Недавно смотрел одну из серий «Коломбо», начал смотреть не самого начала, поэтому названия не знаю. Но суть фильма вот в чём. Одна молодая женщина, собирающаяся выходить замуж (жениха играет Лесли Нильсен, только начинающий седеть - фильм старый), из меркантильных побуждений, с целью забрать процветающую фирму, убивает своего брата, представив это как несчастный случай. Вроде как она спала, а к ней, по её версии, в окно или в дверь лез маньяк, она, не разглядев, его и замочила, и только потом рассмотрела, что это брательник. Её, конечно, Коломбо разоблачил - не без помощи жениха, который вспомнил, что что-то с выстрелами не склеилось, ну и взяли её за одно место. Не это меня поразило. Я не мог понять, как сестра, убившая брата, даже не была огорчена, и ни на минуту не изменила своего поведения, вела себя так, как будто ничего не произошло. Окружающие выражали ей сочувствие, и только мать закатила убийце оплеуху.
- За что? – с возмущением вопросила невинная овца. – Это был несчастный случай.
- Ты знала, что делала! – сказала мать. – Ты его убила.
Кстати, и по матери не было видно, что она шибко расстраивается. Для меня это было дико. По моему мнению, любой наш нормальный соотечественник посчитал бы этот случай одним из величайших несчастий в своей жизни; даже сделав это нечаянно, большинство русских людей несло бы этот крест всю жизнь, кто-то спился бы, кто-то ушёл бы в монастырь. И мне вспомнилось…
В начале девяностых государство, называемое Россией, усиленно проматывало всё, что потом и кровью завоевали наши отцы и деды. Мы бросали все зарубежные базы и уходили оттуда сами, хотя, в большинстве случаев, нас оттуда никто не гнал. Правда, в той стране, где я был в заграничной командировке, шла гражданская война, и мы вынуждены были уйти, дабы остаться в живых. Я воткнул российский флаг в верхнее отверстие входных ворот части, и одуревшие и ничего не понимающие бывшие советские, а ныне российские, военнослужащие бросили всё, что наживали их предшественники, и проследовали на машинах в российское консульство. Через пару дней нас посадили на какой-то сухогруз, который отчасти исполнял обязанности туристического судна, для переправки в соседнюю страну, откуда мы должны были вылететь на Родину.До страны-соседки ходу было около пятнадцати часов.
Сразу же на этом сухогрузе нас разобрали по каютам коллеги. Меня, узнав, что я заместитель командира по технической части, пригласил в свою каюту «дед»*. Пока мы шли к его обиталищу через палубу, где находился бассейн, я заметил там отдыхающую в шезлонге женщину в купальнике.
- Это кто, член экипажа? – я обратился к своему новому знакомому, звали его Владимир.
- Миллионерша. Из Австралии. Заплатила за несколько кают и отдыхает здесь, мы идём в Сидней, вот там она и слезет. Села в Испании.
- Первый раз вижу миллионершу живьём. Она здесь с охраной?
- Да есть два каких-то мордоворота, но мы их редко видим, её наш помощник не хуже их охраняет, вроде как прикреплённый к ней с нашей стороны, и, наверняка, её топчет. Уже с неделю у неё ночует. Ну ладно, со знакомством!
И Володя достал бутылку какого-то диковинного бренди, я такого ещё не пил, марки, врать не буду, не помню. В консульстве нам вручили паёк на несколько дней, не военный, а самый что ни на есть дефицитный, так что закуской я своего нового товарища обрадовал. Темы для точек соприкосновения у нас были, и мы вели хороший душевный разговор. Правда, Володя вскоре убежал по делам, обещал скоро подойти, и я вышел на палубу. Миллионерша сидела там же, но уже одетая в лёгкое летнее платье. К тому времени я очень старательно изучал английский язык по самоучителю, при любой возможности старался общаться на английском с аборигенами, школьная подготовка была неплохой, и я осмелился подойти. Не буду выдавать на-гора английские фразы, уже лет пятнадцать на языке империалистов не говорил, не хочу напрягаться.
