огневые позиции.  Стрелять только по моей команде.
Бойцы рассредоточились в здании, которое заняли накануне и успели подготовить к ведению круговой обороны.
Старший лейтенант Митрохин, наблюдая за действиями подчиненных, остался доволен. Новобранцы четко разобрались в ситуации и выполнили все «домашние заготовки», которыми он их напичкал при подготовке к спецоперации.
«Только бы не запаниковали, - размышлял офицер, примерно прикидывая численность боевиков, подползавших к зданию. -  Трехкратное преимущество нападающих сильно ударит по психике необстрелянных бойцов».
- Огонь! – Прозвучала команда Митрохина, когда боевиков до полуразрушенного здания отделяло не больше тридцати метров.
Первые минуты показали, что ставка на утренний час и внезапность не оправдались. Тогда боевики попытались осуществить задуманное численным превосходством. Захлебнувшаяся атака вскоре возобновилась по всем правилам военного дела: навалились с трех сторон и попытались подавить сопротивление всей огневой мощью, имевшейся в их распоряжении.
Численное превосходство духов и перевес в огневой мощи начали сказываться. Военнослужащих вначале выбили из отдельных комнат на первом этаже, потом нападавшие заняли и все правое крыло.
- Гром, Гром, я – Чайка. Принял бой, силы неравные. Вызываю подкрепление. Долго не продержимся, - радист раз за разом посылал в эфир заготовленный командиром шаблон призыва о помощи и не получал ответ.
Вдруг наступила тишина.
- Русские, сдавайтесь. Живыми не выпустим, если не прекратите сопротивление, - вещал гнусавый, уверенный голос. – Слышишь, Митрохин?  Пацаны на твоей совести будут. А так домой отправим, к родителям.
В соседней комнате не выдержали нервы у пулеметчика Ибрагимова. Сержант по-киношному высунулся в полный рост в окно и начал стрелять в обладателя хамского голоса.
- Отставить, Рашид! – Заорал офицер, но было поздно.
Снайпер духов не дремал. Голова пулеметчика превратилась в кровавое месиво. В следующее мгновение боевики обрушили новый шквал огня. Сквозь дым, гарь и пыль с трудом удавалось следить за нападавшими.
- Кто с Ибрагимовым? – Перекрикивая шум боя, взывал командир группы спецназа.
- Я!
- Мать вашу! Кто я, головка от …
- Ефрейтор Фомин, товарищ старший лейтенант!
- Ты почему пулемет не поднимаешь? Огонь!
В следующее мгновение из соседней комнаты загрохотало. Несколько боевиков кулем повалились на землю.
Ефрейтор Фомин продолжал стрелять длинными очередями, пока не услышал под окном знакомый клич «Аллах Акбар». Следом на пол упало несколько гранат.
Костя успел выскочить до взрыва в коридор, где напоролся на автоматную очередь боевиков, продвигавшихся от правого крыла здания. И опять ему повезло: пули взрыли деревянный настил возле ног.
В соседней комнате никого не было. Вернее, Фомин обнаружил два тела сослуживцев, изрешеченных автоматными очередями.
- Суки! – Заорал он и, высунувшись в коридор, послал длинную очередь. – Всех порешу!
Когда Фомин опять выглянул в коридор, палец сам сполз с пускового крючка. Боевики продвигались по коридору, прикрываясь военнослужащими, взятыми в плен.
- Сдавайтесь, - орали духи, - а то ваших прикончим.
- Стреляйте на поражение, не сдавайтесь, - заорал плененный Шишкин.
За спиной Фоминова раздался шорох. Снайперы Воробьев и Громов заняли удобные позиции. Два выстрела и – два духа пали на пол.
Вслед за этим шум боя возобновился. Отовсюду сыпалась штукатурка, от стен откалывался камень.
- Все, кто меня слышит, - раздался голос командира, - отходим в дальние комнаты. Ефрейтор Фомин прикрывает.
До Кости дошло, что на переднем рубеже он остался лицом к лицу с боевиками, которые приближались к нему по коридору.
Очередь, еще очередь. Духи упали. И вдруг пулемет заклинило. Ефрейтор Фомин оглянулся: сослуживцы успели отойти на безопасное расстояние.
Костя нырнул в комнату и от безысходности чуть не взвыл.
«На окнах решетки, наружу не выбраться. Да и зачем? Там боевики сразу достанут. Выходить в коридор с поднятыми руками? Западло, - лихорадочно неслись мысли. – Что делать?».
Костя сел на пол, прикрыл голову руками. Когда в комнату ворвались боевики, принял боевую стойку.
- Не дури, пристрелю, - прогундосил бородач и направил на него ствол автомат. – Шагай, будем с тобой разбираться.
В большой комнате в правом крыле здания находилось много людей в белых маскировочных халатах.  Они что-то бормотали по-своему.
Один подошел к Фомину и, поигрывая ножичком возле лица, с недоброй ухмылкой процедил: «Ну, что, уши пообрезать?».
Костя обратил внимание на гору трупов боевиков. Не меньше двадцати. Страх вмиг улетучился, а в голове прояснилось: «За своих они не только уши, яйца перед смертью отрежут».
Рука в кармане нащупала гранату.
«Лучше взорваться, чем с отрезанной головой лежать», - неслись мысли.
Кольцо выдернул, не вынимая руки из кармана. Хлопку в штанах не придали значения – боевики увлеченно решали судьбу пулеметчика. И вдруг у всех на глазах под потолок взлетела граната! Все разом упали на пол.
Ефрейтор Фомин резко развернулся, сделал три огромных шага к коридору и рухнул на землю.
Ба-бах! По ушам резануло, но осколками не задело. Под истошные крики и вопли боевиков бросился по коридору к своим.
Далеко убежать не удалось. Над головой пронеслась автоматная очередь. Пришлось нырнуть в ближайшую комнату.
Ефрейтор Фомин осмотрелся. В углу обнаружил углубление, ведущее под пол. Только спрыгнул в лаз, как в комнату полетели гранаты. Видимо, боевики заметили, куда забежал военнослужащий.
От удушливой духоты и постоянных взрывов Костя потерял ориентацию в пространстве и времени. Боец не понял, что остатки группы спецназа бросились ему на выручку…
Очнулся, когда кто-то тормошил за плечо.
- Поднимайся, герой! – Услышал знакомый голос командира группы. – Хватит прохлаждаться.
- Товарищ старший лейтенант, ваше приказание вы…, - начал ефрейтор Фомин и потерял сознание.
- Ну, надо же, как кисейная барышня, - съехидничал офицер. – Такое выдержал, а теперь сознание потерял.
Митрохин отряхнул руки и взял бойца на руки.
23 февраля, 2000 год
- Поговаривают, что по степени разрушения Грозный намного опередил многие города Советского Союза и Западной Европы времен второй мировой войны, - умничал усатый журналист, вальяжно восседая на крыше БМП.
- Да. Но говорят об этом, в основном, журналисты, причем иностранные, - командир батальона майор Елагин не любил спорить с представителями средств массовой информации. – Наверное, им виднее. Сам разрушенных второй мировой городов не видел. А вот руины в Грозном довелось.
БМП, на которой ехали представители СМИ, месила гусеницами грязь. Журналисты, не слезая с брони, жадно снимали сюжеты о послевоенной жизни…
- Проедете по блокпостам и заставам, - напутствовал Фомина старший лейтенант Митрохин. – Ребята расскажут, как им служится в условиях войны. Ну, а ты возглавишь группу прикрытия. Времена, сам знаешь, неспокойные. Не дай бог, с журналюгами что случится.
- Почему я?
- Отставить, герой. Никаких возражений, это поощрение за безупречное выполнение приказов, - улыбнулся офицер. – Да и видел я, как ты на эту журналисточку из «Комсомолки» пялился.
- Товарищ старший лейтенант, меня дома девушка ждет, - начал Фомин, но офицер только рукой махнул.
- Боец, не разочаровывайте меня, выполняйте приказ!
И вот Костя сидит на «коробочке», которая несется по улицам Грозного в поисках сенсаций.
Недавно здесь гремели бои. Сейчас об этом напоминают пустые глазницы окон, разрушенные наполовину и полностью дома, покореженные бетонные строения, глубокие ямы от разрывов снарядов.
Запустение царит не только в промышленной зоне, но и в жилой. Вернее, она была когда-то жилой. Сейчас люди еще с большим опасением появляются на улицах. Редкие прохожие бредут по улицам в поисках бревен.
Журналисты оживились, когда в кадр попала пожилая женщина, тянувшая за ветви небольшое деревце. Заслышав грохот техники, она отошла подальше к обочине – так, на всякий случай.
Водитель головной БМП сбавил скорость, чтобы не обляпать прохожую грязью. Кто-то из журналистов попросил остановиться.
Ефрейтор Фомин первым спрыгнул и приказал подчиненным занять круговую оборону.
- Я думала, вы мне руку подать хотите, - жеманно улыбнулась Варвара из «Комсомолки». – А вы просто солдафон, как и все.
- Барышня, такой же солдафон, как и все, обязан обеспечить вашу безопасность. Что я и делаю.
- А если бы я в грязь упала? – канючила она.
- Это не страшно, грязь хорошо отмывается. Чего не скажешь про кровь.
Варвара скривилась, как от зубной боли. Но тут же забыла о своем сопровождающем и присоединилась к братьям по журналистскому цеху, пытающимся поймать картинку с натуры.
Камеры, направленные на стену какого-то разрушенного здания, начали снимать. Ефрейтор Фомин не сразу догадался, что привлекла внимание надпись на стене «Добро пожаловать в ад. Часть вторая».
Окинув взглядом настенную живопись, комбат Елагин устало бросил:
- Это уже не актуально. Никакой опасности нет.
А про себя подумал:
«Недавно здесь гремели бои, к которым боевики усиленно готовились. От частых выстрелов и разрывов голову трудно было от земли оторвать и, скрежеща зубами, продвигаться вперед. Тогда эти «шутливые» приглашения должны были напоминать о поражении в 96-м. Не вышло: готовили ад для нас, а попали в него сами». 
- Здесь действительно было Чистилище, - шепнул Фомин Варваре, которая фотографировала надпись. – Только старшие товарищи, которым я доверяю, убеждены, что его могло не быть.
- Ты о чем?
- Тему войны на Кавказе должны были закрыть еще в 1996 году, а вместо этого пошли на поводу у бандитов, заключив нелепое соглашение.
- Хватит снимать всякую ерунду, нас люди ждут, - комбат отдал команду, и «коробочки» содрогнулись на месте.
Журналисты заспешили на свои места, зачехляя на ходу аппаратуру.
О том, что колонна приближается к центру города, ефрейтор Фомин понял по участившимся высотным домам. Они смотрелись такими же безжизненными, как на окраине. И еще сложнее было определить, остался там кто-нибудь или нет. В окраинных домах все намного проще. Там, где есть люди, вывешивались белые тряпицы или писали белой краской на заборах «Здесь живут».
Задумавшись, Фомин не сразу сообразил, что «коробочки» выскочили на многострадальную площадь Минутка: «Сколько раз она переходила из рук в руки? И не сосчитать!».
Последствия обстрела напоминали о недавних жарких боях. На этом фоне нереальной выглядела картинка, которую засняли журналисты. Перед спуском в разрушенный подземный переход возле костра два бойца и местные жители что-то обсуждали за кружкой чая.
Сразу за мостом ведущая «бээмпэшка» приняла вправо и въехала на развороченную взрывами обочину. Рядышком припарковалась боевая техника сопровождения.
- Приехали! – Майор Елагин старался перекричать шум еще не заглушенных моторов. – Здесь у нас блокпосты. Только вчера поставили, после того, как армейцы зачистили район.
- Что значит «зачистили»? – Уточнил журналист какого-то столичного издания.
- Это значит, что уничтожили последних боевиков, засевших в домах и подвалах.
На пороге одного из подъездов многоэтажки, под сохранившейся вывеской «Парикмахерская» появились чумазые, закопченные гарью бойцы бригады внутренних войск. Лишь улыбки сверкали белизной.
- Только что постриглись, освежились, - смеялись они, показывая на вывеску. - Жалко, что без света. Да и парикмахер пьяный оказался.
В чудом сохранившейся цирюльне было оборудовано караульное помещение. Три комнаты: для отдыха и хранения оружия. Третью под столовую определили.
- Вот, пока нет омоновцев, которых будем прикрывать при проверке документов, обустраиваемся, - показал свои  владения командир блокпоста. – Хотя в дневное время, когда светит солнышко, как сегодня, приятней посидеть снаружи, у костра. И тепло, и светло…
- И мухи не кусают, - добавил кто-то из журналистов.
- Вот мух как раз хватает. Появляются иногда, особенно по ночам. Только странные, все ужалить норовят, - командир блокпоста стал серьезным. – Поэтому ночью возле костра никак нельзя. Видимо, не всех еще зачистили.
Комбат, заметив закипающий котелок, предложил испить полевого чайку. Для желающих водитель «бээмпэшки» принес кофе.
На фоне руин чаепитие – замечательное действо. Журналисты заметили прелесть картинки и направили камеры на Елагина.
- Да вы не меня снимайте, - улыбнулся майор. – бойцов. Они это заслужили. Так дрались, что любо-дорого! Может, мамка кого увидит и успокоится.
Лицо офицера стало вдруг серьезным и непроницаемым.
Камеры журналистов вновь обратились к чумазым и улыбчивым лицам.    
- Трудно сказать, что самым сложным было в боях. Хотелось выжить, победить, не выглядеть трусом, - начал рассказ один боец. – А сейчас самое сложное – пережить тишину. Не верится пока в нее.
Бойцов как прорвало. Они наперебой начали говорить о своих впечатлениях. Кто-то вспоминал, как штурмовали консервный завод, другие рассказывали о боях за кирпичный. Но всех объединила скупость в эмоциях. Они словно жалели слова.
- А ведь этим  пацанам, наверное, нет и двадцати, - Костя услышал голос Варвары. – Им бы девчонок любить да семьи строить. А они здесь прошли огонь, воду и медные трубы. Кому это надо?
Фомин с интересом посмотрел на журналистку. Не ожидал от нее такого вопроса: «Интересно будет почитать, что напишет после командировки на войну?».
Размышления прервал усатый журналист:
- А сколько вам здесь платят?
- Нисколько, - ответил самый бойкий. – Мы живых денег не видим. На книжку переводят 810 рублей в сутки.
- Не хило, - подхватил журналист, - приличные деньги набегают. Вам тут они ни к чему. Еще пропьете.
Бойцы перестали улыбаться:
- Даже если пропьем, это наши деньги. Нам и думать, как с ними поступить.
- У нас в стране демократия, и вы можете писать что угодно. Но знайте: эти ребята шли в бой за правду, за веру, за своих погибших товарищей, потому что, наконец, так приказывали командиры, выполняющие приказы свыше. Да мало ли причин драться не на жизнь, а на смерть? – Майор Елагин почувствовал волнение. – А деньги, которые они получат за свои боевые действия – это приятное дополнение. Но оно будет в гражданской жизни - без выстрелов и взрывов, без копоти и грязи. 
Комбат сделал знак, и водители «коробочек» одновременно запустили двигатели бронетехники.
Обратно ехали другой дорогой. Елагин выбрал более короткий маршрут, чтобы быстрее  добраться до Ханкалы.
После ужина в пункте временной дислокации отряда специального назначения ефрейтор Фомин попросил командира взвода отпустить на час в палатку журналистов.
- Я сразу понял, ты запал на нее.
- Товарищ старший лейтенант, мне письмо передать.
- Знаю я ваши письма, - офицер посмотрел на часы. – Отбой через час! Чтобы в расположении был через тридцать минут.
Костя пулей вылетел из палатки.
- Я думала, ты не придешь, - Варвара сменила полевую форму на коротенькое платье. – Проходи.
- А где все? – Фомин с удивлением оглядел пустую гостевую палатку.
- Ушли на брифинг. Командующий объединенной группировкой собрал журналистов, чтобы сделать какое-то заявление.
- Да я, в общем-то, хотел…
-Не беспокойся, они не скоро вернутся, - Варвара поднялась на носки и поцеловала Костю в губы.- Иди ко мне.
От нее приятно пахло свежестью.
- Ты не правильно меня поняла, - Фомин с трудом оторвался от молодой женщины. – Я пришел не для этого.
- Да? – Глаза Варвары округлились. – Это уже интересно.
Но Фомин видел, что она обиделась.
- Извини, я грубый солдафон, а ты такая красивая.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем, а в ком, - Костя собрался с духом и продолжил. – В общем, у меня дома есть девушка. И я хочу, чтобы ты переправила ей письмо.
 - Но мы летим прямым рейсом на Москву.
- Вот и отлично.  Полевой почтой письмо по-всякому будет идти дольше. А так ты опустишь его в Москве в почтовый ящик…
- Ладно, герой-любовник, давай свое послание, - Варвара продолжала с интересом рассматривать Фомина. – И как же зовут твою избранницу?
- Лиза.
- Бедная Лиза.
- Нет, она не бедная.
- Глядя на тебя, в это можно поверить.
13 мая, 2000 год
Костя проснулся от холода. Из кона дуло. Он натянул одеяло до подбородка, пытаясь спасти остатки сна.
- Доброе утро, герой! – Над ним склонилась  девушка в белом халате. - С пробуждением!
- Где я? - Фомин с трудом разлепил губы.
Только сейчас обратил внимание, что находится не в палатке.
- В госпитале Владикавказа, - медсестра налила в стакан воды. – Пить будешь?
Костя сделал усилие, но кивнуть не удалось. Получилось прикрыть и открыть глаза.
- Вот и хорошо, а то губы совсем потрескались, - девушка подняла и подержала голову, пока он напьется.
Занавески на окне колыхнулись, и он заметил двугорбую гору.
«Так вот ты какой, Казбек, - вспомнив рассказы товарищей, прошедших через здешний госпиталь, восхитился Фомин. – Действительно, величавый и невозмутимый».
- Горой любуешься? – Улыбнулась девушка. – Не ты первый. Правда, красиво? Я давно живу здесь, и все равно не могу налюбоваться. С ним даже разговаривать можно, как с живым. Вот только отвечает Казбек не всем, а только избранным.
- Ты – избранная?
- Нет, но говорить с горой все равно нравится. Даже в молчании Казбек производит сильное впечатление и помогает иногда принимать верное решение.
Костя с любопытством рассматривал симпатичную девушку:
«Кто она, осетинка или ингушка, рискнувшая остаться в этом городе по стечению обстоятельств? Или просто некуда было бежать? Хотя последнее вряд ли. Свои не оставили бы здесь».
- Мои родители – военные врачи, - по-своему истолковала молчание медсестра. – А люди при погонах, и тем более в белых халатах, не имеют права на эмоции.
Ириада кратко и емко обрисовала трагедию, случившуюся в этом благодатном горном крае с ее народом:
- В середине 90-х отцу предложили перевестись из госпиталя в другое место, но он, посоветовавшись с мамой, отказался. Только меня на несколько лет отправили к старшей сестре в Пятигорск. Сюда вернулась недавно, после окончания медицинского училища.
- А родители?
- Так и работают в госпитале. Мама заведует лабораторией, папа начальник хирургического отделения. Кстати, это он тебя оперировал.
Костя стянул одеяло и заметил, что грудь, руки и ноги перебинтованы.
- Множественные осколочные ранения, - пояснила Ириада. – Тебя доставили без сознания на вертушке. Ты потерял много крови, но сейчас это не страшно.
Фомин пошевелил ногой, рукой. Вроде все на месте, функционирует. Попытался спустить ногу с постели, но пронзила дикая боль.
- Ты что! – Всполошилась девушка. – Тебе еще рано вставать.
- А я слышал, послеоперационным рекомендуют как можно раньше делать движения для быстрейшего восстановления.
- Не в твоем случае, - отрезала Ириада. – Тебя из операционной подняли только под утро. Сутки еще не прошли, так что не горячись, герой.
Костя почувствовал, что хочет пить.
- Это после наркоза, - объяснила, как маленькому, медсестра. – Так всегда бывает.
- А что еще бывает после операции? – Спросил Фомин.
Он начинал свыкаться, что какое-то время основным собеседником для него будет эта симпатичная девушка. И стало приятно.
- Наверное, свадьба, - улыбнулась она. – Так что можешь не переживать, у тебя все до свадьбы заживет.
- Кто это может знать наверняка?
Ириада пожала плечами:
- Невероятное очевидно. На любящих всегда заживает как на собаках.
- А откуда известно, что я люблю?
- Когда готовились к операции, вот это письмо я достала из кармана твоей полевой формы. Кстати, ее постирали и погладили. Настанет час, наденешь, как новенькую.
Костя посмотрел на исписанную мелким, корявым почерком бумагу, заляпанную в нескольких местах кровью. Подумал немного и порвал письмо в мелкие клочья.
- Да ты что! – Ириада попыталась остановить. – Как ты можешь?
- Не хочу волновать любимую, - Костя был спокоен. – Зачем ей знать про кровь? Лучше напишу еще раз, это ведь не сложно. Тем более сейчас, как понимаю, будет много свободного времени. Сколько меня здесь продержат?
- Зависит от того, как скоро пойдешь на поправку, - ушла от ответа Ириада. – Точнее никто не знает.
- Значит, как минимум месяц, - с тоской откликнулся Костя.
- Или недели три, - раздался густой баритон. – Может, чуть меньше.
На пороге стоял человек в белом халате. По его выправке молодой человек безошибочно определил, что это военный человек.
- Папа…, - поднялась Ириада.
- Отставить, рядовой, - прервал ее высокий седовласый мужчина. – Полковник Бетеев, начальник хирургического отделения.
- Ефрейтор Фомин, - вырвалось у Кости, - но встать, к сожалению, не могу.
- А вот это плохо. Старшему по званию надо докладывать стоя, - откровенно улыбался полковник Бетеев. – Чему вас в учебке вразумляли?
- Я там не был, - насупился Костя, - меня в спецназ забрали.
- Сразу видно элиту войск, - продолжал улыбаться полковник. – Гордость так и прет из всех щелей.
- Разве это плохо?
- Когда как, - начальник хирургического отделения перестал улыбаться. – В твоем случае, наверное, даже хорошо. Тебе есть чем гордиться.
Полковник полез в нагрудный карман, достал глянцевую бумажку и протянул  Фомину.
- Что это? – Начал читать плясавшие перед глазами буквы. – Награждается ефрейтор Фомин… Орден Мужества! За что?
- Если я правильно понял, за гранату, которой ты уничтожил сразу десять боевиков и прикрыл отход товарищей.
- Но как? – Не мог понять Костя. – Я и не думал…
- Правильно! Зато твои командиры думали, боец, - полковник Бетеев превратился в врача и начал осмотр пациента. – А наградной я показал, чтобы на поправку пошел быстрее. Так сказать, в целебных целях. Хотя и так вижу: все, в общем-то, нормально.
Когда начальник отделения покинул палату, соседи поздравили Фомина.
- Да ладно, пацаны, вы что, с ума посходили? – смутился он. – Любой на моем месте поступил также. У меня и выбора не было.
- Выбор есть всегда, - шепнула Ириада. – А почему Лизе не написал?
- Так ты письмо прочитала?
Медсестра покраснела:
- Извини, не удержалась. Знаешь, если честно, я даже немного завидую ей. Наверное, хорошая девушка, если так бережешь, и даже не сообщаешь, что в Чечню попал.
- А зачем волновать? – Замял деликатное начало темы Костя. – Разве это что-то изменит? Пусть считает, я ничем не рискую.
- Но ведь это неправда. – Ириада, как истинное дитя горной республики, не могла понять смысла поступков этого симпатичного русского мужчины. – Ты выполняешь свой долг и близкому человеку необходимо знать.
- Я обязательно сообщу своей девушке, но потом, когда все будет позади. А пока пусть думает, что служу в безопасном месте.
Костя устал от первого после операции долгого разговора, отнявшего много физических сил. Глаза начали слипаться, и он не почувствовал, как заснул. И не услышал, как Ириада сказала уже в пустоту:
- Странные вы бываете, мужчины. То славы ищите и почета. А то в тени скрываетесь, словно боитесь чего…
В это время Фомин силой мысли во сне переместился на боевые позиции:
- Не бойся, Костян, все будет тип-топ, я покурю у тебя и уйду к своим.- Сержант Ивашкевич достал сигарету без фильтра. – На наших позициях офицеры совсем озверели со своей бдительностью. Четыре часа прошло, уши без курева пухнут.
- Ты совсем охренел? – Ефрейтор Фомин разозлился не на шутку. – Не вздумай этого делать. Нас могут обнаружить.
Эту позицию над горным ущельем  Костя присмотрел утром, когда их группа разведки выбирала место для засады.
- Делаешь успехи, боец, - подбодрил старший лейтенант Митрохин, когда проверял выбранные позиции. – Поставить здесь пулемет – самое верное решение. Попрут на нас, а ты их сбоку, сверху. Видно, как на ладони.
- Только и я буду как на ладони.
- А вот ты и постарайся врыться в землю, чтобы тебя не засекли. А то вся неожиданность коту под хвост.
- Да где же здесь врываться, камень кругом!
- А это твоя головная боль, - Митрохин хлопнул по плечу. – Займись, пока не стемнело. Огонь откроешь после того, как убедишься, что они втянулись в бой с нами.
- Есть, товарищ командир.
Пока светило солнце, Костя без опасений перемещался по своему высокогорному пяточку утеса над ущельем и буквально вгрызался в камень. Как только над головой повисли звезды, залег за укрытие и принялся ждать.
- Ну что, салага, кайфуешь тут, - отвлек от мыслей сержант Ивашкевич. – Не весь еще сухпай приговорил?
- Не-а, даже не притрагивался.
- Правильно делаешь, а то еще неизвестно, сколько ждать духов.
- А что разведка говорит?
- Вырываются из района проведения спецоперации и пытаются в горы пробиться. У них там схронов навалом. Переждать хотят, раны зализать, запасы пополнить. Так что дорога прямиком на нас. Вот только когда выйдут? Они ведь раненных и убитых за собой тащат.
Ивашкевич достал сигарету, прикрыл рукой огонек зажигалки и глубоко затянулся.
- Эх, кайф-то какой, - сказал сержант, еще раз сделал затяжку и повалился на Костю с маленькой дырочкой во лбу.
- Орел, Орел, я – Первый. Что там у тебя происходит? – Рация ожила голосом старшего лейтенанта Митрохина.
- У меня двухсотый.
- Кто?
- Сержант Ивашкевич.
- Дьявол, - выругался в эфир офицер. – Заляг ниже плинтуса. Пусть думают, что пулеметчика убрали. Все, отбой. Идут. В эфире полное молчание. Только по острой необходимости…
В этот момент раздались выстрелы. Авангард боевиков вступил в бой с разведдозором в ущелье.
Столкновение продолжалось несколько минут. По заранее разработанному сценарию несколько бойцов специального назначения, инсценируя отступление, покинули позиции и ушли в глубь ущелья, к подножию горы.
Взошла луна. Фомин с трудом разглядел, как несколько духов в раздумье остановились возле большого валуна. Один показал на место, где он оборудовал позицию.
«Ага, - обрадовался Костя, - наверное, говорит, что пулеметчика уничтожили».
В этот момент пуля от неожиданно произведенного автоматного выстрела выбила крошку из камня рядом с укрытием. Рука потянулась к оружию, но вовремя остановилась. И тут ожила рация:
- Молчать, Орел. Идет проверка.
И вновь эфир умер.
Ефрейтор Фомин уже слабо соображал, сколько лежит без движения. В какой-то момент показалось, внизу началось действо. Выглянув из-за камня, заметил, как в ущелье втягиваются остатки разгромленной во время спецоперации банды головорезов.
В свете луны он насчитал 56 человек и три брички с телами раненых и убитых. В этот момент над ущельем засвистели световые мины.
Боевики залегли. Убедившись, что огонь по ним из нескольких автоматов ведут только с фронта, ринулись в атаку, позабыв обозы с ранеными. Когда световые мины вновь озарили местность, в бой вступил ефрейтор Фомин.
