Орфический гимн Гестии
Гестия, Крона могучего Дщерь, пресвятая Царица,
Ты охраняешь домашний очаг, и огонь Твой - бессмертен.
Ты же и мистам диктуешь обряды торжественных таинств
И воскурений бессмертным богам, что даруют усладу.
Ты - и обитель блаженных богов, и опора для смертных.
Юная Дева, желанная, вечная, с дивной улыбкой,
Я умоляю Тебя, Многоликая, - вновь посвященным
Теплый прием окажи, прояви Свою добрую волю.
Ибо Ты счастье даешь и здоровье, Чья длань всеблагая
Успокоенье приносит и душу от бед исцеляет!
Гомер. К Гестии:
Почесть большая на долю тебе, о Гестия, досталась:
Вечно иметь пребыванье внутри обиталищ высоких
Всех олимпийцев и всех на земле обитающих смертных.
Дар превосходный и ценный тебе: у людей не бывает
5 Пира, в котором бы кто, при начале его, возлиянья
Первой тебе и последней не сделал вином медосладким.
Также и ты, сын Кронида и Майи, Аргоубийца,
Вестник блаженных бессмертных, с жезлом золотым, благодавец,
Помощь пошли благосклонно с Гестией почтенной и милой!
10 Оба в прекрасных жилищах людей, населяющих землю,
Вы обитаете, зная душою, что мило другому,
Разум и молодость в людях успехом прекрасным венчая.
Радуйся, Кроноса дочь, и ты, о Гермес златожезлый!
Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.
Сократ. Давай же начнем с Гестии - уж так это заведено.
Гермоген. Да это и справедливо.
Платон. об этимологии имени Богини:
Сократ. Итак, что имел в виду тот, кто установил имя Гестии?
Гермоген. Нет, нелегко это узнать, клянусь Зевсом!
Сократ. Так вот, я думаю, милый мой Гермоген, что первые учредители имен не были простаками, но были вдумчивыми наблюдателями небесных явлений и, я бы сказал, тонкими знатоками слова.
Гермоген. Почему ты так думаешь?
Сократ. Мне сдается, что установление имен - дело таких вот людей. И ведь даже если рассмотреть с чужеземные имена, то и тогда можно не хуже определить, что каждое из них значит. Так и здесь: имя сущности вещей, которое мы произносим "усия" , одни произносят как "гесия", другие же как "осия". Так вот, прежде всего исходя из второго звучания имени есть основание называть Гестией сущность окружающих нас вещей. А с другой стороны, ведь и мы называем также нечто причастное существованию глаголом "есть", и в таком случае этой богине правильно дано ее имя. И похоже, что в древности мы то же имя сущности произносили не "усия", но "эсия". А еще, сопоставив это имя с названием жертвоприношения, кто- нибудь мог бы счесть, что именно это имели в виду люди, установившие такое имя, ведь, вероятно, те, кто сущность всего называл этим именем- "эсия" , прежде всех богов приносили жертвы Гестии. Те же, кто называют ее Осией, возможно, почти по Гераклиту считают, что все сущее движется и ничто не остается на месте. А началом и первопричиной они считают толчок "толкать" будет "отун", и в таком случае этой богине прекрасно подходит название Осия. И пусть это будет сказано так, как если бы мы больше ничего не знали.
Недвижно обитая на посвященном ей очаге, Гестия была настоящим символом хозяйки — деятельность которой, в отличие от деятельности мужа, происходила внутри дома; ей она, поэтому, была непосредственно сродни. И в то время, как в силу "патрилинеарного" строя греческой семьи, дом со всем имуществом переходил нормально от отца к сыну, и дети величались по отчеству — для Гестии была законом матрилинеарная преемственность. Когда новобрачную вводили в дом ее мужа — впереди нее шествовала ее мать с факелом, возжженным на очаге ее дома, и этим факелом она зажигала новый огонь на очаге своей дочери и зятя — красивый символ всей той хозяйственной традиции, которая отныне переходит от матери и тещи через дочь-невесту в новый дом. Так водруженная Гестия становится богиней-покровительницей дома, могучей и благосклонной; об интимности и сердечности этих отношений может дать свидетельство трогательная предсмертная молитва к ней Алкесты у Еврипида:
Богиня!