Извинившись, я представился, она тоже, как у них обычно – хай-хай, я такой-то, я такая-то. Она сказала, что её зовут Сьюзен. При ближайшем рассмотрении я понял, что она совершенно некрасива, некрасива именно как англичанка. Много у них таких женщин. Я давно уже имею мнение, что наша любая, пусть даже внешне страшная, русская баба, имеет свою изюминку. Изюминка может быть во взгляде, повороте головы, фигуре, наконец. Здесь же ничего этого не было. Передо мной была худющая, с тонкими руками и ногами, без каких-либо выпуклостей, женщина с лошадиным лицом. Своё разочарование от её внешности мне скрыть удалось, и у нас завязался довольно непринуждённый разговор, разумеется, на английском, потому что из русского языка она за время, проведённое на корабле, знала, может быть, от силы десяток слов.
Да, она ежегодно совершает круизы, занимая несколько кают на пароходах, потому что дешевле, и вот впервые на русском сухогрузе. Очень рада, что познакомилась с русскими, удивительно добрый и открытый народ, теперь мечтает побывать в России. Занимается издательским бизнесом.
В это время подошёл высокий, с приятным лицом, парень лет тридцати, чмокнул её в щеку, я понял, что это помощник. Мы разговорились. Так, на смеси русского и английского, проходил наш разговор. Очень доброжелательный. Я не почувствовал, что я здесь лишний. Помощника звали Сергеем.
Через минут пятнадцать появился с озабоченным лицом Володя. Извинившись, сказал по-английски, что эти два парня нужны ему на полчаса для решения служебных вопросов. Она кивнула, и мы направились в «дедову» каюту.
- Никогда не видел среди наших подобных женщин! – сказал Серёга после второго подхода к стакану.
- Да уж! – одновременно выпалили мы с Володей. Мы с ним думали одинаково.
- На удивление тактичная и воспитанная женщина! - продолжил Серёга, но уже с меньшим пылом.
- Менталитет у них другой. Хотя я его не почувствовал, общался с ней легко и просто – осторожно сказал я.
- Ну ты согласен, что женщина обаятельная?
- Согласен. - Очень хотелось мне сказать, что неплохо бы ей чуть-чуть мяса нарастить, но почему-то этого делать я не стал.
- Ладно, Серёга, давай ещё по одной, и пойдём, нас с тобой дела ждут. – по Володе вообще не видно было, что он употребил, да и Серёга держался неплохо.
- А вы часто квасите здесь, мужики? У нас с этим строго.
- Да не так уж и часто, просто здесь, если ты не на вахте, можешь расслабиться, никто нас не нюхает, а меру мы знаем.
Мы вышли к Сьюзен. Серёга и Володя убежали, и разговор наш продолжился. В это время наши офицеры и мичманы уже вовсю веселились – пассажиры, кто им запретит! Командир не показывался, видимо, сидел с капитаном. Несколько человек подошло к нам, во главе был наш заядлый гитарист.
- Сьюзен, я сейчас попрошу ребят спеть несколько песен. Не возражаете?
Она с улыбкой согласилась. Гитарист виртуозно начал «Задремал под ольхой есаул молоденький». Я всегда к этой песне относился с трепетом. И когда хор здоровенных мужиков мощными голосами грянул: «А на окне – наличники, гуляй да пой, станичники!» - тут и я встрял со своим дивным волжским басом. По лицу дамы было видно, что песня ей понравилась. А кому бы не понравилась? Уверен, что в Австралии таких песен не поют. Спели ещё «Когда усталая подлодка», и вскоре ребята рассосались по местам дислокации.