Его пулемет изрыгал смертоносный огонь. Боевики, не ожидавшие нападения с боку, не смогли в узком ущелье быстро перестроиться на ходу. С каждой минутой их оставалось меньше и меньше.
- Орел, Орел, молодец! - Ожил эфир, когда шифроваться не имело смысла. – Немного поднажми, а то человек десять прорывается к нам.
Ефрейтор Фомин переместил огонь поближе к позициям разведчиков.
- Отлично, Орел! – Старший лейтенант Митрохин накалял страсти в эфире. – Бей по тылам, чтоб остатки не ушли.
Костя так и делал, пока рядом не взорвалась граната.
«Все-таки успели перестроиться, гады, - мелькнула угасающая мысль, - не заметил гранатометчика…».
…Ириада смотрела, как Костик вздрагивает во сне. Она провела рукой по вспотевшему лбу, и он тут же открыл глаза:
- Ты не знаешь, они ушли из ущелья?
- Кто?
- Ну, духи, которых мы ждали в засаде.
- Папа говорил, что там осталось около шестидесяти боевиков. Не считая тех, кто лежал в повозках.
Костя глубоко вздохнул и снова забылся в тревожном сне.
25 мая, 2000 год
- Девушка, вы к кому? – Вахтерша в студенческом общежитии всем видом показывала, что деньги за дежурства не просто так получает.
Варвара была готова к подобному повороту и сразу достала журналистское удостоверение:
- Мне Лиза Пореченко нужна.
- Так она на соревнованиях, - тетенька демонстрировала осведомленность. С утра показные выступления проходят.  Она еще не возвращалась.
- Выступления? – Удивилась Варвара.
«Костя ничего не говорил, что его девушка чем-то занимается», - пронеслось в голове.
- Ну да, наша сборная по смешанным единоборствам готовится к областным соревнованиям. А сегодня для всех желающих устраивают семинар-шоу и показательные выступления.
Варвара вышла на улицу, осмотрелась. Вахтерша была сама любезность и показала дорогу к спортивному залу.
«И зачем взялась везти письмо, - ругала себя журналистка. – Правильно говорят, дурная голова ногам покоя не дает. Опустила бы конверт в почтовый ящик, как и обещала, так нет же…».
Вернувшись в Москву, Варвара узнала в редакции, что через несколько дней предстоит командировка в Ростов. Вот и решила передать письмо из рук в руки и одновременно удовлетворить любопытство. Было интересно, ради кого Костя отказал ей в быстрой любви?
Днем в городе начало припекать. Варвара скинула накидку, которую с утра набросила на плечи. Сейчас она оказалась лишней. Весеннее южное солнышко пригревало не по-детски.
- Вам какая Лиза нужна, Вахрушева? – Молодой человек у входа в спортивный зал картинно поигрывал бицепсами, заметно бугрившимися под футболкой.
- Нет, Пореченко.
- А кто это? – Парень перестал играть мышцами. – Я не знаю такую.
- Подруга Кости, он был в вашей сборной.
- А, невеста Фомина, - молодой человек подвинулся, освобождая проход. – Ищите возле ринга. Она любит за боями наблюдать с близкого расстояния. А с Костей что-то случилось?
- Нет, почему вы так решили?
- Да у вас лицо такое серьезное…
- Нет, с Костей все в порядке. Просто письмо просил передать, - успокоила она бойца. – Кстати, подскажите, как Лиза выглядит? Мы еще не знакомы.
- С вас ростом, рыженькая и симпатичная. В общем, не промахнетесь, у нее еще веснушки по всему лицу, - парень проводил Варвару долгим оценивающим взглядом.
Возле ринга было многолюдно. Студенты разных курсов и факультетов криками, свистом и улюлюканьем приветствовали своих представителей, демонстрирующих на помосте каты и приемы рукопашного боя.
Лизу Варвара действительно узнала без особых проблем. Парень на входе нарисовал точный портрет. Забыл только добавить, что девушка будет в откровенном наряде, выставляющим на показ едва не все девичьи прелести. Крошечное платье не скрывало, а скорее предназначалось для показа кружевного нательного белья.
- А вы ему, собственно, кто будете? – Лиза не ответила на приветствие и взяла протянутый конверт. – Почему он с вами передал? Разве почта не работает?
Варвара пожала плечами:
- Видите ли, милая девушка, на войне люди становятся мнительными и дорожат любой возможностью передать домой весточку.
Журналистка не сразу поняла, что в порыве внезапной злости сболтнула лишнее и прикусила язык. Ведь Костя предупреждал ее, что девушка не знает о его службе в Чечне. Но Лиза не расслышала слов о войне. Зал в очередной раз взорвался после выступления на ринге  нескольких участников показательного шоу.
- Извините, я плохо расслышала, - Лиза оказалась настойчивой. – Мне непонятно, почему он доверил письмо вам.
- Ничего личного, девушка, - Варвара потеряла к беседе всякий интерес. – Просто Костя сопровождал нас на аэродром, вот и просил передать письмо, чтобы быстрее дошло. Всего доброго!
Варвара ушла, а Лиза долго вертела запечатанный конверт.
«А, потом, - решила она, наконец, и спрятала его в сумочку. – Вечером в общаге прочту, в спокойной обстановке».
Но вечер не задался с самого начала. Еще в спортивном зале кто-то оттоптал на выходе ноги. А под дверями общаги неожиданно нарисовался Борис. В сгустившихся сумерках девушка заметила деловой костюм и букет цветов.
- Лиза, у меня к тебе разговор. Можно войти?
- Если тетя Люба пропустит. Она у нас женщина строгая.
- Если не возражаешь, с ней я как-нибудь договорюсь, - улыбнулся Борис. – Да и время еще детское.
- Для кого как, - пожала плечами Лиза, принимая цветы. – Я скоро спать собираюсь. Завтра первый зачет, надо хорошенько отдохнуть.
- Я не задержу, - обещал Борис и направился следом.
К удивлению девушки, вахтерша действительно не стала артачиться. Только предупредила:
- Борис  Юрьевич, имейте в виду: через час входную дверь буду закрывать.
- Спасибо, Любовь Петровна, я понял.
Лиза с интересом посмотрела на них и молча восхитилась:
«Это же надо, он вахтершу выдрессировать успел!».
- Ну и что за срочность? – Лиза изучала Бориса, будто впервые видела. – Почему до завтра не мог подождать?
- Я хотел узнать, какое решение ты приняла.
- О чем это ты?
- Не надо притворяться, - Борис терял терпение. – В прошлый раз на дискотеке ты обещала подумать.
«Вот, черт, - мысленно выругалась Лиза. – Я действительно что-то такое говорила, лишь бы отвязался. Нет, нельзя пить, язык сильно развязывается».
- Я подумала и решила: нам не надо встречаться, - выдохнула она разом. -  Я девушка твоего брата и жду его возвращения.
- Лиза, не надо сказки рассказывать. Ты не ходишь только с ленивым.
- Да, и откуда тебе это известно? – разозлилась она не на шутку. – Может, ты и свечку держал, если все знаешь?
- Я не об этом, - пошел на попятную Борис. – Костя уже восемь месяцев в армии, а ты на танцах постоянно меняешь партнеров.
- Мне что, отчет перед тобой держать, почему за мной увиваются? – Лиза подбоченилась и зло смотрела на гостя. – Ты всего лишь старший брат моего парня, а не старший муж. Так что не обольщайся, я не стану перед тобой отчитываться.
Она уже откровенно смеялась над Борисом, заметив, как краска смущения заливает лицо гостя.
- Лиза, зачем ты так? Я предлагал тебе: давай поженимся, чтобы все было по-честному. Ты мне очень нравишься.
- А ты мне нет. И не надо преследовать.
- Можно хотя бы узнать, чем я не устраиваю тебя?
- Нет ничего тайного, - Лиза перестала смеяться. – Мне нет смысла менять шило на мыло.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, - отрезала девушка и открыла входную дверь. – Мне не нужен старый и бедный. Я лучше Костю дождусь.
Через несколько минут после ухода Бориса в комнату впорхнули Оля и Света, задержавшиеся после дискотеки у химиков.
- А почему у Бориса лицо страдальца? – Спросили обе одновременно. – Опять от ворот поворот?
- А вы как думали? – Ощерилась вдруг Лиза. – Не суйте нос не в свое дело!
- А мы чего? – Удивилась Оля. – Ты права, не наше дело. Только зачем мужику голову морочишь?
- Это я морочу? – Лиза открыла окно и выбросила цветы. – Он сам ко мне липнет.
- Ты и в прошлый раз так говорила, после дискотеки, - Светлана решила не молчать. – Зачем же сегодня притащила?
Лиза глубоко вздохнула и постаралась не переводить разговор в ссору:
- Наверное, вы правы. Но я ничего не могу поделать.  Мне нравится, когда за мной ухаживают. Если б вы знали, как этого не хватало!
Подруги обнялись и заплакали.
- Но это не повод крутить хвостом, - Светлана всхлипнула и заглянула в глаза Лизе. – Тем более если решила ждать Костю. Не стоит старшему брату мозги пудрить.
- Да я и не делаю этого. Сегодня заявила, что старый и бедный мне не нужен.
15 июля, 2000 год
- Сынок, с тех пор, как Костя ушел в армию, ты сильно изменился. Что происходит? – Юрий Карлович ходил по комнате из угла в угол. – Мама переживает, тебя дома не бывает. Ты вообще перестал предупреждать, когда исчезаешь надолго.
Борис поморщился как от зубной боли:
- Отец, не надо читать мне мораль, ты немного опоздал. Мне 25 и я в состоянии позаботиться о себе.
- Ты должен думать о нас, ведь мы твои родители и переживаем за тебя. У меня даже сердце покалывать стало.
- Это не ко мне. Я не доктор.
- Да нет, это претензия к тебе. В прошлый раз ты проигрался в казино в пух и прах, а погашать долг пришлось нам.
- Послушай, отец, я и тогда говорил, и сейчас, что благодарен вам, - Борис размял сигарету и закурил. – Постарайся и ты понять меня. В казино нелегкая занесла не потому, что играть хотелось. Мне деньги позарез нужны.
Мужчины, не мигая, смотрели друг на друга.
- О какой сумме идет речь? – Юрий Карлович присел за стол.
- О большой, батя, об очень  большой.
- И все-таки, - настаивал отец. – Мне надо знать точно, сколько тебе нужно и на что.
- Я хочу открыть свое дело. Для раскрутки необходим стартовый капитал.
Юрий Карлович задумался. Он прожил жизнь в достатке. Когда познакомились с Марией, за душой было три копейки. Но во времена их молодости деньги не имели такой ценности, как сейчас. Всего добились сами, без поддержки родителей.
- Мы с мамой прожили жизнь честно и сумели вырастить вас с Костей, дать образование, - Юрий Карлович размышлял вслух. – Нам нечего стыдиться. Даже наоборот, иногда гордимся вами. Объясни, откуда у тебя появилась страсть к деньгам? Чего тебе не хватает?
- Отец, не начинай заново. Я не вижу ничего плохого в том, что хочу заняться своим делом и добиться финансового благополучия и независимости. Разве это не понятно?
- Но у нас есть все: квартира, машина, дача…
- Не смеши, отец. То, о чем ты говоришь, всего лишь призрак былого благополучия. Я говорю о другом.
- Но и времена сейчас не те, что в начале 90-х. Тогда люди рисковали, вкладывали большие деньги и при определенном везении и умении получали очень хороший навар. Сейчас по схеме «купил-продал» далеко не уедешь.
- А кто тебе сказал, что я хочу торговлей заняться? – Борис затушил сигарету в пепельнице. – У меня другие планы.
- Мальчики, пора обедать, - на пороге кабинета появилась Мария Петровна. – Все уже на столе.
Юрий Карлович поднялся:
- Мы сейчас, дорогая. Только договорим…
- Есть у меня одна мыслишка, - сказал он, когда закрылась дверь. – Но только обещай, ты ничего не расскажешь маме и не свяжешься с криминалом.
- Отец, ты меня обижаешь, - Борис подскочил на радостях. – Я разве похож на человека, готового сунуть собственную шею в петлю?
Обед в семье Фоминых проходил чинно и благородно. Мария Петровна успела забыть, когда такое было в последний раз. Наверное, в школярские времена Бори и Кости. Именно тогда семейные посиделки стали отходить в прошлое. У детей появлялись свои интересы, они с мужем не хотели отказываться от своих.
- Спасибо, мама, очень вкусно, - Борис поднялся из-за стола. – Мне пора, дела.
- Не спеши, сын, мы не договорили, - вслед за ним поднялся и Юрий Карлович. – Дорогая, ты сегодня действительно превзошла себя. Но честное слово, в меня больше не влезет.
Мужчины опять уединились в кабинете.
- Я все-таки хочу знать, чем конкретно ты собираешься заняться? – Юрий Карлович открыл табакерку и понюхал дорогие сигары. – Давно не курю, а вдыхать аромат люблю до сих пор.
- Отец, не надо хитрить. Я все равно не скажу, - Борис был непреклонен. – Одно знаю наверняка. Если все пойдет по моему сценарию, то мы справим новоселье. Думаю, это будет большой дом, где найдется место каждому. Представляю, как удивится Костя, когда вернется. Это будет хорошим сюрпризом.
- Сюрприз заключается только в этом?
- Ты сейчас о чем? Я что-то не понимаю тебя.
Юрий Карлович выдержал длинную паузу, помял сигару, понюхал:
- Видишь ли, мы с мамой давно живем и кое-что понимаем в жизни. Мне кажется, ты не должен ухаживать за Лизой.
На этот раз паузу взял Борис. Он не ожидал этой темы, поэтому не сразу нашелся, что ответить:
- Интересно, откуда у вас информация?
- Так я и знал, мать не ошиблась, - Юрий Карлович обнял сына и заглянул в глаза. – Поверь, не стоит этого делать. Это дурно пахнет. Неужели не понимаешь?
- Отец, я знаю только, что вы с мамой лезете не в свое дело.
- Все, что касается детей, наше дело.
- Но я не хочу обсуждать личную жизнь. Неужели это не понятно?
- Если бы твоя личная жизнь касалась другой девушки, мы с матерью не тревожились бы.
Борис чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом отца. Как в детстве, когда его впервые застукали с сигаретой.
- Что ты предлагаешь?
-  Оглянуться и увидеть, что вокруг много красивых девушек. А еще подумать и понять: Лиза выбрана Костей.
- Не уверен, что Лиза сделала свой выбор.
Юрий Карлович снисходительно посмотрел на старшего сына:
- Надеюсь, мы поняли друг друга. Лично мне кажется, ты просто обязан сделать правильные выводы. Не доводи до греха!
Борис поднялся:
- Я тебя услышал и обещаю подумать. Но что ты скажешь о первой части нашего разговора? Мне она представляется более важной.
Юрий Карлович полез в письменный стол. Достал потрепанную записную книжку:
- Мне кажется, я смогу помочь. Только предупреждаю. Человек, которому собираюсь звонить, очень специфичный. Он выполнит просьбу, потому что обязан мне. И даже, возможно, не назначит процент за услугу. Но, как все бизнесмены,  не захочет упустить выгоду. Ты готов, что он попросит долю в твоем деле?
Борис размышлял недолго:
- Думаю, смогу согласиться с таким условием.
- Тогда звоню прямо сейчас?
- Да, отец, спасибо. Я никогда не забуду этого.
- Не спеши благодарить, пока не за что, - Юрий Карлович быстро набрал номер и через несколько секунд обратился к собеседнику на том конце провода. – Привет, Соломон. Рад тебя слышать, дорогой…Да, твоими молитвами…А у меня к тебе предложение…Надеюсь, взаимовыгодное, как ты и любишь…
10 сентября, 2000 год
В предгорное село бронетранспортеры въехали на рассвете.
- Рассредоточиться, оружие – к бою! – Старший лейтенант Митрохин отдавал приказы на ходу. – Ждем причастных. Наша задача прикрывать их действия. По оперативной информации, в селе окопались ваххабиты.
Через несколько минут на центральную площадь выехало еще два БТРа.
- Не нас ждете? – Спрыгнул в пыль крепко сложенный капитан. – Орлы, вы чьи будете?
Ефрейтор Фомин прикусил язык, чтобы не сострить.
«Не хватало по шапке получить за фамильярность с милицейским офицером», - подумал он и отошел в сторону.
- Командир группы отряда специального назначения старший лейтенант Митрохин, - представился офицер. – А вы кто?
- Ну, старлей, ты меня напужал. Подкрался, я и не заметил. Будем знакомы – капитан Хохлов, командир этой банды, - здоровяк указал на десант, не спешивший покидать броню.
- Ярославский ОМОН? – На всякий случай уточнил Митрохин.
- А ты еще кого-нибудь ждешь? – Капитан в театральном жесте развел руки. – Собственной персоной. Еще вопросы есть? Нет. Вот и хорошо. Тогда давай обмозгуем наши действия и – вперед!
Офицеры отошли в сторону, раскрыли карту и начали тыкать в нее пальцами.
- Старлей, ты слышал, что здесь могут быть ваххабиты?
- По оперативной информации,  остатки банды осели в селе несколько дней назад. Но если залегли на дно, можем не найти.
- Не пыли, - улыбнулся капитан. – Не такие клубки разматывали. Скажи лучше, на твоих пацанов положиться можно? Если что, в штаны не сделают?
- Не пытайся, не обидишь, - Митрохин не принял шутливого тона. – Мои молодые за несколько месяцев успели опериться и еще твоим фору дадут.
Перепалку офицеров прервало появление «Нивы». Машина вынырнула из ближайшей подворотни и, не прибавляя скорости, попылила  к центральной площади.
- Фокус, прими гостей, больно ретивые, - приказал капитан Хохлов. – Всем – к машине! Готовность номер один!
Бойцы отряда милиции особого назначения покинули бронетехнику и рассредоточились. Фокус приступил к проверке документов у пассажиров машины.
- Гантемировцы, командир, - доложил старшина через несколько минут. – Что с ними делать?
- Скажи, пусть проваливают на все четыре стороны. Нам их помощь не нужна.
- Но они хотят участвовать в спецоперации.
- Да? – Ощерился капитан Хохлов. – А больше они ничего не хотят?
Подумал немного и, решив, что Фокус либеральничает с непрошеными гостями, неожиданно рявкнул:
- Разойтись по домам! За нами не ходить!
- Но мы хотим…, - начал бородач с автоматом в непонятной форме.
- Я все сказал, - Хохлов был непреклонен. – Вызывайте участкового. Он нам нужен, а не вы. Проверяйте село своими средствами, но после нас.
- Иван, а почему он с ними так строго? – Не понял Фомин. – Они вроде на нашей стороне. Во всяком случае, против боевиков.
Сержант контрактной службы Иван Платонов в группе отряда спецназа внутренних войск был на особом счету. Он воевал еще в первую кампанию, опыт накопил немалый. Даже офицеры считались с его мнением.
- А чего с ними церемониться? – Сержант посмотрел на Костю как на маленького. – Они только мешаться будут. Да и неуютно, когда за спиной вооруженные люди, от которых неизвестно чего ждать. Восток, знаешь ли, дело тонкое. Были случаи…
- Отставить разговорчики, - старший лейтенант Митрохин прервал болтовню. – Следуем за омоновцами. Они проверяют документы, мы прикрываем тылы.
В соседнем доме жил старейшина села.
- Попробуем вывести на правду Магомеда, - сказал капитан Хохлов. – Никуда не денется. Не будет чужих прикрывать.
Но седовласый старик развел руками, когда спросили о ваххабитах.
- Нехорошо, Магомед, получается. Мы к тебе со всей душой, а ты в отказ, - Хохлов нахмурился. – Ведь можно и по-другому, ты это знаешь. Село оцепим, людям предложим покинуть дома и вывести живность на всякий случай. А сами зачистим по полной программе. Ты этого хочешь? За это тебе спасибо не скажут.
Старик колебался недолго. Через несколько минут группы спецназа шли по указанному адресу. Возле неприметного, невзрачного дома остановились.
- Есть кто живой? Выходи! – Капитан Хохлов по привычке улыбался. – Милости просим, предъявите документик.
Мужчина, вышедший из дома на зов, тоже улыбался, но молчал.
- А, документов нет? Ну, это ничего, к этому мы привыкли, - Хохлов не растерялся. – Снимай штаны!
Ефрейтор Фомин опешил, когда услышал.
- Чего ты удивляешься? – Объяснил всезнающий сержант Платонов. – Боевики из числа ваххабитов не носят нижнее белье. Вместо трусов у них длинные, ниже колен штаны.
Незнакомец не подчинился приказу. Проявив недюженную проворность, попытался убежать. Но омоновец в три прыжка настиг и сбил с ног. Добродушно-невинная маска на лице незнакомца сменилась выражением лютой ненависти.
Когда в присутствии местного участкового его досмотрели, обнаружили потрепанную записную книжку. На одной странице в колонку были записаны цифры, похожие на номера, которые выбивают на автоматах. Нашли и новенькую фотографию 3 на 4 сантиметра.
- Что и требовалось доказать, - прокомментировал капитан Хохлов. – Новый паспорт тебе не скоро теперь потребуется. Может, скажешь, где оружие спрятали?
Незнакомец осклабился и плюнул в омоновца:
- Ненавижу!
- Уважаю! – Процедил Хохлов и без замаха ударил пленного. – Уведите от греха подальше. И без него найдем схрон.
Спустя несколько минут на чердаке соседнего дома омоновцы обнаружили молодого человека в тапочках.
- Почему прячешься? – Допытывались они. – Где оружие?
Но он только головой крутил и пожимал плечами.
- Будем считать, немой, - ухмыльнулся милицейский офицер. – Пакуем этих и на базу. Там им быстро языки развяжут.
Но выбраться из села удалось не сразу. Дорогу перекрыли местные жители.
- Уважаемые, в чем дело? Не мешайте, а то хуже будет, - капитан Хохлов подобрался как перед прыжком. – Вызову огонь на себя, здесь все сравняют с землей.
- Вы нас неправильно поняли, - от толпы отделился мулла. – Люди просят не стрелять по селу. В доме на восточной окраине спрятано оружие, которое вы ищите. Охраняют несколько человек, не из нашего села.
- А за информацию спасибо, - капитан Хохлов даже руки потер от удовольствия. – Настоящая работа начинается.
Он предложил Митрохину отойти:
- Кто зачистит, твои или мои?
-На всех работы хватит. Там наверняка круговую оборону держат.
Две группы подобрались к дому с разных сторон.
- Как медведь в посудной лавке, - поморщился Митрохин, когда рядом плюхнулся Хохлов.
- Да чего уж шифроваться, - возразил здоровяк. – Мы несколько часов наводим здесь шорох. Думаешь, не догадываются, по чью душу пришли?
- Все равно надо потише…
- Ага, а то еще разбудим, - не унимался Хохлов.
- Ты можешь быть серьезным когда-нибудь?
- А то! Но не хочу. Скучно это, - посерьезнел капитан. – Ладно, хватит лясы точить, пора дело делать.
Он взял рупор и озвучил условия безоговорочной капитуляции. В ответ – тишина.
- Все, я пошел. Прикройте меня, - поднялся Хохлов и сделал несколько шагов.
В этот момент в окне второго этажа что-то сверкнуло. Хохлов бросился на землю и в этот момент прозвучал выстрел из снайперской винтовки.
- В рубашке ты, капитан, родился, - старший лейтенант Митрохин дал целеуказание гранатометчику. – Огонь!
Столб огня и дыма вывалился из окна на втором этаже.
- Фомин, прикрой, - Митрохин поднялся и перебежками ринулся к дому.
Когда оставалось несколько метров, ефрейтор Фомин заметил подозрительное шевеление в палисаднике и открыл огонь на поражение. Больше никто не подавал признаков жизни.
- Отлично, цель поражена, - крикнул уже из палисадника старший лейтенант Митрохин. – Два двухсотых!
- Чисто, - орали с другой стороны омоновцы, также успешно завершившие активные действия. – Начинаем досмотр дома.
Через несколько минут старшие двух групп стояли возле тайника с оружием.
- Славно поработали, - капитан Хохлов пожал Митрохину руку. – Отличные у тебя ребята. В рапорте так и напишу.
- И тебе не кашлять, - откликнулся командир группы. – Увидимся еще.
- Обязательно!
15 сентября, 2000 год
Соломон позвонил неожиданно.
Юрий Карлович сразу напрягся. Старый еврей, которому много лет назад он спас жизнь на операционном столе, никогда не звонил просто так.
- Как дела? – Известный в определенных кругах вор не спешил переходить к основной теме. – Практикуешь еще?
- Не смеши, годы не те, чтобы скальпель держать.
- Что так? – Удивился Соломон. – Меня заштопал качественно. Даже сейчас любо-дорого смотреть. Никакой современный косметический шов не сравнится с твоей работой.
- Да когда это было! – Юрий Карлович ждал, когда с приличиями будет покончено. – Столько лет прошло, я уже и забыл.
- А я хорошее не забываю.
- Знаю, Соломон. Кстати, огромное спасибо, что откликнулся на мой призыв помочь сыну со стартовым капиталом.
В трубке повисла тишина. Слышно было, как старый еврей тяжело дышит.  Возраст, видимо, тоже берет свое.
- Слышал, Борис пошел в гору, - непонятно, утверждает Соломон или спрашивает. – Как у него дела?
- Благодаря твоей помощи, все хорошо. Насколько я знаю, появился свой круг клиентов. Это позволило занять свою нишу в риэлтерском мире. Видимо, еще не все поделено на этом рынке.
- Давно не виделись, Юрий Карлович, - Соломон начал основную тему. -  На рынке, о котором ты говоришь, все уже поделено. Но твоему Борису действительно удалось впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Только в правильном ли направлении он идет? Вот о чем надо думать.
Юрий Карлович почувствовал, что по спине побежали мурашки. Никогда еще старый еврей не говорил с ним тоном учителя.
«Значит, есть информация о Борисе. В какое же дерьмо вляпался мальчишка? Ведь предупреждал…», - мысли скакали галопом.
- Эй, ты меня слышишь? – Соломон терпеливо дожидался, когда на том конце провода успокоятся. – Жду у себя через час. Машину уже послал.
Двухметровый гориллообразный водитель скорее походил на охранника:
- Машина возле подъезда, Юрий Карлович. Собирайтесь и спускайтесь. Жду вас внизу.
- Юра, ты куда-то собираешься? –Услышал он голос Марии из другой комнаты.
- Немного пройдусь, - он сделал водителю знак молчать. – Ты что-то хотела?
- Не забудь купить хлеб, а то на вечер ничего нет.
- Хорошо, постараюсь, - сказал он, закрывая входную дверь.
Сборы заняли несколько минут.
Юрий Карлович спустился и заметил возле подъезда огромный навороченный блестящий джип. Гориллообразный предусмотрительно распахнул дверь спереди:
- Вам будет удобнее здесь.
«Уже легче, значит, не так плохи дела», - подумал Юрий Карлович.
- Извини, что потревожил, дорогой, - Соломон, как обычно, полез обниматься и целоваться.
- Ну, что ты, рад тебя видеть!
- Я тоже рад, - старый еврей жестом пригласил в комнату, предложил удобное кресло. – Коньяк, виски?
- Нет, спасибо, в нашем возрасте лучше чай.
- Как скажешь, дорогой, - Соломон сделал знак и в комнату внесли сервированный поднос. – А я не откажусь от коньячка. В нашем возрасте, как ты говоришь, и этот напиток полезен в мерных дозах.
Юрий Карлович терпеливо дожидался, пока гостеприимный хозяин доиграет роль и перейдет к главному действу – разговору, ради которого и позвал.
- Способный у тебя парнишка оказался, - сказал, наконец, Соломон, закусывая лимоном. – Честно говоря, не ожидал такой прыти.
- В каком смысле?
- В прямом. Знаешь, что он предложил мне на днях? Вернуть в два захода взятые деньги. Причем большую часть хоть сейчас.
- Ты хочешь сказать, пять миллионов рублей он готов изъять из оборота?