Меня Аид в свой темный дом берет.
И я теперь в последний раз пришла
К тебе: храни моих сирот, молю.
Ты сыну дай жену по мысли, мужа
Дай дочери достойного, и пусть
Не так, как мать, без времени, а в счастье,
Свершивши путь житейский и вкусив
Его услад, в земле почиют отчей.
Взамен этих благ и честь ей оказывалась великая. Было принято в молитвах, обращенных ко многим богам, называть ее на первом месте: "...Гестии, с которой благоразумье начинать велит", — говорит старый царь в "Фаэтонте" того же Еврипида; слова "начинать с Гестии" вошли даже в поговорку. Ей молился домохозяин, уезжая; ее приветствовал он, возвращаясь. Когда в доме рождался ребенок, его приблизительно в пятый день обносили вокруг очага, представляя его этим Гестии; это был настоящий семейный праздник (Амфидромии), в котором принимали участие все присутствовавшие при рождении, и сопровождался он угощением. И священен был каждый, сидящий у очага (ephestios): этим актом обыкновенно преследуемый обеспечивал себе покровительство того, к кому он обращался.
Аристоной. Гимн Гестии
Средь святых святую владычицу Гестию
Восславим: о ты, Олимпа
И земли царица, ты владеешь срединным
Лавром пифийским,
Святыми плясками
Правишь ты в храме высоковратном Феба,
Радуясь в сердце пророчествам у треножников
И златой Аполлона кифаре,
Когда бог, веселясь, на лире
На семизвучной бряцая,
Гимнами почитает бессмертных!
Славься, Реи и Крона дочерь!
Полнишь одна ты гласом божественным
Издревле чтимые жертвенники олимпийцев!
Даруй, о Гестия, милости
Божеской — нам пляски священные,
Вечно владея великим богатством прекраснопрестольным,
У твоего алтаря справлять!
Аристоной сочинил два гимна, текст которых был найден на каменных плитах при раскопках в Дельфах: пеан Аполлону (ок. 222 г.) и короткий гимн Гестии. За них он, как и ранее Филодам, был удостоен звания почетного гражданина Дельфов с вытекающими отсюда привилегиями. Аристоною сверх обычно присуждавшихся прав было еще присвоено звание «благодетеля».
Автор наделяет богиню очага Гестию несколько необычными функциями, называя ее и царицей Олимпа и Земли, и владычицей пифийского лавра. Причина этого отчасти в торжественном характере гимна, отчасти — в древней связи культа Гестии с культом дельфийского Аполлона.
Вакхилид. Эпиникии XIVb
АРИСТОТЕЛЮ ФЕССАЛИЙСКОМУ,
сыну Агафокла, на победу в колесничном беге.
1с Золотопрестольная Гестия,
Умножительница добра
Больших людей, сыновей Агафокла,
Ты сидишь посреди дорог73
Близ Пенея, 1
В пастбищных долинах Фессалии —
Там, откуда Аристотель
Пришел в цветущую Кирру
И дважды венчался венками
Во славу Ларисы, правительницы коней…
Гестия (др.-греч. Estia) — богиня семейного очага и жертвенного огня в Древней Греции[1]. Старшая дочь Кроноса и Реи[2]. Сестра Зевса, Геры, Деметры, Аида и Посейдона.
Гестия не любит дел Афродиты. Посейдон и Аполлон добивались её руки, но она предпочла остаться девственницей и жить у своего брата Зевса[3]. Ее изображение было в афинском Пританее[4]. Названа «владеющей лавром пифийским»[5]. Ее статуя у дороги в Фессалии[6]. Ее жертвенник в роще Зевса Гомория близ Эгия (Ахайя)[7]. Основала город Кносс[8].
Ей приносилась жертва перед началом всякого священнодействия, все равно, носило ли последнее частный или общественный характер, благодаря чему образовалась и поговорка «начинать с Гестией», служившая синонимом успешного и правильного приступа к делу.
В награду за то ей были назначены высокие почести. В городах ей посвящался жертвенник, на котором вечно поддерживался огонь, и выселявшиеся колонисты брали с собой огонь с этого жертвенника на новую родину.