Очень интересно было с ней общаться, разговор длился, не прерываясь, и уже незаметно было, что эта женщина удивительно некрасива. О себе я рассказывал мало, в общих чертах –о семье, родителях. Осмелился спросить о её семье. Она сказала, что в Австралии у неё есть родители, но мужа и детей никогда не было и не будет. Она, прежде всего, хочет пожить для себя, и сейчас, когда она является состоятельным человеком, семья ей вообще ни к чему. И всё это было сказано с доброй улыбкой как о чем-то разумеющимся. Сергея с Володей мы не дождались, и она пошла к себе, попрощавшись. Я тоже отправился в Володину каюту.
Вскоре подошли Володя с Серёгой, мы продолжили наше застолье, говорили, в основном, о нашей пропадающей стране. Вскоре Володя опять убежал по делам. А Серёга здорово захмелел.
- Ну, что скажешь? Удивительная баба!
- Да, очень интересно с ней общаться.
- Да не в том удивительная. Знаешь, чего я больше всего боюсь? Нет, не расставания с ней, через месяц распрощаемся. Вот чувствую в ней нечто, чего мне никогда не понять. К примеру, она никогда никого не полюбит. Ей человек интересен только до тех пор, пока он выгоден. Я, к примеру, выгоден для времяпрепровождения, ну сам знаешь. Мне двадцать девять, ей сорок два. Как только она перестанет нуждаться во мне, тут же выкинет и не вспомнит.
- Понимаю. Здоровый эгоизм.
- Вот! Именно это! Я всё думал, как это обозвать. Она любит только себя, даже детей не хочет. Бездна обаяния и при этом полное равнодушие ко всему! И ничего её не остановит, если ей что-то надо!
- Эка ты хватил! Так уж и не остановит?
- Нет! Она мне рассказывала, как уничтожила конкурента. Нет, она его не убивала, конечно, но уничтожила экономически, не останавливаясь даже перед шантажом и обманом. Цель оправдывает средства – такой вот её девиз! И это было рассказано мне с доброй улыбкой!
- Мир капитала, слабые гибнут.
- Да дело не в этом! Она этим гордилась, вот что для меня дико! Человек пропал, а ей радостно! Её ничего не сможет вывести из себя, эмоции только положительные.
- Ну, может быть, разорится, тогда и расстроится.
- Сомневаюсь. Ладно, не бери в голову, что я тебе здесь наговорил. Месяц как познакомились, сперва был без ума от неё, а задумался неделю назад. Жаба давит. И никому на судне об этом не расскажешь. Нравится она мне, а чувствую, что я для неё ничем не отличаюсь от домашней собачки. Пропаду – возможно, пожалеет, но недолго. Плакать не будет. Полное равнодушие, и ничем никогда её ни разжалобить, ни расшевелить. Пошёл я спать.
И Серёга удалился. Почему-то только у людей нашего, русского менталитета, возникает кратковременный миг душевного родства с абсолютно незнакомым человеком, и в этот момент ты выкладываешь ему всё, и происходит это, как правило, в дороге. Серёгин крик души меня сильно зацепил. Хоть я очень устал, но, постелив себе на диване, долго не мог заснуть.
На следующее утро мы вошли в порт. Солнце стояло уже высоко, когда нас попросили на выход. Обнявшись на прощанье с Володей, я пошёл к трапу. Рядом с ним стояли Серёга и Сьюзен. С Серёгой мы тоже обнялись, а даме я поцеловал руку на прощание.
Прошло более двадцати лет. И вот сейчас, после просмотра «Коломбо» почему-то всё это отчётливо вспомнилось. Не ставлю аналогов, не берусь судить и не могу представить ход мыслей и эмоций случайно встретившейся мне однажды миллионерши-иностранки.
P.S. Надеюсь, что сумел я наконец-то ответить на часто задаваемый себе вопрос: почему у нас, обращаясь к любому человеку, пишут «Вы» с большой буквы, а «я» с маленькой. У англичан же Я («I») пишут всегда с большой, а «you» всегда с маленькой, и нет у них раздела на «ты» и «вы» – как хочешь, так и понимай эти три маленькие латинские буквы.
* Главный механик судна.