- Вот именно, - Соломон наслаждался произведенным эффектом. – Недурно для начала, не находишь? Взять восемь, а через месяц предложить вернуть пять. Причем, заметь, без ущерба для только что начатого дела.
Юрий Карлович опять почувствовал сильное волнение. Рука с чашкой чая задрожала, что не осталось незамеченным.
- Да не волнуйся так, пока ничего страшного нет, - тон старого еврея говорил об обратном. – Я напомнил ему об уговоре. Деньги мне не нужны. Во всяком случае, в таком виде. Мы же изначально обговаривали долю в деле.
- Я не слышал, чтобы он передумал.
- Он не имеет на это права, - голос Соломона стал жестким и требовательным. – Так дела не делаются. Но это наши мелкие разногласия. Я не за этим тебя позвал. Почитай лучше документы, которые собрал для тебя.
Юрий Карлович с опаской взял протянутую папку и не спеша открыл. По мере прочтения лицо наливалось краской. Он расстегнул ворот рубашки и откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза:
- Почему ты сразу не сказал?
- О чем именно? – Соломон сделал вид, что не понял. – О том, что твой сын оказался очень прытким?
- Насколько понимаю, черным риэлтором.
- Знаешь, в мире торговли недвижимостью многие проходят через это. Главное не зарваться и вовремя остановиться.
- Судя по собранным тобой документам, Борис этого не сделал.
- Давай определимся сразу: слежку за твоим сыном я не устанавливал. Но и оставить без внимания не мог. Деньги дал немалые, вот и хотел убедиться, что он ими правильно распорядится, - Соломон налил еще одну рюмку и не спеша выпил.
- Как он мог! – Юрий Карлович не сдержал эмоции.
- Не надо драматизировать. На его месте так поступил бы почти каждый, кто спит и видит быстрые деньги. Я удивляюсь другому: откуда у него такая осведомленность?
По мнению старого еврея, первую сделку Борис придумал не на пустом месте. У него была информация - в хорошей квартире проживает сильно пьющий человек. Начинающий риэлтор решил, что алкоголик станет легкой добычей. Он привозил спиртное, помогал небольшими денежными суммами. Одним словом, втирался в доверие.
- Когда мужчина отказался оформлять доверенность, твой сын не растерялся и придумал оригинальный для новичка ход, - Соломон рассказывал с плохо скрываемым восхищением. – Имея на руках паспорт хозяина квартиры, оформил генеральную доверенность. А вскоре алкоголик скончался, и Борис сумел продать большую квартиру в центре города.
- Но это же преступление! – Юрий Карлович схватился за сердце.
- Уважаемый, преступление еще надо доказать, - старый еврей излучал уверенность. - Мое расследование показало, твой сын не причастен к смерти хозяина квартиры. А вот не воспользоваться ситуацией было бы непростительной ошибкой. Которую, к его чести, он не допустил.
- О какой чести ты говоришь? - Юрий Карлович взял бутылку коньяка и залпом выпил из стакана, услужливо подсунутого старым евреем. – Теперь понимаю, почему ты не захотел говорить по телефону.
- Нет, еще не понимаешь, - Соломон достал другую папочку. – Полюбопытствуй. Он едва не лишил жилья эту молодую семью при помощи знакомого нотариуса. Мне пришлось вмешаться, чтобы им не заинтересовалась прокуратура.
Юрий Карлович полистал документы, посмотрел фотографии молодых людей и маленькой девочки, на вид не больше трех лет.
- Я до сих пор не могу понять, как твоему сыну удалось уговорить этого лоха оформить генеральную доверенность, - старый еврей показал на фото молодого человека, главу семьи. – Надо быть круглым идиотом, чтобы подписывать документы, не читая их.
Мужчины посмотрели друг на друга. Помолчали, налили коньяк и выпили.
- Понимаю, тяжело слышать такое о любимом сыне, - Соломон сказал, наконец, главное. – Но даже ради тебя я больше не буду для него нянькой. Ты должен об этом знать.
5 октября, 2000 год
Борис был доволен. Вечер удался на славу. На вечеринку по случаю открытия нового офиса его риэлторской компании пришли все нужные люди, которых он приглашал. Даже мэр города почтил визитом и перерезал красную ленточку.
Директор новоиспеченной компании отдавал отчет, что повышенный интерес к собственной персоне возник не на пустом месте. В деловых кругах прекрасно знали: за молодым человеком стоят деньги влиятельного в финансовом и деловом мире человека.
- Ты же понимаешь, любопытство вызывает не наша деятельность, а наш покровитель, - говорил его заместитель Сергей. – На таком имидже долго не продержимся.
- Зачем портишь настроение? – Борис пытался отмахнуться от неприятной темы. – И не надо преувеличивать. Сами мы тоже кое-что значим.
- Но без его денег мы не раскрутились бы.
- Надо иметь голову и мозги, чтобы сделать это, - Борис подозвал официанта, расхаживающего среди гостей с подносом, и взял очередную порцию виски. -  С одними деньгами далеко не уедешь.
Эти слова сегодня говорил кто-то из гостей во время открытия. Они понравились Борису, и он взял их на вооружение.
В это время к Соломону, стоящему напротив, подошел представитель губернатора и пожал руку. От Сергея это не укрылось:
- Смотри, старик принимает поздравления. Так что праздник не только на нашей улице.
- А теперь слово предоставляется генеральному директору фирмы «Оптима» Борису Юрьевичу Фомину.
Сергей толкнул в бок замешкавшегося босса и взял для него микрофон. Борис задумался и начал не торопясь свой спич:
- Друзья, разрешите ко всем вам обратиться так. Именно друзья, потому что каждый из вас достоин самых добрых и хороших слов. Наша фирма молодая, мы только вышли на рынок риэлторских услуг. Но благодаря вашей поддержке уже не выглядим новичками. Разве что в рамках новизны и нестандартности предоставляемых услуг.
Борис обвел присутствующих взглядом и продолжил:
- Кто-то может сказать, нам повезло. Возможно. Но хочу обратить ваше внимание: везет сильнейшим. И мы намерены это доказать. А пока хочу выразить слова благодарности всем, кто в нас поверил и поддержал..
- За вас, друзья! – Добавил он и отсалютовал рюмкой с очередной порцией виски, когда сошел с импровизированного помоста.
- Вечер становится скучным, - услышал он голос Соломона. – Директор «Оптимы» начинает сам себе петь дифирамбы.
- На его месте я бы поступил так же, - сказал известный в городе банкир.
- Но вы не на его месте, - возразил старый еврей. – Может, и к лучшему. Каждый должен заниматься своим делом.
Он отошел в сторону и задумался. Уходить еще рано, но становиться свидетелем банальной пьянки желания не было.
- Привет  компаньонам, - услышал голос Бориса. – Соломон, а почему вы сегодня в тени и ни разу не сказали о своей радости?
- Молодой человек, если вы не заметили, я не мастер речей и действительно предпочитаю находиться в стороне, когда льется похвальба.
- Вы считаете, мне нечем гордиться?
- Безусловно, есть, - Соломон не лукавил. – Только не зарывайтесь, будьте проще и люди к вам потянутся. Честь имею!
Старик сделал движение, собираясь оставить молодого человека. Но Борис схватил его за руку:
- Соломон, подождите. Давайте выпьем. Я хочу сказать, готов в любой момент рассчитаться с вами. Если это необходимо, хоть сейчас.
Борис полез в карман пиджака.
- Не утруждайте себя, - Старый еврей высвободил руку. – Это ни к чему. И давайте не будем сегодня решать деловые вопросы. Тем более, вопросов как таковых и нет. Все давно обговорено.
- Но я хочу пересмотреть условия нашей сделки.
- Молодой человек, вы сегодня много выпили, чтобы принимать такие ответственные решения. Я бы на вашем месте не горячился, все хорошенько обдумал, прежде чем явитесь ко мне с готовым решением.
- Кремень, а не старик, - восхитился Сергей, когда Борис поведал о разговоре. – Что я тебе говорил? Нам придется попотеть, чтобы выйти из-под его влияния.
- Борис, мне надо с тобой поговорить, - Юрий Карлович взял сына за руку.
- А где мама?
- Наверное, ты забыл, сколько нам лет. Мама устала, я вызвал для нее такси.
- А ты?
- А мне, если ты не услышал, надо с тобой поговорить.
Мужчины ушли в кабинет генерального директора.
- Я знаю все, - сказал отец, когда прикрыл за собой дверь.
- Можно узнать, что именно?
- Как ты сделал деньги.
Борис поморщился:
- Папа, мы цивилизованные люди и должны выражаться соответственно. Я не делал деньги, а зарабатывал их.
- Это можно делать по-разному. Ты почему-то выбрал нечестный путь.
Борис опять поморщился:
- Грязных денег не бывает. И ты знаешь, во всем цивилизованном мире стартовый капитал всегда зарабатывался нечестно, иногда грязно и даже подло.
- Но я не хочу, чтобы мой сын превращался в беспринципного подлеца.
- Мне это не грозит, можешь не переживать, - Борис посмотрел на часы. – А теперь извини, мне надо быть с гостями. Сам понимаешь, не могу надолго оставлять их одних.
Веселье было в разгаре. Гости уже не замечали богато накрытые столы. Начались танцы.
Борис оглядел зал, еще раз посмотрел на часы: стрелки показывали начало первого ночи.
«Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», - с этой мыслью генеральный директор «Оптимы» подозвал своего заместителя, поручил развлекать гостей и распорядился подать машину.
- Куда едем, Борис Юрьевич? – Водитель не дождался команды.
- К Лизе, - вынырнул из пьяного полузабытья молодой человек в стильном, деловом костюме от дорого производителя. – На Баррикадную, там студенческие общежития.
- Я знаю, шеф.
Через двадцать минут, презентовав вахтерше несколько денежных купюр, Борис стоял на пороге Лизиной комнаты.
- Зачем приехал так поздно? – Всполошилась девушка, принимая огромный букет белых роз.
- Ты обещала быть на презентации, я тебя ждал, все глаза проглядел, - надулся Борис. – Не надо так со мной, ладно?
- Не думала, что Оля и Света не улетят сразу, - объяснила Лиза. – Рейс задержали, вернулась поздно, устала.
- Значит, твои соседки будут защищать честь университета на всероссийской конференции?
- Что-то вроде того, сама точно не запомнила, как называется мероприятие.
Борис закрыл дверь и подошел вплотную:
- Ты такая красивая…
- Не надо, Борис. Уже поздно, - убрала с плеча его руку Лиза. – Тебе пора. Тем более ты выпил. Судя по всему, много. Уходи, пожалуйста.
- Да, я выпил, - набычился молодой человек, снимая пиджак. – Если бы ты знала, как мне плохо без тебя.
- Не начинай, - Лиза пыталась оттолкнуть Бориса, отвернуться от горячих губ. – Ты же знаешь, я не хочу и не могу…
- Зато я хочу и могу, - Борис подхватил ее на руки.
Букет упал на пол, и мужчина прошел по нему.
- Прошу, не надо, - Лиза пыталась защититься, но силы были не равны.
…Утром Борис посмотрел на тело Лизы и все вспомнил.
- Извини, если был груб, - с трудом подбирая слова, сказал он, приводя в порядок помятый костюм.
- Иди к черту, - ответила Лиза, не переставая пялиться в потолок. – Я не хочу тебя больше знать, скотина.
При этом в голове пульсировала мысль: «А ведь было хорошо, было хорошо, хорошо…».
Девушка усмехнулась и отвернулась к стенке.
Борис сделал шаг и поднял с пола листок: «Здравствуй, моя дорогая! Я так скучаю по тебе…».
Читать дальше Борис не стал. Скомкав письмо брата, генеральный директор фирмы «Оптима» выбежал на улицу.
4 декабря, 2000 год
- Младший сержант Фомин и рядовой Волков находятся в резерве. При возникновении нестандартной ситуации действуют по обстановке, - старший лейтенант Митрохин четко распределил обязанности на предстоящую операцию. – Прикрываем автоколонну соседнего подразделения.
Разведчики вышли из командирской палатки в приподнятом настроении. Утро только занималось. Бодрящий морозец и первый снег способствовали хорошему настроению.
- Нас не было три месяца, а такое ощущение, будто не уезжали, - сказал Илья Волков, глядя на проступавшие в пелене горы. – Второй день ловлю себя на мысли, что в мирной жизни не скоро привыкну к тишине.
- А я все на ефрейтора хочу откликнуться. Когда называют младшим сержантом, думаю, обращаются не ко мне, - Костя улыбнулся, вспомнив, как в отряде поздравили с присвоением очередного воинского звания. – Так и до сержанта успею дослужиться.
- Смотри, понравится, заключишь контракт и останешься молодых учить.
- Ну, это вряд ли. Меня невеста не поймет, - Костя опять расплылся в улыбке. – Теперь до очередной смены дотянуть бы, вернуться в отряд. А там до дембеля, как говорится, рукой подать.
Два дня назад разведчики вернулись в зону боевых действий из пункта постоянной дислокации. Три месяца в казармах со всеми удобствами, строевого марша на плацу и рутинной службы в караульном городке навели тоску.
- Честно говоря, дни считал, когда вернемся обратно, - признался Костя. – Здесь конкретным, полезным делом заняты. А там…
- Младший сержант Фомин, отставить упаднические разговорчики, - старший лейтенант Митрохин подошел незаметно. – Чему вы учите молодого бойца?
- Виноват, товарищ старший лейтенант.
- Виноват, - пробурчал офицер. – А виноватых бьют. Чтобы не слышал больше. Здесь вы временно. А в части дом родной. Где вас всему выучили отцы-командиры?
- Там, товарищ старший лейтенант, конечно там, - поддакнул Фомин.
В условленном месте, где должны были ожидать подхода автомобильной колонны, разведчики заняли оборону. Собственную боевую технику спрятали в укромном месте: береженого Бог бережет.
- Внимание, всем! – Ожила рация. – Наблюдаю две машины. Едут к вам. Встречайте гостей.
Показались два легковых автомобиля и бортовой УАЗ типа «санитарки». В нескольких метрах от позиций разведчиков водитель головной машины обнаружил, что дорога блокирована военнослужащими.
Легковушки взвизгнули тормозами и ушли обратно в соседнее село за леском. А УАЗ при резком развороте занесло на скользкой дороге, и «санитарка» скатилась в кювет.
Командир группы спецназа справедливо рассудил, что необычные маневры чужих машин выглядят подозрительно.
- Лейтенант Малевич, проверьте, что там с уазиком, - приказал Митрохин.
Офицер и два разведчика из группы спецназа спустились в кювет и направились к остановившейся машине. Водитель не выходил, и это показалось подозрительным.
- К бою! – Заорал Митрохин. – В машине кто-то есть.
Бойцы лейтенанта Малевича упали на землю. Молодой офицер замешкался и попал под огонь боевиков, которые начали выпрыгивать через заднюю дверь автомобиля.
- Раз, два, три, четыре, пять, - считал Фомин. – Да сколько их там!
Бросив гиблое занятие, он занял боевую позицию и открыл огонь по  бугорку, за которым залегли духи.
Старший лейтенант Митрохин попытался организовать вынос раненного офицера, но ничего не вышло. Боевики и близко не подпустили военнослужащих. На двух бойцов, оставшихся в кювете, надежды было мало: на открытой местности под шквальным огнем голову поднять было сложно.
- Коробочка - один, я - Топаз, срочно нужна помощь. Как поняли, прием? -  Орал в эфир Митрохин.
- Вас понял. Что делать?
- Выдвигайтесь в квадрат 26-30, поступаете в распоряжение младшего сержанта Фомина.  Дальнейшие действия согласуете с ним.
- Вас понял, выполняю, - в эфире смолкло.
-  Знаешь, что делать? – Офицер подозвал Фомина.
- Так точно, под прикрытием брони вытаскиваем раненого.
- Выполняй!
- Ну, что Волченок, готов к ратным подвигам? – Костя бросил взгляд на сослуживца. – Зови Никиту и побежали. Коробочка уже в пути.
Младший сержант Фомин, рядовые Волков и Шахаев вышли на опушку леса, когда там появился приданный для выполнения задания бронетранспортер. Из водительского люка выглянул чумазый парнишка:
- Кто Фомин? А, вижу… Что делать?
- Спускаемся в кювет, ты прикрываешь броней место, где залегли наши, мы вытаскиваем раненого, - объяснил Фомин. – Проще пареной репы.
-  Ага, - возразил водитель, - а если у них гранатомет…
- Это вряд ли, - задумался Костя. – Давно бы пустили в ход.
БТР взревел мотором и ринулся вперед, спустился в кювет. По броне зацокало – боевики усилили огонь.
- Илья, Никита, затаскивайте офицера, - кричал Фомин, выпуская длинную очередь по бугорку. – А вы чего разлеглись? Вам особое приглашение нужно? Живо к машине!
Бойцы, занявшие оборону возле раненого офицера, команду выполнили беспрекословно. Бронетранспортер, чтобы не тратить время на разворот, дал задний ход и выехал из-под обстрела.
- Сейчас шарахнет, - мечтательно сказал Костя, разглядывая оставшийся в кювете бугорок. – Вон наши гранатометчики заняли позиции.
Через несколько секунд бугорок потонул в огне и дыме. Вскоре над ним взвился белый флаг.
- Жить, гады, хотят! – Прокомментировал младший сержант Фомин. – Вы как, товарищ лейтенант? Дотянете до санчасти?
- Нормально, сержант, - прошептал лейтенант Малевич. – Спасибо. Пить только хочется.
Костя протянул флягу.
- А что до царапины, - Фомин посмотрел на рану, умело перевязанную бойцами, - то до свадьбы заживет.
- Я уже женат, - улыбнулся офицер. – А ты философ, как погляжу. У самого-то девушка есть?
- А то, невеста, - Костя протянул Малевичу помятую фотографию. – Лизой зовут.
- Красивая, - оценил лейтенант девушку. – Только бы дождалась.
- Без вариантов, она меня любит! – Фомин задумался и добавил. – Как и я ее.
10 января, 2001 год
Вечером кафе при железнодорожной станции Прохладная заполнилась привычной публикой в камуфлированной форме.
Моздок и Прохладный – города-братья, своеобразный перевалочный пункт для военного люда. Здесь, рядом с железнодорожной станцией, начиналась или заканчивалась командировка на войну.
«Как часы, - улыбнулась буфетчица Люба. - До московского поезда чуть больше двух часов. Моздокская электричка прибыла. Как всегда, сошлись два потока военных – на войну и домой. Сейчас расслабляться начнут».
Люба вытерла несуществующую пыль со стола, навела глянец. За последние полгода женщина насмотрелась и на счастливо-пьяных солдат, и на вдупель «трезвых» офицеров. Многих из них, покидающих Прохладный,  объединяло одно: стремление выпить, чтобы дорога домой превратилась в короткий миг.
Тетя Люба не осуждала их, Боже упаси!
«Чего только они там ни видели, на войне этой проклятой! – Размышляла она. – Людское горе да смерти товарищей».
Женская логика подсказывала, что военным в такой ситуации не обойтись без «зеленого змия».
Обслуживая очередного клиента, она наблюдала за ближайшим  столиком, где расположились три молодых офицера. Они сидели больше часа. Бутылки из-под водки пустели на глазах. Но ребята вели себя чинно, не пытались перекричать ревущую из динамиков музыку. Кажется, они вообще не обращали на нее внимания, полностью погрузившись в разговор.
- Я только поднял голову, а духовский снайпер тут как тут. Пуля по уху чиркнула. Так потом я больше часа ползал по окопу, - вспоминал один.
- Это что, - начал другой. – Помню, вошли мы в село…
Люба не стала вникать в очередную историю. За время работы в кафе она их столько наслушалась, что знала наперед финалы.
«С этими все понятно, - решила женщина. – Домой едут. Война для них закончена. Во всяком случае, здесь. А вот что делает юноша за дальним столиком? Кажется, тоже почти час сидит. И выпил прилично».
Тетя Люба взяла блокнот, поднос и направилась к нему.
- Молодой человек, а молодой человек, - принялась тормошить служивого, склонившего голову на стол. – Чего еще изволите?
«Такой молодой, а лицо не по годам серьезное, - отметила официантка, когда парень посмотрел на нее. – Да у него, видать, горе, вот и заливает. Только как в часть собирается возвращаться в таком виде?».
- Не-а, - пьяно пробормотал Костя, оглядывая официантку в белом переднике. – У меня все есть, больше ничего не надо.
- Может, чайку? Я мигом.
- Пока рано, - служивый показал на недопитую бутылку. – Чуть позже, я позову.
- Сынок, а тебе не пора в часть? – Тетя Люба незаметно убрала на поднос емкость с недопитой горячительной жидкостью. – Время-то позднее, пока доберешься…
Ефрейтор Фомин посмотрел на часы невидящими глазами:
- Нет, меня завтра в Ханкале ждут. Заночевать здесь придется. Не подскажете, у кого жилье можно снять?
«Ой, облапошат парня, - подумала тетя Люба, - спасать надо, пока не поздно».
- Да какое жилье?- Всплеснула она руками. – Иди за мной, постелю в подсобке. Отдохнешь пару часиков. А в 23 я закончу, пойдем ко мне, места хватит.
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько за постой возьмешь?
- Дурак, - тетя Люба отвесила подзатыльник. – У меня сын такой, как ты. Сейчас в Чечне служит. Сердце за него изболелось. А ты «сколько-сколько»…
- Извините, не хотел обидеть, - Костя потянулся к бутылке, которую заметил на подносе. – Я лучше еще выпью.
- Хватит уже, - тетя Люба попыталась воспрепятствовать. – Меру знать надо.
- А я знаю, только не помогает, мера-то.
- Идем за мной, сейчас приляжешь и расскажешь, что случилось. Может, что и посоветую.
- Вы? – Фомин с сомнением посмотрел на женщину в белом фартуке, но послушно направился за ней. – Советчики мне не нужны.
В узкой подсобке с трудом помещались диван, платяной шкаф и стул.
- Располагайся, а я сейчас чай принесу. Тебе в себя приходить надо, - Люба бросила жесткую подушку на диван и вышла.
Пять минут спустя ефрейтор Фомин мирно спал, по-детски подогнув под себя ноги и свернувшись калачиком.
Люба подняла лист, выпавший из небрежно сброшенной на стол камуфлированной куртки. Пробежала наискосок по красивому почерку и наткнулась на строчки «…а еще говорят, что твой брат неровно к Лизе дышит. Не знаю, отвечает она благосклонность или нет, но на дискотеке несколько раз сам видел их вместе».
«Эх, дела сердечные, - вздохнула тетя Люба, сворачивая письмо. – Мне бы ваши заботы».
Через три часа она вернулась в подсобку и разбудила Костю:
- Поднимайся, служивый. Иди проветрись на свежем воздухе возле кафе. Только никуда не уходи. Я переоденусь и пойдем ко мне. Утро вечера мудренее.
Морозный воздух приободрил, и младший сержант Фомин плотнее запахнул бушлат. Его взгляд переместился на праздничные гирлянды в витрине кафе, и на душе вновь заскребли кошки: «Пока я здесь, они там веселятся. Эх, Лиза, Лиза, как же ты могла…».
- Куда ехать, служивый? – прервал размышления незнакомец.
Он подошел незаметно и стоял напротив, поигрывая ключами от машины.
Костя посмотрел на часы: начало первого.
«А почему бы и нет? – Решил он. – Пока доедем, рассветет. Хмель улетучится окончательно. Можно будет доложить о возвращении».
- В Ханкалу. Сколько?
- Э-э, - промямлил незнакомец, - 500 рэ. Устроит?
Костя кивнул:
- Где машина?
- Возле автобусной остановки. Пошли?
- Можно я сзади сяду? – Спросил Фомин. – Подремлю немного в пути.
- Без проблем, - обрадовался чему-то хозяин потрепанной «девятки». – Только перелезешь через переднее сидение. Задние двери заклинило, починить все руки не доходят.
Костя забросил вещевой мешок в багажник и полез в машину. Перегнувшись, он сразу обратил внимание, что двери не заклинило. Их для чего-то заварили изнутри.
«Да это же тюрьма на колесах!» - Мелькнула и тут же погасла мысль.
В голове от сильного удара словно взорвалось, и младший сержант Фомин, потеряв сознание, повалился на сидение.
Рядом разместился человек в камуфляже. Он достал телефон и сказал:
- Готовьте клеточку, еще одна канарейка попалась.
«Девятка» с форсированным движком резко сорвалась с места и умчалась в темноту.
12 января, 2001 год
Семья Фоминых справляла новоселье.
Окна двухэтажного особняка ярко светились. Несмотря на поздний час, вся прилегающая территория площадью около 30 соток была залита огнем уличных фонарей. В бассейне отражались раскрывающиеся в небе замысловатые узоры фейерверков.
- Не по погоде Борис Юрьевич пикник на природе устроил, - сказал один из гостей, поплотнее запахивая полы теплого зимнего пальто.
- А по мне ничего, - заявил второй, - вон вода в бассейне даже не замерзла.
- Ее по такому случаю подогрели, - съязвил кто-то.
Заместитель генерального директора фирмы «Оптима» прервал разгоревшийся спор своим появлением:
- А теперь, друзья, приглашаем в центральный зал. Там для вас накрыты столы. Наверное, нагуляли аппетит после прогулки по парку? Прошу!
Сергей Александрович Глотов театральным жестом распахнул перед гостями стеклянные створки входных дверей. С небольшого балкона над холлом заиграл симфонический оркестр.
- Отец, нам пора, - торопил Борис Юрия Карловича. – Гости уже разделись, а хозяев нет.
- Знаешь, дорогой мой, - не переставал горячиться старший в семье Фоминых, - ты не указывай. Я еще не решил, участвовать в твоем шоу или нет.
- Ну, какое шоу? Неужели мы не можем с друзьями разделить радость от нашего успеха?
- Я тебе много раз говорил, что не испытываю эйфории от твоих головокружительных успехов в бизнесе. Ты не чисто начал и продолжаешь тоже странно.
- Опять тридцать пять, - усмехнулся Борис. – Однако дом тебе пришелся по вкусу. И переехать сюда не отказался.
Спор прервала Мария Петровна:
- Вам еще не надоело выяснять отношения? Скоро танцевать без нас начнут. А вы все не решаетесь спуститься к гостям.
- Мама, ты сегодня обворожительна, - Борис не скупился на комплименты. – Тебе так идет этот наряд!
Женщина зарделась и от удовольствия крутанулась на высоких каблуках. Подол вечернего платья веером пошел вслед движению.
- А вот твой отец почему-то воздерживается от комплиментов, - засмеялась она, глядя в растерянное лицо мужа. – Может, ты закроешь, наконец, рот, подумаешь и скажешь что-то вразумительное?
Юрий Карлович откашлялся:
- Да, милая, ты сегодня выглядишь потрясающе.
- Только сегодня? – Поддела супруга.
- Конечно, нет. Но в этот вечер особенно.
- Значит, тебе надо соответствовать, дорогой. Иди скорее в нашу спальню, там Борис приготовил для тебя сюрприз. Примерь его, пожалуйста.
- Мама, на сегодняшнюю вечеринку я пригласил Лизу, - сказал Борис, когда отец ушел переодеваться. – Она сейчас внизу, среди гостей. Но я хочу, чтобы она была с нами.
- Замечательная идея. Это ты хорошо придумал: невеста младшего брата в кругу семьи. Кстати, не хочешь предложить ей пожить в нашем доме до возвращения Костика? Места ведь всем хватит. – Мария Петровна продолжала рассматривать себя в зеркале.
- Ты как всегда права, мама, - женщина не заметила, как лицо сына исказила болезненная гримаса. – Но дело в том, что я хотел предложить Лизе пожить в этом доме в качестве моей жены.
Мария Петровна перестала крутиться перед зеркалом:
- Вот даже как? И давно вы вместе? Почему я ничего не знаю?
- Ты неправильно меня поняла, - Борис замялся. – Лиза пока ничего не знает. Это будет сюрпризом для нее.
- Она не знает, что ты ее любишь?
- Лиза пока отвечает отказом.