Ей посвящены XXIV и XXIX гимны Гомера и LXXXIV орфический гимн.
Соответствует римской Весте.
Праздник Весты — Весталии праздновался 9 июня, во время праздника римлянки совершали босиком паломничество в храм богини и здесь приносили ей жертвы. В день этого празднества ослы не употреблялись для работы, так как, по преданию, крик осла некогда пробудил богиню от сна в то время, как Приап собирался обесчестить её. В скульптурных изображениях, очень редких, впрочем, богиня эта представляется в виде богато одетой девушки с накинутым на голову покрывалом.
Служба Весте продолжалась до 382 г. и прекращена Грацианом.
Весталии. Овидий Фасты. Книга 6:
9 июня. Весталии
Веста, благоволи! Для тебя раскрываю уста я,
250 Если позволено мне славить твое божество.
Всею душой я молил, — и почувствовал вышние силы,
И озарилась земля светом румяным кругом.
Я не увидел тебя (что за вздор нам болтают поэты!),
И человеку нельзя было тебя увидать;
255 Но и чего я не знал и в чем я досель заблуждался,
Тут без наставника я сразу нежданно постиг.
Сорок уж раз, говорят, Парилии справили в Риме,
Прежде чем Веста вошла в храм свой огонь сторожить.
Кроткий ввел ее царь, который своим благочестьем
260 Всех превзошел и рожден был на Сабинской земле.
Храм, что под бронзой теперь, тростником ты увидел бы крытым,
Стены его сплетены были из гибкой лозы.
Тот уголок, где ныне стоит святилище Весты,
Длинноволосого был Нумы великим дворцом.
265 Формой, однако же, храм остается таким же, как раньше,
И эту форму теперь надобно мне объяснить.
Веста — ведь это Земля: при обеих — огонь негасимый;
А и земля и очаг обозначают жилье.
Шару подобна Земля, лишенному всякой опоры, —
270 Только воздух один держит всю тяжесть ее.
[Круговращеньем своим сохраняет она равновесье,
И никакие углы не прикасаются к ней,
Так как в средине всего мирозданья она поместилась
И ни одной стороной не выдается она.
275 Если ж была бы земля не округлою, но угловатой,
То не могла бы она центром быть мира всего.
Хитрый среди Сиракуз, закрытый в воздушном пространстве
Шар стоит, что дает образ нам свода небес;
И от вершины небес настолько же, как и от низа
280 Мира земля отстоит; вот и округла она.
Так же построен и храм: в нем угла ни единого нету,
А от воды дождевой купол его бережет.
Просишь сказать, почему богине служат девицы?
Я и об этом сейчас тоже тебе расскажу:
285 Опой была рождена Юнона, за нею Церера
От Сатурна отца, третьею Веста была;
Первые две понесли от мужей, говорят, и родили,
Третья же замуж идти не захотела никак.
Что ж удивляться тому, что девице угодны девицы
290 И что святыни ее ищут лишь девственных рук?
Помни, что Веста — не что иное, как пламя живое,
А из огня никогда не возникают тела.
Стало быть, дева она, и семян не дает она вовсе
И не берет, а сама девственных любит подруг.
295 Долго я думал, глупец, что есть изваяния Весты,
Но убедился, что нет вовсе под куполом их.
Неугасимый огонь таится во храме богини,
Изображений же нет Весты, равно как огня.
Собственной силой стоит Земля, точно так же как Веста,
300 Да и у греков в ее имени стойкость видна.
Пламя горит в очаге и ласково все согревает,
А поначалу очаг прямо в прихожей горел.
Весту поэтому мы призываем при входе в жилища,
Ибо на первом она месте должна быть в домах.
305 Некогда пред очагом сидели на длинных скамейках,
Веруя, что за столом с нами и боги сидят.
Да и теперь на празднике в честь стародавней Вакуны
Люди стоят и сидят пред очагами ее.
Кое-что и до нас дошло из древних обрядов:
310 Жертвуя Весте, несут в чистых тарелках еду.
Вот выступают в венках ослята, везущие хлебы,
Вот обвивают кругом жернов шершавый цветы.
