Начальник колонии Ли Си Цын отчаянно палил из именного бластера в черную дымную завесу за периметром, из-за которой лезло черт знает что. Оно было живое, страшное, как первый вражеский танк, и вызывало удивление необычностью хищных форм. Нечто ревело в низких частотах, подбираясь к грани инфразвука, но немного не дотягивало до тональности паники, поэтому закаленные в боях колонисты тактически грамотно отступали за периметр, построившись в две шеренги: в полный рост и на одном колене, чтобы передние не мешали стрелять задним. Когда темная волна когтистых тел прорывалась сквозь огневое заграждение, передние бежали назад, а задние опускались на колено. Хитрой твари удалось зайти сбоку, пока строй среагировал на ее приближение и перенес огонь на фланг, она разорвала в клочья одновременно двух бойцов в экранированных бронескафандрах, оглушив перед тем звуковой ударной волной, которая, как оказалось, на близком расстоянии работала более эффективно, третьего упавшего подхватил ловкий из второго ряда и быстро ретировался в темный проход позади.
Понеся потери, отряд колонистов вошел внутрь периметра базы, бронированные створки ворот захлопнулись со скоростью падающей катаракты, смяв самую шуструю из тварей, идущих следом. Компьютер базы тут же включил огнеметы периметра, благо горючие газы на этой планете найти было нетрудно – можно бурить в любом месте.
Волна невиданных противников, наткнувшись на трубы огнеметов большого диаметра, полыхнула синим пламенем, и присоединилась к остальному смогу природного происхождения, витающему над планетой. Резкое повышение температуры заставило сгустки горючих атмосферных газов вступить в реакцию с кислородом, они вспыхнули и закружились в огненном вихре, выжигающем все на многие мили вокруг. Вихрь воспламенял газовые гейзеры, бьющие из болот, и на полминуты планета вокруг базы становилась иллюстрацией ада. Бронированная обшивка периметра нагревалась до пятисот градусов, для нее это была далеко не запредельная нагрузка, потому внешним охлаждением занималась сама планета. Ничто не берется из ничего, как верно заметили древние, из-за обширной площади горения, выгорание газов ниже взрывоопасной концентрации происходило быстро, огненный вихрь улетучивался в тропосферу и гас. База на некоторое время оказывалась в области высокого давления, вызванного обильным испарением земли, окруженная танцующими факелами дальних болот, видимость которых искажалась во множестве fata morgana – явления, происходившего из-за способности разогретых газов отражать окружающую среду. Все это было не раз.
В это время бронированные ставни капитанского мостика базы поднимались, велось видеонаблюдение за миражами, а специальная наблюдательная комиссия записывала в виде фонограммы воспринимаемое лично, поскольку была замечена разница между увиденным глазами и снятым видеокамерой, предположительно происходящая из-за помех электромагнитных разрядов атмосферы.
Люди изучали планету, цепкие узкие глаза, близко посаженные на плоских скуластых лицах, внимательно осматривали миражи и наговаривали в микрофоны:
«Горы, синие горы, вершины блестят от снега,.. теперь болота, покрыты толстым слоем зеленой массы органического происхождения, в ней луж, как дырок в сыре, от них поднимается желтый туман. Между большими лужами есть скопления маленьких, где замечено движение чужих в виде относительно мелких особей, с арахнообразным туловищем и прыжковыми конечностями насекомых, челюсти мирмиллон-три, острые, в массе наблюдается два цвета – светло-зеленый и фиолетовый, разницы в поведении не замечено. Перемещаются забавными прыжками, вроде кузнечиков, только толстобрюхих, словно прыгающие бегемотики. Я бы назвал эту тварь „бегемотик“. Движется со скоростью около сорока километров в час, очевидно, нам ее доведется рассмотреть поближе после очередного урожая кислородной капусты, активно пожирает все, что зеленого цвета. Размером, я бы сказал, с собаку…»
Наступала ночь, пронзительно-ясная погода – гарантированное затишье перед бурей, и над базой раскидывалась грандиозная картина звездного неба средней полосы галактики. Это не плотно-тканый ковер центра и не разреженные созвездия окраин, а причудливые дороги из разноцветных алмазов, загадочные нити от горизонта до горизонта, в хаотичном порядке которых при внимательном рассмотрении виделся какой-то особый код, словно это были письмена богов. Может именно поэтому, а может благодаря информативности fata morgana, чайнизы назвали эту планету Пророк. Обсерватория фиксировала изменения на звездном небе, пользуясь кратким атмосферным затишьем, радиорубка через спутник передавала ранее записанные сообщения на Землю Изначальную и получала от неё сообщения. Огромные потоки заархивированной информации почти молниеносно пересылались и получались гиперпространственными узлами связи компьютеров.