- Думаешь, этот дом произведет на нее неизгладимое впечатление и сердце девушки дрогнет?
- Не без того, - поморщился Борис. – Я надеюсь, в ней проснется разум, и она задумается о будущем, которое я могу обеспечить.
- А как же Костя? Ведь она его невеста…
- Мама, не все так очевидно. Официально никто об этом не заявлял. Предоставь Лизе самой решить этот вопрос.
- Если она сделает выбор безболезненно, я перестану ее уважать.
- Ну, зачем же так театрально? – Борис опять скривился. – Если честно, вот уже несколько месяцев не могу добиться ее благосклонности. Надеюсь, сегодня чаша весов качнется в мою сторону.
- А вот и я! – В зеркале отразилось торжественное лицо Юрия Карловича. – Спасибо, сынок, за смокинг. Не думал, что когда-нибудь надену такой наряд.
Фомины спустились, наконец,  в холл.
- Друзья, я благодарен всем, кто откликнулся на мое приглашение разделить с нами радость, - приветствовал всех Борис. – Прошу поднять бокалы за моих родителей. Во многом благодаря им я состоялся в этом мире, сумел добиться успеха и признания. Так выпьем же за них!
Пока Юрий Карлович и Мария Петровна занимали внимание гостей, Борис отправился на поиски Лизы. Ее он нашел в самом конце холла, в кругу Оли и Светы.
- Я рад видеть вас в добром здравии, - молодой человек улыбнулся девушкам. – Могу на правах хозяина похитить Лизу? Обещаю, скучать вы не будете. Вас окружат вниманием и заботой галантные кавалеры.
- И все, конечно, такие, как ты, - не удержалась Лиза.- Ну, а по-другому и не может быть. На такой шикарной вечеринке есть место только для принцев.
- Нет, все не такие, как я, но тоже ничего, - не стал скромничать Борис. – А за оценку вечеринки спасибо. Я старался…
- Пустить пыль в глаза?
- Нет, показать, чего я достиг за небольшой период времени.
- Считай, тебе это удалось, - Лиза подозвала официанта и взяла очередной бокал с шампанским. – За тебя!
- Лиза, я не хочу с тобой спорить по мелочам, - сказал молодой человек, когда они отошли в сторону. – Ты знаешь о моих чувствах. Сегодня я сказал маме, что сделал тебе предложение и жду ответа.
- А ты его сделал? – Глаза девушки округлились. – Не слышала.
- Да, я хочу, чтобы ты жила в этом доме с нами.
- На правах кого? Невесты брата, любовницы, прислуги?
- Не говори ерунды, - разозлился Борис. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя.
- Один раз ты уже доказал это. Помнишь?
Молодой человек опустил глаза:
- Я уже извинялся за тот случай. Могу еще раз, но не буду. Прими лучше подарок, который лучше всяких слов докажет мою любовь.
Борис достал небольшую бархатную коробочку:
- Надеюсь, с размером угадал.
Девушка примерила дорогое колечко с изумрудами:
- Здорово! Просто восхитительно! Таких мне еще никто не дарил!
Поздно ночью девушки возвращались в общежитие. Лиза категорически отказалась оставаться в доме Фоминых и давать ответ.
- Ой, смотри, подруга, упустишь такой шанс, - убеждала Оля, когда они перешагнули порог обшарпанной комнаты. – Принцы два раза предложение не делают.
- Как знать, - Лиза задумалась и ответила невпопад. – Мне очень понравился дом, обстановка, да и вообще.
Света и Оля переглянулись и в один голос спросили:
- Так в чем же дело? В Косте?
- Да при чем тут он? - Выдохнула Лиза. – Он, конечно, хороший парень, и я его любила. Но Борис красавчик, за такой короткий промежуток времени добился практически невозможного. Уважаю.
- И что собираешься делать?
- Я похожа на идиотку? Конечно, соглашаться. Такой шанс выпадает не часто!
- Значит, наша Золушка…
- Превратится в принцессу, - закончила за подругу Лиза.
- И как скоро?
- Завтра утром, - Лиза посмотрела на часы, - нет, уже сегодня мои бастионы падут на милость победителя.
3 февраля, 2001 год
Костя повернулся на другой бок и застонал. Боль пронзила насквозь. Ломило  все тело.  Трудно было понять, что больше – руки, ноги или голова.
Молодой человек повернулся к зарешеченному окошку, в которое заглядывал полумесяц и усмехнулся: «Сижу за решеткой в темнице сырой….Ну, прямо про меня написано.  Только не сижу, а лежу, потому что в другом положении держать тело трудно».
Вот уже почти месяц он находился в плену у боевиков и даже не предполагал, чем закончится заточение в сырой и вонючей комнате, больше напоминающей хлев. Это помещение стало для него жилищем в тот день, когда его в полуобморочном состоянии привезли в горное село.
Костя помнил почти все. Кафе на станции Прохладная. Как он в расстроенных чувствах выпил много, вышел подышать на свежий воздух, а гостеприимный владелец авто предложил свои услуги. А потом все – как отрубило. Очнулся в комнатушке. Первый закат и рассвет запомнил через забранное решеткой крошечное окошко.
Вначале его много били какие-то бородатые люди. Они постоянно спрашивали номер воинской части и место дислокации, где он воевал и сколько убил человек.
- Я убивал не людей, а бандитов, - говорил он на первых допросах. – Иначе убили бы меня и товарищей.
Такие ответы незнакомцев не устраивали. Били долго и сильно, пока не потерял сознание.
Через несколько дней Костя не выдержал, когда очередной допрос закончился оскорблением. Громила с откровенным взглядом олигофрена с диким хохотом плюнул в лицо. В следующий момент он валялся на полу и непонимающе хлопал глазищами.
В комнату ворвалось несколько человек.
- Эльдар, он Руслана замочил, - заорал один и бросился на Костю, размахивая палкой. – Я его порешу.
Палка отлетела в одну сторону, а ее обладатель в другую. Костя сделал несколько ловких движений и достал второго нападающего. Бородач взвыл и, запоздало прикрыв причинное место, плюхнулся на пол.
Дальнейшее молодой человек помнил слабо. Его ударили чем-то тяжелым по голове и свалили с ног. Очухавшийся Руслан методично и со знанием дела завершил начатое товарищами. Только через неделю Фомин смог присесть на топчане в своей каморке.
Однажды, когда он находился в забытье, появилась девушка. Она вытерла влажной губкой лицо, грудь, чем-то смазала побои, ссадины и раны.
- Ты кто? – Костя впервые за несколько дней открыл глаза и сфокуссировал взгляд. – Что здесь делаешь?
- Я Аида, дочь Эльдара, - сказала девушка и плотнее закуталась в шерстяную накидку. – Тебе нельзя говорить, ты очень слаб.
Фомин в знак согласия прикрыл глаза. Сил действительно не было. Каждое слово давалось с трудом и болью в груди.
- Не серди их больше, а то они убьют тебя. Ты им такой не сильно нужен, - девушка положила рядом с топчаном лепешку и налила в кружку воды из кувшина.
Когда рассвело, Костя увидел знакомый пейзаж за окном. Там, где ночью была луна, прорисовалась вершина горы. Над ней сгустилась серая, неприветливая туча. Он не успел хорошенько разглядеть ее, как заскрипел железный засов входной двери.
- Вставай, нечего разлеживаться, - гортанный голос Вахи не сулил ничего хорошего. – С тобой люди говорить хотят.
«Знаю я ваши разговоры», - подумал Костя и медленно спустил ноги на пол.
- Опять бить будете?
-  От тебя зависит. Как поведешь себя, - Ваха подтолкнул к выходу.
В просторной комнате Фомин заметил знакомые лица.
«Руслан, Эльдар, а это кто? – Не узнал человека в камуфлированной форме. – Интересно, что ему надо?».
Незнакомец подошел вплотную.  Заглянул в глаза, пощупал руки, скривился и без замаха ударил в живот.
- Спецназовец, говорите? – сказал он, наблюдая, как Костя медленно выпрямляется. – Кишка у него тонка.
- Э, зачем так говоришь, - обиделся почему-то Эльдар. – Видел бы, как он наших завалил. Сам до сих пор не верю. Боец он, точно тебе говорю.
- Хилый больно.
- А ты откорми, и все будет в порядке.
- Эльдар, сколько тебя знаю, ты не хочешь меняться, - незнакомец опустил руки в посудину с водой. – Говорил всегда, не экономь на мелочах. Плохой товар предлагаешь, с гнильцой. Доведи до кондиции, а потом предлагай.
Фомина увели обратно, и он не услышал, что стал предметом торга.
Через несколько часов пришел Эльдар:
- Ну, что, спецназ, жить хочешь?
Костя решил не отвечать и схлопотал ощутимую затрещину. В голове снова зашумело.
- Я уже говорил, повторять не стану: если спрашивают, отвечай.
- Да.
- Что да, русская скотина?
- Жить хочу.
- Так-то лучше, - улыбнулся Эльдар и хлопнул в ладоши.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Руслан. Фомин напрягся, руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ай, молодец, - заулыбался Эльдар. – Одной ногой в могиле, а туда же, в бой!
Руслан молчал и глупо улыбался, глядя на хозяина.
- Чего стоишь, придурок? – Заорал на него Эльдар. – Еду принес?
Громила метнулся за дверь и вернулся с подносом. Фомин с удивлением заметил не только лепешку с водой, но и большой кусок мяса. Рот тут же наполнился слюной.
- Ешь, - разрешил главарь. – Потом говорить будем.
Костя с жадностью схватил мясо и в два счета расправился с ним. В животе сразу заболело.
- Водой запей, животное, - не выдержал Эльдар. – Возиться с тобой еще!
Фомин отхлебнул из кружки и перевел дыхание. Перед глазами еще стоял большой, жирный кусок ароматного мяса.
- Слушай внимательно и запоминай, - без предисловий начал Эльдар. - Нашим братьям  нужны толковые люди, бойцы. Ты подходишь. Но чтобы стать на нашу сторону, надо принять ислам. Ты готов?
До Кости не сразу дошло, что ему предлагают стать наемником.
- Чего молчишь? Язык проглотил? – Эльдар начинал злиться. – Радуйся, не каждому такую честь оказываем.
«Значит, дела у вас идут хреново, - подумал Фомин. – Или меня в слепую использовать хотите».
А вслух добавил:
- Это такая честь для меня. Боюсь, не оправдаю надежд.
Видимо, на лице отразились не те эмоции. Эльдар перестал корчить из себя гостеприимного хозяина:
- Ах ты, шакал неблагодарный! Да я тебя сгною!
На помощь хозяину подоспел Руслан. Без дополнительных команд громила двумя мощными ударами свалил Фомина на пол.
- Вы… не… понимаете…, - прохрипел Костя, сплевывая кровь, - я… так… не… могу…такое… важное… решение…подумать…надо.
Избиение прекратилось. Эльдар внимательно посмотрел на распростертое тело, плеснул остатки воды в лицо.
- Думай до утра, - сказал он без эмоций. – Завтра сам решишь свою судьбу.
В каморке быстро стемнело. Костя подобрался к окошку и выглянул. Небо обсыпало звездами. В лицо ударил прохладный зимний ветер с гор.
За спиной скрипнуло и послышались легкие шаги. Фомин обернулся и заметил Аиду. Девушка забрала поднос с нетронутой лепешкой и положила на блюдце небольшой кусок мяса.
- Только не торопись, - сказала она и отвернулась, - а то опять плохо станет.
- Ты откуда знаешь, что мне было…
- Отец рассказал.
- А что еще он говорил тебе?
- Что ты должен принять важное решение, от которого зависит твоя жизнь.
- И для того, чтобы я принял единственно правильное решение, - усмехнулся Фомин, - Эльдар прислал мясо?
- Дурак! – Девушка метнулась обратно и хлопнула дверью.
Через несколько минут засов опять заскрипел.
- Извини, я не успел еще съесть, - Фомин потянулся к блюдцу. – Подожди немного, сейчас заберешь посуду.
Аида молча смотрела, как молодой человек методично расправлялся с мясом.   
- Тебя могут убить, как и тех двух солдат, - сказала вдруг она.
- Каких тех?
-  Их убили до тебя, в прошлом году, - пояснила Аида.
- Но я не могу просто так поменять веру, - Фомин размышлял вслух. – Это не костюм новый примерить.
- А им никто этого не предлагал, - откликнулась девушка. – Просто попали под горячую руку.
- Что мне надо делать, чтобы не повторить их судьбу?
- Думать.
- Всего лишь? – Губы непроизвольно расползлись в подобие улыбки. – В последнее время я только этим и занимаюсь.
- Тебя не должны убить, - Аида будто не слышала его. – Ты им нужен. Как боец  в группу смертников или батрак. За тебя заплачены деньги. Так что теперь все зависит от тебя.
10 марта 2001 год
Ранняя весна подарила, но не оправдала надежды на быстрое тепло. Снег растаял, и после легкого морозца дорога под ногами превратилась в каток.
- Напрасно машину оставили, - ворчал Борис, поскальзываясь на льду. – Так и лоб расшибить можно.
- А ты за меня держись, - смеялась Лиза. – Все целее будешь.
После юмористического концерта они возвращались в приподнятом настроении. Заезжие юмористы по полной программе откатали программу, выжав из зрителей все эмоции, накопившиеся за рабочую неделю.
- Тебе понравился концерт? – Борис решительно сменил тему, чтобы не портить настроение. – Правда, было здорово?
- Да, спасибо, вечер удался, - Лиза улыбнулась и представила, как они займутся любовью в большой спальне, купленной недавно по случаю решения о помолвке.
- А давай сегодня сообщим родителям о нашем решении, - предложил Борис. – Ты ведь не передумаешь за месяц, который нам дадут на размышления?
- Смотря по обстоятельствам. Все зависит от того, как ты будешь себя вести, - улыбнулась Лиза. – Я девушка свободная…
- Я серьезно.
- И я не шучу.
- Значит, всю эту неделю ты морочила мне голову?
Лиза скорчила серьезную гримасу, хотя очень хотелось рассмеяться:
- Вот такая я коварная. Ты думал, со мной будет легко? Это еще ты передумаешь и съешь свой паспорт, как в песне Укупника поется.
Борис почесал затылок:
- Я не знаю такой песни и не собираюсь есть паспорт. Скажи лучше, будем говорить родителям или тайком пойдем подавать заявление?
- Конечно, нет, дорогой. Тайком мы ничего делать не будем, - Лиза тоже стала серьезной. – Мы ничего постыдного не совершаем, чтобы шифроваться и уходить в глубокое подполье.
- Ты правда так думаешь?
- И не сомневайся, - Лиза поцеловала спутника в губы. – И чего это я такая влюбленная?
Борис удовлетворенно засопел:
- Тогда давай скажем сегодня. А то отец уже коситься начинает, когда видит, как мы вместе выходим из спальни. Мама молчит, а он меня глазами так и буравит, словно я маленький.
- Как скажешь, дорогой. Сегодня так сегодня.
С этого момента дорога домой перестала казаться Борису скользкой. Он словно обрел второе дыхание. И даже упав и больно ударившись копчиком, не вспоминал больше про машину.
- Ма, па, - заорал он с порога, как только захлопнул входную дверь. - Мы вернулись.
В особняке царила тишина. Только свет горел везде.
- Странно, - Борис размышлял вслух. – Когда уходили, они никуда не собирались. Мама обещала пирог испечь. И вот тебе здрасьте.
- Может, они у себя в комнате отдыхают? – Предположила Лиза. – Тогда не тревожь. Я сейчас быстро соображу покушать. А о нашем решении сообщим завтра.
- Скажешь тоже, - возразил Борис. – Они никогда в такое время не ложатся спать. Нет, что-то здесь не так.
Он поднялся на второй этаж и прислушался. Из комнаты родителей  не доносилось ни звука. Даже телевизор был выключен.
«Когда такое было?» - Удивился Борис и тихонько постучал.
Ответа не последовало.
- Можно войти? – Он толкнул дверь и остановился на пороге.
Папа и мама сидели в креслах и смотрели на него невидящими глазами.
- Что случилось? Почему вы молчите? Кто-нибудь объяснит, что происходит?
Юрий Карлович тяжело поднялся, подошел к столу, взял конверт и протянул сыну.
- И что все это значит? – Строчки перед глазами прыгали, не давая возможности осознать прочитанное. – Это шутка такая?
- Какая, к черту, шутка! – Взорвался вдруг Юрий Карлович. – Ты читать разучился? Не видишь или не хочешь видеть, что здесь написано? Твой единоутробный брат пропал без вести.
Борис набрал в легкие побольше воздуха и тоже заорал:
- Не надо на меня кричать! Можно подумать, это я его на Кавказ посылал!
Дверь без стука открылась и в комнату вошла Лиза:
- Извините за вторжение, но почему вы кричите?
- А ты…, ты…, - Юрий Карлович искал нужные слова и не находил. – На твоем месте я бы не вмешивался.
Мария Петровна поднялась из кресла, обняла мужа, погладила по голове:
- Дорогой, не надо искать виноватых. Давайте подумаем, как нам жить дальше.
И, уже обращаясь к Лизе, добавила:
- Пойдем, милая, в столовую, накроем что-нибудь на стол, пока мальчики поговорят. А потом вместе сядем и решим.
Как только за ними закрылась дверь, Борис зашипел на отца:
- И какая муха тебя укусила?
- А ты не понимаешь? – Ощерился Юрий Карлович.
- Знаешь, мне тоже неприятно, что мой брат угодил в скверную историю.
- Скверная история, говоришь? – Отец тяжело задышал. – Пропал на войне без вести и скверная история – это две большие разницы, не находишь?
- Да, я коряво выразился, - Борис попытался взять себя в руки. – Но и меня нечего обвинять. Я не мальчик для битья.
- Да, ты мальчик без совести, - прошептал Юрий Карлович и опустился в кресло.
- Это почему же?
- Твой младший брат пропал, а ты с его невестой шуры-муры водишь.
- Знаешь, отец, я тебя уважаю, но не лезь не в свое дело, - Борис успокоился и начал конструировать мысли. – Не мешай все в кучу: мухи должны быть отдельно от котлет. Мне тоже жаль, что Костя пропал без вести. Но это произошло не потому, что я полюбил Лизу. Кстати, заметь, она меня тоже.
- Я бы на твоем месте…, - начал Юрий Карлович.
- Не начинай, - перебил сын. – Ты не можешь быть на моем месте. И это аксиома, не требующая доказательства. Сейчас надо думать не о нас с Лизой, а о том, что можно сделать для Кости. Например, как организовать его поиски.
- Мальчики, пойдемте пить чай, остывает, - раздался снизу голос Марии Петровны. – Одна голова хорошо, а две лучше. Спускайтесь к нам.
Но конструктивного разговора за круглым столом не получилось. Юрий Карлович уперся и не хотел понять, почему невеста Кости должна жить в комнате Бориса:
- Ты сама должна понимать, что не простишь себе в будущем.
- Папа, в каком будущем, - орал Борис. – Ты о чем сейчас говоришь? Мама, хоть ты скажи ему.
Но Мария Петровна молчала и хмурилась.
- Так, все с вами понятно, - Борис махнул рукой. – А мы еще хотели сказать вам, что…
- Как ты можешь! – Лиза впервые за вечер повысила голос. – Речь сейчас идет о твоем брате. Не время и не место говорить о нас!
Когда молодые остались одни, девушка попыталась успокоить Бориса:
- Не надо злить отца. Давай сделаем вид, что послушались его.
- Что? – У Бориса округлились глаза.
- То, что слышал. Чего тебе не хватает? Я твоя, но буду жить в другой комнате. Пусть родители думают, что мы уважаем их мнение и согласны с ним.
- Но я не хочу …
- А я не желаю начинать новую жизнь с войны с твоими родителями. Так даже прикольно и заводит, - Лиза лукаво улыбнулась и облизнула губы. – Не находишь? Мы вместе, но не можем афишировать отношения. Слушай, я уже хочу тебя, иди ко мне, пока родители не пришли...
Несколько часов кровать в комнате Бориса скрипела и стонала всеми возможными нотами и на любой лад. Но утром любовники вышли из разных комнат и на глазах Юрия Карловича и Марии Петровны приветствовали друг друга в столовой.
23 апреля, 2001 год
После занятий Лиза освободилась раньше обычного. На предложения подруг погулять ответила отказом:
- Нет, девочки, мне сегодня домой надо.
- Смотри, как тебя Борис построил, - подначивала Света. – Чуть что, сразу домой. В этом месяце мы вместе еще никуда не ходили.
- Мне в самом деле надо, - не ответила на подколы девушка. – Будет праздник и на нашей улице. Не обижайтесь.
- О Косте что-нибудь известно?
- В том-то и дело, что нет, - лицо Ларисы омрачилось. – Мария Петровна места себе не находит. Юрий Карлович на нервах. Вот и стараюсь больше времени проводить с ними.
Оля и Света переглянулись. Языки так и чесались сказать что-нибудь едкое. Но решили воздержаться.
- Да, Лизка, хорошая ты невестка, - не удержалась от комментария Оля. – Они должны быть тебе благодарны за внимание и заботу.
Девушка наскоро попрощалась с подругами и направилась домой.
«Странно, - размышляла она по дороге. – Давно ли стала называть особняк домом? Да, к хорошему быстро привыкаешь».
- Мария Петровна, есть что-нибудь о Косте? – Лиза с порога задала первый вопрос.
- К сожалению, дочка, нет.- Пожилая женщина за несколько дней сильно состарилась. – Юрий Карлович ходил в военкомат. Но там сказали, что из части на запрос информация еще не поступила.
- Значит, пока числится без вести пропавшим?
- Да, - Мария Петровна тяжело вздохнула и вытерла выступившие слезы.
- Ну, зачем же вы плачете? – Лиза взяла платок и привела глаза в порядок. – Значит, есть надежда, что Костя жив. Это все-таки лучше…
- Лучше чем что? – В столовую вошел Юрий Карлович.
- Вы сами знаете.
- Юра, не начинай все с начала. Все и так переживают. Твои колкости неуместны.
- Извините, я иногда не знаю, что говорю. Все кажется, сейчас позвонят и скажут: нашли тело. Не такой определенности хочется, - пожилой мужчина тяжело вздохнул. – А вы Лиза не обращайте на меня внимания. Я действительно не имею права вас осуждать. Вы отличная невестка.
Поняв, что последние слова прозвучали двусмысленно, Юрий Карлович надолго замолчал. Он смотрел на женщин, слушал их разговор и не мешал своими комментариями. На душе девушки сразу стало спокойнее.
- Лизонька, как дела в институте? – Мария Петровна поставила кастрюлю на огонь и полностью переключилась на разговор.
- Все хорошо. Хвостов не имею. По-прежнему на хорошем счету.
- А Костю на курсе еще помнят?
- Конечно. В институтской сборной  по смешанным единоборствам только спят и видят, когда он вернется.
- Что, так и не нашли замену?
- Да нет, команда выступает, и даже, кажется, успешно. Но тренер недавно заявил, что для Фомина место всегда зарезервировано. Ему такие бойцы нужны.
Мария Петровна тяжело вздохнула и вновь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы:
- Эх, доченька, намучаешься ты еще. Я ведь понимаю, как тебе тяжело сейчас, как ты мечешься и не знаешь, к какому берегу пристать.
- Не надо об этом, Мария Петровна, - Лиза будто окаменела. - Все будет хорошо.
«Как она догадалась? – Мелькнула шальная мысль. – Неужели это так очевидно?».
В последние дни она действительно стала думать, что предала Костю. От этих мыслей даже к Борису охладела.
- А его ищут? - Невпопад спросила она. – Может, нужна финансовая поддержка? Наверное, Борис мог бы ее оказать.
- Мне в военкомате заявили, об этом лучше не говорить, - проинформировал Юрий Карлович. – Они утверждают, что для спецназа дело чести найти своего пропавшего бойца. К тому же, как они сказали, для поиска пропавших военнослужащих есть специальные подразделения.
- Я слышала, в горах людей иногда крадут, чтобы потребовать выкуп, - Мария Петровна смотрела на мужа. – Почему на нас до сих пор никто не вышел? Мы действительно, наверное, могли бы собрать необходимую сумму и выкупить Костика. Если он жив…
- Давайте остановимся на этом, - предложила Лиза. – Пока у нас нет доказательств и просто информации о его гибели, правильнее будет считать Костю живым.
- Ты права, доченька, - Мария Петровна опять всплакнула и обняла девушку. – Так будет легче для всех нас. Сынок жив, и я верю в это.
«Хотела бы и я верить, - вздохнула Лиза, - так действительно легче и спокойнее».
Ранний вечер подкрался незаметно. Первые сумерки заглянули в окно, когда в семье Фоминых начался ужин. Мария Петровна передвигала тарелки по столу, не зная, какую посуду накрыть.
- Давайте, помогу, - предложила Лиза и усадила женщину за стол. – Вы сегодня намаялись. Сама справлюсь.
Она поухаживала за Юрием Карловичем и Марией Петровной. Положила и в свою тарелку. Но приступить к трапезе не успела. В столовую заглянул Борис.
- Всем здравствуйте, - улыбнулся он. – По какому случаю траур? Что-то случилось?
- Не надо паясничать, - одернул Юрий Карлович. – Ты прекрасно знаешь, повода радоваться у нас нет.
- А-а, опять тридцать пять, - протянул Борис. – Отец, я разделяю вашу скорбь и готов всеми доступными силами помогать в поисках брата. Кстати, если потребуют за него деньги, я собрал энную сумму. На мой взгляд, ее должно хватить. Но не собираюсь хоронить себя заживо. Я ни в чем не виноват и хочу жить в свое удовольствие. Это понятно?
Юрий Карлович на удивление Марии Петровны быстро успокоился:
- Да. И мы не будем тебе в этом мешать. А за деньги спасибо. Но пока никто не требовал за Костю выкуп.
- Может быть, самим проявить инициативу? – Предложил Борис. – Вдруг, они не знают, что у нас есть финансовые возможности?
- Кто они? – Глаза у Мария Петровны округлились от ужаса.
- Ну, не знаю, - смутился Борис. – Возможно, те, у кого сейчас брат находится.
- Мне сегодня сказали, этого делать нельзя, - Юрий Карлович положил конец разговору. – Мы можем помешать официальному расследованию и поиску.
Борис приподнял обе руки:
- Все, умолкаю. Я в этом не понимаю. Было бы предложено.
Он схватил со стола бутерброд с колбасой, на ходу запихнул в рот. Запил соком и ушел в свою комнату.
- Я, пожалуй, тоже пойду, - засобиралась Лиза. – Надо еще к занятиям подготовиться. Да и вставать рано. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, доченька.
Лиза приняла душ, включила телевизор и разобрала кровать, когда в дверь тихонько постучали.
- Можно? – На пороге нарисовался Борис. – А я соскучился по тебе. Ты в последнее время стала такой неприступной, хоть рыцарский турнир устраивай.
- Очень смешно, - одними губами улыбнулась Лиза. – Но мне сейчас действительно ничего не хочется.
- А меня? – Борис лукаво подмигнул и погладил себя чуть ниже живота.
- Ничего и никого, - отрезала девушка. – Извини, пожалуйста. Мне еще надо заниматься.
- А давай вместе, - мужчина кивнул на кровать. – Я смотрю, ты и площадку уже подготовила.
- Не вынуждай грубить, - Лиза разозлилась. – У меня действительно нет ни сил, ни желания.
- А кто говорил, что всегда будет моей? – Напомнил Борис о данном ей обещании. – Я только на этих условиях согласился на раздельное проживание.
- Ну, как тебе объяснить без грубости, что бывают обстоятельства, когда секса не хочется даже с хорошим человеком?
- Это ты сейчас про меня? - Обиделся Борис. – Я думал, мы любим друг друга, и только делаем вид для родителей, что не вместе.
- Я ничего пока не знаю, ты можешь это понять? – Девушка опустилась на стул и провела рукой по лицу. – Я просто устала и хочу отдохнуть.
- А я хочу тебя, - Борис навис над ней, пытаясь расстегнуть брюки. – И добьюсь чего хочу.