Прежде в печах лишь полбу одну сушили селяне
(И в честь богини печной праздник справляли они),
315 А в очагах на золе пекли настоящие хлебы,
По черепкам разложив их на горячем поду.
Вот почему хлебопек и ослица, вертящая жернов,
Чествуют вместе очаг и госпожу очагов.
ей и поклонялись вместе с Гермесом, изобретателем жертвоприношений. Т. к. очаг считался средоточием дома и местом соединения семьи, то Г. была покровительницей семейного единодушия, мира и благодати и в этом качестве призывалась вместе с Зевсом. Hom. hymn. 4 in Ven. 22. 32. hymn. 24 и 29 in Vestam. Изгнанники и преследуемые искали убежища около очага; поэтому Г. была богиней умоляющих, а т. к. клялись очагом и гостеприимным столом Зевса (Ноm. Od. 14, 159. 17, 156. 19, 302. 20, 131), то она вместе с Зевсом была покровительницей клятвы. На городские и государственные общины смотрели как на большие семьи, имеющие свой общий очаг и свой центр в пританиях; поэтому богиня под названием ;;;;;;;;;;; там имела особое святилище (;;;;;;;) с ее изображением и очагом, на котором содержался незамужними женщинами вечный огонь. Этот неугасающий огонь отечественного государственного очага поселенцы, уходя из отечества, переносили в новые свои места жительства. Таким образом, Г. является символом гражданского единодушия, общей родины и общего богослужения. По причине поклонения в пританиях у богини мало было отдельных храмов. Приносились ей в жертву годовые коровы, молодой посев, первые плоды, излияния воды, вина и масла. Изображения ее были редки; ее представляли под видом серьезной, величественной женщины с ясными, простыми чертами лица. У Гомера Г. не упоминается как богиня; сомневаются, введено ли поклонение ей после его времени, или же действительно она, как утверждают, древнейшее божество, которое только случайно не встречается у Гомера. На этом сомнении основано двоякое представление, что Г. была старшей или же младшей из детей Кроноса. Позднейшие мистики и философы ее представляли очагом вселенной, центральным огнем мира и перемешивали ее с другими мистическими божествами, Кибелой, Геей и Деметрой. Римская Vesta подобно Г. была богиней семейного очага и огня на очаге и в каждом доме ей поклонялись вместе с Ларами и Пенатами. Главный же культ ее был общественный в святилище Весты близ древнего царского дома (Regia), считавшегося центром города; здесь после периода царей жил Pontifex Maximus, к обязанностям которого относился надзор за ее культом. В святилище в честь богини 6-ю жрицами, весталками (Vestales, Liv. 1, 20), содержался вечный огонь, который 1 марта каждого года возобновлялся неизвестным нам образом. Этот огонь был как бы образом богини, особого изображения в храме не было (Ov. fast. 6, 291); вместо этого, полагали, там находятся Пенаты государства, но что они известны только главному понтифику (P. maximus) и весталкам. Весталки должны были исполнять свою службу с большой тщательностью; если погасал огонь, в чем видели большое несчастье для государства, то виновная жрица бичевалась главным понтификом, а огонь снова зажигался посредством зажигательного зеркала или посредством буравления и трения досок. Жрицы, как священные личности, пользовались величайшим почетом. Они выбирались для службы в 6-10-летнем возрасте и затем обязаны были служить 30 лет чистой богине, оставаясь чистыми девами, после чего им дозволялось возвращаться в частную жизнь и выходить замуж. Но это случалось редко. Если весталка нарушала обет целомудрия (такой проступок назывался incestus), то ее живую зарывали на поле преступников (Campus sceleratus). Древнее святилище Весты, почитавшееся тaкже и римлянами, было в Лавинии, в родном городе латинян и римлян. Туда, по преданию, Эней перенес вестальский огонь и троянских Пенатов. При вступлении в должность римские консулы и высшие сановники отправлялись в святилище Весты. Ежегодно 9 июня праздновались в Риме Весталии (Vestalia, Ov. fast. 6, 249 слл.), обряды, в которых представляли Весту богиней, снабжающей семью насущным хлебом.