Полюбовавшись красотами звездного неба, наблюдательная комиссия садилась в кресла капитанского мостика, и автоматика закрывала внешние ставни защиты.
«Пристегивайтесь, братья», – обычно говорил председатель, – «сейчас начнется», – хотя все и так это знали, с трепетом безысходности и бессилия перед могучей природой ждали первых ударов глобального шторма.
Ощущались первичные подземные толчки, вначале они укачивали лежащих в креслах колонистов, но амплитуда нарастала. Когда земля под многотонным посадочным основанием базы начинала ходить волнами, долетали раскаты грома, которые не могла поглотить даже высокотехнологичная звукоизоляция нордлингов. Электрические разряды огромной мощности разрывались над базой, на критической дистанции заряды поглощались громоотводом, плотная стена грозы охватывала всю местность, где прошел огненный шквал, и далее. За ударами грома до человеческих ушей докатывался устрашающий рев, звук, предположительно вызванный быстрой сменой температуры разных слоев атмосферы, называемый поселенцами «гнев Пророка» – низкотональный вой, исполненный ненасытной кровожадности, неукротимой ненависти и непререкаемой власти; вслед за ним летели инфразвуковые волны, бьющие по сердцам, по мозгам, по печенкам всем теплокровным.
При первой встрече с этим явлением возникшая паника чуть было не погубила колонию, от самоликвидации спасло только то, что вскоре люди были обездвижены, скорчившись под ударами парализующей боли, которые повторялись несколько часов, отчего наиболее слабые погибли. Впоследствии по сигналу датчиков общей биозащиты, компьютер быстро накрывал занятые защитные кресла экранирующим колпаком и выпускал усыпляющий газ. Население колонии проваливалось в бездну небытия и уже не слышало дальнейших глухих ударов водного вихря, мало похожего на то, что привыкли считать дождем.
Разогретая почва вначале парит, но вскоре полностью попадает в плен воды, на ее поверхности бушуют буруны селевых потоков. Они охватывают металлический шестигранник базы плотным кольцом, накрывают ее земляными валами, быстро уносимыми прибывающей водой. База оказывается на дне кратковременного озера, вода из которого растекается мутными бурными реками, и к тому моменту, когда воронка низкого давления затягивает холод верхних слоев атмосферы, уровень забортной жидкости успевает упасть ниже основания. Колония, положенная на древний базальтовый шит, оказывается посреди обширной ледяной равнины. Так бывает к утру. Начинаются новый день, равный семи дням Земли Изначальной, и компьютер будит спящий экипаж для начала работ.
Врата периметра распахиваются, и наружу выползают массивные бронированные сеялки на гусеничном ходу. Пневмопушки, установленные выше башенных огнеметов, оглашают местность громкими хлопками, выбрасывая в небо семена кислородной капусты. Превращая энергию света в процесс разложения углекислого и угарного газов, семена получают кислород и тепло, их температура быстро поднимается, увлекая теплые, еще не раскрытые скорлупки под лед, где они хранятся до весны, уверенно наступавшей по мере неторопливого движения Близнецов – двойной звезды Пророка, вверх по небосклону. Ледник становился коричневым болотом, которое вскоре зеленело, тысячи семян местной флоры просыпались, стремясь выжить и как можно быстрее дать потомство. Огнеметы периметра совместно с танками сеялками выжигали растительность на многие мили вокруг базы, чем навлекали на нее кратковременные ливни. На очищенной территории, и, насколько это было возможно, за ее пределами, вырастали побеги кислородной капусты. Жадно высасывая насыщенную влагой и гарью почву, они в скором времени достигали гигантских размеров, сравнимых с самыми высокими деревьями Земли Изначальной. Джунгли кислородной капусты выделяли в атмосферу тонны кислорода и водяных паров, выпадающих моросящим туманом. Прекрасные природные дворцы цвета аквамарин, достойные колонии эльфов, окружали бы базу до самого вечера, выделяя живительный кислород, если бы на них не реагировала фауна планеты.