- Нет, этого больше не повторится, - Лиза сильно толкнула его к двери, грубо пнула ногой под зад так, что мужчина выкатился в коридор и закрыла дверь на щеколду. – Спокойной ночи, милый. Сладких тебе снов и не обижайся на меня. Я не хочу и не могу.
В дверь заколотили:
- Что ты не хочешь и не можешь?
Лиза не сочла нужным отвечать и погасила в комнате свет.
Она и сама не знала, чего хочет: строить свое хрупкое счастье с импульсивным и непредсказуемым Борисом или дожидаться Костю, к которому, глядя на его родителей, проснулась нежность.
- Тогда я оставляю за собой право воспользоваться услугами проституток.
- Как тебе заблагорассудится, - ответила девушка и прибавила громкость у телевизора. – Как тебе заблагорассудится…
Через полчаса в комнате Бориса началась оргия. Там все ходило ходуном. Стоны сменялись криками и смехом. И так до рассвета.
Когда в окно заглянули первые лучи солнца, Лиза поднялась с сильной головной болью. Она нашла аспирин и, не разжевывая, проглотила таблетку. Подождала немного и выпила вторую.
«Боже, и как же я могла поверить этому человеку? – Размышляла она, наполняя сумку конспектами. – Это же животное, которому нужно только одно».
При этом гаденький внутренний голосок пытался оспорить ее решение:
«А разве тебе не нравилось заниматься с ним сексом, грубым и животным? Тебя кто-то насильно, ну кроме одного раза, толкал к нему в постель?  Сама сделала выбор и нечего обвинять человека. Польстилась на богатство, так играй по заведенным правилам».
- Да, все верно, польстилась, - Лиза не сразу заметила, что начала говорить вслух. - Была такая слабость. Но кто знал детдомовскую жизнь, сможет понять меня… Больше не хочу играть по заведенным правилам. Начинаются исключения…
«А люблю я, кажется, Костю», - ворвалась и затрепетала в сознании мысль.
6 июня, 2001 год
Костя очнулся на третьи сутки. Тело болело, саднило, горело. Правая нога ниже колена опухла. Нервы пульсировали, с каждым толчком посылая очередную порцию невыносимой боли.
Фомин разлепил веки и попытался понять, что произошло. Та же комната. То же забранное решеткой окно. Но что-то изменилось. Он это почувствовал сразу. А потом и понял. Возле двери стоял вооруженный охранник.
- Напрасно ты очнулся, - проговорил тот, сплевывая под ноги. – Тебе же хуже.
- Почему? – Простонал Костя. – Я вам больше не нужен?
- Ты никому не нужен, шакал паршивый, - прохрипел бородач. – Зачем Ваху убил?
Память постепенно возвращалась к узнику. Он вспомнил, как несколько дней назад решил бежать…
Изобразив резкую боль в животе, удалось заманить охранника со двора. Справиться с вооруженным, но плохо обученным человеком оказалось делом техники. Тот и пикнуть не успел, повалился на топчан со сломанными шейными позвонками.
Фомин рассчитал правильно: население горной деревушки праздновало свадьбу. Выдавали дочь главы местного тейпа. Крутые иномарки, пальба в небо из всех видов стрелкового оружия, бурное веселье – это было на руку беглецу.
Спуститься в ущелье удалось быстро. Наскоро обмывшись в мелкой речушке, Фомин определил местоположение и маршрут к своим.
Ночь прошла слишком неожиданно. Как только взошло солнце, Костя залег за большим валуном. Продвигаться дальше было рискованно. Человек славянской внешности, гуляющий в здешних местах, смотрелся по меньшей мере подозрительно.
«Отлежусь до вечера, наберусь сил, - подумал он, погружаясь в дремоту. – Ночью опять побегу».
Но расчеты на то, что преследование начнется не скоро, провалились. В горном селении не все погрузились в праздничный транс. Поэтому пропажу узника обнаружили быстрее, чем надеялся Костя.
Эльдар сильно разозлился и приказал еще до заката солнца поймать беглеца.
- Это дело чести, - заявил он. – Тому, кто приведет шакала обратно, обещаю приз.
- Какой? – Осклабился Руслан.
- Зарежем барана, - разочаровал гориллу Эльдар. – А ты о чем подумал?
- Твоя дочь…
- И даже не мечтай, - отрезал главарь. – Приз неравноценен шкуре русского ублюдка. Но не забудь: он мне нужен живым!
Костя открыл глаза, когда солнце клонилось к закату. Жара быстро спадала. Заходить в горную речушку не захотелось.
Фомин огляделся и не сразу заметил группу из нескольких человек, спускающихся по оставленным следам. Беглец узнал Руслана, но было поздно: его обнаружили.
Костя рванул к зеленке, до которой было примерно два километра.
«Добегу - спасусь, добегу – спасусь, - пульсировала мысль, когда сердце пыталось вырваться из груди. – Там меня не найдут. И наши близко».
Но ближе оказались боевики. Место в зеленке для засады облюбовали духи. Отсюда хорошо просматривалась дорога, ведущая через ущелье.
 Как только Фомин нырнул в первые заросли, перед ним выросли бородатые незнакомцы.
- Не шали, - покачал головой один и ткнул автомат в живот. – Даже не пытайся шевельнуться, завалю!
- Это наш, - объяснил запыхавшийся Руслан, переходя на гортанный язык.
Дальнейшее можно было понять только по быстро меняющейся мимике. Боевики никак не могли поделить добычу. Но после нервных переговоров и телефонных звонков на несколько мобильных консенсус был достигнут: добыча возвращалась прежним владельцам.
На радостях Руслан жестоко избил Фомина. И только когда его схватили за руки, до Кости долетело:
- Ты что делаешь? Остановись. Нам на себе нести его обратно? 
Здравый смысл возобладал, но только до возвращения в горное селение. Там избиения продолжились. А Эльдар собственноручно прострелил ногу:
- Это чтоб больше не думал о побеге. А за Ваху еще ответишь…
Костя окончательно пришел в себя. Голова постепенно наполнялась мыслями:
«Такой я им теперь точно не нужен. Не боец, не батрак. Точно пристрелят, как собаку. Получается, выхода нет. Надо хотя бы умереть достойно. А при возможности  придушить хоть одного, чтоб не так обидно было».
Фомин пересилил боль и присел на топчане.
- Мне бы врача, - простонал он, закатывая глаза. – Нога сильно опухла. Может загнить.
- Мертвым здоровье ни к чему, - ухмыльнулся охранник, но на всякий случай отодвинулся. – Эльдар приказал не тревожить по пустякам.
- А это не пустяк, - разозлился Костя. – Я дорого стою, мое здоровье еще дороже.
Охранник непонимающе захлопал глазами.
- Разве непонятно? – Фомин сказал первое, что пришло в голову. – За меня выкуп приличный получить можно. Не догоняешь? Иди, зови Эльдара, разговор серьезный есть.
«Потяну время, - решил Костя. – Пока проверят и все выяснят, наберусь сил. Тогда точно не один богу душу отдам. Их Магомед тоже жертвоприношениям обрадуется».
Эльдар пришел быстрее, чем предполагал Фомин.
- Чего звал?
- А то тебе не рассказали.
Главарь внимательно посмотрел на Фомина:
- Если обманул, на кусочки порву, будешь умирать долго и мучительно. Еще пожалеешь…
- Не пугай пугливых. Адрес записывай и проверяй. Красноречие для торгов прибереги.
Эльдар подробно записал адрес и телефоны родственников Фомина.
- Эй, ты куда? – Костя окликнул главаря, когда тот выходил из комнаты. – Мне врач нужен. Нога сильно болит.
- Будет тебе врач, послали уже за ним, - проворчал Эльдар.
- Не тяни, дырявый товар дешевле стоит.
Через несколько минут появилась Аида:
- Давай, ногу посмотрю.
- А ты что, врач?
- Нет, училась в ветеринарном.
- Ну, дела, - возмутился Костя. – Эльдар и тут решил сэкономить?
- Не глупи, - обиделась девушка. – Когда приедет врач, может быть поздно. Давай для начала я посмотрю твою рану. Огнестрел на человеке и животном заживает одинаково.
- Ты уверена в этом?
Аида не ответила. Ловко отрезав штанину, оголила рану, промыла перекисью водорода и залила йодом.
- А теперь можно и доктора ждать, - улыбнулась она. – Точно заживет как на собаке, даже если он припозднится.
- Сколько у меня осталось времени? – Спросил Костя, когда Аида собралась уходить.
Девушка посмотрела на него долгим пронзительным взглядом:
- На проверку и все формальности уйдет не больше двух месяцев.
- Это хорошо, - сказал Костя, погружаясь в сон, - это очень хорошо…
21 июня, 2001 год
- Ну, что, последний экзамен сдан, - Светлана радостно потерла руки. – Давайте отметим это событие.
- Я - за, - откликнулась Оля. -  Мы давно вместе не праздновали. Сегодня есть причина.
Подруги посмотрели на Лизу. Девушка задумчиво листала зачетку и молчала.
- Лиз, ты воды в рот набрала? Мы, кажется, с тобой разговариваем, а не со стенкой, - обиделась Светлана. – Вообще слышишь, о чем говорим?
- Не обижайтесь, девочки, - откликнулась Лиза. – Я вдруг подумала, если бы моя мама увидела оценки, то, наверное, обрадовалась за меня.
Света и Оля переглянулись.
- Помнится, кто-то говорил, что мать знать не знает и знать не хочет.
- Наверное, я погорячилась, - объяснила Лиза. – Вот у вас есть родители и вам хорошо. А я даже в детском доме мечтала о маме, которая меня продала. Был период, злилась на нее, готова была разорвать при встрече. Потом письма ей писала, делилась новостями, и складывала конверты в коробочку. А сейчас вдруг подумала, какое счастье, когда есть мама, папа…
- Подруга, мне не нравится твое настроение, - Оля обняла Лизу. – Что с тобой происходит?
- Если честно, это мы тебе завидуем, - подхватила Света. – Тебе так повезло. Встретила богатого человека, живешь как у Христа за пазухой на всем готовеньком.
- Да откуда вы знаете? – Грустно улыбнулась Лиза. – Золотой может быть и клетка.
- Все, подруга, колись, в чем дело? – Оля решила не отступать. – Не расскажешь, праздника не получится. А через несколько дней нам уезжать.
- Вот и я о том же.  Вы уедете, а я останусь.
Света достала бутылку кагора, стаканы. Разлила красноватую вязкую жидкость:
- А давайте, девочки, за нас. Чтобы нам всегда и во всем везло!
Выпили, закусили нарезанными яблоком и бананами. На душе у каждой потеплело.
- А я сегодня пришла к вам с предложением, - без предисловия начала Лиза. – Давайте опять жить вместе.
- Но твое место в комнате занято, - опешила Оля. – Как ты себе это представляешь? Комендантша вряд ли согласится.
- Я не об этом, - объяснила Лиза. – Давайте снимем однокомнатную квартиру на троих. Будет весело и не дорого.
Оля и Света переглянулись:
- Но мы завтра уезжаем. Нам некогда этим заниматься.
- Вы дайте согласие, а я к вашему возвращению подберу удобный и недорогой вариант. Не пожалеете.
- Нет, ты все-таки объясни, что с тобой происходит, - настаивала Света. – Вы что, с Борисом поссорились?
- Да нет, просто я решила, что мы не будем вместе.
- Это почему же?
- Не мой он человек. Я долго думала и пришла к выводу, что напрасно с ним связалась. Теперь не знаю, как Косте в глаза смотреть, - Лиза улыбнулась и решила закрыть тему. – Вы лучше скажите, согласны на мое предложение или нет?
- Подожди, а как же Мария Петровна, Юрий Карлович?
- Я им уже все сказала. Они поняли и поддержали меня.
- А если Костя вернется?
- Ой, девочки, я ничего не знаю. Поживем – увидим. Так вы согласны или нет?
- Конечно, да! – Света и Оля синхронно закивали.- Давайте за это и выпьем!
Когда кагор закончился, Лиза засобиралась:
- Мне надо с Борисом увидеться. Он пока не знает о моем решении. Нехорошо получается. Поеду к нему.
Офис риэлторской компании «Оптима» находился в старом центре города. И Лиза решила прогуляться до него.
К вечеру жара спала. Накрапывающий мелкий дождь приятно освежал лицо. Зонт открывать не хотелось.
«Надо было прозвонить, предупредить, - подумала она, глядя в светящиеся окна офиса на втором этаже. – Вдруг он уехал на переговоры?».
- Девушка, вы к кому? – Охранник на входе поднялся навстречу и кивнул, узнавая. – Борис Юрьевич еще не уходил. Позвонить?
- Спасибо, не надо. Я поднимусь.
В приемной никого не было.
«Странно, - подумала Лиза. – Борис не терпит, если секретарша покидает рабочее место, когда он находится в офисе».
Девушка толкнула дверь в кабинет и услышала за спиной голос Сергея, заместителя Бориса:
- Борис Юрьевич просил передать…
Что просил передать старший отпрыск Фоминых, Лиза расслышать не успела. За второй дверью перед ней открылась пикантная картина: в просторном кабинете над полированным столом для переговоров генеральный директор  риэлторской компании «Оптима», задрав подол юбки секретарши, в поте лица трудился над ней. Его крепкий зад вздрагивал в такт движениям, а руки поглаживали округлые бедра.
- Хорошее ты рабочее место выбрала, Зоинька, - захохотала Лиза. – Смотри, не перетрудись.
И, повернувшись к Сергею, добавила:
- Так что Борис Юрьевич просил передать? Да вы не робейте, сами видите, как тут весело. Может, хотите  присоединиться? Смотрите, у вашего генерального настроение переменилось, место свободное образовалось.
- Лиза, это не то, что ты подумала, - заорал Борис, натягивая штаны. – Подожди, я сейчас все объясню.
Возле поста охраны он догнал девушку и схватил за руку:
- Давай объяснимся, это недоразумение, которое следует забыть.
- Ну, давай объяснимся.  За этим, если честно, и приходила.
- Да? – Уставился Борис. – А зачем?
- Конечно, не за тем, чтобы увидеть твой волосатый зад рядом с Зоей, - Лиза сделала паузу. – Мы больше никогда не будем вместе. Ты меня хорошо понял? Никогда.
- Но почему?
- И забудь, что мы когда-то были вместе. Это дикая ошибка. Моя дикая ошибка, о которой я очень сожалею.
- Но я так не могу…
- А я не спрашиваю, можешь ты или нет, - отрезала девушка и посмотрела на Бориса как на насекомое, которое следует раздавить. – Между нами ничего нет и никогда не будет.
12 июля, 2001 год
В дверь позвонили.
«Если это опять Борис, спущу с лестницы, - разозлилась Лиза. – И кто ему дал адрес? Ведь только сняла квартиру, даже девчонки ничего не знают».
Девушка не любила прерывать начатое. Тем более генеральную уборку. Но звонок повторился. Пришлось отодвинуть ведро с водой, бросить половую тряпку, швабру.
- Если ты сейчас же не уберешься…, - начала она, открыв входную дверь, и осеклась, увидев на лестничной площадке Юрия Карловича.
- Извини, доченька, дурака старого, без приглашения приперся. Можно пройти?
- Зачем вы так, Юрий Карлович? Я всегда вам рада, заходите, - она посторонилась, пропуская мужчину в квартиру. – Как Мария Петровна?
- Все хорошо.
Юрий Карлович старательно вытер туфли о мокрую тряпку и перешагнул через порог. Разулся и босиком направился в комнату.
- А у тебя красиво, - огляделся он. – Обживаешься?
- Еще не успела, - улыбнулась Лиза. – Но все впереди. Только вселилась. Кстати, откуда вы узнали, где меня найти?
- Борис сказал.
- Я почему-то так и подумала.
- Докучает?
- Не то слово. Как с цепи сорвался.
- Я поговорю с ним.
- Не надо, Юрий Карлович. Мы должны сами во всем разобраться.
- Не скучно одной? – Неожиданно гость сменил тему.
- Да нет, пока работы много, привожу в порядок жилье, - улыбнулась Лиза. – А если вы не об этом, то знайте: жить здесь буду не одна.
Юрий Карлович напрягся, по лицу пробежала тень печали.
- Вы неправильно меня поняли, - поспешила объяснить Лиза. – Скоро закончатся каникулы. Света и Оля вернутся. Это наше общее уютное гнездышко.
- Так это для вас троих? – Он обвел квартиру рукой.
- Да, мы так решили.
Лиза зажгла камфорку газовой плиты, поставила чайник и внимательно посмотрела на Юрия Карловича:
- Сейчас чай пить будем. Но сдается, пришли вы не за этим. Может, скажете без предисловий?
Мужчина прокашлялся, зачем-то вытер платком сухие губы:
- Да, чай это хорошо, в самый раз. Угощай, я и печенье принес.
На столе появилась жестяная пестрая банка со сладостями.
Лиза с удивлением смотрела на Юрия Карловича. Таким чудным, беззащитным и робким одновременно девушка не видела его никогда.
- Да что случилось? – Всполошилась она не на шутку. – Говорите же, не молчите.
- Доченька, Костя жив!
Руки у Лизы задрожали, фарфоровая чашка выскользнула и разбилась об пол.
- Я знала, знала, что так будет, - прошептала она и опустилась на табурет. – Слава Богу! Где он?
- В каком-то горном селе на Кавказе.
- В Чечне?
- Скорее всего, да. Нам этого не сказали.
- Кто не сказал, Юрий Карлович, говорите же яснее.
- Извини, Лизонька, я очень волнуюсь, - продолжил мужчина. – Сегодня утром нам позвонили и сказали, что Костя находится в плену. Звонил какой-то странный человек, по-русски изъяснялся плохо. Потребовал десять миллионов рублей, иначе Костю убьют.
- Сколько времени дали на сбор денег?
- Две недели. Посредник заберет наличные и только потом в условленное место вывезут Костю.
- Значит, никаких гарантий, что с ним будет все хорошо?
Юрий Карлович развел руками:
- Как правило, в таких ситуациях не обманывают.
- Откуда вам знать?
- Соломон так говорит. Да и Борис заявил, что, получив деньги, у них не будет резона убивать.
- Вы сами в это верите? – Лиза почему-то разозлилась. – Мне кажется, деньги развяжут им руки, и они могут просто избавиться от ненужного свидетеля.
Юрий Карлович постарел на глазах.
- Так что же делать? – Он испуганно и одновременно с надеждой посмотрел на девушку. – Время уже пошло, мы договорились о встрече.
- Собирать деньги. Борис обещал помочь?
- В том-то и дело, - замялся старик. – Он заявил, что и пальцем не пошевельнет, если ты не попросишь. 
- Вот мерзавец! – Лиза выругалась и прикусила язык, заметив, как гость вжался в кресло и пригнул голову. – Ладно, я поговорю с ним. А вам надо немедленно сообщить в милицию. Они знают, что в таких случаях делать. Нельзя просто так отдавать деньги. Обязательно проинформируйте компетентные органы.
Юрий Карлович поднялся и направился к двери:
- Доченька, мы с Марией Петровной подумали и решили…
Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
- В общем, возвращайся к нам. Давай вместе дожидаться Костю. Мы верим: у вас все будет хорошо. Вы прекрасно подходите друг другу.
- Юрий Карлович, я не готова ответить сразу. Мне надо подумать.
- Я понимаю, доченька. Конечно, думай. Мы подождем.
15 июля, 2001 год
В особняке Фоминых царила торжественная обстановка. Везде горели свечи. На мягкой мебели появились нарядные пледы и покрывала. Мария Петровна даже фартук повязала бархатный, пока на стол накрывала.
- У нас сегодня семейный совет, - непонятно почему оправдывалась она. - Не могу же просто так отнестись к этому событию.
Лиза улыбнулась:
- Извините, но я не совсем вписываюсь в рамки семейного мероприятия. Вы не находите?
- Что ты такое говоришь, дочка, - всплеснула руками Мария Петровна. – Ты нам как родная.
- Вот именно, как…
В столовую вошел Юрий Карлович. Он тоже вырядился. Зачем-то надел костюм. Поймав изумленный взгляд Лизы, пояснил:
- В нашей семье так заведено. Мы привыкли важные вопросы решать в соответствующей обстановке.
Лиза кивнула головой:
- Надеюсь, меня переодеваться не заставите?
Старики переглянулись, улыбнулись и одновременно ответили:
- Нет, ты наш талисман. Без тебя мы бы…
- Только не говорите, что Борис выделил деньги из-за меня. Это чистое совпадение. Просто у него появился дополнительный шанс шантажировать меня. Но это бесполезно. Я так ему и заявила. Так что деньги он собрал исключительно из любви к брату. Зов крови, знаете ли.
Юрий Карлович и Мария Петровна опять обменялись взглядами и ничего не сказали, когда в холл вошел Борис.
- На повестке семейного совета несколько вопросов, - торжественно начал Юрий Карлович. – Наш сын собрал нужную сумму, и теперь мы можем вздохнуть свободно.
Борис театрально расстегнул ворот рубашки и изобразил глубокий вздох.
- Сын, не надо паясничать, - Юрий Карлович сохранял торжественность. – Это очень важно. Все мы понимаем, без денег не было бы надежды на встречу с Костей.
- А я и сейчас не уверен, что нас не пытаются обмануть, - Борис пригубил вино. - Кто-нибудь подумал о страховочном варианте?
- Благодаря Лизе, да, - Юрий Карлович поклонился девушке. – В управлении ФСБ мне сказали, что информацию о выкупе пленника обязательно проверят. Обещали отследить контакт с посредником, а также все его связи и так далее. Я не очень силен в оперативной работе.
- Значит, с этого дня мы находимся под колпаком Мюллера? – Борис покосился на телефон. – Тогда следите за базаром.
Юрий Карлович поморщился, но спорить не стал.
- И все равно меня терзают смутные сомнения: а был ли мальчик?
Мария Петровна аж подскочила на стуле:
- Борис, как ты смеешь говорить так о своем брате?
- Можно подумать, вас такая мысль не посещала. Извините, что оскорбил высокие чувства. Но не забывайте, в какое время живем. За десять миллионов не только обмануть, убить и закопать могут так, что следов не останется.
Юрий Карлович откашлялся:
- А теперь мы переходим ко второму вопросу.
Он полез во внутренний карман пиджака и достал скомканный лист посеревшей бумаги. Выдержав театральную паузу, добавил:
- Это письмо от Кости, которое вчера передал посредник.
- Ну, партизаны, - Борис восхитился родителями и выхватил письмо. – Почерк действительно его. Значит, жив, не обманывают.
Через несколько минут его лицо исказила гримаса:
- Это тебя больше касается, - сказал он и протянул лист Лизе.
Девушка осторожно приняла письмо и вопросительно посмотрела на Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Читай, доченька. Там действительно многое тебе предназначается. Мы уже все знаем.
Лиза развернула помятый листок и глаза наполнились слезами:
«…Маме и папе отдельный поклон. А благодаря тебе, моя дорогая, я и выжил в этом аду. Каждый день, каждую ночь, вспоминая тебя, черпал силы, чтобы выдержать, не пасть духом.
Вначале мне казалось, что все: пропал. Время в плену бежит по-другому, медленнее, более нудно. Но ко всему можно привыкнуть, если верить в лучшее. И я верил. Потому что у меня есть ты. Я люблю тебя, Лиза. Надеюсь на скорую встречу. Думаю, нам многое предстоит рассказать друг другу…».
Девушка отложила письмо и вытерла слезы:
- Можно я потом прочту? Я хочу побыть одна, подумать. Только сейчас поняла, что плохо знала Костю. Ведь он меня с самого начала берег и, чтобы не волновалась, не сообщал о службе в Чечне.
- Да, доченька, - Мария Петровна обняла девушку. – Для нас это тоже стало откровением.
- Так я пойду? – Она вопросительно посмотрела на Фоминых. – А то уже поздно, мне добираться еще.
- Я могу подвезти, - оживился Борис и отставил очередной бокал с вином. – Выпил немного, можешь не бояться.
- А я и не боюсь, - приняла вызов Лиза. – Теперь я ничего не боюсь.
- Дочка, а зачем тебе куда-то уезжать? – Юрий Карлович тоже обнял Лизу. – Твоя комната ждет тебя.
Девушка замотала головой.
- Ты не поняла. – Уточнил Юрий Карлович. – Твоя комната находится рядом с нашей. Тебе там понравится.
- Нет…, спасибо…, я не готова, - пролепетала Лиза. – Мне действительно надо во многом разобраться. Я должна побыть одна. Извините.
- Не надо извиняться, мы все понимаем, - Мария Петровна заглянула в глаза. – Но перед уходом ты должна знать…
- Дорогая, позволь мне, - Юрий Карлович отодвинул супругу, которая покорно приняла вторую роль.
- Да-да, конечно, - прошептала она и отошла в сторону.
Юрий Карлович пригубил вино и начал речь:
- На семейном совете Фоминых, так уж повелось от моих предков, принято сообща обсуждать и решать важные вопросы. Что мы и сделали сегодня. Но по традиции один из важных вопросов, обсуждаемых семьей, отдается на откуп главе семьи.
- Я не заметил, что принимал здесь какое-то единоличное решение, - встрял Борис. – Или я упустил что-то?
- Не фиглярничай, - Юрий Карлович стукнул кулаком по столу. – Твое время еще не пришло, сопляк. У тебя нет семьи и не тебе принимать важные решения!
Борис быстро сник, как мячик, из которого выпустили воздух.
«Это что-то интересное, - подумала Лиза. – Никогда не замечала ничего подобного. Борис сам на себя не похож. Да и Юрий Карлович разошелся не на шутку».
Пожилой мужчина выдержал паузу и продолжил:
- За то время, что Кости не было дома, произошло много всяких событий. Думаю, все, здесь сидящие, понимают, о чем говорю. Так вот я решил, ему не обязательно знать о некоторых. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Лиза с удивлением наблюдала за молчаливым и спокойным Борисом. Потом перевела взгляд на Марию Петровну и увидела в ее глазах материнскую любовь и заботу.
«Как же всего этого мне не хватало!» - Задохнулась она от нахлынувших чувств.
- Я вам очень благодарна за все, - девушка нашла подходящие слова. – Но не настаивайте. Сегодня я действительно не могу остаться. Вернется Костя, и мы решим. Мы обязательно решим вместе. А сейчас извините, я действительно пока не готова. Я очень люблю вас!
3 августа, 2001 год
- Уходим! – Заорал Эльдар. – Они сейчас штурмовать начнут.
- Что с пленным делать? – Руслан в нерешительности остановился перед дверью, ведущей в темницу. – Прикончить, собаку?
Фомин, наблюдающий в окошечко за сборами боевиком, напрягся.
«Вот он, момент истины, - подумал молодой человек. – Или пан или пропал. Обидно погибать, когда наши рядом»
Раздались выстрелы. Вначале одиночные, робкие, потом пулеметные очереди. По крыше зацокало.
- Не вздумай, - приказал Эльдар. – При случае будет нашим щитом.
«Ну-ну, - ухмыльнулся Костя, пряча в штаны заточенный гвоздь. – Это мы еще посмотрим, кто для кого щитом станет».
Руслан ворвался в маленькое помещение:
- На выход, шакал. Уходим!
- Я никуда не пойду, - заявил вдруг Фомин и демонстративно улегся на топчане. – Мне не к спеху.
- Да? – Недобро осклабился громила. – Ну, тогда получай.
Над головой просвистела автоматная очередь. Пули кучно легли в дерево. Посыпалась крошка, опилки.
- Ты охренел? – Костя подскочил. – Совсем крыша поехала?
- Шагай вперед, да побыстрей, - приказал Руслан и ткнул автоматом в спину. – Некогда разговоры разговаривать.
- Вы почему копошитесь? – Заорал Эльдар. – Живо в машину.
Костя не спеша проковылял к джипу:
- Он меня чуть не убил.
- И правильно бы сделал.
- Да? – Улыбнулся Фомин. – А выкуп тебе уже не нужен?
- Да какой выкуп, - озверел Эльдар. – Твои родственнички сдали нашего посредника фейсам. Те отследили все контакты и вышли на нас. Так что смени пластинку и не дергайся, если жить хочешь.
«Так, уже кое-что проясняется, - подумал Костя. – Отца надоумили обратиться в ФСБ. Значит, село штурмуют серьезные люди. Надо что-то делать».
Он скривился от боли и схватился за живот:
- Ой, не могу, больно- то как!
В следующее мгновение тяжелая рука Руслана с размаху опустила на его голову приклад автомата. В глазах потемнело и пропала картинка происходящего.
Через несколько часов Фомин очнулся в незнакомом помещении. Голова раскалывалась. Хотелось пить. Губы потрескались, во рту господствовал металлический привкус.
- Не вставай, - услышал он тихий голос. – У тебя сотрясение. Лучше полежать.
- Где я? – Костя попытался рассмотреть помещение, но в темноте это было трудно. – Кто вы?
- Такие же пленные. Я – рядовой Серегин, Павел. А вон тот у стены – Степан, сержант Ивушкин. Мы из разведывательного батальона. Месяц уже здесь.
- Счастливчики, - улыбнулся Фомин. – Я уже восемь месяцев в плену. Вон даже бороду успел отрастить.
- Мы тоже начали, но передумали, - откликнулся сержант Ивушкин. – Не хочется на бандюков походить.
- А меня давно сюда бросили? - Костя не помнил, как оказался здесь. – Как ударили по башке, ничего больше не помню.
- Понятно, - закивал Павел. – Когда перевязывал, обратил внимание, что к тебе серьезно приложились.
- Да уж, болит до сих пор, - Костя почесал забинтованную голову и скривился от боли. – Так сколько я здесь?
- Несколько часов, - Степан потянулся на топчане. – Точнее, извини, не скажу. Сам понимаешь, счастливые часов не наблюдают.
- А ты шутник.
- Будешь тут шутником, - Ивушкин улыбнулся. – Сегодня нас обещали расстрелять.
- Это почему? – Фомин попытался привстать, но голова закружилась, и он опять прилег.
- Да, действительно, крепко они тебя, - посочувствовал Степан. – Эльдар говорил, что с трудом оторвались от спецов.
- От каких?
- Спроси что-нибудь полегче. Откуда же я знаю? Он говорил, в перестрелке потерял много своих людей и все из-за тебя. Мол, по твоему следу шли спецназовцы.
«Эх, жалость-то какая, - пронеслась в больной голове мысль. – А свобода была так рядом!».
- Да, по мою душу шли, жаль не удалось, - сказал вслух. – А вы почему грустите?
- Я же сказал, обещали расстрелять, - напомнил Ивушкин. – Ты находишь в этом что-то веселое?
- Не хорони себя раньше времени, - успокоил бойца Фомин. – Меня за это время несколько раз хотели казнить. Но, как видишь, пока жив.
- Это временно.
- А ты оптимист.
- У тебя научился, - усмехнулся Ивушкин. – Давайте думать, что делать будем?
- А что тут думать? – вступил в разговор Павел. – От судьбы не уйдешь.
Заскрипела входная дверь и на пороге появились Эльдар, Руслан и еще несколько незнакомых Фомину типов.
- Ну, что, шакалы, готовы умереть? – У Эльдара было хорошее настроение. – Выходи по одному!
Боевики дружно заржали в шесть глоток.
Эльдар подошел к Фомину:
- Моли своих богов. Оторвались мы. Если совсем след потеряли, поживешь еще. Может быть. Пока твоих родственничков не достану. Деньги у них действительно есть.
- Откуда? – Не удержался Костя.
- От верблюда, - заржал Эльдар. – Если б не десять миллионов, давно пустил бы тебя в расход.
Когда боевики ушли, Фомин задумался.
- О чем он сейчас говорил? – Не удержался Павел.
- О выкупе.
- Десять миллионов рублей за одного человека?
- Получается, что так, - почесал затылок Костя и скривился от боли.
- У моих таких денег нет.
- Я тоже так считал.
15 сентября, 2001 год
- Товарищ майор, старший лейтенант Митрохин по вашему приказанию прибыл, - офицер переминался на пороге особого отдела.
- Проходи, капитан.
- Товарищ майор…
- Да заходи, закрывай дверь, - особист поморщился от строевых штучек офицера.- Разговор есть.
- Но я старший лейтенант, - Митрохин пытался втолковать, что произошла какая-то ошибка.
- А что, командир отряда еще не довел приказ до личного состава? - Майор Топченко поправил очки. – Это что-то новенькое. Вы обычно первыми узнаете и начинаете праздновать.
- Виноват, товарищ майор, я не понимаю.
- Да чего тут понимать? – Удивился особист. – Тебе досрочно капитана присвоили. За боевые, так сказать, заслуги.
- Служу России!
- Это ты на плацу в отряде скажешь, а не мне, - опять поморщился офицер. –Присаживайся, разговор будет долгий.
Митрохин снял фуражку и присел на краешек стула. Не привык он общаться с особистами. Скользские в этом отделе типы служат, норовят в душу заглянуть и все там перевернуть.
«А какими им еще быть? – Подумал он. – В каждом ради всеобщего блага врага видят, чтобы не допустить предательства или утечки информации».
Когда командир отряда специального назначения внутренних войск сообщил, что его вызывают в округ в особый отдел,  испугался:
- Вроде в Чечне проколов не было. Зачем я им понадобился?
Подполковник Серегин, напротив, был спокоен:
- По моей информации, речь о младшем сержанте Фомине пойдет.
- А что, его освободили уже?
- Вот узнаешь подробности и мне расскажешь. А теперь давай помозгуем, как в этой ситуации рыбку съесть и на… в общем ты меня понимаешь.
- Не совсем, товарищ подполковник.
- Пораскинь мозгами, старлей, - командир отряда набил табак в трубку, закурил. – В январе боец пропадает в Прохладном. Через несколько месяцев выясняется, что попал в плен. Какой напрашивается вывод?
- Я по этому поводу еще тогда несколько рапортов написал, - оживился Митрохин. – Особистам группировки очень хотелось, чтобы я показал на него как на дезертира. Но Фомин не такой.
- Да знаю, что не такой, - перебил командир отряда. – Надо подумать, как пацану помочь. Чтоб сухим из воды вышел из этой скверной истории.
- А в чем его могут обвинить?
- А то ты сам не догадываешься.
- Но у него была официально оформленная увольнительная, он журналистов сопровождал на поезд.
- Ага, только потом в кафе напился и в полупьяном состоянии добровольно сел в машину боевиков.
- Откуда такие сведения?
- От верблюда. Фомин сам об этом рассказал особистам,  мудак. Мог бы что-нибудь пооригинальнее придумать.
- Значит, парень не кривит душой.
- Знаешь что, - взорвался подполковник, - мне до души дела нет. Как бы жопы наши не задымились. Так что в дороге до округа хорошенько подумай, что говорить, а о чем лучше умолчать…
- Капитан, ты заснул? – Особист вывел Митрохина из транса. – Я говорю, догадываешься хоть, зачем тебя вызвали?
- Никак нет, товарищ майор.
- Несколько дней назад при проведении спецоперации в Урус-Мартане омоновцы штурмом взяли укрепленный дом. Боевиков положили, а в подвале нашли трех пленных бойцов…
Майор Топченко сделал паузу и внимательно посмотрел на офицера. Митрохин выдержал взгляд, не мигая.
- Улавливаешь? – Особист потерял надежду смутить спецназовца.
- Пока нет, товарищ майор.
- Один из них ваш.
- Ну, слава Богу, младший сержант Фомин нашелся?
- А откуда ты знаешь? – Взгляд особиста опять стал цепким.
- Что знаю? – Опешил Митрохин. – Что это Фомин? Так в нашем отряде больше никто не пропадал и в плену не оказывался.
- Повезло вашему Фомину и двум бойцам с ним, - майор заглянул в папку. – Боевики за малым не успели казнить. Омоновцы помешали. Никто не ждал от них такой прыти. А они опередили всех, ворвались в город и сходу взяли дом-крепость.
- Да, он в рубашке родился, - согласился Митрохин. – Отличный боец. Его даже к Герою представляли, но в связи с тем, что попал в плен, представление затерялось.
- Не пыли, старлей, представления на героев не теряются. Значит, кто-то усомнился в его подвигах. А мне надо разобраться в причинах пленения Фомина. Вдруг он сам?
- Чего сам? – Не поверил своим ушам Митрохин. – Боевикам сдался? Да этого быть не может!
- Может- не может…Ты не на ромашке гадаешь.
- А я и не гадаю, а знаю: младший сержант Фомин попал в плен случайно.
- Откуда это известно?
- «От верблюда», - чуть не вырвалось у Митрохина, но в последний момент офицер сумел сдержаться.
- Этот боец служил под моим командованием, - сказал он. - Жизнь спас многим бойцам во время спецоперации. У меня нет оснований не доверять ему.
- Значит, так и напишешь в рапорте?
- Да.
- А не боишься за свою дальнейшую судьбу, карьеру?
- Мне нечего скрывать и бояться.
- Ну-ну, - процедил майор и подвинул по столу лист бумаги. – Тогда пиши, что тебе известно о том, как Фомин попал в плен.
- Я уже писал.
- Еще раз напишешь, это приказ!
Когда Митрохин покидал кабинет особиста, решился спросить:
- Как он, с ним все нормально?
- Фомин-то? Да отрастил бороду ваш басмач и режет правду-матку. Напился, ударили по голове, больше ничего не помнит.
- Значит, так и было. Он врать не станет.
- Это мы и проверяем.
- Разрешите еще вопрос? Где он и что его ожидает?
- Пока в группировке федеральных сил, в Чечне. До установления истины. А что будет, не знаю. Скорее всего, прочистят мозги и отпустят на все четыре стороны. Пока отзывы о нем только положительные.
- Другого и быть не может, - обрадовался Митрохин. – Разрешите идти?
- Иди, капитан, иди.
10 ноября, 2001 год
Костя открыл глаза и сразу зажмурился. Яркое солнце слепило. Оно  заполнило всю комнату.
«Где я?- Была первая мысль. – Почему нет забранного решеткой оконца? Где надоедливые особисты, начинавшие работу с раннего утра?».
Молодой человек погладил подбородок, и сон окончательно улетучился. Спрыгнув с кровати, подскочил к зеркалу и удостоверился: бороды нет. Все стало на места - он дома!
- Доброе утро, сынок, - в комнату вошла Мария Петровна. - Как спалось на новом месте?
- Спасибо, мама. Все хорошо. – Костя  еще не осознал, что находится в кругу семьи. – Такой большой дом. И когда Борис успел развернуться?
- Твой брат молодец. Не каждому удается за непродолжительный срок основательно встать на ноги.
- Знаю, мама. Мы с Борей вчера говорили.
- И что?
- Он предлагает работать в его фирме. Но это не мое. Я отдохну немного и пойду в институт  восстанавливаться. Надо образование получать.
- И это правильно, - подытожила Мария Петровна. – Деньги никуда не убегут, а образование…
- Мать, ты уже с порога сына обрабатываешь, отдыхать в такую рань не даешь, - в комнату вошел Юрий Карлович. – Пожалела бы с дороги. Легли поздно.
- Все нормально, батя, - Костя обнял отца. – В последнее время рано встаю. Так что привычен этот режим.
- Надо перестраиваться под нормальный.
- Успею, не все сразу.
Вчера он добрался до особняка Фоминых поздно вечером. О своем приезде никому не сообщил. Хотел сделать сюрприз. И это ему удалось. Когда в начале двенадцатого ночи дверь открыла Мария Петровна, она едва в обморок от счастья не грохнулась.
- Да, сынок, ты учудил вчера, - упрекнул отец. – Мог сообщить, мы бы встретили, приготовили на стол.
- Вы и без подготовки ночью такой стол накрыли, что еле оторвался от еды.
- Так, может, позавтракаем?
- Я на пищу смотреть не могу, - улыбнулся Костя, у которого от обильного ночного застолья болел живот. – Видимо, переел с жадности. Надо воздержаться.
- Чем собираешься заняться?
- Сейчас или вообще?
- Ну, сейчас, например.
- К Лизе пойду. Где они снимают жилье?
- На Герцена, - удивился Юрий Карлович. – А ты откуда знаешь, что она с девушками квартирует?
- Батя, мир слухами полнится. Извини, я побегу, пока она на занятия не ушла.
Отец тяжело вздохнул, посмотрел на Марию Петровну, но ничего не сказал.
- Если Борис будет искать, скажите, в обед подскачу к нему в офис, - крикнул на ходу Фомин младший и хлопнул входной дверью.
Нужную пятиэтажку на Герцена нашел быстро. Взбежал на третий этаж и вдавил кнопку звонка.
- Костя? – Глаза Оли, открывшей дверь, чуть из орбит не вылезли. – Как ты здесь оказался?
- Войти можно?
- Подожди в коридоре, девушки еще не оделись.
- Лиза дома?
- А где же ей быть? Подожди, она сейчас.
Спустя мгновение в коридор в развевающемся халатике выбежала Лиза и бросилась на шею Костику:
- Ты когда приехал? Почему не сообщил? Я так ждала!
- Ночью… Никого не хотел беспокоить…Сюрпризом, - покрывая ее лицо поцелуями, лепетал Костя. – Как же я ждал этого момента.
- И я.
- Может, вы дверь закроете и войдете в комнату? – На пороге появилась Света. – Я так понимаю, на занятия мы идем без тебя. Так?
Лиза кивнула в ответ, не отрываясь от Кости.
- Подруга, это становится неприличным, - обиделась Света. – Я, между прочим, еще не поздоровалась.
- Привет, Светик, - кивнул молодой человек, продолжая целоваться.
- Оля, мы лишние на этом празднике. Давай побыстрее собирайся, а то опоздаем.
Через десять минут девушки выбежали из квартиры, хлопнув входной дверью.
Лиза начала срывать с Кости одежду, а он освобождать ее от халата и ночнушки. Потом панцирная сетка кровати долго скрипела в такт движений разгоряченных тел. И только через час все стихло.
- Сергей писал, ты с Борисом на танцах…, - начал Костя, как только дыхание восстановилось.
- И не только с ним, - улыбнулась Лиза. – На дискотеках я никому не отказывала, если ты об этом. Танцевала и с Борисом, и с Игорем, и с Алексеем. Мне продолжать?
- Я серьезно.
- И я тоже.
- Но как Борис оказался на нашей дискотеке?
- Он меня сопровождал на правах старшего брата, - объяснила девушка, - чтобы я не баловала.
- А был повод?
- Конечно, еще какой! – Лиза округлила глаза и расхохоталась.
- А я, дурак, тогда напился из-за этого и…, - Костя махнул рукой. – Ладно, проехали. Что было, то было.
- Тяжко в плену?
- Не хочу об этом. Давай договоримся никогда не вспоминать.
- Как скажешь, дорогой.
Они вновь прильнули друг к другу и забылись в любовной горячке.
К реальности вернул звонок телефона.
- Да, - Лиза нехотя добрела до аппарата. – Да, Мария Петровна, он здесь. Позвать?
Костя замахал руками, но Лиза не обратила на это внимание.
- Извини, что надоедаю, - услышал он голос мамы. – Но хочу знать о ваших планах. Вечером придете? Нам с папой хотелось бы семейный ужин в твою честь устроить.
- Звучит слишком пафосно, ты не находишь?
- Сынок, мы давно тебя не видели, не надо так шутить.
- Извини, мама, конечно, буду.
- С Лизой?
- Обязательно. Не позже шести. Как раз проголодаться успею, - засмеялся он и положил трубку.
Костя посмотрел на девушку:
- Мы официально приглашены к семейному столу Фоминых. Принимается?
- А то! Наряд свободный или нужно вечернее платье надевать?
- Как хочешь. Форму, тьфу ты, наряды, мы не обговаривали.
Молодой человек задумался, глядя на возлюбленную:
- Смотрю на тебя и не могу понять. Два года не виделись. Срок, согласен, не малый. Но у меня такое ощущение, будто не виделись гораздо дольше.
- Что, так сильно изменилась? – Лиза напряглась.- Так это поправимо. Прическа, макияж – как скажешь, так и сделаю.
- Да нет, - смутился Костя. – Ты такая же красивая, мягкая, обаятельная. Но вместе с тем … даже не знаю, как это сказать… Ощущаю холодок, что ли. Такое неприятное чувство!
- Иди ко мне, - засмеялась Лиза, хотя на душе скребли кошки. – Я отогрею тебя, душу и тело.
Костя позволил увлечь себя в постель и снова забылся в любовной игре.
В тот день на ужин они едва не опоздали. Пришлось вызывать такси, чтобы не обидеть Юрия Карловича и Марию Петровну.
- Мама, папа, я хочу познакомить вас со своей девушкой, - объявил Костя, когда они перешагнули порог дома. – Ее зовут Лиза.
Родители переглянулись, но ничего не сказали. Борис подскочил и с клоунскими ужимками поклонился:
- Рад познакомиться, Борис! Рад представиться, Борис! Борисссс!
Костя, не обращая на него внимания, пояснил:
- Мы долго не виделись и, чтобы лучше узнать друг друга, решили начать все с начала. Как будто раньше ничего не было. Так будет правильнее и спокойнее. Во всяком случае, для меня.
- И для меня тоже, - добавила Лиза и продолжила после паузы. – Рада с вами познакомиться, мне очень приятно.
- Так, может быть, молодые люди начнут новую жизнь в нашем доме? – Юрий Карлович посмотрел на жену, ища поддержки.
- В самом деле, - подхватила Мария Петровна, - места всем хватит.
- Мама, папа, вы, кажется, не поняли. Мы в самом начале наших отношений и нам некуда спешить. Так ведь, милая? – Костя протянул девушке руку. -  На этом этапе мы ничего менять не будем. Во всяком случае до тех пор, пока я не встану на ноги и не обзаведусь своим жильем.
17 декабря, 2001 год
Они выходили из подвала в свете фар с поднятыми руками. На всякий случай, чтобы свои же по ошибке не положили.
- Братки, да вы что? – Рослый омоновец, сняв бронежилет, подошел к пленным вплотную. – Все, вы на свободе, опустите руки. Вам ничто не угрожает.
Костя затравленно огляделся и дернул себя за бороду, проверяя, не снится ли ему происходящее. На глаза навернулись слезы и стекли по щекам, оставив светлые полоски на закопченном гарью лице.
Вслед за ним из подвала поднялся Павел Серегин. В свете фар, направленных на полуразрушенное бетонное строение, ставшее в последние несколько дней тюрьмой, лицо рядового было белее штукатурки. Он вдруг взвыл и повалился в истерике на землю, колотя по ней руками.
Бойцы отряда милиции особого назначения, взявшие штурмом укрепленное логово боевиков, в шоке наблюдали за происходящим.
- Вот суки, - матерился старшина. – Что с парнями сделали?
-  У них на глазах чехи казнили нескольких бойцов. Мы не успели их спасти, - подхватил командир штурмовой группы. – Слишком поздно поступила оперативная информация!
Возле забора напротив омоновцы держали под прицелом несколько уцелевших при штурме боевиков. Те нагло улыбались, глядя на пацана, бившегося в истерике после освобождения.
- Уроды, если б не командир, - процедил старшина, сжимая цевье автомата, - сам бы положил их тут в ряд.
Сержант Ивушкин, третьим покинувший место заточения, молча наблюдал за происходящим. Потом подошел к старшине и пожал руку:
- Вы вовремя. Еще немного, и нас тоже казнили бы.
Степан сделал паузу и добавил:
- Браток, будь человеком, дай автомат. Вы не можете, а мне терять нечего. Хоть одного замочу!
Старшина опустил глаза. Командир отряда ОМОНа находился рядом и слышал просьбу.
- Извини, не положено. – Капитан избегал взгляда Ивушкина. – Прости, не могу.
Старшина, не произнеся ни слова, отошел в сторону. За его спиной, возле полуразрушенной стены, были сложены автоматы, изъятые у боевиков.
- А, суки, получите! – Сержант Ивушкин выхватил автомат и полоснул длинной очередью в самую гущу плененных боевиков.
В следующее мгновение омоновцы сбили его с ног и повалили на землю.
- Все, все, успокойся, браток, - приговаривал один, отбирая автомат и ставя его на предохранитель. – Не дури, а то потом не отмоешься.
В толпе боевиков уже не улыбались. Несколько человек не поднялись после очереди Ивушкина.
- Шакалы, вам это просто так с рук не сойдет, - выкрикнул Эльдар. – Я позабочусь.
- Не успеешь, - Фомин медленно подошел к главарю и одним движением свернул шею. – Это я тебе гарантирую.
…Липкий, тягуче-мучительный сон продолжался и продолжался, не выпуская из цепких объятий неприятных воспоминаний. Под утро, когда серая мгла за окном расступилась, Костя с трудом разлепил веки.
- Опять воевал? – Озадачилась Лиза. – Да когда же это кончится?
- Скоро, родная, скоро. Ты только потерпи.
Костя быстро собрался и направился к выходу:
- Я в отряд. Там сегодня экзамен. Ребята пригласили новичков в деле посмотреть.
- Вернешься когда?
- Вечером, если Оли и Светы не будет.
- Нет, они сказали, что еще несколько дней побудут в общаге, - Лиза обняла и поцеловала Костю. - Так что приезжай. Ужинать вместе будем.
- Я постараюсь.
Через два часа Фомин был на КПП отряда специального назначения внутренних войск.
- Мне бы к своим, - сказал он дежурному.
- А кто свои? – Молоденький лейтенант внимательно изучал паспорт. – Я вас впервые вижу.
- Я вас тоже, - разозлился Костя. – Группа на стрельбище вышла экзамен сдавать. Меня пригласили…
- А вы при чем?
- Меня пригласили, - он достал из-за пазухи краповый берет. – Моя фамилия в списке приглашенных.
Через несколько минут формальности были улажены, и Фомин прошел через турникет.
- Поздравляю, товарищ капитан, с присвоением очередного воинского звания…
- Отставить, боец, - Митрохин обнял Фомина. – Тебя, кстати, посылали на сержанта, но где-то отклонили.
- Да понимаю я, - Костя улыбнулся. – Меня и в отряд-то пускать не хотели. Одним словом, клеймо пленника…
- Это ты брось! – Приказал Митрохин. – Таких героев как ты еще поискать надо.
- Герои ордена и медали носят, а я, - Костя махнул рукой. – Да что об этом говорить? Все в прошлом.
- А вот это ты зря, - отрезал командир группы. – Тебя пригласили, ждали. Только не забывай, какое сейчас время, пропускной режим усилен. И помни: принадлежность к спецназу – навсегда!
Когда в отряде узнали о возвращении  Фомина, решили позвать на экзамен для новичков.
- Пусть молодежь видит своих предшественников и учится на их опыте, - решил командир отряда.
- Да какой опыт? – Удивился  замполит. – Почти год в плену, можно сказать, по собственной инициативе.
- А вот это уже другая сторона медали, - отрезал командир отряда. – Как говорится, о ней история умалчивает. Многие помнят, как он гранату подорвал, а не его плен. Хотя и там было не сладко!
После того, как на импровизированных рингах стихли поединки, капитан Митрохин отвел Фомина в сторону.
- Ну, и как они тебе? - Спросил офицер, когда новоиспеченные краповики приняли все полагающиеся поздравления. – Будет толк?
- Наверное, - улыбнулся Костя. – А во мне вы видели толк в поединке с Кузей, месившим меня по чем зря? Вот то-то и оно. Но ребята, в самом деле, молодцы. Стойко держались!
- Ладно, с ними сами разберемся, - Митрохин сменил тему. – Как ты? Адаптировался к мирной жизни?
- Тяжко, - признался Фомин. – Ночами кошмары снятся. То наши гибнут, а я ничего сделать не могу. То бородачи всякие с издевками и оскорблениями лезут. Короче, просыпаюсь в холодном поту и долго заснуть не могу.
- А я предлагал, заключай контракт и оставайся в отряде, - напомнил офицер. – Сейчас бы в нашем санатории отдыхал, иголочки ставил, ванны принимал. Одним словом, пришел бы в себя быстро.
- Ага, - неожиданно поддакнул Костя. – А потом все по новому: горячие командировки, спецоперации, огонь, страдания… Нет, не хочу, спасибо. Уж как-нибудь приду в себя без иголочек и ванн. Моя психика справится.
- Как знаешь, - согласился Митрохин. – А то, говорят, переживания на сексуальных возможностях плохо сказываются.
- А у меня, командир, с этим проблем нет, - улыбнулся Костя. – Полный порядок.
- Хочешь сказать, все девки твои?
- Мне все не нужны. Я одну люблю.
- Надеюсь, взаимно?
- А то!
- Тогда, как говорится, совет вам да любовь.
- Ладно, поехал я, а то мне на тренировку еще, - засобирался Фомин. – Автобус скоро пойдет из военного городка. Надо успеть.
- Вернули в сборную?
- Да, пока тренируюсь со всеми. В ближайшие дни поеду на соревнования.
- Ну, удачи, боец! – Офицер крепко пожал руку бывшему подчиненному. – Если что, обращайся.
Костя  успел к началу тренировки. Размялся и приступил к отработке ударов.
- Поработай сегодня в спарринге, - предложил тренер. – Живой контакт не помешает.
Фомин кивнул и полез на ринг. Несколько пропущенных ударов привели в бешенство.
В глазах загорелся огонь, и он вдруг увидел перед собой не спарринг-партнера, а человека в камуфляже. Бородач ехидно улыбнулся и плюнул в лицо: «Шакалу шакалья смерть!». И начал поигрывать кинжалом.
- Все, все, брейк! – Откуда-то донеслись вопли тренера. – Забьешь ведь его!
Костя вернулся из забытья и увидел спарринг-партнера, повисшего в углу на канатах.
- Да что с тобой происходит? – Тренер оттащил его в угол.- Если ты и на соревнованиях попрешь так, тебя дисквалифицируют.
Вечером Костя поужинал, лег в постель и быстро заснул. Лиза тихонько притулилась рядом, чтобы не тревожить сон. А ночью проснулась от сильного толчка. Это Фомин воевал во сне, не открывая глаз.
- Врешь, гад, не возьмешь, - скрежетал он зубами и отталкивал невидимого Лизе соперника. – Вот, черт, пулемет заклинило…
Внезапно сон прервался. Напряжение спало, и тело Костика обмякло.
- Милый, ты где? – Девушка погладила вспотевший лоб. – Ты со мной? Все хорошо. Нам никто не угрожает.
- Да, - вдруг откликнулся он и сразу погрузился в тревожный сон.
Лиза покрепче обняла Костю, прижавшись всем телом:
- Как же тебе не хватало покоя, добра и ласки! Я постараюсь растопить лед боли и плохих воспоминаний.
Она повторяла про себя слова любви как заклинание, пока сон не сморил ее.
  31 декабря, 2001 год
В камине потрескивали дрова. Языки пламени плясали на маленьких поленьях, превращая их в черные головешки. В углу стояла украшенная гирляндами и игрушками елка.
- Как в детстве, - вслух мечтал Костя. – Мама нарядила елку, а папа задержался. И мы все ждали, когда он придет. И только с его приходом начался праздник.
- Ты сейчас о чем? – Не понял Борис. – Все дома, все хорошо, весело. Чего тебе не хватает?
- Понимаешь, уходящий год был для меня очень трудным.
- А кому сейчас легко? – Борис сообразил, что сморозил глупость, но признавать не захотел. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы основать фирму, купить и содержать этот дом.
- Да, конечно, - тут же откликнулся Костя. – Я тоже приложу все усилия, чтобы жить не хуже.
- Извини, брат, но у тебя не получится.
- Это почему же?
- Не там ты пашешь.
- Что ты имеешь в виду?
Борис поудобнее уселся в кресло и протянул ноги к камину:
- Я тебе предлагал, пойдем ко мне. Ты отказался. Так о каких заработках идет речь? Ну, восстановился ты в институте. Думаешь, историки нарасхват? Разве что в школе. Но там ты много не заработаешь.