Как только плантации успевали набраться сил, их начинало пожирать все, что успевало разведать. Не только разведать, но и получить эту информацию от сородичей. Передатчики местных существ, очевидно, были довольно эффективны, поскольку почти одновременно на плантациях оказывались орды различных травоядных. Первые эшелоны огнеметы сеялок успевали уничтожить, но после количество и размеры травоядных увеличивались в геометрической прогрессии. Вслед за ними подтягивались хищники, причем, чем дальше, тем страшнее. Колонисты заметили эту тенденцию, пытаясь продержаться подольше в обороне – выигранное время оценивалось потерями населения, что при малом его росте было крайне нежелательно. Время ухода надо было выбирать правильно, хотя кое-кого распирало любопытство, каких дьяволов можно увидеть, если после появления хищников продержаться до вечера. После нескольких неудачных попыток, танки уже успевали вовремя эвакуироваться и не требовали поддержки пехоты на тактически упущенных участках. Орда фауны в процессе пожирания флоры и друг друга, достигала стен периметра, и базовые огнеметы вновь начинали атмосферный вихрь, с участием всех болотных газов, которые были закачены в хранилища и просто наполняли окружающую среду. Часть полученного кислорода сгорала во время этого процесса, но что-то успевало улетучиваться в атмосферу, и этого было явно мало, чтобы надеяться переобразовать жизнь на планете в сжатые сроки.
Наиболее ценным ресурсом в этой упорной войне был человеческий. В немыслимых условиях существования люди размножались очень медленно, вследствие чего богатый технологический ресурс базы, не мог использоваться на полную мощность и даже временами грозил потерей управления. Бортовой компьютер брал на себя большую часть кибернетического обеспечения, но и он нуждался в обслуживании. Кроме технических специалистов, постоянно требовался персонал для рискованной профессии сеятеля-танкиста. Ни один колонист не имел право на индивидуальный выбор своей судьбы. С самого детства его задатки определялись и развивались решением педагогического совета в процессе высокообразованного коллективного воспитания. Каждый из «людей Пророка» имел одну или несколько смежных профессий, и мог менять их по тревоге или указанию руководства. Работа с кадрами, направленная на повышение квалификации, являлась первоочередной задачей руководства. Кадры решали все, и в те часы, когда база была блокирована от внешнего мира горячим воздухом и пророческими миражами, старший учитель колонии Ван Ю Шин, собирал не занятых колонистов в актовом зале для проведения инструктажа.
– В очередной раз форс-мажорные обстоятельства, заставляют нас отложить наше великое дело по переустройству облика малопригодной планеты Пророк. Так не потратим это время даром и глубже приобщимся к его теоретической основе.
Ван Ю Шин занудно копался в страницах липуса (личного информационного портативного устройства связи), подбирая нужную, а электорат предупреждающе зевал.
– Все мы знаем, какова будет ценность планеты Пророк в народно-хозяйственном комплексе нашего государства, когда нам удастся ее покорить. Посмотрите на эти замшелые болота, – он указывал рукой куда-то вдаль за стальную стену, – сейчас это просто зеленые кочки, выделяющие ядовитые газы, но пройдет время, и на этих диких равнинах будут простираться нивы кислородной капусты, которая даст нам тонны питательной органики, но главное, братья, это грандиозные запасы газа планеты, которые принесут нам потоки энергии сравнимые разве что с добычей на Сердце Мао. И причиной этих грандиозных преобразований станем мы с вами.
Нам известно, что как рост колонии, так и уровень преобразования планеты замер на неблагоприятном для нас коэффициенте 0.24. Но ведь кажется совсем недавно он был 0.23. Мы растем, товарищи, скоро он станет 0.3, и когда он будет 0.3. и 3 в периоде, нас уже не остановить, это стремление к гарантированной единице станет для планеты точкой невозврата к старой жизни, надо лишь еще немного затянуть пояса и дотянуть лямку прогресса до этого значения.