Костя не хотел втягиваться в спор, но и молчать не собирался:
- Может, ты и прав. В чем-то. Но не во всем. Я ставку делаю не на образование. Хотя и без него оставаться не хочу. Меня прокормят руки и ноги. Тренер говорит, у меня большое будущее.
- Ага, - подхватил Борис, - охотно верю. Но до тех пор, пока тебе последние мозги не вышибут.
- Ну, это мы еще посмотрим, кто кому, - усмехнулся Костя. – Пока что вышибаю я.
-  Ты прекрасно понимаешь, в спорте нет ничего постоянного. Сегодня ты на коне, а завтра…
- Я постараюсь, чтобы конь подольше был подо мной.
- О чем спор, мальчики? – Мария Петровна подошла тихо, незаметно. – Не стоит в такой день ломать копья. Пойдемте в комнату, а то Лиза, наверное, устала танцевать с папой.
Девушка действительно вальсировала из последних сил.
- Вы галантный кавалер, Юрий Карлович, - она сделала книксен и отошла в сторону.
- Спасибо, - улыбнулся глава семейства Фоминых. – Это ты во мне пробудила давно забытые чувства.
- Ой ли? – Мария Петровна подхватила под руку. – Давай посмотрим, о каких чувствах ты забыл.
И пожилые люди закружили в танце.
Когда стрелки часов приблизились к двенадцати и до боя курантов осталось несколько минут, Костя обнял Лизу и приглушил звук магнитофона:
- Дорогие родители, Борис! Мы хотим сказать, что решили пожениться.  Сразу после выходных подаем заявление в ЗАГС.
- Поздравляю! За молодых! – Провозгласил тост Юрий Карлович.
Бокалы с шампанским опустели под бой курантов.
- А теперь за Новый год! – Фомин старший налил очередную порцию шампанского. – Быстро, быстро, пока часы двенадцать бьют. Чтоб в Новом году не нашлось места старым проблемам.
- А были только новые, - съязвил Борис и налил себе водки. – С Новым годом, с новым счастьем!
Никто не заметил, как он открыл очередную бутылку шампанского, размешал в ней белый порошок и спрятал под стол возле окна.
Всеобщее веселье в семье Фоминых продолжалось. После часа ночи опять возобновились танцы.
- Я могу пригласить Лизу? – Борис наклонился к младшему брату. – Спасибо за доверие.
Лиза хотела отказаться, но Борис зашептал:
- Не будь дурой. Мне надо поговорить.
Гремела музыка, разноцветный стеклянный шар отбрасывал на потолок цветные переливающиеся лучики.
- Я люблю тебя, - зашептал он ей на ухо. – Ты должна это знать. Откажись от предложения Кости!
- Никогда! Я его люблю.
- Ты всегда любила только меня.
- Не говори вздор, ты пьян.
- Я трезв как никогда, поэтому и говорю о своих чувствах.
- А ты можешь потише их выражать?
- Давай поговорим позже и не здесь. Приходи, когда Костя заснет.
- Нет! – Лиза попыталась вырваться, но Борис крепко держал руку.
- У тебя нет выбора. Иначе я все расскажу ему.
- Ты скотина, животное, - зашипела она. – Забыл, что Юрий Карлович говорил на семейном совете?
- Я не собираюсь потакать старому маразматику, - он отпустил ее руку и галантно поклонился. – Ты меня поняла: если мы сегодня не поговорим без посторонних, расскажу все.
- Вы красиво смотрелись, - похвалил Костя, когда Лиза присела рядом. – Я не умею так танцевать.
- Давай я тебя научу, - обрадовалась девушка. – Сейчас самое время.
Они вышли на центр площадки и слились в танце.
- Ну, и кто тут говорил, что не умеет танцевать? – Удивилась она, замечая, что ей нравится подчиняться его плавным движениям в такт музыке. – У тебя здорово получается.
- Думал, все забыл, - улыбнулся Костя. – Оказывается, нет.
Когда молодые вернулись на свое место, их поджидал Борис:
- Брат, предлагаю выпить за нас, нашу молодость и дружбу!
И протянул бокал с шампанским.
- А ты почему не пьешь? – Заметил младший брат. – Меня споить решил?
- Не смеши, - улыбнулся Борис. – Сам знаешь, я предпочитаю крепкие напитки.
И в подтверждение выпил фужер водки.
- Действительно силен, - усмехнулся Костя и пригубил очередной бокал с шампанским. – За тобой не угнаться.
- Может, и не стоит? – Лиза заглянула в глаза. – Твои способности в другом.
Но Костя ее уже не слушал. Глаза налились свинцом. В них появился непонятный ей азарт.
- А давай выпьем за удачу, - предложил он старшему брату. – Слабо?
- Нет, - согласился он, наливая себе водки, а Косте шампанского. – С удовольствием поддержу. За удачу!
Они выпили за любовь и удачу в бизнесе, за спортивные достижения и благополучие. Когда бутылка с шампанским опустела, Костя сладко зевнул и  посмотрел на часы:
- Еще не привык к новому ритму. Извини, пойду прилягу, а потом присоединюсь к вам.
Лиза пошла проводить, но ее помощь не потребовалась. Молодой человек заснул в своей комнате раньше, чем тело приняло удобную позу в кровати.
- Вот что значит молодость, - услышала она за спиной голос Бориса. – Мне б его годы!
- Ты тоже не старый, не прибедняйся, - девушка повернулась к нему. – Зачем пришел? Чего надо?
- Тебя, - Борис схватил ее и поцеловал, грубо, по-хозяйски. – Я соскучился и хочу тебя.
- Ты совсем спятил? – Возмутилась Лиза. – Пошел вон, а не то я начну кричать!
- Нет, так не пойдет. Давай с начала выпьем. Я с тобой еще не пил в новом году.
- Я не хочу…
- А придется, - он поднес ей бокал с шампанским и приподнял рюмку с водкой. – Твое здоровье! Пей до дна, так полагается, за здоровье ведь!
Лиза решила быстрее избавиться от назойливого гостя и залпом выпила. Поэтому не сразу почувствовала странный привкус. А через несколько минут ноги подкосились, и она упала на пушистый ворс ковра возле кровати.
- Извини, я знал, что по-другому не получится, - Борис склонился над распростертым телом, снял одежду, нижнее белье. – Это выше моих сил. Я без ума от тебя!
Через несколько минут он положил Лизу рядом с Костей и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
- А молодые того, тю-тю, устали, - сообщил он родителям, которые сидели возле телевизора. – Наверное, и я пойду! Спокойной всем ночи.
- Пойдем на молодых посмотрим, - предложила Мария Петровна, когда Борис ушел в свою комнату.
Юрий Карлович с удивлением уставился на супругу:
- Мать, тебе не плохо? Зачем им мешать?
- Борис сказал, они спят. Хочу на голубков одним глазком взглянуть.
Юрий Карлович не стал спорить и последовал за женой.
- Умаялись, голубчики, - улыбнулась Мария Петровна. – Посмотри, как обнялись. Как мы с тобой когда-то.
Ее глаза затуманились.
Юрий Карлович тоже заглянул в комнату и убедился, что Костя с Лизой крепко спят.
- Ну почему же, - улыбнулся он. – Мы и сейчас можем так же. Спать…
Они засмеялись и пошли в холл досматривать новогодние телепередачи.
23 февраля, 2002 год
День накануне свадьбы выдался солнечным. Падающие снежинки искрились и  переливались в лучах яркого солнца  всеми цветами радуги.
- Милая, а почему бы нам не пойти в парк? – Костя ласково посмотрел на Лизу. – Такая изумительная погода, в самый раз на лыжах покататься.
- Конечно, кому-то нечем заняться, - улыбнулась девушка. – А у меня забот полон рот. Надо с парикмахером насчет прически договориться, руки еще не готовы – сам посмотри на мои пальцы…
- Не начинай, - скривился Костя. – Мне тоже еще на мальчишник идти. Ну, и что? А снег – вот он, здесь и сейчас. Вдруг завтра растает?
- Хорошо, но только ненадолго, - согласилась Лиза. – К тому же я обязана подчиниться. У тебя, как - никак, праздник, защитник ты мой.
- Тем более, - возликовал он. – Заодно и отметим праздничным забегом.
Молодые люди быстро собрались и уже через полчаса равняли лыжню. Катались не спеша, в свое удовольствие. Останавливались только для поцелуев.
- Какая ты все-таки у меня красивая, - Костя откровенно любовался девушкой, стряхивая снежинки с длинных ресниц. – Даже не верится, что завтра станешь женой. Звучит как-то непривычно… жена. Была подругой, невестой и вдруг…
- А что тебя не устраивает? – Лиза залилась смехом.
- Жена – это нечто нелюбезное, сварливое, неухоженное.
- Скажешь тоже, - надула губки девушка. – У тебя отсталые представления. Жены также могут быть милыми, ласковыми и привлекательными.
- Ну, тогда я не передумаю перед ЗАГСом, - захохотал Костя и бросился наутек от Лизы.
- Я вот сейчас догоню, - грозила она. – И так передумаю, мало не покажется!
- Вначале догони, - подначивал молодой человек. – А там посмотрим.
Гонки продолжались, пока Лиза не выбилась из сил:
- Все, сдаюсь. Ты и от бабушки ушел, и от дедушки.
Но лишь только молодой человек приблизился на расстояние вытянутой руки, накинула на его шею шарф и победоносно провозгласила:
- А от меня не удалось. И больше никогда не пытайся. У тебя это не получится.
- Ах, ты интриганка, - Костя скорчил зловещую гримасу и тут же расхохотался. – Говорят же, в тихом омуте черти водятся…
- Так то в тихом, - загадочно улыбалась Лиза. – А я…
- Что ты? Еще не придумала? Не наговаривай на себя.
- Хорошо, не буду.
Молодые люди сняли лыжи и, взявшись за руки, направились к выходу из парка. По дороге Костя увидел горку и предложил скатиться.
- Догоняй! – Крикнул он, сильно оттолкнувшись палками. – Внизу встретимся.
Но Лиза не шелохнулась.
- И почему ты не поехала? – Удивился молодой человек, переводя дыхание после крутого подъема. – Так здорово! Давай я еще раз, а ты за мной.
Костя опять встал на лыжи и приготовился к спуску, когда Лиза схватила за руку:
- Ты катайся, а я тебя здесь подожду.
- Что случилось? – Забеспокоился он. – Устала?
- Да.
По ее выражению Костя понял, она чего-то не договаривает.
- Э нет, так не пойдет, - он внимательно посмотрел ей в глаза. – Мы договаривались говорить друг другу правду и только правду. Колись, подруга...
- Мне, наверное, нельзя.
- Это почему еще?
- Я, кажется, беременная.
Костя снял лыжи, отряхнул их от снега и крепко обнял Лизу:
- Кажется или беременная?
Лиза внезапно разозлилась:
- Ты слишком многого от меня хочешь. Вчера я купила в аптеке тест…В общем, он положительный. Сегодня утром повторила. Результат тот же. Большего пока сказать не могу.
- И какой срок? Это ты можешь предположить?
- Да, - Лиза вдруг успокоилась. – Второй месяц.
- Ну, так радоваться надо, - Костя подхватил девушку на руки. – А на тебе лица нет.
Дома, посмотрев на себя в зеркало, Лиза убедилась в правоте жениха. Под глазами залегли тени, в уголках сеточка мелких морщин.
«Действительно, радоваться надо, - подумала она, когда Костя ушел на свой мальчишник. – А я места себе не нахожу».
Девушка включила в комнате свет и легла на кровать. Вперив взгляд в потолок, Лиза вдруг представила, как Борис в новогоднюю ночь воспользовался ее беспомощностью. Эта безобразная картинка, возникшая в воспаленном мозгу во сне, вот уже больше месяца преследовала ее. Она никому не говорила о своих видениях. Но однажды не удержалась и, подловив Бориса возле офиса, попыталась добиться объяснений.
- А, моя спящая красавица пришла, - гаденько ухмыльнулся он. – Не думал, что так быстро очнешься. Значит, тебе понравилось. Может, повторим без снотворного? Или без колес кайф не тот?
- У тебя совсем крыша поехала?
- Она у меня всегда едет, когда говорю о сексе или занимаюсь им.
- Так найди себе объект и оставь меня в покое.
- Э нет, я не люблю легких решений, - глаза Бориса вдруг остекленели. – Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка и знала, кто его настоящий отец.
- Ты скотина и повадки у тебя скотские, - Лизе надоело слушать унизительные издевки и намеки. – Если не можешь сказать ничего путного, послушай меня и запомни.  Еще раз попытаешься приблизиться к нам с Костей с гнусными намерениями и прикоснуться к нашим отношениям своими грязными руками, я убью тебя.
…Лиза глядела в потолок и вспоминала гадкую ухмылку Бориса и его слова об отцовстве.
«О черт, - в голове словно бомба взорвалась. – Только этого не хватает! А вдруг… ребенок… от него? Что делать?».
Девушка подскочила на кровати. Находиться одной в квартире было выше ее сил.
Лиза набрала знакомый номер:
- Светка, вы чем занимаетесь?
- Как чем, готовимся к завтрашнему дню. Или вы передумали?
- Не говори ерунду, - не приняла она шутливого тона. – Приезжайте, девичник устроим. Костя ушел надолго, скорее всего, до утра. Не хочу оставаться одна. Приезжайте.
- А, может, ты к нам? – Предложила Светлана. – Жених все равно завтра будет забирать тебя от нас. Зачем распыляться? Давай ты к нам.
- Да у меня тут всякого-разного…, - Лиза оказалась не готова к такому повороту. – Я одна не справлюсь.
- Ладно, подруга, жди, - решила Светлана. – Мы сейчас приедем, поможем собраться и – к нам.
- А как же парикмахер?
- Позвоним и предупредим об изменении адреса. Ирине какая разница, где тебя в порядок приводить?
- Ты мертвого уговоришь, - согласилась Лиза. – Жду с нетерпением.
15 апреля, 2002 год
Помощник генерального директора фирмы «Оптима» убедился, что секретарши нет, быстро пересек приемную, зашел в кабинет и плотно прикрыл дверь.
- Борис Юрьевич, разрешите? – Сергей не решался пройти в кабинет без приглашения.
- Чего тебе? – Борис оторвался от бумаг, лежащих перед ним на столе. – Просил же никого не беспокоить. Через Зою нельзя передать?
- Но это…, - Сергей показал чемоданчик. – Я думал, ей необязательно знать.
Взгляд генерального директора риэлторской фирмы стал более осмысленным:
- Это то, о чем я говорил?
Сергей кивнул головой:
- Как вы и просили, обналичили 20 миллионов рублей.
Борис жестом пригласил к столу. Открыл чемоданчик, достал несколько пачек банкнот, зачем-то понюхал.
- Новенькие, - усмехнулся он. – Еще краской пахнут.
- Только что из банка, - подтвердил Сергей. – Вы не передумали?
- Нет, - генеральный директор «Оптимы» не привык менять свои решения. – Только мне кажется, что для отступных это маловато.
- Да как мало-то? – Удивился Сергей. – Целое состояние...
- Не для Соломона, - отрезал Борис и достал из бара бутылку коньяка. – Налей-ка, еще раз все обмозгуем.
Сергей быстро сервировал маленький стол у окна. Лимончик порезал, икорку на хлеб намазал. Подумал и достал из холодильника бананы.
- А это зачем? – Нахмурился шеф. – В зоопарке научился?
- Почему? - Обиделся помощник. – В них витамины.
- Покойникам витамины не нужны, - отрезал Борис. – Или ты думаешь, с Соломоном можно шутить?
- Но вы же сами решили об отступных.
- Решил, решил, - пробубнил под нос генеральный и махнул рюмочку. – Не хочу согласовывать с ним каждый шаг. Не для того создавал фирму, чтобы делить свой успех.
- Да и он не просто так давал деньги, - возразил помощник. – У него свой интерес.
Борис выпил еще и закусил:
- Ты сейчас для чего говоришь это? Меня мой интерес волнует и то, как уломать старика согласиться на откупные.
- Будет нелегко, - пролепетал Сергей.
- А так проще? – Борис покопался в столе и бросил на чемоданчик еще несколько пачек.
- Сколько здесь?
- Пять.
- Значит, будете предлагать ему 25 миллионов? – Сергей задумался. – Это серьезная сумма. Я бы подумал.
- В том-то и дело, что ты, - генеральный директор «Оптимы», не дожидаясь тоста от подчиненного, выпил. – Соломон человек дальновидный, деньги любит.
Подумал и выложил еще несколько пачек:
- Наверное, с тридцатью миллионами наш диалог будет более плодотворным.
- Шеф, не боитесь перегнуть палку? Соломон действительно деньги любит.
- Ты о чем?
- Решит, что если вы с такой легкостью отдаете тридцать…
Борис с удивлением посмотрел на помощника:
- А у тебя голова варит. Не будем излишне волновать старика.
Несколько пачек полетели обратно в стол.
- Все, решено, 25. – Сказал и выпил, не чокаясь. – Вызывай машину.
Сергей наспех зажевал лимоном коньяк:
- Звонить Соломону не будете?
- Нет, пусть мой визит станет для него приятным сюрпризом. Да и элемент неожиданности хочу использовать.
Гориллообразный охранник встретил неприветливо:
- Вас разве вызывали? Хозяин занят.
Борис напрягся, но не смог вспомнить имя сторожевого пса:
- Доложи, по важному делу.
- Ожидайте в холле.
«В этот утренний час он не может быть занят, - размышлял Борис. – Сейчас старик выпрыгнет из кроватки, подгоняемый любопытством, накинет халатик и примет меня».
Но Соломон рассудил иначе. Чутье и опыт старого еврея подсказывали: незапланированный визит ничего хорошего не сулит. Гостю уж точно. Поэтому прежде чем выйти в холл, принял ванну и сделал несколько важных звонков.
За полчаса, проведенных в ожидании, Борис успел изучить каждую картину на стене.
«Гад, показывает свою значимость, - злился он, меряя длину и ширину просторного холла. – Ну, ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет».
- Извини, дорогой, дела, - радушно улыбнулся Соломон, приглашая гостя в кабинет. – О деловых визитах надо предупреждать заранее.
- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, - изрек Борис и полез к старику целоваться. – Ты, конечно, прав. Но дело не терпит отлагательств.
Соломон вытерпел слюнявый поцелуй, поморщился:
- У вас, молодых, странные представления о приличиях. Коньяк пил для храбрости или с утра уже трубы горят?
- Зачем пытаешься обидеть? Я к тебе со всей душой, а ты мораль читаешь. Нехорошо.
- Ты неправильно меня понял, - старик сделал вид, что виноват. – Говори о деле. Зачем пришел?
- А если просто так?
- У нас это не принято, - Соломон поудобнее устроился в глубоком кресле, не предлагая гостю присесть. – Дела у тебя идут хорошо, ты делаешь успехи. Поздравляю! Рад, что не ошибся в тебе и сделал правильные инвестиционные вливания в «Оптиму». Так о чем пойдет речь?
Борис был ошеломлен информированностью старика, но виду не подал:
- Спасибо за отзывы. Стараюсь.
Он прошелся возле старика и сел в соседнее кресло:
- Не буду ходить вокруг да около. В этом чемоданчике 25 миллионов рублей. Они твои.
- Я не понимаю, - старик округлил глаза. – Разве ты должен мне деньги? Не припомню.
- Соломон, - Борис повысил голос Борис. – Ты все прекрасно понимаешь. Это гораздо больше, чем ты мне дал. Забудь о доле. Я хочу самостоятельно руководить фирмой, ее финансовой политикой. Ну, ты меня понимаешь.
- Ах, вот ты о чем, - рассмеялся старик. – Кажется, эту тему мы уже закрыли. Я не собираюсь к ней возвращаться.
- А я собираюсь, - Борис выпрыгнул из кресла и навис над стариком.
Дверь в кабинет распахнулась и гориллообразный водитель-охранник в три прыжка настиг генерального директора «Оптимы». В считанные секунды Борис оказался на полу.
- Хозяин, все в порядке?
Соломон кивнул.
Гориллообразный рывком поднял Бориса с пола, быстро ощупал, заглянул в чемоданчик.
- Чисто, - констатировал он. – Если что…
- Не надо, - старик махнул рукой. – Молодой человек немного выпил и просто покачнулся, не рассчитав своих сил.
Когда охранник вышел, Борис тщательно отряхнул костюм от невидимой пыли:
- Я думал, поговорим, как цивилизованные люди.
- Вот и соответствуй образу, - Соломон встал и демонстративно посмотрел на часы. – Если ты сказал все, не смею тебя задерживать. У меня действительно масса дел.
- Твой ответ «нет»?
- А ты надеялся услышать другой?
- Честно говоря, да. – Не стал кривить душой Борис. – Разве я предложил плохие деньги?
- Дело не в этом, молодой человек, - Соломон был спокоен, хотя в душе клокотала буря. – Я не привык нарушать договоры. Тем более, когда они выгодны мне.
- А я не люблю пасовать перед трудностями, - Борис направился к выходу. – Особенно если от этого зависит моя выгода.
- Не забудь чемоданчик, - напомнил Соломон.
Генеральный директор «Оптимы» остановился на пороге:
- Разве ты не расслышал? Они твои.
Когда хлопнула дверь, Соломон набрал знакомый номер:
- Нам нужно встретиться, срочно. Я пошлю за тобой машину. Скажи, куда?
- Я рад тебя слышать, дорогой, - откликнулся Юрий Карлович. – Но только не сегодня. Давай в другой раз. Завтра, например, или хотя бы вечером.
- Юра, это срочно!
- Но я действительно не могу, - растерялся Юрий Карлович. – Мы с Лизой едем в женскую консультацию. Понимаешь? Это все так неожиданно. Она беременная. Мы рады, что…
- Я разделяю вашу радость, передай это Марии. Но ты меня знаешь, - голос старика зазвенел. - Соломон дважды не приглашает.
Отключив телефон, старик дотянулся до звонка. На пороге нарисовался гориллообразный.
- Возьми чемоданчик, отвези Юрию Карловичу. Деньги им сейчас нужнее.
Охранник кивнул и направился к выходу.
- К вечеру найди мне специалистов на разовое поручение. – Добавил он вслед. – И чтобы никто не смог их связать со мной. Ты все понял?
Гориллобразный обернулся и еще раз кивнул.
- Подробные инструкции получишь позднее. Выполняй!
3 мая, 2002 год
Вечер подкрался незаметно. Увлекшись изучением документов в своем кабинете, Борис не услышал напольные массивные часы, пробившие семь раз.
Генеральный директор фирмы «Оптима» нажал на кнопку селектора:
- Зоя, вызови Сергея, он мне нужен.
- Сейчас, Борис Юрьевич, - откликнулась секретарша. – Если он еще не ушел.
Через несколько минут в дверь постучали.
- Разрешите? – Помощник как всегда блистал безупречным костюмом. Даже в конце дня ему удавалось щеголять в отутюженных брюках.
- Что удалось выяснить?
- Пока ничего, - развел руками Сергей. – Сам не могу понять, как ему удалось заблокировать все наши счета.
- Так подключи службу охраны, - разозлился Борис. – Пусть занимаются. Почему я всегда должен тебя учить?
- Уже подключил, Борис Юрьевич. Но и они пока не могут найти ответ. Чертовщина какая-то.
- Я не верю ни в Бога, ни в черта, - заорал генеральный директор риэлторской фирмы. – У нас через несколько дней подписание договора. Если к этому времени денег не будет…
Он задохнулся от гнева и расстегнул ворот рубашки:
- Ты представляешь, чем это чревато для нас?
- Да, Борис Юрьевич. Но, думаю, завтра, максимум послезавтра удастся обналичить нужную сумму.
- Очень на это надеюсь. И все равно не могу понять его логику. Деньги не вернул, а войну развязал…
Борис отпустил помощника и еще раз посмотрел на часы: половина восьмого.
«Кажется, мама что-то говорила об ужине в семейном кругу, - невесело подумал он. – А я не успеваю».
Зазвонил телефон, и он услышал в трубке голос Марии Петровны:
- Ну, где ты, сынок? Мы уже все за столом – папа, Костя, Лиза…
- Я рад за вас, - не сдержал он эмоций. – Приятного аппетита.
- Что-то случилось? – Голос мамы дрогнул. – Ты такой напряженный…
- Нет, все в порядке, - Борис взял себя в руки. – Скоро буду.
Генеральный директор достал из бара коньяк, налил полный бокал, выпил:
- Зоя!
Секретарша стояла на пороге и стягивала чулки.
Борис поморщился:
- Не сегодня, мне некогда. Вызови водителя и можешь быть свободна.
По дороге домой Борис выпил из бутылки на заднем сидение лимузина. Холодный, из мини-бара коньяк обжег горло. Только после этого усталый мужчина почувствовал, как сковавшее вечером напряжение отпускает.
«Вот и ладненько, - подумал он, входя в дом. – Теперь я открыт для общения с родственниками».
- Что за шум, а драки нет? – Вместо приветствия провозгласил Борис в гостиной, где собрались Фомины. – Вас с улицы слышно. Что за повод для семейного торжества?
Борис Карлович поднялся навстречу и пожал сыну руку:
- Сегодня мы узнали пол ребенка.
- Какого ребенка? – Не понял Борис. – Здесь кто-то ждет ребенка?
Только сейчас он обратил внимание на свободный покрой платья Лизы.
- Внимательный ты наш, - Мария Петровна обняла сына. – Лизочка на пятом месяце. Твой брат готовится стать отцом. Сегодня делали УЗИ: это мальчик.
- Поздравляю! – Борис нашел на столе бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил. – Я рад за вас. Только откуда мне было знать, если я видел их в последний раз несколько месяцев назад? Они же как съехали, стали редко бывать в гостях.
Юрий Карлович обнял старшего сына:
- Это ты редкий гость дома. Все на работе пропадаешь, сделки проводишь. А жизнь проходит.
- Кому-то и деньги зарабатывать надо, - огрызнулся Борис. – Студентам легко на всем готовеньком, а тут крутишься как белка в колесе.
- Ты сейчас о чем? – Насупился Костя.
- Ни о чем, а о ком.
- Обо мне, что ли?
- А о ком же еще? – Борис окинул его недобрым взглядом. – Ни кола, ни двора, а туда же, детей плодить.
- Это не твоя забота, прокормлю.
- На стипендию-то? Ну-ну. Сказать проще, чем сделать…
Юрий Карлович встал между братьями:
- Хватит ссориться. Собрались порадоваться за молодых. А вы…
Мария Петровна положила в тарелку Борису добрую порцию закуски:
- Ты ешь, а то только пьешь и злым становишься.
- Да нет, мам, это я так, для профилактики. Должен же кто-то уму-разуму учить молодых. Так хотя бы я на правах старшего брата.
Юрий Карлович провозгласил тост за молодых и добавил:
- Борис, ты действительно много работаешь и не знаешь важных новостей.
- Лиза ждет тройню? Вот это класс! Костя, поздравляю – высший пилотаж!
- Не надо ерничать, - отец охладил его пыл. – Поздравь Костика и Лизу…
- Так я только этим и занимаюсь, а вы мне рот закрываете.
Юрий Карлович понял, что бесполезно реагировать на реплики старшего сына, легче их игнорировать:
- Поскольку вся наша семья в сборе, рад сообщить.  Мы с мамой решили подарить молодым дом.
Глава семьи, ощущая торжественность момента, сделал паузу и вручил Костику ключи.
- А теперь предлагаю осмотреть его. – Юрий Карлович пригласил всех к выходу. – Идти не далеко, дом в ста метрах от нашего.
Лиза, забыв о своем положении, радостно запрыгала и завизжала:
- Спасибо! Спасибо, мои дорогие!! Я так рада!!!
- Еще бы, - не сдержался Борис. – Дуракам всегда везет… на все готовенькое.
После осмотра уютного дома, обставленному со вкусом Фомина-старшего в стиле ретро, вернулись за стол.
- Хороший дом, поздравляю! – Борис, не чокаясь, выпил. – Только откуда дровишки?
- Это наш с мамой подарок, - Юрий Карлович наслаждался радостью Кости и Лизы.