Электорат неодобрительно загудел, но отдельными возгласами никто не выделялся. Надо, так надо. Только вот куда дальше этот ремень затягивать?
Лектор же все более входил в ораторский раж:
–Никогда не следует забывать, что значит для всех чайнов энергия, лежащая у нас под ногами. Ее тепло станет броней в кузницах наших великих союзников, непобедимых нордлингов, нашей броней, и эта броня сделает нас сильнее. А значит счастливее и богаче.
Высокие технологии ледяных великанов продвинут нашу науку далеко вперед, и мы покажем Великим "Кузькину Мать", что значит хорошее оружие в руках умелого народа!
Лектор закашлялся, потянулся с малому гидроконтейнеру, чтобы промочить горло, тот запрыгал на трибуне, убегая к самому краю, тут же заработала звуковая сирена и голос напоминателя затараторил записанный текст: «Тревога, землетрясение, приближается ударная волна, всем занять индивидуальные анабиозные капсулы».
Со радостным гудением народ стал разбегаться по своим отсекам, оставив в пустующем зале инструктора с трибуной. Тот со вздохом огорчения полез в свою капсулу в каморке за кулисами лектория.
Прячась от гнева Пророка, колония снова погрузилась в небытие, затаилась в ожидании выгорания его буйства. Дерзко нападая в часы смирения и умело отступая за надежные стены во времена вражды, чайнизы медленно, но неотвратимо укрощали неприветливую землю.
* * *
Разведчик цивилизации тритонов Лягуша Улицай нашел самую прекрасную планету, за всю свою многообразную странствующую жизнь. Он так и докладывал по внутренней связи начальнику разведгруппы Лягуше Кучану, висящему на орбите в брюхе межпланетного прыгуна:
– Куч, я нашел самую прекрасную планету, за всю свою многообразную странствующую жизнь.
– Мы нашли, – поправил его старший.
– Эх, тебе там в небесном офисе никогда не узнать, как пахнут здешние кувшинки, не увидеть это прозрачное зеленое небо, бескрайние ковровые мхи и теплые лужи из которых газы идут сами по себе. Если глубоко вдохнуть эти газы, кажется, что понял всю суть вселенной и никогда не умрешь.
– Э-э-э, Ул, не смотря на твой головастиковый восторг, я настойчиво рекомендую держаться подальше от таких газовых луж, предпочитая обычные. У нас эти газы, между прочим, используют для анестезии, все зависит от дозировки, вдохнешь чего-лишнего, там и останешься.
– Я бы не против остаться, здесь такие забавные зверушки, представляешь, прыгучие фиолетовые гиппопотамчики...
– Ул, меня начинает беспокоить твое состояние, как далеко ты ушел от кабины орбитального лифта?
– Не беспокойся, в одном прыжке. Здесь есть зверушки и покрупнее, некоторые из них проявляют любопытство, но удар черпака по сусалам обращает их в бегство. Закон болот на любой планете это закон болот – лягуша царь болота и черпак правило его. А если зачерпнуть берег лужи, то попадается сразу по две-три медоносных улитки. Куч, ты знаешь, сколько в ресторане мегаполиса Тихая Заводь на Гнусе стоят медоносные улитки? От двадцати плюшек за штуку, я, можно сказать, стою на плюшевом месторождении.
– Э-э, Ул, мне хотелось бы разделить с тобой всю ту эмоциональную гамму, местами стрессовую, которую ты сейчас переживаешь, но к сожалению не могу, только что сверился с мапой, эту планету уже колонизировали чайнизы.
– Кто?..
– Чайнизы. Не думаю, что ты слышал о такой расе, они не лягуши и живительный болотный газ для них ядовит. Зато они дышат кислородом, который при повышенной концентрации вызывает у лягуши сильное головокружение, потерю контроля и быстрое разрушение мозга. Он сжигают болотный газ для получения энергии.
– Какой неслыханный вандализм, какая чудовищная трата невосполнимых природных богатств...
– И это еще не все, они ненавидят рыночную экономику Великих и живут при коммунизме.
– Нордлинги...