- Слов нет, хороший дом, не хуже этого, - рассуждал Борис. – Ну, вы и тихони. Бедные пенсионеры, бедные пенсионеры, а у самих, оказывается, миллионы водятся.
Глава семьи Фоминых прокашлялся:
- Не буду кривить душой. Деньги не наши. Но купчая совершена на наше имя. Так что подарок реальный.
- Папа, а вдруг деньги придется возвращать? – Костя не мог взять в толк природу подарка. – Мне пока это не под силу.
- Тебе же говорят – подарок, - дернула мужа за руку Лиза. – Радоваться надо и благодарить.
- А я и радуюсь, - на лице Кости отразилось слабое подобие улыбки. – Только это так неожиданно…
- Вот именно, - поддержал брата Борис. – Благодетели сейчас в почете и должны быть преданы огласке.
Юрий Карлович откашлялся:
- Вы знаете Соломона. Это человек, который обязан мне жизнью. Недавно он решил, что настало время по-настоящему отблагодарить меня. В сложившейся ситуации я решил не отказываться. Вот и вся тайна.
- Нет, кажется, не вся, - Борис налил себе полный стакан водки. – Если не секрет, во что он оценил свою благодарность?
- Не секрет. В 25 миллионов рублей.
15 мая, 2002 год
 Света и Оля ходили по дому за Лизой и вздыхали:
- Ну, подруга, у тебя действительно хороший вкус. Такой ремонт отгрохали, так дом обставили.
- Да нет, - улыбалась Лиза, осторожно спускаясь по крутым лестницам. – Вы не поняли. Юрий Карлович купил дом и сам тут все обставил. Я лишь кое-что местами поменяла. Особенно в спальне.
- Понимаю, - засмеялась Светлана. – Откуда старику знать о ваших пристрастиях и шалостях?
- Не говори глупости, - вяло отмахнулась Лиза. – Пойдемте вниз, а то нас заждались уже.
На первом этаже семья Фоминых была в полном составе.
- Ну что, закончилась экскурсия? – Уточнил Юрий Карлович. – Девочкам понравилось?
- Очень, класс! – Девушки закивали и подняли фужеры. – За молодых! Чтобы в их доме всегда было тепло и уютно.
- И чтоб в этом большом доме было многолюдно, - добавила Оля и подмигнула подруге. – Особенно в детских комнатах.
- Э, нет, - возразил Борис. – Так не пойдет. Всем показала дом. А мне нет. Проведи экскурсию и для меня.
Лиза напряженно всмотрелась в лицо шурина. Вечер только начался, а он уже накачался спиртным. Еще немного и начнет куролесить. Ему не привыкать.
Девушка демонстративно села в кресло и положила руки на живот:
- Мне тяжело подниматься и спускаться. Надо было идти с нами, когда приглашали.
- А я люблю эксклюзив, - возразил Борис. – Не заслужил?
- За эксклюзивом, пожалуйста, обращайтесь в другие инстанции.
- В какие, например?
Лиза почувствовала тошноту и побоялась не сдержаться:
- Костя, я отлучусь на минуту, а ты покажи брату дом. А то не отстанет.
Когда молодые люди поднялись на второй этаж, у Бориса зазвонил телефон.
- Борис Юрьевич, извините, если помешал. У нас неприятности, - услышал он голос своего помощника. – Счета разблокировать не удалось. Сделка провалилась.
- Вот черт, - генеральный директор грязно выругался. – Как отреагировали партнеры?
- Спокойно. Заявили, что мы должны выплатить неустойку.
- Когда?
- Максимум через три дня.
- Сколько?
- Два миллиона.
- А у них не слипнется? – Взорвался Борис. – Ты сам вел переговоры?
- Да, было очень сложно. С самого начала взяли круто, заявив, что наши проблемы их не волнуют, - Сергей торопился выговориться. – А еще сказали, что уговор дороже денег.
- Узнаю школу, - процедил Борис. – Соломон не объявлялся?
- Нет, и на звонки не отвечает. Охранник говорит, его нет в городе.
«Плохой признак, - подумал генеральный директор «Оптимы». – Пора сливать воду».
- Вот что, скажи нашим, чтобы в офис не приходили. Мне надо подумать несколько дней. И сам уезжай куда-нибудь, только всегда будь на телефоне.
- Все так серьезно, шеф?
- Серьезней некуда. Но я разрулю, обязательно разрулю ситуацию. Можешь не сомневаться.
Костя терпеливо дожидался окончания разговора:
- У тебя неприятности? Может, чем помочь?
Борис расхохотался:
- Дожился! Слизняк предлагает помощь!
Старший брат хотел добавить еще что-то, но не успел. Мощный удар в челюсть свалил на пол.
- Это за все хорошее? – Он с трудом поднялся. – Ну, спасибо!
- Не за что, кушайте с маслом! – Костя с ненавистью смотрел на брата. – Если думаешь, я ничего не знаю, то ошибаешься! Лиза мне рассказала.
-  И что она говорила?
- Как ты ухлестывал за ней, пока меня не было.
- Это так теперь называется? – Борис усмехнулся. – Да она сама ножки раздвинула, как только я пальцем поманил. Тебя, брат, на деньги променяли, пока ты на Кавказе геройствовал.
Костя замахнулся, но в последний момент сдержался:
- Я тебе не верю.
- Что она жила со мной? Так спроси родителей. Это все на их глазах происходило. А когда ты пропал, вообще обрадовались, что бедная девушка в семье останется, благодетели!
Костя почувствовал, как окружающий мир суживается до размеров пятирублевой монеты. Глаза налились кровью. Дышать стало трудно. На лбу выступила испарина.
Он схватил Бориса за грудки, встряхнул:
- Хочешь сказать, родители знали,  как ты с Лизой…
- Трахался, жил… Да, знали, но решили сберечь твою психику.
Костя подтащил старшего брата к лестнице и спихнул вниз. Тело быстро слетело по деревянным ступенькам.
- Больно-то как, - прошептал Борис, ощупывая затылок.
- Мальчики, что происходит? – Юрий Карлович, заглянув из соседней комнаты, испуганно смотрел на окровавленную голову старшего сына. – Немедленно прекратите!
- Как ты мог, отец? – Костя с жалостью и брезгливостью заглянул в лицо родного человека. – Как ты мог? Зачем? Я тебе так верил, уважал. Как жить-то дальше?
Руки безвольно упали. На глаза навернулись слезы.
- Извини, сын,- старик опустился на колени. – Я хотел как лучше. Не суди строго. 
Борис с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к младшему брату:
- Да, извини их и воспитай моего сына,  буду тебе признателен.
В глазах Кости заплясали огоньки.
- Да-да, моего сына. – Борис торжествовал. – Помнишь новогоднюю ночь, когда ты перепил и отрубился?
- Не слушай его, он все врет! – Заорал отец, но было поздно.
Костя ударил без замаха. Старший брат ойкнул, согнулся пополам и упал. Но сумел подняться. Сплевывая кровь, процедил:
- А как нам было хорошо! Лизка пищала подо мной, перекрывая твой храп… Ты лежал рядом и это так заводило нас!
В глазах Кости бесновались чертики. Он крутанулся вокруг своей оси и пяткой врезал в челюсть. Борис молча повалился на пол.
- Опомнись, ты убьешь его! – Юрий Карлович насилу оттащил младшего сына от распростертого тела. – Не делай этого!
Только когда мама опустилась на пол рядом с Борисом, Костя совладал с нервами.
- Жив, - облегченно прошептала Мария Петровна. – Он жив!
- А я нет, - сказал Костя и вышел из комнаты.
За накрытым столом никого не было. Из спальни доносились испуганные голоса:
- Лиза, не выходи. Он не в себе! Бориса чуть насмерть не забил!!
Костя усмехнулся, вылил на руки полбутылки водки и умылся. Оставшуюся жидкость плеснул в стакан и залпом выпил. Ничего не почувствовав, открыл новый пузырь.
- Что он тебе сказал?- Лиза подошла к мужу вплотную. – Что?
Костя не ответил, выпил и направился к выходу.
- Ради Бога, не молчи! – Лиза повисла у него на руке. – Ты не можешь просто так уйти.
- Все!  Он сказал мне все, в отличие от вас…Даже про новогоднюю ночь. Как ты могла?
- В ту ночь ничего не было! – Заорала Лиза и осеклась. – Вернее, он воспользовался…
- Потаскуха! Я не хочу тебя знать. Не ищите меня, - Костя вышел в ночь, сильно хлопнув дверью.
29 мая, 2002 год
Соломон уже несколько дней ждал этого звонка. И когда, наконец, раздалась трель телефона, номер которого знал только один человек, растерялся.
- Алло, вас слушают, говорите, - он едва узнал себя. – Почему молчите?
- Соломон? – Удивились в трубке голосом Гиви. – Что происходит в городе? Я ничего не пойму. У вас передел начался?
- Нет, - успокоил собеседника старый еврей. – Во всяком случае, все находится под контролем.
- Точно?
- Более чем.
- Тогда через час жду в известном вам месте. Расскажете подробнее.
- А вы уже у нас? – Невпопад спросил Соломон.
- Вы меня хорошо слышите? – Удивился Гиви. - Через час.
Вот уже несколько лет старый еврей выполнял роль смотрящего. Город жил тихой, размеренной, спокойной жизнью. На этом фоне жуткая резня в особняке Фоминых выглядела кровавой бойней, характерной для криминальных разборок начала 90-х годов.
Соломон вызвал охранника:
- Готовь машину, Гиви приехал.
Гориллообразный почесал затылок:
- Быстро, однако. Никто не ожидал такой прыти.
- Шуметь надо было меньше, - разозлился старик. – Говорил же, найди профессионалов. Так нет, с полуизбитым калекой справиться не смогли, да еще и на стариков набросились. Зачем? Я же говорил: только Бориса…
- Теперь уже не с кого спрашивать.
- А почему? Ты обязан был проинструктировать их, чтобы стариков не трогали!
- Никто не предполагал, что младший сын вернется. А он, между прочим, в спецназе служил.
- И что? – Взорвался Соломон. – Надо было предусмотреть каждую мелочь. Его появление Машу от расправы спасло! А твои хваленые профи больше на жалких маниакальных ублюдков похожи!
- Он спецназовец, - уперся гориллообразный охранник. – А это в корне меняет расклад.
- Ничего не меняет, - бесновался Соломон. -  Расклад один: ты привлек дилетантов, а оправдываться перед Гиви мне!
Старый еврей набил трубку, но раскуривать не стал:
- Все, поехали, адрес ты знаешь. Гиви не любит ждать.
Через полчаса Соломон перешагнул порог неприметного кафе в старом центре города. В полусумраке, царящем в помещении, невозможно было разобрать, есть ли посетители в зале.
- Вас ждут, - неизвестно откуда подскочил вышколенный официант. – Пройдемте за мной.
Приглушенно играла классическая музыка. В зале не было ни души. Соломон обреченно брел между столиками за халдеем, понимая, что сейчас решается его судьба.
- Ну, здравствуй, дорогой, - из-за углового столика поднялся рослый мужчина. – Рад тебя видеть, присаживайся.
- И я рад, Гиви, - Соломон хотел обнять собеседника, но тот ловко увернулся. – Какими судьбами?
«А дела, кажется, хуже, чем предполагал», - подумал он, заметив недобрый взгляд Гиви.
Здоровяк сменил гнев на милость и улыбнулся:
- Ты присаживайся, в ногах правды нет. Чай, кофе? Или, может, чего покрепче?
- Спасибо, дорогой. Я не хочу крепких напитков. А от чая не откажусь.
Гиви щелкнул пальцами и возле столика возник тот же официант:
- Я понял, заказ принят.
Через несколько минут на столе появился румяный шашлык, бутылка красного вина, лаваш, ледяная минералка и чашка ароматного чая.
- Ты рассказывай, а я поем. Сам понимаешь, проголодался с дороги, - Гиви с жадностью набросился на мясо.
Соломон смотрел, как по рукам и губам собеседника стекает жир и не знал, с чего начать.
- Я слушаю тебя, - Гиви напомнил о своем существовании. – Ты что, в рот воды набрал?
Старый еврей схватил чашку, промочил горло чаем и начал повествование:
- Я все узнал. Шум в городе навели залетные. Им стало известно, что в доме бывшего врача могут находиться большие деньги. Вот и позарились. Нагло вломились, порезали хозяев: отец и сын в морге. Спастись удалось хозяйке. Она находится в реанимации.
- А как же добыча? – Гиви с удовольствием облизал лоснящиеся пальцы и взял очередной кусок мяса. – Деньги нашли?
- Просчитались, - объяснил Соломон. – За несколько дней до нападения глава семьи купил дом по соседству для семьи младшего сына.
- Прыткий сынишка оказался, - восхитился Гиви, демонстрируя осведомленность. – Появился в нужном месте, в нужный час. И положил всех четверых. Да так ловко без оружия управился, что у залетных жмуриков шеи набок повернуты.
- Он в спецназе служил, - пояснил Соломон. – Отсюда и навыки. Круче головорезов оказался.
Гиви долго ковырялся в зубах тонкой заточенной палочкой:
- Не нужен нам шум в городе. А дело резонансное получается. Люди возмущены, что пацана замели. И за что? Что семью защищал?
- Я разговаривал со следоками. Все понимают, что он ни при чем. Но закон есть закон. Обязаны проверить, следственные эксперименты провести.
- Так его в чем-то подозревают?
- Не похоже. Просто обязаны проверить, экспертизы там всякие…
- Темнишь ты, еврей. Говори прямо, в чем загвоздка?
- Ну, есть версия, у пацана крыша поехала после войны на Кавказе. Он же Чечню прошел, в плену был. Вот и хотят убедиться…
- Да менты совсем охренели? – Разозлился Гиви. – В доме четыре трупа нападавших. Налицо посягательство на частное жилище. Два жмурика из дома с колотыми ранами, пальчики бандюков. Чего еще надо?
- Проверяют…
- В общем, так, - Гиви отодвинул тарелку и подвел итог. – Если хочешь остаться смотрящим, вытаскивай пацана из дерьма.
- Но что я могу…
- Тебе сказать или сам догадаешься? – Взгляд Гиви стал тяжелым, недобрым. – Найми лучшего адвоката. Не поскупись, хорошо заплати. Если еще раз прочитаю в газетах о произволе, пеняй на себя. Мальчишку надо быстрее вызволить. Героям не место в следственном изоляторе.
- Я понял, - Соломон приуныл. – Только деньги откуда брать?
Гиви положил тяжелую руку на плечо еврея:
- Об общаке даже не мечтай. Твой косяк, вот и выправляй.
- Но я ни при чем…
- Я больше не хочу это слышать, замнем для ясности, - Гиви долго и пронзительно смотрел в глаза старого еврея. – И постарайся, чтобы никто не узнал, откуда залетные разжились информацией о богатстве Фоминых. И вообще, как деньги оказались в доме бывшего врача. Ты меня понял?
Соломон сжался и усох в размерах. Таким маленьким и беззащитным он не ощущал себя давно. Может быть, с самого детства.
А вечером старый еврей пригласил к себе домой нужных людей: председателя гильдии адвокатов и редактора областной газеты.
- Вы же понимаете, - объяснил он. – Это резонансное дело надо раскрутить до логического завершения. Произвол правоохранительных органов необходимо пресечь на корню. На правах давнего приятеля Юрия Карловича заявляю: не пожалею сил, времени и денег, чтобы доказать невиновность Кости Фомина.
29 октября, 2002 год
Соломон не сумел пройти мимо храма. Ноги сами понесли на ступеньки, ведущие к церкви.
«Что я делаю? – Удивился старый еврей, оглянувшись по сторонам. – Мне в синагоге место, а не здесь».
В последние дни кошмарные сны его замучили окончательно. Поняв, что не в состоянии справиться с собственной совестью, решил добиться исцеления в церкви. Достал спрятанный в недрах антикварного шкафа крестик, доставшийся по наследству от мамы. Но надеть не решился: он не помнил, чтобы его крестили.
На Соборной площади работали люди Короля. Хромой, Слепой и Убогий жаловались на жизнь и просили милостыню. Заметив Соломона, радостно закивали. Но не подошли.
«Ну, вот, теперь молва пойдет, что у меня крышу снесло, - невесело подумал старик. – Да и ладно. Пусть языки чешут. Надоест, перестанут».
Соломон остановился на верхней ступеньке, заглянул внутрь и растерянно посмотрел на крест, находившийся на возвышении. Бабулька поднялась на цыпочки, приложилась к нему губами, отошла и перекрестилась
Старый еврей старательно повторил увиденное. И поймал себя на мысли, что не хочет выделяться в толпе верующих, которых в храме в вечерний час было много.
Под высокими расписными сводами звучало пение. Хор женских голосов старательно выводил мотив, берущий за душу. На глаза навернулись слезы, и Соломон ощутил страх.
«А вдруг он действительно все видит? – Пронеслась мысль, вызвавшая на лице бурю эмоций. – Тогда должен понять, что от чистого сердца и с раскаянием пришел».
- Скажите, - прошептал он женщине возле иконы. – А с батюшкой поговорить можно?
- После службы.
- А давно она началась?
Женщина с удивлением уставилась на старика:
- Только что.
Соломон понял, что мешает, и прекратил расспросы.
«Какая разница, сколько, - размышлял он, ходя между иконами, и разглядывая верующих. – Все равно дождусь окончания».
Люди стояли под образами, зажигали свечи возле икон, крестились и шевелили губами, произнося молитвы. У многих при этом взгляд был сосредоточенно-спокойный, умиротворенный.
«Наверное, и у меня такой, - решил старый еврей, впервые оказавшийся в церкви. – Даже не верится, что все-таки решил зайти».
Пока шла служба, он разобрался, где люди берут свечи. Купил и стал читать надписи под иконами, соображая, под какими ему поставить. Он так увлекся, что не сразу услышал голос:
- Сын мой, это вы хотели, чтобы вам отпустили грехи?
Соломон обернулся и обомлел: перед ним стоял батюшка – молодой человек, на вид лет тридцати.
«Вот так раз, - удивился старик. – Мне что, перед юнцом в грехах признаваться?».
Кажется, батюшка почувствовал пикантность ситуации, но виду не подал:
- Пойдем, сын мой. Я внимательно выслушаю…
Соломон быстро развернулся и с несвойственной для пожилых людей скоростью бросился к выходу.
«Дожился, идиот старый, - крыл он себя последними словами, оказавшись во внутреннем дворике храма. -  Вот удивил-то верующих!».
Постояв немного в тишине, Соломон направился к Соборной площади. Хромой и Слепой были тут как тут:
- Помогите убогим, Христа ради! Подайте на пропитание.
«Шестерки» Короля осеклись, опознав Соломона. И тут же растворились в темноте. А старый еврей, поразмышляв о странностях бытия, потрусил по опавшей желтой листве обратно к храму.
- Извините, батюшка, - нашел он священнослужителя. – Плохо мне, вот и мечусь. Совет ваш нужен.
- Хорошо, что сам понимаешь и принимаешь. На все воля Божия, - ответил молодой человек в сутане и замолчал, рассматривая собеседника.
- Человека я убил, - сказал вдруг Соломон и осекся. – Не сам, людей подослал.
Священник слушал молча, не мигая. Его бездонные глаза пытались проникнуть глубоко-глубоко.
Соломон ощутил спазм и схватился за горло. Прокашлявшись, продолжил:
- Сына своего друга…А он мне когда-то жизнь спас…Что теперь делать, батюшка? Подскажите.
- Молиться, сын мой, прощения просить, каяться.
Старый еврей вдруг почувствовал, что ему надо выговориться здесь и сейчас.
- Гордыня меня обуяла, батюшка, - произнес он тихо, чтобы никто рядом не услышал. – Перешел он мне дорогу в коммерческих делах, обмануть пытался. А потом мою крестную мать по миру пустил. Без жилья оставил, выкинул на улицу умирать. Вот я и взбесился.
Соломон перевел дух, помолчал и продолжил:
- А теперь тяжко мне. Не могу понять, почему. И не знаю, что делать. Подскажите.
- Пойдем за мной, - сказал священнослужитель и протянул руку. – Разговор будет долгим.
…Через два часа старый еврей вышел из храма в кромешную темноту. На его лице блуждала загадочная улыбка.
- Теперь я знаю, что делать, - прошептал старик и, обернувшись назад, перекрестился на крест над ступенями храма. – Время еще есть.
Вернувшись домой, позвал охранника-водителя и проинструктировал на счет риэлторской фирмы «Оптима»:
- Смотри, головой отвечаешь. Еще один прокол не прощу!
31 декабря, 2002 год (вместо эпилога).
У старого еврея утром болела душа. Вернее, глядя за окно, за которым падал снег, он впервые поверил и понял: душа может болеть, как и тело.
«Значит, батюшка был прав, - подумал он, вспомнив разговор в церкви. – Грехи можно отпустить только верующему или страждущему. А я так… ».
- А ведь он обязательно будет там, - решил Соломон, незаметно переходя на разговор с самим собой. – Не сможет уехать, не попрощавшись.
Быстро собравшись, накинул теплое пальто, шарф.
- Мне вас сопровождать? – В холле встретил гориллообразный. – Машина готова, я мигом.
- Сиди дома, сам справлюсь. Ты мне сегодня не нужен.
Соломон вышел и решил не торопиться. Рассвет только занимался, можно было пройтись пешком.
Когда через час он добрел до ограды, шлагбаум над проезжей частью дороги подняли. На снегу виднелись свежие следы машин и ног.
«Город мертвых ожил, - поймал себя на мысли старик. – Первые гости уже пришли».
Он ускорил шаг и вскоре вышел на узкую аллею, вдоль которой под тяжестью снега склонили ветви тонкие деревья.
- Я знал, что найду тебя здесь, - обратился он к молодому человеку, устанавливающему в изголовье двух могилок елку. –Ты знаешь, кто я?
Костя внимательно посмотрел на старика:
- Я вас никогда не видел. Но если не ошибаюсь, отец много раз рассказывал о вас. Вы – Соломон.
- Юра говорил, чем занимаюсь и при каких обстоятельствах мы познакомились?
- Только в общих чертах, - Костя уклонился от прямого ответа и повесил на елку несколько игрушек. -  Как вы узнали, что я здесь?
- Ты забываешь, с твоим отцом мы были знакомы много лет. Так что о некоторых ваших привычках я знаю.
- И о традиции наряжать новогоднюю елку?
- Да, Костя, и об этом. После того, как твой отец спас мне жизнь, мы сблизились. Мне очень жаль, что все так произошло. Нелепо…
- Смерть всегда выглядит нелепо, - Костя стряхнул снег со скамейки и предложил присесть. – Места двоим хватит.
- И то правда, - старый еврей присел на краешек, извлек из пакета маленькую бутылку водки, нарезанную колбасу, черный хлеб. – Давай помянем.
Костя выпил из горла, зажевал колбасой:
- Почему так получилось? Чего они хотели?
Соломон не спеша выпил, раздумывая над ответом, закусил, перекрестился:
- Говорят, это случайность. Юра и Мария попали под горячую руку.
- Так они хотели разобраться с Борисом?
- Да. Он вел нечистую игру в своих делах и перешел дорогу серьезным людям.
- И даже вы не могли предотвратить такой финал?
Старик закашлялся и глотнул водки. На глазах выступили слезы:
- Может, тебе трудно в это поверить, я не мог ничего изменить!
Снег падал и падал. Казалось, погода наверстывала упущенное за прошедший месяц. Первый снег в году не прекращался ни на минуту.
- Вчера выпустили?
- Да, вечером.
- К своим ходил?
Костя помотал головой:
- Еще не успел.
- Как они?
- Следователь говорил, мама поправилась.
- Пойдешь к ней?
Костя пожал плечами:
- Пока не решил. Наверное, да. Не могу же уехать, не попрощавшись.
- Чем планируешь заняться?
- Еще не решил, но из города исчезну. Мне здесь неуютно.
- Понимаю, - кивнул старик. – Но не все так однозначно, как тебе кажется.
- Откуда вам знать?
- Ты забываешь, я друг вашей семьи. Юра и Мария мне много рассказывали о вашей жизни. В том числе  и о том периоде, когда ты был в армии.
- Значит, вам известно, как Борис и Лиза…
- Послушай старика. Мне тоже когда-то казалось, что измену прощать нельзя. Но бывают обстоятельства, заставляющие взглянуть на некоторые вещи иначе. Вот ты живешь, дышишь, будешь наслаждаться доступными тебе средствами, а он уже никогда…
Костя всмотрелся в фотографию брата на кресте. Борис на ней улыбался, как часто при жизни.
- Кроме того, у тебя есть сын.
Молодой человек дернулся, как от удара:
- Еще неизвестно, чей он.
- А ты его видел?
- А вы?
- Видел, - Соломон улыбнулся. – Знаешь, что я тебе скажу? Своих не бросают. Так, кажется, у вас в спецназе говорят?
Костя кивнул и задумался.
- И позволь на прощание дать совет, - старик поднялся, отряхнул штаны, глотнул из бутылочки. – Посиди здесь, пообщайся с родными, подумай. Но не забывай: ты нужен здесь, своим. Если изменишь решение, найдешь меня.
- Зачем? – Удивился Костя. – Вы же друг отца, а не мой.
- Молодой человек, - старик грустно и снисходительно улыбнулся. – Вы еще плохо знаете жизнь. Поживете с мое, и, возможно, поймете: дружба не умирает вместе с человеком. В общем, если останетесь, вот ключ.
- Золотой? – Усмехнулся Костя.
- Можно и так сказать, - Соломон был серьезен. – Это от офиса фирмы «Оптима». Она оформлена на вас.
- Но вы говорили, мой брат занимался нехорошими делами…
- Я все подчистил. Нет ни долгов, ни проблем. Набирайте штат и работайте.
- А если я не захочу?
- Оставите ключ здесь.
Когда солнце заискрилось на снегу, Костя засобирался. Следы Соломона еще не занесло, хотя после расставания прошло больше часа.
«Хитрый старик, - подумал молодой человек, поняв, куда его несут ноги. – Нет, скорее, мудрый».
В особняке Фоминых царило запустение. Двор занесло снегом, так что Косте пришлось продираться сквозь сугробы.
- Сынок, - дверь открыла Мария Петровна. – Я все глаза просмотрела, тебя ждала.
- Мама, здравствуй, меня вчера выпустили, - Костя обнял постаревшую женщину. – Извини, что не сразу пришел.
- Это уже неважно, - всплакнула она. – И ты меня извини. И… папу.
- Я уже был на могилках, поставил елку.
- Вот и хорошо, - Мария Петровна промокнула глаза платком. – А то мы с Лизой решили повременить с поминальной елкой. Павлик приболел, оставить не с кем.
Костя вопросительно посмотрел на мать.
- Ах, да, ты же ничего не знаешь. Твоему сыну уже три месяца. Мы с Лизой живем вместе. А ваш дом продали, - грустно улыбнулась она. – Зачем нам теперь два дома? Мы и в этом-то потеряться можем.
- Теперь не потеряемся, - Костя решительно направился к лестнице. – Уже точно не потеряемся, мама.
Мария Петровна смотрела на него и плакала. Слезы градом катились по  лицу.
Пожилая женщина не спешила вытирать слезы счастья.  В том, что это были именно они,  она нисколько не сомневалась.
Костя заглянул в комнату на втором этаже и замер. В полусумраке светился экран телевизора, на котором он старательно и со вкусом исполнял главную роль в оргии, заснятой в сауне.
Услышав скрип двери, Лиза обернулась:
- Ты? – На ее лице отразилось изумление, руки задрожали и с трудом удержали небольшой сверток возле груди. – Что это значит, ты вернулся?
Костя взял ребенка из рук жены, всмотрелся в сморщенное розовое личико, улыбнулся:
- Мне кажется, нам обоим следует обнулить прошлое, чтобы избавиться от иллюзии греха. Ты согласна?
Лиза кивнула, достала диск из дисковода и надломила его:
- Начнем с меня. Извини за все!
- И ты извини.


Владимир Ягозинский               
                май- июнь 2012 года