– Не совсем. Нордлинги, те великаны. Чайнизы, в принципе тоже, но поменьше и довольно хрупкие. Когда произошел странный уклон расы великанов к цивилизации по типу улья, обычно им не присущую, ввиду явной предрасположенности к воинственному индивидуализму, никто не знает. Может еще на самой заре формирования этих рас, до выхода в космос. Первые чайнизы родились на песчаной планете почти у самого экватора, где ничего не было вдоволь. Аборигены развивались медленно, испытывая постоянный голод и нужду. Необходимость всеобщего тяжелого труда ради элементарных благ цивилизации сделала из них заядлых коллективистов, но так и не смогла даровать им коллективный разум улья, которым великаны по своей природе обладают по минимуму, отдавая предпочтение нечестивому духу конкуренции, проистекающему из их агрессивности. Однако они постигли плодовитость улья и стали разрастаться по галактике как ряска по болоту, колонизируя планету за планетой на своих утлых железных корабликах, называемых джонками.
Нордлинги, в свою очередь, пошли с окраины галактики. Недолюбленные дети Вселенной, родились на заснеженной белой планете в ледниковый период. Как такое вообще могло случиться, толком никто не понимает, хотя кое-кто склоняются к мысли искусственного заселения нордлиногов одним Великим в тылу других Великих на случай общегалактической войны. Слишком уж не похожи они на творения Рандома, как будто целенаправленно заточены для того, чтобы создавать армии и вести войну.
Нордлинги довольно неспешно развивались, пока был ледниковый период, но базовые знания в борьбе с природой успели приобрести достаточные, чтобы, как только активность звезды едва заметно увеличилась, и у них потеплело, блеснуть техногенной цивилизацией, которая усложнялась с каждым оборотом планеты. Поскольку это слишком типичные великаны, вершина цивилизации была направлена на войну, боевое ремесло развивалось быстрее общественного сознания, отчего произошел крупный военный конфликт. От него мало кто остался в живых. Оставшиеся поняли красоту и мудрость улья. Куда им было деваться, если в перспективе только перестрелять друг друга? После чего, взвесив склонности и необходимость, нордлинги построили у себя военный коммунизм как временное явление и живут так уже несколько тысячелетий.
Вот две цивилизации великанов постигли ценность улья, недоступную для многих теплокровных, одна из них трудолюбивая, а другая воинственная, и если они найдут друг друга, да еще станут товарищами, многое в галактике может измениться. Теперь, рассматривая поверхность планеты через око прыгуна, я вижу колонию нордлингов с эмблемой чайнизов. О, это значит Великих ждут большие сюрпризы. Ну, что же, большому крейсеру большая ракета, а нам отсюда лучше побыстрее спрыгнуть и послать домой запрос на заселение ранее найденной планеты Чар.
– Жаль, планета Чар малопригодна для жизни лягушей, на ней много кислорода и соленой воды, каменистой суши и гигантской твердой растительности, пройдут века, пока это все станет благодатным болотом, не одно поколение умрет в трудах и забвении. Ты хоть представляешь себе хотя бы это ультрафиолетовое небо, целое небо, постоянно режущее глаз? Нельзя так своих подставлять, я не согласен. Полетим искать дальше... Кстати, а планета Чар подойдет чайнизам?
– Судя по таблицам живучести, очень даже подойдет.
–А что если...
– Понял, но даже не думай. Увидев незаселенную планету над которой из флота только мы с тобой, наглые великаны и ту заселят, и эту не отдадут, а мы потеряем даже то, что имеем, будешь потом квакать, что ты не тритон.
–Кто?
–Не важно, снимайся оттуда, придется колонизировать Чар.
Лягуша Улицай постоял еще немного, в последний раз любуясь красотами Пророка,
–Эх, сколько бы полезных существ можно было синтезировать из этого газа – межпланетных прыгунов, ушанов-радарщиков, червей рудокопов, и просто музыкальных инфразвуковых ревунов для души, но нет, все богатство будет сожжено ради обычного тепла.
-Тьху, – он плюнул зеленой жидкостью куда-то в воображаемом направлении колонии, нервно дернул прыжковыми конечностями и исчез в раскрывшихся створках орбитального лифта, похожего на большой синий каштан.